Стоянка поезда пять минут

Поезд шел сквозь снежную пустыню. Сергеев пытался смотреть в окно, но видел только свое отражение. Он прислонился лбом к черному стеклу и загородил свет ладонью, но все, что ему удалось рассмотреть – это две темные полосы с неровной границей – одна более темная – лес, вторая – посветлее – небо,  и заснеженный откос,  желтеющий от света вагона. Иногда появлялись похожие друг на друга небольшие станции с вокзалами из крашеного кирпича, остановившимися часами, пустой обледенелой платформой и незапоминающимися названиями -   …вка, …ово. Стук стрелок, переезд с мигающими красными глазами, один – два фонаря, темные дома и опять несущаяся навстречу чернота.
Постель застелена. На столе недопитый чай и журналы. Напротив с книгой удобно устроилась жена. Свет погашен, только над головой горят ночники. Монотонный шум быстрого движения и подрагивание создавали ощущение надежности и уюта. Сергеев с детства любил поезда, особенно такие, в каких он ездил последние годы – двухместное купе, вышколенные проводники, тапки, мыло и газеты в придачу. Ему казалось, что вместе с ним перемещается в пространстве и часть благополучного мира, в котором Сергеев жил с рождения. Сергеев с женой ехали в Ленинград – так по привычке он называл этот город, на премьеру спектакля.
Иногда ему приходилось ездить и в других поездах, где много людей, запах вчерашнего перегара,  немытых тел и несвежей одежды, где нельзя пройти по вагону, не задев чьих-то ног в нестираных носках, где постоянный гул от разговоров и криков детей, вонь из неубираемого туалета и очередь к проводнику за серыми влажными простынями.  Там был другой мир – мир бедности и неустроенности, и мир Сергеева сжимался до размеров его тела. Как-то ему пришло в голову, что все люди разделены по своим мирам, и эти миры, как правило, не пересекаются. Любитель живописи, музыки никогда не станет своим, например, среди деревенских мужиков.  Не потому, что он лучше, а они хуже – мерзавцы бывают и там и там. Просто они другие. Человек, попавший из одного мира в другой, всегда будет ощущать его настороженность и враждебность и стремиться быстрее уйти.
Полоса леса стала прозрачней, потом и совсем исчезла. Сергеев увидел снежное неровное пространство с тускло освещенными постройками. Шум движения изменился, стал громче, появилось ощущение, что кто-то придерживает поезд. Пошли стрелки с синими фонарями, склады с разрисованными стенами, темное депо с выбитыми стеклами, несколько товарных вагонов, ржавые давно пустые цистерны. Путь раздвоился, растроился, размножился.  Сергеев видел истоптанный снег между рельсами, покрытый черным налетом и пятнами мазута. На пешеходной дорожке с надписью «Проход запрещен» стоял человек. Белые прожектора освещали пространство, и  снег казался голубым. Вдаль уходил пешеходный переход над путями. Медленно проехал одноэтажный вокзал серого цвета с синими люминесцентными надписями – ВЫХОД В ГОРОД и КАССЫ. Некоторые буквы не горели, некоторые слабо мерцали. Платформа была кое-где очищена, в остальных местах  желтоватыми ледяными буграми лежал снег. Ларек с пивом, кирпичная трехэтажка на вокзальной площади, две машины с включенными фарами.
Поезд остановился, наступила тишина. Женский механический голос за окном произнес – Скорый поезд номер … Москва - Санкт-Петербург прибыл на первый путь к первой платформе. Нумерация вагонов – с хвоста поезда. Стоянка поезда пять минут.  Где они берут этих женщин – подумал Сергеев. Сколько он не ездил, ни разу не слышал, чтобы объявлял мужчина или женщина с высоким голосом, на любом вокзале на любом языке говорила женщина с невыразительным неузнаваемым голосом.
Лязгнула сдвигаемая дверь купе. Послышались нервные голоса, быстрые шаги. Задевая за ковровую дорожку, к выходу катился чемодан. На платформе стояли люди. Интересно, думал Сергеев, кто они, как живут, всю ли жизнь прожили в этом дальнем райцентре соседней области или случайно здесь оказались? И какая сила занесла их сюда? Небольшая толпа с чемоданами и сумками пробежала вдоль поезда, женщина бегом катила коляску. Гуляли два милиционера с автоматами. Кто-то уезжал, кто-то оставался.
Электронный перезвон на вокзале призвал к вниманию, и тот же голос объявил – До отправления скорого поезда Москва – Санкт-Петербург осталось две минуты. Просьба пассажирам занять свои места. И через две минуты – Будьте осторожны. От первой платформы отправляется скорый поезд Москва  – Санкт-Петербург. Какое-то время поезд еще стоял, затем незаметно тронулся. Опять пошли станционные постройки, трех - четырехэтажные дома, потом и они остались позади. И снова за окном пустая тьма.
Сергеев подумал, что на всем пространстве огромной страны есть всего несколько ярко освещенных пятен, между которыми светящимися гусеницами ползли поезда, перенося людей из одного благополучного мира в другой. Иногда на пять минут они останавливались во тьме, чтобы выпустить приехавших и впустить тех, которым посчастливилось купить билет.
Сергеев взглянул на жену. Она спала с книгой. Он осторожно взял книгу, погасил ночник и прислонил руку к ее прохладной щеке. Она в полусне прижалась  к руке губами и отвернулась. Сергеев часто думал о том, зачем жил. Писал диссертацию, крепил оборону, работал на новых русских. И всегда всем был чужой, кроме семьи. Друзей у него не было. Сейчас дети выросли, живут своей жизнью, и единственным близким человеком во всей вселенной осталась жена – женщина, которую он любит вот уже пятьдесят лет.  И только сейчас Сергеев понял, для чего он живет – для того, чтобы вот так ехать с любимой женщиной в «знакомый до слез» город, поселиться в любимую «Октябрьскую» с видом на Лиговский, пройтись, держась за руки, по Невскому, а вечером в театр. Сергеев погасил ночник и, взглянув еще раз в окно, закрыл глаза.