Но ведь где-то, наверное, существует Россия. 1998

К 80-летию со дня рождения Александра Галича


Александр Аркадьевич Галич родился 19 октября 1918 года, в день годовщины открытия Царскосельского лицея.
В детстве, в Москве, ему довелось жить в доме поэта Веневитинова, где однажды Пушкин читал друзьям «Бориса Годунова».
У людей, которые в самой ранней юности начинают гордиться такими «совпадениями», без сомнения, есть Родина. Она может проявиться в них и совсем рано, и очень нескоро. Как у Галича: тем, кто он есть, поэтом, он стал уже после сорока. Но она, Родина, обязательно дает о себе знать.
И тогда человек перестает задаваться вопросами, которые считаются чуть ли не ключевыми в истории русской души: «что делать?» и «кто виноват?».
Про «русскую душу», кстати, Галич тоже все хорошо объяснил в повести «Генеральная репетиция». Жаль, что нам до сих пор приходится объяснять такие вещи: «Мы одной Веры – ты и я!». Я от себя добавлю – еще и одной Родины. Дело не в границах. Просто я с детства хочу походить на людей, которые счастливы, что родились хотя бы в одном месяце с Пушкиным.
В России главное – читать и слушать. Вообще, определение «авторская песня» вызывало недоумение. Думаю, в свое время так отсекли «непрофессиональную», «самопальную» песню от официальной культуры. Но получилось, что есть песня авторская – значит, чья-то. А есть неавторская, то есть, либо народная, либо вовсе ничья. Претендовали тогдашние «не-авторы», конечно, на народность. Но вот парадокс: люди и по сей день поют друзьям где-нибудь на общежитской кухне авторские песни – и новые, и старые, и зачастую понятия не имеют, кто их написал. Есть такая песня, и все тут. Здесь уже гребенщиковское определение вспоминается: «как ветер»…А официальных, специально «для народа» писанных песен среди людей оживает чем дальше, тем меньше. И пусть сегодняшние «не-авторы» уцепились за проект «Старые песни о главном» как за спасательный круг. Настоящих песен все равно на всех не хватит – «не-авторов» многовато. А когда и эти песни перепоют, ухватятся за «Калинку - малинку». И не из любви к народному искусству, а потому что своих песен нет. И слов таких нет, чтобы хоть немного походить на народ. Думают – чем бессловеснее, тем ближе к массам. Чем тупее, тем роднее. Чем хуже, тем лучше. И пишут не для народа, а для населения. Вот такая у нас теперь официальная культура.
Ро-ди-на. Представители этой самой массовой культуры, проще говоря – попсовики, рифмуют ее со смородиной. Им, конечно, виднее. Родина-смородина, а вожделенный Запад – сплошные бананы да киви. Европам подражают как стайка маленьких обезьянок. А нам-то что. Мы тут к любому «сэконд-хэнду» привыкшие…
Вот только когда привыкнуть успели, ребята?
В России главное – читать и слушать. Галич многим открывался через других поэтов. После песни Макаревича «Памяти Галича», не зная еще ни одной строчки того, о ком пелось в песне, сразу отнесла его имя в разряд любимых. Потому что про чужих так не скажешь:
«А я искал его улицу,
Вспоминал его отчество,
И, где его окно светится,
Я готов был ждать месяцы,
Только чтобы с ним встретиться,
Чтобы с ним – живым – встретиться…»
Когда наконец-то начала читать самого Галича, поняла, откуда мы все родом. Вот они где, все наши корни: и недостижимого Высоцкого, и родного Макаревича, и любимого Башлачева. У Саши Башлачева даже сама мелодика стиха проступает из стихов Галича:
«Когда мы вдвоем,
Я не помню, не помню, не помню о том,
На каком мы находимся свете».
Это – Башлачев.
«Когда я вернусь…
Ты не смейся, когда я вернусь,
Когда пробегу, не касаясь земли, по февральскому снегу…»
Это – Галич.
Я не о том, что Галичу все подражали. Это даже «влиянием» назвать нельзя. Дело в корнях. Такое со мной было, когда в старом альбоме я нашла фотографию своей давно умершей прабабки, с которой мы никогда не виделись, и вдруг поняла, что на фотографии – я в старости. Такое вот «авторское» генеалогическое древо: ветка вправо – барды, ветка влево – рокеры, а прямо и вверх – все остальные, кто знает, что в России главное – читать и слушать…
И петь. Или писать. Или фильмы снимать. Только не молчать. Галич талантливым был всегда – актером, драматургом. А сколько сил ему понадобилось, чтобы стать поэтом, - известно только Богу. Кто бы знал, как мучился журналист Башлачев, начиная петь. И как мучились мы, понимая, что до нас было такое написано, что сам либо не пиши вообще, либо…Подруга, Наташка Манторова, пела пронзительно, с криком, полудетски, но то, о чем думали все:
«И теперь за того поэта
Через силу, да не через такт,
Я слова возвожу в приметы…
Эх, да я не умею ТАК!»
В России главное – не молчать…Кто-то сказал: Галич с режимом боролся. По-моему, это режим с ним боролся. А Галич просто начал жить в полный рост. «В полный рост!» - как митьки говорят. И все тут. Потому что он больше не искал Родину – он ее нашел. А мы?
Которое по счету поколение морочит паршивый бесенок: нет, мол, никакой России. Ушла под воду, как Атлантида, канула, а мы наверху мечемся – почвы под ногами нет…То, что сейчас выдают за Россию, такая же Россия, как мы с вами – коренное население Америки. И хоть на каждый дом повесь гербы с орлами, хоть небо в три цвета раскрась – не Россия. Потому что бессловесной России не бывает.
В России главное – не молчать…Кто-то скажет: начали, вроде, о Галиче, а сами все про Россию да про Родину…Так ведь не бывают они друг без друга – ни Галич без Родины, ни Родина без Галича.
В России главное – верить и доверять… «Я люблю вас, люди, будьте доверчивы!» Такое можно написать только дома. И только чувствуя Родину – пусть сто раз в изгнании, в вынужденной эмиграции, прорываясь через целый мир, оказавшийся без России таким нелепым и ненужным, – домой.
В России главное – жить…