21. Седой. Сорок пять

  - На то, чтобы разработать эскизы у вас всего два дня. Хоть залейтесь кофе, закуритесь до дыма из ушей, но представьте по три – четыре варианта каждый. Если заказчик одобрит – оставляет вам деньги, ключи от квартиры и, за работу.
  Автомобиль петлял улицами старого города. Седой слушал Мишку и чувствовал, как ладони начинают вибрировать в предвкушении интересного дела. Шутка ли? Им  доверяют за полтора месяца переделать комнату городской квартиры. Сделать нужно как можно более необычно – максимально отойдя от стандартов.
- Представь, - Мишка затормозил на светофоре и закурил, - Полет фантазии неограничен. Заказчик с радостью примет самые смелые идеи. Главное – необычный подход, должна быть изюминка. А лучше, если не одна – не бывает булочки с одной изюминкой, но и количество изюма не должно превышать количество теста.
- Кто хозяин?  -  Седой от волнения курил сигарету за сигаретой.
- Ты его увидишь в течение этих двух дней, а если повезет, то может и сегодня. Я думаю, что он сам расскажет – кто он. Знаю одно – за ним никакого криминала, - Мишка резво рванул с места за доли секунды до того, как загорелся зеленый.
- Деньги то у него водятся?
- С этим проблем не будет. Владелец квартиры не вылезает из заграничных командировок.
- Тогда понятно, по какой причине ты что-то не договариваешь.
- Да нет. Не то, что ты подумал – он не военный. Думаю – он журналист, хотя может и дипломат. Не знаю. Для нас это вопрос, стоящий на последнем месте. Его жена сейчас в Африке – вот она точно журналист. Я видел кучу фотографий из таких мест, которые в «Клубе путешественников» не показывают, - с этими словами приятель подмигнул, - Там столько всего интересного.
  Въехали во двор-колодец. Почти полночь, все окна темные, только два окна на четвертом этаже бросают светящиеся прямоугольники на стену дома напротив.
- Нам туда, - тихо сказал Мишка, будто его голос мог кого-то потревожить после рокота его старого дырявого глушителя.
  Старая скрипучая потрескавшаяся лестница могла бы служить декорацией в приключенческом фильме. Не меньшей харизмой веяло и от древней,  двустворчатой двери со старинным механическим  звонком–крутилкой. Но за ней романтический дух авантюризма заканчивался. Вторая дверь – новая, металлическая, с двумя замками, изготовленными на заказ. Дверь с негромким лязгом отворилась. На пороге стоял Сашка, в неизменной тельняшке и серых парусиновых брюках.
- Ну вот, почти вся шайка в сборе, - приветствуя приятелей дружескими хлопками, он провел Седого и Мишку по длинному коридору.
  Увидев комнату, Седой от отчаяния уже хотел было сразу отказаться от предложения. Комната, большая, почти зал, не только была абсолютно пуста, но и не имела потолка. Высоко над головой при слабом освещении были видны балки перекрытия, а выше виднелись стропила. С правой стороны, ближе к коньку возвышалась уходящая в крышу широкая печная труба. Слева над наружной стеной виднелись два мансардных окна, закрытых вентиляционными решетками. Почти все пространство, в котором предстояло работать, было обильно покрыто пылью и клочьями старой паутины. 
- Ну, как тебе? – Сашка щелчком выбил сигарету из пачки.
- Я не уверен, что уложимся в полтора месяца, - Седой тоже закурил и прикинул – куда бы присесть, но единственным возвышением на ободранном полу была огромная куча мусора, - На одно только восстановление потолка потратим уйму времени.
- Не торопись с выводами, - Сашка сделал Мишке знак рукой, тот в свою очередь развернул два куска фанеры, стоящие у стены, - Одно из условий – мы не делаем потолок.
- Как? – Седой только успел воскликнуть, как приступ удивления захлестнула волна разыгравшегося воображения, - Стоп. Я понял. Подождите. Дайте подумать.
  Приятели смеясь, наблюдали, как парень впился глазами в эскизы. Два листа ватмана, закрепленные на листах фанеры, отличались один от другого незначительными деталями, и  изображением камина, как раз под трубой.
- А чердачные фонари мы что, никак не обыгрываем?
- Вот и свежая струя, - Мишка, подмигнув Сашке, радовался, как ребенок и тоже присел над эскизами, - Вот для этого мы тебя и позвали. Думай и думай смело. Сейчас едем по домам. К утру хотя бы по эскизу нужно сделать. Завтра, независимо от того, приедет хозяин или нет снова собираемся здесь и рисуем. Из обилия идей что-то да выберем.
- Учитывая то, что заказчик будет в отъезде, придется максимально придерживаться первоначального эскиза, - Сашка принялся строгать карандаш самодельным ножом, - В каких-то деталях будут изменения. Не без этого. Пока Миха за тобой ездил, я уже придумал светильники. Смотрите.
  Приятель заложил за ухо карандаш и поднял мешковину накрывавшую часть мусорной кучи. От увиденного у друзей вырвались только возгласы восхищения. В ряд лежали четыре старых уличных фонаря. Не такой уж раритет – скорее кустарная работа. Внутри четырехгранных корпусов были приклепаны какие-то кронштейны – скорее всего для крепления керосиновых горелок.
- У меня один вопрос. Хоть приблизительно, сколько нам дают на это денег?
Сашка, молча, закусив сигарету в углу рта, выводит карандашом четырехзначную цифру в углу листа с эскизом.
- Это предварительная сумма, - Мишка слегка покачивается на досках пола,  пытаясь определить прочность настила, - Делайте эскизы, а сумму в два дня уточним. Расклад примерно такой – треть суммы на материалы и наемных рабочих.  Две трети – гонорар за выполнение работы.

  Уснуть Седой смог лишь к утру. Он сделал два эскиза и с десяток отдельных набросков, но предстоящая работа настолько его захватила, что до четырех утра он еще несколько раз подрывался с постели, уходил на кухню и, склонившись над рисунками, наскоро делал новые зарисовки.
  Утром, едва проснувшись, услышал трель телефонного звонка. Мишка давал пятнадцать минут на сборы.
   Когда  Сашка открыл дверь своим ключом, они почувствовали дразнящий запах натурального кофе.  Из кухни выглянул хозяин квартиры. Это был высокий, почти два метра ростом, широкоплечий мужчина. Русые волосы были обильно сдобрены проседью.  «Довольно сухощав, для такого роста. Наверное, спортсмен. Скорее всего, в прошлом баскетболист» - решил Седой.
  Они прошли на кухню. Чувствовалось, что все в квартире подогнано под рост хозяина. Стулья и стол, сделаны на заказ,  сидеть Седому неудобно – пятки оторваны от пола и столешница высоковата. Кухонные шкафы-тумбы подняты на завышенном цоколе. Над мойкой вместо навесных шкафчиков закреплены узкие открытые полки, высоко над головой козырек с подсветкой, а вытяжка над плитой на двухметровой высоте.
  Валентин, так звали их работодателя, вкратце обрисовал задачу и причины спешки. К первым числам сентября из длительной загранкомандировки, возвращается его супруга. Задуманная реконструкция должна стать для нее сюрпризом и подарком ко дню рождения. Валентин улетал в Анголу, оставляя друзьям квартиру, деньги и полную свободу творчества. О таком можно было только мечтать.
  Седой обжигал губы горячим кофе и внимательно смотрел на заказчика, увлеченного изучением эскизов. Ни одного возражения они не услышали. Устраивало все – и камин, и набранные подобно палубе корабля полы, и паруса с бочками. Особенно понравилась Валентину морская атрибутика – веревочные трапы, рында и штурвал с точеными спицами. Седой достал свои ночные эскизы. Два вопроса, несколько уточнений – хозяину все понравилось, и все было одобрено. Хотя балкончик с библиотекой и деревянным трапом значительно усложняли работу. Все было принято без возражений.
  - Уезжаю уже завтра.  Если возникнут трудности – ну, там денег не хватит или еще что, обращайтесь к сестре. Она будет наведываться к вам время от времени – обещала раз в неделю устраивать капитальную уборку. Что еще? – Валентин поднялся и открыл холодильник, - к моему приезду изведите запас продуктов, а то испортятся. Бар с выпивкой тоже в вашем распоряжении. По работе у меня к вам просьба – учитывайте мой рост. Лестница, все нависающие детали – чтобы головой не задевать.
 - Вот я про рост и хотел спросить, - Седой нетерпеливо теребил в пальцах сигарету, - У вашей жены рост какой?
 - Существенное уточнение, - Валентин улыбнулся, - Она чуть ниже меня. Надеюсь, что и ребенок будет не маленький – она в положении. Кстати, можете курить на кухне, я трубками балуюсь.
  Седой одобрительно кивнул, спрятал сигарету и достал свою самодельную трубку. Кухню сотряс смех, когда свои трубки достали Мишка и Сашка.

  Они оккупировали комнату, и рисовали до вечера.  Из кипы эскизов три листа можно было назвать чистовиками. Затем вооружившись двумя рулетками и складным метром, взялись за расчеты. Валентина долго не было. Уже из предварительных подсчетов было понятно, что в первоначальную сумму не укладывались. Получалось, что две трети поглощали материалы и наем помощников. Было над чем задуматься. Учли и то, что на некоторых материалах удастся сэкономить, и то, что для некоторых работ придется пригласить специалистов и подсобных рабочих. Предстояло еще побегать и уточнить цены на древесину, лакокрасочные материалы и кованые детали. Почти все столярные изделия предстояло заказывать – им попросту не хватит времени делать все самим.
  Валентин пришел поздно вечером и не один. Вероника - миловидная брюнетка впечатляла не только красотой, но и своим ростом – даже в кроссовках она была чуть выше Седого. Он  всматривался в лицо сестры Валентина и мучительно напрягал мозг, стараясь вспомнить, где видел ее. А то,  что видел – знал точно. В короткой перестрелке глазами он уловил, что и она его узнала, но вспоминать было некогда. Совет собрали на кухне – здесь можно было курить, и было на чем сидеть. Вытяжка над плитой и мощный оконный вентилятор обеспечивали отток тяжелого дыма из четырех курительных трубок.
   Сашка зачитывал списки и приблизительную смету в то время, как Валентин набивал свою трубку табаком из большого глиняного сосуда, стоящего на широком подоконнике. Он не заглядывал в разложенные на столе тетрадные листы, но слушал внимательно. Когда Сашка прервался, что бы вписать несколько малозначительных пунктов, Валентин жестом подозвал Седого к окну:
  - Пробуй. Здесь смесь из нескольких сортов табака. Если понравится, набивай трубку отсюда. Хоть сосуд и плотно закрывается, к моему приезду аромат будет уже не тот, так что табака вам хватит надолго.
- Интересный сосуд. Для чего он? Неужели для табака?
- Это пифос – керамический сосуд для вина.
- Древний?
- Нет, - усмехнулся Валентин, - Это копия. Можно даже сказать подделка.
Он закурил и продолжил уже для всех:
- Я заплатил за этот сосуд немало, но ничуть не жалею. Взгляните - вот стоит эта посудина на нашей кухне уже лет десять. Она органично вписалась в интерьер. Каждый раз, входя сюда, я вначале бросаю взгляд на исцарапанные глиняные бока его, и знаете …  он поднимает мне настроение. Он создает неповторимую атмосферу. Моя супруга, ожидая пока готовится пища на плите, часто стоит и задумчиво смотрит в окно. При этом, всякий раз, она поглаживает руками обожженную глину этого пифоса. К чему я это рассказываю? Не важно, сколько я заплатил за него. Сколько бы мне сейчас за него не предложили – я не соглашусь с ним расстаться. И только потому, что этот предмет несет в себе какое-то тепло семейного очага, он объединяет нас. И здесь таких предметов много, хотя взглядом обывателя, это всего лишь предмет.
  Валентин замолчал, раскуривая погасшую трубку, все сидели в повисшей тишине, и только мягкое тиканье маленького будильника напоминало о течении времени. Из всех присутствующих на кухне до этого момента ни слова не произнесла лишь сестра хозяина квартиры. Она бесшумно приблизилась к окну, положила ладони на пифос, который вдруг стал центром внимания для всей компании.
  - Ребята, - Валентин глубоко затянулся, тонкой струйкой выпустил дым под потолок, - Я хочу, что бы вы меня поняли. Для меня, конечно же, очень важно то, в какую сумму выльется моя затея, но это вторичное.  Я хочу, чтобы комната получилась хранилищем домашнего очага. Это просто замечательно, что вы сразу же предложили построить в ней камин. А интерьер в целом меня даже несколько растрогал. Я будто оказался на страницах романа Стивенсона. Я уже представил, как восхищенно зажгутся глаза жены. А еще я вспомнил себя в глубоком детстве. Что видит ребенок, который начинает свою жизнь, лежа на спине в детской кроватке? Правильно – потолок. А на чем сосредотачивает внимание? На изъянах – трещинах, неровностях, ну и еще на люстре. И здесь мой ребенок увидит не стандартную, гладко выбеленную штукатурку, а массу замысловато расположенных предметов – балкончик, мансардные окна, изящные переплеты книг, паруса, веревочные лестницы.
  Валентин вновь замолчал. Его сестра повернулась к столу, изящно сложив руки на груди. Она в который раз пристально смотрела на Седого, и от этого ему было не по себе.
- Вы представляете, как будет разыгрываться воображение малыша? – заказчик занял место за столом, - Вот вспомните, у каждого из нас были свои детские игрушки, но нас всегда тянуло к чему-то такому, что у нас отбирали и говорили: «Нельзя!»
- Ну, да. А хотелось услышать: «Льзя!» - Сашка от души рассмеялся, - У меня ни одна игрушка не оставалась не разобранной больше двух дней.
- Моей любимой игрушкой было рулевое колесо от старой «Волги», - Мишка встал из-за стола, что бы размять ноги.
- А мне всегда попадало за то, что таскал отцовские инструменты, - Седой покусывал мундштук погасшей трубки.
- Все верно, - Валентин кивнул сестре на остывший чайник,  - Я по первым вашим эскизам понял, что вы те, кто мне нужен. Поэтому давайте остановимся вот на чем. Ключи у вас есть. Денег я оставляю Веронике в три раза больше той суммы, которую вы наметили прежде. Откладывайте все свои дела и за работу. И очень вас прошу – уложитесь в срок.
  «Вероника, - Седой костяшками пальцев массировал лоб.  Имя ему было знакомо, но все же, он не мог вспомнить – где же раньше встречал девушку».
  Они чаевничали еще долго. Уточняли детали, обсуждали нюансы. Седой время от времени уходил в каминный зал, беря с собой рулетку.  Разошлись глубоко за полночь. По пути отвезли сестру хозяина, она жила у родителей в получасе ходьбы от квартиры брата.

  С того дня все в жизни троих приятелей понеслось кувырком. Седому пришлось забыть о своих амурных похождениях и утренних пробежках. Мишка быстро договорился и оформил отпуск на работе, к концу августа ему придется брать неоплачиваемый отпуск или «сидеть на липовых» больничных. Свободнее всех оказался Сашка – работу по срокам приходилось подгонять к началу занятиям в институте.  Он даже упаковал рюкзак личными вещами и готов был переехать в реконструируемую квартиру.
  В первый же день Мишка привез печника, согласившегося возводить камин. Седой и Сашка потратили два дня на поиски основных материалов. На третий день квартира наполнилась шумом, обычно сопровождавшим ремонтные работы. Это сразу привлекло внимание соседей, которых пришлось успокоить – друзья обещали не шуметь в вечернее время. На вечер и ночь оставляли бесшумные работы – шпатлевку, роспись и окраску стен, пропитку деревянных деталей морилкой, лаком и озокеритом.
   С первых дней Сашка установил жесткий распорядок. Спать буквально падали в два часа ночи и вставали в шесть утра. Еще час отдыха после полудня, сразу после обеда. Лишь воскресенье оставалось единственным полноценным днем для своеобразного отдыха – в этот день только шуршание кистей дополняло звуки мелодий из магнитофона.
  Три дня Седой провисел на растяжках, опираясь на самодельную стремянку, под наклонным потолком. Работа продвигалась быстро, и это благодаря щепетильной планировке и продуманности в деталях. Четыре слоя минеральной ваты, с прослойкой фольги зашивались в пропитанную каким-то консервирующим составом рогожу. Эти маты Седой крепил между стропил, сразу пряча их за листами фанеры.
   Не обычным способом отделывал стены Сашка. На тонкий слой шпатлевки, замешанной на клею, он прикладывал куски пропитанной воском рогожи, слегка вдавливал ее, быстро просушивал феном. Затем резко, как бинт с раны, срывал ее. Поверхность получалась тисненой и, благодаря рельефу, скрывала все неровности стен. На те места, где слой шпатлевки отрывался вместе с рогожей, он наклеивал куски дерюги и мешковины, формируя частые складки. Вся поверхность покрывалась жидкой шпатлевкой, замешанной уже на водоэмульсионной краске.
  Тем временем, Мишка носился по городу -  делал закупки материала, договаривался в столярных мастерских, делал заказы литейщикам и кузнецу. Его всюду знали, если где-то не оказывалось его знакомых, он тут же находил их через знакомых своих знакомых. Седой удивлялся, как их приятель не путается в наслоении разнообразных связей. Весь необходимый инструмент он достал через немыслимые лабиринты знакомств. Ближе к вечеру он ставил свой «жигуленок» во дворе, плескался под душем, выпивал кофе и принимался за работу. Если не находилось какой-то операции, что бы занять его сильные, с детства привыкшие к тяжелому труду руки, он просто брался помогать, наводил порядок или делал примитивную уборку.

   Пришлось уговаривать печника изменить конструкцию камина. Из-за высоты помещения в холодное время года на прогрев уходило бы много времени и топлива. Эффективнее использовать камин должны были помочь специальные воздушные каналы, идущие снизу через тело камина и выложенные отдельно под самый верх зала. Но необычно предполагалось использовать эти каналы. Теплый воздух из-под потолка в них должен был прогоняться принудительно, маломощным вентилятором сверху вниз. Идея принадлежала Сашке и впоследствии оправдала себя.
  Пробную топку провели на двенадцатый день после начала работ. Под веселый треск дров Сашка отсчитал оговоренную сумму печнику и его помощнику. Решили обмыть.  И на это главный казначей так же не поскупился. Мишку на машине отправили в деревню – он знал, где можно купить барана по сходной цене. Седого откомандировали за спиртным и легкой закуской. В процессе беготни по магазинам Седой встретил Веронику. Корчить виноватую физиономию с двумя бутылками вина в руках было глупо.
- Сегодня жжем камин … Вот обмыть решили. Меня на вылазку за горючим отправили.
- А Валькин бар что, уже опустошили?
- Нет, Вероника, мы его и не трогали. Сухой закон до окончания работ. Это сегодня у нас исключение по поводу. Мишка поехал за бараниной. Может, присоединитесь?
- Что же, я с удовольствием. Работу хоть и не мне принимать, но признаться, до чертиков интересно.
- Так может, сразу и пойдем?
- Нет, я чуть позже подойду. Мне домой забежать нужно, видишь сумки полные.
- Так давайте я помогу, а потом сразу и выдвинемся на базу.
- Знакомый жаргон – выдвинемся, вылазка, база, горючее …
- Знакомо? – Седой пристроил свои бутылки в сумку женщины, - Давайте, давайте сумки. А откуда знакомо не помните?
- Я помню, а ты – я вижу, забыл? – она игриво хлопнула его по носу кошельком.
- Хоть убейте – не могу вспомнить. Как увидел вас в первый раз, так до сих пор инвентаризацию в мозгах провожу.
- Эх, ты, - она смеясь направилась к булочной, - Тогда ты меня на «вы» не называл…
- Все, теперь и спать не смогу, - Седой с двумя сумками выписывал виражи, уклоняясь от встречных прохожих, - Скажите же…
- Нет. Не сейчас, - хитро подмигнув, она встряхнула тяжелой копной волос, - Вот придем ко мне, я тебе сразу с вещдоками память восстановлю.
 Как-то мимо ушей пролетело слово "вешдоки".

  Старинный дом в тихом переулке, почти в самом центре города. Родная брусчатка, древняя дубовая дверь парадной, на которой потрескавшейся краски больше, чем самой древесины. Нет, в этом доме он точно не был. Ему незнакомы ни эти отслоившиеся кафельные плитки на полу, ни скрип толстых досок на ступенях, ни точеные балясины перил. Второй этаж, дверь с кодовым замком, высоченные потолки, огромные окна.
- Осматривайся пока. Кофе будешь?
- Вообще-то времени мало. Давайте я сварю, - Седой пристроил сумки возле кухонного стола.
- Вари на двоих. Турочки в духовке, родниковая вода в оплетенной бутыли, кофе в кофемолке.
   Металлический ящичек с песком стоял на плите. Седой быстро принялся колдовать над кофе, чувствуя на себе взгляд хозяйки.
- Курить то здесь можно? – ему нечем было себя занять, пока разогревался песок.
- Вытяжку включи. Сделаю для тебя исключение.
- И все-таки, Вероника, откуда? – он глубоко затянулся, наблюдая, как она раскладывает продукты в холодильнике, - Ведь встречались же …
- Погоди, вот разберусь, сядем в комнате и поговорим за кофейком. Вы, с бараниной, что делать собрались?
- Да все, что можно сделать на углях – шашлыки, отбивные.  Фольга есть, запечем с овощами.
- У Вальки шампуров точно нет.  Наши нержавеющие -  на даче, у родителей. Они там круглый год живут.
- Дача … Это хорошо, а рыбалка там есть?
- Нет. Там есть пчелы. Отец, как вышел на пенсию завел себе пасеку. Мама с ним вместе, она тоже врач. Пчелами лечит своих старых пациентов.
  Пена в турочках начала подниматься и Седой передвинул их к краям ящичка, бросил в каждую турочку по щипотке перца.
- Разливай по чашкам. Сахар, ложки – все на поднос. Из хлебницы кексы достань, и неси все в комнату, а я сейчас вернусь. К соседям нужно забежать.
   Седой расположил поднос на столе в большой комнате. Ожидая хозяйку, он осмотрелся. На книжных полках много медицинской литературы. На стенах две картины маслом и несколько детских акварелей. Во всей квартире старинная мебель ручной работы. В соседней комнате огромная двуспальная кровать, трюмо и два высоких старинных шкафа. Больше всего Седого заинтересовала люстра. Такого он еще не видел. В пастях пяти бронзовых змей застыли тюльпаны из молочно-матового стекла, в них лампы направленные в потолок. От литого бронзового стержня – основы светильника, тянулись пять ювелирно изготовленных паутин. Одна меньше другой, они были усыпаны искрящимися камнями – каждый в отдельной оправке. Он не удержался и щелкнул включателем. Это был шок – потолок залили цветные блики от самоцветов. Тусклые отблески очищенных от патины частей бронзы, притягивали взгляд. Седой так увлекся созерцанием антикварного чуда, что не заметил возвращения Вероники.
- Держи, - она протянула ему длинный сверток, - Это шампура. Взяла у соседей.
- Спасибо, Вероника! Кофе ждет.
  Они сидели напротив друг друга. Седой на старинном диване с книжной полкой во всю длину выше спинки. Вероника на современном, раскладном диване, покрытом пятнистым покрывалом. Женщина ему, конечно же, нравилась. Он пристально вглядывался в ее красивое лицо, но встретившись глазами, и  не выдержав взгляда, переключал внимание на окружающую обстановку. Он так и не смог вспомнить, где встречал ее.
  - Все мучишься вопросом? – она пристально смотрела на него из-под нависшей челки, - На, смотри.
  Вероника подала Седому через стол толстенный фотоальбом.

  С первой страницы Седой все вспомнил. Палатки, озеро, костер до утра. Она тогда была с мужем, напившимся «до чертиков». Его еле успокоили и уложили в палатку отдыхать.  Они сидели с ней до первых петухов, он подкидывал дрова в костер, и каждый раз в перерыве между глотками красного портвейна вспоминал очередной анекдот. Они о многом говорили. Ни слова о работе, ни слова о муже. Волна романтики захлестнула мозги обоим. Она мечтала о море, парусах и домике над обрывом – так, что бы были видны рассветы. Он вспоминал свои приключения, травил анекдоты, совершенно забыв о заброшенных рыболовных снастях.
   А потом, этот страстный, долгий поцелуй. Почти час, не отрываясь друг от друга. До потрескавшихся до крови губ и дикой дрожи во всем теле. Их тогда прервали. Ее благоверный выполз из палатки - его тошнило. А он, еще совсем молодой мальчишка, не решился утянуть ее в камыши – подальше от лагеря рыболовов. Позже, уже днем, она прятала распухшие губы в высокой горловине свитера. Седой тогда казнил себя за свою нерешительность. Весь тот памятный  день они старались не встречаться взглядами.

  - Твой кофе остыл, - Вероника откинулась на спинку дивана и самодовольно улыбалась, наслаждаясь удавшимся эффектом, - Нагреть?
  - Нет, спасибо. Я холодный, - уши Седого горели, дрожь в коленках, зародившаяся с минуту назад, передалась на позвоночник, и он ощущал, как предательски «поползли мурашки» по спине, - Ребята ждут. Нужно идти.

  Дверь открыл Мишка. Из ванной комнаты выглянул Сашка. Руки его были по локоть в крови.
- Тебя за смертью пошли – сто лет прожить можно, - он подтянул сползший рукав тельняшки зубами.
  В каминном зале во всю женскую фантазию хозяйничала Лариса -невеста Мишки, девчонка с пышными деревенскими формами и личиком ангела. На каминной доске в стеклянных банках, наполненных до половины песком, горели свечи. Стол, принесенный из кухни, был готов к сервировке. Кто-то уже настрогал деревянных шампуров. У камина, в расстегнутой рубашке сидел печник и шерудил кочергой в горящих дровах.
  - Седой, займись столом, пока мы барана разделываем, - Мишка локтем подтолкнул Седого в спину.
   Вероника принесла сыр из холодильника и достала из сумки зелень. Седой откупорил вино и нарезал хлеб. Едва успели пристроить первые шампура, как пришла Ксюха. Девчонка принесла несколько бутылок венгерского сухого вина и бутылку Токайского.
  - Токай мне? – Седой уже готов был расцеловать девчонку, но Ксюха ткнув бутылку вожделенного вина ему в грудь, молча кивнула в сторону стола.
  Вечер обещал быть нескучным.
  Засиделись до начала одиннадцатого. Седой почти не пил, лишь сделал пару глотков Токая. Когда провожали печника, Вероника настояла на доплате - за хорошо выполненную работу. Хитрец Мишка – уговорил мастера на возведение кирпичной стены, которая должна была отгородить часть чердака и стать продолжением стены комнаты.

   Седой провожал Веронику далеко за полночь. Они шли по пустынным ночным улицам. Верхние этажи и козырьки крыш смазал импрессионистскими мазками опускавшийся на город туман. С обеих сторон улицы в желтоватом свете уличных фонарей на них смотрели темные провалы спящих окон. Слегка притормозила проезжавшая мимо патрульная машина, из окон выглядывали улыбающиеся физиономии милиционеров.
«Был бы один – точно бы остановились и стали бы мозги лечить», - подумал Седой.
 - Ты тогда на рыбалке придумал оригинальный способ познакомиться, - Вероника кивком головы отбросила волосы на плечо.
- Я и не помню. Я что-то отчебучил?
- Эх, ты! Неужели забыл?
- Правда – не помню, - ему очень хотелось взять женщину за руку, но предательская робость тяжело сковывала порыв.
- Лодка …
- Ах, да … - Седой ткнул себе в лоб указательным пальцем, - Как я мог забыть. Я тогда и вправду,  просто хотел порисоваться.
- Все так же самокритичен, - она лукаво заглянула в его глаза.

  Тогда на водохранилище порывистый ветер отнес старенькую надувную лодку почти на средину водоема. На глаз до нее было около полукилометра. Хозяин лодки – изрядно подвыпивший рыболов, приятель мужа Вероники, не решился плыть на такое расстояние. Седой, рыбачивший рядом с приятелем, с интересом наблюдал за соседями.  Наличие нескольких особей противоположного пола располагало к позерству, и он, не обращая на возражения публики, лихо баттерфляем догреб до уплывавшей «Лисичанки». Знал, что обратно дойдет на веслах, потому и не экономил силы. Под восхищенные возгласы женщин вернул беглянку хозяину, но от предложенной выпивки в качестве благодарности отказался.

  Пришли к уже знакомому дому. От чая не отказался, а уже спустя полчаса лопнувшими губами они смешивали бурный коктейль с привкусом крови и Тамянки. Она как дикая кошка рвала его спину ногтями, покусывала язык, ее тяжелые черные волосы, падали на его лицо, сбивали дыхание.
  В половине шестого он, обернувшись в огромное махровое полотенце, в третий раз вышел из душа. Квартиру наполнял аромат кофе, она уже принесла в комнату поднос и расставляла чашки. Игнорируя бутербродный разносол, он обнял ее, повалил на диван. Губы скользнули по шее, шершавый язык забрался в разрез халата. Только сейчас, при утреннем свете из окна, Седой увидел  небольшой шрам – как раз посреди между двух, возбужденно вздымавшихся в ритм дыханию, белоснежных апельсинов с маленькими темными сосками.
  - Оставь, ненасытный. Мне еще на работу собираться, - шептала она, упираясь в его плечи.

  Уже, одевшись, он с нетерпением теребя в руке сигарету, вдруг спросил, стоя в темном коридоре:
 - Вера, прости, я спрошу? Муж…
Она мотнула головой и прервала его на полуслове:
- Уже в прошлом. Мы развелись почти полгода назад.
- Сегодня вечером…
- Нет. Не сегодня. Родители привезут сына днем и сами останутся здесь на ночь, - она чмокнула его в щеку, - Не сегодня. Я скажу когда.
  Он тихо выскользнул на лестницу и под аккомпанемент скрипучих ступенек спустился к тяжелой входной двери. Противно заскрежетали отслоившиеся кафельные плитки под кроссовками. В начале, была затяжка крепкого кубинского табака, а уже после первый вдох влажного туманного воздуха, еще не испорченного выхлопами спешащих поутру автомобилей.

- Явилась пропажа, - Ксюха отворив дверь, зажгла свет в коридоре, - У-у-у!!!!
- Что? – ответил Седой на пристальный взгляд подруги, пальцем ощупывавшей его распухшую губу.
- Не хилый макияж. Заживет не скоро. Соленого огурчика не хочешь? – она засмеялась и ехидно прищурилась.
  Кофе пили в каминном зале. Каждый глоток горячего напитка обжигал и без того болевшие губы. О посиделках прошедшей ночи напоминали лишь потухшие, оплывшие свечи в банках и шампура, выстроившиеся вдоль стенки камина.
- До окончания работ больше никаких расслаблений, - интонация Сашки была категоричной, он, по привычке оставив на один глоток кофе в чашке, закурил, - работы еще вагон с прицепом. В отрыв пустимся после сдачи объекта хозяину.
  Седой обвел взглядом, всех сидевших за столом. Мишка уплетал бутерброды, Лариса вминала очередную сигарету в стеклянную пепельницу. По какому-то напряжению в нависшей атмосфере, Седой понял, что назрела тема для разговора и ждали только его.
- Я что? Я не против. Виноват, исправлюсь.
Ксюха хихикнула, Мишка одобрительно кивнул головой и залпом допил кофе.
- Лечить тебя нужно, - вынес вердикт Сашка, пустив кольцо дыма в потолок.
- В смысле? – Седой по очереди глянул на каждого из друзей.
- Мы здесь все свои. Признайся, - в мимике Сашки просматривались игривые оттенки, - У тебя хоть одна подружка была младше тебя? Или хотя бы ровесница?
 Седой закатил глаза в потолок. С минуту в нависшей тишине было слышно лишь тиканье будильника на подоконнике.
- Подсчитывает, - после реплики Ларисы, взрыв хохота сотряс комнату. Сашка поперхнулся дымом и уже смеялся с мокрыми от слез глазами.

   На двадцать первый день Сашка поставил всех перед фактом – он запутался в расчетах. Нет, с размерами и закупкой материала было все нормально. Путаница выходила с бухгалтерским подсчетом. Прошла почти неделя, как в квартире стали появляться Ксюха с Ларисой. Подсчитывать гонорар и выдумывать расценки стало сложнее. До перепалок не доходило, но высказались по поводу все. Молчал только печник заканчивающий возведение стены. Иногда друзья его просто не замечали. Во время одного из перекуров, когда отвлекшийся от работы Степан потягивал крепчайший чай из железной кружки, тема оплаты за выполненную работу вновь возникла.
  - Если позволите, я скажу, - мужчина выбеленными глиной пальцами разминал сигарету без фильтра, - Вам действительно, так подсчитывать будет сложно. Тут или делить на пятерых, но девчата работают-то - не полный день. Либо выводить сумму, как подсобнику. Я своему плачу пятую часть от своей зарплаты. Разве не правильно?
   Согласились и больше к этому вопросу не возвращались. В тот день планы были нарушены. После обеда привезли заготовки столярных изделий и больше часа заняли разгрузка и переноска по узкой лестнице. Лишь к сумеркам все детали были промаркированы и разложены. От наличности, которая находилась в ведении Сашки почти ничего не осталось. На следующий день у Мишки намечались обширные расходы. Он уже договорился о покупке бочек, нужно было заплатить аванс за изготовление рынды. Предстояли еще кой какие закупки. Седой тщетно набирал номер Вероники – телефон упрямо отвечал короткими гудками.
  - Беги к ней, - Сашка, оттирая руки от шпатлевки, готовился перекурить, - Не знаю, с кем столько можно по телефону трепаться.
  Быстро переодевшись, Седой перепрыгивая через ступеньки, забыв об усталости, сбежал вниз. Еще в начале знакомой улицы высматривал окна на втором этаже. Но в квартире никого не было, он уже корил себя за то, что не записал номер ее рабочего телефона. Оставил записку старым испытанным способом – карандашом на стене возле кнопки дверного звонка. Возвращался не спеша и другой дорогой. Он надеялся увидеть Веронику возле ряда магазинов, но видать – не судьба. По дороге купил пару коробок зефира к чаю – любимого с детства лакомства. Уже подходя к дому, вновь позвонил с уличного телефона. И снова короткие гудки.
  Поднялся в квартиру. Сашка с Ксюхой на кухне пыхтят над списками и расчетами.
- Веронику не встретил по дороге? Только что ушла.
- Нет, я другой дорогой возвращался.
- Завтра утром зайдешь к ней, только в обморок не падай.
- С чего бы это?
- Она в форме приезжала, - Ксюху распирает от смеха, - Думали за тобой.
- Не понял – в смысле в форме?
- Она в милиции служит, – Сашка отложил бумаги и с ехидным взглядом рассматривал Седого, - Для нас это тоже был сюрприз.
   Он вспоминал обстановку в квартире, книги на полках. Нет, ничего не выдавало профессии женщины. Может, судебная медицина? Седой задумчиво пил налитый Ксюхой чай.
- Позвони ей и договорись о встрече на утро. Сходишь, возьмешь деньги.
   На этот раз два длинных гудка и полусонный голос:
- Алле…
 Трубка ее телефона была сдвинута с рычагов, что и было причиной коротких гудков до ее возвращения домой. Она назначила время – в семь утра.
 Работать в этот вечер почему-то не хотелось. Он с трудом себя заставил забраться на балки и разложить брусья – основу для навесного балкончика. Но позже втянулся в работу и поднял наверх весь набор будущей конструкции.
 
  - Тебя это шокировало? – Вероника разливала кофе по чашкам, в прихожей на плечиках висел лейтенантский китель, скорее всего извлеченный из шкафа.
- Нет, несколько неожиданно. А если не секрет, кем ты в милиции работаешь.
- Я эксперт - криминалист.
- Ух ты! Интересно, - Седой смущенно усмехнулся, в памяти возникли прежние не столь приятные встречи с милицией.
  Разговор не клеился. Вскоре она отсчитала деньги и проводила его до двери. Поцелуй в щеку не сблизил, а лишь увеличил невидимую дистанцию. Он шел по улице проснувшегося города и спрашивал себя: «А, что собственно, произошло? В милиции, что – не люди служат?» Но ответа так и не нашел, к тому же от мыслей отвлек голос Мишки:
- Садись, погнали. Поможешь мне, - крикнул он в распахнутую дверь "жигуленка".
- Привет! – Седой впрыгнул на заднее сиденье рядом с какой-то картонной коробкой, - Куда едем.
- Привет! – с переднего сиденья обернулась Лариса, - Сейчас прокатимся к моему отцу на объект. Они ремонтируют спортивный зал. Есть шанс «урвать» вам доски с настила, это гораздо лучше фанеры, хоть и дороже. По затратам времени тоже – срок оттягивается. Но проще с обработкой.
- Чем проще? – он открыл коробку.
Обложенная по бокам ветошью в ней лежала сверкающая рында. Собственно это была не рында. В литейной мастерской оставался от прежнего заказа маленький церковный колокол. Его удалось выкупить по цене металла из-за брака в литье.
- Доски пропитаны, поверхность годами отполирована, - Мишка лихо проскочил между двумя троллейбусами.
- Но состыковать их ровно не удастся. Если циклевать только… - Седой не раз видел, как тяжелой машиной прогоняли «под ноль» паркет.
- Посмотрим, - блеснули веселые глаза Мишки в зеркале заднего вида, - Сашка уже загорелся – полы другими не представляет себе.

  Седой и предположить не мог, что полы в спортзалах набираются из брусков, поставленных на ребро. Идеально обработанная поверхность, длительная просушка, специальная пропитка. О таком можно было только мечтать. Наскоро отобрав с запасом и сложив в штабель доски, Седой остался ждать грузовик, а заодно и выслушать инструкцию, по монтажу полов. Отец Ларисы рассказал все обстоятельно. Схему настила и некоторые нюансы Седой рисовал прямо на боковине отобранных брусков.

  Просыпаться после обеда было очень тяжело – казалось, что по нему проехался танк. Несколько заноз в ладонях неприятно напоминали о всей эпопее с погрузкой, разгрузкой и подъемом пиломатериалов. Ноющей болью отдавалось во всем теле каждое движение. После контрастного душа стало немного легче. До вечера предстояло еще навести порядок в загроможденной материалами комнате.

  Пол настелили за один день. Как ни старались, но идеально ровной поверхности не получилось. В ход пошли рубанки. К вечеру приехал Мишка. Он всюду успел, со всеми договорился, все купил. Но увидев как друзья ползают по полу, тут же умчался на своем «жигуленке» искать циклевочную машину. А спустя два часа, за вечерним чаем он поделился идеей, как облегчить вопрос финансирования текущих расходов. Это была авантюрная идея – взять оставшиеся деньги, занять у Вероники еще пару тысяч и съездить в Тольятти за запчастями. Сколько бы не вложить в это предприятие, после реализации предполагалось получить не меньше удвоенной суммы. Нужно было советоваться. Позвали Веронику и, оказалось что не зря. Ее сослуживец делал такие ходки, знал о всех нюансах. Предстояло поговорить еще и с ним.
  Как раз в этот вечер нужно было решить еще один вопрос. Просматривая фотографии в альбомах, Сашка натолкнулся на фотографию хозяйки квартиры. Со снимка сделанного фотографом салона смотрела поразительной красоты женщина. Сам снимок был сделан с завышенной контрастностью и смотрелся, как рекламный плакат. У Сашки родилась идея скопировать фотографию на стену, увеличив ее в восемь раз – расстояние от пола до балок перекрытия. Вероника дала согласие, взяв ответственность на себя.

  Пять дней пыхтел Седой с балкончиком. Получалось красиво, но медленно. Степан, к тому времени  закончив стену, в последний раз поинтересовавшись, не нужно ли штукатурить, предложил свои услуги в изготовлении лестницы. С этого дня и работа пошла быстрее и распорядок несколько изменился. Степан привык начинать работу с первыми лучами нового дня, но строить лестницу это не кирпич класть. Работа была довольно шумной. Теперь утренний кофе заваривал этот молчаливый мужчина.

  Мишка привез из Тольятти не только запчасти на продажу, но и массу впечатлений от поездки. Оказалось, что милиционер, составив компанию Мишке, не только избавил его от скучного одиночества, но и помог прорваться через многие препятствия. Оставшуюся после возмещения долгов сумму разделили на три части.  Расплатились со Степаном. Треть оставили для непредвиденных расходов, остальное отдали Мишке, возместив все транспортные расходы с лихвой.

  Именно Сашке принадлежала идея в нестандартном использовании клея ПВА, и примечательно, что задолго до начала работ в квартире журналиста. Что только не вытворял приятель с поливиниацетатным клеем. Рисуя, добавлял ПВА в акварель и гуашь. Грунтовал холсты, лепил статуэтки, смешивая клей с песком и гипсом. Выклеивал многократными слоями папье-маше на пластилиновую основу, в результате чего получал многоразовую форму для литья изделий из гипса. Позже, Седой часто вспоминал слова приятеля: «Я бы присудил Нобелевскую премию тому, кто изобрел ПВА». Основными достоинствами этого клея были его нерастворимость в воде после высыхания и то, что клей становился прозрачным. Именно эти свойства и были применены в обработке столярных изделий. После пропитки морилкой на древесину наносился слой ПВА. Он забивал поры древесины, чем уменьшал впитываемость при последующих нанесениях лака. Это существенно ускоряло работу и экономило лак.
  Именно когда начали работы с лакировкой древесины, Сашка внес коррективы в сроки сдачи объекта. Последний слой паркетного лака предстояло нанести двадцать седьмого августа, что бы дать лаку возможность высохнуть, а запаху выветриться. Напряженная работа по восемнадцать часов в сутки валила всех с ног, но это были мелочи по сравнению с психологической нагрузкой. Первой не выдержала Лариса, а после и Мишка, повздоривший с Седым из-за короткой перепалки с его невестой. Головы всем охладил Степан, сказав за вечерним чаем:
- Ребята, вы переработались. Вам срочно нужно отдохнуть.
- Да, поспать лишних два часа не помешает, - Сашка был спокоен, как всегда, но приглядевшись к нему, только друзья, знавшие его не первый год, могли заметить, что он едва сдерживает себя.
- Нет. Просто поспать – это не выход.
- Есть предложения? – Ксюха отложила в сторону прошивку парусины и взяла со стола остывший чай.
- Подгоняем все работы к субботе, затем все лакируем первым слоем, открываем настежь окна и едем ко мне в деревню. Банька, шашлык, парное молоко, ночь на сеновале. А утром искупаемся в источнике. Все воскресенье проведете на свежем воздухе. Утром в понедельник пешочком приходим сюда и работаем до упора. Как вам, распорядочек?
- Это неплохо, - Сашка подошел к пифосу и набил трубку, - Лаку действительно нужно высохнуть.
- А мы не стесним вас? – Лариса явно боролась со сном, дремая на Мишкином плече.
- Нет. Никаких неудобств. Да, и супруга будет рада – нечасто у нас бывают гости.
- Я только «за», - Мишка будто школьник поднял руку, - И не пешком, машина то есть.
- Машина, - Степан хмыкнул, - Я хотел всех своим вином угостить.
- А с собой можно? – уже засыпая пробормотала Лариса.

  Еще не закончены веревочные лестницы, не подвешены паруса. Бочки, служившие основой для самодельной мебели, выставлены в коридоре, а квартира наполнилась едким запахом ацетона.  Кистями работали все. К обеду, оттирая лак с рук, каждый по очереди заглядывал в комнату – оценивая работу. Наверное, Седой ждал этого дня больше других – накануне Вероника согласилась поехать с ними и, он с возбуждением прислушивался к малейшему шуму на лестнице. Они допивали кофе, когда звонок  заставил Седого метнуться к двери. Идя по темному коридору, он услышал в кухне шепот и смешки друзей. Вероника была не одна. Седой первый раз видел ее сына – шестилетнего белобрысого мальчишку с умным, наблюдательным взглядом.
- Привет!
- Здравствуй-те, - Седой еле сдерживался, желая обнять ее.
- Ну, что? Едем? Или будем чаи гонять? – Вероника окинула взглядом компанию на кухне.
- За две ходки ехать придется, - Мишка с готовность поднялся из-за стола.
- Зачем? Я взяла машину у родителей, - Вероника, улыбаясь, подняла руку с ключами на пальце.
 
   Распаренные после бани, они сидели под навесом, увитым диким виноградом, и потягивали квас в ожидании ужина. На кухне хлопотала хозяйка – супруга Степана. Про таких говорят: «Кровь с молоком». Плотная, краснощекая женщина, в руках которой все время что-то было – то ложка, то поварешка, то веник. Степан следил за мангалом, в то время, как вся компания истекала слюнями в предвкушении шашлыка. В сумерках, под стрекот цикад и сверчков подбили итоги. С работой уложились в срок. Сашка уже более щепетильно следил за подсчетами и несколько подкорректировал окончательную сумму. Веронике все нравилось, она была уверена, что брат останется доволен. Степану почти все выплатили, но с оставшейся суммой он согласен был подождать. Уже со среды он приступал к новой работе на новом объекте. Усталость, накопившаяся за месяц напряженной работы, и домашнее вино сказывались на друзьях.  Они начали разбредаться.  Мишка с Ларисой в дом, Сашка с Ксюхой на сеновал.
- Я пойду малого уложу, - Вероника склонилась над столом к уху Седого, - Ты дождись меня.
- Хорошо, но если усну, ты разбуди меня.
 Он не уснул. Степан предлагал ему работу – об этом и разговорились. В самый разгар обсуждаемой темы Вероника присела рядом с Седым. Сообразительный хозяин поднялся:
- Завтра договорим, - он указал рукой в сторону дома, - Жена вам на диване постелила.
- Степан, - голос Вероники тихий, но твердый, - Мы в баню – там тепло.
Сказала и улыбнулась. Степан кивнул, сделал жест обеими руками, словно отталкивал невидимую стену и, покачиваясь, ушел в дом.
   Они сидели еще немного. О чем-то говорили, глядя на дымящиеся угли в мангале.
- Утром я отвезу тебя в одно интересное место.
- А... к роднику? Степан говорил, что-то про источник.
- Успеем, я знаю эти места. Мы смотаемся – встретим рассвет и поедем к источнику. Представь, посреди поля возвышается гора, поросшая лесом. На вершине скала. Если повезет и ночью будет туман, то увидишь незабываемую картину.
- Мы на вершине, а внизу море тумана…
- Видел раньше?
- Я знаю эту скалу, но рассвет там не встречал, просто представил.
- Да. Я все время забываю, что у тебя богатое воображение, - она очаровательно улыбнулась, в свете керосиновой лампы, подвешенной к навесу у нее за спиной. Все  вокруг, как и ее лицо казалось необычным и фантастически красивым.

  Каменка прогорела задолго до рассвета. На влажных досках бани становилось прохладно.
- Разожгу огонь заново.
- Нет, не стоит, - она прижалась к нему еще сильнее, не давая подняться.
- Замерзнем, - Седой всегда плохо переносил холод, и обычно спасался, активно разогревая мышцы. Вот и теперь, он ритмично напрягал и расслаблял спину.
- Мы сейчас встанем. Выедем раньше. Лучше дождемся рассвета в машине, - Вероника скользнула, перебираясь через него. Ее волосы щекотно пробежали по груди и животу.

  Первые лучи солнца они чуть не проспали. Вероника захватила из машины одеяло и плед, на вершину скалы они поднялись за несколько минут. Седой видел подобное уже не раз, но каждый раз картина поражала даже самое смелое воображение. Туман, расстилавшийся внизу, был подобен застывшему вспененному морю. Они сидели, словно на острове в парящем океане, укутавшись в теплое одеяло, и жадно взирали на восток. Краски рассвета менялись на глазах. Палитра цветов завораживала, казалось, кто-то включил перед ними огромный калейдоскоп. Она опиралась ему на грудь, в то время, когда руки Седого застыли на ее теплом животе, она прижимала ладонями их к себе, и оба чувствовали пульс друг друга.
  - Сидеть бы так по чаще и впитывать зарождение нового дня, - она говорила очень тихо, словно боялась спугнуть волшебные перемены на горизонте.
  - Каждый день не получится – бывают и пасмурные дни.

    Когда урчание двигателя Мишкиного «жигуленка» донеслось до источника, Седой был занят тем, что обжаривал над костром сыроежки, нанизанные на заточенные прутья орешника. Вероника, рискуя пропитаться запахом костра, сидела рядом и всматривалась в лицо парня.
- Как ты себе представляешь то, что будет дальше?
- Дальше? Между нами?
- Да. Я не хочу, что бы ты строил фантастические планы относительно наших с тобой отношений.
- Я так понимаю, что отношениям что-то должно помешать?
- Верно понимаешь. Есть человек, он мой сотрудник. Давно уже сватается. Он сейчас в командировке. Приедет недели через две.
- Я понял. Я не стану навязываться. Тебе ведь нужно устраивать не только свою судьбу, но и думать о сыне. Я понимаю и не стану мелькать у тебя перед глазами.
- Хорошо, хотя … Немного жаль, - она спрятала улыбку в рукаве куртки.
   Как раз подъехал Мишка, из машины выбрались только гости Степана. Мальчишка подбежал к Веронике, и она обняла повисшего на шее сына. Почему-то в этот момент Седой понял, что не готов еще стать отцом, хотя она ему такой вариант и не предлагала.

    Чтобы женщины не смущались, купаясь нагишом, парни перенесли костер на пластах дерна в небольшой овражек неподалеку от источника. Когда с девчачьим визгом троица прибежала отогреваться у огня, настала очередь мужчин. Купание в ледяной купели кого-то избавило от остатков сна, а в остальных вселило надежду на чудодейственное восстановление сил. Как раз к завершению водной процедуры приехал на мотоцикле Степан, привез полную коляску домашних разносолов. Пока управлялись с приготовлением и сервировкой импровизированного стола на расстеленной на траве простыне, Степан рассказал об истории возникновения купели. 

   Было это еще до рождения его первого ребенка. Как-то понадобились ему камни для гнета – капусту квасить. Собирая хворост для печи, он давно заприметил каменную глыбу, торчащую со склона на опушке леса. Пришел с кувалдой и стал колоть глыбу, камень поддался. За день перенес к дому половину осколков, а на следующий день к этому месту подойти не смог – в траве почти по щиколотки хлюпала вода. Пришлось возвращаться за сапогами. С каждым днем воды становилось все больше. Понял тогда Степан, что своим вторжением освободил источнику путь. Стал облагораживать его. За этим занятием его и застал проходящий мимо местный батюшка. Священнослужитель набрал воды и благословил мужчину на благое дело. С той поры с самим Степаном стали вещи необычные происходить. Как-то незаметно перестало его к рюмке тянуть, болячки, порезы, старые травмы перестали беспокоить. Жена его, до этого забеременеть не могла – а тут, вскоре «арбуз проглотила». А самое необычное то, что почувствовал он в себе сил не меряно. Приходя после работы, поест, полежит с полчаса и будто отдохнув после выходного дня работает, как заведенный. Каждый день извлекал он камни из склона горы и складывал купель. За год управился. Стали сюда деревенские за водой ходить и отметили в себе перемены – кто излечился от недугов, другие просто себя моложе почувствовали. Когда же супруга Степанова родила первенца, Степан уговорил батюшку крестить сына в купели, и это в феврале (!). С того дня мальчишка ни разу (тьфу, тьфу) не болел. Было и вовсе необычное происшествие. Собралась как-то компания у купальни – воду набирали, болтали о всяком. Неожиданно один парень упал на колени, разрыдался и при всех сознался в воровстве. Простили воришку – раз нечистые помыслы из него вышли. Чудеса...

   Притихли все, слушая рассказ Степана. Когда гостеприимный хозяин смолк, один только Мишка не удержался и схохмил:
- Ну, все. Бежать вам завтра, девки, к гинекологу – на ревизию.
  Теперь он и сам с улыбкой тот случай вспоминает. Осенью свадьбу отыграли, ибо залетела в той поездке Лариса.
  Весь день они провели у источника. Гуляли по лесу. Седой с Вероникой и ее сыном насобирали грибов, в то время, как Сашка с девчонками отсыпались в тени низкорослой ольхи. У Мишки со Степаном нашлась тема для разговоров – о чем-то связанном с двигателями, мостами и карбюраторами.
  Как ни упрашивал Степан, а на вторую ночь не остались.  Вечером уже сидели на кухне в квартире Валентина, пили кофе и прикидывали планы на утро понедельника. Странно, но  спать никому не хотелось. Воздух деревни хоть и опьянил, но похмелья не оставил.
  В квартире еще сильно пахло лаком, да и полутора суток для надежного высыхания нанесенного слоя было мало. Решили разъехаться по домам и собраться к восьми утра в понедельник. Седой с Мишкой не поехал. Вероника решила отвезти сына к родителям на дачу, и он с удовольствием принял приглашение составить ей компанию.
 
  Она осторожно вела машину по извилистой лесной дороге. Мальчишка спокойно спал на заднем сиденье. Причудливые бегающие тени от придорожных кустов и деревьев оживляли сосновый бор, придавали ему мистическую имитацию движения. То и дело в зарослях мелькали светящиеся глаза каких-то животных. Подрагивающие ветки выдавали прячущихся зверьков и птиц. Когда свет фар вырвался на опушку, накатанная грунтовая дорога сменилась ровным асфальтовым покрытием. Вероника заранее заглушила двигатель и по инерции подкатила к двухэтажному кирпичному дому с огромной верандой по периметру второго этажа. Мальчишку не стали будить, Седой подхватил его на руки и они тихо прошли во двор. Воздух пьянил ароматом цветов смешанным с прохладой легкого тумана. Дорожка от калитки до дома пряталась под навесом оплетенным  виноградом. Навстречу им выбежала огромная собака, но даже и не подумала встретить ночных визитеров лаем, обнюхала и приветливо замахала хвостом. На крыльце, в свете самодельного фонаря, в наброшенном на плечи пуховом платке, стояла пожилая женщина.
  Вероника взяла сына на руки и внесла в дом. Ее мать тихо проскользнула за ней. Седому хотелось курить, но подбежавшая собака, отвлекла на себя внимание. Огромный пес – помесь неизвестной породы и кавказской овчарки, внимательно всматривался в глаза Седому. Как тут не познакомиться? Парень присел на ступеньки крыльца – для собаки это послужило сигналом: «Все – можно подурачиться». Пес тут же взгромоздил богатырского размера лапы на колени и попытался лизнуть Седого в нос. Раза два удалось увернуться и сдержать за ошейник. Неожиданно настойчивость пса к заигрыванию сменилась на робкую покорность. Пес стал прятать глаза и чуть слышно повизгивать, и Седой понял – за спиной кто-то стоит. Едва попробовав оглянуться, он тут же услышал мужской хрипловатый голос:
  - Рольф, это что такое? – было сказано строго, но без раздражения.
  - Добрый вечер! – Седой обернулся и рассматривал стоящего на крыльце мужчину.
 Даже если бы на нем не был накинут на плечи военный бушлат, офицерскую выправку можно было бы заподозрить с первых секунд. Резко очерчены скулы, аккуратная, короткая стрижка, ровная спина, стойка – «носки врозь». Но не это привлекало внимание. У Седого неплохая память на лица, он был уверен, что видел этого человека прежде и, главное – испытывал раньше на себе его пристальный взгляд.
  - А ведь мы с вами встречались раньше, молодой человек, - мужчина присел, и собака тут же уткнулась носом в руку хозяину.
  - Я тоже вас видел, вот только не вспомню где.
  - Да, парень, оно и не удивительно, - мужчина бросил внимательный взгляд на руку Седого, пальцами которой он разминал сигарету, - Все так же много куришь.
  - Курю. Где, все таки?
  - Тебе тогда было не до того, что бы рассматривать и запоминать. Помнишь Джинна и его Джильду.
  К горлу моментально подступил ком. Он, конечно же, сразу вспомнил полковника медицинской службы, приехавшего в квартиру Джинна по первому сигналу и, помогавшему вплоть до дня похорон. От нахлынувших воспоминаний защемило внутри, предательски дрогнул подбородок, и закололо в груди.
  - Вижу, что вспомнил, - полковник крутанул колесико зажигалки, дал прикурить Седому и прикурил сам, - Я сразу же узнал. И по седине, и по поведению Рольфа.
  - Вы о чем? – на пороге дома появилась Вероника.
  - Старые знакомые, - мужчина даже не бросил взгляд на дочь, - Это тот парнишка, который с Джинном арбалеты делал. Ты помнишь, я рассказывал тебе.
  Вероника ничего не ответила, присела на ступеньку рядом с Седым и попыталась заглянуть ему в глаза. Морда собаки тут же появилась между ними и, воспользовавшись пассивностью Седого и Вероники, в миг облобызала обоих. Этот финт хитреца Рольфа всех рассмешил.
  - Пап, мы поедем, - Вероника обращалась к отцу, а сама, положив руку на колено Седому, наблюдала за его реакцией, - Нам на работу завтра.
  - Да, конечно, - мужчина поднялся и щелчком запустил окурок в темноту, - Машину я пока не забираю. Жду тебя к пятнице. Мы с матерью за грибами собрались.
   Они вместе прошли по дорожке. Рольф метался от одного к другому, терся об ноги, и пытался играя, цапнуть за пальцы. Вероника завела двигатель. Седой, прежде чем сесть в машину, обернулся, пожал протянутую руку.
  - Я думаю, мы еще увидимся, - взгляд мужчины не был виден в темноте, но ощущался.
  Седой лишь кивнул, он почему-то не нашел слов, что бы ответить.
  Всю дорогу до города молчали. И лишь когда за окнами замельтешили первые пятиэтажки, Седой спросил:
  - Забросишь меня домой?
  - Ох уж эти дети военных, - она улыбалась, слегка склонив голову к плечу, - Другие непременно бы сказали: «подвезешь», «подкинешь». Нет, Седой, никуда я тебя сегодня не отпущу и не заброшу. Ты нужен мне, да  и я не хочу тебя сегодня оставлять одного.
  По тому, как она ввела машину в крутой вираж на пустынном повороте, чувствовалось, что женщина возбуждена.
 
  - Кури на кухне, - Вероника на ходу снимая джинсовую куртку, щелкала всеми попадавшимися под руку включателями, - Возьми себе блюдце – у меня нет пепельниц. И еще…  Налей две рюмки чего ни будь. Посмотри в баре. Нам с тобой не помешает.
   Седой прошел к плите, поставил чайник на огонь. Вытряхнув сигареты из пачки, скрутил из извлеченной фольги кулечек для пепла. Из ванной донесся шум бьющих из душа струй воды. «Надеюсь, не вытурит, за наглость» - подумал он, затушил сигарету, потушил конфорку и, раздеваясь на ходу, пошел на шум воды.

  В шесть утра, когда ее пальцы на ощупь заглушили трель будильника, Седой нехотя открыл глаза. За окном барабанил по подоконникам дождь. Вероника потянулась, перевернулась на живот и, уткнувшись лбом ему в плечо, издала нечто среднее между стоном и мычанием. Затем, не открывая глаз, прижалась к нему ухом и тихо произнесла:
 - Позвонить и сказать, что заболела. Не хочу вставать.
  - Разве у вас такое «прокатывает»? – ему очень хотелось курить, но «облом» подниматься был гораздо сильнее никотинового голода.
  - Иногда «прокатывает», но чревато последствиями.
  - Это как?
  - У нас же ведомственная поликлиника. Понимаешь?
  - Угу.
  - Хотя, - она повернулась к нему лицом и открыла один глаз, - Я уже и сама запуталась. Будь у меня другая работа - сто-о-олько отгулов накопилось. Не дадут выходной.
  - У нас сегодня последняя лакировка. Если я «сачкану» – Сашка будет рвать и метать, да и перед ребятами неудобно.
  - Да. У вас на редкость сплоченная компания. А подбор по возрасту – для меня  вообще загадка.
  - Почему? – Седой не сопротивлялся слипающимся векам и с удовольствием почувствовал, как дремота одерживает над ним верх.
  - Ну, сам посуди, - Вероника окончательно проснулась, приподнявшись на локтях, тихо рассуждала, - Ровесников среди вас нет. Разница по возрасту не менее двух лет. Ты самый младший, но с твоим мнением считаются на уровне самого старшего. Девчонки в вашей «компашке» - твое любимое слово, на редкость податливы, абсолютно не завистливы и не конфликтуют ни между собой, ни с парнями.
  - Это благодаря Сашке. Он гасит любой конфликт еще до его назревания. Может любую ситуацию превратить в шутку.
  - Да, я заметила. Непререкаемый авторитет. Не удивлюсь, что его отец тоже военный.
  - Так и есть, - Седой улыбнулся и открыл глаза, - Он подполковник на одном «оборонном» заводе.
  Она еще что-то говорила, но Седой уже ничего не слышал. Он видел только ее распухшие после бурной ночи губы. Его уже слегка лихорадило, и он готов был забыть обо всем, даже о сегодняшнем рабочем дне. Она, почувствовав бедром шевеление под одеялом, вдруг смолкла. Улыбаясь, закрыла глаза, хотела что-то сказать, но две пары губ уже слились в едином порыве сладкого поцелуя. Наконец она оторвалась, что бы вздохнуть, и прошептала:
  - Отнеси меня в ванную.

   Уже под подъездом дома, где друзья вели ремонт, она коротко чмокнула его в губы и тут же серьезно сказала:
 - И так, у вас сегодня последний день. Последняя лакировка. С ней вы справитесь часам к двум, может к трем. Обещай мне, что вечером – ты у меня.
 - Слушаюсь, мой лейтенант, - Седого совсем не смущала ее форма, он лихо козырнул.
 Она подарила ему очередную улыбку. Теперь уже он был инициатором поцелуя. Выйдя из машины и взмахнув ей в след рукой, Седой обернулся. Вся компания стояла и наблюдала эту сцену. Почему-то от смущения совсем не хотелось, не только проваливаться сквозь землю, но и краснеть тоже не было желания.
  - Лечить, лечить тебя нужно, - Сашка держа руки в карманах брюк, гонял зубами пожеванную спичку, - Вот разделаемся с ремонтом и я возьмусь за твое воспитание.
  Поднялись в квартиру все вместе. Степан долго и придирчиво осматривал лакированный пол, долго что-то бормотал. Затем заключил:
  - Рановато – слой лака большой, но можно ускорить.
  - Как? – Сашка присел на пороге комнаты, он уже был в неизменной тельняшке, перекинув куртку через плечо.
  - Нужно мыть. С большим количеством мыла. Можно добавить шампунь, стиральный порошок. Нужен очень концентрированный раствор. Сразу же смыть его теплой водой и протереть насухо. Затем два часа на просушку – сквозняк обязательно, и только после лакировать. К вечеру управимся.
  - Тогда за работу, - Сашка резко поднялся, - Все верно – сорок пять.
  - Что - сорок пять? – спросил Седой, зевая в кулак. 
  - Ха, - Сашка не обернулся и скрылся в ванной комнате.
  - Сегодня ровно сорок пятый день с начала ремонта, - Мишка щелкнул браслетом, снимая часы.

    Стемнело, когда они, опустили кисти в ведро с водой и, сидя на бочках, так и стоявших в коридоре, оттирали керосином руки от лака. В этот день они лишь дважды перекусили бутербродами. Уставшие девчонки прикидывали, что бы приготовить на скорую руку. Звонок Вероники, уже третий за этот день, прервал их тяжкие размышления. Женщина приглашала всех к себе, пообещав - взять заботы, по приготовлению ужина, на себя.

  Отметили бурно, но не долго. Мишка забрав всю компанию, укатил. Пока Вероника отвозила Степана,  Седой, что бы не умереть  от скуки, вымыл посуду.

  Ночью она достала из бара бутылку токайского. Пили прямо из горлышка, лежа в постели.
  - Закури, - она села, опершись о спинку кровати, - Мне нужно поговорить с тобой.
  Пока он сходил за сигаретами, в голове пронеслась масса вариантов предстоящего разговора. Но она, дав ему затянуться несколько раз, ошарашила своей просьбой:
  - Расскажи мне о том, что тогда произошло. Тогда, когда умер Джинн. Мне очень хочется знать.
  Наверное, выпитое вино помогло Седому совладать с эмоциями. Он старался рассказывать коротко, но она постоянно задавая наводящие вопросы, докапывалась до мельчайших подробностей. Вероника так и не объяснила – зачем ей нужно было это услышать. Когда Седой вышел из душа, она уже спала.

   Утром уже было не до продолжения ночной темы. В то время, как Седой на кухне изобретал очередной бутерброд, в дверь позвонили. Короткий разговор, лязг закрывающегося замка и, спустя минуту возглас женщины. Она вошла на кухню, перечитывая телеграмму. Присела у окна и вновь развернула сложенный желтоватый лист казенной бумаги. Подняла влажные глаза. На немой вопрос Седого, положила телеграмму на стол.
  Перечитывая раз за разом  короткое сообщение, Седому становилось не по себе от известия. «Приезжаю 30-го. Встречай. Развожусь».  Вот и все. Скупые строчки телеграммы тянули за собой цепочку умозаключений, домыслов и догадок. Они так старались, работали, не жалея сил и времени. А оказалось – напрасно. Седой пытался и не мог себе представить лицо хозяина квартиры. Тут же вспомнились слова Валентина – «Надеюсь, что и ребенок будет не маленький – она в положении». Как же так?
  - Принеси из бара коньяк, - пальцы Вероники подрагивали, она оперлась лбом на сложенные руки, и старалась спрятать глаза.

   Впервые за эти сорок пять дней Седой ночевал дома. Ночевал, но не спал. Поначалу ворочался на своем спартанском матрасе, расстеленном на полу. Потом сидел на кухне - рисовал и много курил. Мысли роились в голове, словно растревоженный огнем пчелиный улей.

  Утром, после пробежки позвонил Сашке. Собрались у него дома к девяти. Ксюха колдовала над самодельной кофеваркой. Говорить не хотелось, всем приблизительно была понятна ситуация. О деньгах никто не говорил. Решили, что Седой созвонится с Вероникой и тогда уж решат, когда встречаться с заказчиком.
   Встречу назначили на первое сентября. Седой настоял, на встрече но только вечером. У него и у Сашки это был первый день его учебы.
 
   Поднялись по знакомой  лестнице.  Сашка  резко крутанул звонок на двери.
   Заметны перемены в лице Валентина. К ангольскому загару лица примешался серый  оттенок. Чувствовалось, что предстоящий развод был не его инициативой. Мельком Седой заглянул в комнату – нарисованный на стене портрет был хорошо виден из коридора. Под ним, прямо на полу пустая бутылка из-под виски и разбитый стакан. От этой картины сердце кольнуло.
  Вероника разливала кофе. Ее брат, стоя у окна, держал руку на пифосе и курил сигареты. Одну за другой. Вечером ему предстояло уезжать в Москву – встретить супругу. Он еще сам ничего не понимал и не хотел говорить о ней.

   Тугие пачки денег выстроились на пластиковом покрытии стола. Сашка пересчитал, треть придвинул к Валентину. Друзья обговорили это буквально за какие-то минуты до прихода в квартиру.
  - Мы так решили, - Сашка твердо смотрел в глаза Валентину, - У тебя сейчас расходы предвидятся. Мы потерпим. Отдашь, когда сможешь. Торопить не будем. Вернешься, если нужна какая наша помощь – звони, не стесняйся. А сейчас – извини, если ты не против, мы пойдем.
  Все поднялись, оставив хозяина квартиры сидеть за столом. На него было больно смотреть. Степан, поднимаясь из-за стола, крепко сжал плечо Валентина.  Вероника проводила друзей до двери.
  - Седой, задержись, - она сказала это шепотом, но увидев в его руке сигарету, вышла с ним на лестницу.
  Седой всматривался в ее лицо при свете тусклой, запыленной лампочки. С первого взгляда было заметно, что она сильно переживала за брата.
  - Поможешь отцу на даче? Он собрался строить какую-то мудреную беседку.
  - Еще не знаю. У меня учеба только начинается.
  - Позвонишь? Хорошо?
 В этот раз он не ожидал поцелуя. От прикосновения губ к щеке невольно вздрогнул.

  Тогда они не знали, когда увидятся. Дважды созванивались, договаривались о встрече с братом. Всю вырученную сумму отдали Мишке – он еще дважды ездил в Тольятти. Через месяц с Сашкой встретился Валентин и отдал оставшуюся часть гонорара.
  Сколько раз, проходя вечером мимо дома, Седой вглядывался в знакомые темные окна. Квартира казалась заброшенной. Он больше не видел свет в окнах четвертого этажа.