Гроза

Как бы ни хаяли жизнь при социализме, а государство неплохо заботилось о досуге и развитии молодого поколения. Люди были доброжелательные, потому что не было большого разделения между бедными и богатыми, и была предсказуемость, уверенность в завтрашнем дне. Мама каждый год, во время летних каникул, отправляла меня на месяц в один и тот же пионерлагерь. Меня раздражало такое однообразие, и лишь с возрастом я оценил всю прелесть жизни в таком замечательном лагере. Место было живописнейшее. На берегу реки, в лесу, в котором было еще и небольшое болото. Территория лагеря была большая и обнесена забором. Перелезть через него не составляло труда, но смысла не было - в самом лагере развлечений хватало. Обязательной была утренняя физзарядка, построение на линейку, посещение столовой, «тихий час», посещение бассейна по расписанию (самое приятное занятие), и «все по палатам» после отбоя. Остальное время каждый был предоставлен сам себе и мог заниматься, чем угодно. А заняться было чем. Всевозможные кружки, секции, игры в шашки, шахматы, езда на велосипедах, игра в бильярд (только в старших отрядах). Часто футбольная команда лагеря соревновалась с командами из других лагерей, и тогда все неистово болели за «своих». Футболисты находились на привилегированном положении, и освобождались для тренировок от тихого часа. Кроме того, в это время бассейн был свободен, и можно было купаться и нырять в нем, сколько угодно. Футболисты, особенно нападающие, поглядывали на всех свысока. В лагере, конечно, не было той свободы, что дома, но зато здесь было много развлечений, каких дома не было. Например, можно было из под тишка стрелять ягодами бузины из камышовых трубочек по ком угодно. Хоть - «одиночными», хоть - очередью. Интересней, конечно, по девочкам. Они сразу  начинают визжать, и сдачи дать не могут. Интересно было по ночам собирать в чаще светлячков в спичечный коробок, а потом ночью под одеялом рассматривать, как они светятся. Еще интересно было, когда зажигали большой костер неподалеку от футбольного поля. Блики пламени, «страшные» рассказы на ночь, и таинственное шуршание «чего-то» в темной чаще. Еще все с нетерпением ждали похода. С ночевкой в лесу, с постройкой шалашей, с едой, приготовленной на костре. Престижней всего в лагере было быть горнистом. Всегда и везде самый первый. Так классно встать утром раньше всех и испортить всем самый сладкий сон звуками горна: «Вставай, вставай, штанишки надевай». А перед походом в столовую: «Бери ложку, бери хлеб, и садися за обед». И вечером, на ночь: «Спать, спать по палатам, пионерам и вожатым, пионеры спать не хочут, а вожатые хохочут». Походный клич звучал по иному: «Там – та-та-там, там – та-та-там, там – та-та-та-та – там – та-та-там. В один из сезонов мне посчастливилось побыть горнистом. Очень понравилось быть в центре внимания и задаваться перед всеми. Барабанщик – это уже не то, горнист идет в походе самый первый и оповещает всех, что идет отряд. Пионервожатые – молодцы, все всегда организовывали наилучшим образом. Топать, правда, не очень приятно. Идешь и идешь, никакого однообразия, только ноги устают. Зато когда привал в лесу - это нечто…. На этот раз маршрут пролегал через самую настоящую чащу. Кто-то запустил слух про медведя, и все сразу стали с опаской вокруг оглядываться. Наконец, объявили долгожданный привал. Пионервожатые объявили всем, что кто хочет спать в общем шалаше, пусть участвует в его строительстве. А кто не хочет, пусть строит себе шалаш отдельно. Все кинулись строить общие два шалаша, а я, и еще двое мальчишек, решили выпендриться. Дело даже не в этом, захотелось проявить индивидуальность, не быть, «как все», и не делать, «как все». Хуже нет, быть у кого-то в подчинении. И общие шалаши делаются непонятно как - на шалаши даже не похожи. Скорей на длинный сарай, с двусторонней покатой крышей. Вожатые командовали, чтобы ветки на крыше и на стенах укладывали листьями вниз. Мы не будем заморачиваться.  На небе ни облачка. Да если и дождь пойдет, у них в потолке сплошные щели, а мы сделает такой шалаш, что не будет ни единое щелки. И зачем жерди устанавливать, когда ветки можно навалить возле могучего дуба. Что-то вожатый вякает насчет того, что возле дерева шалаш строить нельзя. Умник, нашелся. Сам разрешил желающим строить самостоятельно шалаши, то мы все сделает, как захотим. И еще они копают вокруг каждого шалаша дренажную канавку на случай дождя, чтобы вода не затекла внутрь. Глупые, зачем зря силы тратить, дождя все равно не будет, а если и будет, то эта канавка ничего не даст. Все, шалаш готов. Как классно! Ни единой щелочки, не то, что в общих шалашах. И просторней. И говорить можем о чем угодно, никто не одернет, не поправит…. После ужина на костре, все завалились спать под звонкий треск цикад. Ночью проснулись от сильного грохота – разразилась гроза. На нас сверху и снизу устремился мощный поток воды. Крыша, не пропускавшая ни лучика света, оказалась дырявая, и от дождя не спасала. Отсутствие дренажной канавки, которую мы не посчитали нужной выкопать, привело к тому, что под нами разверзлась целая река. Мы моментально вымокли до нитки, но сон оказался таким крепким, что даже потоки воды не сразу нас разбудили. Выглянули наружу, и при подсветке от молний, увидели, что шалаши пустые, и никого из народу нет. Куда все вдруг внезапно исчезли, непонятно. Стало по настоящему страшно. Мокрые, замерзшие, одни в лесу, над которым грохочет гром, и сверкают молнии. Похоже, про нас забыли. Сразу вспомнился медведь, которым стращали, чтобы нагнать страху. И все же про нас вспомнили. Пионервожатые, сразу, как только началась гроза, эвакуировали всех в сельский клуб, который находился в полукилометре от леса. Там всех пересчитали, нас недосчитались, и вернулись назад. Еле нашли – так мы «удачно» от всех днем замаскировались. Замерзших, напуганных, нас привели в клуб, где все хорошие места на полу были уже заняты. И одеял нам не досталось. Пришлось до утра зубами стучать. К утру, гроза затихла, и мы вернулись на место разбивки лагеря, чтобы посмотреть, ничего ли второпях не забыли. Общие палатки практически не пострадали от грозы, и земля внутри них была почти сухая. В дуб, к которому мы прилепили свой шалаш, попала молния, расколов его верхушку надвое, а шалаш наш оказался развороченным. Вот тебе и самостоятельность, не подкрепленная знанием. Но зато мы получили бесценный опыт от такой самостоятельности, хотя выводов из него все равно не сделали. Молодость.