Пробуждение её сна

Середина осени. Только что закончился полдник. Она сидит на вытертой скамье, посреди тополинного парка, не откидываясь на спинку, выпрямив поясницу и разведя приподнятые плечи.
Снаружи, вяло урчит, замшелого камня, всеми забытый фонтан. Где-то внутри, как в пустом помещении, заблудилась между эхо истерика.
Уже нет нервного перебирания пальчиками... Нет покусывания губ... Нет комка обиды в верхней части груди... Нет мыслей...
Есть тёмные круги, вокруг воспалённых, когда-то яснолазурных глаз... Теперь, тускло-кувшинного цвета. Есть головные боли и вязаная шапочка, как выдуманное средство от них...
Она ещё молода.
Стайка диких голубей спархнула с черепичной крыши, грязно-жёлтого трехэтажного здания, архитектуры позапрошлого века, с широченным крыльцом парадного входа.
Она подняла на их движение голову. И ухватилась взглядом из под длинных чёрных ресниц.
* * *
Она видела его несколько раз, прежде чем заговорить с ним. И, как казалось, разглядела с первого взгляда.
Его, и ещё нескольких человек, водили небольшой группой в маленькое кафе, расположенное почти на самой площади их городка.
Это были пациенты клиники, для душевнобольных, которая стояла рядом с городом. И наверное, в целях терапии, время от времени их выводили в общество.
Присматривала за ними, средних лет крепкая женщина в круглых очках. И пожилой рослый, с залысой седой головой и грубым лицом, мужчина.
Первый раз это было в кафе. Она подсела к нему за столик, напротив. Он всегда сидел один, не совсей группой. Вообще, как-то всегда это было так... В нём было какое-то одиночество. Он заглянул глубоко в её глаза. Глубоко до мурашек.
Прежде, они встречались глазами несколько раз... Он улыбался... Был немного неловок и неуверен в движениях. Но не казался сумасшедшим.
Они долго молчали. Он пил чай с выпечкой. Она кофе.
Он сразу поддержал разговор, когда она заговорила. Это было стихийно... Казалось, эта беседа ни о чём, не прервётся никогда.
Потом, первое расставание... Его прохладная рука... И взмах в далеке - на прощание.
На утро, она стояла у ворот клиники с песочным печеньем в бумажном кульке.
Им разрешили встретиться на территории больницы. В парке, обнесённом булыжной оградой.
Он наклонился и понюхал кулёк в её руках, смотря ей в глаза... "Как вкусно",- были его слова.
Это был их день, как и все последующии. Она приходила ранними  утрами и уходила по вечерам.
День изо дня, пропитываясь его голосом. Его нестройными, как бы лихорадочными, но волнующими движениями... У него были тонкие, можно сказать аристократичные манеры.
Он любил гладить сухой ладонью её лицо, шею... Гладить, врезаясь пальцами, в пряди её чёрных волос... Ей нравилось когда он, чтото объясняя, сжимал её ладони в своих.
Все вокруг привыкли к ним.
Договариваясь с персоналом, она оставалась в клинике на ночь, чтобы не тратить время на утреннею дорогу.
Сидя у постели встречала его пробуждение... Забывая о своём сне...
* * *
Первый, серьёзный, невыносимо тяжёлый разговор с профессором, хозяином клиники... До слёз... До дрожащих губ, и сбившегося дыхания... Она не верит ему до сих пор! И не поверит уже никогда!.. Но это не имело уже значения... Правда профессора опоздала навсегда.
Это случилось утром. Она пришла за час и ждала его пробуждения.
Когда он открыл глаза, на неё посмотрел чужой, незнакомый ей человек. Оттолкнув её взглядом, отвернулся от неё.
Тогда, она выстояла. Но это повторилось. Потом снова и снова, грубее и жестче.
Это было похоже на атракцыон. Где площадка, на которой вы стоите, хаотично двигаясь, выходит у вас из под ног... И вы падаете, вновь и вновь, стараясь устоять. Пока, наконец, не встаёте больше, а лёжа, двигаетесь вместе с ней.
Потом, был нервный срыв... Беседа с врачём... Успокоительное...
Потом, всё повторялось; его незамечающий взгляд, профессор, успокоительное... Плюс, головные боли.
Теперь, у неё своя палата.
* * *
Голуби, сделав круг, приземлились между ней и фонтаном.
Самцы, воркуя, закружили вокруг голубок.
Глаза наполнились влагой... Она запрокинула голову, удерживая слёзы. Плакать нельзя - доктор подумает, что опять был срыв...
Мгновение...
Она увидела, как незамечая её, он вышел из тёмного фое, на широкое крыльцо, зажмурившись, подставляя себя дневному свету.
"Пускай,- подумала она,- Зато я теперь всегда рядом с ним...".