История одного черепа

Жил-был  один непримечательный композиторшка, сам он был мирный, а головушка у него была буйная. Кое-кто  называл его «гением», другие  отзывались, наоборот, весьма пренебрежительно о его серых клеточках. Однако в оригинальности мысли никто композитору никогда не отказывал. А вот в деньгах- да и постоянно. Поэтому он  ютился в дешевой и  опасной квартире, где обитали двадцатисантиметровые крысы. Они были плотоядны и вечно голодны.  Хищно поглядывали на нашего героя , но тот тоже был не промах и, чтобы отбиваться от  опасных зверей  приобрел  револьвер. «Бам» ,«Бам»- слышалось в перерывах между  увертюрами. Кроме минимальной   самообороны очень немного вещей могли отвлечь  гения  от  творчеств, даже  ел он в процессе сочинительства.  В квартире переставала играть музыка, только если композитор отлучался по делам или уходил к друзьям- отсыпаться. Друзья были не против, так как гений приходил к ним в дневное время и не требовал ни денег, ни закуски, ни выпивки. Так он и ходил- к одному на часик, к другому, к третьему. Спал  за  всю неделю,  а потом вновь затворял двери опасной квартирки, продолжая бой с непослушными нотами и плотоядными  грызунами..
В тот трагический вечер последний  вскрик скрипки был болезненно смазан, а затем наступила непривычна  тишина. Все-таки  крысы  обхитрили гения: выкрали из полки пули и напали организованной группой .Шансов спастись не было. Бедняга.
   На похороны пришли два-три плакальщика, одна томная барышня и пара кредиторов. Тело погрузили в деревянный гроб, гроб поместили в яму, яму зарыли. Тут-то по-хорошему все должно было и закончиться. Лежало бы себе в теплой сырой ямке холодное тело композитора, никому бы не мешало, уйдя на заслуженный покой  отсыпаться,  наконец, на собственном  ложе.
Но здесь только начинается история  буйной головушки композитора в прямом и переносном смысле этого слова. Если говорить о духовной жизни, то «гений» и «композитор» зажил в  молве и славе только через десятки лет после упокоения упоминаемой  персоны.  Если же говорить во вполне физическом смысле, то тут все произошло скорее.
На следующую ночь, когда стеной лил ужасный дождь, когда на небе сверкали молнии и промозглый ветер заставлял дома визжать под своим суровым натиском, лопата гробовщика вонзилась в сырую землю под самым носом композитора. Бесцеремонно  отделенная от тела, одинокая и растерянная, голова была помещена все тем же гробовщиком в пустой мешок. Тело же, оставшееся  лежать глупым обрубком, было вновь присыпано землей,  и всей могилке был придан тот же невинно- упокойный вид что и прежде. Через полчаса голова уже  была в лаборатории некого доктора. Доктор Д был знаком с гением при жизни,  порой одалживал ему свою койку,  а иногда и заманивал  на партию в бридж. Композитор относился к нему подозрительно, так как  не разделял  душевного подъема, который испытывал доктор к заспиртованным мозгам. А мозги были разложены по всей квартире, куда не плюнь.
Но, с другой стороны, доктор был человеком терпеливым и ,кажется, одним из тех, кто действительно понимал музыку. О! Таких людей в округе было раз два и обчелся. А когда  на твоей груди теплится, как новорожденное дитя, только что сочиненная мелодия, тогда не время для предрассудков. Дрожащий, взволнованный, бывало мчался композитор к врачу, в ожидании его вердикта. Жива? Мертва? Здорова ли? И Доктор всегда был честен, всегда справедлив- хоть и мало эмоционален. «Шедевр»- иногда говорил он, поглаживал усы, и как-то странно глядел на композитора. Такой взгляд заставил бы обычного человека поежиться, но гений , не избалованный похвалами, не обращал внимания на этот взгляд. А между тем это был взгяд  хитрой и прожорливой божьей твари, которая как будто бы поджидала добычу.
И вот,  промозглый вечер, голова композитора вынута из мешка и лежит  игрушечно- уродливым куском плоти на аккуратном столики для бриджа. Чтобы не запачкать поверхность столика, аккуратный доктор подложил клеенку. На ней же разложил многочисленный баночки- скляночки и  инструменты: острые, тупые , зубчатые и    щипальные. Вообразить, что происходило в эту ночь сложно, так как единственным свидетелем трепанации были тени на стенах  комнаты.
Ах эти тени! Удивительные существа сумрачного мира никогда не появлялись в  таких причудливых обличиях  на нашей земле. Они  рисовали огромного четырехногогщ монстра с человеческим лицом и бога с крюками вместо рук, который ворожил над этим существом. Как куски тряпки, Богочеловек отрывал от лица чудовища  черные шматки и складывал ровной стопкой на его же спину. Затем  из головы чудовища был вынут самый большой черный шматок и положен в самую большую банку. Около двух часов ночи   медленное преображение  закончилось:у чудовища съежилось лицо, но зато вырос  приличный горб, а богочеловек расстался со своими руками.
Когда композитор думал, что доктор разбирается в музыке, он не ошибался. Единственное, что  не учел, это то, что даже такая эфемерная материя как музыка, вдохновение и талант у доктора ассоциировались только   с мозгами. Мания и смысл его жизни, мозги были для бедного доктора всем. Он искал их везде и не только в заспиртованном виде. Любое изобретение, с которым он сталкивался, любая болезнь или история о таинственном выздоровлении, заставляла его вновь и вновь представлять серые клеточки и воображать их особенную работу в  момент любви и ненависти, ошибки и изобретения, рождения и смерти. Его интересовали свежие мозги трупов, еще не отделенные мозги внутри чьих-то голов,  но больше всего его интересовали мозги гениев, таких, как композитор. Именно поэтому он слушал часами музыкальные произведения , пытаясь представить размах деятельности мозга в своей и его черепной коробке. А  когда  говорил «Шедевр»- то искренне восхищался, только не   надрывом, искренностью звучащих нот и даже не мастерством исполнения, но отдавал дань преклонения природе и великому  Единому Мозгу Человечества , который  поместил в это бренное тело такой незаурядный инструмент мышления.

Расколов одиночество головы на самостоятельные одиночества мозга и черепа, доктор обварил  черепушку в  воде, освободив от остатков бренной плоти и сделав ее празднично  чистой. На эту часть организма Д смотрел не однозначно. Занимаясь мозгами,  он не мог не отдавать должное прекрасной оправе, которую природа выбрала для функционирования сего совершенного изобретения, поэтому череп был ему милее чем какая-нибудь грудная клетка или тазобедренная кость. С другой стороны, как ювелир, придирчиво рассматривающий  оправу великолепного камня, он порой  был склонен считать, что сам бы мог придумать не хуже. Собственно, черепушка для него была бессмысленным, хоть  приятным бонусом к мозгам. После обварки и наведения марафета  череп был помещен на  видное место. Узнать лицо композитора никто бы не смог, а доктору было приятно, что  даже после смерти гениальный друг молчаливо и внимательно может выслушать  заключение доктора по поводу своих  мозговых способностей.
  Прекрасная идиллия: камин, черепок на столе и доктор, размеренно читающий своим глубоким голосом научные изыскания, -длилась не долго. К Д приехал любимый племянник. Еще  студент, тоже медик.
Мальчик был очень похож на дядю, и , что особенно было мило сердцу Д разделял его склонность к собирательству. Только вот его фетишем были кости. Не понимая, но уважая страсть равную своей, доктор решил сделать приятный подарок ввиде черепа композитора. Племянник действительно был очень рад, но причина его радости был не научный интерес. Племянник был деляга, но дядя этого не знал. Не ради изысканий и открытий он гонялся за костями, но ради выгоды. К тому времени, как доктор подарил череп композитора, мальчик уже занял прочное место в нище торговле останками знаменитых людей. На этом рынке были свои тонкости и сложности. Маленькие косточки пользовались  среди восторженных поклонников и поклонниц усопшего большим спросом чем громоздкие, а имевшие отношение к голове и  грудной клетке, большим чем к ногам и тазу. О торговле черепами племянник слышал, но сам еще не был готов войти  в  этот бизнес- там дела ворочили профи, которые могли отличить подделку и отомстить тоже могли. Но  теперь, с настоящим черепом, мальчик рассчитывал обзавестись состоятельным клиентом и упрочить свое финансовое положение.
 В большом городе, где он хотел провернуть операцию с продажей, его ждало разочарование. Когда дядюшка вдохновенно вещал  о безумно талантливом и даже гениальном композиторе,  деляга сразу вообразил известность, которую  должно было бы иметь имя  музыкального титана в кругах ценителей. Об отсутствии таковой ему и пришлось узнать по прибытии.
Расставшись с иллюзиями о быстром вознесении на вершины деляжной славы, племянник продолжил свой упорный труд и к концу  жизни действительно разбогател. Именно в это время началась «духовная жизнь» головы великого композитора. Деляга бы и не припомнил  свое  первое «черепное» дело, если бы не ревизия  хранилища, которую он как раз начал проводить. На  макушке черепа было  написано  черной краской имя, гремевшее нынче во всех музыкальных салонах.
Для ублажания  эстетических чувств  потенциальных клиентов, деляга стер надпись и выгравировал ее  у заднего основания. Путь продолжился. Череп решил приобрести  коллекционер, специализирующийся на музыкантах. Подлинность черепа вызывала его сомнения, но тем не менее он решил  приобрести его про запас, так как тогда  бродила уже идея о том, что надо бы перезахоронить гения в какое-нибудь более уютное место, чем кладбище для беспризорных , нищих и бродяг. В конце концов, как появляться почитателям таланта в таком месте? Нежные барышни,  танцевавшие под вальсы гения,  желали носить на его могилу цветы, но дорога к могиле  была опасна и неромантична.
При перезахоронении, понятное дело произошел конфуз. Тело было «в неглиже», то есть без головы.
«»Совсем без головы?»
«Совсем прям чистенько»
-Гудели гостиные
Коллекционер , почуяв большую добычу, решил найти самого-самого известного фанатика и продать ему черепок за баснословные деньги. Фанатика нашел, но деньги  не получил. Жадность привела коллекционера на дно реки , и Бог ему судья.
Семья у Фанатика была большая и отношения в этой семье были странные. Пока фанатик был  жив, все боялись его и выходили вместе только на ужин, никто не смеялся, не носил ярких одежд, не пререкался с отцом семейства. Когда фанатик умер, дети стали смеяться, жена краситься, а брат покойного устраивал маскарады из старинных испанских дворянских одежд. Для черепа настали веселые времена. Он участвует в домашнем  театре( все время достается роль Йорика), служит предметом декора во время спиритических сеансов и празднований Хэллоуина ( внутри ставят свечку, и выходит очень мистично),  а недавно на нем внучка фанатика поклялась  в любви своему  парню  (очень красиво)
А что было в этом время с телом? Помните, его решили перезахоронить, и разразился скандал? Тело перенесли в специально выстроенную усыпальницу, и развернули поиски.  Искали громко и обещали большое вознаграждение. Такой метод принес свои плоды- в полицейский участок почти ежедневно доставлялись посылки с черепами разной свежести и половой принадлежности. Однажды попался даже череп гориллы. В конце концов поиски прекратили, и тело осталось таким каким было- безголовым.
Усыпальница стала местом  познавательного туризма, таким же как и другие усыпальницы и могилы. А то, что  скелету не хватает черепа, только придает  этому месту большую популярность. Так сказать « погребальная романтика».