ЕСЛИ БЫ...

               
     Людмила очень любила словосочетание «если бы».Когда засыпал пьяный муж и успокаивлся издёрганный постоянными скандалами родителей Андрюшка , она  закрыва-ла  глаза и мечтала, что было бы, если бы… Картины рисовались такие радужные, что нас-тоящее  казалось ещё мрачнее и горше. Такие прогулки в мечты обычно заканчивались  слезами. Но как только она оставалась наедине с собой, опять начиналась игра в «если бы». А этих «если бы» было в жизни немало. Первое – это когда мать отыскала якобы погибшего отца. Отыскала и, не предупредив, заявилась прямо к нему в дом. Что там произошло, люда так и не узнала, была слишком маленькой, чтобы ей это рассказали. Но, видимо, что-то очень страшное для матери, коль, приехав, она замкнулась в себе, заболела и, за год истаяв, как свечка, умерла.
      У бабушки Люде было хорошо. Та очень любила внучку и ради неё трудилась не покладая рук. Но эти руки были больными, и всё чаще и чаще Люда слышала: - Охо-хо, горе моё горькое, отправлю тебя к отцу, он в городе да при должности. Куда-нибудь определит после школы. А у нас что? Хвосты коровам крутить?
      Что такое  «отец», Люда не знала. У неё и деда-то не было – погиб на фронте. Какой он, этот отец? Добрый? Злой? Почему ни разу не приехал? Кроме нечётких любительских фотографий ничего в доме от отца не было. Но ей было интересно хоть куда-нибудь поехать. Из своего села Люда выезжала один раз в пионерский лагерь и один раз всем классом в областной кукольный театр. И она стала рисовать в воображении большой северный город с огромным металлургическим заводом, где её отец был каким-то начальником. И она стала приставать к бабушке с вопросами: - Ба, а ба, а когда ты меня отправишь к отцу?
      - Да отправлю, вот подрастёшь немного, а то я ведь не повезу, сама поедешь.
      - Сама-а-а! Вот здорово! В поезде сама!  Поду Вальке расскажу!
      - Да ты сначала посуду помой, потом и сходишь.
      - Нет, бабушка, я пойду сначала похвастаюсь, а потом уж…
      И так после каждого разговора с бабушкой о будущей поездке  она бегала к Вальке, чтобы нарисовать ей картину своего самостоятельного путешествия. Но, когда подросла и бабушка, списавшись с отцом, решилась всё-таки её к нему отправить, Люда ехать не захотела. Она  закатывала  истерики, притворялась больной, убеждала бабушку, что ей одной без Люды не обойтись.
      -Ну, кто тебе полы помоет, кто? Ты ведь своими руками и тряпки не выжмешь. А огород кто будет полоть? Ну-ка, скажи. А-а-а, молчишь… Некому город полоть.
      Но дело было не в полах и не в огороде, а в том, что Люда влюбилась. Ей было16 лет, и это чувство так её захлестнуло, что ни о каком городе, ни о каком отце она и думать не хотела. Сергея она и раньше знала, учились в одной школе, всего на один год был он старше её, но особого внимания на него никогда не обращала. А как-то на школьном вечере увидела его в чёрной водолазке и сером пиджаке и обалдела:  один в один Ивашёв, её любимый актёр. И когда объявили дамский танец, поспешила пригласить. С этого танца всё и началось. Он оказался таким интересным собеседником, таким целеустремлённым! В отличие от неё знал, что будет делать после школы, куда поступать и потому уверенно шёл к медали. А она о себе не знала ничего, думала – время покажет. Но на тройки учиться стало  стыдно и девятый класс  она закончила намного лучше, чем восьмой.
      -Ты из-за Серёжки, что ли, расхотела ехать к отцу? – напрямую спросила её бабушка.
      Люда в ответ разрыдалась.
      -Ну, это ты зря, девка, таких Серёжек ещё будет, будет…
      -Таких не будет, - всхлипывая, перебила её Люда. Никогда, никогда не будет.
      -Так вам ещё учиться, дурёха. Он в институт поступит, а ты там, у отца тоже выучишься.
      -Не хочу, не хочу, не хочу, - Люда как заведённая повторяла одни и те же слова. Но в конце концов  успокоилась и здесь впервые в своей жизни подумала: «Вот если бы мама тогда не поехала к нему, была бы жива, и мне тоже никуда не надо бы было ехать». Позже она даже в мыслях стала называть родителя «он».
        -Сергей весть об отъезде Люды принял спокойно: - Будем переписываться. Ты там хорошо учись и определяйся, что будешь делать дальше.
       У отца она прожила всего два года. Мачеха не то чтобы обижала  её, а просто не замечала. А с учёбой и вовсе смех вышел. Ошиблась бабуся, у отца она пошла в вечернюю школу и на работу. А  сдав экзамены за 11-й класс, сразу же рассчиталась и вернулась в село. За это время много чего произошло. Сергей уже учился в политехническом институте. Поступил в год её отъезда. Но на лето на каникулы приезжать не мог – его родители переехали на Украину, где жили все их родственники. И он ездил к ним. Лучшая подружка и одноклассница Валька училась в педучилище.
      Бабушка обрадовалась приезду внучки, корила себя за то, что отправила её к отцу.
      -Ты уж меня прости, Люсенька, старую. Хотела как лучше. Думала, пожалеет тебя, сиротинушку, - оправдывалась она плача и гладя внучку по голове, как маленькую.
      -Ладно, бабуля, чего уж теперь! Давай думать, что дальше делать, - совсем по-взрослому ответила ей Людмила. – И не называй меня сиротинушкой, у меня есть ты.
      Придумала, что делать, бабушка. Вернее, ей посоветовала знакомая отправить Люду учиться на повара.
      -Подумай, Никитична, девка всегда будет при куске хлеба, ты ж не вечная, - аргументировала она свой совет.
      -И то так, - согласилась бабушка. И Люда не возражала. На повара - так на повара. Тем более, что от Сергея письма приходили всё реже и реже. А со временем переписка заглохла совсем. Через несколько лет она узнала от дальних родственников, что он женился. Поплакала, повздыхала, тысячу раз повторяя «если бы», и, в полном смысле этого слова, выскочила замуж за красивого, но беспутного разбитного парня, который часто обедал в столовой, где она работала. А уже перед родами узнала, что Сергей разошёлся с женой и уехал на Донбасс к родителям. И она снова плакала и снова повторяла «если бы». «Дура, дура я, зачем вышла замуж? Если бы не вышла…» А дальше опять рисовались радужные картины.
       Муж пил и частенько её поколачивал. Даже беременную. И рождение сына ничего не изменило в её жизни. Она стала ещё тяжелей. Если раньше пряталась от буйства мужа одна, то теперь – с дитём на руках. Особенно лютовал благоверный, когда узнал, что она поступает в техникум пищевой промышленности. Вот уж где он поработал  кулаками. «Господи, хорошо хоть Андрюшка у бабушки», думала Люда, прикладывая примочки к синякам на лице и груди. Но техникум она всё же закончила, и даже с красным дипломом, что ей позволило из столовой уйти и преподавать в том же училище, где когда-то училась сама.
     Теперь на работе она была Люська, а Людмила Александровна. И тем больнее было слышать дома: «Шалава, деревня, дура». Но больше всего её обижало то, что муж, брезгливо сморщив губы, проводил пальцем по мебели, где едва были видны следы свежей пыли, или по выскобленным добела сковородкам и кастрюлям. Она не обращала внимания на «суку», шалаву», и «б…», так как все соседские мужики обзывали жён. Да и на «дуру» особо не обижалась. Книги читала только те, что нужны были для учёбы в техникуме и для преподавания в училище, да и газеты не особо жаловала. Но неряхой и грязнулей никак не могла себя признать. Убирать, стирать, выглаживать каждую складочку в белье, чистить до зеркального блеска посуду было её «пунктиком». Здесь она работая руками, оставалась наедине с собой и мечтала, мечтала, мечтала…
      Любому терпению наступает конец. Она это почувствовала, когда после очередного побоища вырвалась из дома вместе с сыном и спряталась у соседки в доме напротив. А придя утром домой, обнаружила совершенно пустой шифоньер, а посредине комнаты кучу порубленных на мелкие кусочки вещей. И она решилась на поступок. Одолжив у соседки платье и плащ и оставив на её попечение ребёнка, Людмила пошла к директору училища. Он выслушал её молча и задал всего лишь один вопрос: «Ты хорошо всё обдумала, не пожалеешь?» «Нет, -ответила она твёрдо, - жалеть совершенно не о чем. Разве что вот этого не будет»», - показала она на синяк под глазом.
       Как в лихорадке руководила она погрузкой мебели на видавший виды самосвал. Грузчиками были её ученики, в этом деле совсем неопытные, но на других не было ни времени, ни денег. В комиссионке всё её «добро» приняли без всякой волокиты – в мебельных магазинах тогда было хоть шаром покати – пусто. Взяв у подруги в долг, пока продадут мебель, она отвезла сына к бабушке и отправилась в прошлое. Благо дело, накануне Сергеева тётка пригласила её к себе в гости. Вот и поехала…
       -Люсенька, милая, что же мы наделали, - едва не плача, говорил Сергей, гладя её густые непокорные волосы.- Если бы знать, если бы…
       Эти слова, которые Людмила произносила только наедине с собой, вдруг услышанные из уст любимого человека, настолько умилили её, что она разрыдалась от счастья. И   поверила в то, что теперь-то всё будет прекрасно, так, как она представляла в долгих серых буднях своей прошлой жизни. Ей показалось, что от былой самоуверенности, суровости и даже в некотором роде сухости, у её любимого не осталось и следа. Он стал мягче и нежней, а внешне ещё красивее. Но сантименты потихоньку уступили место будничным разговорам о его работе на заводе, о проблемах, с которыми ему приходилось сталкиваться, и в которых она ровным счётом ничего не смыслила. А  при этом её дела, её проблемы его не интересовали совсем. Он считал, что они не стоили его внимания  и его драгоценного времени. И Людмиле становилось от этого невыносимо тоскливо.
      Когда между ними появилась первая ощутимая трещина, Люда и не запомнила. Может, в тот вечер, когда она металась по городу в поисках Андрюшки, не вернувшегося вовремя из школы, а он не мог понять, что, собственно, случилось: ну загулялся пацан, и что с того?
      -Ты, ты…тебе не жалко его, а мне он сын, - кричала Люда в ответ на его спокойное непонимание её трагедии. Она привыкла криком решать все проблемы в той жизни. Этот метод применила и теперь. Он же её такой не знал и был неприятно удивлён.
      А может, это случилось ещё раньше, когда Сергей предлагал ей оставить сына на пару лет у бабушки. А может, и не в сыне вовсе было дело. Просто однажды она увидела, что рядом с ней – чужой человек, который совсем её не понимает, и которого не понимает она, презрение и насмешки которого, труднее выносить, чем кулаки  первого мужа. Ведь это был её Серёженька, о котором  она так мечтала и которого так любила. Со временем недоумение и непонимание  происходящего сменилось жалостью к себе.
      Развязка наступила так неожиданно, что Люде даже думать не пришлось над тем, как решить проблему несостоявшейся семейной жизни. Это было утром, на кухне. Она в этот день не работала, никуда не спешила и могла на завтрак побаловать мужа и сына блинчиками. А вечером ей хотелось вместе с Сергеем сходить в кино, о чём она ему и сказала.
      -Я не могу сегодня, мы запускаем новую линию, я в этот проект вложил много сил и времени, - спокойно ответил Сергей.
      -Ну так и что! Без тебя обойтись не могут? – удивлённо спросила Люда.
      -Ты это серьёзно? Извини, но я и предположить не мог, что ты такая дура, - зло бросил он и, выплеснув в себя остатки чая, быстро оделся и вышел.
       Как она плакала! Громко, причитая, подвывая. Если бы остался хоть на минуту, если бы вытер ей слёзы и сказал: «Ну, прости, Люсенька, прости, сорвался. Очень ответственная работа», она бы, наверное простила. Но он этого не сделал. И взгляд у него был колючий-колючий, холодный-холодный, чужой-чужой.
      Выплакавшись, Люда как-то вдруг сразу успокоилась, накормила и отправила в школу сына, собрала вещи и вызвала такси. Заехав к подруге с чемоданами, она попросила: «Галь, пусть это у тебя побудет, завтра заберу и всё объясню. Да, забери, пожалуйста, Андрюшку со школы.»  И отправилась искать квартиру.
       Нет, это было сделано не сгоряча, не на нервной почве. Просто она поняла, что того Сергея , о котором она мечтала нет, его унесло время. Впрочем и её прежнюю оно тоже унесло. Но это уже увидел он. А время ничего назад не возвращает.