Чертовщина - 29

        ПИОНЕРСКАЯ  КОМНАТА.

  Перед самым отбоем Фа-Фа попросил у Анны  Сергеевны ключ от пионерской  комнаты, отнести стенгазету.
Юра прикрепил её  в пионерской у дверей.  Уходя, он открыл шпингалет у бокового окна. Ключ вернул Анне Сергеевне.   Фасолин помог вожатым провести отбой в своём отряде.   Дежурного погнал за ночным ведром, другому дал графин, и послал на кухню за кипячёной водой. Вожатым оставалось, следить за порядком около умывальников.    Мальчишки  умылись, сбегали куда надо, и  быстро угомонились в своих постелях.   
 
 У Столицына и Вихрова было свободное время.  Они просто так шатались по лагерю. Поиграли с Джимом, побегали вокруг затухающего костра.   Дядя Ваня ещё не пришёл. Он приходил к десяти вечера. Джим находился  в лагере круглосуточно.    
В одиннадцать  Столицын увидел у себя  в комнате на веранде свет. Сигнал Фа-Фа.   
- Вихрик, идём, нас Юлий зовёт.   
Фасолин сидел в темноте, ел пирожок, смотрел через занавеску, как его друзья, нехотя брели по его вызову.
 
- Юрка, марш в постель. Не фиг без нас в каморку заходить, ключи посеешь, -  сказал  Олег.   
- Я вас дожидаюсь, а вы  гуляете. Дайте  девочкам отдохнуть.          
– Я их и не трогал,  -  оправдывался  Вихров.   
– Я всё знаю, я всё вижу, как ты никого не трогаешь. Сейчас пять минут посидим, и пойдём на очень важное задание. Ты, Юрик, захвати графин с водой, пригодится, а Олег, банку у меня в тумбочке. За час управимся. В двенадцать  дядя Ваня обход делает.
    
– Банка зачем?   
- Пригодится.   
– Она не пустая, там клубника.    
– Знаю. Юр, у тебя пирожки ещё остались? Мои кончились. Может, ты все слопал? Обо мне не подумал?  Меняю клубнику на три пирожка.    
– Ты, свои все съел, целый пакет. У меня пирожков больше нет.   
– Не ври, я видел. Три оставалось.  Младших надо беречь, заботится, подкармливать.

– Нет у меня пирожков, я их съел.       
– Ну, и жмот. Олег, а у тебя есть пирожки? Только с повидлом.      
– Как тебе, не стыдно попрошайничать?   
- Я не за так, я за клубнику, товарообмен. А Вихров жмот, у него три пирожка осталось.

- Фа, ешь сам свою клубнику, там витаминов куча.    
– С клубники ноги не потащишь, в ней железа мало.      
– Тебе железо надо? В пирожках, что железо есть?  Есть, если они с гвоздями.      
– Сам гвозди ешь, а мне повидло для мозгов надо. Железо в яблоках. Олег, у тебя яблоко есть? Я тебе клубнику, ты мне яблоко, не будь жадиной, как Юрка.   
– Фа, тебя на железо потянуло? Потребность появилась?   
- Что, вы, в самом деле?  У тебя пирожки, у тебя яблоки, а я голодный.  Голова уже не работает. 
 
– Мозгов не хватает? Надо на ужин кашу есть.               
- Представь себе, я эту кашу вообще не ем. Подумаешь – сраный геркулес.   
– Юрка, у тебя литровая банка клубники, и ты, её не ешь?   
- Я для вас её берегу. На обмен.
   
– Вихрик, что будем делать? Помрёт же с голодухи, у нас на глазах.      
– Ладно, не помирай, и Вихров достал из тумбочки Олега свою сумку, протянул пакет с тремя пирожками.   
– Какой хороший вожатый, не жмот, как некоторые, - сказал Фасолин, и сразу откусил от одного пирожка половину.   
Олег достал свою сумку, порывшись в ней, достал яблоко. Протянул попрошайке.
 
– Три яблока! - еле ворочая языком, промямлил мальчишка – он мне три пирожка  дал, а ты, всего одно яблоко. Тебе не стыдно  перед  Юркой, Олег?    
- Давай банку.   
- Я ещё пирожки не съел и яблоко.  Ешьте, ешьте, вымогатели, только  и  знаете меня обижать.   
- На ночь есть вредно. 
 
– Так банка пустая нужна?  - спросил  Олег.      
- Соображаешь, вожатый, а у меня пульс 37,1 мне надо пирожок.      
– Фа, да сколько в тебя влезает?   - Я расту, мне яблоки есть надо.   
– Все растут, а на ночь пирожки, только ты лопаешь. Мишка, твой дружок, тоже растёт, а ест, как все на ужин геркулес. 
 
– Вот у него брызгалка и не растёт с геркулеса. Шутки в сторону, если там нет готового проявителя для бумаги, нужна банка для проявителя.  Для плёнки проявитель есть, я видел, и фиксаж есть.  Мужики, вам за час надо съесть всю клубнику, и освободить банку.   
- Мы её за пять минут съедим.

Мальчики вышли, и прячась в тени кустов, пошли к пионерской.    
– Стойте, только о жратве, и думаете. Кто графин несёт?   
- Сам чего забыл?    
- Я не забыл, я ваш шеф, я должен идти налегке. Я же вспомнил, про воду, а не вы.   
Столицын и Фасолин дождались, пока Вихров бегал за графином, дальше втроём продолжили путь к пионерской комнате. 
 
– Олег, так не честно, пока я бегал за водой, ты вон,  сколько клубники сожрал.   – Мне Фа-Фа  разрешил.      
– Он врёт, он втихаря ел, без моего разрешения, я видел.
– Юрка, ты сам иногда пирожки, втихаря  ешь.   
– Мне можно, там повидло.

Вихров первый поднялся на крыльцо.   
– Куда? В обход. Дверь закрыта. Окно второе справа с той стороны. Залезь, только тихо, нам дверь откроешь. Пошёл, Банку Олегу оставь.   
– Жди, разбежался, там и так мало осталось, я с банкой полезу.      
– Ну, детский сад. Ещё вожатые.  Жруны, жмоты, взяточники  на мою голову. 
– Олег, Фа-Фа прав, за одно яблоко столько клубники сожрать. Забыл, вчера  из сортира не вылезал?   
- Это, я с бананов. 
– Ах, уже с бананов? Совести у тебя нет. С бананов так по сортирам не бегают.
Вихров встал на завалинку, и с первой попытки открыл раму.

-  Банку подержите, мешается.   Олег на лету поймал, пустую банку.
-  Вот гад, за три шага уже всё съел.               
Фа-Фа и Олег вернулись к крыльцу. Вихров взобрался на подоконник, спрыгнул  внутрь пионерской. Он долго ковырялся с замком, пока не открыл дверь.
- Фа-Фа, ты один справишься, а мы тебя здесь подождём, покурим, заодно на атасе будем. 

– Во! Дают! Вы, что? Я за вас думай, я за вас работай. Думаете за три пирожка и яблоко меня купить можно?  Я вам килограмм клубники дал. С тебя, Олег, ещё два яблока. Сами давайте работайте. 
– Мы не знаем, где, что?   
- Я покажу.    
– Я не знаю, куда, что наливать? Что с чем смешивать?   
- Там всё готово, только плёнку в бочок вставить, остальное скажу.   Всё осталось с фото-кружка той смены.          

 Они зашли в «пионерскую».   
– Французов, и то знает, что куда наливать, – продолжал выговаривать Фа-Фа  вожатым.
– Слушай, так я за Мишкой сбегаю.   
– В своём уме? Забыл, что за плёнка?  Вдруг, та самая. А вы Мишку впутываете, я и то, не хочу с этим связываться, только ради пирожков, и ради вас, конечно.   
– А пирожков больше нет.   
– Значит, достанешь, где хочешь.
 
– Фафаня, кончай трепаться, мы, в самом деле, не ухом, ни  рылом в фото.   
-  Так  ёлы-палы,  учитесь. Это ваши улики, не мои.   
-  Давай  её, не проявляя, выбросим.    
-  Долго думал? А кто найдёт!? Вдруг, не та. Надо снова искать. Необходимо убедиться, что это именно та фотоплёнка.  Вам надо избавиться от компромата?    - Уговорил. 

– Кому это надо? Мне или вам?   
- Хорошо, нудила, Что делать?   
- Нужен  шкаф,  я залезу, заправлю в темноте бочок, а вы найдите бутылку с проявителем  для плёнок.  Все бутылки надписаны.         
Через несколько минут Фа-Фа  вылез из шкафа с фото бочком в руках.   Юрий нашёл нужную бутылку с проявителем, и под строгим контролем пионера, налил в бочок  раствор химиката. 
 
– Так, господа хорошие, ждём-с  двенадцать минут, - сказал Фа-Фа,  и сел.   
– Смотри, куда садишься, на пробку сел.  Шире моргалы открой.   
– Олег, отстань от человека, это его пробка.  Она вывалилась у него оттуда, из штанов...    
   Фасолин понял шутку, приложил пробку к себе, сзади.  – Ценю твой заднепроходной юмор, возьми, бочок, покручивай, осторожно. 

Они двенадцать минут перекидывались острыми и тупыми остротами. За остроумные  Фасолину всё чаще и чаще доставались щелбаны от вожатых, но он исправно следил за временем.   
– Всё, пора, сливай обратно в бутыль. Олег, где вода?  Воды мало,  На промывку много воды надо. Жаль, поливалки нету.   
- Сколько держать в закрепителе?   
- Чем больше, тем лучше.          
                ...

 Прошло полчаса.  Фа-Фа вынул плёнку. – Свет не надо, и так видно, от фонаря.  Три кадра пустые, а так всё получилось.   
 Дай глянуть, что там получилось?   
- Не лапай, надо сушить, и смотреть на свету. 
– Долго сохнуть?    
- Чтобы хорошо просохла – всю ночь, а посмотреть час, два.   
– До двух сидеть?  Спать охота.
   
- Ради бога, я тоже спать пойду.      
– Нет, пожалуйста, доделай всё до конца.  Мы без тебя никак.  Мы в долгу не останемся, - сказал Столицын.   
– Идите к дяде Вани, так, мол, и так, вам надо печатать  фотки с концерта, и сидите сколько угодно, всю ночь. Потом, скажете, что передумали.

Фасолин остался один, а друзья пошли к синему домику, к Ивану Дмитриевичу.
Они втроём курили, и рассказывали друг дружке всякие истории. Через час ребята вернулись в пионерскую комнату.  Фасолин спал в кресле, накрывшись дружинным лагерным знаменем. Под головой тюк с мягкими игрушками.  Вожатые не стали зажигать свет. Юрка проснулся сам. Поставил древко в угол, а знамя повесил на кресло.   
 
– Сколько? Фа-Фа посмотрел на Николаевские часы, – подъём скоро?   
- Тебе, горн принести?      
- Полпервого, - тихо сказал Олег.   
- Включайте настольную лампу, достаточно.
            
Плёнка сохла полтора часа, и высохла. Фасолин стал рассматривать плёнку.  По бокам стояли вожатые.   
– Ни черта не понятно, одни негры, - сказал Вихров.   
– Это негатив, - пояснил младший, - Олег, достань, в шкафу коробку, там  фотоувеличитель.   
– Нет, никакой коробки здесь.   
– На том шкафу, со стула не гробанись.   

 Вожатые вдвоём сняли со шкафа большой фотоувеличитель «Ленинград». 
Юрка вставил в него плёнку. На рамку положил белую картонку.    
– Парни! – обомлев, сказал Фасолин, – это уникальная плёнка. Только, всё равно ничего не понятно, что на ней. Если, это вы, то вам «хана» сто процентов.   Порнуха первый класс, в чистом виде.   

– Это что? 
- Не видишь? - всматривался Фасолин в картонку.   
– А это что?   
Старшие отстранили пионера от увеличителя. Вихров стал смотреть другие кадры.  Фа-Фа отошёл к шкафу, пересмотрел все бутылки на всех полках. – Юра, вода ещё есть?   - Мало.   

– Надо ещё. Я бумагу нашёл   
- Зачем, мы плёнку сейчас уничтожим?   
- Надо, обязательно удостоверится, что это вы на плёнке.

 Два Юрия разложили на столе всё необходимое, чтобы печатать фотокарточки. Бумаги было много и разной. Олег сбегал к умывальнику за водой.  За фотоувеличителем сидел Фа-Фа, и руководил. Погасили настольную лампу, зажгли красный фонарь.  Опустили в ванночку первый лист.  Фонарь был очень тусклым. 

 Мальчики привыкли к рабочей остановке.  Вихров сразу узнал себя. На карточке он был с Вероникой. Он был в джинсах, без рубахи. Второй кадр был не резкий, но его решили тоже напечатать. Снова был Вихров, но уже, как Адам, с фужером в руке, и пил.  Чуть, дальше в плавках стоял Олег, сбоку чья-то голова.

– Давайте напечатаем все подряд фотокарточки. Юрка считай. Много одинаковых.               
  В кадре Вихров – Аполлон, стыдно смотреть. Рядом какая-то девица. 
– Кто, такая?  Почему не знаю? Вслух спросил Олег у друга.  Вихров пожал плечами.  - Первый раз вижу. Ты, знаешь? 
- Я, тебя спросил.   
Фасолин  продвигал плёнку. – Ну, тёзка, не ожидал. Ну, и видок! 
 Стали проявлять следующую  карточку. 

– Вихрик, что это такое? 
– Это не интересно, двигай дальше. Стоп!       
Долго рассматривали. Ничего не поняли.   
- Фа-Фа, давай эту напечатай. Так не разобрать.   
   
Проявили, всё равно ничего не понятно. Кто-то лежал, во все стороны торчат ноги, ни одной головы. Сосчитали – шесть ног. Олег узнал себя, пояснил, что рядом должна быть Иля, а почему шесть ног - не понял сам.   
На следующем снимке, снова Олег, остальные всё не знакомые.  Фасолин продвинул кадр. Пришлось разбираться, – кто есть кто?   Одни девицы в неглиже.
       
– Юрка, это ты?  Подловили тебя.   
– Это не то, что ты Фа-фаня, думаешь.    
– Олег, скажи, что я не дурак. Это...   
- Вихрик, он правильно думает.   
– Да, тёзка! Это вещественное доказательство, не одной колонией пахнет...

Всего получилось тридцать пять карточек. В основном на них был Вихров с разными подружками.   Фа-Фа порылся  в ванночке, и достал одну карточку.   
– Юр, это кто такое! Китайка? Монголка? Вихров уставился на фотку.      
– Не помню. Я откуда знаю. Что я их должен всех знать? Да, это вообще не я.   
– Морда твоя, а это, что не твоё?  - заключил Фа-Фа.    
– Не может быть, хоть убей, не помню.    

 Много фоток было с Олегом. 
- Да, ребятки, эта плёнка, тысячи две стоит, а то и больше. Это Юрочка, вещдок. Думайте, хлопцы.
– Не смейся, Вихрик, вспоминай.  Олег толкнул друга в бок.
– Как будешь на суде оправдываться? – шутил Олег.   
– Сам не хрена не помнишь. Этот кобель, точно не я. У меня под мышками ничего нет похожего. 
   
 Вихров задрал рукав рубашки.   
– Ты помнишь, кто там был волосатый? 
- Я ни кого не помню. Я помню: тебя, её вот эту, и эта старуха бегала взад-вперёд  с  подносом.   
– Эту помнишь?   
- Нет.    
– А  эту?   
- Под тобой ничего не видно. О! Мой  «Беломор».
 
 Вихров залез в ванночку руками. – Неужели это  Я? Первый раз себя вижу со стороны.  А это кто?      
- Конь в пальто. Глаза разуй.    
– Я???!!! Ну, и рожа. Олег, это же не я. Это что такое? У меня не такое.   - Тёзка, хочешь, я увеличу? Еще больше будет. Какой захочешь, такой и сделаю.  «Супер – пупер»  получится. 
      
Фа-Фа поднял увеличитель на всю высоту. Навел резкость. Все засмеялись.    
– Правда, как конь и без пальто.      
Юрка вернулся к кадру, где был Олег. - Слушай, Вихрик, если это, только фото, представляю, что за кино.  И это видел Василий Аркадьевич? Ты, почти, на каждой фотке. Какой, кошмар! 
    
- Раз папка сказал, что уничтожил, значит уничтожил.   
- Фа, назад крутани. Дай девчонку разглядеть.    
– Ради бога, могу на память сделать фотку.   
- Сделай общую, это же не я. 
- Юрка, офонарел? Это же я, - сказал Олег.
   
- Ну, и что? Деваха, смотрите, парни, какая классная. 
- Тогда, меня без головы.    
– Так, один заказ готов, Вихрик, тебе, какую? Что тут дальше? Пацан, какой-то, опять он.   Дальше не интересно. – Стоп! Назад. Фа, сделай увеличение.      
– Рёба, это же Денис,  его Танька сфотикала.
   
– Ой, умираю, это Малафеев позирует. Сразу видно, мужик. Ну, Лёха! Где, это она их?  Волосков в лесу.  Лёха в кустах.    
– Так, здесь озеро. Олег, опять, ты в своих прозрачных  плавках. А это Костик.  Девчонок мало. 
    
– Опять  в кустах кто-то. Сдай назад.  Инвалид какой-то, на одной ноге, и   горбатый.    
– Сейчас, минуточку. – Юрка опустил карточку в проявитель, Вихров тыкал её пинцетом. – Фа, взгляни, не узнаёшь?

- Кто это?      
- Это ты, собственной персоной, на одной ноге прыгаешь.      
– Это не я, я дальше. Лицо не резко. Это Мишка.      
– Фа, это ты.  Трусы твои.   
– А почему  у меня это, совсем не то?    
- Глупый, это ты, не отпирайся. 
               
– Тогда, вот здесь не я. Это Мишка. Лица  то не разобрать. 
– А причёска? 
- Он, тоже может сделать такую причёску. Вчера видели.   

– Здесь не концерт.      
– А, да, припоминаю, было, дело. Я в кустах отжимался. Откуда она, сволочь снимала? И так чётко, кроме головы.   
- Крути дальше. Опять Лёха.      
– Смотрите, - засмеялся Фасолин, – Димка, Серёга.  Олег, я себе  сделаю, где ты, одну. 
 
- Зачем? Меня шантажировать на две тысячи? Идиот!      
- Тебе жалко?  Жмот. Я тебе свою напечатаю. 
– Там не ты. – Да я, это. Я пошутил.       
Фасолин сделал тот кадр, где он был в кустах на одной ноге, но без головы.      – Могу автограф  оставить,  здесь ручка валялась где-то.   
– На кой мне Французов  без бабы?
 
- Да я это, без балды.  Фасолин взял газету, на которой лежали мокрые карточки, отодвинул её на край стола. 
- Ты, чего отделился?   
- У вас больше половины, потом поменяемся.
– Ты, ещё маленький, такие фотки, 
разглядывать 
 
– Я познаю мир. Мне интересно. Сами смотрите, и мне не мешайте.   
– Фа, никому не говори   
- Что, я дурак?  Сами никому.      
– Плёнку отдать?   
- Она ваша, сами уничтожайте. Я её завтра верну. Я себе, только две копии сделаю. У меня любой за червонец купит.  А если, напечатать, то и поштучно.    
                ...
Фа-Фа ещё что-то говорил. Вожатые, разложив, на своём краю стола,  другую газету с мокрыми карточками, изучали свою часть компромата, и не слушали трёп пионера.