6

6
Альбина Мартьянова

*

http://www.youtube.com/watch?v=b_oACTA1xts&feature=related

*



 Жаркий и сухой венгерский климат я переносила тяжеловато – зимой у меня постоянно болело горло, а летом я просто страдала от жары. Я удивлялась венграм – почему они так любят жаркое лето. Нам в детстве всегда надевали на голову панамки, чтобы не напекло солнце – здешним мамочкам это редко приходило в голову, хотя хорошенькие летние шапочки с оборками в продаже были. Детская одежда здесь была прелестная, зарабатывали будучи программистами мы неплохо, и я с удовольствием покупала дочке новенькие вещи, к тому же мама меня научила шить, а здешние модные журналы содержали очень хорошие выкройки, и я с упоением обшивала и себя, и Габику. Насколько хороша была здешняя детская одежда? После моей младшей доченьки  Насти я пересылала её одёжки моей бывшей московской подруге Наташе, к тому времени переехавшей в Америку, в Бостон, для её дочек – и она ей очень даже радовалась. Помню, как мои венгерские знакомые мамочки говорили – я ни за что не стану надевать на моего ребёнка поношенной одежды с чужих плеч. И с биоэнергетической точки зрения это не было бессмыслицей, хотя тогда я этого ещё не знала.

Моё первое чтение на венгерском языке, ещё в Москве – были именно те модные журналы, которые мне каждый месяц присылала сестра мужа Марика, благо тексты под картинками были короткие и понятные, и конечно же, мода меня очень интересовала. Венгерский язык я выучила практически чтением. Сначала эти журнальчики мод, затем детские книжки ребёнку – я очень любила книжечки Яниковски Евы про двух собачек – Берталан и Барнабаш с очаровательными иллюстрациями, автора которых, к сожалению, сейчас не могу припомнить. После детских книжек последовала юношеская литература, затем – Рейте Ене или Рейтё Енё – что так, что этак – написание не передаёт венгерского произношения! Рейтё считался классиком венгерского юмора. И действительно, кто в самом начале зарядился его стилем, в Венгрии не пропадёт! У венгров юмор специфический, но у меня с ним никогда не было трудностей, наоборот! – может, «виной» этому моё на четверть или восьмую часть моих кровей удмуртское происхождение? Во всяком случае, мне было приятно, что в Венгрии мои шутки всегда имели успех, вызывая громкий хохот, тогда как дома нередко вызывали молчание – люди не понимали, что я хотела сказать. Правда, я наполовину украинка, и могла мой юмор унаследовать оттуда!

Что меня поражало в Венгрии с первых же дней – это то обожание, с которым венгры, включая венгерских евреев, относились к западным немцам. Повторяю – это моё личное и совершенно субъективное впечатление, относящееся только к моим личным знакомым. Но тем не менее. Семья, в которую я приехала невесткой, была еврейская, и мне было совершенно трудно это понять. Ведь их тоже преследовали, старшую дочку Марику приходилось прятать, думали, что она не выживет, и т.д. Нет, если речь шла о Западной Германии, у них загорались глаза и «текли слюнки».

После полугода совместной жизни нашей с Томашем в Будапеште он как-то пришёл домой с работы и сказал, что его посылают работать на Запад, соглашаюсь ли я. По правде говоря, по отношению ко мне с ребёнком это было достаточно жестоко - оставить нас одних в чужой стране, без поддержки, без опыта и навыков здешней жизни. Но ума у меня было, видать, к житейским делам недостаточно, и задумалась я о совсем другом вопросе. Конечно же, Томашу это блестящая возможность в профессиональном смысле, и если я откажу, то он мне никогда не простит – такие мысли кружились у меня в голове, и я в конце концов сказала «да». И вот, он уехал, и я осталась одна с Габикой, час на работу плюс пока доставишь ребёнка в детский сад – ещё минут сорок, и вечером то же самое – час назад плюс детский сад. За оставшиеся полчаса успей в магазин, выстоять в очереди, пока доплетёшься с сумками и таким же усталым ребёнком – словом, я совершенно выбивалась их сил. Уложив дочку спать, я валилась с ног, а ведь было ещё не поздно. Но меня уже не интересовал ни телевизор, ни книги, ни что иное - только спать, спать! Это меня поражало и сильно разочаровывало. С детства я привыкла к большому кругу интересов и умений, и мне на всё это нехватало времени. Было обидно. А Томаш приезжая каждые две недели домой, почему-то постоянно напускался на дочку, мол, почему она чавкает и пусть не прикасается к мебели, поевши мёду. Да господи! Чавкает, потому что ей вкусно, он и сам точно так же чавкал, и что, нельзя протереть тряпочкой, если она измажет мёдом стол? Словом, он стал странный, и мне даже подумалось, что с ним в Германии, может, сделали что-нибудь, отчего он так изменился. Бедной девочке это были страдания, ведь она ещё даже не успела освоиться как следует в новой стране – а её папа стал к ней так грубо относиться. Именно к ней, а не ко мне, но семейные отношения от этого, конечно, сильно испортились.

В те годы венгры довольно часто ездили на Запад в отпуск. Приезжая домой, они показывали диапозитивы, рассказывали истории, хвалились сделанными там покупками. В то время цены там были ниже, чем у нас, а выбор – приблизительно такой же, как сейчас здесь, Эта сторона жизни сильно изменилась после смены режимов, в бывших соцстранах исчезли дефициты на товары, уже не существует более такое понятие, как «купить в нагрузку», уродливых (хотя и добротнейшим образом пошитых) вещей производят мало. Наоборот, купленное в Минске детское платьице несравненно краше той детской одежды, которую сейчас можно купить в венгерских магазинах. Роли поменялись, и не совсем понятно, как и почему. Во всяком случае, славянский хороший вкус и чутьё к красоте получили возможность проявляться – и наши стали одеваться как куколки. Они это делали и раньше, но для этого приходилось простаивать часами в очередях за импортными товарами. Это прошло.

*
26 апреля 2008 г.

© Copyright: Альбина Мартьянова, 2008
Свидетельство о публикации №1804260537