Человек эпохи Возрождения

     На снимке:
     Александр Загуляев, "Автопортрет".







     «Искусство – это прежде всего воспитание души, воспитание чувств, уважения к духовным ценностям. Оно не только отражает жизнь, но и формирует её, создаёт представление о прекрасном, окрыляет мечту, делает богаче душу.»

                Е. МОИСЕЕНКО,
                народный художник СССР






 ***

     ...В начале сентября 1976-го на шахте имени В.Вахрушева (город Киселёвск, юг Кемеровской области) проводили выставку творчества работников этого предприятия. В читальном зале библиотеки шахткома вывесили фотографии, вязание, вышивки. Был там даже макет космического корабля, созданный руками учеников подшефной школы. Неподалёку от него и размещался «Портрет шахтёра В.Ф.Полева», написанный художником-оформителем (а по штатному расписанию - маляром) Александром Загуляевым.

     Когда пришёл черёд подведения итогов, жюри – сплошь активисты шахты – было единодушным: «Портрет, выполненный Загуляевым, неудачен!» Аргументы этой оценки были потрясающими… Кто-то говорил, что бригада, ведомая В.Ф.Полевым, не выполнила план по проходке, а значит – и сам факт написания портрета неуместен. Другие, вглядываясь в «нарисованного бригадира», не видели в нём  полного сходства с оригиналом. Творческие достоинства картины отошли на задний план… Да и кого из членов того жюри мог волновать «какой-то там» Веронезе, в чьей «допотопной стилистике» Загуляев написал В.Ф.Полева?!

     Только председатель шахткома Г.И.Лысиков поддержал художника. Хотя, знай он тогда, как создавался спорный портрет – и он, возможно, вёл бы речь о его «неуместности». Дело в том, что В.Ф.Полев позировал Александру лишь один раз. На другой день после натурного сеанса бригадир уходил в отпуск и уезжал из Киселёвска. В распоряжении художника оставались фотоснимок Полева и его пиджак с медалями, орденами, знаком «Почётный шахтёр», и полным иконостасом «Шахтёрской славы». С фотографии Загуляев писал лицо бригадира. А когда настал черёд работы над торсом – надел пиджак Полева на своего товарища. Так что неполное сходство с оригиналом закладывалось в портрет изначально!

     Авторитет Г.И.Лысикова был велик… Жюри назвало Александра в числе победителей шахтового вернисажа, и это позволило «Портрету шахтёра» стать участником городской выставки. В середине осени 1976-го она работала во Дворце культуры шахтёров. И никто – ни сам Загуляев, ни обладавший чутьём на талант  Лысиков – не мог тогда подумать, что портрет, едва не отвергнутый через месяц после его создания, только-только начинал свой удивительный путь. Путь к признанию своего творца… Путь к сердцам и душам тысяч людей…

     Местные художники, чьи картины заполнили стены фойе ДК шахтёров, отнеслись к творению Загуляева с прохладцей. « - Написано гладко. Подача – проще некуда. Примитив! » - говорили они. В их устах подобная «характеристика» звучала ругательством… Но как же иначе взглянул на «Портрет шахтёра» Иван Филичев – кемеровский живописец, прибывший в Киселёвск для отбора картин на областную выставку! Он, по его словам, «увидел портрет – и заболел им, не спал в гостинице всю ночь». И когда ему предложили дать этой работе оценку – Филичев сказал одно только слово: « - Беру!».

     «Портрет шахтёра» уехал в Кемерово. Но и там – вот уж, действительно, судьба! – его встретили неоднозначно. Председатель жюри областной выставки Александр Кирчанов – художник, творивший в манере энергичного мазка – поставил под сомнение ценность «гладкой» живописи Загуляева. Но сказал своё слово Филичев… С ним согласились многие члены жюри… И когда настал черёд подведения итогов областной выставки – Загуляев был удостоен Диплома 1-й степени.

     Эта победа открыла ему дорогу в Москву – на Всесоюзную выставку самодеятельных художников. Несколько месяцев – с апреля 1977-го – она работала в Центральном выставочном зале столицы. Кузбасс на ней, помимо загуляевского «Портрета шахтёра», был представлен картинами Г.Т.Питневича («В горах»), А.Е.Тайбичакова («Первая юрта»), И.Е.Селиванова («На поле»).

     Главной скрипкой в этом квартете считали прокопьевского самородка Ивана Селиванова. К тому времени он был известен как участник семи Всесоюзных и Всероссийских выставок, а в начале 1977-го Москва «валом валила» на его персональный вернисаж. Селиванова уже окрестили «кузбасским Пиросмани»… Через несколько лет к нему придёт мировая слава… Однако, на выставке, о которой мы сейчас говорим, он оказался в тени другого художника.
В тени Александра Загуляева!

 
    
 ***

     По ходу Всесоюзной выставки о ней писали многие центральные газеты. И в редком случае авторы публикаций обходили вниманием «Портрет шахтёра». Он, как магнит, притягивал к себе внимание журналистов… И это был как раз тот случай, когда мнение пишущей братии совпало с мнением специалистов. По итогам выставки «моляр» с шахты В.Вахрушева стал её призёром. Загуляеву вручили Диплом 1-й степени, Диплом лауреата и нагрудный Знак медалевидной формы.

     В газете «Правда» вышла статья журналиста-искусствоведа Шкаровской, где – по деловому, обстоятельно – «Портрету шахтёра» давалась  очень высокая оценка. Тогда же Шкаровская начала сбор материалов для книги о самодеятельных художниках Отечества, запросив у Александра его автобиографию. Писал об Александре и журнал «Декоративное искусство СССР» (июльский номер за 1977-й год). К той публикации прилагалась репродукция с «Портрета шахтёра».

     Об успехе Загуляева сообщали главные газеты Кемеровской области, а также киселёвская «В бой за уголь» и многотиражка шахты имени В.Вахрушева. В последней – редактировал её поэт А.А.Алфёров – отмечали каждый «шаг» портрета, хотя уследить за его передвижением было непросто. После Всесоюзной выставки его  экспонировали в Ленинграде, затем – в странах соцлагеря, а потом – в составе  передвижной выставки – он путешествовал по БАМу. С портретом знакомились жители Тюмени… городов Урала… труженики КамАЗа… И везде он встречал живой отклик зрителей.

     В шестом номере журнала «Творчество» за 1979-й год искусствовед О.Петрочук говорил о природе магнетизма, исходящего от этой картины. Читатель мог взглянуть на её репродукцию – и убедиться, что:

     «На самодеятельных выставках последних лет… показаны своеобразные образцы… трансформации – вроде той, что представлена в торжественно репрезентативном «Портрете шахтёра» А.Загуляева. Из-за невольных или сознательных преувеличений и сдвигов, вносящих в фотографический первоисточник совершенно новое напряжение, а с ним - отпечаток индивидуальности автора, модель утрачивает характер случайности, и обретает нечто всевременное, близкое к неизменности эпического героя. Даже старательно подробный пересчёт орденов в «Портрете шахтёра» служит… фольклорной героичности, приближая конкретную модель к некоему собирательному идеалу «шахтёра вообще».

     То есть, Александр – хотел он того или нет – сотворил образ, во многом совпадающий с представлением тысяч людей о горняках. При этом художник не облачал своего героя в жёсткую робу и каску. Он уловил и перенёс на полотно главное - ДОСТОИНСТВО  И  ХАРАКТЕР  ШАХТЁРА.



 ***

     После Всесоюзной выставки Александра вызвали на творческий семинар в Старую Ладогу. Там – на даче Академии художеств, где по нескольку месяцев кряду писали картины И.С.Глазунов и А.М.Шилов – он «попал в руки» живописцев, имена которых знал весь СССР. Только занятия с  Е.М.Морозовым – ректором Строгановского училища – чего стоили!..

     Сейчас – по прошествии трёх десятков лет – Загуляев говорит, что за два месяца того семинара получил практических знаний больше, чем за все годы, прожитые до него. Хороших наставников у Александра не было! В школе № 3, где он учился, «пятёрок» и «четвёрок» по рисованию он почти не имел (не справлялся с задачами, которые ставил на уроках педагог). Виктор Иванович Савинцев – художник-оформитель шахты «Краснокаменская», в мастерской у которого часами «торчал» Саша – в живописи никак себя не проявлял.
 
     Саша не имел элементарных навыков… Лет в 13 решил написать первую «настоящую картину» - и потерпел фиаско. Не ахти как натянул на подрамник полотно, загрунтовал его, стал передавать в цвете сюжет (рисовал девушку, сидящую на камне), но краски, высыхая, коробили… комкали в складки провисшую холстину. Этот горький опыт Александр запомнил навсегда! Теперь он говорит о нём с улыбкой, а тогда – в далёком 1960-м – горько плакал. И мир виделся ему в чёрных тонах.

     Главным помощником юного «живописца» была мать. Когда сын-дошколёнок рисовал углём по стенам их квартиры, ютившейся в бараке на улице Максима Горького - Антонина Андреевна выдавала ему хорошего тумака. Но поняв со временем, что мальчишку не исправить - стала, исподволь, «работать» над его эстетикой. Приносила домой «Крестьянку», «Огонёк», другие журналы. Саша вырезал из них репродукции с картин, подолгу их разглядывал. Так у него стали появляться первые пристрастия. Врубель, Репин, Серов – любовь к их творчеству Загуляев хранит и доныне.

     В 1957-м Антонина Андреевна подарила Саше набор масляных красок и солидный том об искусстве эпохи Возрождения. Эта книга сыграла в жизни Загуляева огромную роль! Внимание мальчика привлекли, конечно же, иллюстрации.  Рафаэль, Тициан, Леонардо да Винчи… Репродукции с полотен великих мастеров завораживали, побуждали к мечтам о путешествии в мир высокой Красоты, искреннего Добра и Света душевного. Но прочитать книгу, чей текст излагался  «специальным» языком, паренёк смог только в 16 лет. Тогда-то и рискнул он возобновить попытку создания «настоящей картины». Сколько-нибудь хороших кистей не было, и Александр писал по холсту… подушечками пальцев. Много позже он узнает, что к такому способу прибегают и опытные художники, но тогда пареньком руководила только интуиция.

     В 1973-м году Загуляев поддался романтике дальних дорог. Он уехал в Таджикистан, где был принят оформителем на душанбинский завод «Таджиктекстильмаш», выпускавший станки для ткачих российского Иваново. Писал плакаты… оформлял стенды… И – учился. В Душанбе Загуляев шесть месяцев посещал художественные курсы, большой пользы от которых он, правда, не получил. Обучение шло по традиционной программе, в чьи рамки Александр – тяготевший к опыту старых традиций – «втиснуть» себя не смог.

     В ту пору Загуляев постигал секреты сфумато –  приёма, чьё название в переводе с итальянского означает: «исчезнувший как дым». Этот приём разработал Леонардо да Винчи, много размышлявший над тем, как смягчить очертания предметов с помощью живописной передачи свето-воздушной среды. Он добился очень лёгкого (похожего на дымку) перехода с освещённой стороны изображаемых объектов к затемнённой. Вот к такому эффекту стремился Александр треть века назад.  Стремится к нему и теперь.

     Но вернёмся к семинару в Старой Ладоге…

     Там – на академической даче – Загуляев приступил к работе над картиной «Материнство». Под таким названием известно несколько его творений. Но именно в этом – самом первом – Александр целиком и полностью показал себя «человеком эпохи Возрождения». И сюжет – мать и дитя, которых мы часто видим на полотнах великих итальянцев – и способ его подачи, и техника исполнения… всё в этой картине дышало эстетикой далёких веков. Но при этом (уж таков он – художник Загуляев!) воспринималось как что-то знакомое, современное.

     В один из дней в Старую Ладогу приехал живописец Тонклевский. Шёл ему 101-й год, и его называли ходячим памятником. К тому были все основания. Молодым Тонклевский  дружил с Врубелем, Репиным, Левитаном, общался с Васнецовым, Суриковым. Был вхож в театральную богему 1920-х годов (приятельствовал с основателями МХАТа Станиславским, Немировичем-Данченко). Так вот: взглянув на эскиз «Материнства» - Тонклевский прищёлкнул языком и сказал:

     - Кватроченто!

     Диковинное слово было, применимо к Александру, высшей похвалой. Ведь «кватроченто» - название одного из периодов эпохи итальянского Возрождения.



 ***

     В начале 1978-го картина «Материнство» была участницей Всесоюзной выставки, принимал которую Ленинград. Затем её включили в состав Всероссийской выставки самодеятельных художников, летом 1980-го работавшей в столице – для участников и гостей Московской Олимпиады. Потом её приобрёл один из столичных музеев, где она сейчас и хранится. Тогда же закончились перипетии в судьбе «Портрета шахтёра». Он вошёл в фонд Суздальского музея изобразительных искусств.

     Успехи Загуляева привлекли внимание электронных СМИ. 25-го января 1980-го Кемеровское телевидение сделало Александра героем передачи «Мой друг – искусство». Через год областное радио выпускает в эфир радиоочерк о творчестве Загуляева. Он становится знаменитым!.. Его признали «даже» киселёвские художники, обструкции которых он – «гладкий живописец» - подвергался неоднократно. В марте 1980-го ему – совсем ещё молодому человеку – предоставили право разрезать ленточку на открытии городской выставки, посвящённой 110-летию В.И.Ленина. По её итогам он, к месту будет сказано, занял 1-е место, поделив его с М.Г.Селищевым.

     К тому, что Александр успешен на выставках, в которых он участвует, начали привыкать. Поэт А.А.Алфёров, редактор многотиражки шахты имени В.Вахрушева, опубликовал в своей газете такой стишок:

     Загуляев не гордится,
     Но в свободные субботы
     Приглашает нас в столицу
     Посмотреть свои работы.

     В 1982-м Загуляев примерил вторую медаль лауреата. Он стал призёром Всероссийской выставки, на которой представлял «Портрет мальчика в красной куртке». На этой картине Александр изобразил своего двоюродного брата – Андрея. И таким теплом, такой детской свежестью веяло от неё, что именно рядом с ней зрители задерживались дольше всего. Поражали глаза ребёнка – чистые, безданные, доверчивые. Загуляев и сейчас говорит, что «Портрет мальчика в красном» - его лучшая работа.
 
     Отметили её и специалисты. Причём, все поминали кватроченто – период расцвета эпохи Возрождения. В девятом номере журнала «Художник» за тот год вышла статья К.Богемской, где, в частности, говорилось:

     «…в музее изобразительных искусств имени Пушкина… экспонировалась картина итальянского художника второй половины 15-го века Пинтуриккьо «Портрет мальчика». …И когда смотришь на «Портрет мальчика в красной куртке» Загуляева, то задумываешься:  знаком ли ему этот портрет? Может быть, автор вполне самостоятельно ставил и решал задачу, а, может, случайно увиденная репродукция, как моментальный снимок, закрепилась в глубинах памяти и подтолкнула художника на создание своего, лирического созерцательного образа»/

     К.Богемская как в воду смотрела. Загуляев знал – очень хорошо знал! – упомянутую картину Пинтуриккьо. И не просто знал, а детально её изучал. В итоге получилось нечто уникальное. Портрет, в плане техники и компоновки выполненный в традиции кватроченто, нёс в себе «русский дух». Мальчик с чисто славянскими чертами лица… На заднем плане – чисто русский пейзаж… В последние 15-20 лет подобный симбиоз практикуют многие художники, выдавая его чуть ли не за новаторство. Но одним из первых (если не первым) к нему обратился он – Загуляев.

     Темы, за которые брался Александр в те годы, были очень разными. Но в середине 1980-х он пишет несколько картин, достойных быть предметом отдельного разговора. Художник обратился к теме Великой Отечественной войны… Причём, героями его работ стали не абстрактные, а родные для него люди. В картине  «Танкист» он увековечил своего дядю – Тимофея Пушкарёва, чей танк подорвался на вражеской мине. Танкист погиб, но спустя сорок лет воскрес в прямоугольнике холста. Загуляев говорит, что изобразил его как бы за момент до смертельного взрыва – продлив этот «момент» на срок, отведённый для жизни картины.

     До сих пор потрясает всех, кто её видит, картина «Память». У неё простой сюжет, но глубокая суть. От неё веет болью, печалью, трагедией… Пожилая женщина в центре холста – бабушка Загуляева, Татьяна Ивановна Пушкарёва, мать четырнадцати детей. Слева от неё, на столе, чётко видны письма-похоронки, а на стене, прямо над головой бабушки – фотопортреты её сыновей, погибших на войне. Один из них – Тимофей Пушкарёв, о котором мы только что говорили. Рядом с ним его младший брат Александр (в его честь получил своё имя художник). Глаза матери широко раскрыты, в них читается скорбь, неприятие утраты и - подобие надежды, заключённое в немом вопросе: «А может, ОНИ ещё вернутся?..»

     В 1985-м году «Память» была участницей Всероссийской выставки, посвящённой 40-летию Победы, и принесла Загуляеву очередное звание лауреата. Примечательный факт: лауреатом той выставки стал еще один киселёвский художник – И.А.Мотрич (за «Портрет матери»). А его сын – В.И.Мотрич – был отмечен дипломом Союза художников. Ни до, ни после той выставки подобного (коллективного) успеха живописцы из Киселёвска не имели.



 ***

     Во второй половине 1980-х Киселёвск обрёл изостудию. Руководить ею поручили  Загуляеву. И он – как никто другой понимая, насколько важен для самодеятельных мастеров факт взаимного общения – сделал попытку объединить их, привить им дух коллективизма. Тогда же Александр наладил контакт с художниками из соседнего Прокопьевска. Вершиной этого взаимодействия стали «выставки по обмену» - когда, в одно и то же время, в Прокопьевске можно было видеть работы киселевчан, а в Киселёвске – художников из Прокопьевска.
 
     В 1989-м Александр в последний – четвёртый - раз получил звание лауреата. Его «Автопортрет» вошёл в призёры очередной Всероссийской выставки. Нет сомнений, что Загуляев и дальше мог получать награды престижных вернисажей. Мог бы, не начни распадаться Советский Союз. Крушение державы свело до нуля многие связи «центра» с «провинцией», положило конец многим начинаниям. Применимо к самодеятельным художникам это означало одно:  в Москве про них забыли…

     По устоявшейся традиции советских лет, после каждой Всесоюзной и Всероссийской выставки лучшие картины объединяли в передвижную экспозицию. С ней они путешествовали не только по СССР, но и в зарубежье. Благодаря этому, о Загуляеве узнали в десятках стран (в их числе Куба, Мозамбик, Эфиопия). Но канул в небытиё Советский Союз… Сменилась общественная формация… И – под видом общероссийских выставок - стали проходить чисто-коммерческие мероприятия. Деньги, а не талант, управляли искусством в 90-е годы. Правило: «плати – и получишь!» - лишило художников-самородков московского, и – как следствие – международного зрителя.

     Александр, бывало, сожалел о той возможности, которую имел в конце 1980-х. Ему предлагали ни много, ни мало – переехать в Италию. Журналисты из этой страны, посетив Кузбасс в пору шахтёрских забастовок, гостили как-то у кемеровского художника А.С.Гордеева, которому Загуляев дарил свои картины. Итальянцы увидели их – и обомлели. В сибирской глубинке – и на тебе, кватроченто! Кто-то из них, памятуя о том, что градоначальник Рима большой поклонник искусства эпохи  Возрождения, оставил Гордееву его подробные координаты. А тот передал их Александру. Искушение жить и работать на родине Тициана и да Винчи было великим!.. Но у Загуляева болела мать, и он даже не вышел на связь со своим возможным покровителем.

     В 1992-м Александр на много лет расстался с полутысячею (!) своих работ. Дело в том, что у него стали вымогать картины. Криминальный элемент либо испытал внезапную тягу к прекрасному, либо вышел на «канал» сбыта произведений искусства. От художника требовали «отдать» часть картин, в противном случае грозили ему лишением всего их собрания. Дело принимало серьёзный оборот. И – дабы сохранить то, над чем он трудился полтора десятка лет - Загуляев отправил почти все работы, которыми тогда располагал, во Владивосток. Живущий там двоюродный брат Александра приехал за ними в Киселёвск на своей машине.

     Весной 1993-го Загуляев схоронил мать… Почти одновременно с этой утратой Александр лишился изостудии. Городская власть её закрыла, мотивируя тем, что самодеятельные художники в ней – редкие гости. Загуляев с таким мотивом был согласен: « - Да! Мало кому из художников по нраву было ездить в студию, расположенную у чёрта на куличках – на городской окраине, в районе кирзавода. К тому же вид из её окон был – куда живописней: на помойку! А рядом - котельная дымила. Сажа проникала сквозь каждую щель, покрывала холсты… Поэтому студию не закрывать, а переносить было нужно! В центр города, или в район-новостройку Красный Камень».

     В 1994-м Александр, прежде принципиально картины не продававший, этому принципу изменил. Безденежье… Оно достигло той степени, когда Загуляев не мог уже покупать краски, нормально питаться и выехать – даже не на столь отдалённый – пленер. Продажа картин (а цену он «не ломил»), давала возможность хоть как-то жить и творить. Тогда же Александр стал писать картины на заказ.



 ***

     Перестав участвовать в столичных выставках, Загуляев по-прежнему входил (и – входит) в когорту лучших самодеятельных художников Кузбасса. А среди киселевчан он достигал в прошлом десятилетии наивысших успехов. К примеру, в конце 1994-го солидная группа наших мастеров – братья В.Г. и М.Г.Селищевы, Роберт Шибанов, И.А.Мотрич и его сын Владимир – представляла Киселёвск на областной выставке. Занять высокое место мог, в принципе, любой из названных художников. Но жюри выделило среди них Загуляева. Ему присудили 2-ю премию.

     В середине 1990-х по России путешествовала «передвижка» из почти ста  загуляевских работ. Александру она доход не приносила, но он был доволен уже тем, что его картины востребованы ценителями искусства огромного региона – от Байкала до Урала. Что касается Киселёвска, то и здесь творчество Загуляева стало  достоянием тысяч людей. Персональные выставки Александра проводятся в краеведческом музее… в кинотеатрах… в библиотеках… Горожане, по сути, только в ту пору и смогли по достоинству оценить талант художника. Ведь первая «персоналка» Загуляева состоялась в Киселёвске лишь в 1992-м году, и потом – в течении двух лет – он подобные выставки не проводил.

     В 1997-м Загуляеву исполнилось 50. С этим юбилеем его поздравили не только друзья и коллеги по творческому цеху, но и немалое число «просто поклонников». Местная газета даже опубликовала стихотворение двух из них – Оксаны Медведевой и Марины Данилиной – посвящённое юбиляру. В нём были такие строки:

     Макнув в акварель три кисти,
     Он нежно портрет рисует,
     Рисует он жёлтые листья,
     Рисует, как ветер дует.

     Прохладу, сухую осень
     Вчера рисовал умело.
     Сегодня он осень бросил,
     С весной поздоровался смело.

     Не знаю, насколько хорошо авторы подкованы в вопросах понимания живописи, но они – вольно или невольно – передали в своём стихотворении часть творческого спектра Загуляева. Тут тебе и приём сфумато («…рисует, как ветер дует»), и взаимопроникновение разных жанров (портрет у Александра часто дополнен  пейзажем на заднем плане)...

     Он действительно многолик и по-хорошему жаден до всего, что можно привнести в  работу. Он, под стать мальчишке-ученику, может часами делать копию с потрясшего его рисунка. Он пробует себя в скульптуре. Он – много лет «одевающий»  барышень-моделей в наряды, с которыми знаком по репродукциям старинных картин - и сам начал придумывать эскизы  костюмов! Единственное, за что Александр Загуляев никогда возьмётся – это за отображение уродства, глумления  над святынями, человеком, природой… Он любит и почитает Красоту во всех её проявлениях. В его картинах живёт доброе начало.

     Более десяти лет с Загуляевым контактирует городское рериховское общество. Сначала его активисты помогали Александру в организации выставок, а с конца 90-х стали покупать его работы. Их в коллекции этой организации уже – полусотня. И почти все они могут – в той или иной степени – служить в качестве иллюстраций к «Живой этике» - учению, в первооснове которого лежат Красота и Добро.

     Осенью 2007-го Александр вернул из Владивостока свои картины. Долгий путь – нередко по бездорожью – «травмировал» многие из них. Но художник настроен оптимистично. Он планирует взяться за их реставрацию, чтобы не раз порадовать горожан своей очередной персональной выставкой. На них будут представлены работы, большая часть из которых киселёвскому зрителю незнакома.



 ***

     Александр Загуляев – счастливец!
 
     Если у него боль в душе и тяжесть на сердце – он не тянется к стакану с водкой, не наполняется злостью, и не срывает её на другом человеке. Он просто уходит в мир, созданный такими же идеалистами, как он сам. Он уходит в эпоху Возрождения. И возвращается к нам с новыми картинами – приобщая, тем самым, к Возрождению всех нас.

     Художнику исполнилось 62 года. Для творцов это – возраст расцвета сил и таланта. Уверен: лучшие свои картины Загуляев ещё не написал. Но обязательно напишет!


Сергей ГРУЩАНСКИЙ,
г. Киселёвск.