Матч-реванш

               
По Украине поезд пошел совсем уж ни шатко, ни валко, останавливаясь на каждом полустанке. Хотел Витя на самолете, да жена заартачилась. Боится! Не за себя, за детей. Но и к морю ведь тоже хочется, погреться. Вон они, два альбиносика, братцы кролики. Маловато солнышка на 60 параллели, хоть Сургут возьми, а хоть Питер или  Хельсинки со Стокгольмом или даже Осло.

Дверь в купе приоткрылась:
-А в шахматишки не желаете?
В щель просунулась улыбающаяся рожа. Что-то в этих не то рытвинах, не то оспинах на бульбе носа и вислых щеках показалось Виктору сильно знакомым…Нет, так сразу не вспомнить.

-У меня с собой и коньячек есть,-продолжал уговаривать любитель старинной интеллектуальной забавы.
-Ну, если только у вас, а то у меня  уже отбой по кубрику,- понизив голос, согласился Виктор.
-У меня, конечно у меня, я вообще один еду.

Потирая руки, новый знакомый разлил «три звездочки» и подняв, свой на треть наполненный стакан, посмотрел  содержимое на свет:
-Уважаю три звезды. Честно и без обмана. У меня тоже три, только вдоль погона. Что так напряглись? Не-не, не генерал, прапорщик я, старшой. И звездочки у меня маленькие… Ну, что по первой за знакомство?  Меня Геннадием Филимонычем кличут, можно просто Филимоныч...А тя, братан, как величать?

-Виктор.
-Ну вот и ладненько, со свиданьицем, стало быть.
«Не может быть,-соображал Виктор,- вот так встреча, это сколько ж лет прошло? Восемь, десять? Где-то так. Точно он. Вот урод, где довелось встретиться.»
-Даа, давненько не брал я в руки шашек…Ну, ничего, как лошади ходют, вроде, помню, - балагурил прапор,- а там прорвемся. Тебе везёт, начинай белыми.

Виктор играл  неплохо, и сразу стал теснить позиции прапора. Тот  помрачнел и перестал балагурить, не забывая, однако, исправно наливать.
Тот дембельский наряд Витя помнил долго и даже сейчас, спустя десяток лет прошлое оживало довольно зримо.

Гарнизонный караул вообще пользовался дурной славой, а уж попасть в него выводным врагу не пожелаешь. Так-то оно с виду ничего особенного. Но сочетание караула с гарнизонной гауптвахтой и с её знаменитым в узких и широких кругах начальником  приправляло это и без того экзотическое блюдо особой приправой из дерьма и перца.

-Смотри там, Хохлов, поаккуратней с начальником гауптвахты, а то, как бы тебе там не зависнуть,- инструктировал перед отправкой Витю старшина батареи прапорщик Синица.-.
И в шахматы с ним не садись, если сядешь, пиши пропало. Хотя, с другой стороны, если не сядешь… Общим, хрен редьки не слаще. Ну, действуй по обстановке.
 
В дивизию приехали за час до развода, и Витя не успел даже забежать к своему приятелю по учебке Толику Буйтовичу. После развода приняли караульное помещение у танкистов, и первая смена отправилась с начальником караула,  старлеем Кузяковым и с разводящими на посты, а остальные смены с замначальника  расположились в помещении и  осмотрелись.

По идее заступить выводным  очень даже ничего. Пока часовые и караульные меняют друг друга посменно и мерзнут на посту или клюют носами в караульном помещении, отбывая бодрствующую смену, выводной спокойно дрыхнет всю ночь в бессменно отдыхающей смене. Но это по идее. А в Фогеле заведено было не совсем так. Само караульное помещение расположилось в лесочке, в уединенном домике типа укрепленного особняка.

 Температура внутри этого скотомогильника колебалась от 12 градусов зимой, до 14 летом, а стены сочились нескончаемой влагой. Тулупом прикрываться не положено, не зима ведь, но Витя нашел его в ящике с ветошью и уже приготовился кайфануть минут пятьсот.
-А че это пузо греем? Тулупа не положено, боец! Ну-ка…
Запах перегара ударил в нос и волосатая клешня, вцепившись в ворот,  сдернула с Вити тулупчик.

-Да колотун же, ё-моё, как  спать-то?
-А спать в карауле не положено, только отдыхающая смена. А ты, сынок, считай, уже отдохнул. Пошли со мной, дело есть.
В комнате начальника губы на столе расположилась шахматная доска с расставленными фигурами.

- Давай-ка партейку сбацаем.  Постовой гамбит и защиту караулова отработаем. Часовой блиц в натуре, а?
-Я не умею играть в шахматы.
-Как это не умеешь, ты че мне бабушку лохматишь? Рака тут мне за камень, понимаешь…
-Честно, в лагере еще  пионерском последний раз играл.

-Ну, вот лагерь, брат, он и в ГСВГ лагерь, школа жизни, так сказать. Кто через лагеря прошел, тому век свободы не видать. Садись уже и не звизди, а то к арестантам щас налажу.
-А как ходить-то, я уже забыл?
-Смотри и вспоминай, только быстро. Вот так ходит пешка, так офицер, так тура, а вот так лошадь.

-Аа, коня я помню, как скачет.
-Вот и зашибись, память у тя молодежная, только начнешь и сразу в дамки.
-Дамки это же, вроде, шашки?
-Ну вот, а говоришь, не умею, не могу.  Не могешь - научим, не хочешь – расхочешь не хотеть.  А вот Вам, Ботвинник, и мат цвета детской неожиданности.
-Как мат, мы же только начали?

-Как начали, так и кончили. Давай расставляй пехоту - конницу.
 Прапор вошел в раж и засадил Витьку три детских мата подряд.
-Слышь, выводной хороший, а ты не мухлевщик часом? Смотри, усеку, что ты со  мной в поддавки шаришься - сгною.
-В какие поддавки, я ж Вам говорил!?

-Потому что, ну ладно раз, ну два, а ты уже третий раз пузыри пускаешь.
Витя подумал и защитился конем.
Это была ошибка, и прапор стал наезжать и требовать от Виктора полноценных боевых действий.

Игра пошла чуть веселей. Во всяком случае, не совсем в одну лузу.
Наконец, случилось самое страшное. Как Витя не уворачивался, и как не пыхтел от интеллектуальной натуги прапор, все же его король загнал сам себя в угол и нехотя выбросил белый флаг.

- Как это ты меня  обштопал, мерзавец?  А прикидывался чайником. Сгною!
- Товарищ прапорщик, машинально, сам не знаю, как вышло. Я ж даже не понял, что Вам мат.
-Не понял он! Все ты понял, штрудель хитрожопый. А на хитрую задницу знаешь, что мы имеем в арсенале?

-Догадываюсь.
-То-то. И впредь не темни резину и не прикидывайся шлангом. Понял?
-Так точно.
-Вот это уже, куда ни шло. Ну, что еще партейку?

А в следующей партии фигуры прапора слегка распоясались и стали ходить немного странно.
То черный слон в нужный момент вдруг окажется на белой диагонали,  то ладья фортель выкинет и заделается заодно слоном. То есть, если говорить откровенно, полновесным ферзем. Король вошел во вкус и стал разить своей шпагой на изрядной дистанции в две, а то и в три клетки.

Кони, как будто овса перекушали и скакали аки пегасы крылатые, перелетая по замысловатой траектории из одного конца доски в другой. А ферзь… Ну, что ферзь, эта фигура и так наделена уникальными ходовыми качествами и вооружением, а тут прямо не ферзь, а тигр, в смысле, тяжелый немецкий танк «Тигр»


Используя преимущества форсажа своих шахматных фигур, под конец прапор легко засадил Витьку еще три контровых и на этой эротической ноте, перед тем как  отпустить выводного отдыхать,  предостерег,-Один раз ты уже обосрался. Смотри, у меня до трех раз, и суши кальсоны.

В шесть утра секунда в секунду прапор позвонил с КПП дивизии и потребовал выводного,
-Слушай сюда, сынок, десять минут и ни секундой больше, и ты с арестантами у меня на КПП. Время пошло!

Давно уже Витек так не бегал, даже 6 км кросс на проверке. Если бы не сидельцы, он бы заблудился. Но эти знали утреннюю тропу  с закрытыми глазами. Они бежали налегке, как и положено арестантам, без ремней, а вот Витя тяжело сопел с автоматом за плечом, в шинели, подпоясанной ремнем с подсумком, и боекомплектом из двух рожков.

-Эй, мужики, стой! Все, хорош, сдох нахрен.
-Зема, выводной, давай родной, мы все в одной связке. Ты отстанешь – нам хана, по трое суток добавит. Давай автомат, поможем. Не ссы, никуда не денемся. Перед КПП в лесочке заберешь.

Арестанты прибежали, опережая график на три секунды, а Витя на столько же отстал от пелотона.
-Ну что, выводной?  Вот он и второй обсёр! Вспышка слева!

Витя сразу не врубился, но, когда увидел, как его клиенты впечатались рылами в бетонку,упал и сам. Это тоже было ошибкой. Команда касалась только конвоируемых, но не конвойного. Прапор, как оказалось, был тонким психологом и Витину ошибку тут же срубил.
-Вспышка сзади!

Все нырнули вниз с разворотом на 180  градусов.
-А тебе, дятел, особое приглашение надо или яйца лишние. Вот уже  ни запасного комплекта, ни штатного. Оторвало, тебе яйца, выводной. Теперь хоть не стой под стрелой, может и голова зачем пригодится.
-Вспышка справа!

 Уже рябило в глазах от вспышек, когда они  вдруг закончились так же внезапно, как и начались.
-Отбой ядерной атаке! В камеры бегом марш!
После завтрака последовало распределение на работы. Во дворе прислоненные к стенке стояли кучей лопаты. Прапор скомандовал:

-Шанцевый инструмент… Разо—брать!
Арестанты бросились хватать лопаты, и Витя даже удивился их рвению.
Одному лопаты не досталось. Фокус в том, что лопат было всегда на одну меньше, чем желающих потрудиться.

Счастливчику тут же, не отходя от кассы, добавлялся срок.
Копать предстояло на овощехранилище - от забора и до рассвета, а между делом перебрать гнилую капусту с корнеплодами.
Последние инструкции прапор отдал, когда арестантская рота уже затопала по направлению к КПП.

-Узнаю, что кто-то курил - сгною, понял?
-Так точно.
-Всё, вперед марш!
Среди арестантов оказался выводной с прошлого караула. Ему впендюрили трое суток ареста за то, что прапор нашел окурки у его клиентов.

-Слышь, зема, дай покурить, я тебе расскажу, как не спалиться.
-Как же я тебе дам, если на этом  сам и спалюсь?
-Если не дашь, точняк спалишься. Хабарик найти и заныкать не  трудно. А, когда упырь начнет проверять, он в кармане  окажется. Ну, как?
-Хрен с вами, курите.

-Только вот этому не давай, он еще салабон. Оборзел падла, с дедами на губу просочился.
Оборзевшему салаге влындили на всю катушку, все 15 суток за пьянку. Разумеется, он, как говориться, ни грамма в рот, но попался в самоходе с двумя пузырями. Деды послали, а он  сам спалился и шнапс запалил. Вот теперь другие деды наказывали его по солидарной схеме за безвозвратные потери.

Хабарик губарь нашел, как раз, у этого салабона. Может, обиделся и решил отомстить, а, скорее всего, страх наказания оказался слабее никотиновой зависимости. Хрен редьки не слаще, и это был, как выражался начальник гауптвахты, он же губарь, третий и последний необходимо- достаточный обсёр младшего сержанта Хохлова.

Вечером батарея сдала наряд и убыла из Фогельзанга в Пренцлау, а Виктор остался трубить трое суток в качестве очередного клиента губаря.
Первую ночь он почти не спал и, стуча зубами, лишь иногда проваливался в коматозный сон минут на десять, но снова просыпался от холода и трясучего мандража. Вторая прошла лучше, сон брал свое, и часа три он все-таки придавил на массу.

На третий день ему при разводе на работы не хватило лопаты. Это ж надо было так лохануться. Расслабился. Другие двое тянули свой первый день, и Витек не ожидал от них такой прыти. Да, видно, слава  Фогельской губы  широко разнеслась по самым дальним гарнизонам.

Зарядка обычно заключалась в том, что  арестанты в 6 утра стартовали засвидетельствовать свое почтение  прапору на КПП, куда сам он подъезжал на велосипеде. Но на этом спортивная часть программы не заканчивалась. Вечером, после работ штрафники наматывали круги между двумя рядами колючей проволоки, вокруг гауптвахты.

-Я из вас классных спортсменов сделаю. У меня любой доходяга к концу срока разрядником становится. Небось, слышали, на Мюнхенской олимпиаде сразу два моих питомца золото взяли в эстафете. А мне даже фанфурик не поставили. Ничего, я не обидчивый, Служу ради вас рас…гильдяев на букву пэ и  Родины.
Бегом, марш!

Всё это пронеслось в Витиной голове, всплыв из памяти, пока в купе вагона игралась партия.  Первую он выиграл, и прапор решил отыграться.
-Я коня зевнул, а ты воспользовался. Не есть благородно.
-А ты не зевай.
-Давай еще одну.

-А если я проиграю?
-Тогда контровую и расчет.
-Какой расчет,- удивился Виктор.- Мы же, вроде, не договаривались.
-Нет, договаривались на бутылку коньяку, забыл?
-Ну хорошо, на бутылку, так на бутылку.

-Вторую выиграл прапор, а контровую одолел Виктор.
-Ну, где мой коньяк?
-Так мы ж его только выпили.
-Нет, фраерок, так дела не делаются. Проиграл, гони должок.
-Ладно, ладно, но щас больше нет.
-В вагоне-ресторане тоже кончился - я вечером заглядывал,-задумчиво произнес Виктор.

-Ну вот, сам видишь, где я его возьму? Может, деньгами?
-Нет, деньгами мне не надо, гони коньяк.
-Вот чудак, где ж я его тут возьму?
-Я тебя за язык не тянул. Щас будет станция. Большая - стоянка двадцать минут. Там на вокзале есть ресторан, успеем.

Поезд подошел к станции, и немногочисленные пассажиры - все таки поздний вечер - вышли, кто покурить, а, кто и чего-нибудь перехватить в буфете.
-Давай поссым, я угощаю,- предложил прапор, опередив аналогичное встречное предложение Виктора, когда они, взяв бутылку на вынос, возвращались в поезд. Туалет, как и на многих других станциях стоял на отшибе, отдельным домиком,  и ничем не отличался от сотен подобных, ни скудостью освещения, ни обычной нечистотой.

Прапор, расстегнув ширинку,  облегчал мочевой пузырь, а Виктор решил облегчить душу.
-Филимоныч, вспышка слева!
-Не понял?
Виктор двинул плечом, и прапор, потеряв с трудом сохраняемое равновесие, упал в лужу, на каменный пол.

-Ты че, падла, творишь? Ах ты, гад, щас я тебя...
-Вспышка сзади! - скомандовал Витя и пнул коленом под зад Филимоныча, пытавшегося поймать баланс в позе на карачках. Тот ткнулся рылом в самое очко и натурально завизжал свиньей, когда её режут.

-Ну, что, сволочь, даже не вспомнил меня? Нет, не вспомнил, упырь поганый, как из меня олимпийского чемпиона по бегу чуть не сделал.
-Да через меня тысячи...Вас, сволочей, куда не целуй-кругом задница. Я не понял? Ты, че в Фогеле служил?
-Щас поймешь, гнида!

«И лейтенанту оба глаза одним ударом погасить...» в голове пронесся  куплет из смешной песни «У павильона пиво- воды».Но добивать погасшего Филимоныча уже не было смысла. Он перевернулся на спину и лежал в зловонных нечистотах привокзального сортира, закатив зенки и, ловя воздух открытым ртом.
Виктор бросил взгляд на часы.

-До отправления поезда осталось ровно три минуты, кто не успел, тот опоздал. Время пошло, Филимоныч!
Он вскочил в вагон и задержался в тамбуре. К отходящему поезду, спотыкаясь,  в раскорячку поспешал прапор. В норматив он укладывался с запасом примерно в одну минуту, и, казалось,  вот она ленточка и родной вагон, но финишному спурту Филимоныча неожиданно помешала проводница.

-Ты, куда это намылился? А ну,  пошел отсюда!
-Да я ж с этого вагона, с вами еду… Вот он подтвердит,- прапор показывал на курившего  в тамбуре Виктора. Проводница обернулась.
- Правда, что ли?
-Первый раз его вижу. Мы с женой и детьми в седьмом купе, а этот, наверно, бомжара вокзальный. Фу-у,  вонь от него какая,  видать, обосрался. Суши кальсоны, дядя!

-Пошел отсюда, пьянь подзаборная, а то щас наряд вызову,- проводница подняла трап и отсемафорила флажком. Прапор сделал,  было, попытку вскочить в другой вагон, но неудачно.
Поезд медленно тронулся и пошел, набирая скорость. Проводница закрыла дверь  на ключ и вышла из тамбура.  Виктор докурил сигарету, сунул окурок в прикрепленную  пепельницу и пошел в купе к жене и детям.