Где же ты?
(рассказ)
Студентка Лиза Новикова под впечатлением романтической песни составила сообщение на своем телефоне: «Где же ты?» и отправила его на придуманный ею же номер. Она думала, что ее глупый поступок останется без последствий, но он оказался судьбоносным – девушка неожиданно для себя знакомиться с семинаристом из духовной семинарии и влюбляется в него.
Студентка Лиза Новикова ехала из института домой. В автобусе было много народу, но ей повезло – она сидела у окна и смотрела, как за окном пробегают деревья, дома, скверы. На весь автобус звучала музыка, но Лиза не обращала на нее никакого внимания и думала о своем. У нее сегодня было плохое настроение, а все из-за этого Андрея, который учиться с ней в одной группе и с первого курса преследует ее своей любовью. Лизе он не нравился – шумный шутник, душа любой компании, но какой-то навязчивый… Время от времени он обижался, что она не обращает на него внимания, и тогда Лиза просто страдала от его глупых шуток в свой адрес. Он слово мстил ей за равнодушие к нему. Сегодня, например, на большой перемене он устроил на всю группу шоу. Он громко зазывал Лизу пойти с ним в баню, попариться веничком. А Лиза не любила привлекать к себе внимание, но из-за этого Андрея ей сегодня пришлось стать каким-то посмешищем для всей группы. Неужели он не понимает, что такими своими выходками он никогда не добьется ее расположения? Да она его теперь просто терпеть не может! Да и вообще она мечтает о совсем другом человеке. Ее человек будет таким, таким… Лиза подумала, что и сама не знает, каким будет ее любимый человек, но только при мысли о «своем» человеке у нее стало как-то тепло на сердце.
А музыка в автобусе тем временем продолжала играть и до Лизиного слуха донеслись слова старой песни в исполнении Валерия Ободзинского, которые сразу же заворожили ее:
Где же ты?
И где искать твои следы?
Как тебя зовут никто
Не может мне подсказать,
Лишь во сне
Порой приходишь ты ко мне,
Чтоб уйти под утро опять.
Лизе почему-то показалось, что эта песня играет для нее. Это ее кто-то ищет, зовет,
это она к кому-то приходит во сне и этот кто-то здесь, рядом. Ей захотелось крикнуть: «Я здесь! Вот она я!», но, посмотрев на равнодушные лица пассажиров, она немного пришла в себя, а песня продолжала звучать и Лиза всей душой летела за ее словами:
Опять, опять сегодня карнавал,
Веселый фейерверк, серпантин
И гирлянды красивых цветов.
Все как прежде и только нет тебя.
Всего один день прошедшего лета,
Помнишь ли ты о нем?
Я верю, ищу и надеюсь
Прошу тебя: Приди!
Когда песня закончилась, Лизе показалось, что та тонкая ниточка, которая связывала ее с кем-то оборвалась. Она вышла на своей остановке и медленно пошла через сквер домой. С неба падал пушистый снег, он скрипел под ногами, искрился в воздухе, и все кругом было таким белым праздничным, торжественным.
Она шла к высящимся за деревьями девятиэтажкам и любовалась на заснеженный сквер с замерзшим прудом. Ее шапку и плечи быстро припорошило снежком, она шла, и в голове ее все звучала и звучала та прекрасная песня:
Где же ты?
И где искать твои следы?
- И все-таки, где же ты? – вырвалось у Лизы вслух. Она достала из кармана телефон и составила сообщение: «Где же ты?» Ей хотелось его кому-нибудь послать. Но кому? Куда? Но послать так хотелось, что девушка взяла и набрала номер, такой как у нее только изменила в нем две последние цифры. И все – сообщение было отправлено.
«Ой, какая я глупая! Что ж я сделала!» - испугалась Лиза, увидев, что сообщение ушло. Всю оставшуюся дорогу до дома она ждала, что тот или та, кому пришло ее сообщение позвонит ей или пришлет свое сообщение, но телефон молчал.
Прошло два дня. Лизе так никто и не позвонил, и она забыла о своем глупом послании. Жизнь ее потекла, как прежде: лекции, конспекты, курсовые и при всем этом постоянное избегание Андрея. Но его трудно было избежать, ведь они учились в одной группе и поэтому хочешь, не хочешь – он всегда был перед глазами и не переставал преследовать ее своей любовью. Лизе порою приходила в голову мысль даже перевестись на заочное отделение, лишь бы не видеть его. Сегодня он снова устроил шоу, пытаясь надеть ей на голову красный колпак. Ну что за идиот? Ей пришлось гоняться от него по всей аудитории, а он ловил ее. Детский сад какой-то. А Олеська говорит еще, что это он из-за любви к ней такие глупости творит. Ничего себе любовь! Когда любят по-настоящему, то стараются не огорчать любимого человека, а тут хоть институт бросай из-за этого влюбленного.
Лиза снова ехала домой в плохом настроении. Она стояла в автобусе, держась за поручень, и уныло смотрела, как за окном мелькают деревья, столбы, прохожие. На душе ее было как-то горько и пусто… Но вот ее телефон зазвонил и она поднесла его к уху:
- Але!
- Але! – услышала она в ответ вежливый мужской голос. – А вы кто?
Лиза удивилась такому вопросу:
- А вам кто нужен?
- Понимаете, мне с вашего номера пришло сообщение с вопросом: «Где же я?», ну то есть «где же ты?»
Ах, вон оно что! Лиза сразу вспомнила, как послала это свое глупое сообщение под впечатлением той песни. И чего? Чего она скажет этому парню? (По голосу она определила, что это какой-то молодой парень).
- Ой! Я ничего не знаю! – испуганно пробормотала она. – Я ничего не посылала!
- Ну как же? Кто же тогда мне послал? – удивился парень.
- Не знаю! Я ничего не знаю! Извините, - Лиза отключила телефон и только сейчас почувствовала, что она вся трясется от какого-то ужасного нервного напряжения. Это ж надо такому случиться, что ее сообщение пришло на телефон не бабушке или дедушке, ни мужчине или женщине, или какому-нибудь подростку, а именно парню. Может быть это судьба? Да нет! Такого просто быть не может, ведь этот парень может быть женат или у него есть девушка, или он вообще не такой, как ей представляется. Да и вообще, что это за глупости ей в голову лезут?
Тем не менее, когда она вышла на своей остановке и пошла домой, то всю дорогу чувствовала себя взбудораженной. А в голове ее снова и снова вертелось:
Где же ты?
И где искать твои следы?
Как тебя зовут никто
Не может мне подсказать…
- Лизка, У Саньки сегодня день рождения! Он всю нашу группу в кафе пригласил после занятий. Пойдем? – Олеська настороженно смотрела на Лизу и та поняла, что подруга уже готова обидеться, если она откажет.
- Я бы пошла, но Андрей опять будет приставать ко мне, - с сожалением отказала она подруге.
- А его же нет сегодня!
- Да? – Лиза обвела кабинет взглядом и действительно не увидела Андрея. – Действительно, его нет. А я и думаю, что это мне так спокойно сегодня!
- Ну так ты пойдешь или нет? – нетерпеливо переспросила Олеська.
- Пойду, - без энтузиазма ответила Лиза. Она не любила всех этих шумных застолий с танцами. Она там чувствовала себя не в своей тарелке. Но если бы она отказала сейчас подруге, то та бы обиделась, а Лизе не хотелось ее обижать.
В уютном кафе вся Лизина группа уместилась за длинным столом. Все шутили, смеялись, ели и пили, время от времени произнося веселые тосты с самыми причудливыми пожеланиями в адрес виновника торжества. Олеська, сидящая рядом с Лизой, влюбленными глазами смотрела на именинника Сашку, но тот как всегда совсем не замечал ее. Но она надеялась, что когда-нибудь он все-таки заметит ее, и поэтому не пропускала ни одной дискотеки и вечеринки в институте, на которых обязательно присутствовал Санек. Она собиралась каждый раз пригласить его на медленный танец, но то стеснялась, то не успевала. Лиза видела, что и сегодня, когда все пошли танцевать, Олеся напряглась в ожидании медленного танца.
В разгар самого веселья в кафе вдруг вошел Андрей. Увидев его, Лиза чуть не подавилась яблоком, которое она до этого спокойно грызла, наблюдая за танцующими студентами. Андрей начал бурно обмениваться приветствиями с друзьями, а Сашку вообще чуть не придушил в своих железных объятьях. Тут, как назло заиграла медленная музыка и все быстро распределились по парам и начали медленно кружиться. Олеська, как всегда не успела пригласить Сашку, и разочарованно смотрела, как он приглашает красавицу и отличницу Машку… Лизе жаль было подругу, но когда она увидела, приближающегося к себе Андрея, то ей стало не до подруги. А Андрей подошел к ней с наглой ухмылкой, развернул ее вместе со стулом лицом к себе и подхватил этот стул вместе с ней на руки, закружив ее в медленном танце. Лиза, красная из-за того, что стала центром внимания, бессильно смотрела на всех, сидя на качающемся стуле…
Когда музыка смолкла, Андрей поставил стул с Лизой на место:
- Ты вообще, Андрей, вообще! – дрожащим голосом произнесла девушка и из глаз ее брызнули слезы. Самодовольность Андрея сразу же сменилась растерянностью:
- Лиз, ну ты чего? Это ж все оттого, что ты мне нравишься!
Лизе от его признания легче не стало и она, посмотрев на него красными от слез глазами, сказала:
- Нравлюсь? Врешь! Ты просто издеваешься надо мой!
- Да что ты говоришь-то? Я ж люблю тебя! – Андрей вдруг наклонился и попытался поцеловать ее, но Лиза увернулась от него, слезы ее мгновенно перестали течь:
- Вообще что-ли? – громко закричала она. – Вообще после этого не подходи ко мне! Отстань от меня!
- Тихо, тихо, - попытался успокоить ее Андрей, никак не ожидавший от нее такой бурной реакции. Но Лиза не могла уже успокоиться, ей ужасно захотелось раскрыть ему глаза на то, до какой степени он ей противен:
- Отстань от меня! Ты гадкий! Грубый! Тупой! Отвратительный! – кричала она не в силах остановиться.
- Ой, да и пошла ты! - Андрей проорал это так громко, что Лиза сразу испугалась и замолчала. Остальные студенты с интересом смотрели на них, и по их лицам было видно, что происходящее их очень забавляет…
На следующий день Лиза не пошла в институт. Не могла. Нет, у нее ничего не болело, но морально… После вчерашнего, она чувствовала, как что-то липкое, мокрое прилипло ей на душу и это было так противно, что не хотелось жить.
Олеська звонила ей, но Лиза не отвечала на звонки. Она лежала целый день в ночной рубашке нечесаная в своей постели и тупо смотрела телевизор. Родители, рано уходящие на работу, не знали о ее состоянии. И Лиза лежала одинокая и несчастная до вечера, а вечером она сказала пришедшим с работы родителям, что она очень устала в институте, и поэтому так рано легла в постель. Она лежала и размышляла, как ей найти способы, чтобы Андрей отстал от нее, но ничего не могла придумать, кроме того, чтобы самой бросить институт или перевестись на заочное отделение. Но родители очень расстроятся, если она сделает что-нибудь из этого, и поэтому так ничего и не придумав, она решила пока оставить все так, как есть и просто терпеть.
На следующий день, увидев Лизу в институте, Олеська, обрадовалась:
- Лизка, привет! Ты что болела?
- Да.
- Ну и что ты такая кислая? Нас Машка сегодня всех пригласила к себе на день рождения!
Лиза, услышав об этом, подумала, что подруга издевается над ней. Но, посмотрев на ее наивное лицо, поняла, что нет, Олеська не издевается, просто она занята только своей любовью к Саньке и не понимает Лизиных страданий из-за Андрея.
- Нет, Олесь, как хочешь, а я больше не пойду ни на одно день рожденье.
- Почему? Из-за Андрея?
- Да, из-за него и не только. Я вообще не люблю всех этих сборищ, так что обижайся или нет, а меня больше не зови никуда, - Лиза сказала это таким категоричным тоном и посмотрела при этом на Олесю так решительно, что та сразу поняла, что по всем тусовкам ей придется ходить без подруги. А Лиза увидела в аудитории у самого окна Андрея и почувствовала, что если сейчас он хоть что-нибудь ей скажет, то с ней случиться истерика и она вцепиться ногтями в его наглую рожу. Но Андрей к ней и не думал цепляться, только при взгляде на Лизу его лицо становилось какое-то злое...
А после учебы Лиза снова ехала в переполненном автобусе и снова смотрела на мелькающие за окном заснеженные улицы города. В салоне автобуса снова орала музыка и девушка с раздражением подумала, что она снова села в тот самый автобус, где водитель, наверное, глухой. Но тут зазвучала та самая песня:
Где же ты?
И где искать твои следы?
Как тебя зовут никто
Не может мне подсказать,
Лишь во сне порой
Приходишь ты ко мне,
Чтоб уйти под утро опять…
Лиза снова унеслась всей душой за словами этой песни, как и в прошлый раз, и ей снова показалось, что ее кто-то ищет, кто-то зовет ее и ждет. Весь автобус будто наполнился чем-то светлым, теплым, обнадеживающим. Посмотрев по сторонам, Лиза обнаружила, что у всех пассажиров довольно равнодушные, обыденные лица. Но у нее в душе от этой песни возникло какое-то такое искрящееся чувство, что она, , в порыве достала свой сотовый телефон и составила снова то же самое сообщение: «Где же ты?» и снова отправила его на тот же номер телефона, что и прежде.
«Что я делаю?» - испугалась она, когда сообщение ушло, но было уже поздно – дело сделано.
Лиза вышла на своей остановке и по расчищенной от снега дорожке пошла через сквер домой. Ее телефон зазвонил. Она увидела, что звонят ей с того номера, на который она только что послала сообщение, и ее сердце сильно застучало в груди.
- Але, - чуть слышно произнесла она, поднеся телефон к уху.
- Але! Извините, но мне только что с вашего телефона снова пришло сообщение, - раздался в телефоне уже знакомый Лизе молодой мужской голос. Девушке показалось, что голос у этого парня какой-то теплый, располагающий к общению, и поэтому она, сама не зная как, осмелилась ответить ему:
- Это я вам только что послала…
В ответ парень недоуменно замолчал, и Лизе стало так неудобно, так стыдно, что она уже хотела отключить свой телефон, но тут услышала:
- А зачем? И вообще кто вы? Откуда знаете мой телефон?
Лиза даже и не знала, что ему ответить, но голос был такой спокойный, такой внимательный…
- А я и не знаю ваш номер, я просто так послала. Набрала свой номер, только две последние цифры изменила – вот и получился, по-видимому, ваш номер, на него-то я и послала свое сообщение.
Снова в телефоне наступило молчание, и Лиза снова сгорая от мучительного чувства неловкости, захотела отключить телефон.
- И много вы таких сообщений разостлали, сами не зная куда? – спросил, наконец, ее парень.
- Одно, - ответила Лиза, но, понимая, что ее поступок выглядит очень странно, решила пояснить. – Понимаете, я ехала в автобусе и услышала песню:
Где же ты?
И где искать твои следы?
Как тебя зовут никто
Не может мне подсказать…
Парень внимательно слушал ее.
- Ну и мне показалось, что это меня кто-то ищет, - продолжала девушка, - И мне так захотелось, чтоб меня нашли, что я набрала сообщение и послала его совершенно случайно на ваш номер.
- Интересно… - тихо проговорил парень. – А вам сколько лет?
- Двадцать один. А вам?
- Двадцать пять. А вы учитесь или работаете?
- Я студентка исторического факультета. А вы?
- А я в духовной семинарии учусь.
- Да? Это вы будете батюшкой? – перед мысленным взором девушки возникло здание духовной семинарии мимо которого она каждый день проходила по дороге в институт, но может быть он и не в этой семинарии учиться, может быть, он вообще не в их городе живет. Она поспешила спросить парня, в каком городе он живет, и с удовлетворением услышала в ответ, что он живет в том же городе, что и она и учиться в той самой семинарии.
– Вы что верите в Бога? – после небольшой паузы спросила она парня. Почему-то она была уверенна, что он не женат – иначе он бы и не стал с ней разговаривать…
- Верю, - с достоинством ответил парень. – А вы?
- Я не знаю… Я в церкви-то ни разу не была.
- Да? – в голосе парня послышалось разочарование.
- Да. Я даже не крещенная.
Парень почему-то ничего не ответил ей.
- Але! – позвала его Лиза.
- Але, - отозвался парень. – Я тоже долго не крещенный был – в армии только покрестился.
- А зачем? Зачем нужно крещение? Не пустой ли это обряд? Я знаю много крещеных людей, и они ничем не отличаются от некрещеных, просто думают, что у них есть ангел хранитель, и что на том свете им будет лучше, раз они покрестились…
- Вы знаете, я примерно так же думал, как вы, пока в Чечню не попал. А там столько смерти повидал, что не поверить просто не мог. Там я и познал всей душой, что Бог есть.
- Да-а… Но если Бог есть, то почему же он допускает столько страданий? Почему не карает убийц, насильников, педофилов и другую мразь?
- Он их карает, - уверенно ответил парень.
- Что-то не заметно… И вообще в мире столько горя, что только смотришь на все это и удивляешься: куда же Бог смотрит?
- А здесь, на земле, иначе и быть не может, потому что горе и страдание в самом человеке и от самого человека исходят. Никогда на земле не будет абсолютного счастья, здесь мы только страдаем и учимся верить.
- Но почему? Почему мы должны страдать? Почему существуют разные болезни, почему дети болеют, почему на улицах так много бомжей? Неужели нельзя, чтобы Бог помог людям? Ведь Он добрый.
- А Он именно болезнями и помогает душам людей. Без болезни человек, может быть, зачерствел бы в своем грехе и погубил бы свою душу, а оттого, что он страдает, его душа очищается. И вы не переживайте так уж сильно из-за людских страданий, ведь мы здесь только гости и потом уйдем отсюда. Вы так переживаете, потому что для вас эта жизнь является чем-то настоящим, и кроме нее вы не видите ничего, но эта жизнь лишь пар. Всего двадцать один год назад вас вообще здесь не было и потом опять вас не будет, так стоит ли переживать из-за какого-то временного страдания?
Слова парня будто бы приподняли Лизу от земли, будто бы она забралась на какую-то высокую гору и посмотрела сверху на все то, что раньше волновало ее, и она увидела с этой высоты всю ничтожность своих волнений. Она подумала, что этот парень станет хорошим священником. Его слова услаждали ее, и ей казалось, что она так бы и слушала его.
- Вы так хорошо мне сейчас сказали … - начала она, но услышала, что парень с кем-то там у себя разговаривает, и замолчала.
- Девушка, извините, меня зовут, мне нужно идти, - сказал ей, после небольшой паузы парень. А Лиза сразу же почувствовала разочарование.
- Ну что ж, - ответила она. – До свиданья.
- До свиданья. Если что звоните, и я вам позвоню. Хорошо?
- Хорошо…
Парень отключил телефон, и Лиза, словно с неба упала на землю. Она обнаружила, что стоит у своего подъезда, ноги ее замерзли, и почему-то ей хочется плакать…
Из окна аудитории, где сейчас сидела Лиза, была видна духовная семинария, а рядом с ней стояла маленькая, но очень красивая белая церковь с множеством небольших куполов.
Лиза смотрела в окно на семинарию, на церковь и видела, как время от времени от семинарии к церкви и обратно проходили в рясах то ли монахи, то ли священники. Лиза всех их называла про себя батюшками. Она и раньше видела их здесь, и каждый раз чувствовала неловкость за них: неужели им не стыдно по самому центру города ходить в таком виде? Но сейчас ее мнение о них изменилось. Ей казалось, что они все такие же умные и рассудительные, как тот семинарист из телефона. У этого семинариста какая-то сила есть внутри, непоколебимая сила. Да, он будет хорошим священником. Лиза подумала, что тот разговор, словно какой-то световой поток наполнил ее душу, но вот уже неделя прошла, а семинарист ей за это время ни разу не позвонил. Она тоже не осмеливалась звонить ему. Это же не простой какой-нибудь парень, это же будущий священник… А как общаться с будущим священником Лиза не знала. Она подумала, что ее глупое сообщение ему и один единственный разговор с ним не будут иметь никаких последствий. Их знакомство так и окончиться ничем. Да и знакомством их общение трудно назвать, они же даже не знают имен друг друга. Вот только их единственный разговор по телефону Лиза не могла забыть и хранила его в своем сердце, как какую-то сокровенную тайну и никому не рассказывала о нем.
В это время профессор Степнов вызывал студентов по очереди с докладами. Лиза вполуха слушала своих сокурсников, но думала о своем. А на улице снова от церкви к семинарии прошел какой-то батюшка и девушка подумал, что может быть это тот незнакомец из телефона, хотя он же еще не священник, а семинарист.
- Так, а Новикова, что нам приготовила? – раздался у нее над ухом голос профессора. Лиза вздрогнула от неожиданности. Она поднялась со своего места и сказала:
- У меня доклад о расстреле царской семьи.
- Ну-ну, мы Вас слушаем, - Степнов заложил руки за спину и медленно направился к доске. Это был волевой и прямолинейный человек. Он был хорошим знатоком истории, но Лиза недолюбливала его. Ей не нравилось, что он знает историю по событиям и фактам, а не по судьбам отдельных людей. Из-за этого его лекции были суховаты и не интересны. Лизе же, прежде всего, были интересны людские судьбы в тот или иной исторический момент. Она порою даже не помнила, в каком веке жил тот или иной человек, но зато подробно могла рассказать о его личности и судьбе…
Сейчас она рассказывала о той ужасной трагедии, когда всю семью Царя Николая Второго расстреляли в подвале Ипатьевского дома. Она рассказывала о последних днях царской семьи, их переживаниях, чувствах. Она рассказала даже кратко о характере каждого члена этой Семьи. В конце доклада она рассказала о том, как их расстреливали…
Она не случайно выбрала себе тему этого доклада. Царская семья была для нее идеалом семейных отношений еще со школы, когда она впервые прочитала о них. Безграничная любовь между царем и царицей заставляли ее преклоняться перед ними, уважать, и ее сердце отзывалось болью, когда она слышала от кого-нибудь что-то плохое в их адрес. Она знала, что Православная Церковь почитает их как святых, и была согласна с этим, хотя для нее их святость заключалась только в их любви друг к другу, а вот все, что касалось их веры мало интересовало ее. Профессор Степнов, когда рассказывал о Николае Втором, говорил, что он действительно был хорошим семьянином, но безвольным и совершенно не способным управлять государством царем, потому что, когда нужно было предпринимать какое-то срочное решение, он уходил на молитву и только потом принимал решение. Лизе это тоже казалось чем-то странным и даже глупым, но сейчас, после разговора с семинаристом, ее представление о вере в Бога изменилось. И хотя о молитве она еще мало знала, но к верующим людям теперь чувствовала уважение.
Профессор Степнов, слушая эмоциональный доклад Лизы, иронично смотрел на нее и даже презрительно кривил рот и, когда она закончила, он поставил ей три.
Лиза села на место разочарованная оценкой. Рядом сидящая Олеська тихонько толкнула ее в плечо:
- Ты снова увлеклась характерами героев и не рассмотрела данное событие в свете всех исторических фактов, - поучительным тоном сказала она.
- Да ну тебя! – отмахнулась от нее Лиза и посмотрела в окно, где по заснеженной дорожке снова шел батюшка. Ей почему-то подумалось, что любой из батюшек не стал бы презрительно кривить рот, если бы услышал о Царе. Ну, по крайней мере, тот семинарист из телефона точно бы посочувствовал им.
Лиза, отвернувшись от окна, посмотрела на сидящего на другом конце аудитории Андрея. Он пока больше не приставал к ней. Видно его сильно зацепило тогда в кафе, ее признание, что он ей отвратителен. Андрей, с тех пор встречаясь с ней взглядом, делал презрительное лицо и отворачивался, но девушке на это было наплевать, лишь бы он не приближался к ней и не устраивал с ее участием шоу. Зато теперь она спокойно может учиться и не думать о том, чтобы ей перевестись на заочное отделение.
Прошла еще неделя, семинарист так и не позвонил, но Лиза не забывала о нем. Ей было немного обидно, что он не звонит, он же сказал, что позвонит. Но как на него обижаться? Он же какой-то не такой…
Однажды Лиза не выдержала и вместо того, чтобы идти в институт, зашла в ту самую церковь, что была видна из окон ВУЗа. Она зашла туда и словно попала в какое-то богатое торжество. Пение хора, запах ладана, свечи, иконы – Лизе показалось, что от пола до потолка церковь наполнена светом, торжеством и благоуханием. Она заворожено ходила между прихожанами и широко раскрыв глава смотрела по сторонам. Молящиеся женщины с детьми, девушки с умилительными лицами внимали хору, но, остановившись на них взглядом, Лиза почувствовала какое-то смешанное чувство. Да они молятся и, наверное, им хорошо здесь, но их длинные юбки и платки на головах, по мнению Лизы, выглядели просто отталкивающе. Как можно так ходить? Ну платки они еще снимут, когда выйдут на улицу, а юбки? Лиза вообще не любила длинные юбки и платья с детства. Ее мама всегда надевала на нее коротенькие платьица, и говорила, что в длинном не красиво, потому что становишься похожей на попадью.
Сейчас на Лизе были надеты обтягивающие джинсы и коротенькая приталенная курточка с поясом. Ей нравилось ходить в джинсах и эти смиренные, не накрашенные женщины и девушки показались ей какими-то недотепами.
Царице моя Преблагая
Надежда моя Богородице…
Запел в это время хор и Лиза посмотрела на поющих. В хоре были только мужчины, даже не мужчины, а молодые парни, некоторые из которых казались совсем мальчишками. Лиза подумала, что это семинаристы, потому что все они были одеты в одинаковую форму: черные брюки и кители. Она стала вглядываться в их лица – может среди них есть и «ее» семинарист? Она стояла в этом богатом торжестве церкви и думала о том, что здесь очень красиво, благодатно и нельзя было рушить все это… Столько красивых церквей было разрушено, а они так украшали города. При Николае Втором столько церквей было построено, но их потом разрушили, а самого царя убили… Таких людей убили! Жалко… Целое поколение выросло на презрение к Царю. Людям внушали, что Николай Второй был безвольным, а Царица чопорной немкой, которая связалась с Распутиным. Но кто об этом писал? Об этом писали те, кто рушил церкви, а тем, кто рушит церкви верить нельзя. Она и сама еще мало, что понимает в церковной жизни, но раз такие замечательные люди, как Царь и Царица любили церковь, то значит есть в ней что-то такое… А семинарист? Да ни один парень из их института не может сравниться с ним, хотя… Она же не знает его, она с ним всего один раз поговорила по телефону. Но тот разговор… Нет это был даже не разговор, а что-то такое необычайное, похожее на таинство…
Лиза простояла до самого конца службы, и когда семинаристы стали один за другим выходить на улицу, она решила узнать, есть ли среди них «ее» семинарист. Она набрала по телефону его номер. В телефоне раздались длинные гудки, но ни у кого из выходящих семинаристов телефон не зазвонил.
- Але! – раздался в телефоне знакомый голос, и Лиза вздрогнула от неожиданности. Она не собиралась ему звонить, она хотела только выяснить, кто из семинаристов является тем самым…
- Але, - ответила она. – Это я…
- Да, я понял, - ответил парень, и Лиза поняла, что он еще ее не забыл.
- А я сейчас в церковь «Всех скорбящих Радость» заходила, хор слушала, думала, что вы тут будете… - почему-то слова у Лизы вырывались с трудом, ей было стыдно, что она позвонила ему, будто она навязывается.
- Нет, меня там не было, - ответил парень спокойным голосом. – Я уже почти две недели как в больнице лежу.
- Ой, а что случилось? – спросила Лиза, а сама радостно подумала, что он не звонил ей просто-напросто оттого, что не мог – попал в больницу!
- Да ничего страшного, просто сотрясение мозга – хулиганы стукнули по голове.
- О-о, мне очень жаль, - искренне вырвалось у Лизы. Ей захотелось сказать: «А можно я навещу Вас?», но у нее не хватило смелости.
- Тогда я не буду Вам мешать. Выздоравливайте, - пробормотала она.
- Спасибо, но вы мне нисколько не помешали, если что звоните.
- И вы мне, - Лиза отключила телефон, и ей сразу показалось, что она тут же погрузилась в пустоту.
«Ну почему я не спросила, в какой больнице он лежит? Вот когда теперь он мне позвонит? - думала она по дороге в институт. – А я? Разве смогу я еще раз позвонить ему?»
Она пришла в институт только к третьей паре, но учиться ей сегодня совсем не хотелось. Олеська, увидев ее, обрадовалась:
- О, привет! Я думала, что ты сегодня вообще не придешь! Ты чего опоздала?
- Да так… Я в церкви была, - как можно равнодушнее ответила Лиза, хотя после разговора с семинаристом чувствовала себя взбудораженной, и ей хотелось поделиться с подругой.
- В церкви? А что случилось? – испуганно спросила Олеська, подумав, что у Лизы кто-то умер.
- Ничего не случилось, просто я… Просто там… Ну в общем не знаю, как тебе сказать…
- Да что ты мямлишь-то? Говори уж! – не выдержала Олеся.
- Понимаешь, Олесь, я, кажется, влюбилась…- наконец сказала Лиза и сама испугалась того, что сказала. – А может и нет, но только…
- Что-что-что? – оживилась Олеська. – В кого это ты влюбилась?
- В семинариста, но я еще не видела его…
В этот момент прозвенел звонок, и девушкам пришлось прервать свой задушевный разговор. Они вошли в большую аудиторию и заинтригованная Олеська потащила Лизу на самые последние ряды, чтобы во время лекции расспросить обо всем подругу.
- Все началось с того, что я ехала в автобусе и услышала песню… - тихонечко рассказывала Лиза подруге, под монотонное чтение лекции. Олеська слушала рассказ подруги и не переставала удивляться, а когда Лиза закончила, то немного разочаровалась:
- И это все? Я-то думала!
- А что еще-то? – удивленно спросила Лиза.
- Да ничего, просто, как-то это все странно… Да и нашла ты в кого влюбиться – в семинариста!
- Да не влюблялась я! – сконфуженно поморщилась Лиза. - Я и сама не знаю чего со мной.
- А ты к нему в больницу сходи! – встрепенулась Олеська. – За одно узнаешь, какой он из себя!
- Как же я к нему пойду? Я не знаю в какой он больнице…
- А ты спроси у него!
- Ты что! Я боюсь!
- Ну тогда не знаю, - пожала плечами Олеська и немного помолчав добавила:
- А вообще, ты только подумай, с кем связываешься-то – с будущим священником. Он же будет попом! Ты только подумай – попом! Ты что, попадьей хочешь быть?
Лиза слушала подругу и ей смешно стало с каким серьезным видом Олеська все это говорит ей:
- А что это ты такая серьезная? Я и не думала за него замуж выходить! Просто все так странно получилось, а у него такой голос…
- Голос?! – снова встрепенулась Олеська. – Да этот его голос будет принадлежать всем его прихожанам, которые будут в его церкви. Нет, лучше тебе забыть об этом семинаристе. Пусть себе ищет какую-нибудь хозяйственную клушу в длинной юбке. А ты-то что? Ты не сможешь быть попадьей! Ты современная, слишком красивая.
- Да хватит тебе распаляться! – снова засмеялась Лиза. – Я его еще ни разу не видела, а ты мне все прелести жизни с этим попом расписала. Может хватит уже?
- Девочки на заднем ряду, что у вас там за дискуссии? – строго прервала их разговор лекторша, и подруги замолчали.
После уроков Лиза и Олеська сидели долго в читальном зале, готовясь к завтрашнему учебному дню. У Лизы неожиданно зазвонил телефон:
- Это он! – испуганным шепотом сказала она подруге, увидев в телефоне номер семинариста. – Я сейчас приду!
Она вскочила с места и выбежала за дверь, успев в последний момент заметить осуждающее лицо подруги.
- Але! – поднесла она телефон к уху.
- Але, девушка, это снова я! – раздался в телефоне знакомый спокойный голос. Лиза почувствовала, как ее вдруг охватило волнение:
- Да, я поняла, что это Вы!
- Девушка, я вот тут подумал… Конечно, если Вас не затруднит… Если Вы, конечно сможете…
- Да Вы говорите, что случилось-то? – не выдержала Лиза. – Вам что-нибудь нужно, да?
- Нет, просто может быть, Вы навестите меня в больнице? – наконец сказал парень совсем тихим голосом. Но Лиза его расслышала, и ей почему-то захотелось крикнуть: «Конечно, я сейчас прибегу к Вам!» Но она подумала, что это было бы глупо, и поэтому она сдержанно сказала:
- Конечно я Вас навещу… А Вы в какой больнице?
- В шестой. Пятое отделение, третья палата.
- Хорошо, я все поняла.
- Я буду Вас ждать…
- Ждите…
Лиза, словно сомнамбула, вернулась в читальный зал и встретилась глазами с Олеськой.
- Ты чего такая тормозная? – иронично спросила ее подруга. – Чего это тебе там поп сказал, что ты такая невменяемая стала?
Лиза села рядом с подругой.
- Он попросил прийти меня к нему в больницу, в шестую больницу, пятое отделение, третья палата, - тихо сообщила она Олеське.
- А ты чего?
- Я сказала, что приду.
- Да?
- Да. Я прямо сейчас к нему пойду, - неожиданно для себя добавила Лиза.
- Ну ты даешь! Не успел он тебя позвать, как ты сразу же и подхватилась! А как же гордость?
- Ничего я не знаю, - собирая учебники со стола, бормотала Лиза. – Только я не успокоюсь теперь, пока не схожу к нему. Я и ночью спать не смогу, буду думать как, да чего… Тем более я же не на свидание иду, а в больницу к больному человеку. И вообще, к нему нельзя относиться как к обычному парню – он же будущий священник!
- Ага, как будто он вообще не мужчина! – пошутила ей в след Олеська.
- Он другой, понимаешь? Другой! – махнула на нее Лиза и поспешила на выход.
Когда Лиза нашла пятое отделение шестой городской больницы, то вспомнила, что она не знает ни имени, ни фамилии семинариста. Она решила ему позвонить:
- Извините, пожалуйста, я тут к Вам в больницу пришла, а меня не пускают, потому что я не знаю, как Вас зовут.
- Вы пришли? – удивился парень, - Я и не думал, что Вы так скоро придете ко мне.
Голос у семинариста, не смотря на удивление, был как всегда спокоен, невозмутим и располагал к общению. Но Лиза вдруг почувствовала себя полной дурой: «И чего это я приперлась к нему?» Вслух же она сказала:
- У меня так получилось, что я смогла сейчас прийти… Ну так как же Вас зовут?
- Михаил. Михаил Дубенко.
- Все, я поняла. Сейчас я к Вам приду.
Войдя в палату, Лиза остановилась в нерешительности. Здесь было два парня, но кто из них Михаил Дубенко? У одного из них, который лежал, были почти уже незаметные синяки под глазами, а у другого, который сидел, была забинтована голова. Оба парня с любопытством разглядывали вошедшую девушку.
- Здравствуйте, - робко поздоровалась Лиза. – А Михаил Дубенко, это кто?
- А это вон он! – показал парень с забинтованной головой на парня с синяками.
Лиза посмотрела на лежащего:
- Это Вы?
- Я.
Темные глаза Михаила очень внимательно смотрели, как Лиза подходит к нему и садится у его кровати на табуретку. Лиза неловко чувствовала себя под его взглядом, и понятия не имела, что она ему сейчас скажет…
- У Вас уже почти все прошло, да? – выдавила она из себя, глядя на его почти исчезнувшие синяки.
- Ну не совсем, меня же еще ножом пырнули, - парень откинул одеяло, и Лиза увидела, что у него на животе повязка.
- Ой, да Вас не только по голове стукнули, но и вообще…
- Да. Я поздно возвращался домой и у самого подъезда меня и…
- Какие гады! За что они Вас?
-Не знаю… Наверное ни за что. Они пьяные были.
- Вот гады, - снова вырвалось у Лизы.
- Да ладно, - тихо произнес Михаил. – Они сами не знали что творят. Жаль только, что когда у меня была клиническая смерть, я ничего не увидел – ни тоннеля, ни моих умерших родственников, ни ангелов… Просто провал какой-то и все…
Он так пристально посмотрел на Лизу, что она смутилась и опустила глаза.
- А я и не думал, что Вы такая… - тихо проговорил он.
- А какая я? – Лиза снова подняла на него глаза.
- Современная, красивая…
- Это я современная? – удивилась Лиза, - Да я вообще какая-то не такая.
- Какая не такая? – в свою очередь удивился парень.
- Не знаю… - взгляд девушки упал на тумбочку возле его кровати, где лежала книга, на обложке которой была фотография Николая Второго.
«Святой царь Николай Второй» - прочитала она про себя и подумала, что Михаил свой человек. Неожиданно для себя она его спросила:
- Михаил, а Вам не стыдно будет в рясе потом по городу ходить, когда Вы священником будете?
- Нет, не стыдно.
- И Вы бороду отпустите?
- Да.
- Кошмар… – вырвалось у Лизы.
В этот момент открылась дверь, и молоденькая медсестра позвала парня с забинтованной головой:
- Крючков! На перевязку!
Парень поднялся с кровати и вышел из палаты. Лиза и Михаил проводили его взглядом.
- Это хорошо, что Вы пришли ко мне… - тихо произнес Михаил, когда за забинтованным парнем закрылась дверь. – Я думаю, что Вы не случайно послали сообщение именно на мой номер.
- Почему Вы так думаете? – с интересом спросила Лиза, посмотрев на него. Его открытость и простота в общение притягивали ее. Неловкость уже не мучила ее. Ей казалось, что все идет так, как надо и ничего странного в ее приходе к этому семинаристу нет.
- Понимаете, я через год заканчиваю семинарию, и мне нужно было определиться жениться мне или стать монахом.
- И что же Вы решили?
- Я решил, что мне нужно жениться.
Лиза вдруг выпрямилась:
- Если Вы ко мне присматриваетесь, то я Вам сразу скажу: в попадьи не хочу!
Михаил посмотрел на нее и усмехнулся:
- А я именно об этом и думаю…
Лиза осуждающе посмотрела на него, и Михаил понял, что должен объясниться:
- Понимаете, я много думал о том, кем мне лучше быть - монахом или жениться и никак не мог понять, к чему я больше склонен. Этот вопрос очень мучил меня, особенно в этом году, потому что в этом году я должен закончить семинарию… И вот совсем недавно я понял, что мне нужно жениться…
Лиза внимательно слушала его, и он продолжил:
- Я понял это, когда прочитал все о царственных мучениках. Николай Второй, Александра Федоровна оказались мне очень близки по духу. Они мне ближе многих монашествующих святых, хотя они и стремились к монашеству и отречению от мира, но при этом стремились к этому вместе, потому что были единым существом не только телом, но и душой, - Михаил замолчал, а Лиза ощутила в душе тепло от того, что он так хорошо говорит о Николае Втором и Александре Федоровне.
- Понимаете, случайностей не бывает… - тихо добавил Михаил. – Я уверен, что вы посланы мне Богом, ведь Вы прислали мне сообщение, после того, как я понял, к чему я больше призван Богом, и молился, чтобы Он послал мне Вас…
«Ничего себе! Неужели он и вправду моя судьба?!», - подумала Лиза, а вслух сказала:
- Вы знаете, Михаил, Вы конечно, очень хороший человек, и мне с Вами очень интересно общаться, но я не уверенна, что смогу быть попадьей. Попадья должна быть спокойной, домашней, а я… я… - Лиза вдруг подумала, что она как раз и есть спокойная и домашняя.
- Попадьи все разные, - возразил на ее слова Михаил. – Они разные, так же, как и священники.
- Но я не хочу! – вдруг воскликнула Лиза и вскочила с табуретки. – Я Вас вижу всего один раз, а Вы меня уже в жены. Да еще и не просто в жены, а в попадьи!
Михаил смутился и, приложив руку к груди, виновато сказал:
- Да действительно… Простите… Но все же в тот день Вы мне прислали сообщение…
Лиза промолчала. Она вспомнила, как в тот день услышала песню «Где же ты?», как она металась душой в поисках кого-то и послала свое сообщение…
А Михаил в это время красивым таким голосом запел:
- Где же ты?
И где искать твои следы?
Как тебя зовут никто
Не может мне подсказать…
Лиза села обратно на табуретку и слушала его. И как тогда в автобусе ощутила, что это ее зовут, ее ищут и ищет вот он – Михаил.
- Девушка, а ведь я так и не спросил, как Вас зовут, - вдруг встрепенулся он, перестав петь.
- Да, - согласилась Лиза. – Сижу у Вас тут уже полчаса, а как меня зовут не сказала.
- Ну и как же Вас зовут?
- Лиза.
- Лиза, - задумчиво повторил Михаил. – Сейчас это редкое имя…
Лиза совершенно не замечала, как обиженно смотрит на нее в институте Андрей. Она только радовалась, что он перестал подходить к ней и устраивать шоу с ее участием. А вообще ей было не до него. Она теперь почти каждый день после института проводила в больнице у Миши. Он овладел всеми ее чувствами и мыслями. С каждым разом она все больше и больше понимала, что Миша исключительный человек, уникальный и, уходя от него, чувствовала себя такой переполненной счастьем, что ей казалось, что она на всех, кто общается с ней, изливает это свое счастье.
Лиза летела к нему каждый раз как на крыльях. Его спокойная рассудительность, проницательность и ум завораживали ее, внушали уважение. Она не преставала удивляться насколько хорошо, он в свои двадцать пять лет знает жизнь и людей.
Миша ничего не говорил ей о Боге, не навязывал ей веру, но, смотря на него, слушая его, она как-то сама по себе стала верить. Она просто не могла не поверить, потому что раз такой человек, как он верит, то значит, Бог действительно есть…
Олеська единственная из всех знала о любви Лизы к семинаристу. Лиза с таким упоением рассказывала ей о нем, что подруга тоже невольно стала уважать Мишу, и мысль, что Лиза, может быть, станет попадьей, уже так не шокировала ее. А Лизе уже все равно было, кем она будет попадьей или не попадьей – лишь бы Миша всегда был рядом.
В день выписки Лиза тоже пришла к Мише, но он был не один – к нему пришли его друзья-семинаристы. Лиза поздоровалась с ними и села молча на краешек Мишиной кровати. Парни смеялись, шутили, а она сидела с совершенно бесстрастным лицом и слушала их. Потом медсестра принесла Мише выписку, и они все вместе пошли на выход.
Миша с друзьями шел впереди, а Лиза плелась за ними сзади. Друзья о чем-то переговаривались, но Лиза не слушала их разговор. Ей было как-то не по себе в их присутствии.
- Ты где такое чудо откопал? – донеслись до ее слуха негромкие слова одного из друзей Миши. – Она же какая-то сексуальная красотка.
- Нет, Вить, она не такая, как кажется, - ответил Михаил. – Ты разве забыл: «Не судите по наружности, но судите судом праведным?»
Лиза вдруг поняла, что семинаристы говорят про нее, думая, что она не слышит их. Да что же это такое? Какая же она сексуальная красотка? Что же ей ходить в длинной юбке и платке что-ли?!
- Ты, наверное, прав, - кивнул на слова Миши Витя, - Но ее обтянутая попа и яркая косметика на лице – это…
- Это пока только, - не дал ему договорить Миша. – А потом Господь все устроит.
- Не знай, не знай… - многозначительно произнес Виктор.
Лизе стало так обидно за себя, что она даже чуть не заплакала – вот они первые «прелести» поповской девушки – краситься нельзя, в джинсах ходить нельзя! А ведь Миша ни разу не укорил ее за все это, а этот Витя не успел появиться, как тут же наплевал ей в душу…
На следующий день она жаловалась на все это Олеське.
- Представляешь, - говорила она, когда они шли по институтскому коридору в столовую. – Его друг сказал про меня, что я сексуальная красотка, потому что у меня обтянутая попа и ярко красная помада на губах! Ну что это такое? Какое ему дело? Мне Миша о моей внешности никогда ничего не говорил, а этот появился и сразу же…
- А что ты хотела? – невозмутимо ответила ей подруга. – Связалась с семинаристом и думаешь, что так и будешь порхать в джинсиках и мини- юбках? Рано или поздно тебе пришлось бы обратить внимания на свой внешний вид…
Олеська немного помолчала, разглядывая подругу, а потом добавила:
- А вообще у тебя бессовестно-красивая фигура, а ты ее еще и обтягиваешь вечно - попа во, - Олеська обвела в воздухе круг.
- Талия во! – показала она ладонями малюсенькую ужину талии. – А потом еще ты удивляешься, что всякие Андреи к тебе пристают. Я вообще удивляюсь, как семинарист спокойно смотрит на твои откровенные формы и еще мечтает сделать тебя попадьей.
Лиза потрясенная сбавила шаг, а потом вообще остановилась на лестнице. Что это такое подруга говорит ей? Ну да, у нее женственная фигура, и почему это она должна скрывать свою красоту?
- Олесь, но ты же сама ходишь вечно в обтягивающих джинсах, да и все сейчас так ходят, - возмущенно сказала она подруге.
- Да, хожу, - тоже останавливаясь, сказала Олеська. – но у меня нет таких рельефных форм, как у тебя. У меня ни талии, ни … А ты … На тебя все парни из нашей группы заглядываются, а на меня никто. Да я уверенна, что если б ты влюбилась в моего Саньку, то он сразу же стал встречаться с тобой, а на меня он вообще внимания не обращает!
- Да ты что, Олесь, зачем мне твой Санька? – воскликнула Лиза. – Да и никто на меня сроду в нашей группе не заглядывался – что ты говоришь-то?
- Заглядываются, - утвердительно кивнула головой Олеська. – Просто ты вечно вся в себе ходишь и ничего вокруг себя не замечаешь, но при этом всегда умудряешься одеться так, что от тебя глаз не оторвешь.
Лизе нечего было ответить на слова подруги, и она промолчала. Но придя домой, она свежим взглядом обозрела себя со всех сторон в зеркале. Да, действительно, она имеет хорошую фигуру, и ее одежда действительно подчеркивает достоинства ее фигуры, но… может быть если бы она одевалась поскромнее, то Андрей не приставал бы к ней?
Лиза перерыла весь свой гардероб и убедилась, что у нее нет ничего подходящего для посещения церкви, даже ее деловой костюм был с мини-юбкой. Да, у нее были только джинсы и мини-юбки. Она попыталась воспользоваться мамиными элегантными вещами, но те не подходили ей по размеру. Что же теперь делать? Как она теперь будет встречаться с Мишей, ведь теперь он больше не в больнице и снова будет учиться в семинарии, будет петь на клиросе. Вот как она зайдет в церковь в своих джинсах или мини юбке? Семинаристы сразу же обратят внимания на ее не церковный внешний вид.
- Но у меня же есть длинный кожаный плащ! – обрадовалась Лиза. - Я спасена!
На первое свидание с Мишей вне больницы Лиза шла в кожаном плаще, под которым были скрыты длинные ноги в колготках телесного цвета, едва прикрытые мини юбкой. Но от косметики она не смогла отказаться и немножко все ж подкрасилась. Она немного опоздала к началу службы и когда вошла в церковь, то снова словно окунулась в другой мир. Хор пел, горели свечи, пахло ладаном… Лиза встала поближе к хору и встретилась глазами с Михаилом, поющим на клиросе… Ей показалось, что от одного только его взгляда исходит какая-то сила и уверенность. Да он не такой как все обычные парни – он будущий священник и это уже сейчас чувствовалось. Он такой спокойный, такой простой, человечный, он хорошо разбирается в людях, но в то же время он тоже живой человек и если она станет его женой, то только она одна будет знать его ни как батюшку, а как простого человека.
Хор пел так красиво, так проникновенно, что Лиза заслушалась и почувствовала умиление в душе. Она посмотрела на икону Христа, и ей показалось, что глаза у Него живые…
Когда хор умолк и один из семинаристов начал читать псалмы, девушка пыталась понять, что он там читает, но ничего не понимала. Из-за этого ее умиление как-то сразу улетучилось, и она стала думать о своем. Она подумала, что как только приобретет длинную юбку, так сразу же покреститься.
Лиза осторожно оглядела молящихся прихожан. Лица у всех были словно освещены небесным светом. Одна молоденькая мамаша водила позади всех свою годовалую дочь. Лиза и раньше видела эту юную мамашу, и она ей нравилась, но только почему она такая сутулая? Лицо юное, совсем детское, а фигура, как у сгорбленной сорокалетней женщины. Неужели верующие женщины совсем не должны следить за собой? Тем более сгорбленная спина – это и вредно и некрасиво! Лиза снова встретилась с серьезными глазами Михаила и ей стало стыдно, что она вместо молитвы думает о всякой ерунде. Она смотрела на Мишу и ей казалось, что он понимает все, что твориться сейчас у нее на душе. Какой же он проницательный, какой умный! С ним рядом она чувствует себя какой-то хорошей, глубокой, душевной, без него она бы ощущала себя пустой и никчемной… Профессор Степнов вечно ставит ей одни тройки, а Михаил с интересом слушает ее исторические рассказы и во всем с ней соглашается. Да, такого, как Миша можно любить, а вот Андрея она бы никогда не полюбила. Как хорошо, что он наконец-то отстал от нее. Недавно она видела, как он целовался в коридоре с Машкой из их группы, и очень обрадовалась этому. Теперь хоть можно было спокойно ходить в институт.
Неожиданно в груди у Лизы зачесалось - она закашлялась. Вот как некстати! Простуда давно прошла, а этот кашель никак не проходит! Лиза чувствовала, что мешает своим кашлем службе, и поэтому поспешила выйти из церкви на улицу.
На улице хоть и подморозило, но в воздухе чувствовалось уже приближение весны. Что-то неуловимо-легкое предвещало скорый ее приход. Но пока была зима, и на дорогах дневная слякоть подмерзла и получился гололед.
«Как же я домой пойду на своих каблуках?» - подумала Лиза, глядя на свои модные демисезонные сапожки. Кашель на улице быстро оставил ее, но она еще немного постояла здесь, любуясь на вечерние огни города. Тут откуда ни возьмись, к ней подбежала какая-то маленькая, беленькая, тощая собачонка и начала ласкаться к ней. Лиза погладила ее, и собака пришла от ее ласки в восторг – она стала прыгать на девушку передними лапками, повизгивать, а хвост ее при этом крутился словно пропеллер.
- И откуда ты такая взялась? – удивлялась Лиза, не в силах отогнать от себя собачку, но все же ей нужно было возвращаться обратно. – Ну все собака, иди, иди!
Но собака не отходила и продолжала передними лапами прыгать на девушку, повизгивая и умилительно глядя на нее. Лизе и жаль было собаку, и хотелось вернуться в церковь, но тут по дороге промчалась на большой скорости иномарка и собака вдруг с визгливым лаем бросилась за этой машиной и помчалась за ней, как угорелая. Машина уехала далеко вперед, и Лиза слышала, как собака где-то там, вдали преследует ее своим лаем.
- Ну и псина! – глядя вслед собаке, тихо произнесла Лиза. – И бывают же такие дурынды!
Но тут вдруг эта собака где-то там далеко впереди завизжала, словно резаная и Лиза испугалась за нее: «Ну что там еще?». Она неуклюже пошла по льду на этот визг и еще не скоро увидела белый скулящий комок у фонаря, который метался то туда, то сюда. У собаки из носа пульсирующими струйками текла кровь.
- Ну что же ты? Что же? – испугалась Лиза за собаку и, подняв с земли осколок сосульки, стала прикладывать его к носу собаки. Собачка к радости девушки не сопротивлялась, она будто понимала, что ей хотят помочь. Кровь из ее носа скоро стала течь меньше и меньше, а потом и совсем перестала вытекать.
- Это Тошка бабы Зины! – услышала Лиза детский голосок и, подняв голову, увидела девочку лет одиннадцати.
- Бабы Зины? – переспросила Лиза. – А где живет эта баба Зина?
- Пойдемте, я вам покажу.
- Лиза взяла на руки собачку и заковыляла на своих каблуках за девочкой. Скоро они свернули в проулок, где стояли только старые деревянные дома. «Центр города, а дома какие-то деревенские», - думала Лиза, глядя на покосившиеся ветхие домики. Возле одного такого ветхого домика девочка остановилась:
- Вот здесь она живет! – показала девочка на дом и, взойдя на крылечко, постучала в дверь. Через какое-то время дверь открылась и на пороге показалась старенькая бабушка. Она недоуменно посмотрела на Лизу, но, увидев у нее на руках свою собаку обрадовалась:
- А, мои дорогие, Тошку мне принесли! – она с добродушной улыбкой взяла из рук Лизы Тошку. – Вот спасибо, мои дорогие, вот спасибо!
Бабушка скрылась в доме и закрыла за собой дверь.
- Этот Тошка дурной! – сказала девочка Лизе, когда они спускались с крылечка. – Он все время за машинами и кошками гоняется.
- Да, это заметно, - улыбнулась Лиза и закондыляла обратно к церкви. Идти ей сейчас было совсем не удобно, потому что обратная дорога была под горку. Девушка даже упала несколько раз, а когда до церкви осталось метров восемь, она увидела, как из нее выходят прихожане и семинаристы, среди которых она увидела и Мишу. Лиза поняла, что служба уже закончилась, она видела, как семинаристы застегиваются на ходу, надевают шапки, а Миша смотрит по сторонам в поисках ее. Она испугалась, что Миша уйдет сейчас:
- Миша-а! – закричала она. – Подожди!
Все прихожане и семинаристы оглянулись на ее крик, а она вдруг поскользнулась, с размаху упала на спину и, задрав при этом ноги вверх, поехала на спине по льду прямо к семинаристам и прихожанам под ноги. Те даже опомниться не успели, как Лиза с задранными ногами в колготках телесного цвета, чуть ли не сверкая трусами, врезалась в их толпу и сбила несколько семинаристов с ног. Один из семинаристов, когда падал, больно стукнул ее ногой в живот.
- А-а-ай! – закричала девушка. А Миша стоял, как всегда невозмутимый, и только что-то неуловимое пробежало по его лицу. Он помог Лизе подняться, отряхнул ее. Девушка видела, как поднимаются другие упавшие парни, отряхиваются и, смеясь, расходятся каждый в свою сторону. Она готова была провалиться от стыда под землю: «Все его друзья видели мои задранные ноги! – пронеслось у нее в голове. – Миша теперь, наверное, меня и видеть не захочет, да я и сама сюда больше не приду после такого позора!».
Семинаристы и прихожане один за другим расходились, а она все стояла, словно в шоке и опомнилась только тогда, когда они остались с Мишей вдвоем.
- Ну что, Лиза, пойдем, я тебя провожу, а то ты снова упадешь, - Миша взял ее под руку, направляясь к остановке. Лиза посмотрела на его лицо:
- Миш, мне так стыдно! Все видели мои задранные ноги! – всхлипнула она. – Я больше никогда сюда не приду!
Михаил вдруг весело рассмеялся:
- Еще чего! Из-за такой ерунды от церкви отказываться? Да с каждым могло такое случиться!
- А я в другую церковь ходить буду.
- А как же я? – он заглянул ей в глаза, и Лиза увидела любовь и нежность в его глазах. Ей вдруг сразу стало как-то легко и хорошо. Действительно, какая это все ерунда! С каждым могло такое случиться, хотя… Она подумала, что если бы на ней была длинная юбка, то она бы так не просверкалась своими ногами сегодня.
- Все, Миш, я тебе обещаю, что я обязательно куплю или сама сошью себе длинную юбку, - повеселевшим голосом сообщила она, - И уж тогда со мной ничего подобного больше не случиться!
- Вот и хорошо, - сказал Миша, глядя на нее своими умными глазами, и Лиза, глядя в эти глаза, подумала, что она готова все изменить в себе, лишь бы Миша никогда не испытывал больше неловкости из-за нее.
Миша проводил ее до самого подъезда и хотел уже распрощаться с ней, но Лизе не хотелось расставаться с ним. Ей казалось, что как только он уйдет, то ей снова станет ужасно стыдно за свое сегодняшнее падение с задранными ногами. Рядом с Мишей ей стыдно не было…
- Миш, а давай ты мне еще о каком-нибудь святом расскажешь, а я тебя до остановки провожу…- робко попросила она его.
- Да, а потом я тебя обратно провожу, и мы так и будем провожаться всю ночь! – улыбнулся Михаил.
- Нет, - возразила Лиза. – Я тебя провожу до автобуса, а домой сама дойду – вон как тут много народа – мне не страшно будет!
- Где ж ты тут народ увидела? Я всего двух человек вижу,- Миша недоуменно посмотрел на пустынную улицу. – Тем более скользко – ты снова поскользнешься.
- Ну, Миша, ну, пожалуйста! Я не хочу домой, а дорожки вон песком все посыпаны!
- Ты, как маленькая, - ласково глядя на Лизу, проговорил Михаил, - Ну что ж пойдем, я тебе про блаженного Симона расскажу.
- Давай! – обрадовалась Лиза. Они пошли обратно к остановке, и Лиза с интересом приготовилась слушать Мишу. Он так интересно рассказывал о святых, что ей казалось, что она может слушать его бесконечно...
Миша с вдохновением начал рассказывать ей о Христа ради юродивом Юрьевецком чудотворце Симоне. Этот Симон с малых лет начал служить Господу, а когда вырос и его сверстники начали жениться, Симон решил стать безбрачным, мало того он стал вести себя, словно дурачок и многие смеялись над ним, а он просто хотел не иметь ничего в этом мире, чтобы беспрепятственно служить Господу Богу. Он тайком сбежал на чужбину и поселился в пустыне. Ел он траву и был постоянно голоден. На нем была всего одна рубашка, и он часто замерзал. Так прожил он с весны до осени, а потом его нашли местные богобоязненные крестьяне, которые, увидев полуголого человека, пожалели его и, боясь, что он замерзнет, привели его в свое село. А Симон прикинулся безумным и на все их вопросы только мычал и называл лишь свое имя. Крестьяне привели его к местному священнику и тот, увидев, что Симон во всем послушен, стал заставлять его работать. Юродивый со всем старанием стал выполнять любую работу. Он работал не только у священника, но и у всех жителей села. Он ни на минутку не хотел оставаться без работы и всю самую тяжелую работу взваливал на себя, кроме этого он еще изнурял себя постом и молитвами. Злые люди часто оскорбляли его и даже били, но кроткий Симон все оскорбления переносил терпеливо и даже иногда сам специально напрашивался на оскорбления, притворяясь нахалом, хотя имел в себе Христово смирение. Он молился за оскорбляющих его. Зимой и летом он носил одну льняную рубашку, и ту ветхую, всю в заплатах. Обуви у него совсем не было, - зимой и летом ходил босиком. Мороз и жар, дождь и снег были ему нипочем. Многие люди поняли, что Симон праведник и стали уважать его. Но он, прожив в этом селе пятнадцать лет, вернулся в свой родной город Юрьевец. Там он продолжил свою жизнь юродивого. Господь, за его праведную жизнь сподобил его дара предвиденья и чудотворения. Два человека, дома которых стояли на берегу Волги видели в разное время, как Юродивый Симон ходит по ночам по реке.
Однажды он вошел в дом воеводы и стал там вести себя как обычно – по юродивому. Воевода разъярился его поведением до такой степени, что накинулся на него и стал избивать и слугам своим приказал бить Симона. Блаженного так сильно избили, что он занемог. Тогда его отнесли в подвал и бросили там на рогожку и забыли о нем. А он, чувствуя, что скоро умрет, стал молить Богородицу, чтоб ему перед смертью удалось исповедаться и причаститься. И вот к нему спустился слуга воеводы, и Юродивый попросил его привести к нему духовного отца. Слуга исполнил его просьбу, и Симон перед смертью исповедался и причастился Христовых Таин. Когда он умер, то на его лице было умиление, а тело его стало благоухать. Воевода раскаялся, что стал причиной смерти Симона, а когда увидел его лежащим на рванной рогожке, то стал безутешно плакать о нем. Он никак не мог утешиться и, чтобы загладить свою вину, приготовил для Симона приличный гроб и своими руками положил в него его тело. На погребение воевода созвал все духовенство города. Проводить блаженного пришли люди со всего города и из всех окрестных деревень. А воевода начал раздавать деньги нищим и бедным и всех просил молиться за него, чтобы Господь простил ему его грех. На похороны он взял много мешочков с деньгами, чтобы раздать нищим и убогим, а после похорон созвал к себе всех и устроил обильную трапезу на которой сам всем прислуживал. Он думал, что много денег раздал, но когда решил пересчитать то, что у него осталось, то выяснил, что у него не убавилось ни одного рубля. Воевода понял, что Господь явил ему чудо и простил его. Он с умилением и слезами стал славить Бога и всем пришедшим к нему на обильную трапезу объявил об этом чуде. Он понял, что юродивый Симон – великий раб Божий.
Лиза с сожалением вздохнула, когда Миша закончил свой рассказ. Ну все, теперь-то уж им точно придется расстаться. Из-за угла выплыл Мишин автобус, но Миша не хотел оставлять Лизу на остановке:
- Пойдем, я тебя обратно до подъезда провожу и тогда уж уйду.
- Ну уж нет! – отказалась Лиза. – Я тут сто раз одна ходила и – ничего, а тебя уже избивали. Я тоже волнуюсь за тебя!
- Нет, Лиза, я провожу тебя! – решил настоять на своем Миша. Но девушка силком затолкала его в автобус.
- Лиза, Лиза… - пытался сказать ей что-то Миша, но Лиза сделала сердитое лицо.
- Все. Пока! – сказала она ему решительным тоном.
Двери закрылись, и автобус поехал, увозя с собой за запотевшими окнами Мишу. Девушка задумчиво проводила автобус взглядом и когда он скрылся из виду, не спеша пошла домой.
- Лизка! Как дела! – вдруг кто-то окликнул Лизу, когда она уже подошла к своему подъезду. Девушка обернулась и увидела приближающегося парня, в котором узнала Андрея.
- Андрей? – удивилась Лиза. – Что ты тут делаешь?
- Тебя жду! – ответил Андрей.
- Меня? Зачем? – еще больше удивилась Лиза - в ее душе шевельнулось что-то неприятное.
Андрей подошел к ней совсем близко и Лиза почувствовала запах перегара.
- Ты что пьян? – спросила она его, доставая из кармана ключ от подъезда.
- Нет… Так – чуть-чуть! – фонарь у подъезда хорошо освещал их и Лиза видела, что глаза у Андрея пьяные, мутные… Ее даже передернуло от отвращения к нему:
- Ты извини, мне домой надо! – как можно вежливее сказала она и хотела уже открыть подъездную дверь, но Андрей вдруг грубо схватил ее за шиворот:
- Стоять!
Лиза не на шутку испугалась:
- Да ты что? Ты что? – закричала она не своим голосом.
- А то! – хрипло прорычал Андрей. – Ты предала меня! Связалась с каким-то попом! Я давно наблюдаю за тобой!
- Наблюдаешь? Ну и что тебе надо-то? – Лиза попыталась освободиться от Андрея, но тот крепко держал ее за шиворот.
- Ты дура! Я тебя люблю! Ты что не понимаешь? – хрипел Андрей ей в ухо и обдавал ее омерзительным запахом перегара.
- А я не хочу! Да и ты же сам с Машкой целовался в коридоре – я видела!
- Это я специально, чтобы ты ревновала! А тебе все равно! Да ты мне всю душу вынула-а! Ду-у-ра-а! – завыл Андрей, а у Лизы от страха стали подкашиваться ноги. Она словно марионетка болталась в его руках и с ужасом искала выхода из этой ситуации:
- Андрей, ну давай поговорим! Ты только отпусти меня! Я ведь не знала, что ты меня так сильно любишь! Я ничего не знала!
Андрей отпустил ее и зарыдал пьяными слезами:
- Зачем ты так со мной? Я ж кроме тебя видеть никого не могу! А может, ты приворожила меня? – вдруг злобно зарычал он, и Лиза в испуге отпрянула от него.
- Да ты что, Андрей! Хватит уже!
- Нет, не хватит! – Андрей вдруг привлек девушку к себе. - Ты должна быть моей прямо сейчас!
- Что? Да лучше я умру! – с отвращением воскликнула она, но тут же пожалела о своих словах, потому что Андрей просто озверел, услышав это. Он снова схватил ее за шиворот и с рычанием потащил ее в сторону заброшенного деревянного дома. Лиза совсем перепугалась, она поняла, что сейчас будет конец – Андрей ее или изнасилует, или убьет… Она с отчаянием посмотрела на пустынную улицу и закричала не своим голосом:
- Люди! Помогите! На помощь!
Но Андрей свободной рукой дал ей такую оплеуху, что она чуть не потеряла сознание и замолчала. С диким рычанием он затащил ее в полуразрушенный трухлявый дом и бросил на груду тряпья.
- Раздевайся! – прорычал он и упал на нее сверху. Лизе показалось, что у нее сейчас все внутренности вылезут наружу – Андрей был очень тяжел. Он дышал ей в лицо вонью перегара и девушка подумала, что ее сейчас вырвет. Придавленная его тушей она лежала и судорожно думала, что ей делать. Глаза ее блестели безумным светом, а Андрей, приподнявшись на ней, стал расстегивать пуговицы на ее плаще.
- Ну вот, молодец! – рычал он. – Молодец!
- Андрюша, дорогой, я тоже тебя люблю, - дрожащим голосом произнесла Лиза и обняла насильника. Андрей удивленно приостановился:
- Да? А зачем тогда тебе поп? – ухмыляясь пьяной улыбкой спросил он.
- Тоже для отвода глаз!
- Врешь!
- Ну что ты! Я могу доказать тебе! – елейным голосом продолжала Лиза.
- Доказать? Как? – обдавая ее перегаром, спросил Андрей.
- А я сейчас буду любить тебя так, как ты и представить себе не можешь! – проговорила Лиза, чувствуя, что она близка к обмороку, но Андрей так удивленно смотрел на нее своими пьяными глазами, что она продолжила. – Только тут холодно и неудобно – мне больно лежать тут.
- Ничего, мы и здесь хорошо устроимся! - снова зарычал Андрей и нетерпеливо стал рвать пуговицы на ее плаще.
Лиза собрала последние свои силы и как можно нежнее сказала:
- А пойдем лучше ко мне домой! У меня дома никого нет! – Андрей будто не слышал ее и, продолжая давить ее своей тушей, рвал на ней одежду.
- Андрей, пожалуйста, пойдем ко мне домой! Там тепло, мы нормально разденемся, продолжала без всякой надежды Лиза, и у Андрея в глазах вдруг появилось осмысленное выражение.
- А твои родители где? – пьяным голосом спросил он.
- Их нет! Мы с тобой хорошо проведем время! Ну пошли что-ли! – Лиза изо всех сил толкнула парня и удивилась, что он такой неподъемный. Но Андрей сам сполз с девушки и, рыча и ругаясь, помог ей встать на ноги.
- Ну давай, пошли! Но только скорее, а то я уже не могу! - он снова схватил Лизу за шиворот и потащил ее к подъезду. – Но если ты меня обманешь – убью!
- Ну что ты! Я сама уже не могу! – дрожащим голосом проговорила, как можно ласковее девушка, боясь, что Андрей передумает.
Андрей удовлетворенно хмыкнул и толкнул Лизу вперед отпустив ее воротник.
Они вошли в подъезд, поднялись на второй этаж, и девушка открыла ключом дверь в свою квартиру. Насильник грубо втолкнул Лизу внутрь и вошел сам.
- Ой, Лиза, дочка, наконец-то! – выглянула из кухни мама, услышав, как открылась дверь.
- А-а! – обманула! – Андрей грубо схватил Лизу за волосы и стукнул ее лицом о шкаф. У Лизы тут же из носа хлынула кровь. Ее мама отчаянно завизжала, и на крик из зала выбежал Лизин отец. Увидев истерзанную и окровавленную дочь и держащего ее за волосы парня, он тут же оценил обстановку и не раздумывая подскочил к Андрею и ударил его кулаком в лицо.
- А-а! – заорал Андрей, отпуская волосы Лизы, а отец, не давая ему опомниться, вытолкнул его на лестничную клетку и захлопнул дверь.
Андрей тут же стал ломиться к ним в квартиру и долбить ногами дверь. Лиза безумными от страха глазами глянула на родителей и прямо в сапогах проскочила в зал и попыталась залезть в шкаф. Из носа ее продолжала течь кровь, вся она тряслась, а в глазах стоял ужас.
- Дочка, не бойся! – попыталась успокоить ее мама. – Не бойся! Дверь железная! Он не сможет войти сюда!
Но Лиза, словно невменяемая лезла в шкаф в сапогах, пачкая одежду кровью. Она залезла туда и разбитыми губами еле-еле прошамкала:
- Мама, закрой меня здесь! Закрой!
Маме ничего не оставалось, как прикрыть дверку шкафа, оставив небольшую щель, для того чтобы Лиза не задохнулась. Отец тем временем вызвал скорую и милицию. Милиция приехала быстро – минут через пятнадцать. Андрей все это время долбился к ним в дверь, а Лиза, трясясь от страха, сидела в шкафу.
Но даже когда милиция приехала и забрала Андрея, девушка все равно продолжала сидеть в шкафу, трясясь там всем телом. Кровь из носа у нее уже не текла, но нос, губы и одна скула распухли, и лицо ее казалось кривым. Тушь под глазами размазалась и от этого ее глаза казались еще более безумными.
В таком виде ее и застали врачи скорой помощи. Первым делом они уговорили ее покинуть шкаф и сделали ей успокоительный укол. Потом они осмотрели Лизу и сообщили ее родителям, что у их дочери, может быть, сотрясение мозга и ее необходимо госпитализировать.
- Вы не справитесь с ней – у нее сейчас очень не стабильное психическое состояние, к тому же в больнице снимут побои и вы сможете подать заявление в милицию, - говорила пожилая врач родителям Лизы, а Лиза сидела все с такими же безумными глазами на кресле и продолжала трястись от страха.
- Странно, - тихо произнес Миша, засовывая телефон в карман. – Уже какой раз звоню ей, а она не отвечает…
- Может, она телефон дома оставила, а сама в институте? – предположил Николай, тоже семинарист духовной семинарии. – Или выключила его, чтобы батарею зарядить?
- Да гудки такие, будто она трубку не берет, - Миша снова взялся за лом и стал долбить лед на дорожке, ведущей к крылечку семинарии. Николай тоже долбил лед. Им дали сегодня такое послушание – очистить дорожку ото льда.
Михаилу с утра сегодня было неспокойно. Вчера вечером он не смог позвонить Лизе, чтобы узнать, как она дошла – у него села батарейка в телефоне, а с утра сегодня девушка почему-то не брала телефон.
- Как-то не спокойно мне, - снова остановился Михаил. – Еще вчера, когда до дома проводил ее, она зачем-то меня до автобуса провожать пошла. Я уехал, а она от остановки одна шла, а я ей даже не позвонил вчера…
- Да ничего с твоей девчонкой не случиться! Давай дальше долби! – нетерпеливо сказал ему Николай. – Что может с ней случиться, когда она такая лихая – вчера вон она как лихо вверх ногами проехалась. Наши ребята теперь без смеха на нее смотреть не смогут.
- Ничего, посмеются и забудут, - буркнул Михаил и нервно принялся снова долбить лед: чего они смеются над его Лизой? Она же совсем недавно пришла к вере, даже покреститься еще не успела, поэтому и вид у нее такой мирской. Миша подумал, что он сам, еще до армии, был обычным парнем, о Боге даже не задумывался. Он имел пристрастие к спорту и много времени проводил на тренировках. Он не мог без спорта, его горячая, страстная натура требовала какого-то выхода и он каждый день после занятий в школе, а потом и в техникуме, все свое свободное время проводил на тренировках. Он никому не говорил о том, что лет с шестнадцати, что-то стало мучить его изнутри. Какая-то необузданная страсть или мука мучили его, и он старался заглушить в себе это спортом. От чего это тогда было с ним, что это за страдания такие? Тогда он не мог этого понять, а сейчас объяснял себе это тем, что все это происходило от молодости, от избытка здоровья, от ужасного желания жить и от чрезмерной впечатлительности. До армии он успел окончить техникум, в спорте ему пророчили прекрасную карьеру и тренеры надеялись, что после армии, он продолжит свои занятия борьбой, но Миша решил стать священником. Он до сих пор помнит лица ребят, когда он, вернувшись из армии, сказал им, что бросает борьбу и уезжает в город поступать в духовную семинарию. Они отнеслись к нему тогда, как к самоубийце и долго уговаривали его остаться с ними. Но он уехал. После Чечни он больше не мог жить как прежде. Там, видя, как умирают его друзья, видя бесчеловечность и жестокость чеченцев, в нем что-то сломалось. Нет, он не озлобился, психически не повредился, но только без церкви он больше не мог. Чечня стала для него страшным, но и святым местом. Здесь он понял, что есть Бог и поверил в Него. У них в части была походная церковь в палатке, и вот здесь в этой церкви он впервые понял, куда ему надо бежать от раздирающей душу невозможной муки, которая, здесь в Чечне, еще больше стала мучить его. Отец Владимир, священник их походной церкви, был прост в общении, и Миша подолгу беседовал с ним, удивляясь уму и силе духа этого простого батюшки. Церковь стала для него единственной незыблемой опорой в этой жизни, а отец Владимир и посоветовал ему поступить в духовную семинарию. И вот в этом году он уже заканчивает ее. Хорошо, что родители у него оказались людьми понимающими и всячески помогали и поддерживали его во время учебы. А скоро он жениться на Лизе…
Миша перестал долбить лед и задумчиво посмотрел на качающиеся голые тополя, возвышающиеся над крышами зданий. Он вспомнил свое первое впечатление, когда впервые увидел Лизу. Ему тогда показалось, что в больничную палату, где он лежал, ворвалась сама весенняя свежесть. Красивая, юная, она робко смотрела на его распухшее лицо, а он, несмотря на охватившее его смущение и волнение, понял, что эта девушка далека от церкви, потому что была ярко накрашена и одета совсем не так, как одеваются воцерковленные девушки. Но он спокойно отнесся к ее внешнему виду, ведь он сам когда-то далек был от церкви. А пообщавшись с ней он удовлетворенно отметил, что у них очень много общего и Лизе не хватает всего лишь маленького толчка, чтобы она полюбила церковь.
Прошло два дня. Миша совсем извелся за это время. Порою ему казалось, что девушка бросила его. Нет, не может быть - она так любила его, нуждалась в нем. Она же сама говорила, что с тех пор, как они познакомились, он заменил ей подруг, родителей – всех, и ей никто не нужен кроме него. Но где же тогда она? Мише казалось, что у него почва ушла из-под ног, а весь мир вокруг опустел. А хуже всего было то, что он не мог даже прийти к ней домой и узнать в чем дело, потому что не знал номера ее квартиры, не знал ее фамилии.
На третий день он не выдержал и поехал к ее дому. Он нажимал по очереди кнопки домофона у Лизиного подъезда и у всех спрашивал, не здесь ли живет девушка Лиза. Но никто ему так и не дал утвердительного ответа.
Миша потом еще в течение недели несколько раз приходил к ее подъезду в надежде встретить там Лизу. Он снова нажимал все кнопки домофона, но везде ему отвечали: «Нет, мы ничего не знаем ни про какую Лизу».
Миша с удивлением думал о том, что он совсем мало знал о Лизе. Когда они разговаривали, то говорил в основном он, а она слушала. Она ему задавала много вопросов, касающихся веры, и он постоянно решал какие-то ее недоумения. Он утешал ее, рассказывал ей о своей жизни, а о ней-то толком так ничего и не узнал. Она, как мечта пришла в его жизнь и наполнила все пространство вокруг него неуловимой весенней свежестью. В ее присутствии он сам себе казался каким-то значительным, умным. Наверное, это оттого, что она постоянно искала у него понимания, сочувствия и ему нравилось ей давать все это…
Лиза уныло сидела у окна и равнодушно смотрела на улицу.
- Лиза, дочка, ты что-нибудь хочешь? – спросила ее, заглянувшая в комнату мама.
- Нет, - покачала головой Лиза и снова равнодушно уставилась в окно.
- А может быть в магазин сходим, обновки тебе купим? – суетливо предложила мама.
- Не хочу.
Мама, обреченно покачав головой, ушла.
- Ну как она? Все так же? – тихо спросил маму отец, когда она зашла к нему в зал.
- Да. Сидит никакая и ничего не хочет… Может быть зря мы ее из больницы забрали? - со слезами в голосе ответила мама. – И когда же все это кончится?! Что с ней такое? Уже неделя прошла - лицо уже почти зажило, ничего не болит у нее – откуда взялась эта депрессия?
- Да-а… Ей же учиться надо, а она сидит – в одну точку смотрит. Так и институт не закончит, - тихо проговорил папа. – А этот Андрей паршивый откупился деньгами, чтоб мы заявление забрали, и живет себе спокойно. Надо было с него побольше денег слупить. Он-то поди-ка спокойно сейчас учиться, а наша девочка, как зомби уже две недели сидит.
Лиза слушала их разговор о себе, но никак не реагировала на него. У нее не было никаких мыслей, чувств, не было ничего и не хотелось ничего, ну разве что только спать.
На следующий день с утра родители повезли ее к какому-то хорошему доктору. Лиза молча сидела в отцовской машине и равнодушно смотрела, как повсюду бегут ручьи, как капает с крыш, и ничего не чувствовала.
Пожилой доктор, осмотрев Лизу и изучив историю ее болезни, посоветовал родителям больше не давать ей успокоительных препаратов.
- Но наш лечащий врач сказала нам пить их целый месяц, - возразила на это Лизина мама.
- Все правильно, но вашей дочери, это не подходит. Она гипотоник, астеник, возможно именно седативные препараты и вызвали у нее депрессию. Попробуйте, не давайте их больше ей.
Лиза безучастно слушала доктора и молчала. А потом они снова ехали в машине и Лиза снова безучастно смотрела на бегущие по дорогам ручьи. На одном из перекрестков машина остановилась на красный свет светофора. Лиза бездумно смотрела, как люди переходят дорогу и среди пешеходов увидела вдруг Мишу. Она узнала его, и что-то слабо шевельнулось в ее душе. А Миша тем временем перешел дорогу и, скользнув взглядом по Лизиной машине, пошел было дальше, но вдруг замер, остановился. Он увидел Лизу. Она спокойно смотрела на него - лицо ее было изможденное, бледное и от этого глаза ее казались огромными.
Загорелся зеленый свет, и машина с Лизой поехала. Миша устремился за ней, на лице его появилось отчаяние, но Лиза лишь спокойно провожала его взглядом, пока не скрылась из виду…
Доктор оказался прав. Как только Лиза перестала принимать успокоительные, то ее состояние стало улучшаться. Она снова решила заняться учебой, но одна мысль о том, что в институте она будет видеть Андрея, приводила ее в ужас. Ей казалось, что как только она увидит его, с ней случится истерика. Но когда она пришла в институт, то Олеська ей сообщила, что Андрей перевелся на заочное:
- Его вообще хотели из института исключить, когда узнали, что он натворил, но его мама уговорила ректора хотя бы на заочном дать ему доучиться.
- Это хорошо, потому что если б он не ушел, то мне пришлось бы переводиться на заочное, - с облегчением сказала Лиза. Она вернулась в институт в новом образе: без косметики на лице, в длинной юбке. Сокурсники сначала с удивлением глядели на нее, а потом привыкли и перестали обращать внимание.
А Лиза не знала, как ей теперь увидеться с Мишей. Она много раз порывалась позвонить ему, но каждый раз мысль о том, что ей придется сейчас рассказать ему о нападении Андрея, останавливала ее. Она еще не в состоянии была говорить об этом. Каждый день она проходила мимо церкви, где пел с другими семинаристами Миша, и с тоской смотрела на ее многочисленные маленькие купола.
А родители Лизы еще долго не могли успокоиться и все ругали между собою лечащего врача, выписавшего их дочери те самые успокоительные препараты, из-за которых их дочь впала в депрессию.
Как-то проходя мимо церкви «Всех скорбящих Радость», Лиза вдруг остро ощутила, что больше не может без Миши, и решила, что сейчас она зайдет туда, хотя по времени там сейчас службы не было и Миши там не могло быть. Но она подумала, что там он или нет, она хотя бы побудет в «его» церкви, где все так напоминает о нем.
Лиза с благоговением подошла к дверям церкви и хотела уже войти, но остановилась. Она вдруг ясно вспомнила, как она упала здесь в гололед, как задрались ее ноги в капроновых колготках, как она в таком задранном виде проехалась на спине и сбила с ног нескольких семинаристов…
«Позорище-то какое! – покраснев при этих воспоминаниях, подумала Лиза. – Вот как я зайду сюда теперь?»
Она поняла, что не может войти в эту церковь… Но как же ей теперь жить?
Вечером того же дня она пошла в церковь Серафима Саровского, расположенную недалеко от ее дома. Она стояла на вечерней службе, слушала хор и ей казалось, что Миша где-то рядом, а все святые, смотрящие на нее с икон – это ее друзья и помощники, которые ей помогут…
- Ой, Лиза, какой у тебя крестик красивый! Ты что купила? – Лизина мама увидела на шее дочери крест и стала разглядывать его.
- Да, я покрестилась, - спокойно ответила Лиза.
- Покрестилась? Молодец. Мне тоже надо покреститься, а то не дай Бог так и помру некрещеной.
- А папа у нас крещенный? – спросила Лиза, глядя на маму.
- Да, его в детстве крестили.
- Хорошо, - Лиза задумчиво посмотрела на себя в зеркало. – А как ты думаешь, священники хорошие мужья?
- Священники? – удивилась мама и пристально посмотрела на дочь. – Ты что замуж за священника собралась?
- Я… - промямлила Лиза и тут же умолкла. А мама ее вдруг догадалась обо всем:
- Точно! Собралась! – засмеялась она. – То-то я смотрю, ты краситься перестала, юбки длинные накупила!
Лиза покраснела, смутилась:
- Да я пока еще не знаю, просто мне нравиться один семинарист… И вот я и думаю: какой из него муж получиться, если за него замуж выйти?
- Ну не знаю! – весело ответила мама. – А вообще-то они верные, не пьющие, не курящие и обычно многодетные.
- Многодетные? Да. Наверное…
- А где ты умудрилась познакомиться со своим семинаристом? – поинтересовалась мама.
- Да я просто ехала как-то домой на автобусе и услышала песню…- начала рассказывать Лиза и рассказала всю историю своего не обычного знакомства с Мишей.
- Ну надо же! – в конце рассказа воскликнула мама, - Как в кино! Вот только, если б ты нужна была ему, он бы постарался найти тебя, узнать, почему ты так долго не приходишь.
- Он и хотел узнать – звонил мне, а я как раз в больнице была, а телефон дома был, а когда из больницы вернулась, то из-за депрессии не отвечала на звонки. А он, конечно, он искал меня, но он же не знает номера моей квартиры, не знает моей фамилии, а у нас в доме всего один подъезд, а квартир в нем вон как много.
- Понятно, - кивнула головой мама, и, подумав, добавила:
– А вообще, дочка, я думаю, что для священников главнее всего церковь, Бог, а семья для них на втором плане. Если ты выйдешь за своего Мишу, то тебе всю жизнь придется мириться с тем, что твой муж будет больше принадлежит церкви, чем тебе, а ты будешь без конца рожать, нянчить. Работать ты не сможешь, так что подумай сначала.
Мамины слова немного испугали Лизу. Но ведь это правда – священники, прежде всего пастыри, а уже потом хорошие мужья и отцы. Лиза представила себя в застиранном халате, окруженной кучей детей, а у мужа все мысли только о прихожанах и до семьи ему нет дела. Такая картина еще больше испугала ее, но потом она вспомнила Мишино лицо, его карие, умные глаза и немного успокоилась. Ей снова захотелось позвонить ему, срочно позвонить, и когда мама ушла на кухню, она закрылась в своей комнате, взяла в руки телефон… Нет… Она не может набрать его номер. Он же сейчас спросит, что с ней случилось и ей придется рассказать об Андрее и придется снова вспомнить весь тот ужас, который она пережила…
Лиза положила телефон и с тоской подумала, что ее молчание затянулось, что нужно как-то решиться на встречу с Мишей, рассказать ему обо всем, а не то она потеряет его навсегда.
Но дни шли, а Лиза так и не решалась ни позвонить ему, ни встретиться с ним. И только проходя мимо «его» церкви, ее сердце замирало от тоски и сладкой надежды…
Она не знала, что Миша каждый раз стоя на клиросе, вглядывается в лица прихожан в надежде увидеть ее, и продолжает ждать. Он был уверен, что Лизу ему послал Сам Бог, а раз так, то никуда она от него не денется. Он снова и снова вспоминал ее изможденное лицо в машине и приходил к выводу, что она чем-то заболела, но рано или поздно она выздоровеет… Только вот когда? Дни проходили в неизвестности, и время от времени Миша снова пытался разыскать ее, но у него ничего не получалось. Ему оставалось только молиться и ждать. И он молился.
Когда в читальном зале Лиза увидела Андрея, то невольно вся сжалась. Она сразу же вспомнила его безжалостность, жестокость в тот ужасный вечер, вспомнила свое бессилие и ужас.
Андрей сидел за одним из столов и что-то писал. У вошедшей Лизы первым желанием при виде его было убежать отсюда, но она, превозмогая отвращение, все же подошла к библиотекарше и взяла у нее нужную литературу. Она видела, что Андрей увидел ее и, нахмурившись, опустил низко голову. Лиза села от него как можно дальше.
«Спаси, Господи, раба Твоего Андрея! Спаси, Господи, раба Твоего Андрея!» - превозмогая крайнюю неприязнь к нему, начала мысленно молиться она. Это Миша научил ее молиться за врагов. Он молился за тех отморозков, которые стукнули его у подъезда по голове, а потом избили и пырнули ножом. Лиза продолжала мысленно молиться за Андрея и почувствовала, как страх и отвращение исчезают. Ей даже жаль стало Андрея и она вспомнила, что Миша говорил ей, что самые несчастные люди – это люди творящие зло, потому что их души находятся в большой беде.
Успокоившись таким образом, девушка почувствовала огромную благодарность к Богу за то, что даже самая маленькая молитва приносит душе успокоение. А еще как хорошо, что в этом мире Божьем есть Миша. Нет, все, сегодня в пять вечера она пойдет на вечернюю службу и если Миша будет там, то она увидит его!
Горели свечи, неземные лики с икон смотрели на прихожан, а хор семинаристов снова возносил прекрасные молитвы к Богу.
Миша тоже был в хоре. Почему-то сегодня ему пришла в голову мысль, что он больше никогда не увидит Лизу. Но печаль и отчаяние больше не мучили его. Все эти дни он упорно молился по ночам. Он знал, что только молитва сможет успокоить его, и действительно – к нему снова вернулся душевный покой. Он пел с другими семинаристами и тяжелые тоскливые мысли больше не терзали его. Прошедшей ночью, когда он, изнемогая от неизвестности и разлуки с Лизой, сердечно молился Богу, вдруг почувствовал, что его кажущееся безнадежное состояние вовсе не так уж и безнадежно. И все это не потому, что Лиза, может быть, когда-нибудь все-таки вернется к нему, а потому, что он просто почувствовал смирение в душе и готовность перенести все в этой жизни.
Миша пел сейчас и чувствовал тихую радость в душе. Такую радость он уже испытывал однажды и она была ему знакома. Он испытал ее, когда еще в Чечне всю ночь молился, страдая из-за нескольких своих товарищей, которым чеченцы перерезали горло. Он тогда молился с такой болью в душе, и поначалу казалось, что молитва не принесет ему покоя. Но он все равно продолжал молиться и страх, и ужас вскоре сменились той самой тихой радостью, которая будто бы приоткрывала какую-то неведомую, таинственную дверь, ведущую во что-то светлое, свободное и вечное.
А Лиза в это время подошла к церкви и остановилась в нерешительности. Сейчас войдет она и все семинаристы и некоторые прихожане узнают ее и подумают: «А-а, это же та самая дурочка, которая упала здесь возле церкви вверх ногами! Это у нее задралась короткая юбка!» А семинаристы еще и смеяться начнут!
Лиза поняла, что она так и не может войти в эту церковь. Нет, она лучше наберется храбрости и позвонит как-нибудь Мише. Он такой хороший – он все поймет.
Она еще раз с тоской посмотрела на маленькую, но очень красивую церковку и медленно побрела на остановку.
В автобусе снова громко играла музыка. Лиза, войдя туда, сразу узнала знакомое лицо водителя – это именно он вечно включает так громко музыку, и это в его автобусе она слышала песню «Где же ты?». Девушка села на свободное сиденье и чуть не плача смотрела, как за окном проплывает, удаляясь, маленькая красавица-церковь, в которой, наверное, сейчас находится Миша.
Где же ты?
И где искать твои следы?
Лиза вздрогнула, услышав знакомые слова песни. Она с негодованием посмотрела на водителя: он, что? Специально что-ли включил эту песню? Но водитель, невозмутимо сидел за рулем и спокойно смотрел на дорогу.
… Все вокруг, как прежде
И только нет тебя…
… Я верю, ищу и надеюсь
Прошу тебя: Приди!
Лиза как завороженная встала со своего места и направилась к передней двери. В это время автобус остановился на светофоре.
- Пожалуйста, выпустите меня скорее! – со слезами в голосе попросила она водителя.
- А за проезд платить? – грубо бросил ей тот.
Лиза суетливо достала из кошелька деньги:
- Вот, возьмите!
Водитель взял деньги и, недовольно взглянув на девушку, открыл ей дверь. Лиза выскочила из автобуса и побежала обратно к церкви. Она бежала, а в ушах ее звучало:
Я верю, ищу и надеюсь,
Прошу тебя приди!
Миша стоял на клиросе вместе с другими семинаристами и пел. Он старался сосредоточиться на словах молитвы, но у него этого не получалось. Мысли его снова и снова уносились к Лизе. Где она? Почему так долго не дает о себе знать? Может быть она совсем больна, а он даже не знает, что с ней… Ему вспомнились слова недавно прочитанной книги, в которой говорилось, что счастье человека на 90% состоит из семейного счастья, а остальные 10% и так приложатся. Нет, он не согласен с этим. Счастье человека зависит в большей степени от близости души к Богу. Чем ближе человек своей душой к Богу, тем он счастливее. И никак иначе. И пусть Господь делает с ним все, что хочет – он за все будет Ему благодарен…
Какое-то неуловимое движение в рядах прихожан заставило Мишу отвлечься от своих мыслей. Он бросил взгляд на умиленные лица людей и у самого входа вдруг увидел ЕЕ. Вспышка света, казалось, озарила его душу. Ему показалось, что тысячи лучей заполнили маленькую церковь, а сама Лиза была словно прекрасное видение, мечта… Вот она встретилась взглядом с его глазами и лицо ее озарилось радостью. Миша вдруг с новой силой осознал, почувствовал, что Бог действительно есть и есть вечная жизнь, потому что, то незримое, которое сейчас происходило между ним и Лизой, оно такое прекрасное, что просто не может никуда исчезнуть.
«Так вот какие они 90% счастья!» – подумал он.
А служба между тем шла своим чередом, и хор запел херувимскую песнь. Лиза и думать забыла о том, что кто-то здесь будет смеяться над ней из-за ее нелепого падения. Она с замиранием сердца смотрела на Мишу и удивлялась тому, что так долго не виделась с ним. Он же понял бы все…
Она обвела глазами церковь и подумала о том, что она, так же как и Миша, стала любить все церковное. Как она могла раньше жить без этого? И когда она станет женой Миши, то они вместе будут любить все это. Она никогда не будет для него на втором плане, потому что она всегда будет с ним рядом, будет с ним за одно.
Взгляд девушки упал на икону Николая Второго: «А ведь Он при всей своей загруженности государственными делами, смог сделать Александру Федоровну счастливой, - подумала она. – Просто они жили одними интересами».
А Миша, глядя на Лизу, на прихожан, чувствовал огромную благодарность Богу и думал о том, что теперь он точно будет хорошим священником…
Где же ты?
© Copyright: Ольга Никулина, 2010
Свидетельство о публикации №210011800246
Свидетельство о публикации №210011800246
Рецензии