Казнь

На главной площади, неподалёку от городского рынка, с самого утра толпились люди. Сегодня король устраивает редкое зрелище, которому рады все – старики и дети, мужчины и женщины... На главной площади с утра ставят плаху. Десяток плотников усердно, в поте лица, работал над этой замысловатой конструкцией, сплетением деревянных блоков и железных, остро заточенных лезвий. Дорогое красное дерево сверкало на солнце, словно начищенный меч. Вокруг толпились беззаботные люди – в толпе шли разговоры о том, кого сегодня казнят. Кто-то говорил, что это убийца, голыми руками убивший городского стражника, когда тот нагрубил ему, другие считали что это вор, ограбивший королевскую казну, третьи думали, что казнить будут шпиона какого-то враждебного государства.
Каждый проходящий мимо считал своим долгом остановиться, посмотреть на честную работу плотников, и обсудить с остальными зеваками предстоящее зрелище. В городе давно не происходило ничего примечательного, интересного, и всем жителям не терпелось увидеть казнь.
День протекал монотонно, сооружение медленно росла, солнце так же медленно, словно нехотя, поднималось над площадью. Чем ближе был вечер, тем ближе к концу была страшная работа плотников. Толпа тупых простолюдинов уже толпилась на площади. Так прошёл остаток дня.
Ближе к вечеру количество собравшихся утроилось. Взрослые садили детей на плечи, кто-то пытался пройти в первые ряды. Прокатился слух, что посмотреть на казнь приедет сам король, вообще редко выезжающий из своего дворца. С появлением этой вести количество людей на площади ещё больше увеличилось.
Вскоре он действительно появился. Он въехал на площадь в карете, запряжённой восемью вороными конями и покрытой позолотой. Даже колёса были усыпаны блестящим порошком, от которого на земле оставался след, сияющий на солнце. Окна кареты были завешаны красным шёлком, сверху, на крыше, высилась статуэтка орла, также позолочённая.
Короля сопровождало множество других карет, менее блестящих, но всё равно поражавших воображение людей, собравшихся перед плахой. Кроме карет в этой процессии ехало множество всадников, чьим долгом было охранять короля, и они это делали любой ценой – король им достаточно платил за это. Их начищенные парадные доспехи также красиво блестели на солнце, а ножны были украшены бархатом.
Кареты и всадники остановились неподалёку от плахи. Из карет вышла свита короля – придворные дамы, которым наскучила однообразная жизнь дворца,  рыцари, облачённые в свои самые красивые доспехи, и постоянно находящиеся рядом с дамами. Здесь же были многочисленные секретари и юристы короля, приехавшие засвидетельствовать справедливый акт правосудия.
Вся эта разукрашенная толпа собралась прямо напротив плахи, и, подобно простолюдинам, слегка отступившим назад, бурно обсуждала казнь, которая должна свершиться с минуты на минуту. Король из своей кареты так и не вышел, в ней лишь отодвинулась одна занавеска – он решил наблюдать за действием, не выходя из своего удобного транспорта.
Прошло ещё немного времени. Солнце почти село за горизонт. Вдалеке послышались крики, возвещавшие о приближении приговорённого. Через несколько минут послышался грохот сухих колёс, и на площадь въехала телега. В ней, на соломе, лежал молодой человек. Его руки были закованы в цепи, на теле, лишённом одежды, виднелись раны, и длинные рубцы от ударов кнутами. Это человек лежал, не двигаясь, с закрытыми глазами.
Пока его приводили в сознание, поливая холодной водой, и выводили из телеги, количество зрителей увеличилось ещё на двоих. Это были один из городских каменщиков, и его сын. Каменщик возвращался домой, но остановился, увидев молодого человека, которого вытаскивали из телеги, так и не заставив очнуться.
Маленький мальчик, одетый в холщовую рубаху, босой и опоясанный старым ремнём, смотрел на палачей, тащивших жертву к эшафоту. Он не понимал, кто все эти люди, что они делают, и зачем на площади собралось так много народа. Он глядел на них широко раскрытыми от удивления глазами, не отрываясь. На короля, и его свиту, пестривших чуть поодаль, он даже не обратил внимания, словно их здесь и не было, всё его внимание было приковано к этому полуживому связанному человеку, которого другие люди, чёрные, уже подняли на эшафот и теперь пытались засунуть его голову в колодку.
Мальчик поднял голову к отцу, который наблюдал за палачами с мрачным видом.
 - Папа, кто это? Что они делают?
Тяжело вздохнув, его отец ответил:
 - Это палачи. Они ведут этого человека на казнь.
 - А что значит «казнь»?
 - Это значит, что они убьют его
 - Убьют? – ребёнок не понимал.
 - Да, убьют.- Оторвав глаза от плахи, мужчина посмотрел на него, отчего его взгляд смягчился. – Они лишат его жизни... Его больше не будет с нами, он исчезнет, умрёт. А потом его похоронят...
 - Его не будет? – глаза парнишки округлились ещё больше, но уже не от удивления, а от ужаса, так резко выделявшегося на фоне его беспечного лица. – Но за что они его так наказывают?
 - Я не знаю, сын... – каменщик покачал головой. – Возможно, что ни за что, лишь за то, что им так захотелось... Возможно, им просто нужно было найти виновного, и они обвинили первого попавшегося.
 - Но ведь так нельзя, папа! – Ребёнок ещё раз бросил торопливый взгляд на жертву, словно ища способ её спасти.
 - Я понимаю... Но мы с тобой ничего не можем сделать...
 - Почему!! – голос малыша уже давно сорвался на далеко не детский крик, из его глаз текли слёзы. Его отец несколько секунд молчал, не зная, что сказать сыну. Затем мальчик неожиданно рванулся через толпу к эшафоту.
 - Куда ты! Вернись! – отец бросился за ним, расталкивая людей, не замечающих у себя под ногами маленького ребёнка. Он догнал мальчика быстро и взял на руки, чтобы тот больше не убегал. Он пытался его успокоить, но это не помогало – мальчик плакал и кричал во весь голос, что, однако, не отвлекало никого из окружающих. Все были полностью поглощены зрелищем, до которого оставались считанные секунды.
После некоторой задержки приговорённого всё же заперли в колодке. Теперь его голова лежала так, что он не мог шевелиться, и палачу будет удобнее отрубить его голову.
Внезапно этот молодой человек очнулся. Он попытался вскочить, но колодка намертво приковала его к этому страшному месту. Он дёргается изо всех сил, стараясь освободиться, но плотники поработали на славу. Он кричит, но толпа смеялась над ним. Высоко над ним висит лезвие, державшееся на одной верёвке, от которой зависела и его жизнь. И эта жизнь по приговору королевских юристов скоро должна закончиться.
На помост поднялся огромный мужчина в чёрном колпаке, скрывающем лицо. За ним шёл поднялся один из тщедушных секретарей, зачитавший приговор.
Мальчик продолжал кричать и вырываться. Палач поднял топор над прикованным человеком. Тот вновь потерял сознание, и теперь он свободно провис, без сопротивления подставив шею под страшный удар. Толпа замерла в ожидании...
Топор медленно, с глухим хрустом опустился, отрубленная голова скатилась в корзину с опилками. Каменщик успел закрыть ладонью глаза сыну, чтобы он не смотрел на то, что твориться. Теперь и по его лицу, струились слёзы. Толпа вокруг ликует, они ждали этого. Каменщик мельком замечает какого-то старика, с досадой отворачивающегося от эшафота и с ненавистью оглядывающего всех людей вокруг. Тот разворачивается и торопливо уходит отсюда, хромая и опираясь на палку.
Ребёнок плачет. Каменщик разворачивается и следует за стариком.