Долгожитель бразильской фавеллы

- О-о-о-о! – сказал длинный  негр преклонного возраста, покручивая указательным пальцем, направленным в потолок.
- О-о-о-о! – и на сухом продолговатом лице засветились безумные белки старого наркомана. – Я так люблю телевизор!
Не переставая крутить пальцем в воздухе,  Бринко упал в кресло и бессмысленно уставился в блестящий ящик. В нём бегали какие-то смешные мужики в трусах, вероятно футболисты. Когда один из них вышел из экрана, Бринко почему-то повернулся к Аркадию и спросил:
- А у вас в стране к неграм хорошо относятся?
Аркадий перевёл взгляд с футболиста на пламя камина, у которого грел ноги, и, улыбнувшись, ответил:
- Лупят! Как и всех остальных.
   Футболист не хотел уходить. Он попрыгал возле негра, оббежал с мячиком вокруг кресла и направился к Аркадию. Какой-то известный был. То ли на Пэрэйру похож, то ли на Марадону, то ли на всех четверых, вместе с Пэле и Гарринчей.
   Подошла Соня, сорокалетняя красавица, жена Бринко, и попросила у Аркадия кусочек крека и кучумбу.
   Вообще- то кучумбу – это курительная трубка, но на фавеллах вместо нее часто пользуются банкой из под пива, сделав в ней небольшую вмятину и несколько дырочек, для того чтобы положить туда пепел от сигареты и кусочек крека. Пепел кладут для того, чтобы крек, во время курения не прилипал к донышку вмятины.
   Аркадий попытался передать Соне то, что она просила, но мешал футболист, стоящий между ними и поигрывающий мячом.
   Она была на сорок лет моложе своего восьмидесятилетнего супруга, Бринко. Не смотря на это, безумно любила  и подарила ему двух прекрасных дочерей, младшей из которых было девять лет, а старшей двенадцать. Красавицы, хорошо учатся, танцуют и поют. Соня считала, что когда она курит крек, то суть её превращается в суть Бринко, начавшего употреблять кокаин и его производные ещё в дошкольном возрасте. Ну, а поскольку, она станет его сутью, то есть надежда, что он будет заботиться о ней, как о самом себе любимом.
   Аркадию никак не удавалось обойти футболиста. Наконец, потеряв терпение, он схватил первое, что попалось под руку, кастрюлю с рисовой кашей, и с размаху  прижал донышком футболиста к полу. Заглянул под кастрюлю. Исчез спортсмен, вместе с мячиком.
   Соня умело раскурила протянутую ей кучумбу. Аркадий вернулся в свое кресло и стал наблюдать за влюблённой парочкой. Оба сосредоточенно курили. Лица выражали крайнее удовлетворение креком и друг другом. Бринко стал исчезать с каждой затяжкой. Вскоре Соня осталась сидеть одна рядом с пустым креслом. 
- Аркадий, - сказало пустое кресло. – Спать или ходить?
- Погуляем, - ответил Аркадий, не очень представляя себе, как он будет гулять с пустым местом. Но, постепенно, пустое место стало проявлять высокого молодого красавца негра, который старел на глазах. И это снова был он –Бринко.
   Бразильская фавелла ночью. Любой чужак и днем отсюда не вернется живым, а если иностранец, да еще и белый …! Аркадий уже привык к тому, что при его появлении в этом районе, как правило, откуда-то появлялись крепкие молодые парни:
- Гринго, доллар гони!
Однако магическое слово “Бринко”, делало их лица дружелюбными, и молодые гопники, чуть ли не за руку провожали его до самого дома старика.
“ За что его так уважают? “ – недоумевал Аркадий. “Харизма!”
Теплая ночь. Дорога среди нищенских хижин и таких же бедных притонов. Полная белая Луна. ”Как Иркина попа!”
- Бринко, ты в тюрьме сидел?
- Нет.
- Почему? Ты ж всю жизнь наркотой торгуешь, и все знают.
-  Потому что я хороший. К девочкам пойдём?
- У меня после двух месяцев жизни в твоем доме все втянулось внутрь, как у китайского небожителя. Как ты со своей Соней детей делал, если всю жизнь так живешь? Утром трава, днём “по”, ночью “камни”.
(трава – марихуана, по – кокаин, камни – крек, прим. автора)
- Но я же с детства, уже привык. А, ты, почему ходишь как бишу?
- Что значит бишу?
- Ну, гомосексуалы. У нас в жилетках с открытыми руками ходят только бишу.
- Я думал наоборот, - посмотрел на свои красивые бицепсы Аркадий.
- Да ладно, со мной тебя все равно никто не тронет. 
- А уроды у тебя рождались?
- Да, когда Соня начала крек курить, родилось что-то странное.
- Так вы после этой девятилетней ещё хотели!?
- Так получилось. - Негр замолчал, и было видно, что ушёл очень далеко. Что присутствие его рядом носит формальный характер. Будто худое длинное тело умерло, но не перестало медленно переставлять ноги.
Аркадий знал, что в таких случаях пытаться заговорить с этим человеком не имеет смысла. Не ответит. И  молча поплелся рядом.
   Бринко очнулся у одного из злачных заведений, где его, как и везде, встретили с неподдельной радостью. Голые полы, пустые стены, лампочка “Ильича”. Курили, танцевали, задушевно беседовали. Смеялись над двумя, неизвестно как попавшими сюда, норвежскими моряками. “Эти, пока всю банку “камней” не выкурят, не успокоятся. Все гринго такие”. Перед норвегами стояла пол-литровая банка крека.
“Полярность и ритм - дают жизнь долгую”- думал Аркадий.- “Вот и он, живет на одном месте, ни о чем не беспокоится. Разве что, муж дочери от прошлого брака, иногда, стреляет из револьвера по крыше. Это когда Бринко уже спит, а тот пришел за “камнями” А ещё его все любят, искренне любят. За что?”
   Иркина попа - Луна, еще не скрылась. Горизонт разрывали последние родовые схватки восхода. По проселочной дороге среди лачуг шли, хохоча и приплясывая два типа: чёрный, как смоль, старик с бешеными глазами и загорелый "гринго" спортивного телосложения.

18.01.2010