Чертовщина - 32

    В  ГЛАЗАХ  ТРОИТСЯ.

 В этот день никто не ходил на озеро, не смотря на хорошую погоду.  На следующий день был запланирован ответный визит в «Водник» на автобусе: футбол, волейбол, теннис.  Василий Аркадьевич отсутствовал уже третий день.  Без него все  мероприятия  вне  лагеря  были отменены.  Фасолин Юра ходил, как в воду опущенный. На ужин опять был геркулес и он снова ходил и шакалил у всех что-нибудь поесть. Запасы родительского дня кое у кого ещё сохранялись.  Третий день в лагере усиленный режим. 

 По указанию Лидии Павловны Гогидзе, Столицын и Вихров пошли в лес за территорию, сожгли игровую бочку "лагерную курилку". Воспользовавшись, случаем, Юрий Вихров сжёг в этой бочке все улики против себя и Олега. Втроём вернулись в лагерь. На душе стало сразу легче. После отбоя  малышам не разрешалось выходить из корпусов.   Вожатые должны дежурить до 12 ночи.
 
 Олег после отбоя пошёл к парням первого отряда, а Юра – к синему домику, к Ивану Дмитриевичу.  Он, втихаря курил с разрешения дяди Вани. Курить, тоже строго запрещено. Иван Дмитриевич делал послабление для Вихрова. Юрий два дня не курил, и воспользовался этим. Так как он и Олег уже относились к персоналу. 

- Дядя Ваня, почему сын Василия Аркадьевича иногда зовёт Джима Цербером?      
- Цербером? – сторож включил «транзистор»  - ну, и фантазёр.   
– Вы, что-нибудь, знаете? Почему?    
- Я смотрю, нашу тайну, уже и вы, знаете.   
- Какую тайну? Я ничего не знаю, – удивился Юра.    
– Слушай. Это  уже, тогда не тайна.  У Джима есть брат и сестра.         
– Кто?  Какой брат?  Какая сестра?  Вы о чём?   
- Брат двоюродный, а сестра родная из одного помёта.  Сестру зовут  Цера, а брата – Бер, и все чистокровные итальянские водолазы, Ньюфаундленды.
    
– Цера и Бер получается Цербер, где они сейчас?   
- Где-то бегают.  Иван Дмитриевич приглушил звук приёмника. 
- Их трое? А все думают, что Джим один.    
– Неужели вам надо об этом на линейке объявлять?   
- Дядя Ваня, а Фасолин, знает это?
- Василий Аркадьевич?          
- Нет, Юрка.   
– Конечно, знает, он первый  об этом узнал.
- Кого  они слушаются? 
- Цера и Бер, только хозяина?
- Вы хозяин?   
- Мои Цера и Джим. Бер моего брата, он в Медведково живёт, на неделю привёз его ко мне.   
– Бер  больше  Джима? 
- Он значительно крупнее, ему уже  пять лет.    
– Он вас  слушается?    
- А как же!  Иначе как?   
- Юрку они слушаются?    
- Цера не очень, а Бер слушается лучше, чем  меня.   
– Это почему?    
- Потому, что когда брат привёз Бера ко мне (Юрик был у нас в гостях) и сказал псу – «хозяин», и дал обнюхать мальчика, меня он слушается по старой памяти.  Бер умный пёс, он слушается вашего Юрика по движению руки, по взгляду глаз.    
– Даже так?   

- Из Юрки получится отличный дрессировщик  собак. И Джим и Бер слушаются  его беспрекословно. Юрик понимает их собачий язык.   
– Джим слушается всех, и меня. 
– Почти  всех, он молодой пёс. 
– Можно на них посмотреть?   
- Не испугаешься? Уже темно, у Бера глаза жёлтые.   
– Как у сатаны!   
- Я сатану не видел, не знаю. Будут пробегать, подзову, чтобы не громко.
- Так у вас сейчас три водолаза?   
- Сейчас да.  Цера тем  летом в детском саду у станции сторожила малых деток.  Подрабатывала.   
– Ей деньги платили?   
- Мне платили.  Десять рублей за всё лето.   
– Так мало? 
- Хватает, её там кормили, молоко каждый день и супы. 
– А сейчас? 
- Сейчас пожарники запретили использовать деревянный дом для детского садика, и его закрыли. Хуже если загорится. Цера для деток, как няня была.   
– Дядя Ваня, вон около нашего корпуса, кто это?   
- Это Джим или Цера. 
– Я Джима не вижу, все чёрные. 
– Цера, Джим! – позвал сторож.

К Юре подбежал Джим, лизнул его в ногу. Подошла ещё одна большая собака, стала обнюхивать Юрия.   
– Не бойся, это Цера, она ещё ни кого не кусала из детей.
– А взрослых?   
- Ты, не взрослый. Ты для неё, тоже ребёнок.      
– Цербер кусается?   
- Это надо у брата спросить.   
– Вы не знаете это? 
- Я знаю, что Бер отличный пёс, и знает своё дело.   
– Я его, кажется, видел два дня тому назад ночью. 
– Он тебя напугал? 
- Немножко, я сам виноват.   
– Это, когда вы фотокарточки печатали? Ночью спать надо. Днём, только Джим, Бера и Церу я утром увожу. Вон Бер бежит, не бойся, не тронет.      

Юра обернулся, увидел, по аллее неслось, нечто огромное, больше Джима. Оно летело, как ветер, шерсть так и колыхалась на собаке, волнами.    
- Юрка может, приказать Беру, что угодно?    
- Юрка, хороший, умный пацанёнок, ему в голову никогда ерунда не придёт. Правда, он фантазёр, рот не закрывается у него, сам знаешь, вожатый у него.
 
  Через две секунды огромный чёрный пёс-великан, почти с телёнка, стоял рядом с дядей Ваней, и ласкался к нему, не обращая никакого внимания на Юру.    
– Какой здоровый!   
- Здоровый, это правда. Один метр два сантиметр. Только, на метр ниже Петра Первого. 
- И Юрка может с ним справиться в случае чего?   
- В случае чего с ним никто не справится.
   
Мурашки пробежали по спине у юноши от этих слов.    
«Как хорошо, что я той ночью стоял, и не шевелился, сразу понял, что это не Джим.  Юрка всё же трепался, меня напугал. Олег вообще побледнел, как полотно стоял.     - Ну, Фасолин – артист. Сатана грёбаный». 
       
Бер зевнул, и Юра увидел клыки пса, и ему стало не по себе.      
«Он за один раз мог откусить всю жо...»  подумал Юрий, а вслух спросил,  -  Погладить, можно?    
- Лучше не надо. Зачем? Я его плохо знаю. Знаю, что просто так, он никого не тронет.   
Желание погладить чёрного монстра у Юры вмиг исчезло.

– Брат, и то удивляется, как этот паренёк влияет на Бера, слушается, как послушное дитя, все жесты, слова, как человек человека, всё понимает. А днём, его лучше убрать.    
– Значит, днём его в лагере нет.
- И Церы днём нет, один Джим, но и Джим уже умный пёс, и тоже Юрика слушается.  Как он любит с вами купаться. А футбол. А как он за мячиком бегает.

У Юры троилось в глазах. Перед ним три огромные псины, как в сказке  «Огниво».   Собаки убежали, растворились в темноте.