Точка бифуркации

          У меня давно не было слез, очень давно, наверное, как и у большинства мужчин с самого детства, хотя плакать было о чем. И с точки зрения природы я наверное выглядел глупо, вот она и решила исправить эту ошибку хоть каким-нибудь количеством воды на моем лице. Я проснулся от того, что в уголки моих глаз, с разорванной ночным ураганом крыши, стекала дождевая вода, оставшаяся в желобках щербатой кровли. После падения на мое лицо капли стекали так же, как обычно стекают слезы, оставляя лишь мокрый оттенок печали.
Когда-то   наши предки считали что Земля стоит посреди безбрежного океана на четырех рыбах. Но мир неудержимо стареет и как следствие этого (а может и как причина), рыбы одна за другой умирают и опускаются на дно или уплывают не в силах больше держать эту ношу. И вот уже от ухода в бездну мирового океана наш мир отделяет лишь уставшая спина последней рыбы и непонятно что же все-таки мешает ей глубоко вздохнуть и отойти на дно с миром, с нашим Миром.
Мой мир стремительно рушился, все мои ценности уже ушли на глубокое дно моей души, хотя в последнее время я стал сомневаться что она у меня есть. Остались лишь холодные тени-призраки того, что когда-то вызывало у меня сильные чувство и переживания. И сейчас они несчастные и одинокие метались по пустырю моего бытия, ища себе новые воплощения. Как продрогшие от холода и страха оборванные скитальцы с радостью облачаются в любое уродливое платье лишь бы хоть немного согреться, так же и мои обездоленные чувства с жадностью искали для себя предмет проявления лишь бы укрыться от ледяного сквозняка вселенской тоски. Вместо уюта семейного очага пришла радость даримая маленьким костром и горячей пищей в обществе таких же бродяг как и я, вместо взлетов карьеры стал гордится удачам на охоте и успехам в рукопашном поединке, страх обвала акций моей компании уступил место страху попасть по удары биовьюги, несущей сонмы бактерий, которые попав на открытые участки тела моментально просачивались в поры кожи вызывая огромные язвы и 90 процентную вероятность медленной мучительной смерти. Природа не терпит пустоты, особенно в сознании отдельно взятого индивида и потеряв способность проявляться в отношении прежних событий или явлений его чувства и эмоции быстро обретают новые аватары.
Лучи вечно промозглого утра бесцеремонно просочились сквозь неплотные ряды досок стены маленького домика-приюта. Я привычным жестом ощупал рукой пространство справа от себя, пытаясь найти тумбочку с будильником, но не тумбы не тем более будильника здесь быть не могло, все это осталось ТАМ, за границей Зоны. Зато рука даже на расстоянии ощутила холод источаемый, стоящим у стены АК, вечным спутником каждого перешедшего границу Зоны. Он быстро срастался с каждым пленником Зоны и становился даже не инструментом, он становился органом своего хозяина, так же как рука и нога, желудок, почка, печень, он врастал в тебя, и даже когда ты не держал его в руках с ним была какая-то невидимая связь. Я оглядел наш приют: мои спутники все еще были крепко скованы паутиной Морфея, лишь Сати не было на месте. Я вылез из своего утлого ложа, взял холодящий руки автомат и тихо направился к выходу. Я пошел по направлению к лесу и уже через несколько шагов услышал знакомое «пение» АК. Я побежал на звуки стрельбы, и сняв с предохранителя оружие, передернул затвор. Сати услышав мои шаги обернулась и взмахом руки позвала меня к себе. Свернув с тропки я пробежал еще шагов двадцать и остановился возле рыжеволосой девушки с автоматом в руках и тушки средней величины боровом.
- Кило 150-170 будет?
- Да, не меньше – сказал я рассматривая зверя
- Вдвоем дотащим? – лукаво улыбнувшись, проговорила рыжая бестия. Она управлялась с автоматом ловчее чем ее ровесницы по ту сторону границы с пилочкой для ногтей.
- Попробуем – ответил я, рассматривая две черных дыры на рыле кабана из которых еще сочилась кровь.
Мы положили кабана на плащ-палатку и потащили в сторону привала. Туша в полтора центнера относительно легко скользила по слою перегнивших листьев. Кабан удивительное животное. Никто никогда не видел кабана с язвами после биовьюги, не видел и что бы вепри погибали, попадая в аномальные ловушки, неожиданно появляющиеся то там то тут. Говорят, что вепри были такой же частью Зоны как и эти ловушки, как и биовьюга, они были частью единого организма называемого Зоной, а как известно здоровый организм не может вредить сам себе. Вепри подвергались опасности только со стороны людей, т.к. люди были инородным элементом. Как же зона относилась к инородным элементам типа человека? Очень просто, так же как и любой другой организм относится к инородным телам: если они существуют параллельно жизнедеятельности этого организма то он никак  не взаимодействует с ними, если они встают поперек его пути он их вытесняет, выдавливает из себя или же уничтожает, ну если же последнее невозможно организм приспосабливается сам или погибает. О последнем я еще ни разу не слышал в отношении Зоны. Сколько не велось попыток подчинить себе непокорную территорию с помощью военных, ученых, мистиков результат был равен попытке кучки карликов поработить великана.

Ну вот мы и подошли к самому главному и в данный момент тебя больше всего интересует два вопроса? Откуда взялось это чертово место и каким ветром туда занесло меня?
Откуда же взялось это странное место? Оно было послано людям богами в наказание  или это аномальное место появилось в результате внеземного вторжения? Ну конечно такое объяснение было бы удобней всего. Черта лысого!!! Это место было даже не результатом техногенной катастрофы. Это было место восстание отбросов. Отбросом здесь было все. Первым отбросом здесь была территория, ее объявили не пригодной для жизни, выращивания растений и животных, здесь не было полезных ископаемых. Именно на этой территории решено было возводить вредные производства, лаборатории для проведения опасных исследований, полигоны, места лишения свободы. Зона оказалась уникальным местом. Нигде еще на Земле не было такой единой территории, единой по духу, по смыслу, по образу, нигде еще объекты находящиеся в пределах одной границы  так не соответствовали друг другу, не были столь единообразны по предназначению, по отношению к ним находящихся за пределами Зоны. А когда слагаемые какой-либо суммы предметов, объектов и явлений соответствуют друг другу то это уже не просто сумма частей – это СИСТЕМА. А система уже живет совершенно по другим правилам, в ней каждая составляющая являясь частью целого зависит от него и не одно изменение не проходит бесследно. Если изменение произошли хоть с одной из составляющих то они (изменения) обязательно затронут и другие составляющие в большей или меньшей степени, потому что эти составляющие уже ни есть сами по себе они есть одно целое, они связаны видимыми и невидимыми простому глазу отношениями. И когда эти отношения установились достаточно четко, когда ЗОНА стала СИСТЕМОЙ, это система зажила по своим правилам и первое и главное правило, единственное правило которое было понятно всем звучало так: «Чужакам здесь не место!». Это правило знал каждый сопливый новичок вроде меня: либо ты живешь по правилам Зоны либо ты мертвец. Казалось бы что может быть проще? Но фишка была в том, что еще не один матерый сталкер не смог внятно объяснить другим что нужно делать или не делать для того что бы жить по правилам Зоны. Да ветеран был незаменимым спутником новичка он мог  схватить его за руку предупредив опасный шаг, мог наоборот сказать что нужно делать, но все это происходило в конкретное время и в конкретном месте и с конкретным человеком в конкретных обстоятельствах и каждый шаг варьировался в зависимости от этих четырех составляющих. Действие которое спасло одного запросто могло погубить другого. Все навыки поведения в Зоне вырабатывались на уровне интуиции и только на нем, невозможно было составить кодекса поведения жителя Зоны. Правило было только одно: смотри во все глаза, слушай во все уши чувствуй Зону свои сердцем. Таким образом успешный сталкер, а в Зоне были только успешные или  мертвые, для выживания должен был впустить Зону в каждую клетку своего организма, когда это происходило он сам становился одной из живых клеток Зоны, но и это не гарантировало стопроцентного выживания, ведь любой организм тоже избавляется от устаревших и ненужных клеток.
О чем это я? Ну да ладно вернемся к нашему кабану. Кстати он видимо тоже стал устаревшей клеткой если зона решила от него избавиться. А я, кто я для зоны? Целью нашей экспедиции как раз был поиск ответа на этот вопрос, кто мы есть для зоны и кто мы есть вообще. Хотя официально целью экспедиции значилось исследование нового аномального явления под названием «Голгофа». Это явление возникло относительно недавно и имело четко очерченное территориальное расположение. Попадающие под влияние этого  явление предметы изменяли свои функциональные свойства, как правило в лучшую сторону переходили на новый более высокий уровень своего бытия, если такое можно сказать о не живых предметах. Например один из автоматов резко увеличил свою точность и скорострельность, хотя внешне он не изменился, но вот его качественные показатели резко возросли, как оказалось он получил характеристики следующего выпуска. Но не все было так просто, так например саженец который туда занесли не превратился в роскошное плодородное дерево, а мгновенно стал перегноем. Видимо по закону Зоны и аномального места более высокий уровень бытия для саженца состоял в том что бы быть перегноем   На наш вопрос, что же происходит с человеком в этой аномалии нам ответили уклончиво: «Вам вовсе не обязательно самими входить в зону аномалии, достаточно лишь отправлять туда предметы и исследовать их». Любопытство пополам со страхом раздирало каждого из нас изнутри: что станет с ним если он осмелится войти в аномалию кем он станет сверхчеловеком или же Зона решит что твой более высокий уровень это инвалид разбитый параличом.
Да, я же обещал рассказать о том как я сам попал в Зону. Вообще мне кажется что Зона распространяет свое влияние и за своими пределами.
В прошлой жизни я был аналитиком, одним из самых успешых аналитиков в своем регионе. К настоящему времени, а именно к 27 годам я возглавлял аналитический отдел одной очень влиятельной и небезызвестной коммерческой организации. Как я к этому пришел? Нет, нет, вовсе я не был никогда прилежным школьником и студентом. Когда меня спрашивают о том, как я учился в школе я улыбаюсь самодовольной саркастической улыбкой и с чувством глубочайшей гордости говорю «ОТВРАТИТЕЛЬНО!!!»
Я был позором семьи, родители, когда проходили мимо школы, прятали свое лицо что бы не столкнуться глазами с учителем, каждая очередная двойка была для родителей как удар под дых. И главное они недоумевали «Откуда?!!». Ведь все, абсолютно все, и папа и мама и даже дедушка с бабушкой были как минимум хорошистами. Меня даже водили к детскому психиатру, нужно же было найти где-то прокол: генетика нормальная, школа образцовая, однокашники все сплошные отличники и хорошисты (не то что я лоботряс ленивый судьба которого мести улицы), не могло же это все быть просто не интересно психически здоровому ребенку, а значит…последняя надежда на медицину. Медицина не помогла. Меня пытались стыдить и я всеми силами старался стыдится свой учебы своего поведения, но у меня это получалось с трудом, постыдившись минут пять я снова возвращался  к своему легкомысленному поведению. Но что было еще хуже так это то, что несмотря на свое отвратительное поведение, я считал себя умнее других, даже умнее тех отличников, которых мне ставили в пример, к слову, сказать, это сохранилось и до сих пор (считать себя умнее большинства окружающих). С этим высокомерием особо неистово боролись бабушка и дедушка (родители тоже, но не так активно), стоило похвастаться мне своими немногочисленными успехами, как мне тут же говорили что я «бахвал – самоучка», «выскочка» и т.д. и т.п. Я до сих пор удивляюсь как при всем старании семьи и школы я смог стать уверенным и самодостаточным человеком т.е. опять же говоря языком семьи бохвалом, треплом и т.д.
 Хотя, то что я пишу сейчас полная глупость. Поздно в моем возрасте выставлять счет своим предкам. Они любили меня, так как они могли это делать, по другому их никто не научил. И я рад, что мне посчастливилось быть их сыном. 
Я отвлекся. Итак, я привык быть не таким как большинство это раз, получал от этого кайф это два, ну и самое главное благодаря этому, а не вопреки, я добивался успеха быстрее и эффективнее всех остальных. Как хороший яхтсмен может использовать встречный ветер себе на пользу, так и я использовал сопротивления общепринятых норм для их же преодоления.  Так, например, в институте я был одним из самых худших студентов по успеваемости, но при этом одним из самых уважаемых среди преподов. Ну конечно если препод, ценил в студенте умение мыслить, а не твердую задницу  благодаря которой он мог часами не вставая со стула учить предмет. Я привык делать только то, что мне интересно, остальное сдавал по минимуму, так что бы отстали и не мешали дальше заниматься любимым делом, зато если что-то меня цепляло, то тогда я знал об этом больше чем препод который вел предмет. Я плевал на все условности и стереотипы типа таких, как: «Нужно быть развитым всесторонне», «сначала ты работаешь на зачетку, а потом зачетка работает», «работодатель будет обращать внимание на общую успеваемость». Вообще есть две категории людей: первые те кто играют по правилам успешно или нет, не важно, и те кто правила создает. Я относился ко второй. Благодаря тому, что я экономил время, силы и энтузиазм на одном с лихвой это компенсировал в другом. Это была очень забавная и азартная игра: я бросал вызов системе и выходил победителем в поединке. Конечно же иногда я проигрывал, но это только подстегивало мой азарт, заставляло искать иные ходы, иные способы достижения цели, которые так же лежали вне общепринятых стандартов. Не скажу что я совсем не расстраивался неудачам, но закрывал глава и произносил строки из стихотворения Марины Цветаевой:
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!)
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Нет, я не писал стихов, но свои идеи о жизни и науке считал таким же творческими актами как произведения поэта, художника или композитора.
Я постоянно экспериментировал, рисковал. Рисковал потому, что практически ничего не боялся. Да и что может бояться потерять  парень в возрасте от 18 до 25 лет. Не материальных не любовных привязанностей у меня в то время не было. Если не сдавал зачет сразу, знал что пересдам через месяц, потерял работу нашел другую, на время поиска материально поддержат родители. Если у меня не сложилось с девушкой, я не сильно расстраивался т.к. достаточно рано осознал свою самоценность и говорил себе следующее: «Я понимаю кто я и для чего я и насколько я ценен, если же она этого не понимает то это всего лишь доказательство её отсталости, а поскольку быть счастливым можно только с равным себе то наше совместное пребывание тяготило бы обоих и следовательно лучшего чем расставание быть не может». Я чувствовал себя серфенгистом, скользящим по гребню судьбы.
Мое увлечение аналитикой было тесно связано с моим жизненным кредо. Я мог подолгу сидеть над данными о состоянии рынка, взятых из Интернета или переданных по РБК, пытаться найти причины настоящей ситуации и выстроить модель ее будущего. Я играл с информацией как ребенок с пазлами, поделенными на три части: прошлое настоящее и будущее.   
Я играл, играл долго и увлеченно. Играл, пока был свободен, пока не стал обрастать духовным жирком, который стал сковывать мои движения. Как это началось? Да очень просто. Пока мое ощущение экзистенции было свободно от страха т.к. терять былое  нечего, моя игра была легка и увлекательна, после того как я получил все что хотел: признание, должность, весомые доходы, я понял, что потерял ту маневренность потерял потому что в поле моего бытия появился он - Господин Страх. Он пришел вместе с тем к чему я так стремился. Я был похож на маленький торпедный катер которому все было не почем, который легко уходил от торпед и снарядов, маневрировал между минами и вот его заметили и сделали из него то о чем он так мечтал, большой военный корабль, и тут он заметил что отяжелев не может уже проделывать все то, что делал будучи маленьким катерком. Главная сложность его была в том, что вести себя как катерок он уже не может, а как ведут себя большие корабли еще не знает.
Корабль моей жизни попал в саргассово  море. Передо мной возникали все те же трудности что и раньше, но решать их прежними способами я уже не мог. Однажды мне приснился сон. Я захожу в детскую комнату, в которой сидит пятилетний мальчик. Черты его лица очень напоминают мои собственные. У него не детское выражение лица, оно по взрослому серьезно, примерно как у младенца на картине Рафаэля «Сикстинская Мадонна» и вместо игрушек на полу разложены чертежная доска, маркеры и куча каких-то листочков с очень замысловатыми чертежами. Увидев, что я вошел он радостно бросается мне на шею, обнимает своими детскими ручонками и говорит «Давай поиграем». Я холодно отстраняю его и говорю в ответ: «Пока схема не будет готова ни каких игр!». Потом  я выхожу из комнаты и закрываю за собой дверь. Вдруг я слышу за дверью сдавленные рыдания. Я снова открываю дверь и вижу как мальчёнка закрыв лицо ладошками весь трясется от плача. И тут я понимаю: «Какой же я монстр»!!! Я заставляю не в чем неповинного ребенка заниматься взрослой работой, вместо того что бы поиграть с ним. Я бросаюсь к нему что бы обнять и попросить прощения, но просыпаюсь. С тех пор как мне приснился этот сон я стал ощущать себя придавленным огромной плитой. Я физически ощущал её и с каждым днем мои мышцы становились все слабее и слабее под натиском невероятной ноши и я понимал что придет день когда она меня окончательно раздавит. И такой день пришел, а точнее ночь. Мне опять снится тот же сон. Я стою перед дверью за которой должен быть тот самый ребенок. Меня переполняет чувств нетерпения. Я хочу ворваться к нему разбросать все чертежи, бумаги и прочее, взять его на руки обнять и побежать прочь из душной комнаты на залитую солнцем полянку, что бы бегать и резвиться с ним, потом накупить ему кучу игрушек, что бы до следующего моего прихода ему было не скучно и главное пообещать ему, что никогда больше он не будет заниматься этой взрослой ерундой. Я рву дверь на себя и вижу пустую комнату в которой нет никого, только валяется на полу чертежная доска и вокруг нее обрывки чертежей,  поломанные карандаши и еще какой-то мусор. «Прости меня Малыш»,- прошептал я сев на пол тихо заплакал. Утром я чувствовал себя ходячей развалиной. Я понял, что мне нужно найти ЕГО. Собственно говоря, этот поиск и привел меня в Зону. Я чувствовал,  он где-то здесь.
Филейные части кабана были быстро отделены от костей и поджаривались над огнем. Все остальное закопано в землю. Это мясо будет нашим завтраком и ужином. Обеда не будет, такое правило. Кем установлено? Да какая разница, главное оно понято и принято. Даже не обязательно понято, главное принято. Остальные двое наших спутников были из «коренных» жителей. Т.е. жили на Зоне еще задолго до того как аномалия возникла, а потом не захотели уходить. Хотя они были совершенно разные по происхождению, но сердцевина у обоих была общая. Не сердцевина даже, а пуповина, которой они были привязаны к Зоне. Один был ученый, доктор наук Сильвестр  Петрович Знахарев, прибыл в Зону для проведение научной работы. Другой, урка, по кличке Сухарь, больше я о нем ничего не знал, ни имя, не фамилию, ни биографию. Когда в Зоне начали происходить изменения, они и не думали уходить. Когда большинство с ужасом бежали из Зоны, как пассажиры лодки, в которой обнаружилась течь, эти двое вместе и еще несколько «коренных» смотрели на все происходящее с буддийским спокойствием. Они смотрели на все изменение как на само собой разумеющиеся вещи: вот ребенок ползает, потом начинает ходить это же естественно, не нужно бояться, просто воспринимай его как прямоходящего, а не как ползающего. Это собственно и был главный принцип Зоны: то, что вчера было обязательно сегодня запрещено, то что вчера было истинным сегодня стало ложным. Что же в этом было привлекательного для горстки людей, которые остались? Один из старожилов попытался объяснить мне: «Пойми,  этот принцип живет не только в Зоне, он везде, это закон вселенной. Это как постоянно движущаяся, бурлящая река: сегодня в этом месте глубоко и ты можешь нырять с берега вниз головой, завтра вода отойдет и там будет отмель, а  если ты попытаешься повторить свой прыжок, то просто сломаешь себе шею. Так везде, и в Зоне, и за тысячи километров от нее, только большинство не принимает этот закон, но что самое страшное этот закон не принимают те, кто имеет власть и они заставляют нырять с разбега в голое каменистое дно всех, на кого распространяют свое влияние, и это происходит от рождения и до смерти. И вместо того, что бы прекратить убийственные прыжки головой о камни и перейти туда где поглубже, мне пытаются дать каску, а потом оказать медицинскую помощь, при этом говорят что я пострадал от того, что технику прыжка нарушил. Вся разница между Зоной и периферией только в том, что здесь последствия ошибки видны сразу, даже еще до того, как что то совершишь, ты ощущаешь задницей что стоит делать, а чего нет. А там лететь можно долго, удариться не сильно, так вся жизнь и проходит, пока осознаешь старую ошибку уже натворишь сто новых.  Просто Зона это место где царит квинтэссенция мирового порядка, школа молодого бойца, здесь ты или успешный или мертвый, третьего не дано. Ты здесь вечно молодой, всегда в тонусе, здесь ты каждою клеткой ощущаешь мировой порядок, через тебя словно поток проходит, и когда бежишь куда-то, и когда отдыхаешь. Там я себя ощущал все время как в паутине, а здесь я как будто ото сна восстал и теперь по другому не смогу.
         Интересно, а как чувствовала себя Сати, она то здесь родилась?
   
    Мы пришли.  Место нужное нам было обнесено колышками, между которыми была натянута веревка с красными флажками. Я сбросил рюкзак и остановился за пол метра до ограждения.  Мои попутчики занялись установкой лагеря и не обращали на меня внимания, а стоял завороженной одной только мыслью о том, что через 30-40 сантиметров от меня находится точка бифуркации всего сущего в этой вселенной. Бифуркция это выход системы на новый уровень своего существования. Это рано или поздно происходит с любой системой, случается это в тот момент когда вследствие нарушения равновесия система уже не может существовать в том же формате каком существовала ранее и у нее остается два пути: либо перейти на более высокий уровень, либо перестать существовать вообще как система, тогда она распадается и ее составляющие становятся частью других систем.
     Я стоял и заворожено смотрел на то, что было по ту сторону ограждения. Ничего особенного там не было: те же деревья, те же камни и та же трава, лишь только понимание того, что там все по другому, не давала мне сил отвести взгляд. И вдруг шальная мысль мелькнула у меня в голове: «а что если попробовать, хотя бы кончиком пальца». Как будто во сне я поднял руку и стал медленно подносить к ограждению. Когда до соприкосновения с границей оставалось всего сантиметра три я почувствовал что чья-то маленькая, но сильная рука схватила меня за локоть и дернула назад, я вышел из транса. На меня смотрела маленькая красивая рыжая девушка, в ее лице не было ни раздражения, ни страха, только чистый спокойный взгляд бирюзовых глаз из-под  рыжей шевелюры. «Еще не время» - сухо и спокойно сказала она и отвела меня в сторону. Быстро придя в себя я с остальными занялся разбивкой лагеря.      Остаток дня пролетел не замеченным, почти без разговоров. После ужина подложив куртку под голову я лег под дерево и незаметно уснул.

Я перевернулся на спину, распрямил ноги и руки, судя по тому, как затекли мышцы я пролежал все это время в позе эмбриона. Это защитная поза, поза которая напоминает человеку о самом комфортном времени в его жизни, когда он был защищен от всего и все у него было и при этом для того что бы это все получить не нужно было прилагать хоть каких-нибудь усилий, все необходимое само приходило к тебе, входило в тебя, было вокруг тебя.
   Уже стемнело, запах полыни щекотал ноздри, а высоко-высоко надо мной космос пересчитывал звезды. Я думаю, что когда-нибудь  он придумает другую игру: возьмет большой молоток и начнет  их разбивать, ибо захочет создать нечто новое, а для этого нужно освободить место от старого.  Через некоторое время из-за тучи вышла Луна и спустила мне свой золотой луч, как бросают веревку, помогая выбраться узнику из ямы. Мне показалось что еще чуть-чуть и я ухватившись за него рукой…
        Вдруг, между мной и лунным светом возникло препятствие, в виде локона рыжих волос, путь к спасению был отрезан…, а может быть рыжие локоны, так органично вплетающиеся в струи лунного света были как раз тем цементирующим фундаментом, которого как раз  и не хватало, что бы до конца ощутить реальность спасительного пути.
       - Денис, Денис – нежный и еле слышный голос, как бы боящийся меня разбудить.
      - Я уже не сплю, Сати.
      - Нужно сделать выбор – фраза прозвучала как приговор, но…  Было странное ощущение будто бы мне говорят нечто, что предупреждало бы меня о том, что в скором времени я должен быть стерт с тела вселенной, а я смеюсь зная что помимо тела у вселенной есть душа и что там я то точно останусь.   
       - Между чем и чем? – спросил я, как человек которого спрашивали о том предпочтет он черный кофе или кофе со сливками.
        - Останется ли Зона в неизменном состоянии ли в нем останешься ты?
       - Можно подробней?
       - Нужно! Что бы сделать выбор, результат которого был бы для тебя более притягателен. В общем Зоне и все ее обитателем таким как я, Сильвестр  и Сухарь, и немногим другим осталось существовать в неизменном виде всего каких-нибудь пара часов если…
- Если
- Если не произойдет жертвоприношения… Именно поэтому место к которому мы пришли и называется Голгофа. 
- Постой-ка, дай угадаю, а жертвенный агнец это я.
- Нет, ты не жертвенный агнец, ты тот, кто выбирает жертву.
- Между кем и кем или чем и чем?
- Собой и Зоной.
- Так значит все-таки агнец.
- Нет! У агнца нет выбора его в любом случае заколют, а ты тот, кто выбирает кто будет жертвой.
- Что-то я не врублюсь, в чем смысл?
- А в том, что мир не сможет существовать как прежде. Либо, Зона исчезнет, либо ты перейдешь черту Голгофы и перестанешь быть таким, каким был до этого.
- И каким же я стану?
- Никто не знает. Ты же знаешь, автомат стал более скорострельным, а черенок превратился в перегной. За чертой начинается точка бифуркации.
    - То есть когда система коей является каждый из нас не может существовать в прежнем состоянии, то происходит либо переход системы на новый уровень существовании либо… распад системы и каждый ее элемент становится частью другой системы, как клетки того черенка стали перегноем что бы вскормит другие растения.
 -  Никто не сможет сказать что произойдет с тобой, но если ты не перейдешь черту то Зона точно исчезнет…
- А я?
- А ты останешься таким же. Просто кто-то должен измениться. В отличие от Зоны и от всех нас у тебя есть выбор.
-  А почему его нет у Зоны и у вас?
- Спроси у генерального архитектора.
- Но, в конце концов, у тебя же есть возможность повлиять на меня, убедить как-то меня войти в зону Голгофы, да и у них, -  я покосился на спящих спутников.
- Да есть, но нам в данном случае, это не нужно. Мы настолько привыкли к изменениям, что нас это не пугает – в этот момент раздал грохот и я увидел как столп лавы вылетел с вершины ближайшей горы.
Я обхватил голову руками и прижал подбородок к коленям. Кто я, где я, зачем я? Пока я это думал еще несколько разрядов раздались с соседних вершин. Они будут уничтожены в случае моего решения, пусть даже перейдут в иную форму существования и все равно уничтожены и двое дрыхнут как скоты, а одна спокойно вещает мне о данной перспективе. Значит все-таки это нужно прежде всего мне, мне это нужно больше чем им, пусть даже я стану перегноем как тот черенок. Так так так что же это может быть что я готов так запросто… МАЛЫШЬ!  Я же ищу его, значит он там. Я почувствовал, да это так, а значит мне нужно туда чего бы мне этого не стоило.
    - Проводи до входа – холодно сказал я, страх начал свое наступление, потихоньку овладевая каждой клеткой тела, он становился все сильнее, но я понимал что уже ни что не сможет повлиять на решение, что все равно я войду туда не ради них ради себя. Меня может и будет трясти от страха, я переживу все ужасы еще до преступления границы, но ничто меня не остановит я буду там, мне нужно туда, вся моя предыдущая жизнь это поход на голгофу и по другому быть не может. Мак туб! Есть некий великий смысл, который влечет меня туда и все остальное второстепенно: инстинкт самосохранения, долг, вера, альтруизм все это было и продолжало существовать во мне, пыталось цепляться за все, что существовало до порога Голгофы, но эти зацепки были так слабы перед осознанием главного, что ничто  ни могло нарушить моего движения вперед, как не может остановить танк колючая проволока над окопами противника.    Мак туб!
   Я отчаянно сделал шаг, как делает его человек, с края скалы вышки. Я переступил границу Голгофы. Гром, молнии, провал земли под ногами, сноп огня свалившей с ног – нет! Ничего этого не произошло, ни один волосок на его моей трясущейся заднице не опал и не изменил цвет. Я простоял еще с минуту  ожидая всего вышеперечисленного, но все оставалось без изменений. Я обернулся, Сати стояла в 30 сантиметрах от меня и я лишь видел, как ее бирюзовые глаза    смотрели на меня со спокойствием мирового океана. Я зашагал вперед размышляя: «Шутка, прикол, проверка, инициация. Или это еще не все». Я зашагал к деревьям, растущим метрах в 50 от границы.  Ветер усилился, о нет, было невероятное впечатление, что он дует на меня со всех сторон, спереди, сзади, справа и слева одновременно. Под нижними ветками деревьев зашевелилась высокая трава и мне навстречу вышли несколько вепрей, несколько красношерстных волков, с десяток неизвестных мне птиц опустились на арку сплетенную из крон деревьев в том месте где мне было суждено войти под свод могучих растений.  Горы, Луна, вулканы, животные, растения смотрели на меня как будто я был трехлетним ребенком, который вдруг проснулся и вышел из своей комнаты, а в квартире было много гостей, которых он ранее не видел. Они смотрели на него с нежностью и лаской во взгляде, а он шел с настороженностью которую преодолевал интерес. Я дошел до того места где деревья своими кронами создавали зеленую арку. Пройдя арку я ощутил как лопнул некий трос, сплетавший плотным натяжением все мои чувства, мои важнейшие внутренние потенции, то что я увидел было за пределом, того что было позволено испытать, несмотря на то что я стремился к этому, я ждал этого и желал, я был не в силах…
Я увидел ЕГО. Он сидел на куче опавших листьев и крутил в руках кубик-рубик. У него не
Получалось, детские ручки были напряжены до изнеможения, они подрагивали при каждом повороте граней, лоб был пронизан морщинами. Я подошел и забрал адскую игрушку, я кинул ее куда-то в кусты. Это был я в возрасте трех-четырех лет. Я взял его или себя на руки. Он положил голову мне на плечо и сказал: «Я устал, хочу спать» Я держал его крепко прижав к себе, он спал, а слезы градом катились у меня по щекам. Мы пошли вместе по роще. Скоро я увидел фонарь, который освещал детскую кроватку.
- Сюда – раздался чуть слышный голос, похожий на голос моей матери. Я обернулся, никого рядом не было. Я положил ребенка в кроватку и придирчиво рассмотрел игрушки, разложенные по ее краям. Ничего сложного: ни кубиков-рубиков, ни рапидрграфов, только машинки, лошадки, плюшевые зверушки. Я наклонился к ребенку и поцеловав его в лоб чуть слышно прошептал: «Прости, больше никогда!»
Я повернулся и пошел к тому месту, где тропа покидала рощу. Я переступил проволоку, которая отделяла Голгофу от остальной зоны и побрел по тропке за лунным лучом, где-то через пятьдесят шагов я увидел стог сена. Я не стал размышлять  откуда он мог здесь взяться, а просто подошел и сел оперевшись на него спиной.
   - Жизнь намного проще чем тебе кажется и намного сложнее чем ты представляешь – теплая, в тот момент мне показавшаяся даже горячая, рука Сати прошлась по моим волосам.
- Странное жертвоприношение – только и мог произнести я
- А ты хотел распятия или вздергивание на дыбе?
- Хотел, если бы я хоть раз в жизни знал чего я хотел… - Пауза повисла в тишине как шепот крыльев усталого от бесконечного самосожжения Феникса.
- И все же когда же свершилось жертвоприношение?
- Тогда когда ты решил, что не сможешь не переступить черту…
- Так значит…- меня прервали
-  Да, все главные испытания которые проходили великие и которые так красочно описаны, на которые всегда делался акцент всего лишь декор, главные моменты  не описывал никто, а они свершались за минуты или даже секунды до них, когда человек принимал решение. Твое жертвоприношение свершилось тогда, когда ты понял, что не сможешь быть прежним.
Сати поднялась и побрела по лунной тропинке туда где сверкали вышки. Вход в Зону охраняли, а выход нет. Я догнал ее.
- Куда мы идем теперь? – спросил я
  - Я провожаю тебя, а ты возвращаешься – ответила Сати, как будто я забежал на часок выпит у нее чаю. –Ты получил то за чем заходил сюда, теперь можешь уйти. ФИНИТА БЛЯ  КОМЕДИЯ.
Я как зомбированный шел за ней, не зная, что ответить. Ведь она говорила правду, я действительно получил то за чем пришел и это и был главный смыл моего пребывания в Зоне,  но…

Она подошла ко мне метров  за десять до границы. Рыжие волосы коснулись моего носа и  влажные губы крылышком бабочки коснулись щеки. Она отвернулась, а я спотыкаясь о развязанные шнурки пошел дальше…
Но кто сказал что бифуркация  бывает лишь раз в жизни, что после пересечения определенной черты, когда состояние кардинально меняется перемен больше не происходит. Ну, может быть кто-то и сказал, но дурак тот, кто не пропустил это мимо ушей. Я обернулся и побежал назад, теперь я шел по Зоне как своей новой родине, понимая, что я теперь часть ее.
Сати  стояла так же спиной ко мне и лишь дрожь ее плечей давала понять что в этот раз я принял решение важное не только для меня одного.