Мечты сбываются

         
      О чём только он не мечтал в своей жизни.
      В детстве Игорёк мечтал о собственном велосипеде. «Словно я весенней гулкой ранью проскакал на розовом коне», -  шептал он по утрам вдохновенные есенинские строки, подразумевая под «розовым конём» новенький блестящий велик, который, как и каждая мечта, виделся ему в прекрасном розовом свете.
      Но шли годы, и велосипед, не купленный по причине низкого семейного достатка, так и остался в памяти как далёкий мираж в пустыне.
      Его место занял фотоаппарат. «Гелиос Е».
      К тому времени он уже был женат, и его супруга Тамара, как тогда писали: «Идя навстречу пожеланиям трудящихся», согласилась урвать из семейного бюджета энную сумму для покупки этого самого «Гелиоса». Даже расписку написала: «Я, такая-то такая, обязуюсь к ближайшему дню рождения своего благоверного выкроить ему на фотоаппарат, в чём и расписываюсь».
      Увы. Прошёл и ближайший день рождения, промчались на вороных последующие, а фотоаппарат так и не был куплен.
      Игорёк, теперь уже Игорь Васильевич, не раз поднимал этот вопрос на принципиальную высоту, но Тамара столь же принципиально опускала его на землю. Тогда Игорь Васильевич извлекал злополучную расписку и повышал голос:
      - Сколько можно тянуть! Я отдаю тебе до копеечки всю зарплату!..
      В ответ раздавался мефистофельский хохот, который обрывал страстный монолог, грозивший затянуться в своём развитии и перейти в землетрясение магнитудой не менее пяти баллов по шкале Рихтера:
      - Ха-ха-ха! Он, видите ли, отдаёт всю зарплату! И сколько же ты отдаёшь?! Фотоаппарат ему приспичило покупать. А про ботинки для Васеньки ты забыл? Мальчик растёт, на нём всё горит. Зима на носу. А у Светочки выпускной вечер, она уже барышня, можно сказать, невеста, ну-ка, прикинь, на сколько потянет приданое?
      - Да я что, да я ничего, - виновато лепетал глава семьи и добытчик, - я инженер, воровать – не ворую, взяток не беру, да мне их и не дают, зарабатываю столько, сколько платит государство, да, мало, позорно мало, а как я могу спорить с ним, с государством.
      - Ну вот, и молчи в тряпочку, - тяжко вздыхала супруга и наглухо закрывала тему.
      И ещё набежали годы.
      Теперь его воображение занимал автомобили, они как раз набирали силу, обрастали шумной рекламой. Не какие-то там «Мерседесы», «Лексусы», «Вольво»,-  «Запорожцы», «Ока» и, конечно же, «Жигули». Их называли «народными автомобилями», создавали для «простого» народа, но далеко не каждому были по карману эти изделия отечественного автопрома. Цены их измерялись в тысячах, а зарплаты в скудных «деревянных» рублях, в пропорциях далеко не сопоставимых. Да и тот, кто наскрёбывал нужную сумму, не мог так вот, запросто, приобрести это четырёхколёсное чудо, хоть популярный слоган «Автомобиль не роскошь,
а средство передвижения» назойливо лез в глаза со всех столбов, заборов и стен.
Он оставался предметом роскоши, для покупки машины даже самой захудалой, осмеянной анекдотами марки создавались длинные очереди, запись в них велась с учётом заслуг и личных качеств  претендента: активист – не активист, член – не член, ударник – не ударник. И прочая чепуха в том же роде.
      Но именно эта «чепуха» и срабатывала. А потому среднестатистический трудящийся не вписывался в эту галиматью ни по заработкам, ни по дурацким критериям, установленным государством.
      Тем не менее Игорь Васильевич мечтал, видел себя во сне за рулём «Запорожца», а то и недосягаемых «Жигулей». «Эх, прокачу», свистело у него в ушах, но только лишь затихал рокот мотора, его охватывало глубокое разочарование, сквозь дрёму, как росток сквозь асфальт, пробивалась горючая мысль, что на его трудовые не шибко разгонишься и далеко не уедешь.
      Но однажды он проснулся, подошёл к зеркалу и вгляделся в своё изображение. Оно отразило пожилого человека, лицо его было иссечено морщинами, под глазами набухли фиолетовые мешки, редкая седина окаймляла обширную лысину.
      - Ба, - спохватился он, - да я уже почти пенсионер. И с чем же я выйду на свой заслуженный отдых: того у меня нет, этого, не сбылись, не воплотились в жизнь сокровенные мои мечты. Впрочем, - он ещё пристальней всмотрелся в себя, - кое-что всё-таки сбылось. В детстве, когда меня драли за волосы и,как пчёлы, жужжали над ухом: «подстригись, не ходи лохматым», я мечтал: хорошо бы стать лысым. И вот она, долгожданная плешь. Теперь  меня не ухватишь за патлы. Значит, не всё так плохо.
      И он одарил сам себя широкой лучезарной улыбкой.