История снегурочки

В доме было холодно и пусто. Камин в большой комнате первого этажа не давал тепла, сейчас в нем лишь тлели угли. Огромный обеденный стол, как страшный дикий зверь чернел напротив. В каждую щель дома забирался лютый зимний холод, пожирая последние частички тепла.
На втором этаже приоткрылась одна из многочисленных дверей, из которой выглянуло любопытное личико. Подождав пару секунд, на цыпочках в коридор вышла малютка лет шести. Она робко прикрыла за собой дверь и направилась к лестнице, ведущей вниз. Ни одна старая половица не скрипнула под маленькими ножками ребенка.
Девочка спустилась на первый этаж. Затаив дыхание, она миновала страшный черный стол и подошла к окну.
Всесильная зима украсила стекла окон причудливыми узорами, не давая обитателям старого дома увидеть шальные пляски вьюги. Но малютка своим слабым детским дыханием и кукольными ручками все же смогла отвоевать маленький кусочек прозрачного материала, через который, щурясь, стала всматриваться в ночную мглу.
На улице властвовал мрак и снежный хаос. Луна, затравлено выглядывая из-за туч, лишь на  мгновенье освещала укрытую огромным слоем снега землю и падающие с неба колючие белые хлопья. А затем вновь скрывалась, словно не желая видеть это холодное зимнее царство.      
Детские пальчики уже совсем замерзли, но малютка не отрывалась от окна. Продолжала искать в ночной вьюге сгорбленную под своей ношей, темную фигуру.
- Где же ты, дедушка? – прошептала малютка.
Она ждала его весь вечер. В их небольшом детском приюте сегодня был маленький праздник. Обитатели старого дома отмечали Рождество. К торжеству был накрыт скромный стол, главным украшением которого были яблоки. Невиданное лакомство в середине зимы! Каждый воспитанник получил по сочному красному плоду. Яблоки пахли летом и сеном, в котором пролежали все это время в погребе.
Малютка нежно гладила свой десерт, вдыхая его аромат. Аромат праздника. Но есть яблоко девочка не стала. Она сохранила его для старого монаха, который жил у самого леса. В версте от окраины города и их приюта. Монах часто навещал сирот, обитатели старого дома его очень любили и ждали. Особенно в Рождественский вечер, когда монах, не смотря ни на что, приходил к детям и раздавал им самодельные подарки. Кому резную лошадку, кому куклу, а кому и маленькую деревянную иконку.
 Но сегодня монах не пришел. Воспитатель успокоил детей, сказав, что виной всему непогода. И заверил, что утром, как только тучи развеются, монах обязательно их навестит. Сиротки разошлись по комнатам и легли спать. Только одна малютка никак не могла уснуть, сжимая под одеялом ароматный и сочный подарок монаху.
- С тобой что-то случилось? Ведь ты всегда приходил. Тебе нужна помощь, да? – шептала девочка в темноту.
Малютка, наконец, отстранилась от окна и твердыми шажками направилась к входной двери. У порога, среди множества стареньких потрепанных шубок и одинаковых валенок, девочка нашла свои вещи и скоро оделась. Она покрылась шерстяным платком и, помедлив мгновение, с усилием открыла тяжелую дверь.
Непогода, огромным снежным медведем навалилась на малютку. Ледяные когти вцепились в открытое личико ребенка, безжалостно царапая щечки и нос. Девочка уткнулась в воротник и почти вслепую двинулась по заснеженной дорожке.
Из леса послышался голодный волчий вой. Метель донесла лишь обрывки пугающей песни серого хищника. Но малютка не дала зарождающемуся страху взять над ней верх. Она знала, волки не выйдут из чащи. Ведь там среди деревьев у вьюги нет всевластия. Лес хранит своих обитателей. Волки не выйдут, даже голод не заставит их состязаться со стихией.
Только малютка шла вперед. Любовь и тревога, наполняющие ее сердце, не страшились смертоносного буйства зимы.
«Я иду, дедушка. Я уже иду»,- думала девочка, выбираясь из очередного сугроба.
Наконец впереди, в белом танце снега, малютка разглядела хижину монаха. Свет в окнах не горел.
«Я иду, дедушка».
Последний десяток саженей до хижины дались особенно тяжело. Словно царица Зима, не желая встречи малютки и монаха, приказала всем силам метели преградить дорогу девочке. Но что может вьюга против пылающего человеческого сердца, которое можно даже вырвать из груди, и рассеять им весь мрак мира? Малютка шла вперед, не смотря ни на что.
«Я иду. Уже иду».
Монах лежал на пороге. Его присыпанная снегом грудь тяжело вздымалась и опускалась. Девочка кинулась к старику. Она открыла дверь и, цепко схватившись за шиворот одеяния монаха, втащила того в дом. Откуда взялась сила в хрупком тельце можно только догадываться. Разве что, любящее сердце помогло.
Размазывая обжигающие соленые слезы по щекам, малютка растопила камин. Подтащила монаха поближе к огню и стала растирать его обмерзшее лицо, руки и ноги.
-Я пришла, дедушка. Я пришла, - всхлипывала малютка.
И вот, минут через десять, монах застонал и приоткрыл веки.
-Девочка моя, что ты тут делаешь? Что случилось?- прохрипел старик, приподнявшись.
-Я ждала… А ты не приходил… все уснули, а я нет… Я пошла к тебе… Там выли волки, но я шла… смотрю, а ты лежишь в снегу-у-у-у – вымолвила малютка и, наконец, позволила себе разреветься во всю, уткнувшись в грудь монаха.
-Ну-ну, малышка. Не плачь. Я ведь к вам собирался идти, да, видно, поскользнулся.
-Я теперь никуда не уйду, дедушка. Ты без меня пропадешь,- малютка чуть отстранилась от монаха и заглянула ему в лицо.
-Пропаду, милая. Обязательно пропаду,- улыбнулся старик, вытирая слезинки с лица девочки.
-Значит, я остаюсь?
-Конечно.
-Навсегда-навсегда?
-Навсегда-навсегда.