Пилигрим. Дорогой в никуда. 1

(Отрывок)
    
                Пилигрим
    
     Как пилигрим, уставший от дороги
     Стряхну я пыль с потрепанных штанин
     Я вновь встаю на стоптанные ноги
     И в дальний путь иду… опять один.
     Туда, где к горизонту сходятся дороги.
     Туда, где облака касаются земли.
     По этому пути брели предтечей ноги.
     По этому пути пойдут потомков башмаки.
     В моей суме есть горести и радость,
     Тепла краюха, ненависти шмат,
     И фляжка чистой, родниковой, лучезарной
     Любви живой, из родника у каменной плиты.
     В лучах зари берёт мой путь начало.
     И светлый луч манит меня вдали.
     Чуть-чуть приподнятая дымка пыли
     Садящаяся тут же у тропы
     Мой след оставленный. Едва ли
     Он будет различимым позади.
     В полночных сумерках звезда вперёд зовёт
     И соловей в ночи меня сопровождает.
     И день, и ночь иду всегда вперёд.
     Дойду ли в срок, куда иду? Не знаю.
     Я видел блески мраморных дорог.
     Дворцовый свет, что солнце затмевают.
     Оставлю блеск для золочёных колесниц.
     Тропинка узкая и пыль на ней —
                ВОТ МОЙ ПУТЬ!
                А. Сорн
      
    
                Пролог
    
                Тогда увидят Сына Человеческого,
                грядущего на облаках с силою многою
                и славою.
                (Ев. Марк, 13:26)
    
     Он вошёл очень тихо. Никто и никогда раньше так не входил. Сначала его даже не заметили, ведь никто не мог даже предположить, что можно прийти оттуда, откуда пришёл он. Однако совсем скоро он привлёк к себе самое пристальное внимание всех без исключения. Он был непонятным и удивительным. Самым удивительным и непонятным в нём было — кто же он.
     Астрономы всего мира пристально наблюдали за его перемещением. Шутка ли: непонятный космический объект вошёл в пределы солнечной системы со стороны, если можно так назвать, южного полюса системы, перпендикулярно плоскостям орбит планет. Изначально направление его движения было направлено строго к Солнцу, однако потом траектория начала напоминать спираль. Чем ближе он приближался к Солнцу, тем шире становились витки спирали.
     Кто он, этот космический пилигрим? Откуда пришёл? Куда идёт? Зачем пришёл? Почему так странно движется? Эти вопросы всё сильней и сильней волновали учёных. Никто не мог ответить на них. Эта неизвестность таила угрозу. Учёные срывали голос, доказывая друг другу свои предположения. Каждый день выдвигались всё новые и новые версии, но буквально на следующий день все они рассыпались как карточный дом.
     Как только он приблизился на расстояние, которое позволяло рассмотреть его с помощью телескопов, в учёном мире произошел шок. Это было сродни разорвавшейся бомбе. Космический странник оказался не одним объектом, а целой системой. Как такое возможно?
     В центре системы Пилигрима, так с лёгкой руки кого-то успели прозвать космического пришельца, находился большой объект — «главный». Он был голубого цвета, шарообразной формы и, помимо общего движения по траектории, вращался ещё вокруг собственной оси. Размеры «главного» были соизмеримы с размерами нашей Луны.
     Над северным и южным полюсами «главного» находились два чёрных «полюсных спутника». Они недвижимо находились над полюсами «главного» и были настолько же меньше его по размерам, насколько Луна меньше Земли.
     Три белых «экваториальных» спутника вращались вокруг «главного» по его экваториальной плоскости и образовывали собой равносторонний треугольник. Размерами они были такими же, как и чёрные «полюсные» спутники.
     Вся система поражала своей упорядоченностью. Некоторые, самые смелые головы выдвигали даже теорию, об искусственном происхождении всей этой системы. Они утверждали, что Пилигрим является посланником внеземного разума. Однако и это предположение так и осталось всего лишь предположением. В конечном счете, так ли это важно — сам он пришёл или кто-то его послал. Самый главный вопрос — «зачем?» оставался без ответа.
     Между тем, совершено не обращая внимания на все версии, туманящие головы, горячие споры, бурлящие по его поводу, космический странник приближался всё ближе и ближе к плоскости орбит планет Солнечной системы. И постепенно виток его орбиты становится всё ближе и ближе к… Земле.
     Постепенно скорость движения странника уменьшалась, и он упорно приближался. И настал тот день, когда он стал двигаться по одной орбите с Землёй. Всем стало ясно: он пришёл к третьей планете от Солнца — к Земле. Он пришёл к нам.
     Споры в научных кругах становились всё жарче и жарче. Военные заявляли о необходимости уничтожения незваного гостя, пока он не уничтожил нас. Но… это предложение было просто абсурдным. Как может человек, при всём его самомнении, при всей его кажущейся могучести, при всей его амбициозности, разрушить, скажем, Луну? Это всё равно, что семейство муравьёв-листорезов попытаются разрезать на мелкие части танк, точно так же как они разрезают свежую листву. Такие предложения могли лишь тешить амбиции воинственных глупцов, считающих себя всемогущими, но практически были просто бессмысленными.
     Человечеству оставалось лишь с трепетом наблюдать за событиями, происходившими в космосе, осознавать свою полную беспомощность, и надеяться лишь на милость от Бога, что «сия чаша минет грешное человечество».
     Религиозные фанатики во всё горло орали о конце света, об апокалипсисе. «Вот и настал судный день, покайтесь!» Количество разнообразных религиозных сект возросло неимоверно. «Конец света», «апокалипсис» стали самыми популярными выражениями. С телевизионных экранов, со страниц всех газет и журналов, со страниц бескрайнего интернета… всюду основной темой обсуждения было: что будет и как спасаться. Особо радикальные религиозные фанатики сектанты вопили о Страшном суде и организовывали массовые самоубийства. Люди в страхе перед неизвестностью бежали в эти секты и кончали с собой тысячами.
     Другие, более оптимистичные, строили подземные жилища, бомбоубежища, подземные дома замкнутого цикла жизнеобеспечения, обживали и обустраивали подземные шахты, пещеры и катакомбы. Многие заблаговременно переселялись в эти жилища. В мире росло и ширилось движение подземных жителей. Под лозунгом: «Спасение утопающих, дело рук самих утопающих», люди уходили под землю целыми посёлками, микрорайонами, а иногда и целыми небольшими городами.
     Некоторые скептики вообще отрицали, что что-то может произойти. Они были полностью уверены, что всё будет, как было раньше, и ничего не изменится. Космический странник просто пройдёт мимо и оставит после себя лишь страшное воспоминание, или, на худой конец, станет нашим новым спутником Земли.
     Но многие, просто смиренно и спокойно наблюдали за всем происходящим. Они были уверены, что паника это лишь порождение страхов перед неизвестностью. Чему быть, того не миновать. И не стоит зря нервничать, паниковать и суетиться.
     Между тем странник продолжал неумолимо приближаться к Земле. В какой-то момент, поравнявшись с ней, он изменил характер своего движения — он стал вращаться вокруг Земли, став её новым спутником. Земля захватила усталого странника в объятия своего магнитного поля и, казалось, старалась, как можно крепче прижать гостя к себе, как долгожданного горячо любимого друга. Постепенно орбита странника становилась всё меньше и меньше. Он неумолимо приближала к нашей планете.
     В учёных кругах произошёл очередной взрыв бурных обсуждений. Одни заявляли, что все страхи уже позади. Что космический пилигрим пришёл, чтобы стать вторым спутником Земли. Что его приближение к ней будет продолжаться до тех пор, пока он не обретёт устойчивую стабильную орбиту вокруг Земли. Другие же ещё сильней заголосили, что теперь он неминуемо должен столкнуться с Землёй. Что это неизбежно.
     Паника приобретала масштабы всеобщей. Люди всё чаще и чаще поднимали свои глаза к небу и взирали на прекрасное и, в тоже время, ужасающее образование, появившееся в небе. Вблизи странник напоминал модель некой молекулы, которые в любой школе изучают на уроках физики или химии. Иногда спутники пилигрима становились в такое положение, что вся конструкция напоминала крест. Это было величественное и прекрасное зрелище.
     Люди смотрели в небо с одним вопросом — «ты пришёл погубить нас или стать нашим другом?».
     Всё человечество затаило дыхание в ожидании развязки.
      
    
                Глава I
    
                Когда же начнёт это сбываться,
                тогда восклонитесь и поднимите
                головы ваши, потому что
                приближается избавление ваше.
                (Ев. Иоанн., 21:28)
    
     Самолет, медленно набирая высоту, поднимался в ночное небо. Впереди предстоял долгий перелёт через Атлантику. Вечер был просто великолепен. Солнце уже спрятало свои прощальные лучи за горизонтом, а царский трон в небе по праву заняла светлая полная Луна и озарила всё своим белым светом. Чистое зимнее небо блистало великолепием бриллиантов звёзд. Казалось, что видны даже самые маленькие звёздочки. Вон на севере распластали свои огромные ковши Большая и Малая медведицы. Ярким алмазом блистала Полярная звезда. А на юге во всём своём великолепии красовался Орион. Чуть выше и немного в стороне от него густое скопление Плеяд, а с другой стороны и немного пониже блистала самая яркая звезда ночного неба — Сириус.
     Вслед за Луной из-за горизонта выполз «гость» — космический странник. Он стал ещё больше и прекрасней, чем раньше. Вид его просто завораживал. Огромный, как Луна, «главный» светился чистым голубым светом, а его спутники в этот вечер образовывали крест. Сверху и снизу, блистая своей строгой чернотой с отсветами белого, висели «полюсные», а по бокам два чисто-белых «экваториальных». Третий «экваториальный» стыдливо спрятался за «главным».
     Каждый день Пилигрим становился всё ближе и ближе к Луне. Казалось, что они играли в догонялки, и преследователь вот-вот настигнет беглянку.
     Самолёт лёг на западный курс, и ночной спектакль ушёл из виду, оставшись где-то сзади. Сергей, с некотором разочарованием, отвёл взгляд от ночного неба. «Эх, так бы и любовался бесконечно этим великолепием, — подумал он, — ну да ладно…» Спокойная отрешённость, которую навевало созерцание небесного спектакля, ушла и в сознании спокойно и медленно поплыли мысли. Поёздка в Америку навевала ему двойственные чувства. С одной стороны он всегда любил путешествовать, бывать в новых странах и городах, а с другой стороны очень не хотелось делать это «галопом по Европам». За две недели перед Новым годом много ли увидишь? Нужно быстро закончить все дела и скорей назад, домой, к семье. Однако Католическое Рождество он твёрдо решил встретить в Чикаго.
     Чикаго. Надо же! Столица американской мафии 30-х, родина небоскрёбов, один из крупнейших городов непонятной ему и такой далёкой Америки. Именно таким рисовался этот город в воображении Сергея. И угораздило же Чикагских партнёров пригласить его на согласование и подписание контракта именно перед самыми праздниками. Но, нужно делать дело. Потом у них долгие Рождественские каникулы, затем у нас. А этот контракт сулит не плохое будущее его небольшой фирме. Поэтому нужно хватать за хвост изменчивую фортуну, когда бы она не появился на горизонте, иначе упустишь свой шанс, а потом не сыщешь.
     Монотонно-убаюкивающе гудели двигатели. Мысли его улетели и растворились где-то в спокойном бескрайнем ночном небе. Сергей постепенно погрузился в глубокий сон.
     Пересадка в аэропорту Дж. Кэнеди Нью-Йорка была утомительна. Сначала доскональная проверка всех при въезде в США. Досмотр личных вещей, проверка документов, утомительные и непонятные вопросы пограничников. Потом, через несколько часов, проверка при посадке на рейс в Чикаго. Америка панически боялась терроризма и фактически уже заканчивала строительство внешнего «железного занавеса» вокруг себя, а внутри, по всей видимости, закончила строить заградительные барьеры. Этот занавес всё больше и больше становился похожим на тот, который существовал некогда в Советском Союзе.
     Одно радовало: рейс на Чикаго был с того же аэропорта, на который Сергей прибыл из Европы. И ещё то, что совсем скоро это бесконечное путешествие из России в Америку закончится.
     Ещё из Нью-Йорка он позвонил своим партнерам и сообщил время прибытия в Чикаго. Обещали встретить и разместить в отеле. Слава Богу, что один из руководителей у них был выходец из России, а иначе Сергею, с его полным незнанием английского языка, было бы почти невозможно найти нормальный отель среднего класса. Закинул бы его таксист в какой-нибудь люкс, по несколько тысяч долларов в сутки, и оставил бы он там весь свой полугодовой доход, всего за неделю проживания…
    
     Сергей наконец-то смог расслабиться в кресле, поставленном поближе к окну. Он только что вышел из душа. На нём было лишь полотенце, завёрнутое в виде набедренной повязки вокруг талии. Всё его тело дышало свежестью. Наконец-то. Он с наслаждением глотнул кофе и уселся поудобнее любоваться вечерним городом. Из окна его номера открывался прекрасный вид. Весь город был как на ладони. Вообще-то городские пейзажи, а особенно виды больших городов, не сильно то впечатляли Сергея. Ему больше нравились виды естественной дикой природы: леса, горы, реки, спокойные и безлюдные места. Однако города, в которых он раньше не бывал, тоже интересно было осмотреть.
     По крайней мере, в одном своём представлении о Чикаго, Сергей был прав — это действительно город небоскрёбов. Огромные шпили зданий тянулись ввысь, к небу. Везде, куда ни бросишь взгляд, торчали эти огромные каланчи. «Да, человек в неимоверной своей жадности, захватив уже почти всё наземное пространство, стремиться захватить ещё и небо», — с досадой размышлял Сергей. Хотя он объездил почти пол России, подобных городов Сергей ещё не видел. Даже Москва не создавала такого стойкого впечатления миниатюрности человека, какое возникало от видов Чикаго. «И всё-таки, мне ближе маленький и уютненький, малоэтажный родной городок, чем этот муравейник, — отпив очередной глоток кофе, подумал Сергей. — Такие муравейники не для меня. Я бы тут не выдержал. Интересно, а если вот в таком городе случиться невиданная катастрофа, скажем сильнейшее землетрясение как в Спитаке в 80-х или в Ташкенте в 60-х, и здания начнут рушиться и складываться как карточные домики, сколько же жизней унесут эти гиганты? Бр-р-р, — он замотал головой, как бы вытряхивая из неё дурные мысли. — Что за глупые мысли иногда посещают мою голову», — раздражённо поругал он себя и постарался перевести мысли на более позитивное направление.
     Осматривая город в своё окно, он то и дело находил здания, которые сегодня показывал ему Алекс. Бывший земляк, после знакомства с новыми партнёрами, проведения предварительных переговоров и обеда в неформальной обстановке, любезно предложил провести Сергею ознакомительную экскурсию по примечательным местам Чикаго. За пол дня они исколесили основные достопримечательности города. Были вскользь показаны: парки, скверы, музеи, фонтаны, зверинцы и аквариумы... Венцом ознакомительной поездки была чикагская гордость — знаменитая Великолепная миля, улица огромных небоскрёбов и дорогущих бутиков. Пока они просто покатались около достопримечательностей, а посещение их Сергей решил отложить на потом, ведь ещё несколько дней нужно будет жить в этом городе, утрясать все нюансы контракта, а по вечерам не знать чем заняться, как это обычно бывает в командировках. Вот и можно будет потратить это свободное время посещение достопримечательностей. Сергей так всегда делал в своих многочисленных поёздках.
     Уже было темно, и город загорелся разноцветной предрождественской иллюминацией. Вон горят огни Великолепной мили, а вот и те смешные «кукурузины» — два здания близнеца по форме напоминающие кукурузные початки — оригинальные, смешные, но красивые произведения архитектурного модерна.
     Спать не хотелось. Дома сейчас уже начинался новый день, а здесь ещё только полночь. Пощёлкав телевизионные каналы и не найдя ничего интересного, Сергей выключил телевизор. Да и что можно найти, если всё на английском. Как на марсианском. Он достал книгу и улёгся читать. Книга была интересная и очень познавательная — попытка научно-философской трактовки Библии.
     С возрастом, Сергей становился всё более и более религиозным. Он старался изучать все религии и религиозные направления. Вопросы познания себя, понимания своего места и роли в этом мире уже давно стали неотъемлемой частью его жизни. Он пытался понять, что же действительно хотели донести до людей патриархи человечества, что же они хотели нам сказать, чему же старались нас научить? Все объяснения и трактовки, отражавшие официальные точки зрения, казались ему слишком поверхностными, как бы нежелающих думать. Упрощённо, чтобы было понятно для широких масс. Однако Сергей любил копаться гораздо глубже. Он старался проникать всё глубже и глубже, стремясь проникнуть в самую суть. На познание великих истин, сказанных Христом, Моисеем, Буддой или Магомедом может уйти вся жизнь. А возможно и её будет мало. Но Сергея это не смущало. Сам процесс познания был уже сам по себе очень интересен, даже если достижение конечной цели в итоге окажется невозможным.
     За чтением и размышлениями о смысле бытия Сергей не заметил, что давно минула полночь, и на часах уже было почти три.
     — Однако пора бы и поспать, ибо завтра предстоят очередные переговоры, — сказал Сергей самому себе. — Нужно хоть немного отдохнуть, а то буду завтра «варёным», и ничего не буду соображать. А это никуда не годиться.
     Он встал с постели, убрал книгу и решил напоследок вновь полюбоваться ночным городом. Выключил свет, чтобы виды ощущались более чётко. Город, как и прежде, блистал переливами миллионов разноцветных огней. Куда ни бросишь взгляд, и вширь, и ввысь, всюду были огни. Макушки небоскрёбов перемигивались красными маячками. Внизу моргала и двигалась в бешеной пляске неоновая реклама. «Огни большого города», — подумал он.
     — Интересно, а как там поживает наш Пилигрим? Скоро ли он догонит Луну, — сказал Сергей, выискивая в этом сверкающем и перемигивающемся царстве кусочки ночного неба.
     Для того чтобы увидеть Луну и Пилигрима пришлось поближе подойти к окну. Спутники были в стороне от прямой видимости из окна. Но… увиденное, поразило Сергея. Он вначале даже не поверил своим глазам. Пилигрим уже почти вплотную подошёл к Луне.
     «Очень любопытно, — с недоумением подумал он. — Как же такое возможно? Ведь ещё прошлой ночью он был на приличном расстоянии от Луны, а теперь — совсем рядом. Раньше он приближался гораздо медленнее. Интересно, он пройдет за Луной или уже перед ней? А всё-таки, какая же красотища!»
     И тут случилось то, что в один момент дало ответы на все вопросы. И на те, которыми Сергей задавался сейчас и вообще — на все в целом. И об истинных целях космического пришельца в том числе. Это ввергло Сергея в состояние шока. Один из белых спутников Пилигрима со всего маху врезался в Луну. От неожиданности Сергей даже на мгновение отпрянул от окна, как будто «белый» ударил по лицу его самого. Но через мгновение он снова прильнул к окну. От удара на Луне начал образовываться «грибок», как от взрыва. Он начал быстро подниматься и увеличиваться в размерах. Сверху грибок начала расплываться в огромное тёмное облако, которое всё росло и росло.
     — Так вот, всё-таки, зачем ты пришёл, — с ужасом прошептал Сергей. — Вот твоя истинная цель.
     «Так если передовой спутник уже налетел на Луну, то вот-вот произойдёт и главный удар, — думал Сергей. — Что тогда?..» Мысли понеслись с молниеносной быстротой. Сергей и раньше много обдумывал всевозможные варианты развития событий и искал способы спасения, в случае чего. Мысли понеслись как по накатанным рельсам. Перед ним развернулась вся картина и масштабы грядущей катастрофы. Вот-вот столкнутся «главный» с Луной. Это будет гигантский взрыв, и на землю обрушатся нескончаемый дождь из осколков от взорвавшихся планет. Так. Где они сейчас находятся? Где-то над западным полушарием, а значит, основной удар от взрыва следует ожидать… здесь.
     Вот и наступила развязка всего этого долгого космического спектакля. Закончились все споры и предположения. Странник пришёл, чтобы повстречаться с Луной и навсегда изменить весь наш мир. В одно мгновение был дан ответ на все вопросы сразу.
    
    
                Глава II
    
                Тогда находящийся в Иудее да бегут
                в горы; и кто на кровле, тот да не
                сходит взять что-нибудь из дома
                своего; и кто в поле, тот да не
                обращается назад взять одежды свои.
                (Ев. Матф., 24:16-18)
    
     Сергей бросился к телефону. В голове крутилось: «Скорей! Скорей! Нужно действовать! Думать некогда!»
     Гудки показались бесконечно долгими. Казалось, прошла целая вечность. В нетерпении он начал метаться по комнате, из стороны в сторону, с трубкой в руке.
     — Ну! Ну, давай же, бери трубку! Ну, где же ты бродишь?
     — Алё! — наконец-то раздалось в трубке.
     — Танюшка, это я! Привет! — Сергей был очень взволнован и почти кричал в трубку. — Солнышко моё, началось!
     — Что началось? — недоумённо спросила жена.
     — Пилигрим сейчас столкнётся с Луной. Будет катастрофа. Танюшка, бросай всё, бери самое необходимое, забирай детей и уезжайте подальше в глубь материка. Подальше от моря, от зданий. На Урал, в Сибирь, в чисто поле. В общем, бросайте всё и уносите ноги подальше от моря. В зданиях тоже опасно. Они будут рушиться, — Сергей протараторил всё на одном дыхании.
     — Стой, стой, Серёжа, — в голосе Татьяны явно проступали нотки беспокойства и непонимания. — Я ничего не понимаю. Что, собственно, началось? Что делать? Что брать? Куда бежать? У меня голова, что-то, перестала работать.
     — Танюшка, слушай внимательно, — Сергей попытался говорить спокойно, чётко разделяя слова. — Сейчас, над Америкой Луна столкнётся с Пилигримом.
     — С чего ты взял? — не поняла Таня.
     — Один спутник Пилигрима уже врезался в Луну. Теперь к ней подходит «главный», голубой.
     —  Ну и что?
     — Когда они столкнуться, будет огромный взрыв.
     — А нам то что? — спросила жена.
     — Что, что, — раздражённо повторил Сергей. — Их осколки упадут на Землю. Будет катастрофа.
     — Большая, — Татьяна никак не могла понять, но уже начала сильно волноваться.
     — Просто огромная, — рассердился Сергей. — Ты что, не понимаешь, что всем нам достанется?
     — А куда же они упадут? — Танюшка уже чуть не плакала.
     — Думаю, — продолжал Сергей, стараясь успокоиться, — основной удар придётся на Америку, на это полушарие. В общем, куда-то сюда и будут падать.
     — Почему?
     — Потому что спутники сейчас здесь, и столкнуться они тоже тут, поэтому и осколки будут падать именно сюда.
     — Ну, а… мы то тут при чём? Нам то, что с этого?— Танюшка опять включила свой тормоз. Её сознание просто отказывалось понимать всё это.
     —  Как при чём? — раздражённо вскричал Сергей. — Нашему полушарию тоже сильно достанется. Достанется всем. Будут землетрясения, которые тряхонут всю землю. Часть огромных обломков упадёт в океаны, поэтому будут огромные волны, цунами, даже уровень моря может сильно подняться... Да мало ли чего может быть! В общем… нужно подальше бежать от моря.
     — Так ведь мы далеко от Америки и от океанов, — Танюшка уже начала плакала, громко скуля и всхлипывая в трубку. Она не желала верить во всё в это.
     — Танюшка, — Сергей снова попытался взять себя в руки. — При таких масштабах катастрофы даже от речек лучше бежать подальше. Таня, послушай, сейчас не время плакать и биться в истериках. Постарайся успокоиться и слушай меня внимательно. Соберись.
     — Да, да… Я постараюсь, — жена постаралась успокоиться, но это оказалось не легко.
     — Танюшка, от твоих действий сейчас зависит твоя жизнь и наших девчонок тоже. Понимаешь?
     — Да, да… Я понимаю, — Таня продолжала всхлипывать. — А когда же всё это начнётся?
     — Думаю, осталось всего несколько часов, — предположил Сергей. — Смотри, где-то через час-два они столкнуться, а потом ещё пару часиков до Земли лететь будут. Вот и считай. Часа три-четыре не больше… Наверное.
     — Так мало?! — испугалась Татьяна. — А-а… И-и… что же нам делать? — она снова начала плакать, громко скуля и всхлипывая прямо в трубку.
     — Значат так!.. Прежде всего, успокойся и слушай внимательно, — строго сказал Сергей.
     — Да, да… Я сейчас… Я попробую, — чувствовалось, что Таня прилагает неимоверные усилия, чтобы взять себя в руки.
     — Для начала, — продолжал Сергей, — беги к банкомату и снимай все деньги без остатка. Думаю, скоро банки вообще работать не будут, а вам на первое время деньги очень пригодятся.
     — Я поняла.
     — Дальше, не теряй время, быстро собираетесь, в машину и уезжайте. Берите только самые необходимые вещи.
     — Хорошо, — Татьяна продолжала всхлипывать.
     — Не бери много, не бери лишнее, бери самое необходимое, — Сергей снова и снова акцентировал на этом внимание. — И побыстрей, побыстрей. Да… набери еды побольше. Мало ли что в дороге будет. В общем, не трать время зря.
     — А куда же нам ехать? — жена снова разрыдалась.
     — Да не важно куда, — Сергей снова вскипел. — Танюша, не важно. В пустоту. В чисто поле. Бросайте всё и бегите в сторону Урала. В горы.
     — А Кавказ ближе?! Может лучше туда, — предположила Таня.
     — Кавказ ещё ближе и к морям, — парировал Сергей. — Он опасней. Мне, почему-то, кажется, что спасение именно на Урале.
     — А ты же как? — Татьяна снова заскулила. — Ты же говоришь, что удар будет по Америке. А ведь ты сейчас там.
     — За меня не беспокойся, — Сергей попытался придать своему голосу весёлый и бодрый оттенок. — Я сейчас уже вылетаю отсюда. Пока ещё не началось. Думаю, успею. Всё будет хорошо. Не беспокойся.
     — Ну, как же не беспокойся…
     — Солнышко, — перебил её муж, — твоя первостепенная задача сейчас — это спасти детей. Обо мне не думай, думай о детях.
     Татьяна навзрыд рыдала в трубку.
     — Танюшка, Солнышко, не время сейчас рыдать, — постарался успокоить жену Сергей. — Времени просто нет. Лапонька, не трать время. Успокойся, соберись и действуй.
     — Ладно, ладно, — Татьяна снова попыталась успокоиться и взять себя в руки. — Только ты звони. Звони всегда. Когда только сможешь — звони. Пожалуйста!
     — Хорошо, хорошо, — пообещал Сергей.
     — Звони при любой возможности, чтобы мы знали, где ты и что с тобой, — продолжала Татьяна.
     — Хорошо. Ты тоже звони. Хотя… Я думаю, что скоро связь перестанет работать. Но, пока она ещё работает, будем созваниваться. Слушай, мне пришла в голову идея, — вдруг воспрянул Сергей.
     — Какая?
     — У меня под Ханты-Мансийском живёт школьный друг — Ник Елисеев. Ну, ты знаешь?!
     — Знаю, конечно, — ответила Таня.
     — Езжайте к нему. Я сейчас тебе СМС-ну его телефон, и позвоню ему. Спрошу.
     — Ну…, — засомневалась Татьяна, — как же мы вот так приедем и к людям на голову сядем?
     — Танюшка, — строго сказал Сергей, — сейчас наступают времена, когда об этом вообще думать забудем. Мы вынуждены будем помогать друг другу, и просить друг у друга помощи. Иначе просто не выживем. Ты поняла?
     — Поняла, поняла, — нехотя согласилась жена.
     — Забудь о принципах и о гордыне, — продолжал Сергей. — Им сейчас не время и не место. По крайней мере, Ник поможет вам разместиться хотя бы на первое время. Другого выхода нет. Ты меня поняла?
     — Да, поняла я, поняла. Больше не буду, — пообещала Таня.
     — Давай, Солнышко, — ласково продолжал уговаривать Сергей. — Не трать время. Собирайтесь и в дорогу. Я тебя люблю, Солнышко моё, и девчонок тоже люблю.
     — Я тебя тоже люблю, — протянула сквозь слёзы Татьяна.
     — Целую тебя. И девчонок поцелуй от меня. Давай, Солнышко, поспеши.
     Сергей отключил телефон и стал быстро собираться. Вещей было мало и много времени это не заняло. Он оделся, схватил свой небольшой чемоданчик и выскочил из номера. Ожидая лифта, он надел на ухо наушник «блютуз» и набрал номер своей мамы. Опять бесконечно долгие гудки и вечное ожидание. Почему-то всегда так бывает, когда очень спешишь любое, даже очень короткое, ожидание кажется вечностью.
     Маме тоже пришлось долго объяснять, уговаривать, настаивать. Она, как и жена, сильно разволновалась, но всё же согласилась с тем, что действовать нужно незамедлительно. Сын её соседки тоже жил с Елисеевым в Сибири и поэтому Сергей и ей тоже предложил ехать туда, вместе с этой соседкой. К тому же всем вместе им будет куда легче, чем порознь.
     — Серёжа, а может всё обойдётся? — с надеждой в голосе произнесла мама.
     — Мама, если обойдётся, — настаивал Сергей, — то всегда можно вернуться и жить, как раньше. А если вдруг не обойдётся? Если не сделать сейчас, то потом уже будет поздно. Нужно делать сейчас, и как можно скорей.
     — Да! — с глубоким вздохом согласилась мама, — я понимаю. Всё правильно.
     — Мама, вы выполните мою просьбу? Уедите? — уточнил Сергей.
     — Да, Серёжа, хорошо. Мы поедем. Боже, и за что это нам всё это?
     — За грехи наши тяжкие, — начал, было, Сергей. — Мало ли мы нагрешили? Исполняли ли мы заповеди Господа?.. Ладно, мам, сейчас не время пускаться в философские дискуссии. Не теряй времени, собирай всех, не берите лишнего, а только самое необходимое и уезжайте… уезжайте подальше вглубь материка.
     — Хорошо, Серёжа, — ответила мама и в голосе её чувствовалась огромная тяжесть. — Молюсь за тебя, чтобы тебе Бог дал вернуться оттуда целым и невредимым.
     — Спасибо, мама. А я буду молиться за вас за всех.
     Он выскочил из гостиницы и побежал к первому, попавшемуся на глаза такси. Благо таксисту долго не пришлось объяснять, что срочно нужно в аэропорт. Слава Богу, город спал, и поэтому на дорогах не было обычных для мегаполисов пробок.
     — Алё, — раздалось в наушнике, после очередного бесконечного ожидания.
     — Привет, Ник! Это Сергей, помнишь такого?
     — О! Серёга, друг сердечный! — Никандр Елисеев был определённо рад звонку старого друга. — Сколько лет, сколько зим? Как поживаешь?..
     — Слушай, Ник, — перебил его Сергей, — сейчас не время рассказывать, что да как. Я сейчас в Америке. Здесь вот-вот наш космический гость налетит на Луну. Будет большой БУМ.
     — Значит, началось, — взволнованно произнёс Ник.
     — Да, началось! — подтвердил Сергей. — В общем, не буду долго расписывать. Они сейчас как раз над Америкой и здесь же грохнут. Америке достанется по самое не хочу.
     — А ты уверен? — переспросил Ник.
     — Да! На сто процентов, — подтвердил Сергей. — Уже один и Пилигримовых спутников грохнулся на Луну. И вот-вот «голубой» грохнется. В общем будет нам веселуха.
     — И чё нам делать?
     — Ну-у, — замялся Сергей.— Точно трудно что-то сказать, но вот когда-то по телеку говорили, что в случае чего Уралу и Западной Сибири, в общем, вашему региону, достанется меньше всего. Они очень далеко от морей, да и основной удар от взрыва придётся на противоположную сторону Земли, на Америку.
     — Это же хорошо! — обрадовался Ник.
     — Конечно, хорошо, — поддержал его Сергей. — Слушай. Я своих к тебе послал. Подальше от морей. Они уже собираются. Помоги им, пожалуйста, как-нибудь в первое время. Ну, там, разместиться, обжиться и прочее.
     — Ну, о чём ты говоришь?! Конечно, помогу — воодушевлённо пообещал Ник. — Даже без разговоров.
     — Я сейчас тебе СМС-ну телефоны жены и мамы, — продолжал Сергей. — Созвонись с ними, помоги им, пожалуйста. Век не забуду.
     — Ну, о чём ты говоришь, — Ник даже немного обиделся, — какие там счёты. Конечно, помогу. Даже и не беспокойся. А ты же как? Ты же там, в Америке?
     — Сейчас уже вылетаю обратно. Думаю прорваться, пока не началось. Бог даст, успею.
     — Давай. Удачи тебе! О родных не беспокойся. Сделаю всё, что смогу.
     — Спасибо тебе, огромное! — сказал Сергей.
     — Глупости. Не за что ещё, — огрызнулся Ник.
     — Слушай, и сам, наверное, бери свою семью, родственников и друзей, и выходите в чисто поле, подальше от зданий и прочих строений, — продолжал Сергей.
     — Ты думаешь?! — спросил Ник.
     — Да, — подтвердил Сергей. — Думаю, через несколько часов, будет сильное землетрясение по всей Земле. Знаешь… бережёного Бог бережёт. Лучше посидеть денёк в поле, чем потом из завалов выбираться.
     — Хорошо! Спасибо за совет. Так и сделаем, — согласился Ник.
     «Всё таки, хорошо, что есть друзья на свете», — подумал Сергей. Его сердце переполнилось чувствами, а к горлу подкатил комок.
     Всю дорогу он продолжал дозваниваться и сообщать ужасающую новость своим родственникам, друзьям и знакомым. Он старался оповестить как можно больше людей, чтобы они начали действовать, и постарались спастись. Если Бог даст. Дай им Бог.
     Выйдя в аэропорту, Сергей снова взглянул в небо. Странник уже вплотную приблизился к Луне. «Интересно, сколько ещё времени осталось, — подумал Сергей. — Наверное, всего пара часов, не больше... Только бы билеты на самолёт были».
     У билетных касс Сергей возбуждённо пытался объяснить кассиру, что ему обязательно и непременно, именно сейчас, срочно нужно улететь хотя бы в Нью-Йорк, а лучше сразу в Европу. Не важно куда: в Москву, Париж, Амстердам, Мадрид или Рим… лишь бы попасть за океан, на другой материк. Но всё, что он понял из ответов девушки-кассира, что сейчас вообще никуда улететь нет никакой возможности. Девушка долго пыталась ему объяснять. Показывала таблицы на мониторе своего компьютера. Ближайший рейс в Нью-Йорк только в 7 часов утра, а в Европу свободные места будут только через два дня. Это никак не вписывалось в стремительные планы Сергея. Он снова и снова отчаянно просил найти хоть какой-то вариант, но всё время слышал одно и тоже: «Ноу!». За их возбуждённым разговором внимательно следил стоявший неподалёку представитель службы охраны аэропорта, готовый в любой момент ринуться и успокоить перевозбуждённого пассажира.
     — Здравствуйте, — за спиной Сергея раздалась родная русская речь.
     Сергей даже вздрогнул от неожиданности. Он с трудом понял, что обращались именно к нему, иначе, зачем кому-то было говорить по-русски в англоязычной Америке. Он обернулся и за своей спиной увидел, дружелюбно улыбающегося, молодого монаха, с тёмно-каштановой бородкой и в длинной чёрной рясе. Судя по одежде, это был Православный монах. Его голос прозвучал тогда, когда Сергей уже почти распрощался с надеждой улететь и уже почти готов был ждать своей участи здесь и принять всё, что произойдёт, ощущая своё полное бессилие.
     — Доброй ночи, — удивлённо ответил Сергей.
     — Меня зовут отец Михаил, — не смотря на русскую речь, акцент явно выдавал в монахе выходца из англоязычной страны. — Вы желаете добраться до Европы?
     — Да! Извините, меня зовут Сергей, — спохватился Сергей, — и я очень хочу срочно вылететь в Европу. А потом хочу поскорее добраться до России, — от неожиданности Сергей выложил все свои желания сразу.
     — Очень хорошо, — монах ещё больше расплылся в улыбке. — Я представитель Русской Зарубежной Православной Церкви. Может Вы хотели отправиться вместе с нами?
     — А что Вы можете предложить, — уточнил Сергей.
     — Мы планируем паломническую миссию на святую гору Афон, в Греции, — пояснил о.Михаил. — А потом в Израиль, на Святую Землю. Специально для этого у нас арендован самолёт. Но некоторые из наших мирских паломников решили остаться дома и, следовательно, там осталось несколько пустых мест. Мы будем очень рады, если вы присоединитесь к нам. Вы не возражаете?
     Сергей чуть было не подпрыгнул от неожиданной радости.
     — Нет! Нет! Конечно же, не возражаю. С огромным удовольствием. Вас не иначе мне Сам Бог послал, — рассмеялся Сергей. — Да, Господи, неисповедимы пути твои!— вдохновлёно произнёс он и перекрестился.
     — Спаси нас Господи, — отец Михаил тоже перекрестился. — Тогда пойдёмте. Наша группа уже идёт на посадку. У вас документы являются в полном порядке?
     — Да, да, — живо отозвался Сергей. — Я только вчера прилетел и прошёл всякие проверки. Так, что думаю, проблем не должно быть.
     — Вот и хорошо. Пойдёмте быстрее. Это не обязательно держать в ожидании братию.
     Они быстро зашагали в сторону регистрационного отделения. Там они присоединились к группе монахов в таких же рясах, как и отец Михаил. Их было человек сорок. Пока они ждали своей очереди, о.Михаил рассказывал об их паломничестве:
     — Мы готовились к этому паломничеству долгое время. Сначала на священную гору Афон, а затем в Святую Землю, в Иерусалим. Мы хотели бы встретить Рождество в Вифлееме, у яслей нашего Господа.
     — Это очень хорошее дело, — сказал Сергей.
     — Группа, большей частью, состоит из наших монахов, — продолжал о.Михаил, — однако существует ряд мирских прихожан. Мы долго собирали средства, набирали группы, решали другие организационные вопросы. Даже арендовали самолет. Но в последнюю минуту, несколько из мирских паломников отказались. Ведь это абсолютно не ясно, что там в небе будет, и когда это произойдет. Поэтому они решили остаться с родном.
     — Я прекрасно их понимаю, — сказал Сергей, пытаясь поддержать разговор. Определённо ему очень нравился этот отзывчивый, открытый и великодушный молодой монах. — Я бы тоже остался дома, с семьёй. Но меня, как на грех, занесло на другой конец света. Вот поэтому я теперь очень тороплюсь назад, к родным.
     Их разговор прервал досмотрщик.
    
    
                Глава III
    
                Ибо, как молния исходит от
                востока и видна бывает даже
                до запада, так и будет
                пришествие Сына Человеческого.
                (Ев. Матф., 24:27)
    
     Самолёт был не большой, и в его салоне размещалось не более 50-ти человек. «Неужели такие малыши способны совершать межконтинентальные перелёты? — подумал Сергей. — Однако, мало ли что сейчас возможно. Наверное, и это вполне возможно»... Внутри самолёта Сергей с любопытством огляделся. Почти весь салон занимали монахи в длинных чёрных рясах, и всего несколько человек было в обычной одежде. И ещё Сергей подметил, что в салоне совсем не было женщин. Все пассажиры были мужчинами.
     — Скажите, отец Михаил, — продолжил беседу Сергей, после того как они разместились в самолёте, — а Вы русский, или просто по убеждениям попали в Православный монастырь? Извините, ради Бога, за личные вопросы.
     — Да ничего, — улыбаясь, ответил о. Михаил. — Мне часто задают схожие вопросы. Я уже привык. Да, я русский. И хотя я родился и вырос в Америке, но мои предки были гражданами Русский империи. Мои прадеды были кубанских казаков.
     — Ба! — не сумел сдержать своего восторга Сергей. — Как? Да мы, оказывается, даже, образно говоря, земляки. Я ведь тоже из кубанских казаков. Я родился и вырос на Кубани.
     — Это прекрасно! — радостно воскликнул отец Михаил. — Надо же, чудны пути Господни. На другой стороне Земли встретить земляка моих предков. Это чудо.
     Тут Сергей вспомнил, что нужно позвонить жене и спросить как они там.
     — Извините, отец Михаил, — сказал он. — Я сейчас сделаю один звонок жене, пока мы не взлетели.
     — Хорошо! Хорошо, — уступчиво согласился монах. — Я надеюсь, мы продолжим наш разговор. Я очень хочу, чтобы Вы ответили мне на многое.
     — Конечно! — согласился Сергей. — Времени у нас много. Лететь ещё долго.
     — Да, да. Вы правы, — согласился Сергей.
     Сергей слушал долгие гудки в трубке.
     — Алё, привет! Как ты там? — Татьяна не стала тратить время на бессмысленные прелюдии и сразу перешла к главному. — Ты уже вылетел из Америки?
     — Уже в самолёте, — ответил Сергей. — Сейчас уже взлетаем. А как вы там?
     — Уже едем. Мы тут с Малыми решили вместе ехать. Ты же всех поднял по тревоге.
     — Да, конечно, — ответил Сергей.
     Костя Малый был его лучшим другом, и Сергей попросил его сопровождать семью Сергея. С таким провожатым он был в принципе спокоен за их путешествие. Костя исколесил на машине почти пол России, а Татьяна за рулём всего около года. Поэтому теперь Сергей облегчённо вздохнул, узнав об этом.
     — Как там в небе? Уже столкнулись? — продолжала Татьяна.
     — Пока ещё нет, — ответил Сергей, — но, думаю, что очень скоро. Поэтому поторопитесь. Лучше будет, если вы уедете как можно дальше, пока не началось. А Малые всей семьёй?
     — Да! Тоже по-быстрому собрались и в путь. И ещё звонил Елисеев. Сказал, что ждёт нас, и ещё спрашивал сколько нас. Я сказала, что много. Он сказал, что ничего страшного и найдём место всем. Сказал, что будет встречать.
     — Храни его и вас Господь! — с вдохновенным чувством произнёс Сергей, и у него что-то сдавило в груди, а на глазах чуть-чуть не выступили слёзы. «Слава Богу, что Он посылает нам таких отзывчивых друзей», — подумал он. — Мама с родственниками тоже должна к нему ехать, — продолжал Сергей. — Но они, скорее всего, на поезде поедут.
     — Да! — ответила Таня. — Мы уже созванивались с ней. Ну, ладно, Серёж, мне трудно за рулём разговаривать. Ты когда в Европу прилетишь, то обязательно позвони мне. Хорошо?
     — Хорошо! Хорошо! — согласился Сергей. — Если связь будет ещё работать, то обязательно позвоню. Удачного вам пути. Вы тоже звоните. Целую тебя и детишек!
     — Удачного тебе перелёта, — сказала Таня. — Дай Бог, чтобы вы удачно долетели. И я тебя целую. Звони.
     — Хорошо.
     Сергей отключил телефон и к его горлу подкатил ком, а на глаза навернулись слёзы. Он горячо обратился к Господу:
     — Слава Тебе, Господи! Слава Тебе! Убереги их в дороге. Помоги им добраться. Спаси их, грешных, Господи!
     Вторя ему, рядом сидящий монах тоже подхватил его горячую молитву.
     — Я вижу, Вы верующий? — обратился отец Михаил к Сергею после совместной молитвы.
     — Да. Я православный, — ответил Сергей.
     — В церковь ходите? — спросил о.Михаил.
     — К стыду своему не так часто, как хотелось бы.
     — Что же Вам мешает?
     — Лень, наверное, — ответил Сергей. — Не хватает смирения и терпения. Очень часто попросту не получается достойно подготовиться к обращению к Господу, к исповеди и причастию. Извините, отец Михаил, я сделаю ещё один звонок, хорошо?
     — Да, да. Конечно, — сказал о.Михаил.
     Сергей узнал, что мама со всеми его братьями, сёстрами, племянниками тоже уже в дороге. Что они уже взяли билеты на поезд и что пока всё нормально. Слава Богу, снова мысленно взмолился Сергей.
     Отец Михаил явно заинтересовался этими тревожными разговорами, но из вежливости ничего не сказал.
     Наконец-то они взлетели.
     — Сергей, если Вы не возражаете мне очень хотелось бы продолжить наш разговор, — сказал о. Михаил, после того как Сергей закончил свои разговоры и выключил телефон.
     — Конечно, конечно, — согласился Сергей.
     — Расскажите, мне, пожалуйста, о Кубани, — попросил о.Михаил. — Какая она? Я всегда мечтал посетить родину моих предков, но пока Бог не дал такую возможность.
     — Кубань! — задумчиво произнёс Сергей. — Кубань, это прекрасный край.
     Сергей улыбнулся и в задумчивости откинулся в своём кресле. Он ясно представил себе свою родину. Душа вырвалась из тела и полетела, куда-то далеко-далеко, на другой конец света. Она понеслась над бескрайними зелёными и золотыми полями, цветущими лугами и садами, синими реками и утопающими в садах домами… В груди ощущалась какая-то детская радость, и чистый лучезарный свет переполнял теплотой.
     Как можно было выразить словами всю ту любовь, которую он испытывал к этой земле? Как можно описать всю её красоту? Бескрайние просторы полей, разделённые узкими лесополосами на ровные почти одинаковые прямоугольники; синие воды многочисленных речек, густо поросшие камышом и рогозом; бескрайние цветущие сады; чёрная-чёрная земля Кубани, жирная и плодородная, и огромное чистое прозрачно-голубое небо.
     Зимой, если нет снега, все поля стоят чёрные; только там, где проклюнулась молодая озимая пшеница, зелёные. Если зима выдается снежной, то всё укрыто снегом, как белой скатертью, а деревья, словно юные модницы, блестят на солнце серебряными серёжками инея, как бахромой окутывающими ветви. Жёлтый камыш, размахивая своими серыми метёлками, обозначает границы берегов, которые под белым покровом сливаются с гладкой заснеженной поверхностью льда, сковывающего реки. Вспаханные поля то тут то там выпирают наружу чёрными комьями земли и от этого, кажется, что они укрыты старой рваной простынёй.
     Весной всё настолько зелёное и пёстрое, что на эту красоту невозможно наглядеться. Лесополосы одеваются в белые наряды цветущих жерделей , алычи и белых акаций. Перед каждым домом яркими красками пестрят сады, украшенные радужной палитрой цветов. Всюду благоухают распустившиеся сирени и жасмины. Палисадники перед домами наполнены тюльпанами, пионами, садовыми ромашками и другими цветами. Ближе к лету в садах расцветают розы, шиповник, ирисы... Всё переливается и благоухает.
     Летом кубанская земля щедро одаривает всех своими безмерными богатствами. Когда настаёт время жатвы, поля покрываются бесконечным золотом созревшей пшеницы и слепят глаза. На поля выползают громадины уборочной техники и жизнь закипает. В садах созревают сочные яблоки, увесистые груши, наливные сливы… Все лесополосы манят к себе аппетитной желтизной зрелых абрикосов, жерделей и алычи. Мимо этого богатства трудно проехать, не остановившись и не набрав пару горстей сочных и ароматных фруктов. Они разбросаны везде, возле каждого дерева, вдоль узкой полосы искусственного леса и не нужны уже ни пресытившимся животным, ни людям. Огороды полны всевозможными овощами: помидорами, огурцами, баклажанами... На бахче наливаются соком полосатые арбузы, жёлтые дыни, изрезанные серой паутиной прожилков, и ребристые оранжевые тыквы.
     Осенью Кубань одевается в золото, багрянец и пурпур деревьев. Падающая листва покрывает землю и приятно шуршит под ногами. На полях желтеет созревшая кукуруза, свешивая со стеблей большие жёлтые початки, раздирающие многослойную одежду шелухи и выпирающие наружу свою зернистую грудь, покрытую длинными каштановыми волосами. В садах зацветают астры и другие осенние цветы, над которыми целыми роями снуют многочисленные пчёлы, трутни и разнообразные бабочки. Всё дышит спокойствием и величавостью.
     После дождя по голой земле ходить трудно: она настолько жирная и вязкая, что очень скоро налипает на обуви тяжёлыми чёрными валенками, которые то и дело приходится стряхивать с ног. Накатанные грунтовые дороги становятся скользкими и гладкими, и по ним ходить нужно очень осторожно. Идти можно только по прибрежной траве или густой растительности лесополос.
     Бесчисленные кубанские реки прячутся в густых зарослях камыша и рогоза. Вода — синяя-синяя. Много всякой рыбы и раков, а на поверхности плавают и ныряют речные птицы: утки, гуси, нырки, лыски … Иногда даже встречаются лебеди. Рыбалка там просто великолепна: и карп, и сазан, и толстолобик, и щука и много другой рыбы. Но королевой всех кубанских рыб по праву можно назвать — тарань . Истинное наслаждение сидеть с удочкой где-нибудь у тихой речки; греться в лучах тёплого ласкового солнца, отбрасывающего блики в мелких спокойных волнах; слушать тихие всплески воды и порывистый шорох камышовых зарослей; вдыхать чистый утренний воздух, наполненный ароматами цветов, травы и свежескошенного сена.
     Там бескрайнее чистое голубое-голубое небо. Чистый и всегда свежий воздух. Люди добродушные и гостеприимные, с открытой душой, но гордые и горячие. Одним словом — казаки. Всегда прекрасный и благодатный край. Нет слов, чтобы описать всё его великолепие.
     Как же он любил свою Родину! Каждый раз, въезжая в пределы Кубани, он замечал, что и трава там зеленее, и реки синее, и небо голубее, чем в других местах. Возможно, это были всего лишь его личные впечатления. Может быть, ярких красок добавляла его безмерная любовь, но это совсем не важно. В его глазах Кубань была самым прекрасным краем на всей Земле.
     Сергей долго старался облечь в слова всю свою любовь к Родине. Это не всегда получалось. Ему не хватало слов, образов и таланта. Чтобы описать всё великолепие Кубани и всю его любовь к ней нужно быть поэтом, а он им не был.
     — Вы так хорошо все рассказали, наверное, очень у Вас много любви к Кубани?! — проникшись вдохновенным рассказом Сергея, произнёс о.Михаил.
     — Да! Очень люблю! — ответил Сергей. — Это прекрасная земля. Плодородная. Щедрая. Её называют «житницей России», потому что у нас выращивают больше всего в России хлеба, вернее пшеницы. Про Кубань говорят, что земля там такая плодородная, палку воткнешь, и она будет расти.
     Они дружно рассмеялись.
     — Я сейчас живу в соседней области, — продолжал свой рассказ Сергей. — Так уж получилось. И, видимо, поэтому я так тонко чувствую всю красоту своей малой родины. Люди, которые постоянно живут на Кубани, попросту не замечают всей её красоты. Для них она обыденная. А мне Бог дал возможность сравнивать.
     — Вы просто околдовал меня историей, - вдохновенно произнёс о.Михаил. - Если Бог даст, я обязательно поеду на Кубань. Очень хотелось бы, чтобы подышать воздухом предков.
     — Да! Обязательно съездите, — сказал Сергей. — Я этим воздухом надышаться не могу.
     В динамиках что-то щёлкнуло, и спокойный голос начал что-то рассказывать. Сергей ничего не понимал. Он вдруг вспомнил о последних событиях и подумал, что сообщают что-то касающееся их.
     — Что там говорят? — взволнованно спросил Сергей.
     — Командир экипажа говорит о том, — перевёл о.Михаил, — что самолет получил необходимую высоту, и мы взяли курс на Европу. Можно отстегнуть ремнями ... Ну, и другое.
     — Понятно, — с облегчением произнёс Сергей.
     В самом начале салона поднялся пожилой монах и попросил внимания.
     — Это отец Иов, настоятель нашего монастыря и глава нашей паломнической миссии, — прошептал о.Михаил.
     — Братия! — обратился о.Иов ко всем. — Мы начинаем наше паломничество к святым местам. Давайте же начнём наше путешествие, как и подобает истинным православным христианам, с молитвы Господу нашему.
     При этих словах он перекрестился, и весь салон самолёта дружно последовал его примеру. Отцу Иову подали молитвенник и он начал напевно читать какую-то молитву. Весь салон вторил ему:
     — Господи помилуй! Господи помилуй! Господи поми-и-лу-уй!
     — Слава Тебе Боже! Слава Тебе! Слава Тебе Бо-о-же-е!
     Никогда ещё Сергей так искренне и проникновенно не молился. Он представлял себе своих родных и друзей. Молил Бога за то, чтобы они спаслись в надвигающихся бедствиях. Молил Бога помиловать их и дать спокойный путь. Он настолько проникся молитвой, что по щекам потекли слёзы.
     — Боже, прости и помилуй их грешный! — то и дело вдохновенно повторял Сергей.
     Общая молитва постепенно переросла в единый гул, в котором тонули слова и оставались лишь проникновенные чувства, вызванные этими словами. Постепенно сознание Сергея приостанавливалось и на первый план вышли чувство мольбы, устремления куда-то ввысь. Это ощущение представилось ему неким ярким сиянием, которое Сергей видел через полуприкрытые веки. Может быть, это всего лишь было его фантазия, его воспалённое воображение, но постепенно ему стало казаться, что весь салон начал наполняться чистым ярким светом. Сияние исходило откуда-то сверху и окутывало всех молящихся. Созерцание этого сияния наполнило Сергея чистой, теплом и искренней, непонятной радостью. Постепенно в душе стало проявляться ощущение, что все собравшиеся в самолёте являют собой одно единое целое, и он был частью этого единства. А вместе с тем пришло чувство, что все люди на земле это единое целое. И тут же душу Сергея пронзила неимоверная боль за всех тех, кому предстояло кануть в лету или пострадать в череде грядущих событий. Радостное возвышенное ощущение единства и любви, и боль грядущих утрат странным образом стали сочетаться в душе. Они существовали одновременно, не мешая друг другу. Такого ощущения Сергей раньше не испытывал. Всё вдохновенней и искренней становилась его молитва.
     — Господи помилуй! Господи помилуй! Господи поми-и-лу-уй!
     — Слава Тебе Боже! Слава Тебе! Слава Тебе Бо-о-же-е!
     — Господи Иисусе Христа, Сыне Божий, помилуй моих близких! Прости им их прегрешения! Убереги их от бед предстоящих! Спаси их и сохрани! Господи! Аминь!
     После молитвы Сергей и о.Михаил продолжили свою беседу. Отец Михаил ещё много расспрашивал о Кубани, о России, о людях, о природе, о вере в России, и о многом другом.
     Затем о.Михаил рассказывал о своей Родине. Он родился почти на границе США и Канады, немного севернее Дулита, на берегу большого Верхнего озера. Его родина полна лесов и долин. В его представлениях этот район Америки по природе очень похож на Россию. Сергей уточнил, что, скорее всего, она похожа на центральную часть России, где господствуют смешанные леса, потому что Россия очень большая и природа в ней разная.
     Так же о.Михаил долго рассказывал, что его родители очень верующие люди и, что он, с самого детства решил посвятить себя служению Господу. Что он мечтает приехать в Россию и подвизаться в Валаамском монастыре. В этом паломничестве о.Михаил впервые выезжает за пределы США и что он с неимоверным восторгом и трепетом ждёт посещения Святой Земли, чтобы поклониться ей. По ней ведь ступали ноги Спасителя в Его земной жизни, и многих других святы и пророков.
     — А скажите Сергей, Вы не хотели бы присоединиться к нашей миссии и посетить Святую Землю? — спросил о.Михаил. — Мы с удовольствием примем вас в нашу группу. Места у нас свободны есть, и Вы человек глубоко верующей. Любому верующему, нужно посещать святые места.
     — Эх! Отец Михаил, — с досадой произнёс Сергей. — Если бы Вы предложили мне это где-то, год назад, или хотя бы месяц, то я бы даже и не раздумывал. Я давно мечтал посетить все эти святые места. Но сейчас это стало уже не возможно.
     — А что вам мешает сделать это сейчас? — спросил о.Михаил. — А-а! Я понимаю. Праздники, Новый год, Рождество. Наверное, хотите остаться со своей семьей?
     — Да нет же, — ответил Сергей. — Праздники тут совсем не причём. Вы посмотрите в окно и сразу всё поймёте.
     — И что там такое? — спросил о. Михаил, явно не понимая о чём речь, и с интересом прильнул к иллюминатору.
     — Нет, Вы сейчас ничего не увидите, — сказал Сергей. — Отсюда не видно. Всё осталось сзади, в небе.
     — А-а! — сказал о.Михаил. — Вы, наверное, говорите о непонятном космическом теле?! А что с ним?
     — Он сейчас подходит прямо к Луне, — ответил Сергей. — А может, уже подошёл, и всё уже началось. Только мы этого пока не знаем. Отсюда не видно.
     — Ну, и что? — сказал о.Михаил. — Он ведь уже не в первый раз проходит к Луне, и на сегодняшний ничего не произошло. Почему вы думаете, что сейчас должно быть что-то?
     — Вы, наверное, не в курсе последних событий, — сказал Сергей. — Дело в том, что я лично видел, как несколько часов назад в Луну врезался один из белых спутников Пилигрима. Причём врезался он как раз между Луной и «голубым». А это значит, что «голубой» идёт прямиком на Луну. Лоб в лоб, понимаете? Они сейчас приближаются друг к другу. До столкновения осталось совсем немного, а может быть, оно уже произошло, только мы этого пока не знаем.
     — И что будет, если они сталкиваются? — озабоченно спросил о.Михаил.
     — Если столкновение произойдёт, — начал объяснять Сергей, — то будет колоссальнейший удар, потом взрыв, а потом нашу Матушку Землю тряхнёт ударной волной от взрыва и засыплет осколками взорвавшихся планет. Целая куча метеоритов и астероидов упадёт на Землю. Будет настоящий огненный дождь. Такой же, какой накрыл Ветхозаветный Содом, и такой же, который предсказывал апостол Иоанн Богослов в своём откровении.
     — Вы в этом уверены? — озабоченно спросил отец Михаил.
     Он заметно изменился в лице. Исчезла его лучезарная улыбка, и он стал серьёзен.
     — Я не уверен, — ответил Сергей. — Я только предполагаю. Но всё сходится именно к этому, и, думаю, развязки осталось ждать не долго. Подождём немного и, Бог даст, мы всё увидим.
     — А сколько ещё осталось времени, как Вы думаете? — монах становился всё более серьёзным и озабоченным.
     — Думаю часа два, не больше, — ответил Сергей. — Возможно ещё меньше. Бог его знает?!
     — А что будет потом? — всё ещё не веря, а вернее не желая верить, твердил о.Михаил.
     — Ну, прежде всего, — сказал Сергей, — будет огромной силы взрыв в космосе. Луна и «голубой» разорвутся в клочки. Часть ударной волны и часть кусков планет полетят к Земле. Ударная волна встряхнёт всю Землю. Будет всепланетное землетрясение в десятки раз превышающее все самые страшные землетрясения, которые когда-либо сотрясали Землю. Затем на Землю обрушится целая лавина астероидов, метеоритов и пыли. Сгорая в атмосфере, метеориты образуют настоящий огненный дождь, они будут взрываться на поверхности земли и сжигать всё на своём пути. В общем Земле здорово достанется. А что будет потом, даже и предположить не могу.
     — Почему Вы так считаете? — спросил о.Михаил.
     — Я много думал об этом, — ответил Сергей. — Много читал о том, что в таких случаях может быть.
     — А как вы думаете, в каком месте на Земле, она нанесет удар? — взволнованно произнёс о.Михаил.
     — Думаю где-то в США, Мексике и Центральной Америке, — предположил Сергей.
     — А почему?
     — Да просто Луна и Пилигрим сейчас как раз там, — ответил Сергей. — И если они сейчас столкнуться, то и удар придёт сюда.
     — И что же будет потом? — всё ещё не веря, озабочено пробормотал о.Михаил.
     Его начали одолевать мрачные мысли.
     — Я не знаю, — ответил Сергей. — Дай Бог, чтобы я ошибался. И чтобы всего этого не было. Дай Бог!
     — Дай Бог! — повторил о.Михаил.
     Но беседа их неожиданно прервалась. В иллюминаторах блеснула яркая вспышка и озарила всё небо огненно-красным светом. Кто-то в салоне даже громко вскрикнул от неожиданности: «О, Господи!» Все прильнули к иллюминаторам в надежде рассмотреть, что же это. Но, к сожалению, кроме яркого света ничего не было видно.
     Самолёт немного наклонился и начал медленно поворачивать. Постепенно в левых иллюминаторах стала выплывать картина событий, разворачивающихся в небе. В салоне послышались шепот, и даже громкие возгласы: «О, Господи! Что же это?» В небе, там, где когда-то были Луна и Пилигрим, восхищая своим величием и трагичностью, расцветал «огненный цветок». Он захватил уже добрую половину неба и продолжал расти, освещая ночное небо ярким, огненно-красным светом. Он разрастался медленно и величественно, клубясь, мерцая и переливаясь. Кое-где на фоне огня и тёмных дымов были видны большие тёмные пятна. Это разлетались в разные стороны огромные осколки, которые можно было теперь назвать астероидами. Вот и всё, что осталось от двух огромных планет. В четыре разные стороны от взрыва разлетались бывшие спутники Пилигрима. Они, почему-то, разлетались быстрее всех прочих обломков и увлекали за собой огромные массы огня, дыма и пыли. Тянущиеся за ними шлейфы, были похожи на хвосты комет и образовывали четыре, почти одинаковых, лепестка небесного «огненного цветка».
     — Крест! Это крестное знамение! — послышалось в салоне.
     — Крест! Крест! Крестное знамение! — с ужасом и трепетом загомонили другие голоса.
     И действительно, то, что происходило в небе, очень сильно напоминало крест или четырёхлепестковую «розу ветров», которую часто изображают в приключенческих книгах о морских путешествиях.
     «Неужели это и есть — «конец света»? Страшный суд?» — с горечью подумал Сергей.
     Тут самолёт снова наклонился и начал поворачивать обратно. Все вновь уселись на свои места. В салоне стояло гробовое молчание, и лишь монотонный гул двигателей нарушал тишину. Никто не хотел ничего говорить. Все были в шоковом состоянии и пытались успокоиться и собраться с мыслями, пытались как-то уложить всё случившееся в сознание. Однако это было неимоверно трудно. Сознание отказывалось понимать и принимать случившееся.
     В репродукторе опять что-то щёлкнуло и командир начал говорить. Вокруг послышался шёпот, и все зашевелились. Сергей ничего не понимал, и это добавляло ему тревоги.
     — Что он говорит? — взволнованно прошептал Сергей отцу Михаилу.
     — Командир говорит, что в небе было непредвиденное столкновение Луны и Пилигрима, — сообщил о.Михаил, шаря под собой. — Какие будут последствия — это не известно, поэтому он просит всех пристегнуть ремни и надеть спасательные жилены. А еще он сообщает, что самолет лег на прежний курс, и сейчас мы над Атлантическим океаном. До ближайшей земли около двух часов полета.
     Сергей тоже разыскал, спрятавшиеся внутри его кресла, замки ремня и застегнул их на себе. Затем он вытащил из потайного кармана спасательный жилет и только тогда понял, что прежде нужно было бы надеть жилет, а уж потом застёгивать ремни. Мысли путались. В голове стоял непонятный гул. Он с трудом разобрался с конструкцией спасательного жилета, но, в конце концов, жилет был надет и сверху него был застёгнут ремень безопасности.
     Когда в салоне ещё продолжалось всеобщее копошение, со своего кресла встал о.Иов и обратился к окружающим:
     — Братия мои, возлюбленные! В нашем небе появилось Крестное Знамение, — при этих словах он перекрестился, и все последовали его примеру. — Господь исполняет обетование, данное нам ещё при Его земной жизни. Наверное, теперь начинаются дни скорби и страданий, предсказанные Господом: «И по всей земле будет плачь и скрежет зубов», — процитировал настоятель. — Переполнилась чаша терпения Господня за все грехи и беззакония людей. Так давайте же со смирением и кротостью примем всё, что уготовано для нас Господом нашим. Давайте же обратимся с горячей молитвой ко Господу и будем молить, чтобы сократились дни скорби нашей, ибо сказано Господом: «Молитесь, чтобы сократились в те времена дни скорби вашей». Взмолимся же о милости и прощении грехов наших и всех человеков. Аминь!
     Отец Иов перекрестился, низко поклонился и сел на своё место. Все в салоне начали креститься и шептать: «Господи помилуй! Господи помилуй!» Через некоторое время о.Иов громко и напевно затянул слова молитвы. Все собравшиеся вторили ему:
     — Господи помилуй! Господи помилуй! Господи поми-и-лу-уй!
     — Слава Тебе Господи, Спаситель душ наших! Прости и помилуй нас и всех православных чад Твоих, ибо ты щедр на милости твои и человеколю-у-убец! — напевал настоятель.
     — Слава Тебе Боже! Слава Тебе! Слава Тебе Бо-о-же-е!
     Слова молитвы начали расплываться в сознании Сергея. Он автоматически повторял слова, затянутые хором. Наверное, никогда ещё ни один из присутствовавших не молился столь искренне и вдохновенно, как в эти страшные минуты. Люди плакали и всё повторяли и повторяли:
     — Господи помилуй! Господи помилуй! Господи поми-и-лу-уй!
     — Слава Тебе Боже! Слава Тебе! Слава Тебе Бо-о-же-е!
     — Спаси, Господи, души наши! Господи поми-и-лу-уй!
     Восточное полушарие Земли освещалось светом родного Солнца, а западное было освещено вспышкой огромного взрыва. День был уникален. Такого дня, наверное, ещё не было на Земле со дня её сотворения. Казалось, что на всей Земле вдруг настал сплошной день, и нигде не было ночи. Одна только была разница между светом этих двух светил: один свет нёс в себе жизнь, а другой — смерть.
     Где-то на границе этих двух плоскостей света, на границе двух миров — жизни и смерти, летел небольшой самолёт. Он летел в сторону Солнца, жизни, над бескрайними водами Атлантики. В нём сидели 45 пассажиров и молились. Молитва их была вдохновенная, искренняя, чистая. Она растворяла в себе гул моторов, шорохи перелистываемых молитвенников, скрипы спасательных жилетов и прочие посторонние шумы. Они молились и за себя, и за своих родных и близких, и за всё человечество вместе взятом.
     — Господи, помилуй нас грешных! — неслось из самолёта в бескрайние просторы вселенной. — Господи, прости глупое, неразумное человечество, что нарушало Законы Твои, что не исполняли Заповеди Твои, что так и не научились верить в Тебя, любить Тебя, кротко смиряться перед Волей Твоей! Прости нас за то, что творили мы беззакония в духовной своей слепоте, что горделиво возомнили о себе, будто мы владыки вселенной, что не любили Тебя и друг друга, и поэтому убивали, грабили, лжесвидетельствовали, завидовали, обманывали. Что в безмерном своём тщеславии возомнили себя владыками мира и отвергли Веру в Твою милость и любовь, и возомнили, что кара Твоя минет нас. Господи, помилуй нас за то, что мы начали молиться своим вечным идолам: «золотым тельцам» в виде банковских счетов и наличности в карманах, «красивой» земной жизни, что полностью подчинились и поклонились своим слабостям и страстям, что, не задумываясь, клали в жертву этим идолам самих себя и миллионы других жизней. Что ради этих богов мы предали Тебя, предавали друг друга, лгали, возносились, завидовали и убивали, убивали, убивали. Что ради них мы убивали в себе любовь к Тебе и друг к другу. Господи помилуй! Господи помилуй! Господи поми-и-лу-уй! Слава Тебе Боже! Слава Тебе! Слава Тебе Бо-о-же-е! Спаси, Господи, души наши! Господи поми-и-лу-уй!
     Мольба поднималась и улетала в самые дальние уголки вселенной. Казалось, что она охватывала собой всю вселенную и проникала в самые потаённые, скрытые её уголки и достигала Самого Бога. Самолёт летел, монахи молились.
     Вдруг все почувствовали на себе удар огромной силы. Самолёт подбросило и с неимоверной быстротой понесло куда-то вверх. Его закружило, завертело кубарем, как детскую игрушку, а не многотонную машину. Самолёт крутило и вертело в разные стороны, толкало его куда-то вверх, переворачивало в разные стороны. Это продолжалось несколько бесконечных минут. Все в салоне, что было мочи, вцепились в подлокотники своих кресел, стараясь удержаться на месте во всём этом невообразимом круговороте, напоминающем аттракционы. Верх, вниз, вправо, влево, переворот вперёд, вправо, влево. Самолёт вертело, как только возможно. И только спасательные ремни не давали людям вылететь из своих кресел и перемешаться как салату в миксере.
     Так же резко, как и начался, подъём вверх вдруг прекратился. Самолёт на мгновение замер, а затем рухнул вниз, и всей своей огромной массой ринулся к земле. Вот уже, где-то далеко внизу показались бескрайние океанские просторы. Казалось, океан звал и манил воздушного странника к себе. Крылья беспомощно повисли, и было видно, что им попросту не за что зацепиться.
     В этой круговерти техника не выдерживала. Двигатели заглохли. Выдержать такой накал страстей могли только люди. Руки, до белизны, неистово сжимали подлокотники кресел. Некоторые истошно кричали, другие, выпучив глаза, раскрыли рот в безмолвном крике, третьи зажимали рот и зажмуривали глаза с такой силой, что, казалось, они от ужаса готовы были вместе с глазами зажмурить и само лицо. Лишь некоторые хоть в какой-то мере сохранили самообладание и беспрестанно шептали молитву.
     Вдруг самолёт снова ощутил на себе страшный удар, и его снова увлекло вверх. Но этот удар был на много слабее первого. Самолёт ещё немного повертело, покрутило и вот, на мгновение показалось, что его крылья наконец-то нащупали опору под собой в виде могучей воздушной массы, и самолёт не надолго остановился и замер. Но двигатели не работали, и самолёт превратился в обездвиженный планер. И он вновь, ринулся вниз. Но если раньше это можно было сравнить со свободным падением в безвоздушном пространстве, то сейчас крылья явно чувствовали под собой опору. Они неистово трепыхались и дрожали под ударами воздушных масс. И если в первый раз падение было просто вниз, то сейчас, казалось, что самолёт, вспомнив наконец-то, что он всё таки летательный аппарат, с огромной скоростью скользил вперёд по нисходящей.
     Сколько продолжалось падение никто не может сказать. Возможно со стороны, оно казалось кратковременным, но сидящим в салоне казалось, что оно бесконечно. И, наверное, в тот момент, они были готовы отдать всё на свете, лишь бы оно не прекращалось никогда. Но, вдруг, правый двигатель фыркнул, чихнул и потихонечку загудел. Сначала гул его был низким, глухим, а затем тон его звучания всё повышался и вскоре он перешёл в тонкий свист. Каким счастьем было слышать этот свист. В тот момент для пассажиров это была самая прекрасная мелодия во вселенной.
     Левый двигатель кашлял, чихал, фыркал, сплёвывал клубы огня и дыма, но заводиться отказывался. Но и один двигатель уже давал ощутимые результаты своей работы. Потихонечку он начал вытягивать самолёт и увлекать его уже не вниз, а вперёд. Постепенно движение самолёта перешло из нисходящего в стабильное горизонтальное. Этому уже, казалось, никто не мог поверить.
     То, что все эти катаклизмы выдержал самолёт, то, что он не развалился на части, можно было с полным правом назвать чудом. Однако это случилось.
     Ещё долго никто в салоне не мог прийти в себя после пережитого. Ещё долго никто не мог поверить, что они ещё живы и ещё могут дышать и двигаться. Все замерли и затаили дыхания в молчаливом шоке. Постепенно шок стал отпускать несчастных путешественников, но на смену ему пришло огромное беспокойство. Все наблюдали за левым двигателем, а те, кто не мог наблюдать, жадно вслушивались в каждый звук, доносившийся с левого борта. Левый двигатель продолжал фыркать и громко чихать, выбрасывая при этом целые снопы огня, сильно дымил, но упорно отказывался работать.
     Через некоторое время в репродукторах что-то щелкнуло, и раздался голос командира авиалайнера. Его голос был твёрдым и очень сосредоточенным. Нужно отдать должное командиру за его выдержку и самообладание, что в столь сложной и даже катастрофической ситуации он смог быстро взять себя в руки и тем самым спасти жизни полусотне человек.
     — Он говорит, что в целом самолёт выдержал удары, — дрожащим, надтреснутым и всё ещё взволнованным голосом перевёл о.Михаил. — Левый двигатель не может быть запущен, но наш самолет способен летать и на одном двигателе, поэтому пассажирам не нужно беспокоиться об этом. Сейчас полет проходит на высоте 3000 м. Но из-за поломок и что мы летим на одном двигателе, то мы будем вынуждены совершать аварийную посадку в ближайшем аэропорту, в городе Бресте, на северо-западе Франции. Командир просит соблюдать спокойствие и выдержку.
     — Спасибо, — только и смог вымолвить Сергей, и с силой пропихнул в сухое горло нежелающий проходить глоток.
     Голова гудела, как огромный колокол после удара. Мысли разбежались в разные стороны и никак не желали собираться обратно. Сергей машинально достал бутылку воды, открыл крышку и медленно сделал несколько глотков. Руки дрожали и не слушались. Он жестом предложил воду сидящему рядом о.Михаилу. Взгляд у о.Михаила был пустым, впрочем таким же как и у большинства. По всему видно, что монах чувствовал сейчас то же, что и Сергей. Отец Михаил как в бессознательности взял бутылку и тоже глотнул несколько раз.
     В салоне стояла тишина, нарушаемая гулом правого двигателя и периодическими чихами левого. Все молчали. Говорить не было никакого желания. Все медленно отходили от пережитого шока, пытаясь хоть как-то уложить и систематизировать в голове всё пережитое. Но большинство даже не пыталось что-то понимать. Они просто сидели в неком отрешенном состоянии, медленно возвращаясь к, казалось бы, уже окончательно потерянной жизни. Просто сидели со стеклянными глазами, бездумными, ничего не понимающими взглядами и смотрели в одну точку, находящуюся где-то в неопределённом месте пространства. То, что они смогли выжить во всей это круговерти трагических событий, казалось просто невероятным чудом. Но никто сейчас не хотел ни думать об этом, ни тем более говорить. Все молчали и мысли у них тоже молчали.
    
    
                Глава IV
    
                Слушающий слово Мое и верующий в
                Пославшего Меня имеет жизнь вечную
                и на суд не приходит.
                (Ев. Иоанн., 5:24)
    
     Солнце над Европой уже давно взошло и освещало небо спокойным тёплым светом. Небо было ясным. Где-то вдалеке над ровной дугой океанского горизонта наконец-то начал появляться столь долгожданный берег. Он постепенно приближался и становился всё шире и шире. Радиоэфир безмолвствовал. Никто, даже командир, не мог узнать, что же ждало путешественников на земле.
     Подлетев ближе к побережью самолёт начал потихоньку снижаться. Левый двигатель продолжал дымить и фыркать, выбрасывая при этом снопы огня.
     Заходя на посадку самолет, наклонился и начал медленно поворачивать, совершая длинную дугу над городом. Казалось, что пилот совершает экскурсионный облёт города, для ознакомления с местными достопримечательностями. И действительно, пассажирам было на что посмотреть. Ещё несколько часов назад цветущий и полный жизни город сейчас стал просто руинами. Увиденное очень напоминало кадры из хроники Второй Мировой войны о городах, подвергшихся массированным бомбёжкам. Казалось, что не было ни одного уцелевшего здания. Кругом были развалины.
     — Матерь Божия! — произнёс чей-то, полный горечи, голос. — Что же здесь случилось? Что произошло с городом?
     Все прильнули к иллюминаторам, и казалось, старались не пропустить ни одной мельчайшей подробности. Некоторый открыли рот толи от удивления, то ли в молчаливом крике ужаса. По щекам некоторых монахов потекли слёзы.
     — Господи, что же это?
     Самолёт выровнялся и начал снижаться на посадку. Земля становилась всё ближе и ближе и вот, наконец-то колёса коснулись земли. Все в салоне почувствовали небольшой толчок. Потом самолёт ещё раз подпрыгнул над землёй и уже окончательно упёрся в бетон всеми своими шасси и, немного сотрясаясь, побежал по взлётно-посадочной полосе. Ощутимо заработал тормоз и самолёт начал быстро сбавлять скорость.
     Но неожиданно все почувствовали сильный удар, затем громкий хлопок. Самолёт сильно подпрыгнул. Затем резко наклонился влево. Теперь он волочил по бетонному покрытию левый двигатель. Из-под двигателя полетели снопы искр и обломки обшивки двигателя. Весь самолёт резко развернуло влево, и тут же последовал второй ещё более сильный удар. Теперь самолёт уже всей своей массой плюхнулся на взлётно-посадочную полосу аэропорта. Всё случилось за считанные мгновения. Перед самыми ударами самолёт уже успел сбросить скорость и должен был вот-вот остановиться. Наверное, поэтому сразу после падения он резко остановился, немного покачался из стороны в сторону и окончательно замер.
     Из кабины пилотов выскочил лётчик и начал что-то громко кричать, жестикулируя и сильно размахивая при этом руками. Он открыл сначала одну переднюю дверь, затем другую. Потом побежал внутрь салона и откупорил аварийные двери с обеих сторон, которые находились как раз над крыльями. Открыв последнюю дверь, он выпрыгнул наружу, и оттуда продолжал громко кричать и махать руками, призывая пассажиров скорей последовать его примеру.
     — Пилот сказал, что необходимо срочно выйти из самолёта, — пояснил Сергею о.Михаил.
     Но Сергею не нужно было это переводить. По действиям пилота и по самой обстановке он прекрасно понял что нужно делать и к чему призывал пилот. Он быстро встал, открыл люк багажного отделения и схватил свой дорожный чемоданчик. Затем вытащил оттуда чемоданчик о.Михаила. Отец Михаил уже отстёгивался и выбирался со своего кресла. Их места были в конце салона и поэтому они оказались сзади всей вереницы эвакуирующихся.
     Самолёт был не большим, и поэтому не составляло особого труда выпрыгнуть из невысокого дверного проёма прямо на бетонную полосу без всяких лестниц или аварийных трапов. Эвакуация проходила очень быстро, без лишней истерики, давки и суеты. Выходили сразу в обе стороны. Внизу несколько молодых монахов и второй пилот помогали другим спуститься с самолёта. Командир стоял в салоне возле передних выходов и управлял людскими потоками, направляя их то вправо, то влево.
     Через пару минут Сергей и о.Михаил оказались уже на земле и что было сил бежали прочь от горящего самолёта. Последним самолёт покинул его командир. Перед этим он внимательно осмотрел весь салон, несколько раз громко что-то крикнул и, окончательно убедившись, что никого не осталось, выпрыгнул наружу. Он опять начал что-то громко кричать и вместе со своим помощником побежал прочь, вслед за убегающими пассажирами.
     Убегая Сергей и о.Михаил перепрыгивали глубокие и широкие трещины, растянувшиеся то там то здесь по взлётной полосе. Видимо именно из-за них и произошло крушение самолёта, когда он уже приземлился. Эти трещины способны были не только разрезать резину шин, но и вовсе оторвать шасси, если оно в них попадёт.
     Они догнали какого-то пожилого монаха, который уже выбился из сил. Не сговариваясь, подхватили его и буквально поволокли прочь. Старик ухал, громко дышал и часто причитал: «Ой, Господи! Ой, Господи!». Несчастные беглецы далеко растянулись и рассыпались по всей взлётной полосе. Когда последние отбежали уже метров на двести от самолёта, послышался взрыв, и многие упали на землю, закрыв руками головы. А некоторые продолжали убегать, лишь пригнув немного головы. Сергей и отец Михаил тоже упали на землю, увлекая за собой пожилого монаха. Самолёт взорвался и запылал как факел. Теперь он весь был охвачен огнём. Расстояние уже было порядочное и поэтому разлетевшиеся в разные стороны осколки не достали беглецов.
     Сзади послышались какие-то крики. Сергей поднял голову и обернулся. Сзади бежали пилоты и, громко крича, активно размахивали руками: «Гоу, гоу, гоу!» Сергей понял, что ещё ничего не закончилось, и может ещё что-то произойти. Разлёживаться некогда. Он вскочил. Отец Михаил уже помогал встать их пожилому спутнику. Сергей подхватил старика с другой стороны, и они вновь побежали по бетонке.
     Отбежав от самолёта на достаточно большое расстояние, пассажиры начали переходить на ходьбу и затем вовсе останавливаться, собираясь при этом в общую группу. Постепенно к группе подошли последние беглецы. Все снимали с себя уже ненужные спасжилеты, и с интересом и скорбью наблюдали за тем, что делается с их самолётом. Он продолжал пылать. Языки пламени высовывались из лопнувших иллюминаторов и облизывая фюзеляж поднимались высоко в небо. Вдруг снова раздался взрыв, и останки самолёта вздрогнули, подпрыгнули и от них отлетели огромные куски. Вот чего опасались пилоты. Видимо, это взорвался второй топливный бак. Небесный странник закончил своё последнее путешествие. Он чудом выдержал удары стихии, спас около полусотни человеческих жизней, а теперь останки его догорали, найдя своё последнее пристанище на взлётно-посадочной полосе небольшого города на побережье Атлантического океана.
     Теперь, когда все уже стояли на твёрдой земле и минули все опасности экстренной эвакуации, путешественники могли немного успокоиться и отдышаться. У Сергея вдруг возникло какое-то очень странное ощущение. Чего-то не хватало, чего-то, что должно было быть, не было. И тут он понял, чего же не хватало. Не смотря на их громкую посадку, взрывы, огромные столбы пламени и дыма, никто не спешил к ним на помощь. Не было рёва пожарных машин, сирен полицейских и скорой помощи. Никто не спешил их спасать, освобождать взлётно-посадочную полосу, оказывать первую помощь. Не было ничего. Складывалось впечатление, что их посадка вообще никого не заинтересовала.
     «Странно?! — подумал Сергей. — Очень странно?! Хотя… Что тут странного? Наверное, сейчас людям не до нас. Вон что случилось с целым городом. Он попросту превратился в развалины. Там, наверное, тысячи и тысячи жертв, ждущих спасения. До нас ли сейчас спецслужбам».
     Видимо подобные мысли волновали и других. Люди удручённо озирались по сторонам, пытаясь увидеть хоть какие-то признаки движения или жизни. Но ничего не было. Они стояли одни, посреди бетонки взлётно-посадочной полосы, и никого вокруг.
     — Братия! — обратился ко всем о.Иов. — Возблагодарим же Господа нашего за столь чудесное спасение наше. И сердечно поблагодарим пилотов нашего самолёта, за их героические поступки, которых сегодня с полным правом можно назвать героями за их смелость, хладнокровие и самоотверженность. Их героизм помог нам всем выжить. Thanks you, with all my heart!  — отец Иов низко поклонился пилотам.
     — Thanks! Many thanks! Sincerely we thank!  — воодушевлённо подхватили все пассажиры и стали жать руки и кланяться команде погибшего авиалайнера.
     — Так вознесём же молитву Господу нашему во Славу Его, — призвал о.Иов, когда поулеглись благодарственные восклики.
     — Мне кажется, что не мешало бы поскорей убираться с побережья, — тихо сказал Сергей о.Михаилу. — Думаю, что это ещё не конец, а только начало и нам нельзя терять ни минуты.
     — А что ещё? — недоумённо спросил о.Михаил.
     — Потом объясню, — сказал Сергей, — но нужно подальше бежать с побережья. Не время сейчас молиться.
     — Что Вы говорите? — удивлённо и непонимающе спросил о.Иов, который стоял рядом и услышал слова Сергея. — На молитву всегда есть время. Она первостепенна, а все другие дела подождут. Даже если совсем нет времени на спасение тела, на спасение души всегда есть время. Не уподобляйтесь же тем девяти из десяти прокажённых, которые были исцелены Господом нашим Иисусом Христом и ушли, не возблагодарив Бога за это, а уподобляйтесь тому одному из их числа, который был исцелён и вернулся, чтобы возблагодарить Господа.
     — Я, конечно, всё понимаю, — оправдывался Сергей. — Но, мне кажется времени вовсе нет. Вообще ни на что.
     — Не поддавайтесь своим слабостям и страстям, — строго сказал о.Иов. — Давайте вознесём молитву, а дальше, путь будет то, что Бог даст. На всё Его Воля.
     — Ладно, — пристыжено согласился Сергей. — Я с Вами соглашусь.
     Отец Иов, поддерживаемый под руку отцом Михаилом, медленно опустился сначала на одно колено, затем на другое. Вся братия последовала его примеру. Все стояли на коленях и молились. Даже пилоты самолёта опустились на колени и преклонили головы.
     — Слава Тебе Боже! Слава Тебе! Слава Тебе Бо-о-же-е! — запевал о.Иов.
     — Слава Тебе Боже! Слава Тебе! Слава Тебе Бо-о-же-е! — вторил ему многоголосый хор несчастных многострадальных паломников.
     Где-то далеко в космосе продолжали разлетаться осколки и пыль взорвавшихся спутников. Ночного четырёхлепесткового огненного цветка уже не было. Огня уже не было видно, и теперь по небу расползалось огромное туманное облако. В ясном небе оно выглядело как неестественно белёсого цвета дымка, которая клубилась и переливалась тёмными и светлыми пятнами. Кое-где были видны достаточно крупные осколки. Беспорядочно вращаясь они разлетались от эпицентра взрыва. Их вращение виделось как мерцание и переливание светлых бликов, преходящих в тёмные пятна. Космическое облако захватывало всё большее и большее пространство, и казалось, что оно уже закрывает собой почти пол неба. Солнце было ещё не высоко, и космическое облако ещё не успело закрыть его собой. Иногда на западе небо расчерчивали яркие вспышки метеоритов. Одни блистали в небе маленькими короткими чёрточками, а другие тянули свои огненные шлейфы до самой земли. Некоторые из них разбивались о твёрдые слои атмосферы и разлетались огненным веером, напоминая праздничный салют.
     Далеко на западе у горизонта виднелась какая-то тёмно-серая полоса. Что это, понять пока было невозможно, но ничего хорошего это не сулило.
     — Так, а куда же нам идти дальше? — громко воскликнул о.Иов, когда они прекратили молитву. — Должен же быть здесь аэровокзал. Может быть нам удаться, если даст Бог, вылететь отсюда в Грецию, или куда-нибудь поближе к ней.
     Все недоумённо озирались вокруг. Но поблизости не было видно ни каких зданий. Только где-то вдалеке виднелись какие-то непонятные возвышенности, похожие на кучи строительного мусора.
     Командир погибшего авиалайнера стал что-то громко говорить и призывно махать руками, как бы зовя всех за собой.
     — Он говорит, что он был здесь раньше, и знает, где должен быть аэропорт, — перевёл о.Михаил скорее конкретно для Сергея, чем для кого бы то ни было ещё. — Он призывает всех идти туда.
     — Спасибо, отец Михаил, что не забываете о моём невежестве, — искренне поблагодарил Сергей.
     Все пошли за командиром. Аэродром представлял собой печальное зрелище. Зданий нигде поблизости видно не было. Самолёты, казалось, были кем-то беспорядочно разбросаны, куда ни попадя. Несколько больших самолётов лежало на боку возле большого серого холма, напоминающего кучу строительного мусора. Некоторые были перевёрнуты и лежали вверх брюхами. Они лежали и на бетонном покрытии и на зелёном газоне возле взлётной полосы. А один большой лайнер торчал прямо вверх носом, лёжа на вершине холма, и напоминал огромную сигару, лежащую в пепельнице. И ещё он был похож на памятники самолётам, которые не редко встречаются в России. Но это был не памятник. Это было следствие ужасных событий, которые произошли здесь незадолго до посадки путешественников через Атлантику. По всем признакам здесь произошло что-то чудовищное, ужасающее своей огромной разрушающей силой.
     — Сергей, так, если я не ошибаюсь, Вас зовут, — обратился к Сергею о.Иов. — О чём Вы говорили, что мол времени мало и что нужно срочно убегать отсюда?
     — Сейчас попробую объяснить, — начал Сергей. — Вчера в небе мы наблюдали столкновение Луны с Пилигримом. Произошёл взрыв, разорвавший их в клочья. Взрывная волна и осколки спутников разлетелись в разные стороны, в том числе и в сторону Земли. Удар, который мы пережили в полёте, как мне кажется, — это нас догнала взрывная волна.
     — Я тоже так думаю, — согласился о.Иов.
     — Но основной удар по Земле пришёлся всё-таки где-то в районе Америки, — продолжал Сергей. — Теперь я попробую свою мысль продемонстрировать на простом примере.
     Сергей остановился и несколько человек, внимательно следивших за их разговором, тоже остановились и сгрудились, наблюдая за действиями Сергея. Он достал из кармана своего чемодан полупустую бутылку минеральной воды и поднял её на уровень лица:
     — Вот смотрите. Поверхность воды гладкая. Теперь я ударю по бутылке с одной стороны. Смотрите, что будет.
     Он легонько ударил пальцем по пластиковой бутылке. По поверхности воды кругами расплылись волны сначала в одну сторону, а затем, оттолкнувшись от стенки бутылки, пошли обратно.
     — На поверхности воды образовались волны, — продолжал Сергей. — Сначала они пошли к точке удара, а потом повернули в обратную сторону. Вот теперь представьте, что вода в бутылке, это вода в мировом океане. Огромной удар пришёлся в район Центральной Америки и сотряс всю планету. Вся вода Тихого и Атлантического океанов ринулась сначала к эпицентру удара, то есть к Америке, а потом волнами пойдёт обратно. Она как бы попытается восстановить своё стабильное состояние. Волны в бутылке были маленькие, но в океане это они будут огромными. Это будут цунами.
     — И, что же вы всё таки хотите сказать? — всё ещё не понимая, спросил о.Иов. — Я не совсем понял Вашу мысль.
     — Я предполагаю, — подытожил Сергей, — что если удар пришёлся в районе Америки, то здесь скоро будет несколько огромнейших волн цунами и всю прибрежную часть попросту смоет. Вот о чём я хочу сказать. Вон, видите, с запада сюда уже движется что-то тёмное. Возможно, это оно и есть. А когда мы подлетали к городу, я заметил, что вода очень далеко отошла от берега. Возможно, это просто обычный отлив, а, может быть, это море отошло. Так всегда бывает перед цунами. Думаю, что будет лучше, если мы побыстрей уедем отсюда. И как можно дальше. В глубь материка.
     — О, Господи! — послышались возгласы. — Этого ещё не хватало!
     — Очень возможно, что Вы правы, — задумчиво пробормотал о.Иов. — Тогда нужно решить, как можно уехать отсюда. Если судить по состоянию аэродрома, то, видимо, самолётом нам улететь не удастся. Нужно попробовать поездом или автобусом.
     Все продолжили путь, догоняя уже порядком удалившихся пилотов. Они направлялись к самому большому серому возвышению, над которым возвышался «лайнер-сигара». Возле этого холма было несколько лежащих на боку самолётов с переломанными крыльями. Одни уткнулись носом в бетон, а другие просто покосились, подняв одно крыло вверх и упёршись в землю другим. И подходя всё ближе к огромному серому холму, сердца у всех бились всё сильнее и всё ясней понимались масштабы произошедшей здесь трагедии.
     Серой холм, издали напоминавший груду строительного мусора, оказался остатками аэровокзала. Куча обломков — это всё, что осталось от него. Он превратился в свалку бетона, железа, битого стекла и ещё Бог знает чего. При приближении к нему становилось жутковато. Дыхание спирало и сердце начинало бешено колотиться при одной только мысли, что под этой грудой камней могут быть погребены десятки, а может быть и сотни человеческих жизней.
     Кругом была брошенная в беспорядке обслуживающая техника: опрокинутые передвижные трапы, перевёрнутые багажные тележки, посадочные автобусы. Они лежали, что на боку, а что и вовсе, опрокинутым. Некоторые были придавлены рухнувшими бетонными плитами. Чуть поодаль лежала перевёрнутая заправочная машина. Вокруг неё было большое радужное пятно растёкшегося горючего.
     Подойдя к груде камней вплотную, путники невольно остановились. Все молча осматривали место трагедии. Лишь иногда из толпы изредка слышалось тихое бормотание: «Господи, что же это? Как же это?» Никаких следов того, что под развалинами могли находиться люди, не было, только у самого края кучи лежала огромная бетонная плита, из-под которой торчали чьи-то ноги. От жуткого зрелища шла кругом голова и к горлу подступала тошнота. Этот «курган» стал братской могилой десятков, а может быть и сотен человек. Шок от увиденного охватил всех. Кроме неясного бормотания никто не мог проронить и слова. Все стояли и молча смотрели на бесформенную груду, которая ещё совсем недавно была наполнена жизнью, а теперь стала общей могилой. Это безмолвие напоминало минуту молчания в память ушедших из жизни. Несколько молодых монахов отбегали в сторону от общей группы. Их схватывали и выворачивали наизнанку приступы тошноты.
     — Господи, упокой души усопших грешников! — громко запел о.Иов. Вся братия стала креститься и отвешивать поклоны.
     — Благословен Бог наш... — затянул о.Иов.
     — Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас, — подхватили некоторые монахи. К ним потом присоединились все остальные и образовали общий хор.
     — Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас…, — затянули монахи заупокойную.
     Отец Иов запевал в хоре монахов и по щекам его катились слёзы. От пережитого и увиденного Сергей тоже уже не смог больше сдерживаться и глаза его наполнились слезами. Рядом, всхлипывая, подпевал хору отец Михаил.
     Монахи молились обо всех усопших, погибших в этот день, и ветер подпевал им воем в разорванных трубах коммуникаций. Это были единственные признаки жизни в этом погибшем царстве стекла, бетона и вершин человеческого разума.
     Когда они уже обходили груду обломков бывшего аэропорта, Сергей вдруг вспомнил, что нужно позвонить своим родным. «Как они там? — обеспокоено думал он. — Как они пережили эту трагедию? Да и то, что мы благополучно приземлились, тоже не мешало бы сообщить, чтоб не беспокоились»... Сергей достал мобильный телефон, включил, но всё было напрасно. Связи не было. Боже, помоги им выбраться живыми и здоровыми из этого кошмара, мысленно взмолился он.
     — Нет связи? — спросил о.Михаил, тоже доставая свой телефон.
     — Нет, — ответил Сергей.
     — У меня тоже.
     — Глупо было бы надеяться, — сказал Сергей. — Вы видели, что случилось с городом?
     — Да, уж, — горько вздохнул о.Михаил.
     — Остались, одни развалены, — продолжал Сергей. — Скорее всего, ни одной антенны не осталось. Да и электричества, скорее всего тоже нет.
     — Интересно, а какая-нибудь связь осталась? — спросил о.Михаил.
     — Думаю, вряд ли, — задумчиво ответил Сергей. — Мобильная — антенны сломаны, проводная — коммуникации, скорее всего, нарушены, да и без электричества они тоже не работают.
     — А радио? — предположил о.Михаил.
     — А где найти передатчик? — ответил Сергей. — Да и у тех, кому мы хотим позвонить, тоже должен быть радиоприёмник… и частоты связи должны быть известны обоим… И… В общем, нет…
     — Да, уж, — пробубнил о.Михаил.
     — Вряд ли есть хоть какая-нибудь возможность связаться с внешним миром, — подытожил Сергей. — К тому же, как мне кажется, обломки в космосе собьют все спутники с орбиты Земли.
     — Это уж точно, — энергично подхватил о.Иов. — Меня очень беспокоит судьба моих родных, оставшихся в Америке. Живы ли?
     Сергей не нашёл что сказать. Он твёрдо был уверен, что если здесь минувшая трагедия отразилась такими катастрофическими последствиями, то уж в эпицентре, которым он считал Америку, уж точно никто не выжил. Просто не мог выжить. Хотя, мало ли каких чудес в мире не бывает. Теоретически их самолёт ведь тоже не мог выдержать те удары, которые произошли. Однако он выдержал и вот… они уже благополучно стоят на земле. Так что теория теорией, а в жизни всякое бывает. Возможно по какому-то счастливому стечению обстоятельств родным о.Михаила удалось спастись. Как и родным Сергея. Ему очень хотелось в это верить. И он — верил.
     Перебираясь через груды обломков, проходя через поваленные секции бетонных  и сеточных ограждений, им с большим трудом удалось обойти останки аэровокзала и оказаться с другой его стороны. Здесь им предстало зрелище не менее удручающее. Разбросанные по автостоянке, придавленные и перевёрнутые, а кое-где лежащие друг на друге автомобили, автобусы, рекламные щиты, обломки зданий... Некоторые автомобили валялись, как попало в поле, прилегающем к аэропорту. По полю, по автостоянке, в грудах обломков зданий, всюду были разбросаны какие-то сумки, чемоданы и прочие дорожные принадлежности.
     Прямо перед останками аэровокзала на бордюре у тротуара, качаясь вперёд назад, сидела женщина. Она сидела, качалась и тихонько завывала. Это завывание было похоже то ли на заунывную песню, то ли на плач, то ли на стон, а, скорее всего, на всё это сразу. Её ничего не видящий стеклянный взгляд был прикован к груде обломков, в которую превратилось здание аэропорта. Несколько монахов подошли к ней, и попытались что-то расспросить. Женщина что-то неясно пробормотала и продолжала завывать.
     — Под этими завалами у неё погибли мужа и двое детей, — перевёл о.Михаил. — Отец Иов, мы не должны оставить его здесь. Надо взять его с собой.
     — Да, да! Я не возражаю. Поговорите с ней об этом, — ответил о.Иов.
     О.Михаил снова подошёл к женщине и стал объяснять что-то по-французски. Женщина начала в ответ бормотать что-то невнятное. Отец Михаил снова и снова настаивал. Ему стали помогать другие монахи. Женщина всё бормотала в ответ, но было видно, что она ничего не понимает, что ей объясняют.
     — Она говорит, что скоро приедут спасатели, — сообщил о.Михаил, — и они будут спасать её родных. Что они уже едут и скоро будет здесь. Отец Иов, однако же это абсурд. Нет спасателей, и не будет. Весь это город уничтожен. Людей нигде нет. Связь не работает. Откуда взяться спасателям? И ... едва ли в этой кучей камней кто-то выжил.
     — Видимо она потеряла рассудок, — тихо произнёс о.Иов. — Попробуйте ещё. Может быть, стоит помочь ей идти.
     Вновь о.Михаил подошёл к женщине и даже попробовал приподнять её за руку. Но тут женщина громко закричала и забилась в истерике. Другие монахи тоже пытались поднять её, но она истошно кричала и всеми силами сопротивлялась этому. Она пыталась высвободиться: кричала, брыкалась ногами и даже пыталась кусаться. В конце-концов монахи отпустили её, и она вновь уселась на прежнее место. Она снова принялась качаться и подвывать в такт покачиванию.
     — Отец Иов, — сказал о.Михаил, — Она наотрез отказывается. Кричит, что не оставит это место, и будет ждать, пока ее муж и дети придут. Что они скоро придет. В общем, мы можем её только волочить. Да, все вы видели.
     — Ладно. Это бессмысленно, — с горьким вздохом произнёс о.Иов. — Делать нечего. Видимо её разум помутился и придётся оставить её здесь.
     — Но, как же? — недоумённо воскликнул о.Михаил. — А если здесь скоро будет цунами? Она погибнет? Как мы можем оставить её?
     — Михаил, — мерно и твёрдо сказал о.Иов, — может быть ты предлагаешь связать её и понести с собой? Кому Господом что уготовлено, то с ним и произойдёт. Если мы сейчас её унесём отсюда, то благо ли мы сделаем для неё? Если Господь отнял у неё рассудок и приковал её к этому месту, то она должна здесь быть. И мы на это повлиять не в силах. А если цунами не будет? А если, действительно, скоро сюда прибудут спасатели, и вынут её семью из под обломков? Пути Господни неисповедимы. По крайней мере, мы не должны совершать насилие против воли кого-либо, даже из самых благих побуждений. А посему смиримся и будем за неё молиться. Господь с ней!
     Группа паломников двинулась пешком по дороге от аэропорта, а женщина так и осталась сидеть на асфальте, качаясь и заунывно подвывая от нестерпимого горя. Сергей ещё несколько раз оглядывался и смотрел на, сидящую на асфальте, одинокую фигуру. Её лицо навсегда врежется в его память. Всего за несколько часов жизнерадостное, безусловно, красивое лицо молодой женщины постарело на несколько десятков лет и превратилось в лицо дряхлой старухи. От уголков её век по щекам распустилась тонкая паутина веерообразных глубоких морщин. Длинные морщины, глубокими бороздами, спустились вниз по подбородку от уголков губ. Дрожащие и постоянно бормочущие что-то губы. Волосы, ставшие теперь абсолютно седыми, беспорядочно разлетались на ветру. Но, самым страшным в её лице были глаза, пустые, будто бы стеклянные, ничего не видящие и устремлённые в никуда. Казалось, что она ничего не видит возле себя. Даже то, на что был устремлён взгляд. Зрение у неё было в порядке. Разум её стал слепым от невыносимой боли и нестерпимого горя. Он не хотел видеть то, что происходит вокруг, и не хотел понимать и принимать случившееся.
     Группа паломников уходила прочь от аэропорта, а в голове Сергея всё всплывали и всплывали неясные картины, увиденные в этот трагический день: руины недавно процветавшего города; разбросанная, как попало по всем окрестностям, многотонная техника; взрывы; пожар; аэровокзал, превратившийся в груду обломков… Но чаще всего всё появлялось и появлялось лицо этой женщины. Звук её завывания долго звучал в его ушах. Эта несчастная стала для него олицетворением всей скорби земной, которая поглотила ныне всю планету. Каждый раз, когда образ её вспыхивал в его памяти, грудь пронзала нестерпимая боль. Боль за всех погибших в этот ужасный день, боль сострадания за всех, понёсших утраты. Слёзы текли по щекам, и он не мог, да и не хотел уже сопротивляться им.
    
     (Продолжение следует)