Ловец снов

(из сборника "Сказки для взрослых")



Мне перестали сниться сны. То есть, ночью. Если доведется заснуть днем, может, что-нибудь и успеет присниться, а ночью - нет, хотя ночью спится значительно дольше. Как-то невзначай обмолвился об этом на работе. И… потянулись ко мне вереницей сослуживцы, дабы лично выразить сожаление: как же, снов не вижу, вместо чего всю ночь обступает меня кромешная пустота, - уф, ужас-то какой!..

Вначале подошла наша менеджер по персоналу:

- Скажите, Антон, это правду про Вас говорят, что ночью Вы не видите снов?
- Не то, чтобы не вижу, - уточняю. - Если бы, что и приснилось, точно бы разглядел. Но ведь не снится же ни шиша!
- Ах! - всплеснула руками менеджер. - Бедный... - И что-то в своем блокнотике, который носила для памяти, черканула.

- Может, тебе с куревом пора завязывать? - Поинтересовался наш бухгалтер. - И со всем остальным?.. Говорят, когда нервная система перевозбуждена, то и спится плохо.

- Да, вроде, пока не жалуюсь, сплю, без задних ног. Храплю только изредка. Сам, правда, не слышу, поскольку сплю крепко… Так что порывать с куревом или с чем другим,  считаю актом несвоевременным.

Бухгалтер сконфузился, словно это я его имел в виду, и прошмыгнул в свою комнату, ничего не ответив.

Подошел начальник отдела:
- Ну, что там у тебя, какие еще сны? Неприличные, что ли? Только и разговоров: не о конце квартала, а о твоих сновидениях, - пробасил начальник и снисходительно улыбнулся мне как калеке.

- Да то-то и оно, если бы! Не приличных, не неприличных - ничего абсолютно не снится. Словно в длинный туннель проваливаюсь: с одного конца провалился, с другого - выбрался. И темнота одна, хоть глаз выколи!

- Ну, ну, - пожурил начальник, - со зрением, знаешь ли, не шутят. А про тоннель такой читал когда-то: то ли у Кастанеды, то ли у Моуди. Только не унывай, старик, раньше времени. Конец года, всё-таки. Поищи, может, у них ответ имеется.

Не успел поблагодарить снизошедшего до меня начальника за замаскированный под заботу намёк и, наконец-то, начать заниматься своими прямыми обязанностями, как на его месте, будто, всё это время нетерпеливо пережидала у него за спиной, ко мне «подкатила» наша буфетчица:

- Налягай, давай, еще горяченькие, - сунула она мне в руки теплый кулек с пирожками. - Там начинка разная: и с мясом, и с капустой, с рисом и яйцом, а где с курагой и яблоками. Сны на тощий желудок сниться не будут, я так своим внучатам и говорю. - Сунула «гостинец» и, не дожидаясь «спасибо», скорее засеменила обратно: время было уже обеденное, сейчас изо всех отделов народ в буфет потянется…

Только я хотел вытянуть румяный пирожок, как меня окликнул охранник, Никодимыч.


- Статейку одну забавную прочитал, - чуть ли не заговорщицки прошептал он мне в самое ухо, - там написано, что снами тоже можно управлять. Прикинь, как телевизором. Но только круче: «заказываешь» себе сон про что хочешь, закрываешь глаза и - ту-ту! - И он подкрепил свои слова жестом, каким обычно изображают крутящиеся колеса поезда.

- А, не проспишь? – засомневался я насмешливо, угощая собеседника душистой чудо-выпечкой. -Вдруг, что-нибудь эдакое, увлекательное «запросишь», то ведь и просыпаться не захочется?

- Хех, тонко подмечено, - почесал затылок Никодимыч, машинально заглатывая презент буфетчицы, даже не заметив, что я по-джентельменски уступил ему пирожок с мясом. Впрочем, может, ему вообще было всё равно. До того, как переехать жить в город, он довольно долго жил в какой-то горной деревушке. «…Вот там – всё настоящее, – говорил он пару лет назад загадочно, куря какой-то крепкий самодельный табак, изрядно отметив своё пятидесятилетие «зубровкой» из ближайшего супермаркета. На лестничной площадке стоял густой сизо-охристый туман, и кроме нас туда, по-видимому, больше никто не решался выйти. Зато отчётливо помню, что именно тогда впервые подумал, что – не живу. Я втягивал в себя, подражая Никодимычу, гремучую смесь для «настоящих мужиков» и, кашляя и задыхаясь, видел поверх кружащихся облаков дыма то, в чём не мог признаться самому себе: заветные сны своей настоящей жизни. Я смотрел на странные, но и родные видения и с каждой затяжкой становился молчаливее и увереннее в себе. «Завтра, - думалось мне, - или уже сегодня начну, начну жить так…».


- Да… Иной раз такое приснится... – ухмыльнулся, но он не договорил, смутившись собственных воспоминаний Никодимыч. И тут же вновь просиял от посетившей его идеи. - А ты, это, будильник поставь на «автодозвон»: пусть звенит, пока не проснешься.

- Супер, идейка! - согласился я, в очередной раз, удивляясь сообразительности Никодимыча, который, вообще-то, в бухгалтерском списке числился как Николай Дмитриевич. Охранник почему-то никогда не поправлял окликавшего его, да и представляться предпочитал сокращенным именем. Так как-то и повелось. А, между прочим, новое имя человека покруче всякого сна может изменить всю его жизнь. За примером далеко ходить не надо. Этот неопровержимый факт подкрепляет, хотя бы, случай самим Никодимычем.

С трудом можно было догадаться (да и то, в случае, если особенно тем, кому хотя бы частично известна его биография), что этот некогда спортивный, интеллектуальный мужик в недалеком прошлом – школьный учитель. Отслужив положенный срок, он решил остаться в армии, став кадровым офицером. Ловкий, харизматичный, блестяще мыслящий, – ему пророчили сразу и аспирантуру, и преподавательскую деятельность. Но жизнь распорядилась иначе. Подлеченному и «списанному на гражданку» после серьёзного ранения в одной из «горячих точек», ему нужно было два или хотя бы раз в год проходить поддерживающее лечение, что и решило за него переезд в город. Но теперь его не брали «в охрану» даже в бюро пропусков. Кто-то устроил его преподавателем начальной военной подготовки в школе. Но Никодимыч почувствовал, что за годы службы в армии – «разлюбил» детей. А, как бывший педагог, он считал, что в этой профессии – это главное. И он снова стал искать работу. На этот раз повезло: Никодимыч получил место охранника без ношения оружия. Семьи у него не было, форму выдавали, а в действующей армии он привык довольствоваться малым, так что и начальник и Никодимыч остались довольны друг другом. Вот только, проработав год или полтора, он и сам стал замечать, что целыми днями разгадывает японские чайнворды и русские кроссворды, а, кроме хоккея и футбола, больше уже ничем не интересуется. «… не то, что в прежние времена, - говорил он тогда же, на лестничной клетке. – Было дело, на спор выучил всего «Евгения Онегина», «Горе от ума» и поэму Леонида Филатова «Про Федота стрельца». Да. Но когда это было? Когда его звали Николай Дмитриевич. Вот именно. Будто в другой, то есть, прошлой жизни. «Может, это из-за ранения? И частичная потеря памяти, и интереса?... Но ведь статейку про сны прочел, все-таки, и запомнил, чтобы мне пересказать», - подбадривал я себя сам. Если бы у меня была возможность самому выбрать друга, я, не раздумывая, первым назвал бы Никодимыча. Трудно сказать почему. Мы очень разные. И о чём бы мы говорили и как бы мы ладили?.. Наверное, это покажется странным, тем не менее я чувствовал, что честен с самим собой. Значит, как-нибудь бы да ладили…

…Все пошли на обед, а я, с кульком пирожков, вышел из здания и решил перекусить на бульваре, благо от нашей конторы он был в нескольких шагах. И, заприметив большую зеленую скамейку, направился прямиком к пруду, у которого она стояла. Потом сидел, вдыхая вкусный позднеосенний воздух и закусывал, все еще теплыми, пирожками, попутно делясь своим обедом с пернатыми. 

«Интересно, а удостоился бы я такого внимания в нашей конторе, если бы, как все, видел по ночам сны? Навряд ли. А еще у меня из головы не выходило то, что мне об управлениях сновидениями поведал Никодимыч. Я уже слышал как-то про такие штуки, но так ни разу и не попробовал. А что, если и в самом деле, научиться? Сколько я пацаном, в старших классах на УПК обучался водить грузовик? Или –свою первую «легковушку»? Неужели, своими же снами управлять сложнее, чем управлять катером? А ведь я не сразу падаю в воду и с серфинговой доски!..»

Никодимыч говорил, что сны делятся на пять категорий: пророческие сны; сон-разрядка; сны-желания; сны- содержащие информацию или решение наших проблем и астральные визиты. Моя бывшая жена частенько заглядывала в сонник, чтобы понять, о чем предупреждает или извещает тот или иной сон. Не знаю, насколько для нее сбывались эти «подсказки» и «пророчества», но от нее же я слышал, что существует своего рода алгоритм работы со сновидениями. И что, раз вызвав нужное сновидение, этот опыт уже никогда не позабудется.

А что такое, в сущности, сон? Сон - это, как бы, мост между двумя мирами: реальным и виртуальным. Где-то и я читал, что вместо того, чтобы пытаться объяснить логикой законы другого мира, надо идти другим путем: сначала впустить иррациональное в наше материалистическое сознание и затем уже отслеживать, каким образом понятия и конструкции «тонкого мира» сочетаются с нашей реальностью. Так что, без преувеличения можно сказать, что объяснение снов подобно ключу, запирающему дверь.

Я доел пирожки. Они, в самом деле, были очень вкусными, и пошел обратно, на рабочее место. Но голова моя была забита разноколиберной информацией о снах. И я в который раз пожалел, что по ночам они мне не снятся, а значит, так и не удастся попробовать перебраться с этого берега на тот…