Как же мы будем жить без Маркса?

Всякий буддист скажет вам: «Учение Будды всесильно, потому что оно верно». Всякий сторонник Заратустры скажет вам: «Учение Заратустры всесильно, потому что оно верно».  Иудаист, исламист, христианин о своих пророках готовы эти слова повторить. Ленин не был верующим человеком, но для марксизма он нашёл поистине сакральную формулировку: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно».

Иегова – Бог иудеев – не помог маленькому народу справиться с земными проблемами. Соседи с востока, Римская империя безнаказанно мучили и истребляли его. Иудеи ждали прихода (пришествия) нового Царя –  освободителя, спасителя, который придёт с Мечом. Ждали Мессию. Мессия пришёл, но … «не от мира сего». Он принёс не реальную силу, а всего лишь Благую весть о том, как спасти душу. И они выдали его Понтию Пилату, римскому губернатору, – как возмутителя, провокатора, разжигателя конфликта. Н.А. Бердяев считал, что вера в Мессию перешла к Марксу от иудеев. Только Маркс – атеист – сделал ставку не на Царя, а на пролетариат. Тоже Спасителя с Мечом. И «сшил» для него  теоретическую «одежду» из трёх составных частей: философского учения, исторического, экономического (диамата, истмата, политэкономии). В XIX веке (во времена Маркса) мир лежал во зле. В XX-м – ещё более. Мир всегда лежит во зле, и его всегда надо спасать. Однако жизнь остаётся великим праздником во всяком случае.

Как действительно зародилось новое учение в великой голове, мы можем только гадать. Экономическая жизнь того времени создала два противостоящих друг другу класса – буржуазию и пролетариат, тех, кто имеет всё, и тех, кто не имеет ничего, кроме своих цепей. Буржуазия (худшая часть её) погрязла в конфликтах и неурядицах, в разврате, многочисленный пролетариат бедствовал, бастовал, шёл на баррикады. Вывод напрашивался: нужна революция, и не рядовая (каких было много), а окончательная. Но кто её осуществит?.. Осуществит её революционный класс – пролетариат. Разумеется, с помощью партии революционеров. И станет властвовать.  Нет, не до скончания веков, а по обстоятельствам. А будет ли его власть легитимной в аспекте исторического развития? Требовалось серьёзное научное обоснование, и за ним далеко не надо было идти. Маркс высоко ценил Гегеля и его диалектику.

Но Гегель – идеалист: в основе исторического процесса – идея (понятие, разум, Бог как разум). Государство гибнет, если не соответствует своей идее. Маркс – материалист и решил проблему несоответствия по-своему: в основе исторического процесса лежит непроизвольное развитие способа производства материальных благ: государство гибнет, если его институты и идеи, обслуживающие его, не соответствуют способу производства материальных благ. Революция – лучшее средство для «приведения в соответствие».  Идея Гегеля – самодовлеющий фактор мирового и общественного развития, она ничем не определяется, но сама всё определяет. Она существует от века (как Бог) и в общественной жизни действует через людей, прежде всего людей науки – философов. Идея Маркса – установка на мировую коммунистическую революцию, – хотя и родилась умной голове, но определена преимущественно экономическим фактором жизни общества – уровнем развития производительных сил, формой собственности, положением классов. Она выведена не из широкого потока идейной жизни общества, а из узких экономических (классовых) интересов пролетариата. Она – вторичный продукт. Её положение шаткое, как положение прислуги в доме неуравновешенного хозяина. И ей, как прислуге, часто говорят: «Помни, чей хлеб ты ешь!». Поэтому немудрено, что китайцы строят ныне социализм с китайской спецификой, северокорейцы – с северокорейской, а нацисты в Германии строили социализм с германской спецификой. Здесь движущим мотивом поведения людей является не истина, а удовлетворение экономического интереса класса-гегемона, а точнее – забота о том, как захватить власть и как удержаться у власти. Советские правители, унаследовавшие революционный фанатизм от Маркса и стократно усилившие его, манипулировали идеей, как хотели. Ссылаясь на классика, они разоблачали друг друга, казнили друг друга, безумствовали. Хозяин идеи  Сталин послал в Мексику своего агента, чтобы зарубить Троцкого. Новый хозяин идеи   Хрущёв разоблачил Сталина. Все они по-своему интерпретировали сначала  Маркса, а потом Ленина.

А какова роль личности в историческом процессе? Гегель на первое место ставит человека думающего (homo sapiens), с развитым интеллектом – философа, учёного, а Маркс – человека производящего, с развитыми мускулами, стоящего у станка, держащего в руках молот или метлу. Обе позиции имеют свои плюсы и минусы. Но Гегелево возвышение роли разума кажется мне более предпочтительным. Конечно, твёрдая почва под ногами идущего необходимое условие движения, но всё же мы сначала смотрим, куда лучше шагнуть, а потом шагаем (чтобы не в пропасть). В реальной жизни мы сначала создаём проект, а потом строим. Каков способ производства материальных благ, таков и образ жизни людей? Это не совсем так, вернее – совсем не так. Способ производства всегда остаётся лишь основой жизни, основанием ее. (Надёжные подмостки сцены в театре – необходимое условие для игры актёров, но качество постановки определяется игрой актёров. В значительной степени – талантом режиссёра, ещё в более значительной степени – талантом автора пьесы.) Но основание не есть субъект. Основание само по себе мертво, оно не движется и не движет. Субъект в лице человека разумного есть движитель истории, а в субъекте – разум  и воля, воля и разум. И потому реальная жизнь идёт за идеей – философской, нравственной, политической. Но не суррогатной, выходящей из экономического интереса одного класса, класса далеко не творческого, не ведущего, но ведомого.

 «Идея есть круговорот, в котором понятие, как всеобщность, определяя себя к объективности и к противоположности этой объективности, возвращает себя обратно в субъективность». (Гегель, там же, § 215). Простое бытие – первая ступень идеи, – сняв последовательно все противоположности, пройдя все метаморфозы развития, «возвращает себя обратно в субъективность. А как  идею развития Гегеля приложить к материалистическому пониманию истории? Надо создать аналогичную схему. По способу производства материальных благ Маркс разделил историю на  первобытнообщинный способ, рабовладельческий, феодальный, капиталистический и (для будущего) – коммунистический. Есть простое качество саморазвивающейся, идущей к цели идеи (идею Гегеля Маркс заменяет материалистически толкуемым законом), которое лежит в  основе исторического процесса – первобытное бесклассовое общество. Оно наполняется, уплотняется, совершенствуется, развивается и  по кругу возвращается к началу. Но круг замыкается поднятием этого качества на более высокий уровень. Первобытное общество, основанное на том, что его «граждане» добытым имуществом и средствами пропитания владели совместно, должно прийти к коммунистическому обществу,  –  основанному на общественной собственности на орудия и средства производства. Пройдя путь от «блаженного состояния», через «грехопадение» –  жестокую классовую борьбу рабов и рабовладельцев, крепостных крестьян и феодалов, пролетариата и буржуазии (в Учении Гегеля о сущности как раз речь идет о противопоставлении понятий, о рефлексии) – к «блаженному состоянию». «Идея есть круговорот».
Ещё момент гегелевской схемы развития у Маркса:  простое товарное хозяйство (когда товар время от времени обменивался на другой товар), зародившееся в недрах первобытнообщинного способа производства и положившее начало его разложению,  развилось во всеобъемлющее товарное хозяйство – капиталистическое, в котором товаром стала рабочая сила. Простое качество стало сложным качеством. Клеточка развилась в организм. Чтобы замкнуть круг, надо построить коммунизм: при коммунизме не будет товарного хозяйства, а будет простой товарообмен, как это было в самом начале процесса.

Анализируя экономическую систему Англии, Адам Смит заключил: стоимость создаёт тот, кто трудится непосредственно на производстве, а хозяин, владелец капитала, «освобождённый почти от всякого труда», присваивает в качестве прибыли чужой труд. Секрет эксплуатации разгадан. Надо лишь мыслям Адама Смита придать более строгую форму. «Капитал» Маркса эту задачу выполнил. Мировое зло – эксплуатация  – должно быть вырвано с корнем. И это «вырывание» осуществили русские ученики автора «Капитала». Адам Смит не предвидел, что придёт некто и доведёт его мысль до абсурда. Придёт ещё некто и построит на ложном выводе общественную жизнь. Запрет свободного предпринимательства привёл к исчезновению трудового стимула, что вынудило советский режим превратить всю страну в трудовой лагерь со всеми известными нам последствиями.

Сегодня Россия вернулась к частной собственности и рыночному хозяйству. Капиталистическому хозяйству. Слишком круто взяла? Об этом можно поспорить. Я думаю, у неё не было выбора – постоянно грозила реставрация. Она и сейчас ещё грозит. «Бурбоны» шли за Ельциным следом, по пятам, пока не добились его ухода. И сегодня, при отсутствии глубоких традиций свободного развития, мы можем свалиться к китайскому варианту. Тут многое зависит от того, кто придёт после Путина. Многое зависит от того, даст ли наша правящая элита втянуть себя в новую гонку вооружений, в реваншизм,  в погоню за ложным величием. Америка – наш партнёр или враг? Если враг – не видать нам ни свободы, ни материального благополучия: все ресурсы уйдут на подготовку к новой войне. Что касается Европы, то для неё дружба с заокеанским великаном – предпочтительнее дружбы с восточным «медведем», склонным к деспотизму.

Есть два взгляда на неудачу марксистского эксперимента по внедрению коммунизма. Первый: провалился опыт, поставленный неудачно. И здесь вспоминают сторонников либерального варианта – Бернштейна («Движение – всё, цель – ничто), Плеханова («История России ещё не смолола муки, из которой можно испечь социал-демократический пирог»). Вспоминают мнение людей, очарованных марксизмом как теорией. Но либералы от марксизма, полагаю, сильно ошибались, потому что в стране развитого капитализма –  Англии – революционерам пришлось бы действовать более жёстко: англичане, в отличие от русских, очень высоко ценят свободу. Что в этом случае могло бы произойти, красочно изобразил Джордж Оруэлл в своей антиутопии «1984 год». Однако «пироги» по Марксу в  XX веке поторопились «испечь» и другие страны (не прямые сателлиты СССР), которым ещё предстоят разочарования.

Второй взгляд: провалилась не только практика коммунизма, но и его теория. И он мне понятнее. Первым камнем Марксовой теории является требование уничтожить частную собственность («Манифест»). Большевики от этого требования не отступили – ни в теории, ни на практике. Вторым камнем Марксовой теории является требование отменить эксплуатацию (в понимании Маркса). Большевики и от этого требования не отступили: класс эксплуататоров – буржуазию – уничтожили и всю собственность обобществили, то есть отдали в руки государства, а точнее – взяли в свои руки. Третьим камнем теории великого классика является идея установления на переходный период между капитализмом и коммунизмом революционной диктатуры пролетариата. Кто станет отрицать, что мы жили под железной пятой партии? Свой социализм русские большевики «шили» по заказу Маркса, применяя, разумеется, свой маневр там, где требовали обстоятельства. Возможно, «главный портной» не предполагал, что граждан они будут убивать, как скот.  Это только говорит о его недальновидности. Итак: сама идея была (и осталась) ложной, источник был отравлен. Пострадала не только Россия, но – половина государств Европы.

Интерес к марксистскому идеалу общественного устройства в мире не угас. Его лозунгами сегодня размахивает президент Венесуэлы Уго Чавес – политик с маниакальными  задатками. Может быть, каждому государству на планете, чтобы приобрести опыт и отшатнуться, суждено хоть раз умыться кровью марксистской революции? А может, и не один раз? Ведь сторонники Маркса-Ленина-Сталина-Мао-Кастро у нас не только хорошо сохранились, но и плодятся! Они нередки у рычагов управления государством, их лица часто мелькают на экране телевидения! А на периферии у власти, кроме них, никого и не встретишь. Народ голосует за «красных», отдаёт за них от десяти до двадцати процентов голосов.

Какие же силы притягивают русских к коммунизму? Одна из них – традиция тысячелетнего политического рабства. Трудовая зависимость и единомыслие. Самостоятельно мы не можем договориться  даже о том, как содержать в чистоте лестницу и подъезд. Должен прийти представитель власти и всё организовать. Способность к самоорганизации у нас (у массы) почти на нуле. Другая из них – учение Маркса действительно всесильно. Однако не потому, что верно (здесь Ленин ошибался), а потому, что оно обещает сотворить Чудо – всем дать всего бесплатно. Или за мизерную цену. Особенно в Чудо верят все старые, слабые, больные, ленивые, пьяные, а также люди,  от рождения или от воспитания ни к чему не способные, кроме как кричать на митингах, отнимать, делить, стрелять, работать в ГИБДД, охранниками в казино. Таковых у нас большинство. Все они мало интересуются тем, кто будет производить, кто будет их кормить, лечить, учить. «Мы уже были в коммунизме, но всё разрушили Горбачёв и Ельцин», – сказал мне как-то один алкоголик. Поистине, как же мы будем жить без Маркса? Корягин Сергей Осипович. 21 марта 2007 года