Быть вместе, Глава 11, Гей-повесть

Люблю его.

Люблю просыпаться рядом с ним и, еще не открыв глаза, чувствовать, как он, обнаженный, прижимается ко мне. Люблю ласкать его, сонного, расслабленного, тихонько целовать везде, где захочется, любоваться его телом. Никогда не думал, что буду сходить с ума от вида чьего-то обнаженного тела… Жека говорит, что я маньяк, смеется и очень мило краснеет. Но обычно уступает моим просьбам и медленно раздевается, чтобы затем замереть под  моими восхищенными взглядами. Я жалею, что я не художник – я бы с утра до ночи рисовал его – он каждую секунду по-новому красив! Я ему завидую: он изрисовал моими портретами уже целый альбом. Некоторые рисунки совершенно точно нельзя показывать никому больше…

- Как ты мог запомнить мое выражение лица в ТАКОЙ момент? – поражаюсь я. А он смеется:
- Художник всегда остается художником, в любые моменты.

Зато пока он еще спит, я могу изучать его тело так тщательно, как будто собираюсь лепить с него скульптуру. И я действительно мог бы… Мои губы знают каждый изгиб, каждую родинку, каждый едва заметный шрам. У Жени тело модели – ничего лишнего, все пропорционально до невозможности – хотя он не ходит в спортзал, и ничем таким не заморачивается.
 
- Вот будет не на что есть, пойду в  модельный бизнес, - дразнит он меня, зная, что я его ревную ко всему, что движется, даже к кондукторам в автобусах, которые  к нему прижимаются, когда протискиваются к следующему пассажиру.

- Только попробуй! Я тогда…я… - сразу зверею я, придумывая какую-нибудь кару пострашнее, но не успеваю, потому что Женька валит меня на кровать и затыкает рот страстным поцелуем. И мы опять занимаемся любовью, хотя только недавно вылезли, наконец, из постели, и решили все-таки приготовить поесть.

Мы вместе уже месяц, но до сих пор не можем друг от друга оторваться, каждый раз желание такое сильное, как будто оно копилось несколько лет, а не часов. Джен говорит, что это большая удача, что мы учимся в разных институтах, потому что когда мы не вместе, еще возможно думать о посторонних вещах, но стоит нам увидеть друг друга, как у обоих слетает крыша. Мы уже раз десять чуть не начали заниматься сексом, пока поднимались в лифте к нему домой, в каждом укромном уголке мы непременно целуемся, и мои руки оказываются у него в штанах раньше, чем мы оба понимаем, как это произошло. Жека иногда жалуется, что я сделаю из него инвалида, и что он скоро привыкнет сидеть, «как девочка» - на одном бедре. И тогда я чувствую ужасное раскаяние, обещаю, что не буду трогать его целую неделю, целомудренно целую в лоб…и через несколько минут он снова выгибается подо мной, царапая мою спину и захлебываясь стонами от удовольствия.

Вот именно в такой ситуации, когда меня разрывало пополам от жалости и желания, я начал задумываться о том, чтобы поменяться с ним местами. Мы обсудили наш «пейринг», как издевался надо мной Жека, еще в самом начале. Он тогда толкнул целый спич на  тему того, что я не обязан, потому что  для меня секс с парнем не привычен, а в таких случаях очень трудно воспринимать себя снизу, а без  должного настроя может ничего не получиться и вообще отбить охоту этим заниматься, и так далее, и тому подобное. Я, и правда, очень боялся такого варианта, поэтому с облегчением дал себя уговорить, и больше мы эту тему не поднимали. Но чем дальше, тем больше я ловил себя на мысли, что хочу пробовать…
Когда я ласкал Женьку сзади – еще только касался горячего местечка между его ягодиц, нежно проводил по нему подушечками пальцев, слегка надавливая, или проникая внутрь – я видел и чувствовал, как сильно это ему нравится. Он вздрагивал, приоткрывал рот и так плавно опускал ресницы, что у меня все переворачивалось внутри. Он замирал, боясь спугнуть ощущения, облизывал губы, сглатывал слюну и чуть морщился, словно собирался заплакать, но я знал, что на самом деле он испытывает в такие мгновения настоящее блаженство. Потом нас захватывала страсть, потом неизбежно был момент, когда Жека, напрягаясь и вцепляясь ногтями в мою спину или в подушку, сдавленно стонал – и я уже знал, что это от боли, но она продлится не долго. Потом начиналась дикая скачка, когда я уже ничего не мог  анализировать, и не мог сказать, кому из нас лучше. Но вот эти первые ласки… Я определенно хотел испытать то же самое. А боль…не такая уж она и нестерпимая, судя по жениной реакции, а немножко и я могу потерпеть.

Вот это все я ему и высказал, когда мы вместе принимали  душ после очередного «приступа сексуального бешенства», как я это называл.

- Ты уверен? – спросил меня Джен, глядя мне в глаза так пристально, что я даже испугался: а вдруг он прямо сейчас захочет претворить мой план в действие?

- Н-ну…да… Все равно это когда-нибудь должно случиться! Ведь у нас равноправие, так? Я вообще сначала думал…боялся…думал, что в наших отношениях ты будешь…как бы… - я почувствовал, что краснею.

- Мужем? – Жека чуть нахально улыбался, наслаждаясь моим смущением. – Заманчивая идея… Вообще-то, я тоже так сначала думал…но ты не оставил мне ни единого шанса. Можно сказать, что мне просто некогда становиться «верхним»: стоит нам оказаться на горизонтальной поверхности, как ты уже в меня входишь!

Я стоял под горячим душем и сгорал со стыда. Я еще не привык к таким откровенным разговорам, а Женька – при всей своей интеллигентности и утонченных манерах, считал, что о том, что происходит между нами, нужно научиться говорить, иначе навсегда останется чувство чего-то постыдного.

- Вот блин…не знал, что я такой насильник, - буркнул я, отворачиваясь за мылом, и чтобы скрыть пылающие щеки от жениных глаз. И в ту же секунду замер, перестав дышать: Женька осторожно, но властно оттеснил меня к стенке душевой кабинки, прижавшись к моей спине. Я почувствовал обнаженными ягодицами  его еще не полностью возбужденный член, и все мое тело покрылось мурашками, как при ознобе. Я ощущал одновременно  страх, интерес и возбуждение. Первого пока было больше всего – мое сердце колотилось как бешеное, и я сам вдруг почувствовал себя маленьким, беззащитным и неопытным. Женя положил одну руку мне на живот, не давая отодвинуться, второй уперся в стенку над моей головой. Я ощущал его спокойное дыхание у себя за ухом и то, как твердеет  его член, которым он слегка терся о мой зад.

Это было похоже на пытку: мне казалось, что мы стоим так уже три часа, я не чуял ног, и думал, что если он ничего не сделает в ближайшую секунду, я оттолкну его и сбегу, о чем потом буду жалеть всю жизнь. Но он почувствовал меня – как всегда – и прошептал:
- Не бойся, глупый, я ничего плохого делать не стану. Можно я приласкаю тебя? Только сверху? Если будет неприятно – скажи, и я перестану.

Я судорожно кивнул и прислонился лбом к кабинке. Меня трясло от напряжения, казалось, что ноги сейчас подкосятся и я упаду на колени. Но, в то же время, я чувствовал, как по телу разливается возбуждение – какое-то новое, и оттого волнующее – не жажда обладания, как обычно, а что-то совсем незнакомое и приятное. Жека немного отстранился от меня и принялся гладить ладонью по спине, бедрам, ягодицам. Это было более привычно, даже подействовало на меня  успокаивающе. Я немного расслабился, прогнулся в пояснице, чтобы Жене было удобнее. Вскоре к поглаживаниям добавились поцелуи, я закрыл глаза и немного окинул голову назад, наслаждаясь. «Черт возьми, зря я так нервничал! Быть нижним не так уж плохо!» - подумал я, против воли расплываясь в блаженной улыбке. Ладонь Джена скользнула к внутренней  стороне бедер, и я инстинктивно расставил ноги пошире. Тут же услышал жаркий шепот: «Умница…» - и успел только удивленно распахнуть глаза, как почувствовал прикосновение женькиного пальца к своему самому интимному месту. Это не было неприятно, или некомфортно, или как-то еще плохо, но я, все же, вздрогнул от неожиданности и сжался. И сразу же получил новую «команду»:
- Расслабься, не бойся меня.

Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, нервно переступил на месте затекшими ногами, но послушался совета и расслабил мышцы. Бояться, действительно, было нечего: Джен только гладил меня снаружи, не проталкивая палец внутрь, обводил им по кругу, дразня, одновременно нежно целуя мою шею и лопатки. Меня постепенно заполняло возбуждение. Дыхание становилось чаще, кожа горела, хотелось по-кошачьи выгибать спину, хотелось почувствовать что-то большее. Я закусил губу и смущенно толкнулся ягодицами навстречу. Женька тихонько засмеялся и спросил:
- Уверен?

Я ни в чем не был уверен, и вообще предпочел бы, чтобы он поменьше спрашивал меня, но, тем не менее, выдохнул: «Да», - поразившись, как хрипло прозвучал мой голос. Я уже сам, без напоминания, постарался максимально расслабить мышцы, чуть больше наклонился, прогнувшись. Жека действовал очень осторожно: он медленно ввел в меня кончик пальца, дал мне пару секунд привыкнуть к ощущениям, а затем начал аккуратные размеренные движения пальцем внутрь и наружу, проталкивая его с каждым разом все глубже. Я, видимо, был уже достаточно возбужден, потому что не почувствовал никакой боли или  дискомфорта, хотя ничего особо фееричного я пока тоже не ощущал. Увидев, что я не прошу остановиться и, в общем, не против его действий, Женя осмелел, его ласки стали более энергичными. Он менял направление и темп, а иногда оставлял кончик пальца у самого выхода, обводя мышцы по кругу – это, пожалуй, было самым приятным, и я позволил себе тихонько постанывать. А потом Джен вдруг затронул внутри меня какое-то место…

Мне показалось, что через мое тело пропустили заряд тока – это было невероятно: резкая волна возбуждения окатила меня одновременно с ног до головы, перебив дыхание. Я непроизвольно выгнулся и вскрикнул, резко дернув головой назад, но новая волна чуть не сбила меня с ног. Как в тумане я отмечал, что Жека прижал меня к себе, обхватив за талию, и трется о мое бедро, что-то успокаивающе бормоча мне в затылок. Теперь он двигал пальцем резче, каждый раз задевая эту точку внутри меня, и я не успевал восстановить дыхание для нового вскрика или понять, что происходит: дрожь и жар охватывали меня всего, путая мысли, кружа голову, заставляя выгибаться и двигаться самому, не думая, как это выглядит со стороны. Я кончил довольно быстро, опомнившись уже только тогда, когда стало спадать напряжение. Женька кончил следом, помогая себе рукой и прижимаясь к моему бедру. Мы оба чуть не рухнули на пол, я повернулся к нему  лицом, чувствуя, как дрожат ноги и, восстановив дыхание, хрипло прокомментировал:
- Это…было…нечто… - Женька удовлетворенно кивнул и снова потащил меня под душ.

С тех пор наша сексуальная жизнь стала значительно разнообразнее. Мы стали меняться ролями, хотя Джен по-прежнему воздерживался от окончательного варианта, лаская меня пальцами или всякими «подходящими» предметами – длинными и тонкими. Мне безумно нравилось видеть, как он преображается, оказываясь «сверху», чувствовать себя в его власти, наблюдать за его довольным лицом, когда он в очередной раз заставлял меня срывать голос от непередаваемого удовольствия. Я быстро вошел во вкус, и мне ужасно хотелось испытать всю полноту ощущений. Но на полноценный секс Женя пока не соглашался.

- Пойми ты,  это довольно сильно отличается от того, к чему ты привык! Без боли там не обойтись, а первые разы она может быть такой, что будет уже не до хорошего. Потерпи, вот мы тебя подготовим…

Я уговаривал, «дулся», даже пару раз пытался оседлать его и «сделать все сам», но Жека был неумолим.

В остальном наша жизнь была обычной: мы ходили на учебу, готовились к сессии, Женька работал с моделями. Естественно, в первую же неделю нашего счастливого воссоединения, мы вдвоем посетили мою Наташку, которая чуть не плакала от восторга  и радовалась за нас так, что мы оба не знали, куда деться от смущения. Кроме этого, я нанес визит в женькино агентство и подарил Варваре шикарный букет цветов за то, что она поддержала меня в трудную минуту. Она растаяла, но, увидев счастливый блеск в моих глазах, тут же забыла про цветы, усадила меня на диван и не отпустила, пока не выпытала все подробности, включая интимные. Оставалось еще одно место, где мы обязаны были появиться как пара – «Слайс». Я страшился этого, но понимал, что нам неизбежно придется «сдаться»: на Женьку уже начали обижаться, что он скрывает от друзей «своего мальчика», а я хотел показать всем, что Джен теперь не свободен. Это было глупо и, наверное, мелочно, но я дико его ревновал, и от мысли, что какой-нибудь Макс, или ему подобные, до сих пор мечтают о моем Жене, меня начинало трясти.

Подходящей оказалась пятница перед новым годом: все как раз закончили учиться, настроение было предпраздничное, в «Слайсе» ожидалась грандиозная вечеринка – в общем, мы решили больше не откладывать. Я волновался ужасно, даже плохо спал накануне. Как только утром Женька открыл глаза, я ему заявил:

- Пойдем покупать мне белые брюки! Я хочу сегодня быть неотразимым!

Все утро, пока мы завтракали и собирались, Жека подшучивал надо мной и моим маниакальным желанием покорить сегодня весь «Слайс».

- Боюсь, нам не хватит денег…ведь кроме твоих белых брюк мне точно понадобятся наручники и ружье, а знаешь, сколько стоит оружие на черном рынке? -  говорил он с таким серьезным выражением лица, что я даже не сразу понимал, что это очередной подкол.

- Ну, ладно, ружье я еще могу понять, но наручники-то тебе зачем? – вопрошал я в искреннем недоумении, причесываясь перед огромным женькиным зеркалом.

- О, у них есть масса применений! – с готовностью откликнулся Жека, прижимаясь ко мне сзади и выразительно перехватывая мои запястья, отчего мне резко стало жарко, и я начал подумывать, не отложить ли поход в магазин на часок-другой…

- Но в первую очередь я тебя прикую к себе, когда мы пойдем в клуб, чтобы все поняли, кому ты принадлежишь, - продолжил Джен, делая зверское выражение лица.

В магазин мы пошли в прекрасном настроении, Женя лично выбрал мне брюки и рубашку с коротким рукавом, на обратном пути мы пополнили запасы презервативов, которые, по его словам  «надо закупать коробками, чтобы не бегать за ними так часто», потом успели заняться сексом – в общем, день удался!

«Слайс» сегодня был битком набит, я снова очень сильно робел и чувствовал себя не в своей тарелке, прижимался к Женьке и старался не обращать внимания на оценивающие взгляды, которых было чересчур много. Жека уверенно вел меня за руку, как в тот первый раз, но когда мы оказались у барной стойки, он обнял меня за талию, притянув к себе вплотную.
- Мой, мой, и только мой! – прошептал он мне в самые губы, сияя от счастья. – Пусть облизываются, сколько хотят, ты – мое сокровище!

Я уже растаял и закрыл глаза, предвкушая страстный поцелуй, как услышал над ухом звонкий голос:
- Так-так! Значит, у вас, голубки, все уже отлично?

Мишель встретил нас ослепительной улыбкой, обнял и расцеловал в обе щеки, а потом угостил каким-то фирменным коктейлем за счет заведения. Он возбужденно щебетал о том, как счастлив за нас, какой он ожидает сегодня фееричный праздник, где и с кем собирается отмечать новый год… Слушая его, я поймал себя на мысли, что он уже не шокирует меня так, как в первый раз, своими откровенно «голубыми» манерами. Видимо, подействовала та атмосфера счастья, в которой я пребывал, да и наши с Жекой отношения должны были меня со многим примирить.

- …Ого! Смотрите-ка, какие люди! – вдруг немного напряженно проговорил Мишель, глядя куда-то за мою спину, и вызывающе упирая руки в бока.
 
Мы с Жекой одновременно повернулись и увидели Ури. Не узнать его было невозможно, хотя сегодня, видимо, ради праздника, он был одет в костюм и кокетливо сдвинутую на бок шляпу, напомнив мне киношных «чикагских гангстеров», а-ля Аль Пачино. Необычным было также то, что сегодня Ури был непривычно тихим: он стоял напротив нас, немного угрюмо кусая нижнюю губу, как будто боялся подойти. Жека, видимо, был поражен не меньше меня, он даже соскочил с барного стула, подошел к Ури и первый приветственно обнял его.

- Здорово, Ури, старина, ты чего не подходишь? Тебя вообще не узнать сегодня! Выглядишь отлично, только тихий какой-то, не заболел? – полушутливо спросил Женя, подводя парня к нашим местам. Ури только открыл рот, чтобы что-то сказать, как его опередил Мишель:

- Он-то? Что ему сделается, лосю здоровому! А не подходит он правильно…потому что боится бутылкой по голове получить! Правда же,  дорогуша? – последняя фраза прозвучала особенно язвительно, и Ури еще ниже опустил голову, словно хотел спрятаться.

- Истеричка, - прошипел он чуть слышно, усаживаясь рядом со мной, подальше от кипящего негодованием бармена.

У меня – а судя по выражению лица Жени, и у него тоже – возникло странное чувство, как будто мы пришли в кино к концу сеанса. Что-то явно происходило сейчас у этих двоих, но мы не могли понять – что именно. Жека перегнулся через меня, чтобы сказанное Ури не долетело до посторонних ушей:

- Ты что…ты его…? Ты серьезно? – я с удивлением уловил в голосе Жени угрожающие нотки. Ури дернулся, как от толчка в плечо, и зло зашептал:

- Ну, да! Да, я его трахнул! И что?! Не изнасиловал же! Все было по взаимному согласию… Откуда я знал, что он решит, что я теперь на нем чуть не жениться должен…

Сзади нас что-то грохнуло, послышался звон разбитого стекла, и мы все трое подскочили от неожиданности. Обернувшись, я увидел Мишеля. Он стоял прямо за нашими спинами, покрасневший, как рак, сжав губы, которые уже начинали трястись. Посмотрев на  Ури убийственным обвиняющим взглядом, он резко развернулся и почти бегом бросился куда-то вглубь бара, расталкивая других барменов.

- Вот черт… - проговорил Ури совершенно убитым голосом. Мне показалось, что он стал еще более грустным и потерянным. Даже захотелось пожалеть его, хотя я понимал, что жалость, в первую очередь, необходима сейчас Мишелю. Но Ури выглядел не менее расстроенным.

- Хм…ну что же, разве с тобой такое впервые? – услышал я вдруг голос Жени. Он говорил насмешливо и немного жестко, в его потемневших глазах я увидел настоящий  гнев. – Можешь вздохнуть спокойно – ты снова свободен, продолжай свои подвиги! Что же ты не развлекаешься, я не понимаю? Посмотри, сколько задниц вокруг, и ты до сих пор еще их не трахаешь?

Голос Джена начал звенеть, я испугался, что сейчас завяжется драка и успокаивающе обнял его.  К моему удивлению, Ури не огрызался, не возражал, не уходил, он сидел спиной к бару, сгорбившись, и смотрел в пол, выслушивая все с покорным видом.

- Не хочу я ничего… Тошно мне… - пробубнил он, по-прежнему ни на кого не глядя.
- Врезать бы тебе хорошенько в профилактических целях, - уже более спокойно произнес Жека, благодарно прижимая меня к себе. – Да ведь сколько тебя уже били – все без толку. Пока всех не поимеешь, не успокоишься?

Он вдруг встал, отпустил меня, поцеловал в лоб и сказал:
- Пойду, найду Мишеля. Он где-то ревет сейчас, я это чувствую. Будь здесь, хорошо? Я постараюсь не долго.

Повернувшись к Ури, он ощутимо ткнул его в плечо указательным пальцем:
- Сделай так, чтобы к Сашке никто не лез! Тогда я тебя прощу. И сам держи от него руки подальше: увижу, что лезешь, убью! – он дождался от Ури утвердительного кивка и ушел куда-то в неизвестном направлении.

Как только Жека скрылся из глаз, Ури встрепенулся и придвинулся ко мне, обнимая за плечи.
- Вот что за жизнь, а, Алекс? Разве я виноват, что у меня на всех  стоит? Ну, я такой родился – может, я болен вообще? Не могу я быть верным – не умею! Я сто раз пробовал завести серьезные отношения… Но если вижу кого-то, кого еще не…это самое…не могу устоять! Мне самому противно иногда… И сейчас я себя ненавижу… Мишель, он такой…он как принцесса из сказки, хочется на руках носить и пылинки сдувать… Мы с  ним целую неделю вместе были – я ни о ком не думал,  а потом… Он меня тут в туалете поймал неделю назад…с одним…которого я давно хотел… Устроил такие бразильские страсти… Эх, блин…

Я чувствовал себя немного неловко – оставшись один без Джена, да еще выслушивая исповедь этого типа, которого все еще немного опасался. Но сегодня Ури не делал никаких попыток проявить ко мне больше, чем дружеский интерес, поэтому, в конце концов, мы с ним разговорились. Дорассказав про свою нелегкую, полную несправедливостей жизнь, он принялся  выпытывать у меня подробности нашей с Жекой сексуальной жизни. Я краснел и долго не мог подобрать слова, но он поразительно угадывал правду даже по моему вымученному мычанию.

- Ну, давай, колись, каков Джен в постели, а? Классный? Слов нет? Ооооо….могу себе представить… А как у вас было? Он тебя? Нееет? Ты его? Серьезно? Ё-моё, а такой мальчик-одуванчик с виду! – он тискал меня как котенка, подбадривая, хотя от этого мне становилось только еще больше неловко. – Ну а ты ему что – не даешь? Да брось, это круто! Стало бы  столько мужиков с ума сходить по аналу, если бы это не сносило крышу!
 
Вот тут мне пришлось кое-как подобрать слова, чтобы объяснить нашу нелегкую ситуацию. Я искренне надеялся, что мой собеседник удовлетворится  моим рассказом, или – что было бы еще лучше – что успеет вернуться Женька, но мы пока так и оставались вдвоем, а Ури, кажется, задался целью мне помочь.

- Тааак…не боись, мы сейчас  что-нибудь придумаем! По части секса я могу придумать что угодно! Я тебе вот что скажу: тебе надо сделать так, чтобы Джен потерял голову. Это трудно – не спорю, - остановил он мои слабые попытки возразить. – Джен у нас голову почти никогда не теряет…Но, правда, я  до сих пор не видел, чтобы он в кого-то так втюхался, как в тебя, зайчик! В общем, так, есть несколько вариантов: его можно подпоить, ему можно подсунуть хороший косячок – я могу достать, уверяю тебя, Алекс, вариант беспроигрышный – стоять будет на всех! Нет? Ну, нет так нет…ну тогда, дружок, потрудись сам: сведи его с ума, чтобы он думать обо всем  остальном перестал. Стриптиз умеешь танцевать? Как – нет?! Каждый уважающий себя гей должен уметь танцевать стриптиз! Я тебя научу…

От курса стриптиза в исполнении Ури меня спас Джен. Завидев его, мой «гуру» резко убрал с меня руки, соскочил со стула, заговорщицки подмигнул нам обоим и скрылся в толпе.

- Вот раздолбай! – покачал головой Женька. -  Он тебя не замучил?

Я с удовольствием прижался к нему, потянувшись за поцелуем. Остаток вечера мы провели вместе. Мишель вскоре вернулся за стойку, демонстрируя распухшие глаза и обиженно поджимая губы, но спустя некоторое время оттаял и снова стал веселым, предпочитая вертеться поблизости и болтать с нами, чем обслуживать клиентов. Вечеринка действительно удалась на славу: было и зажигательное диско в исполнении персонала клуба во главе с  Костиком, и конфетти, падающее с потолка, и бесплатное шампанское, и беспроигрышная лотерея, в которой мы с Дженом выиграли по пачке каких-то извращенских презервативов с пупырышками и колечками. В клубе сегодня играл приглашенный ди-джей, на сцене всю ночь танцевали три наполовину обнаженных аниматора, создавая у присутствующих эротический настрой, и, насколько я мог видеть, в челаут чуть ли не стояла очередь. Мы с Женькой обнимались, целовались, немного танцевали, в том  числе медленный танец – и это, пожалуй, было самым странным для меня: оказывается, я не представлял до этого, как танцевать медляк с парнем, но Женька почти сразу принялся меня целовать, и мы превратили танец в медленное синхронное покачивание на одном месте, прижавшись друг к другу.

Где-то около трех ночи мы засобирались домой. Голова уже гудела от музыки и шампанского, я начал зевать и терять нить разговора, Жека тоже чуть ли не дремал у меня на плече. Но как только мы попрощались с Мишелем и двинули к выходу, на танцполе образовалось какое-то движение и ажиотаж. В ту же минуту Костик объявил, что пришло время дарить подарки друг другу, и что у него уже есть масса желающих показать себя, а остальным еще не поздно записаться. Я недоуменно воззрился на Женьку, у которого внезапно заблестели глаза, и на лице появилась лукавая улыбка.

-  Пойдем! Такого ты нигде больше не увидишь! – и он потащил меня в самый центр танцпола.
Там освободили небольшой квадрат, на который вынесли микрофон, стул и стриптизный шест. Жека тихонько объяснил мне, что сейчас каждый желающий может выступить на этой «сцене», показав любой номер – в подарок кому-нибудь. Меня это немного взволновало. А вдруг он тоже хотел бы, чтобы я выступил – вот так, при всех, признавшись ему в любви? Но он просто прижимал меня сзади к себе, слегка покусывая за ухо или целуя в шею и затылок, не высказывая никаких эксцентричных желаний, и я постепенно успокоился. Тем временем отважные поздравители начали один за другим выходить в центр площадки. Начал сам Костик. Он спел неожиданно глубоким и красивым голосом лирическую песню на английском, признаваясь в любви всем нам, чем вызвал бурю оваций и ответных признаний. После этого выступали разные парни, они читали стихи, пели, не совсем трезво, но очень трогательно, просто признавались в любви или просили прощение у тех, с кем недавно поссорились. Все это было необыкновенно романтично и мило. Может быть, слегка пафосно, но невероятно приятно. Я почувствовал, как во мне поднимается волна нежности, да и Женька еще крепче прижал меня к себе, каждый раз после чьего-нибудь очередного признания шепотом повторяя только мне одному: «А я люблю тебя!» 

Мы совсем разомлели, но вдруг по залу пронесся смех, какие-то выкрики, одиночные аплодисменты, и на сцену вышел Ури. Кажется, не только у нас с Жекой открылись рты от неожиданности, весь зал загудел, как улей. Ури же был совершенно невозмутим. Он поднял руку, призывая всех к тишине, дождался, когда смолкнут выкрики и смешки и подошел к микрофону.

- Понимаю, что многие удивлены… Но я тут пообещал одному человечку показать, что такое настоящий мужской стриптиз… - он не смотрел в мою сторону, но у меня запылали уши. «Ну, он дает! Неужели он и правда…прямо сейчас, здесь…» - мысли скакали у меня в голове, как сумасшедшие. Зал, тем временем, снова зашумел в возбуждении и изумлении, так что Ури снова пришлось призвать всех к тишине.

- Но это не единственная причина. Раз уж я вылез на эту сцену…в общем…совмещая приятное с полезным, я хочу посветить свое выступление человеку, который затронул что-то в моей душе. Да-да, хоть вы и ржете сейчас и не верите, а вот и со мной такое случилось!

Всех просто разрывало от эмоций: кто-то откровенно фыркал и скептически качал головой, кто-то смотрел и перешептывался с удивлением и надеждой. Жека выдохнул мне в ухо: «Глазам своим не верю!» - и я увидел, как двое неизвестных парней подтащили к площадке для выступлений красного от смущения, упирающегося Мишеля. Ури нежно улыбнулся ему, потом подмигнул в мою сторону, и сделал знак рукой. Тут же погас  основной свет, на импровизированную сцену упал луч прожектора, и заиграла всем известная медленная композиция. Зал затих, стоящий совсем близко от нас Мишель перестал сопротивляться и жадными глазами смотрел на происходящее действо. И, если честно, там было на что посмотреть. Не знаю, был ли Ури профессионалом, танцором, или у него это было от природы, но для своей атлетической комплекции он необыкновенно грациозно двигался. Против моего ожидания, он не делал ничего пошлого, хотя эротизма было хоть отбавляй. Он танцевал, ненавязчиво снимая одну деталь одежды за другой, не сводя глаз с Мишеля, который дрожал, как осиновый  лис и нервно облизывал губы, и я видел, что оба они возбуждены уже больше некуда. Я и сам чувствовал желание, даже потерся ягодицами о женькин пах, с удовлетворением услышав тихий стон. Оставшись в одних белоснежных плавках, Ури кошачьей походкой подошел к Мишелю, положил ладонь ему на щеку и тихо проговорил:

- Прости меня, принцесса. Я не обещаю, что сразу изменюсь, но если ты мне поможешь…я постараюсь. Ты будешь встречать со мной  новый год?

Музыка смолкла, тишина в зале стояла такая, что я слышал даже дыхание Мишеля. Он как завороженный смотрел в  глаза почти обнаженному парню, который возвышался над ним на целую голову, потом сглотнул и еле слышно ответил: «Да». Ури склонился и поцеловал дрожащего от возбуждения бармена, а потом под шквал оваций поднял его на руки, и как был – в одних трусах – утащил в челаут.

Я долго находился под впечатлением. Сон как рукой сняло, осталось приятное волнение и возбуждение. Жека тоже был на взводе, я это видел по его горящим глазам. К тому же, сказывалось выпитое за сегодняшнюю ночь шампанское, и нас ощутимо тянуло на подвиги. Мы вызвали такси и по дороге домой целовались на заднем сиденье так страстно, что шофер чуть пару раз не въехал в сугроб. Я вдруг вспомнил слова Ури о том, чтобы свести Жеку с ума, и понял, что сегодня идеальная ночь для этого. Поэтому я сознательно старался не проявлять инициативу, поддаваясь поцелуям и ласкам Жени, позволяя ему делать со мной, что вздумается, отлично зная, как заводит такое полное подчинение. Если бы мы жили еще на пару кварталов подальше, мы бы точно занялись сексом прямо в машине, но, к счастью, мы приехали вовремя – даже не успев добраться до расстегивания ширинок на брюках. Всучив водиле деньги и услышав на прощание: «Педики…», мы, пьяно пошатываясь от возбуждения, ввалились в подъезд. Лифт тоже приехал слишком быстро, хотя мои брюки на этот раз уже оказались расстегнуты. Осталось только открыть дверь…

Мы словно сошли с ума от желания: не говоря ни слова, экономя дыхание на стоны и поцелуи, мы кое-как скинули курки и ботинки вместе с носками, и Жека буквально за руку потащил меня к кровати. Я видел, что он готов, что вряд ли он станет сейчас рассуждать, но не хотел рисковать. Поэтому, оказавшись около кровати, я неожиданно толкнул его на нее и отступил на шаг. Женя упал на четвереньки, потом развернулся и сел, недоуменно и непонимающе глядя на меня, но я протянул руку, останавливая его попытку встать снова и, отдышавшись, сказал:

- Когда-нибудь, я тоже выйду на танцпол и совершу для тебя нечто безумное – я обещаю. А сегодня… - у меня перехватило дыхание, сердце колотилось, как ненормальное, смешивая возбуждение и волнение. Я понял, что на слова не осталось ни сил, ни решимости. Вспомнив фееричное выступление  Ури, я чуть расставил ноги, облизнул губы, и слегка покачиваясь, представляя ту медленную музыку, под которую он выступал, начал медленно раздеваться. В глазах Жени выражение удивления сменилось сначала на выражение нежности от моих слов, потом шока, а потом… Его взгляд стал настолько откровенно жадным, что у меня по позвоночнику пробежала дрожь. Я стянул с себя рубашку, бросил ему, провел ладонями по своей груди, краем сознания отметив, как Женя с силой втянул воздух через стиснутые зубы. Ширинка у меня была уже расстегнута, я как мог медленнее спустил брюки с бедер, позволив им упасть на пол, и вышагнул из них. Теперь оставалось последнее. Облизнув пересохшие губы и дурея от взглядов Джена, я подошел к нему вплотную и взялся за край боксеров.

- Сашка… - выдохнул Женя не то предупреждающе, не то просящее. Он уже плохо контролировал себя, его руки сами поднялись и обхватили мои ягодицы.

Я понял, что нужный эффект достигнут: с трудом стаскивая с себя ставшие слишком тесными боксеры, я преуспел только на половину, остальное доделал за меня Джен, с хриплым стоном сдернув с моих ягодиц последнюю деталь одежды, повалив меня носом в кровать и прижавшись сверху.

Это был совершенно бешеный секс. У меня все тело горело от желания, я был так возбужден, что чуть не кончил от одних только подготовительных ласк, а боль даже обострила удовольствие. Женька двигался довольно резко и рвано, каждый раз у меня все мутилось в голове и перед глазами, ощущения были несколько непривычными, болезненными, но чертовски приятными. А когда я почувствовал, что скоро кончу, мое тело начало двигаться навстречу, убыстряя темп, и то, что я испытал в те минуты невозможно описать  словами. Мне показалось, что я умер, Жека потом говорил, что испугался, увидев, как резко я обмяк, ему показалось, что я потерял сознание. Вполне возможно, что так оно и было, и приходил в себя я долго. Но я  был абсолютно счастлив. Мой эксперимент удался, и, не смотря на то, что я потом три дня не мог нормально ходить и сидеть, это того стоило.

Новый год мы встречали у меня – с Наташкой и Антоном – потому что я обещал подарить своему любимому семейный праздник. Ночь с первого на второе февраля мы снова отмечали – уже с Ури и Мишелем, которые беспрестанно целовались и не могли оторваться друг от друга, даже для того, чтобы поесть и выпить шампанского. Это были самые счастливые зимние праздники в моей жизни…