Пернатые истории

Птицы - довольно странные животные. Нам с ними общаться сложно, может быть, потому, что даже по биологической классификации мы относимся к разным классам. Самого глупого млекопитающего зайца нам понять куда проще, чем самую умную пернатую ворону. Хотя то, что мы говорим с птицами на разных языках, не мешает нам использовать их на полную катушку. Мы их с удовольствием едим - как мясо, так и яйца, сдираем с них пух и перья и набиваем перины и подушки, делаем из них чучела и выставляем в музеях, садим в клетки, устраиваем соколиные охоты, слушаем в садах волшебное соловьиное пение, а моя бабка гусиным крылом смазывала маслом сковородку, когда пекла блины. Или разводим потехи ради, как голубей.
***
Кстати, о голубях. Писатель Виктор Суворов считал голубей самыми жестокими среди птиц. Якобы только у них самый авторитетный голубь может долбить и долбить клювом макушку слабого и беззащитного собрата, пока тот не падет замертво. Я думаю, он сгущал краски. Ту же картину можно наблюдать среди цыплят в курятниках. Наверное, какой-нибудь невоспитанный голубь однажды нагадил на Суворова сверху, когда он шел на свидание, вот он их и возненавидел. Я, например, в детстве ловил голубей, не выходя из дома, на балконе, в лютый мороз. Брал ящик, ставил под один край палочку-подпорку, привязывал к палочке веревочку, а под ящик насыпал зерна. Ловил по нескольку штук зараз. Кормил, кольцевал цветной ниткой и выпускал. Потом они ко мне так привыкали, что я их брал руками безо всякой ловушки и кормил с ладони. Видимо, они понимали, что лучше кормежку получать без применения идиотского ящика, который так сильно хлопает, потому безропотно и давались в руки – все лучше, чем околевать на улице. Мне кажется, при этом они считали меня очень глупым и втихаря посмеивались.
***
Самые забавные птицы это, конечно, попугаи. Как-то в Нижнем Тагиле я совершенно спонтанно купил на рынке двух волнистых попугайчиков вместе с клеткой, самца и самочку. И только приехав домой, неожиданно выяснил, что если они вдвоем, то «попка дурак» от них никогда не услышишь, потому что говорить они начинают от скуки, обучаясь у человека. И только самцы. А общаясь друг с другом, они ничему, кроме «чик-чирик», научиться не могут. Ну и ладно, обойдусь. Самой наглой и сильной из двух попугаев оказалась самка с голубым оперением и злыми глазами. Я постоянно ходил с искусанными руками. Но хуже всего было то, что она научилась массой тела раздвигать прутья клетки, порхать по всем комнатам и гадить где попало. Кончилось тем, что однажды она выпорхнула в форточку и не вернулась. А робкий зеленый самец, увы, так и не заговорил и однажды помер. Наверное, от тоски по подруге.
***
Какое-то время жила у меня морская чайка - подобрали ее на берегу с подбитым крылом. Дома держать не было никакой возможности - уж больно страшно кричит. Поместили в птичник вместе с цыплятами, наблюдаем. Цыплята, видать, ее за мамашу приняли, инкубаторские потому что, настоящей не видели, и облепили вольную птицу с головы до ног. Та терпеливо сносила издевательство, только изредка отбрасывала клювом самых наглых, которые пытались лишить ее глаз. В общем, проблем с чайкой почти не было, если не считать, что кормить приходилось сырой рыбой: пшеном пренебрегала. Потом вылечилась и улетела.
***
Если уж говорить о самых агрессивных птицах, то это все же не стервятники, а самые обыкновенные вороны. Меня поразил один случай. Как-то на берегу моря я увидел, как две вороны схватили за крылья больную чайку и тянули каждая в свою сторону, пытаясь  разодрать пополам. Я возмутился до глубины души, схватил палку и ринулся на выручку. А может, зря? Вороны-то, по сути, выполняют санитарные функции, уничтожая слабых, а мое вмешательство обрекло чайку на дальнейшие муки. Но уж очень противно было наблюдать это бригадное убийство. Примеров кооперации в животном мире множество, но столь детализированного, спланированного и хладнокровного убийства бандой из двух особей что-то не припомню. Я считал, на подобное способны только люди.
Вороны недаром заслужили звание самых беззастенчивых и умных среди пернатых. Ловишь, например, корюшку со льда в какой-нибудь бухте, бегаешь от лунки к лунке, а вороны тем временем подъедают твой улов. Но это в принципе нормально - не зевай. А вот то, что они научились развязывать клювом лямки рюкзака и выуживать оттуда рыбу, то не всякое млекопитающее этому обучишь, даже обезьяну. Эти же самостоятельно научились. Наглые до невозможности. Бывали случаи, когда ворона садится с другой стороны лунки и ждет, когда достанешь рыбу. Только взглядом осторожно косит.
***
Вспоминается мне и обыкновенный рябчик, едва не заставивший поверить в колдовство. Дело было на Сахалине. Шел я как-то с охоты, злой и усталый, потому что ничего не подстрелил. А тут гляжу: рябчик. Сидит на дереве шагах в двадцати, в развилке сучьев. Я затаил дыхание, взвел курок и пальнул. А он - сидит! Я глазам своим не верю. Прицелился и пальнул еще раз. Сидит! У меня на голове волосы зашевелились. Я осторожно к нему подкрался сзади, дулом потыкал - сидит! Обошел с другой стороны и только тогда обнаружил, что первым выстрелом снес рябчику полголовы, так он и застрял между сучьев, не успев ничего понять. Пришел в лагерь и сварил из него суп. Но суп оказался ярко-голубого цвета - рябчики в это время года питаются одной голубикой. Вам когда-нибудь приходилось есть голубой суп?
***
И еще одна история. Дело происходило много лет назад в хабаровской тайге очень далеко от цивилизации. Я тогда в геологии работал. Мне было всего 19 лет, и оставалось три месяца до призыва в армию. Меня поставили старшим над отрядом рабочих в десяток человек: я им размечал просеки, а они их рубили. И вот эти прожженные жизнью бичи, каждый из которых был в два раза старше меня, однажды говорят, что обнаружили гнездо стервятников. Два, мол, птенчика в гнезде, маню-юсенькие, а мамаши нету. Помрут ведь, жалко. Я тут же загорелся: давайте сюда, этих птиц. Я их воспитывать буду. Приносят. Здоровые оказались, каждый килограмма на два тянет. Клювами на меня щелкают, укусить пытаются. Ничего себе, думаю, птенчики. Цыплята-бройлеры меньше вырастают. «Купили» меня мои бичи. А что делать? Сам виноват.
Построили из прутьев клетку меж трех лиственниц, и начал я начал воспитательный процесс с того, что стал стервятников этих подкармливать. И уже тогда понял, что не оценил своих возможностей. Ничего, кроме свиной тушенки, они лопать не желали. Прожорливые гурманы. Сначала банку на двоих в день давал. Потом каждому по банке. Они бы и больше сожрали, но тогда бы они меня полностью разорили. Кормить приходилось в брезентовых рукавицах. Потому как каждый раз, когда я просовывал открытую банку сквозь прутья, они терзали мою руку с диким клекотом и кровожадностью прирожденных убийц, рвали брезент огромными когтями, вырывали крючковатыми клювами куски ткани. Нажрутся и сидят, нахохлившись, рядышком: два жутких носа крючком и четыре совершенно равнодушных черных глаза. Это вот равнодушие и пугало больше всего. Машины для убийства. Да, не позавидуешь их жертвам. Росли не по дням, а по часам, но нрав пернатых убийц ни на йоту не смягчался. Хотя я скормил им не меньше двух ящиков тушенки. Более неблагодарных тварей не встречал никогда.   
Потом мне все это до чертиков надоело. Они ведь уже в клетке не помещались, и я стал учить их летать. Подбрасывал в воздух, они судорожно хлопали крыльями, но тут же планировали на землю. И вот однажды один из этих жутких зверюг впился лапой в мою бровь, после чего я на неделю выбыл из строя. Как глаза не лишился! Потом ушел в армию, но шрам, как напоминание, остался на всю жизнь.
А я ведь даже не знаю, что это были за хищники. Не исключено, что орланы-белохвосты, занесенные в Красную Книгу. Уж больно большие. И уж совсем не понимаю, почему их записали в охраняемые животные. Их по всему Дальнему Востоку навалом.