Вперед, на Ворзель!

Шел по лесу голодный волк.
Навстречу ему - Заяц.
Волк - хвать: и поймал Зайца.
«Ну, Заяц, - говорит Волк, - я тебя съем».
«Не ешь меня, Волк, - взмолился косой.
 - Я тебе покажу художественную самодеятельность».
Удивился Волк и отпустил Зайца.
Заяц прыг-скок, прыг-скок,
прыг в кусты - да и был таков.
Почесал Волк урчащее от голода брюхо и говорит:
«Ну, и зачем мне нужна эта самодеятельность»?

Мое участие в художественной самодеятельности началось с классного сочинения на вольную тему по русской литературе. Я впервые за время обучения в техникуме получил отличную оценку. Тамара Владимировна начала преподавать русскую литературу сразу по окончании войны.
В эти послевоенные годы люди потянулись к свету, радости, жизни. Зарубцовывались раны. Оттаивали души.
Люди восстанавливали разрушенные дома, фабрики, заводы, выращивали урожай.
Они работали, учились, любили, пели хорошие задушевные песни, читали стихи и играли на народных инструментах.
Смотры художественной самодеятельности проходили во всех учебных заведениях, колхозах и совхозах, фабриках и заводах. Победители смотров принимали участие в районных, городских, областных, республиканских и даже всесоюзных смотрах художественной самодеятельности. Им присваивали звания лауреатов, награждали почетными грамотами и ценными подарками.
Тамаре Владимировне понравилось мое классное сочинение, и она предложила мне принять участие в смотре художественной самодеятельности. Я еще никогда не участвовал в смотрах самодеятельности и сразу согласился.
Тогда одним из обязательных произведений для изучения по русской литературе были «Стихи о Советском паспорте» Владимира Маяковского. Стихи эти знали наизусть все школьники, учащиеся техникумов, профессионально-технических училищ, студенты и даже аспиранты.
На смотре художественной самодеятельности, по замыслу Тамары Владимировны, я должен был показать учащимся, как нужно декламировать стихи Маяковского.
К смотру мы готовились добросовестно: отрабатывали каждый жест, каждую паузу.
- Я принесла тебе фотографию Владимира Владимировича, где запечатлено, как он читает свои стихи, - сказала как-то мне Тамара Владимировна. - Постарайся на сцене быть похожим на него.
На фотографии Маяковский был большой, умный, с поднятой вверх раскрытой ладонью.
- Читай громко, уверенно, спокойно. Жесты должны быть широкими, размеренными, такими, как и сами стихи, - наставляла меня Тамара Владимировна. - И, наконец, — главное: найди в зале одного слушателя и прочти это произведение, глядя в его глаза.
После выступления со стихами Маяковского на смотре в техникуме меня направили на районный смотр художественной самодеятельности.
Из рассказа очевидца о моем выступлении на первом смотре художественной самодеятельности района:
На сцену актового зала Автодорожного института, где проходил первый смотр художественной самодеятельности района, вышел худенький мальчик в неглаженых штанишках, большой, не по росту, рубашке и начал метаться по сцене, высматривая что-то в зале. Наконец он остановился и довольно громко произнес: «Нашел!» Одарил зрителей улыбкой, глубоко вздохнул и принял отработанную на репетициях позу «Владимир Владимирович Маяковский читает свои стихи». Мальчик поднял вверх маленькую ладонь правой руки с растопыренными, дрожащими пальчиками и начал, заикаясь от волнения, читать «Стихи о Советском паспорте».
Луч прожектора бил прямо в глаза. Зал, заинтригованный увертюрой, затих, ожидая самого действия. И когда вместо слов:

Я достаю
из широких штанин
дубликатом бесценного груза.
Читайте,
Завидуйте,
Я — гражданин
Советского Союза!

Громко, внятно, с хорошо поставленной дикцией я прочел:

Я вынимаю
из широких штанин
дубликатом бесценного груза...

Зал облегченно расхохотался.
А я растерянно стоял на большой сцене актового зала Автодорожного института и не мог понять, почему все смеются.
Начались трудовые будни. Я не сдал лабораторную работу по физике, зачет по технологии обуви, на экзамене получил двойку по деталям машин... Ну, зачем мне нужна эта самодеятельность?
Однако Тамара Владимировна не отказалась от мысли вывести меня в лауреаты районного смотра художественной самодеятельности. Мы пришли к обоюдному мнению, что готовить к очередному смотру будем не стихи, а прозу. В то время вышел в свет роман Александра Фадеева «Молодая гвардия». Тамара Владимировна для выступления на очередном смотре выбрала отрывок из этого романа. Видимо, моим амплуа было чтение героики.
На репетициях по-прежнему отрабатывали каждый жест, каждую паузу. По-прежнему во главу угла был поставлен тезис: найди в зале одного слушателя и прочти это произведение, глядя в его глаза. Новым в режиссуре было два положения:
- не суетись и не бегай по сцене во время выступления;
- отутюжь брюки и надень рубашку своего размера.
Из рассказа очевидца о моем выступлении на втором смотре художественной самодеятельности района:
 На сцену актового зала Автодорожного института, где проходил второй смотр художественной самодеятельности района, вышел худенький мальчик в наглаженных штанишках и белой рубашке, медленно прошел к авансцене и, прикрывая глаза рукой от яркого света прожектора, начал всматриваться в зрительный зал. Во втором ряду зрительного зала нашел маленькую девочку с большими черными глазами, облегченно вздохнул, принял отработанную на репетициях позу «Враги сожгли родную хату» и начал читать своей слушательнице с большими черными глазами отрывок из «Молодой гвардии».
- «И вот, когда Фенбонг вздернул ее, мать одиннадцати детей на дыбу»... Из больших черных глаз маленькой девочки закапали слезы.
Мне стало жалко маленькую девочку из второго ряда, с большими черными глазами. Я сделал паузу, задумался... И прочел, глядя в большие черные глаза, стихи Константина Симонова:

Жди меня, и я вернусь,
Только очень жди.
Жди, когда приносят грусть
Желтые дожди...

Больше на смотры художественной самодеятельности Тамара Владимировна меня не привлекала: ни с прозой, ни с поэзией.
Я ушел из техникума и подал документы в военно-морское училище, чтобы научиться бить фашистов на море и на суше.
Однако любовь к художественной самодеятельности и Тамаре Владимировне сохранилась на всю оставшуюся жизнь.
Прошли годы.
Подернулись густым инеем каштановые, темные и белокурые волосы подруг юности.
Разъехались друзья детства по всей планете Земля: в Америку, Германию, Израиль, Канаду и Австралию.
Разбрелись по бывшим необъятным просторам нашей Родины друзья по службе.
Сегодня коллективы самодеятельности Дома культуры выезжают с шефским концертом для ветеранов за сорок километров от города в санаторий «Ворзель».
На старом автобусе. Холодно, под ногами тает снег. Промокают насквозь старые туфли. Болит нога. А в городской квартире тепло, тихо, уютно.
Ну, зачем мне нужна эта самодеятельность?
Надо что-то делать. Посмотрел программу телевидения на вечер: «Городок», «Как стать звездой», «Джентльмен-шоу», «Дуэт Академия».
Тьфу! Никакого футбола. Даже обозрений матчей Евролиги.
А кто отдыхает в санатории в Ворзеле?
Игорь Ильич, Михаил Юрьевич, Иван Васильевич...
Я с грустью посмотрел на запечатанную бутылку чистого медицинского спирта для дезактивации приборов после замера радиации.
На всякий случай (а вдруг гости придут?) побрился, отутюжил брюки, надел чистую рубашку.
Нога перестала болеть.
Надел армейские ботинки. Достал из шкафа плащ-палатку.
Позвонил Марку Михайловичу.
- Как аденома простаты? Терпимо? В пути будем останавливаться как в турпоходе: мальчики - направо, девочки - налево. Возьмите с собой аденом-форте, картошку в мундирах и соленую капусту.
Первый готов?
- Готов!
Позвонил Семену Абрамовичу.
- Как давление? Сердце стучит?
- «Сердце, тебе не хочется покоя, Сердце, как хорошо на свете жить...» - пропел он по телефону старую, хорошую песню.
- Возьмите с собой валидол, нитроглицерин и селедку с луком.
Второй готов?
- Готов!
Позвонил Григорию Яковлевичу.
- Как радикулит? Если положить грелку во весь рост, помогает? Возьмите с собой ипликатор Кузнецова, змеиный яд (или пусть жена поплюет на тряпочку) и сало с хреном.
Третий готов?
- Готов!
- Вперед, на Ворзель!
Да здравствует художественная самодеятельность!