Медаль

                Карасёву Александру, посвящается.

- Нет, так не пойдет парняга. Под землей так не одеваються. Белье теплое купи, обязательно,а то об штаны все ноги сотрешь. Возьми сегодня мой комплект. А разбогатеешь, спортивный костюм, шерстяной в универмаге купи, одеяльце детское, фланелевое на портянки и шапочку лыжную под каску. Понял?
- Понял, спасибо, дядя Коль.
- Бывай.
- Петров, Николай!
- Я!
- Ну где ты, твою мать, ходишь?! Везде тебя ищут, бумага к директору пришла, к медали тебя представили.
- Меня!? Быть не может, меня то, за что? Я ж того, неблагонадежный.
- А кого же, если не тебя, больше всех трудишься. Бригада в плане.Вот тебя и решили наградить.
Через час ребята в полном составе сидели за длинным, тесаным столом в чистой бане. Водка на «шахтерской сумке», лилась рекой. А какая закуска! В деревне парни такого не едали. Белый хлеб, широкими кусками с блестящей корочкой, колбаса вареная с жирком, тонкими кружками копченая, разрезаные на четвертинки белые луковки, сало в четыре рабочих пальца, вареные яйца, картошечка, огурцы соленые с хрустом. Слюнки текут. Звенят стаканы. Да, такой стол и в Заполярье не каждый день.
На правах хозяина захмелевший Коля щедро поливает из, услужливо подаваемых, белых блестящих пузырей звонкие граненые стаканы. Постепенно теплеют, подведенные тушью угольной пыли, усталые глаза рабочих. Тяжелая смена была, план. Затуманило в голове, захорошело. Навалилось тепло и шумно в ушах. Заливисто хохочет банщица Катерина, играет белая грудь под пуговками рабочего халата. Вот и пошло веселье. Ухмыляется Коля, выпуская из ноздрей синий сигаретный дым.Прихлебывает рубиновый чай. «Герцеговину» покурить тоже праздник.
        Катерина разрумянилась, пытается затянуть "Калину красную". Льнет теплым и мягким бочком к сидящему кавалеру.
На столе белым золотом лучилась новенькая медаль с туго перехваченым красной ленточкой уголком.
- Дайте хоть посмотреть.
Протянула пухлую ручку. Поднесла медальку к глазам, близоруко прищурившись, повернула блестящий кружок. Тут удивленно взметнулись вверх ее черные бровки. Складочка прошла по переносице.
- Вы что же натворили, нехристи! Да как вам не стыдно, падлюки! Коля, они же тебе рубль за место медали навесили, ироды!
Все разом притихли. Нахмурился и помрачнел бригадир. Все уставились в сторону Николая. Тот сидел во главе стола улыбаясь с хитрецой, словно кот.
- Ладно, ребята. Отмахнулся. Пей, не робей. А ты, Катюха, остынь, не пыли. Неужели с моей то зарплаты я мужиков угостить не могу. Шахтеру есть и пить надо хорошо, особенно перед выходными.
Улыбнулся, твердыми пальцами размял о блюдце "бычек".
- Аккордеон тащи, слышь Кать! Мужики, почему стаканы пустые.
Бригада весело забалагурила.
- Я же два часа кавалером был! Героем труда!
Застонал на весь АБК растянутыми мехами аккордеон, раскрылась душа шахтера. Заблестели глаза молодым огнем.
-Да разве я не об этом на зоне мечтал?! О таком застолье, о таких друзьях и награде?!
-А дырку то как в рубле провертели, паршивцы?
        -Через мыло, как в тюрьме, иглой цыганской пробили? Догадались, ну молодцы.
        - Не ты один университеты прошел.
Шахтеры заржали. За спиной бригадир погрозил Сеньке увесистым кулаком.
- Молчу, начальник, молчу. Следующая медаль моя. В знак примирения Сеня вскинул татуированые ладони.
        Долго еще гремели над отвалом зычные голоса:
        « Только тот любит солнце,
        Только тот любит небо,
        Кто поднялся с зарёй на гора……»
        К остановке шли обнявшись, бережно поддерживая крепкими плечами покачивающегося, поддатого Николая, счастливые и усталые.