Маяк. Рассказ. Глава 2. Вавилонская башня наоборот

… - Это с виду я гордая и неприступная. Потому, что сделали меня  из железобетона. А на самом деле я совсем другая. Общительная и приветливая. Но этого никто не видит и не хочет понимать, поскольку думают: если неживая, то и души нет у какой-то там заброшенной трубы. А она есть! И очень даже нежная…

Труба вздохнула незаметно, с тоской посмотрела в голубое небо, по которому летели мимо нее облака, и продолжала:

- Людей когда на пенсию провожают – так им грамоты дают, подарки дарят, теплые слова говорят. А со мной как обошлись? Проводов мне не устраивали, спровадили незаметно на покой – и стой себе в сторонке, ворон пугай. Вон, полетела одна! Однажды такого накаркала, что до сих пор без дрожи вспомнить не могу. Кыш, пернатая! Улетай! Одни неприятности от тебя!

Ворона подалась в сторону, а труба снова пожаловалась на жизнь:
- Пугало для ворон из меня сделали. А я, между прочим, женщина! И очень даже ничего! Форма, осанка! Любая девчонка позавидует! И что мне от всего этого? Стою тут в одиночестве, старею… Старею!.. Одно слово… старая дева…

Мимо трубы пролетело одно облако, второе… Труба проводила их  грустным вздохом и вновь обратилась к самой себе (слушать ее никто не хотел, поэтому она частенько разговаривала сама с собой).

- Ну вот стою я как недостроенная Вавилонская башня. И что обиднее всего: та всех разъединила, смешав языки разных народов, а я наоборот – объединила. И украинцев, и молдаван, и кавказцев, и белорусов, и русских… Сама же осталась без дела. Ну не могут построить электростанцию – пусть ветряк из меня что ли сделают. Или зеркальный щит поставят на верхушку. Солнечную энергию буду вырабатывать! А не могут и этого… Да хоть маяк из меня могли бы соорудить – все польза какая-то. Пусть здесь нету моря, оно ушло миллионы лет назад, но я могу путникам дорогу указывать! Вон их сколько по дороге едет, все на меня ориентируются. Завидят трубу - значит скоро поселок…

Прошло немного времени. Ясное небо нахмурилось тучами, и труба обратилась к одной из них:
- У газовиков факела горят. А на мне даже лампочки сигнальных огней перегорели. Огонь бы зажгли – и люди знали бы куда ехать. Маяк такой, говорю… Своеобразный…

Туча нахмурилась еще сильней. Брызнула дождем, прогремела громом и даже молнией грозно сверкнула – мол не приставай ко мне, не до тебя. И снова труба осталась без слушателя. И вновь пожаловалась самой себе:
- Туман такой же. Ни слова в ответ. Как будто немой. Поднимется с озера, окутает все вокруг пеленой, и молчок, ни звука. Загадочный такой!.. Облака, спросите вы? Те себе на уме. Прислонятся ко мне, отдохнут немного - и в путь. Тоже мало что скажут… Лететь им надо… Впрочем, с одним облаком я однажды разговорилась…Стою однажды, дремлю как всегда. Чувствую - плечо у меня становится влажным. Глаза открываю – на плече маленькое облачко. Мягкое-мягкое, трогательное такое, как пушистый котенок. И плачет.

- Чего ты, спрашиваю, расплакалось? Кто тебя обидел?
А оно и отвечает:
- Ветер замучил. Все гонит и гонит. Выбилась уже из сил. Можно на плече твоем присесть, передохнуть немного?
- Да можно, конечно, отдохни… - ответила я.

И стало облако жаловаться на свою несчастную жизнь, плакаться, что называется, в жилетку. Что ни сна ни отдыха ей в просторном небе. Все бегом, все в движении. А я ей  отвечаю:
- Глупышка! Да ты радуйся, что жизнь в движении проходит. Я тут стою лет двадцать уже, со счету сбилась. Осыпаюсь понемногу без людской заботы. Слово вымолвить – и то некому!..
- А я тебе  завидую, – пролепетало облако. – Ты не просто стоишь. Ты стоишь как памятник! Как обелиск…
- Кому это интересно я памятник? – удивилась я.

Но облако не ответило. Оно мило улыбнулось, повеяв на меня свежестью, и, бросив на лету «Прощай, мы еще встретимся» полетело, гонимое попутным ветром. И я снова осталась наедине со своими безрадостными мыслями. «Памятник… Памятник… думала я. - Чему интересно? Чужой безалаберности? Столько денег в меня вбухали и оставили тут без дела стоять… А может, я памятник чужих несбывшихся надежд?»…На душе стало так грустно, что к облакам я больше уже не приставала.

…- С кем я разговаривала все это время? С чайками. Я и сейчас с ними общаюсь…
- Чайка, чайка! – крикнула труба вдогонку пролетавшей мимо птице, - Ну что там нового? У детей каникулы еще не начались?
- Нет! - коротко крикнула чайка и скрылась вдали.
- Да… - горестно вздохнула труба, - С чайками контакт не получается. С орлами еще раз попробую. – Эй, орел! – обратилась она к гордой птице, - Не слыхал ли: будут ГРЭС строить?
- Вот уж не интересовался! – обиделся орел. – Зачем мне это?..

Труба молча проглотила обиду.
- С сороками иногда поболтать можно, - начала оправдываться она, - Последние новости приносят мне на хвосте. Но они разлетелись…
- А со мной чего? – услышала труба где-то рядом и насторожилась: неужели собеседник объявился? – Или мы такие гордые, что ворон за птиц не считаем? – снова услышала она.
- А, это ты, ворона… - разочарованно ответила труба. - Чего прилетела? Мы же в ссоре с тобой…
- Да уж мириться пора, - беспардонно прокаркала ворона. Сколько лет прошло после той истории!
В ответ ворона не услышала ни полслова. Насупилась труба, надулась и не стала с ней разговаривать.
Ворона улетела, а труба привычно предалась своим мыслям.
…- Да, история была… До сих пор без страха вспоминать не могу…

*   *   *

C утра день был ясным. Воздух - такой прозрачный, что внизу было видно каждую травинку. Я проснулась от того, что услышала чьи-то голоса. Посмотрев вниз, я увидела в котловане между бетонных свай две детские фигуры. Голоса детей были такими звонкими, что на душе стало весело. Я смотрела на них свысока и завидовала их молодости, желанию жить, бегать вот так, прыгать и безмятежно размахивать руками. Я чуть не прослезилась. Жизнь снова бурлила вокруг меня! Лексикон ребят сильно отличался от лексикона взрослых, но мне все равно было радостно. Так надоело быть все время одной!.. Один из мальчишек указывал на меня пальцем и я снова почувствовала себя в центре внимания. Не забыли, значит. Приятно! Однако вот что меня насторожило: эти шалопаи нашли не самое удачное место для игр. А если разобьются? Как будто угадав мои мысли, ребята поиграли еще какое-то время и убежали, оставив меня в гордом одиночестве.

Я снова погрузилась в сон (что еще делать со скуки?) и мне приснилось, что один из мальчишек забрался на трубу, на меня то есть, и я с завела с ним разговор… Я ему рассказывала про дни, когда здесь кипела стройка, про их бабушек и дедушек, которые меня строили. Про пап и мам. Они влюблялись в этом поселке у меня на глазах (вижу –то далеко!) и рассказала бы ребенку еще много интересного, если бы не проснулась… Где-то рядом прокаркала ворона, и я очнулась ото сна.

Тут я почувствовала нечто вроде щекотки, хотела поежиться и,  как дети, засмеяться, но не смогла - я же бетонная! Вскоре я окончательно пришла в себя, потому что поняла: кто-то лезет по моей спине вверх на площадку. Я посмотрела сверху вниз и узнала одного из тех сорванцов, которые совсем недавно резвились в котловане. Он что, офонарел? – испугалась я. Вот удумал!
- Марш обратно! – возмутилась все мое нутро. Но ребенок меня не услышал, языки-то у нас разные (синдром Вавилонской башни!).  Напротив, парень настырно поднимался все выше и выше.

Я оцепенела от страха и замерла. Чтобы ни один посторонний звук, ни один шорох, ни одно лишнее движение не смогло напугать ребенка, а то ведь упадет с такой высоты! Я лишь молча наблюдала за мальчишкой и ругала его про себя: куда ты, дурень? слезай сейчас же! куда твоя мамаша смотрит? неужели тебе ее не жалко?

Но парень упрямо лез кверху…
И МЧС не вызовешь! Телефона нет под рукою…
И тогда я богу стала молиться. Что еще тут поделаешь?

- Ну вразуми несчастного! - просила я у небес. - Ну сделай так, чтобы мальчонка наконец испугался и повернул обратно, пока не забрался слишком высоко.

Но бог не услышал мои молитвы, более того, как бы в издевку послал мне второго лоботряса, дружка этого скалолаза нечастного. Я его сразу узнала: это он тыкал совсем недавно в меня пальцем. Сейчас он  стоял внизу и внимательно наблюдал за товарищем. Ничего себе, друг! – подумала я.

- Ну хоть бы ты его остановил! – закричала я второму. - Что ты за друг-то такой? Ведь пропадет же малец!  Ты что не видишь, что шутка затянулась?..

Но друг скалолаза меня не услышал. Он тоже не понимал моего «вавилонского» языка. А самого его не осенила трезвая мысль положить конец этому безумию. Он по-прежнему стоял открыв рот и задрав голову, тараща глаза на своего отчаянного товарища. А тот все лез, лез не уставая, продолжая противно щекотать меня по бокам…

Щекотка продолжалась… Вернее, это была уже не щекотка, а настоящее истязание - она царапала мне душу. На шее у парня висел какой-то моток из проводов и лампочек. Противно позвякивая, он резал слух и сильно раздражал. Мне стало как-то не совсем по себе: я почему-то подумала, что эти лампочки предназначаются мне. Сейчас он залезет на смотровую площадку и начнет менять перегоревшие сигнальные огни. А папа? Папка твой куда смотрит? – чуть не вскрикнула я.

- Сейчас елку новогоднюю будет из тебя делать! - прокаркала пролетавшая мимо ворона. - Просила собеседника? Сейчас он такого набеседует!  Еще и песенку про елочку споет. И хоровод на площадке устроит…


Сколько времени прошло с тех пор, как накаркала мне это ворона, я не помню. Она все кружилась над парнем; я потеряла дар речи и способность что-либо соображать от страха, а второй парнишка куда-то смылся. За родителями, наверное, побежал. Наконец я пришла в себя и снова стала молить бога, чтобы все обошлось, а баламут с лампочками, позвякивая своей гремелкой-ошейником, продолжал осваивать высоту. Высотник, елки-палки! Поднял всех на уши! А тут еще туман с озера стал подниматься, заволакивая пространство от земли до самого верха. Тебя здесь только не хватало! Молчунище коварный!

Вот я уже слышу его пыхтенье и сопенье. Вижу сквозь туманную пелену проклятые лампочки. Добрался-таки!
- Ну теперь сматывай удочки – и обратно! – загудела я во всю свою мощь.

Так нет же! Не понимает ничего! Уже забрался на площадку… А доски на ней старые, прогнившие от многолетних дождей и талого снега! Вот он выпрямился во весь рост, огляделся кругом. Потопал ногой по дощатому настилу…
- Ну все!- взмолилась я. – Поиграл и будет тебе! Сматывай удочки!

Но пострел не услышал меня. Он действительно стал разматывать… Но не удочки!  Свою дурацкую гирлянду. Пошатываясь на скользских  от тумана досках площадки, обдуваемый со всех сторон ветром, он настырно гремел своим жалким мотком. Одно неосторожное движение и… Об этом даже думать было страшно…                .            
И тут меня разобрало окончательно! 
- Ах ты балбес! – завыла я на него. - Беспризорник несчастный! Двоечник! Обалдуй! Куда твои родители смотрят! Чему тебя в школе учат!  Тебе чего здесь надо! Уматывай отсюда!..

Мальчишка в это время почти размотал свой клубок. Неуверенно окинув меня взглядом, он стал обдумывать, что делать дальше
- Я что тебе, елка новогодняя? – продолжала я возмущаться. - Ты еще на меня звезду в навершие прилепи, да шаров развесь! Марш на уроки! Физику с географией учить. И ОБЖ не забудь! Может, дойдет до тебя, какие последствия бывают  от такого геройства!..

Парень вздрогнул от неожиданности и поежился от страха. Он стоял на ветхой площадке такой маленький, жалкий и щуплый, наверняка уже сто раз пожалевший, что забрался сюда, что мне стало жаль его и я замолчала на минуту. Глядя, как он таращит свои испуганные, округлившиеся от страха глазенки, я сказала ему тогда шепотом: 
- Положи свою гирлянду и отойди от края… …
- Что? – не понял он меня.
- Ну что тут непонятного? - снова прошептала я. – Отойди от края и отдышись. Затем полезешь вниз… Тебе надо отдохнуть и спускаться обратно. Иначе закружится голова… Да и сил не хватит на обратную дорогу.

Парень оторопело встряхнул головой и чуть покачнулся, едва удерживая равновесие. Снова стал вслушиваться в непривычные звуки. Туман размывал очертания его лица все сильнее, но я разглядела его глаза. В них мелькнула сейчас здравая мысль. Он попытался оценить обстановку и трезво, без эмоций, разобраться в обстановке. Я снова умолкла, чтоб не лишать его возможности подумать. И тут…

Вот бывают же такие вредные созданья! Всегда они не вовремя! И всегда от них  одни несчастья!.. Ворона, ты опять прилетела? Просила же тебя: не попадайся мне больше на глаза!.. Чего ты там прокаркала? Хочешь сказать что-то важное? Самое важное ты уже сделала, тогда, много лет назад… Кыш отсюда!

…- Ну так вот, возвращаюсь к той давней истории… Что же было дальше?.. Дальше… Ох, не поверите! Тут каркнула та самая ворона, которая мне не давала сейчас покоя. Ворона каркнула во все воронье горло… Помните, по школьной программе?
-  Сыр выпал… - подсказал трубе пролетавший мимо орел.
- Да не сыр выпал, а мальчонка потерял-таки равновесие, вздрогнув от неожиданности! Мгновение! Всего лишь мгновение – и моток проводов и лампочек выскользул у него из рук и с утробным звуком ухнул вниз.
- Ух! – выдохнул испугавшийся орел, который присел на край площадки. Ему эта история показалась вдруг интересной. – А я думал, что парнишка упал…

 Труба помолчала. Гневно посмотрела в сторону улетавшей вороны и продолжала:
- Если бы… Если б все этим и кончилось…Тут ворона вновь каркнула, не молчалось ей, старой дурынде…
- И что? - затаив дыхание,  проговорил орел.
- Нет, не могу, - ответила труба. – Мне трудно это вспоминать…

Ворона скрылась из виду. Орел сидел на краю площадки и оценивающе смотрел вниз.
- Да, - покачал он головою. – Высоковато для человека…
- На чем я там остановилась? – услышал орел за спиною.
- На том, что снова каркнула ворона… - ответил он.

Труба вздохнула.
- Ну так вот, - мрачно проговорила она. – Мальчик от резкого звука снова вздрогнул, потерял равновесие вновь и…
- Упал вниз? – спросил орел.
- Под ним обломилась доска! – ответила труба.
- Удержался? – спросил орел.
- Упал! – услышал он в ответ.
- Разбился? – взмахнул орел крыльями, чтоб улететь подальше от этого гиблого места, но труба продолжила рассказ.

- Его спасло только то, что он от страха разбросал руки в стороны. Упасть-то он упал в щель между прутьев арматуры, но руки его удержали. Так и повис в воздухе – половина туловища болтается в дыре, а верхняя, по грудь, поддерживаемая локтями, держится над настилом. Точно поплавок в проруби! И помочь я ничем не могу. Я бетонная!
Больше я никогда не молила бога послать мне собеседника…

- Ох! Ах! – заскрипела труба. – Прочь, пернатая! Опять прилетела? Слышать ничего не желаю! Накаркаешь беду как в прошлый раз! Что?.. У тебя еще хватает наглости спрашивать что было дальше?  Что было дальше! Что было дальше!!!
… - Все, мне спать пора. Режим у меня… Я должна себя в форме поддерживать, а то рассыплюсь окончательно. Начнут ГРЭС строить, а от меня одни развалины!

Гордый орел не стал ее уговаривать и улетел. 
- Не спится почему-то… - прогудела труба. - Звезды выглянули! Мерцают загадочным светом… Поговорю-ка я с ними... Что они там шепчут? Что-что? Старая, ворчливая, некрасивая? Это потому что я ненакрашенная… А что вы хотите, штукатурка-то осыпается. Годы…

…-Уйди, ворона, не зли меня. Что? Ты такая же старая? Ты старше меня? Тебе почти 300 лет? И тебе тоже не с кем слово перемолвить? Да,  подруга по несчастью, несладкая жизнь у нас с тобой… Ну слушай, так и быть. Расскажу тебе что было дальше… Чувствую, мучаешься ты угрызениями совести… Не со зла ты тогда стала каркать. Тоже хотела мальчугана остановить…

Парень, конечно, не разбился. Он висел, опершись расставленными в стороны локтями между прутьев и смотрел на мою серую бетонную стену. Туман стал понемногу разреживаться и я увидела его лицо. По нему текли слезы. Ноги у него болтались на ветру. Полы куртки раздувал ветер, он торчал в этой деревянной проруби как зацепившийся парашют и тихо плакал. Слава богу, весил он немного, поэтому смог удержать свое тело на весу так долго. А я смотрела на него и тоже рыдала. Только никто не видел моих слез. Потому что я бетонная. Но я плакала в душе. Зачем меня построили когда-то? Зачем меня забросили? Затем, чтобы такие вот недотепы рисковали жизнью неизвестно ради чего? Да, я действительно памятник! Обелиск чужой трагедии…

Так думала я про себя, а сама тихо гудела этому дурню:
- Вниз! Ты только вниз не смотри. А то голова закружится…

- Нет. Не могу я дальше вспоминать… Уволь! – сказала труба вороне.

Ворона собралась уж было улетать, но труба вновь заговорила:
- Тут я услышала голос…
- Мальчишки? – оживилась ворона.
- Да. Это был детский голос, но не того, который покорил мою вершину. А второго, друга его… Он тоже сюда забрался. И как только пробрался незамеченным? Я ничего не почувствовала!
- Вот  дуралей! – вырвалось у вороны. – Его-то зачем принесло?
- Друга-то надо спасать, - ответила труба.

…- Оба молчали, не зная что делать. Молчала и я. Наконец Второй, так я его назвала, сделал шаг вперед и протянул товарищу руку.
- Цепляйся, - тихо прошептал он товарищу.
- Мы оба упадем, – так же тихо, стараясь не дышать, ответил шалопай.
И тогда Второй поправил все доски на плошадке, слелал ее более ли менее ходибельной, устойчивой, окружив друга со всех сторон настилом, подошел осторожно к краю «проруби» и взял друга за шиворот куртки…

…- Что? Куртка могла остаться в руках. А парнишка упасть? Нет, он не упал, слава богу. Я не помню подробностей, потому что старалась на все это не смотреть. Возможно, Второй ухватил его еще и за ворот свитера, а,  может, в такие моменты даже дети становятся силачами. Но ему все-таки удалось одной рукой вытащить своего друга из пропасти. Я опомнилась только тогда, когда увидела их вдвоем на площадке. Они сидели, прижавшись друг к другу плечо к плечу, как два птенца в гнезде, и две слезы – по одной на брата, сиротело блестели в глазу у каждого…

Что было дальше? Не помню… В такие моменты не обращаешь внимания на мелочи, память хранит только самое важное…Запомнила только, что вскоре они  оклемались (дети – отчаянный народ, они быстро забывают опасность) и встали во весь рост на площадке. Они кричали какие-то слова. Я радовалась вместе с ними. Потом они соорудили самодельный факел, встали во весь рост и стали им светить. Факел горел ярко, искры летели во все стороны как праздничный фейерверк,  дети кричали громко, и я почувствовала себя наконец маяком, как мне и мечталось. Я была такая счастливая!
- А дети? – спросила ворона. – О чем думали они в эти минуты?
- Не знаю, - прогудела труба, - Разве это так важно?  Дети в тот день стали взрослыми, и это стало главным в той сумбурной истории. Дети энергетиков! Они светили людям даже тогда, когда под рукой не было электрических лампочек.
… - Вот такая история…- вздохнула в заключение труба. – Что-что? Ворона, ну что тебе неймется сегодня, - заворчала она на назойливую птицу. - Про факел я придумала? Ну думай так. Если тебе будет легче. Оправдываться не стану…


                (продолжение следует)