Легкий способ похудеть

***
-Где Нина? – послышался грозный голос директрисы, а затем стук ее черных, украшенных красной тесьмой каблуков. Вопрос повторился снова, но ответа так и не последовало.
«Где же запропастилась эта чертовка. Вечно ее нет на месте! И надо было мне иметь связь с ее дядей, чтобы потом вот так вот терпеть ее у себя на работе. Черт побери, да где же она?» - буркнула раздраженно мадам Кольбузьер, заглядывая за стол информации в надежде там найти свою несносную подчиненную. Одна из медсестер подсказала мадам Кольбузьер, что видела Нину возле кабинета для приема больных. Марика направилась туда, отстукивая каблуками по темно-синей плитке через опустевшую приемную. Она вконец разозленная бестактностью Нины, ворвалась в кабинет и застала бедную девушку, склонившуюся над белой полоской кокаина. По-всей видимости, Нина была уже не в себе, а потому залилась истерическим смехом и повисла на Марике, пытающейся привести ее в чувства. Нины смутно понимала, что говорила ей ее начальница, и только молча смотрела мутным взглядом на мадам Кольбузьер.


***
Очнулась Нина в палате скорой помощи под капельницей, привязанная к койке. Рядом на стуле сидела Марика и разбирала отчеты, который давно уже должна была сдать ей Нина. Разлепив отяжелевшие веки, Нина почувствовала нестерпимую боль в области затылка и пустоту внизу живота, как будто кто-то вынул из нее все органы и оставил пустоту, разливающуюся по всему ее анорексичному телу.
-Ты опять была под кайфом. Это уже смахивает на наркоманию. Клянусь, если еще раз замечу что-то подобное, то немедленно тебя вышвырну на улицу и найму более разумного сотрудника. У нас тут люди умирают, а ты занимаешься какими-то глупостями, - принялась за свое мадам Кольбузьер, бросая яростные взгляды на свою подчиненную, - с завтрашнего дня ты в двух недельном отпуске и только попробуй явиться на работу после отдыха в таком ужасном состоянии, в каком ты сейчас. Ты просто обязана поправиться, а то сейчас ты похожа на смерть. Я заказала тебе билет до Ниццы. Ты должна хорошо отдохнуть. Не волнуйся о деньгах. Твой дядя был скуп, но после смерти оставил мне деньги, чтобы я помогала тебе. Дай он их тебе, ты бы мгновенно растратила всё на наркоту и выпивку!
Марика закончила нотации и словно любящая мать коснулась рукой горячего лба Нины.
-Спасибо, - слабо произнесла девушка и провалилась в болезненный, бессмысленный сон.


***
-Вам помочь? – предложил портье, забирая у Нины маленький чемоданчик, в котором лежали зубная щетка, пара книг, смена белья и голубое платье в горох. Нина проследовала за чудным юношей в красной жаркой форме, разглядывая его шею с татуировкой. Портье проводил ее в скромную, но изысканно украшенную комнату на третьем этаже с видом на залив и повернулся, чтобы повторить заученную глупую фразу «Напитки в мини-баре. Завтрак в десять». Нина плюхнулась на застеленную красным, словно застывшая бычья кровь, покрывалом постель и немедленно закурила, скинув с себя легкую белую юбку и обнажив свои тощие до ужаса ноги с острыми коленями.
-Прошу прощения, но у нас не курят, - откашлявшись, чувствуя неловкость ситуации, произнес юноша, отворачиваясь и закрывая глаза. Нина, наглоталась таблеток и снова была не способна себя контролировать. Она встала с постели и подошла к юноше, и, проведя тонкими пальцами по шее, спустилась к брюкам и сунула ему в карман несколько франков. Юноша повиновался, не понимая, делает ли он это по своей воле или потому что так было угодно очередному клиенту, от которого зависит, вылетит он с работы или нет.


***
Одеваясь после близости с Ниной, портье как-то не мог найти себе места, чувствовал себя неловко и не смотрел на девушку, лежащую в постели и улыбающуюся ему. Выходя из номера, он как-то невпопад произнес ту заученную фразу «Напитки в мини-баре. Завтра в десять» и проскользнул по коридору, желая исчезнуть, превратиться в тень и больше не видеться с Ниной.
Следующие две недели Нина шаталась по барам и клубам, ночуя, где придется, если не хватало сил доползти до номера, имела беспорядочные связи со странными типами, которых не интересовали ни ее имя, ни тем более ее индивидуальность. В них не было ничего особенного, она просто искала утешения.
Как-то в баре возле нее сел парень лет двадцати семи и радостно захохотал, когда узнал в сидящей с ним рядом тощей девушке свою давнюю знакомую, Нину.
-Господи, Нина, ты!? Вот так сюрприз. Не ожидал тебя здесь увидеть? Как ты изменилась! – начал было Энтони.
-Энтони, здравствуй, - не веря своим глазам, вымолвила Нина, надеясь, что это всего лишь галлюцинация от этого проклятого джина с тоником. Она смутно улыбнулась и обняла Энтони, сдерживая внезапно нахлынувшие слезы. Тот, от которого она так отчаянно пыталась убежать, которого хотела забыть, вырезать из памяти как ненужный кусок в ее жизни, выпрямиться и сделать вид, что она довольна жизнью. Ей было тяжело смотреть на него, вспоминая его губы и руки, его мягкий и спокойный голос, игривость фраз и безумства, которые они совершали вместе. Она совершенно не понимала, зачем судьба столкнула их здесь: чтоб окончательно ее добить? Нина всё еще любила его, и с каждым днем это убийственное чувство становилось всё сильнее и сильнее. Ей хватало сил непринужденно болтать с ним о работе и общих знакомых, и этот проклятый джин с тоником совсем развязал ей язык: во втором часу ночи, когда оба они уже были прилично пьяны, Энтони ласково приобнял Нину за талию, как это делал всякий раз, когда они случайно встречались, делая вид, что ничего не происходит и что они просто друзья. Всякий раз, когда они встречались, он отшучивался и целовал её, а ей казалось, что вот оно, чувство вернулось, она хваталась за несуществующие нити, которыми он так старательно окутывал ее, но безнадежно проваливалась в пустоту, когда он вдруг куда-то пропадал, будто его и вовсе не было. Как-то случайно и незаметно их разговор принял ту интимную тональность, которая бывает между двумя любовниками, они вдруг заговорили об отношениях и любви.
-Я всё еще люблю тебя, - не поднимая взгляда, уверенно и как-то обреченно произнесла Нина, отстранившись и затаив дыхание.
-Я не хочу об этом говорить. Ты же знаешь, что всё кончено, - твердо ответил Энтони, убирая руку с талии своей полуночной спутницы.
Повисла свинцовая, сдавливающая грудь, тишина, и потянуло холодом с улицы. Нина нашла в себе силы уйти, не выдав ни единой морщинкой своего вдруг постаревшего, словно на десять лет, лица боли, которая приняла ее в свои объятия и залила легкие чем-то горьким и тягучим, отчего стало трудно дышать.


***
Цветы. В номер принесли цветы и положили на столике возле кровати. Орхидеи. Странные белые цветы, которые дарил ей некогда Энтони. Нина снова свесилась с кровати, чтобы не замарать рвотой одеяло. Вытерев потрескавшиеся уголки губ, она подошла к столику и развернула, вложенную между бутонов открытку. «с любовью Энтони». Имя, которое больше всего значило в ее жизни. Вдруг в ее сознание стало всё как-то ясно и отчетливо, она забыла о вчерашнем разговоре и о той боли, которая вот уже несколько лет не оставляла ее ни на секунду. Она была твердо уверена, что теперь всё наладится, они снова будут вместе: поженятся, она родит ему сына, а Энтони будет катать его на машине и рассказывать, как они познакомились с его мамой. Вопреки головной боли, и тошноте, и несчетным литрам алкоголя, который принял на себя ее организм за последние две недели, в уставших глазах загорелся огонек, и появились морщинки возле глаз – она улыбалась. Нина потеряла еще несколько килограмм, и потому ее лицо осунулось, но эта кроткая улыбка освещало надеждой ее прелестное маленькое личико. Все мысли ее были теперь о нем, она размышляла, что ему сказать, когда он позвонит, думала, как хочет снова коснуться его губ.
Нина спустилась на завтрак. Утро обещало быть пасмурным и теплым. Официант принес ей черный кофе без сахара и записку. Приятное томление охватило девушку, и она скорее развернула записку и прочла несколько трогательных строк: «Надеюсь, вам понравились мои цветы. Я всё никак не могу забыть вас, не думал, что вы сможете обратить внимание на какого-то там служащего отеля. Энтони». Эти наивные слова словно снег на голову свалились на Нину, она не могла понять, что произошло, она все повторяла про себя фразу, качая головой: «Нет-нет-нет, это какая-то ошибка, этого не может быть. Его не может звать так же, как и Энтони».
Поспешно собрав вещи, Нина доехала до вокзала и села в первый попавшийся поезд. В одно мгновение вся она стала серой, маленькой и незначительной. Вжавшись в синее кожаное кресло купе, она вперила взгляд в пол и вот так вот просидела до самого Парижа, не замечая ничего вокруг себя.
Потом кто-то (она перестала понимать и узнавать людей, пытавшихся заговорить с ней после возвращение из Ниццы) со знанием дела говорил ей, что нужно жить дальше, что ей нужны перемены и что она должна забыть Энтони и начать жизнь с чистого листа.
Марика выдернула Нину из пустоты и, хорошенько встряхнув, ласково, но твердо произнесла:
-Нина, что с тобой стряслось? Ты всё из-за этого Энтони? Но он не стоит того, чтобы так гробить себя! Ты должна жить и радоваться жизни, ведь ты еще так молода и неопытна!
-Но зачем жить, если я не нужна человеку, которого люблю…