Старушка, Седая Немецкая Овчарка и карамелька

Летом в хорошую погоду я иногда хожу на работу пешком, и всегда одним и тем же маршрутом, и всегда в одно и то же время.

Не  люблю вставать по утрам на работу, я Сова. Думаю, что очень многие меня понимают. Было бы просто замечТательно, если бы когда встала – тогда и на работу. Нет, работу я свою люблю, иногда даже очень, а вот вставать по утрам  – это пытка. Ну да ладно, сейчас не об этом.

Иду по своей улице, по Ковалихинской, может быть кому-то она известна, в сторону Черного Пруда. Свое название моя улица получила в честь реки, которая раньше протекала на ее месте, говорят, что в ней даже купались и, вообще, что это был уютный уголок природы, теперь же ее бедную закатали в трубы, засыпали землей, чем-то там еще и сверху положили асфальт. Получилась улица. Время от времени плененная река устраивает бунт, видимо никак не может смириться со своим заточением и не без помощи халатности ремонтников вырывается наружу. И каждый год, а бывает и два раза в год в разных частях нашей улицы то трубы ремонтируют, запихивая непокорную Ковалиху обратно, то асфальт перекладывают.

А недавно вообще случилось НЕЧТО! Напротив нашего дома стоят (пока еще стоят) несколько железных, красно-ржавых гаражей. Большую их часть давно снесли, как «уродующее лицо города», но другую часть почему то оставили.  Иногда их владельцы, приезжая с работы, задерживаются там….короче говоря – кафе «Гараж».
Так вот напротив одного из них положили полицейского, имею в виду, так называемого, «лежачего полицейского». Вроде ничего не обычного в этом нет. Но он был из асфальта и высотой сантиметров сорок.  Уж не знаю, по какой технологии его выкладывали или укладывали….Только теперь в кафе «Гараж» посетители стали заглядывать чаще. Откроют ворота на половину и наблюдают, сколько же железных коней останется сегодня без копыт, а может быть, подков...

Так вот, дохожу я до Черного Пруда. Надо сказать, что Черный Пруд – тоже уникальное местечко, сейчас там, конечно, даже намека на пруд нет. Конечная остановка некоторых трамваев, минимаркеты с одной стороны, с другой построили какое-то красивое зеркальное здание, что будет в нем располагаться – пока не известно. Нет, может быть, конечно, известно кому-нибудь,…но вот мне -  нет. 

Во времена своей школьной беззаботности, влюбленности во весь мир, где-то, быть может, безответственности, но, обязательно, школьной прилежности, я до безумия любила смотреть старые прабабушкины фотографии.  Они были, естественно, черно-белые, некоторые из них - на плотной основе.  Среди них была фотография Черного Пруда, какого года не скажу, потому что просто не помню, но еще дореволюционных времен. На ней был изображен Черный Пруд настоящий. Вокруг него – густая растительность, деревья. А по самому пруду плывут лодки, мужчины сидят за веслами, а дамы в широкополых шляпах, с зонтиками от солнца любуются окружающим видом. Прошло время, пруд засыпали, на его месте построили скверик, которому и досталось это название по наследству.

В то время когда я любовалась этой фотографией, в скверике уже стояла пивнушка с круглыми столиками под открытым небом. Ограда скверика вечно была заплевана, вокруг всегда валялись куски хлеба, селедки и прочей пивной закуски, замасленные газеты  и еще куча чудовищной дряни,  сопровождающей утренний опохмел, плавно перерастающий в очередную пьянку у пивнушки. Сейчас его более-менее облагородили, вместо пивнушки там теперь небольшой ресторанчик, если его можно так назвать. И контингент проводящих время в этом сквере изменился. Но даже летом в нем не растет трава, наверное вытоптали за столько лет, одни деревья за железной оградой…не хватает еще по могилке под каждым… Ну, да ладно, что-то я снова отступилась от темы и даже надолго.

Так вот, проходя по своей Ковалихинской, я ежедневно встречала одну и ту же старушку с собакой. Ей на вид можно было дать лет сто пятьдесят пять, если не больше. Маленькая, очень сутулая, лицо избороздили морщины так, что даже губы на их фоне терялись. Только глаза на удивление были ясными. Нет, конечно, не небесно-синими, время их тоже затронуло, подернула непонятного цвета пеленой, но они все равно остались яркими.

В любую погоду одета она была одинаково: безумно старое, но видно, что очень прочное пальто – поверх кучи непонятных и бесформенных тряпок. На голове – два платка. Один беленький тонкий, подхваченный вокруг шеи и завязанный сзади, другой темный и теплый завязанный под подбородком. На ногах, я даже не знаю, что это, но сверху этого большие калоши. Казалось, что ей всегда холодно.  Да, почему казалось. Когда мой покойный дед с редким именем Спиридон был жив, то частенько говорил, что «косточки уже не греют». В руке у старушки была длинная, выше ее роста палка, вернее толстая ветка, на которую она опиралась при ходьбе.

Старушку всегда сопровождал большой пес, наверное, такого же возраста, как и она сама, поэтому какой он породы, понять было невозможно. Я прозвала этого пса - Седая Немецкая Овчарка. Он не бегал, не рылся в траве, не резвился, не лаял, как другие собаки. Он так же, как и старушка просто шел. Очень медленно. Отойдет шагов на десять вперед нее, остановится, обернется и ждет, еле-еле виляя седым хвостом, когда она его нагонит. Она дойдет до него, он ласково ткнется носом в ее пальто, посмотрит ей в лицо, и они идут дальше. Если пес опередит старушку, то снова остановится, обернется и ждет ее. Удивительно было, кто кого выгуливал, старушка собаку или собака старушку...

Я встречала их каждое утро. И вот однажды я встретила их, возвращаясь с работы вечером, чему очень удивилась. И решила поздороваться с бабушкой.
- Добрый вечер! – сказала я, - не ожидала вас встретить вечером, вы все по утрам гуляете.
- Да вот, паразит эдакий, ни с того ни с сего проситься стал. А куда денешься? Живой ведь.- Старушка подняла на меня свои удивительные глаза, внимательно посмотрела мне в лицо, видимо пытаясь меня узнать, вспомнить, думая, что мы знакомы и, наверное, сетовала про себя на свой возраст и склероз. Я просто смотрела на нее и улыбалась. Оставив попытки вспомнить меня, решила продолжить разговор, как будто мы на самом деле знакомы, - А у тебя, дочь, как дела? Как дома?
- Да у меня все нормально, без изменений. Давайте я вас провожу, нам все равно по пути. Как вашего пса зовут?
- А никак, - старушка рассмеялась, - Собака просто. Так и зову его – Собака. На вот, возьми конфетку, вкусная,- Старушка вынула из кармана пальто вишневую карамельку и протянула мне.

...Прошло несколько лет с тех пор, как я перестала их встречать. Только позже я узнала, что старушка, а жила она в соседнем со мной доме, пережила своего пса на месяц. После того, как он умер, она только раз выходила из дома и только для того, чтобы его похоронить.

Как это важно, когда есть рядом тот, ради кого, не смотря ни на что, мы продолжаем жить.