Тик-тик...

Тик-тик...
Из глаз брызнули слезы. Пустая рюмка со стуком стала на стол. Он с шипением втянул в себя воздух.
 "Ничерта. Ничерта не жалею. Давно надо было ее выгнать. Показать, кто в доме... хозяин."
Нет, он ни о чем не жалеет. И никогда не будет жалеть. Так даже лучше, без нее в квартире стало спокойнее. Никаких тебе замечаний по поводу и без повода... никаких бурчаний на ухо. Никаких улыбок и тихого смеха.
  Только громкое тиканье часов из спальни. Эти часы они купили вместе. Всегда, когда они лежали в постели, ему казалось, что часы тикают подобно сердцу. Сейчас же это был обычный, отрывистый, неприятно громкий отсчет секунд.
   Почему? Сейчас он один.
   Совсем один.
   Совсем-совсем...
Тик-тик...
   Нет! Он никогда не боялся одиночества. И сейчас он испытывал только удовольствие от того, что находится здесь сам. В темной, освещенной только работающим телевизором, кухне.
  Без нее квартира казалось умершей. Лишь часы жили... жили...
Вспомнились заплаканные женские глаза. Пальцы задрожали.
"Сама виновата! Не нужно было открывать рот... не вовремя. Не нужно, черт возьми! Вот и получила... Интересно, синяки остались?.."
  Рука сжала бутылку и Он почувствовал тянущую боль. "Черт... не надо было так лупить... как я завтра помогу Державину делать ремонт, если рука так болит?".
  Он прижался губами к горлышку бутылку и пил, пока очередная порция слез не потекла из глаз. И из них ни одной искренней. Все - пьяный бред. Заторможенный, туманный омут. От него кружилась голова и тошнило.
  Покачиваясь, встал.
  Придерживаясь за стены, прошел в ванну. Сунул голову под струю ледяной воды, которую она не закрутила совсем недавно, когда стояла здесь и плакала. А потом ушла.
  "Нет! Это я, Я ее выгнал! Пусть знает свое место". Поднял глаза. Сквозь капли, стекающие с волос, заметил стакан для зубных щеток. Одна. Перевел взгляд на полку с шампунями. Один... Один, черт возьми, один!
  "И мне все равно! Я этого и хотел! Я одиночка... я люблю пустоту вокруг себя"
  Не помнил, как попал в спальню. У пал на кровать. В сознание пробивалось лишь тиканье часов.
  Тик-тик...
  Тик-тик... Почему ему уже не кажется, что это бьется сердце? Потому, что нет ее? В какие глупости он верил, когда она была рядом. Какие бредни  говорил сам... Ничего. Зато теперь она ушла.
  И он отрезвел.
  В нем снова поднялась волна тошноты и он застонал, закрывая голову подушкой.
  Тик-тик...
   Постепенно, прислушиваясь к часам, он начал погружаться в тяжелый сон, схожий с обмороком. С дурманом. Тихо и темно. Лишь телевизор мигает на кухне.
   Не нужна... Сама виновата... Выгнал...
  Мысли роились в голове. Сон был смазан, как будто мазки краски, неудачно подобранные неумелым художником. Но внезапно...
  Внезапно настала тишина.
  Часы остановились.
  Судорожно втянув в себя воздух он сел на кровати. Понял, что трезв.
  Тишина. Жуткая  и ужасающая. Дикий страх в груди. На секунду показалось, что квартира настолько мертвенно пустая, что и его собственное сердце постепенно замедляет ритм. "Это все бред. Бред." Он приказал себе успокоится... И это помогло.
  Но все-таки оставшуюся часть ночи он провел, слепо глядя в недвижимые стрелки циферблата, думая о том, что он не боится одиночества. Но то, что это было самовнушением, он ни за что не смог бы признать.
  Только в мозгу он, словно марш, словно заклинание, воспроизводил въевшееся в память тиканье. Он не хотел. Это получалось автоматически. Но как он не старался, он не мог найти сходство с биением сердца.
  Но, Господь свидетель, ему до дрожи этого хотелось.
  Тик-тик...
  Тик-тик...
  Тик-тик...