5. Империя. Книга-2 том-1

"КРОВАВАЯ ИМПЕРИЯ"
...С 45 ДО КОНЦА...

Глава – 45

 - К тому же, по мимо всего прочего. Он не просто увяз во всём этом… А лично отвечал, за некоторые документы и проводил кое какие серьёзные операции, для нашей компании.
 - Как ты понимаешь, Майкл – не имевших ничего общего, с законом!
 - Я бы конечно, хотел поверить в то, что его могли принудительно заставить всё это делать? Но, я вряд ли смог бы поверить в невиновность кое каких личностей, которые не посредственно -  фигурируют, в этом проклятом деле!
 - И как бы мне не было неприятно это признавать, Майкл… но, Харальд – по уши увяз в этом деле…
 - И что, мы не можем ему ничем помочь, крёстный? – спросил Майкл осторожно, глядя на Кейна.
 Жан Кейн призадумался, а потом покачав головой, сказал:
 - Единственный шанс, как-то ему помочь в этом… Так это если он сам, даст показания против них…
 - Тогда, да. Нам возможно, даже удастся, его отмазать от более суровой участи…
 - Но в любом случаи – ему ведь всё равно придётся понести наказание, не так ли, крёстный? – спросил Майкл, глядя на Кейна.
 Задумчивое лицо Кейна, с продолжением:
 - Это так… Ему все равно придётся ответить за случившееся.
 - С лучшей стороны, он получит всего – год… Но – о… если в деле всплывут новые имена, из выше стоящих, органов власти.
 - Я бы не хотел сейчас называть, их по именно – но могу сказать, лишь одно…
 Пауза, от Кейна.
 - Из достоверных мною источников, я был несколько поражён тем, как повернулось это дело…
 Задумчивость от Кейна.
 - Видишь ли, Майкл, мы имеем дело не с простыми преступниками – стоящими над законом.  А с людьми, у которых за спиной большой опыт, в подобном роде вопросов…
 - В каком смысле? – удивление на лице Майкла.
 Кейн задумчиво поглядел на крестника, и с тем же задумчивым выражением лица, сказал:
 - В этом деле замешана пятерка – сильнейших лидеров власти! Которых, лично отбирал, сам Савелий Византийский.
 - Первый президент! – слова Майкла, с серьёзным лицом.
 - Ещё до своего возвышения, на пост главы мирового правления. Он входил в число, этой пятёрки. Потом конечно же – их пути разошлись, но связи и контакты с ними остались…
 
 - Понимаешь, Майкл - это не простые люди, с которыми можно вести обычный образ для разговора.
 - Поверь мне Майкл? Я знаю!
 - Вместе, они сильнее любого в этом мире, властителя судьбы! И по сравнению с ними, «святой» тебе покажется дитя…
 - И даже, твой отец – со всей его властью… Будет против них бессилен…
 - И вы – крёстный… Тоже? – осторожно спросил Майкл, глядя на Жан Кейна.
 Кейн призадумался, и чуть слышно произнёс:
 - Я? И я, тоже… - Кейн кивнул головой.
 Пауза, с задумчивым лицом от Кейна.
  - Эти люди – очень опасны… Они помогли Савелию Византийскому стать во главе мира. И они же, его - оттуда скинули вниз!
 - У них один закон – власть. И чем больше у них этой власти, тем слабея – перед ними становятся люди…
 
Глава – 46

 Майкл долго сидел молча, ничего не говоря в ответ. А потом с таким искренним не довольствием, но с той же стороны и насмешливой улыбкой на лице, сказал:
 - Ну, вы же не верите во всё это, крёстный? Что в нашем мире, есть люди – стоящие над законом, выше, чем кто либо в этом мире. И правят людьми, как боги? Это ведь – несколько…
 - Глупо, ты не это хотел сказать, сейчас Майкл? – добавил поспешно Кейн.
 - Глупо? Не много не уместное слово, для всего того, что вы мне рассказали. Да ещё к тому же, при плюсовали ко всему этому, Джеймса!
 - Я не хочу обидеть вас, крёстный… Но, мне трудно поверить в то, что вы сейчас говорите, насчёт Джеймса и моего дяди Вольта?
 - И уж тем более насчёт того, что есть некая ассоциация, состоящая всего лишь из нескольких человек, а именно пяти!
 - Я конечно, верю в то, что есть организация называющая себя «щит» и в неё входят лица состоящие на учёте у «крума».
 - И, что такие люди, действительно стоят над законом! Но, чтобы был кто-то в органах власти, по круче моего отца и вас, дядя Кейн, в это мне сложно поверить! – ответил Майкл.
 - Я понимаю, такое трудно принять… - ответил Кейн.
 - Трудно?! Да, это просто не реально принять!
 - Ну – у, нет… Извините, конечно, крёстный? Но, всё что вы говорите насчёт Джеймса – я не в силах поверить. Даже, если у вас есть на это прямые основания, так говорить…
 Жан Кейн усмехнулся, и спокойно сказал:
 - Я понимаю тебя, Майкл, он твой друг!
 - Ну, может, друг здесь не со всем уместное слово? Я бы больше назвал это родственными отношениями. К тому же, он ведь ваш единственный племянник? И это точно, не Джеймс!
 - Я знаю Джеймса, и он не может быть тем, кем вы его сейчас описысали, крёстный…
 Короткая пауза.
 - Да, я давно его не видел и не могу знать всего, чем он занимался последние пять лет. И мне сложно принять, за реальную монету то, что в этом деле замешан и мой дядя Вольт!
 - Мне кажется, ваш свидетель ошибся насчёт – этих двух людей. Кем бы не был, этот человек и чтобы он там не говорил, насчёт них – почему-то мне кажется, что он врёт…
 Жан Кейн задумчиво повернулся в противоположную сторону, искоса поглядел на Майкла, а потом произнёс:
 - Ну, допустим, ты и прав, Майкл! Но, тогда объясни мне - зачем это ему?
 - Зачем рисковать таким образом? Зная, что с ним будет, если всё всплывёт наружу…
 Долгое молчание, раздумье, и продолжение слов от Майкла:
 - Месть. Ненависть. Зависть… Многое, что может заставить человека пойти на крайность, что бы пострадал, кто-то другой!
 - Возможно, конечно, часть этой истории действительно правдива, и он находится под давлением у «святого», и это выгодно уже ему… и он хочет, подобраться к вам ближе.
 - Ну или кому-то ещё, из представителей власти…
 - К примеру, народный судья или к моему отцу?
 - На сколько я знаю, они ведь, сильно подпортили жизнь «святому» за последние годы… Вполне могла бы образоваться – ненависть, к ним?
 - А дядя Вольт, ближайший родственник!
 - Ну, хорошо. Допустим, всё так и есть… Парень соврал. Но тогда причём здесь, Харальд, ответь мне пожалуйста, Майкл?
 Майкл улыбнулся, и сказал:
 - Ну, вы же сами сказали не так давно – что Вероника Степанова, подруга детства, этого парня. И если то, что вы говорите по поводу Джеймса… правда! Что он действительно работает в этой фирме? То почему бы не учесть, что парень мог бы знать, кто владелец этой Гонконгской фирмы?
 - К чему ты ведёшь?! – насторожился Кейн.
 Пауза.
 - Ты же не думаешь, что после столь долгой разлуки, и неожиданной встречи, между ними могли вспыхнуть старые чувства?
 - А почему бы и нет? Ради любви, можно пойти на многое, разве не так, крёстный ?! – улыбнувшись ответил Майкл, глядя на Жан Кейна, а тот на него.
 - Не хотелось бы этого признавать, но он был прав.
 - Ради любви, на многое пойдёшь. Да и потом, он ведь даже мог и не знать, всего о Харальде?
 - Просто навёл кое какие справки или она сама сказала ему о том, где Харальд работает. А там мало ли, он мог слышать или узнать, кто владелец этой фирмы, и сделать уже выводы…
 -.. что Харальд преступник – такой же, как и Богдан Тихомиров…
 - И мало ли, на что он там решил - сделать ради её спасения, от преступника?
 - Возможно даже, он и ничего и не планировал, особо против Харальда?
 - А тут ещё и «святой» подвалил со своими претензиями, и всё вышло само собой…
 - У меня же нет, прямых доказательств, насчёт того, что Харальд на самом деле, живёт – путём криминала! Он может просто работать там, и не знать даже, кто его босс на самом то деле?
 - А я тут, на его счёт уже выводы сделал? Почти как – Шон Инк! – и Кейн усмехнулся, раздумывая стоя в стороне у окна.
 Потом он подошёл к Майклу и тихо произнёс:
 - Ну, может быть ты и прав, Майкл. И Харальд на самом деле…
 И неожиданно, Жан Кейн изменился в лице, он как будто бы, что-то забыл, а потом вспомнил.
 И поспешно добавил, после того, как его глаза прямо углубились в сторону рабочего стола:
 - Я думаю, Майкл, я могу изменить твоё мнение насчёт Харальда…
 - А мне вот, кажется, крёстный, что с вашей стороны было не простительно, думать так о своём единственном племяннике! – сказал Майкл глядя на Кейна.
 - И всё же – ты мне позволишь, Майкл ?
 Он прошёл к своему рабочему столу, достал оттуда ещё одну папку с документами, но уже это было дело на Харальда.
 По объёму оно было не много меньше, чем на Вольта – всего несколько страниц, с задним, месячным числом.
 Кейн сел за стол. Вдумчиво прочёл кое что из данного досье, а потом улыбнувшись, видимо найдя то, что его интересовало в этом деле - закрыл дело, и положил папку в стол.
 - Майкл. Ты помнишь, того мальчика? Ну, что Харальд приводил к нам домой, за несколько дней до своего ухода…
 Майкл призадумался, на некоторое время, а потом улыбнулся и сказал:
 - Ну да… Не плохой парнишка, кстати!
 - Вот только не припомню, как же – его звали?
 - Э…
 Майкл призадумался, пытаясь видимо вспомнить его имя. Тогда как Жан Кейн, поспешно добавил:
 - Его зовут, Валентин, Майкл!
 - Ну да, точно! Валентин… Джеймс его ещё представил, как своего названого братца… Он что-то там говорил, насчёт его родителей? Они вроде бы как, погибли не так давно.
 - Ну, я имею в виду, тогда ещё давно! И он остался со всем один, в этом мире без семьи.
 - Что меня тогда удивило, больше всего, во всём этом деле – так это то, что он дал ему свою фамилию и отчество…
 Майкл улыбнулся, а потом добавил:
 - Да и к тому же, с его стороны было нечто – заявить, что он вроде, как его усыновил…
 - Тогда мы с ним, сильно поругались насчёт произошедшего?
 - Наверное, тогда именно по этой самой причине, он и решил покинуть наш дом…
 - По крайней мере, я так думаю! – ответил Кейн, опуская глаза вниз.
 Неожиданно резкие слова.
 - Кстати, а что случилось с этим парнем, после того вечера, крёстный?
 - Наверное, тоже самое, что и с Харальдом!
 - Потому что, после того вечера, я его больше не видел, по крайней мере у нас дома! – спросил Майкл, глядя на Жан Кейна.
 Лицо Жан Кейна, довольно сильно изменилось. Оно стало серым и мрачным, и тогда он произнёс:
 - Что с ними было потом, я тоже не имел представления… Пока не появился этот очевидец, за столь долгое время.

 - Так вот, Майкл – этого самого парня, видели вместе с нашим курьером, Розой Зальтовой. Которая передала ему  некий пакет… И который он доставил, в указанный её адрес, а именно – к «святому»!
 - К «святому»?
 Пауза, с задумчивым выражение лица у Майкла.
 - А известно, что было в пакете? – спросил Майкл.
 - До не давнего времени – это было загадкой для меня…
 - Но, как я понимаю, что-то изменилось? – сказал Майкл.
 Кейн опустил голову, и тихо произнёс:
 - Н – да…
 Короткая пауза, от Кейна, с продолжением слов.
 - Изменилось - и многое…
 - В том пакете, лежали документы на груз. Который мы получали, полтора месяца назад.
 - Это были списанные ящики, испорченного материала, как мне сообщили тогда…
 - А, что на самом деле, там было? – спросил Майкл.
 - Это был ценный материал, голубой руды, добываемый нашими партнёрами, на Сатурне…
 - Голубая руда, что это такое?! – удивился Майкл.
 Кейн взглянул на Майкла, с задумчивым выражением лица, а потом сказал:
 - Ах, ну да, ты же ничего об этом не знаешь, Майкл?
 Короткая пауза.
 - Голубая руда, это новый жидковатый материал добываемый из глубин земли.
 - Она… что-то вроде, нашей нефти, только куда лучшего качества, чем на нашей планете!
 - И в чём же её особенности? – спросил Майкл, с неким интересом.
 Кейн призадумался, а потом сказал:
 - Отличий множество!
 - Ну, к примеру, Майкл?
 - Как ты знаешь, любая смесь у нас на планете при контакте с огнём возгораемая. Тогда же тут, всё наоборот. Она образует твёрдую поверхность и становится, как стекло.
 - Только в отличии от нашего – земного стекла, оно в 100 раз прочнее и легче! Но и это ещё не всё!!!
 - По мимо всего прочего, голубая руда напоминает собой густую лаву - только здесь она жидкая, как вода. И имеет все молекулярные функции горячего льда…
 - Для нашей планеты, это просто незаменимый материал.
 - Плюс, ко всему прочему – одного кристаллического алмаза -  достаточно, для того, чтобы заменить электрику и топливо на целый сутки, причём, не важно – как долго его использовать…
 Резкий всплеск эмоций.
 - И вы его упустили?! – возмутился Майкл.
 - Да, мы его упустили, Майкл.
 - Ну, да ладно, дело прошлое - груз назад навернуть… Он ушёл с планеты контрабандой, что весьма печально, для нашей компании.
 - Как кстати, и для всего населения – нашей планеты… - ответил Кейн опечалено.
 - Но сейчас, дело не в этом… А в том, что наш курьер… Роза Зальтова, проделала огромнейший круг по городу, к порту. Где её встретила, наша общая знакомая, Аннет Колея!
 - Ныне, невеста твоего, дорого уважаемого, дядя Вольта. Которого, ты Майкл, так сильно старался защитить?!
 - Наша милая девочка, оказалась не столь безобидной особой, как мы могли бы предположить, на первый взгляд…
 - И тебе не кажется странным, Майкл… что две женщины, молодые и симпатичные девушки, встречаются не в кафе или скажем, в каком нибудь клубе?
 - А на отшибе, абсолютно забытом пирсе - территория которого является собственностью Вольта Картера?
 - И что самое странное!!!
 - Почему это Роза Зальтова, проделала, столь огромнейший крюк - через весь город, лишь для того чтобы встретиться с подругой?!
 - Тебе не кажется это странным, а Майкл? – искоса посмотрел Кейн на своего крестника.
 - Кажется… Но, зачем им это?! – насторожился Майкл, удивлённо глядя на Кейна.
 - А вот, это самое интересное, Майкл! Аннет передала Розе Зальтовой катреджи с кодами доступа, для выхода кораблей в космос.
 - И главным образом, к Марсу, где у нас расположена главная посадочная точка с выходом, в нейтральный космос…
 - И вот теперь, мы подошли к главному вопросу этого дела, Майкл…
 - Я думаю, тебе уже не нужно говорить, кто же занимается и через кого проходят все интересующие нас дела, Майкл?
 Тогда как Майкл, печально, и чуть слышно сказал:
 - Джеймс…
 - Вот именно, Харальд – мой племянник!
 Майкл опустил голову, а Кейн встал из за стола и пройдя к окну, не много постоял  возле окна, а потом сказал, также стоя спиной к Майклу:
 - А я ведь, раньше этого не знал! Что наша компания, сотрудничает, с какой-то мелкой фирмой – не имеющей не имени, не престижных доходов, для выхода на мировой уровень…- более спокойно, чем раньше.
 А ведь, он практически уже поверил в невиновность  Харальда и лживость их первого свидетеля Шона Инка. Пока в памяти не вспыхнула некая искорка, что  всё это не с проста.
 Не может быть, всё так легко и просто…
 Просто глядя в окно, он мельком глянул в сторону и его что-то там привлекло, такое, что изменило его мнение и придало большее значение тому, во что он верил и на что полагался…
 Во дворе работали люди, они разгружали и переносили некие предметы из грузовиков в помещение одного их него склада. 
 И среди них был юноша 16-17 лет, он появился из не откуда и когда он повернулся лицом в ту сторону, куда выходили окна офиса – Жан Кейна, как будто бы озарило.
 Он ещё тогда про себя подумал:
 - Его лицо? Ну, конечно же!
 Это и было тем самым толчком, для его прозрения.
 Чтобы вспомнить, ещё об одном свидетеле - если его так можно было бы назвать.
 Он ведь практически, был ключевым лицом в деле с Харальдом. А его имя, всего лишь только раз проявилось из тени, но этого имени было вполне достаточно, для того, чтобы его крестник смог поверить, что Харальд не тот человек за которого он его принимает.
 Естественно, Кейну было не приятно признавать, что его племянник, Харальд, мог быть связан со столь опаснейшими преступниками этого мира.
 Конечно, для «щита», он был мелкой сошкой, как кстати и для «купола». Но с его помощью проворачивали другие люди и нелюди, весьма крупные дела.
 Возможно, он даже мог и не знать всего, что происходило вокруг него. Но, как бы там не было – он был частью всего этого.
 И как бы Жан Кейну не хотелось ему помочь, в любом случаи, как бы не закончилось это дело – хотя он и понимал, что это было только началом.
 Для Харальда, это же дело могло закончится, лишь двумя путями – судебным процессом или пулей в голову.
 И он надеялся, что сумеет спасти своего единственного племянника от более тяжкого наказания… что ему удастся его спасти от тех, с кем он работал – точнее, на кого он работал.
 Возможно, такое спасение не одобрит сам Харальд или его супруга, которая так же, как и Харальд похоже была в курсе всего происходящего.
 - А если это так, то Харальд попытается её спасти от тюрьмы и скорей всего, возьмёт всю вену на себя.
 - А в таком случаи… это может быть хорошим шансом, для него самого.
 - Тогда он сможет дать показания, против своего босса?
 - Это конечно, было опасно - но риск оправдывает средства… - так раздумывал Кейн, сидя за столом.
 Естественно, Кейн знал, что те на кого работал Харальд были лишь пешками. Хотя и имели большое влияние в определённых кругах.
 Но если дело выгорит, полетят головы более серьёзных людей, чем Вольт Картер или Яков Сони.
 В этом деле, его беспокоило лишь одно – что он не сможет подобраться к самому верху - до того, как…

 Этого он опасался больше всего. Он понимал, что уже слишком близко подобрался к тем, кто был частью истинного круга. Ведь, в самом центре, стоял всего один человек – ему оставалось только узнать, кто был во главе круга и был выше – «щита и купола».
 Потому что только, этот человек мог контролировать всю империю их нового мира. И при этом оставаться не замеченным, но и быть в центре внимания…
 Потому что этим человеком должен был быть кто-то, не являвшийся сильной частью так званой пятёрки.
 Этот человек должен был находится на нейтральной стороне их мира, их законов. Но и быть частью их жизни – его жизни, и жизни всех людей, находящихся внутри круга и в не его существования…
 На нынешний час, Жан Кейну были известны лишь трое из них -  кто мог бы быть в числе сильнейшей пятёрки.
 Всё что ему оставалось узнать, так это кем были ещё двое из них. И уже потом, как он предполагал, будет на много проще - выйти на след их него лидера…

Сложных путей нет в этом мире,
 есть сложные идеи и опасные желания…

Там где интриги, склоки и боль
есть ожидание, слёзы, любовь;
Голос же правды – слышен не всем,
крик же надежды приятен лишь тем
Кто верит лишь в чудо, и вольный порыв…
с правдой не веря – можно быть всем;
Только, как странно
принять - способны не все!

В этом наверное, есть же
та сила людей…
 Им не знакомец будет родней;
Чем же лишь тот – кто был, надёжней друзей;
В этом и есть, та сила людей!!!
Гордых, за нравом. Вольных, умом
Сильных же телом – свободной душой…

Жить ожиданием, в светлый же путь
но так и не смея – пройти его вслух!

 Майкл опустил глаза вниз и чуть слышно сказал:
 - Ну, хорошо, я всё понял…
 Потом резко поднял глаза в верх и добавил, глядя на Кейна:
 - И, что теперь?! Вы сообщите обо всём этом – Дапстэру? Или может, просто оставите всё как есть, дядя Кейн, как поступите? – спросил Майкл.
 Кейн усмехнулся, и ответил:
 - Отступить? И забыть обо всём случившемся? Ты что, Майкл? Конечно же, нет. За кого ты меня принимаешь?! Я так не могу!
 - Это бы означало – опуститься до их уровня. И оказаться, в том же положении, что и они…
 - Но и, Дапстэру тоже, пока говорить о случившемся не будем… Я хорошо знаком, с понятиями нашего глубоко уважаемого народного судьи.
 - Он не станет долго затягивать, с этим вопросом… Не важно, есть ли у него какие либо улики против них, он решит этот вопрос обычными ему методами… А мы оба знаем, как.
 - И, что? Разве это, уже будет не наши заботы, дядя Кейн?
 Жан Кейн усмехнулся, покачал головой, а потом произнёс:
 - Иными словами, ты предлагаешь, попросту скинуть ему - это дело?
 Майкл пожал плечами, а Кейн снова покачал головой, с усмешкой на лице и добавил:
 - Это будет не обдуманным поступком с твоей и моей стороны. 
 - Любой сыщик, в первую очередь должен разобраться, что к чему в этом деле. А уже потом, делать выводы.
 - Тогда же, как с твоей стороны, Майкл! Это выглядит так – что любой человек, в нашем мире, совершил он преступление или нет, уже преступник!
 - А если вдруг, к примеру, выяснится… что Харальд был не причастен к этому делу?!
 - Что он – был, лишь жертвой? Или, подруга этого парня, и супруга нашего Харальда – где-то допустила ошибку, и Харальд, пытался ей оказать пассивную помощь.
 - И уже впоследствии чего, просто не смог найти другой выход из сложившейся ситуации… а только как, продолжать, сотрудничество с теми, на кого мы охотимся…
 Майкл, засмеялся, и вольно произнёс, не подумавши:
 - Вы так говорите, дядя Кейн! Как будто бы мы на охоте и охотимся за крупной дичью!
 Жан Кейн тяжело вздохнул, отводя глаза в сторону, и стянуто произнёс:
 - Вся наша жизнь – Майкл, сплошная охота.
 - А, что касается, Харальда и судьи, то думаю… тут мы с этим вопросом, подождём малость? Всё проверим, узнаем истинные причины, в действиях Харальда – почему, зачем? И только потом, будем делать выводы.
 - И если выяснится, что Харальд по своему собственному желанию, связался с этими людьми…
 Неожиданно Майкл воскликнул, перебив при этом Жан Кейна:
 - Но, как же так! И мы даже не сообщим кому следует о том, что знаем?
 Кейн покачал головой, и стянуто сказал:
 - Не умеешь ты Майкл ждать…
 - Но, чего ждать-то, дядя Кейн?! Они преступники, и должны понести наказание.
 Снова перебил его Майкл, и тогда Жан Кейн сказал:
 - Необдуманные поступки, Майкл, приводят к необдуманным последствиям! И прежде чем меня перебивать, Майкл! Ты бы сначала меня дослушал, а уже потом высказывал своё не довольствие, по этому поводу?!
 Короткая пауза.
 - И разве тебя не учили, что старших не хорошо перебивать?! – резко добавил Кейн.
 Таким образом Жан Кейн сделал замечание своему крестнику, на что Майкл кивнул головой и с печалью на лице, Жан Кейн, сказал:
 - А теперь, позволь мне закончить, Майкл…
 Пауза, их глаза пересеклись. В молодом лице Кейн увидел беспокойство и нерешительную слабость. Тогда же, как Майкл наоборот увидел уверенный взгляд, готовый ко всему, вплоть, до самых крайних мер.

 - Так, о чём это я? Ах, да, конечно…
 Пауза, с продолжением от Жан Кейна.
 - Как я и сказал, Майкл, прежде всего мы попытаемся понять и узнать, что к чему в этом деле.
 - И если не дай бог!!! Выяснится, что Харальд или его супруга, были причастны ко всему, что мне удалось выяснить до этого момента - только лишь тогда…
 И снова, Майкл его перебил, но на этот раз уже имея смысл.
 - Так, что же? Не уже ли вы… действительно, это сделаете?
 Кейн на него так посмотрел, удивлённо, а потом сказал:
 - А, что ты можешь предложить, Майкл? Как мне быть?
 - И не ты ли не так давно говорил, что всем преступникам одна дорога…
 - Ну, говорил! – опуская глаза вниз.
 - Так ты, что уже изменил своему решению, на их счёт?!
 - Послушай, Майкл, так дела не делаются? – ответил сурово Кейн.
 - Но… так нельзя! Он ведь ваш ближайший родственник?
 - Ну, да. Он допустил ошибку, но может не стоит его судить так сурово?
 Кейн на него так посмотрел, а потом сказал:
  - Ты одно, Майкл верно сказал, он мой родственник. Но наш мир суров и беспощаден, к тем кто слаб.
 - В этом мире, выживает не только сильнейший! Но так же, и умнейший, и хитрейший из всех живущих на этой планете…
 - Как кстати, и за её пределами – вот это, ты бы и должен был бы знать, Майкл?
 - Поэтому, проявление слабости. А в данной ситуации – это удел слабаков!
 - К которым, ни я… и даже не те, кого я знаю – никогда не станут себя относить…
 - И единственное, что было тобой сказано, Майкл правильно… Так это то, что любой, кто собирается переступить через закон - давно наплевав, на все устои и правила, этого мира.
 - И в конечном итоге, должен понести своё наказание, за содеянное ими же, преступление…
 Короткая пауза.
 - И для них же будет лучше, если, всё это будет по закону!
 - А именно, потому закону - которому следует каждый из нас, на протяжении всей жизни!
 - Конечно… В их случаи, есть и другой закон? И он мало чем отличается от закона прав людей – но, в его случаи…
 -.. всю ответственность за случившееся, они берут на душу сами.
 Короткая пауза, взгляд Кейна углубился куда-то вдаль.
 - Им же лучше, если наказание обойдёт их стороной. И в конце своей жизни, они встретят смерть – спокойно и легко, без боли… которую они причинили столь многим, в промежутке своего времени…
 - И без слёз, которые проливали матери, у могилы своих детей… И без врагов, которые остались за спиной – с одной единственной надеждой.
 - Вонзить свой клинок, по самую рукоять в горло или нож в спину, когда сон был сладок и прекрасен тем, кто их обидел или причинил им массу не приятных моментов, в их жизни…
 Короткая пауза, с задумчивым выражением лица.
 - По возможности прожить жизнь, не испытав боли, стыда, слёз и печали.
 - И только уже в самом конце, найти в себе силы, чтобы признать – кем ты был, и чем ты стал…
 - И умереть быстро, не мучаясь от болезни – которую принесла тебе жизнь, за памятью – крови и пота, пролитой другими… на последнем издыхании и мыслями о…
 Неожиданно Жан Кейн сделал паузу, он чуть было не совершил не простительной ошибки. Не сказав того, о чём бы в последствии скорей всего сильно пожалел бы.

 Резко улыбнулся, и переведя глаза на Майкла, произнёс:
 - Ты прости меня, Майкл. На меня что-то нашло?! Говорю, как безумец, о смерти…
 Снова пауза, с печалью на лице у Кейна.
 - Я просто кое-что вспомнил, из своей прошлой жизни…
 - Как всё только начиналось, и мир был не такой – как… Сейчас…
 Но, как это не странно, мир мало чем изменился с того времени, когда те, кто был ни кем и сейчас имеет очень многое, пробивали себе путь – потом и кровью.
 Через скольких пришлось переступить, чем пожертвовать. Ради новых идей и новых возможностей.
 И это ещё до того, как к власти пришёл, первый президент Савелий Византийский.
 Хотя и с ним тоже, связано многое – о чём Жан Кейн, хотел бы забыть и не вспоминать более никогда.
  - Каким он был, расскажите, дядя Кейн? – поинтересовался Майкл.
 Кейн призадумался, а потом сказал:
 - Мир? Ы…
 
Глава – 47

 Кейн улыбнулся, и чуть слышно произнёс, глядя на Майкла:
 - Как нибудь расскажу тебе, Майкл об этом!
 - Но сейчас, стоило бы поговорить о чём-то более важном…
 - Да, верно, дядя Кейн… – ответил Майкл, сурово поглядев на крёстного, а тот на него.
 - Мне больно это признавать, но Харальд давно уже не ребёнок. И если он решил именно таким образом изменить свою жизнь то… кто я такой, чтобы ему возражать в его не простом, надеюсь – выборе… - ответил Кейн, опустив глаза вниз, с печалью в голосе.
 На какое-то мгновение, в комнате наступила тишина. Майкл смотрел на крёстного сидя, в нескольких метрах от него.
 Было видно, что он действительно переживал по этому поводу, и тогда он встал, и сказал:
 - А, как насчёт моего отца, дядя Кейн? Возможно, он мог бы нам помочь!
 Жан Кейн посмотрел на Майкла, удивлённо и несколько настороженно.
 - У него ведь есть, все имеющиеся полномочия, для этого. Он мог бы, в два счёта - решить эту проблему…
 Кейн так посмотрел удивлённо на Майкла, потом призадумался, и неожиданно улыбнувшись, сказал:
 - Не думаю, что это хорошая идея, Майкл! Впутывать в это… ещё и твоего отца…
 Переменчивость лица, от Майкла к Кейну, и резкий всплеск эмоций, от Майкла:
 - Но, почему?! Если не судье, и не отцу – то, тогда…
 Кейн покачал головой, и повернувшись спиной к Майклу, резко, но с той же стороны уверенно, сказал:
 - Ну, хотя бы потому – что я, Дапстэру не верю.
 - А, что если – он с ними за одно? И тогда это, может поставить под удар - ни только нас с тобой, но и нашего единственного свидетеля!
 Пауза.
 - А он необходимая фигура в этом деле.
 Майкл призадумался, и с тем же задумчивым выражением лица, посмотрел на крёстного, сказал:
 - Ну, предположим! Тогда почему, вы не хотите рассказать обо всём моему отцу, дядя Кейн? – удивление на лице у Майкла.
 Жан Кейн повернулся лицом к Майклу, и так на него посмотрел, искренне и стянуто, от чего Майкл нахмурился, и возмущённо произнёс:
 - Ну – у нет!!!
 - Вы же не думаете, дядя Кейн, что он тоже – может быть как-то замешан с этим делом?
 Долгое молчание, со взглядом Кейна на Майкла.
 - Да, вы, что! Он же – глава народа, президент целого мира? Наконец, всей планеты!
 Пуаза, глаза Майкла опустошенные и опечаленные.
 Опустив глаза вниз, Майкл чуть слышно, добавил:
 - Он… он мой отец! Его нельзя подозревать – в, этом…
 Кейн подошёл к крестнику, и положив руку ему на плечо, мягко произнёс:
 - Видишь ли, Майкл, так сложились обстоятельства – что твоя дядя Вольт и твой отец Куэйт, замешаны в не которых не раскрытых делах, архивной давности…
 - Так вышло, что – о… - Кейн опустил глаза вниз.
 А потом продолжил:
 - Досье на своего дядю Вольта ты видел и знаешь.
 - Но вот, что касается - твоего отца, то он давно является частью, темного мира…
 - Но в отличии от твоего дяди Вольта – твой отец, не был привлечён не к одному серьёзному обвинению, касающегося -  «щита» или общего круга…
 - Его досье, на этот день – чистое, пустое.
 - В нём нет даже… намёков на то, что он мог бы быть, хоть когда либо, привлечён к уголовной ответственности.
 - Ну так это же, хорошо, не так ли, дядя Кейн? – радостно ответил Майкл.
 Жан Кейн покачал головой, а потом сказал:
 - Хорошо? Конечно, для – я человека его уровня, это – не плохо!
 - Но, вы ему всё равно не верите, не так ли, крёстный?
 - Я многим не верю в этой жизни, Майкл. Но я хорошо знаю, твоего отца, Майкл! Чтобы сказать откровенно…
 - Какое бы он не имел безупречное досье. В душе, он всегда будет оставаться всё тем же человеком!
 - Поскольку, идеальных людей в этом мире нет, Майкл! А твой отец, со всем не идеал? – и Кейн покачал головой, глядя на крестника.
 Короткая пауза.
 - И я не сколько не удивлюсь, если выяснится, что твой дядя Вольт и твой отец, давно в одной упряжке!
 - Но, это – абсурд!
 - Чтобы мой отец, был как-то связан, с организованной преступностью?
 - Майкл… У таких людей, как твой отец – всегда будет очень много, врагов за спиной.
 - Ты и без меня знаешь – какой пост занимает твой отец, и какую роль, в жизнях многих - простых граждан, играет он? – ответил искренье Кейн.
 А потом, повернул голову в бок, и с печалью на лице, добавил:
 - Я не хотел тебе говорить об этом раньше. Поскольку и не хотел, тебя расстраивать!
 - Но в нашей компании, давно уже не всё так гладко и чисто, как это было раньше, у самого начало истоков её зарождения…
 - Доверие давно перестало бы уместным, как и понятие самого слова об этом!
 - Частично, это коррупция выше стоящих органов власти. Которые не остановятся не перед чем, ради новой наживы и жажды быть выше – тех, и того, кто когда-то был им другом…
 -.. но в конечном итоге, стал недругом. Тесно связанных, с их желаниями и убеждениями…
 Пауза, с задумчивым выражением лица.
 - У меня нет, пока всех доказательств тому, что твой отец мог бы быть связан с общим кругом или как-то, с твоим дядей Вольтом…
 - Но, если… они будут! Не только я, но и вся компания при этом - может пострадать, понимаешь Майкл?

 - Мы не просто пострадаем!!! Пострадает наше имя, уважение, и доверие к нам.
 - Со стороны не только наших клиентов, но и народа…
 - Допустим, Майкл - если выяснится, что президент Гастер Куэйт, причастен к общему кругу или того хуже - к не которым элементам, преступного мира? Ты представляешь, Майкл, что тогда будет?!
 Пауза.
 - Да, мир просто содрогнётся от имён тех, кто ещё, по мимо него – мог быть причастен к организованной преступности, на протяжении – нескольких десятков лет!
 - И тогда уж точно, полетят головы с плеч…
 Задумчивость со стороны Кейна - мысли вслух:
 - Ну, это конечно, если он заговорит?
  Неожиданно, Майкл воскликнул:
 - Мой отец не преступник!!! Вы его не знаете, так – как знаю его я, дядя Кейн!
 Кейн на него так посмотрел, а потом сказал:
 - Послушай, Майкл. Я не хотел тебя обидеть!
 - Но, в чём-то… ты был тогда прав – когда, это сказал…
 - Что все преступники должны сидеть за решёткой. Но видишь ли, есть такие преступники – против которых даже закон, бессилен.
 - Потому что, они сами стоят над законом и любой кто решит пойти против них, может поплатится за это - самым бесценным, и дорогим в этом мире…
 - Своим здоровьем, и жизнью!
 Короткая пауза, искренность со стороны Кейна к крестнику.
 - Ты ещё так наивен и беспечен, мой мальчик. Не знаешь всего в этом мире!
 - Возможно, я плохо знаю - твоего отца сейчас… хотя, мы и были с ним лучшими друзьями, когда-то  раньше…
 Пауза. Глаза Кейна углубились куда-то вдаль, с продолжением слов.
 - Я не знаю, кем он стал сейчас? Но я знаю, кем он был раньше!
 - И такие люди, как он – не способны переступить через своё прошлое, и начать жить с новой строки…
 - Возможно, я ошибаюсь, Майкл. И твой отец, на самом деле изменился, так – как ты говоришь?
 - Но нельзя забыть старые привычки, и жить дальше, как будто бы ничего не было!
 - У твоего отца, тёмное прошлое, Майкл.
 Глядя на Кейна, Майкл добавил:
 - Но, и вы – крёстный тоже, не всё рассказываете о себе!
 Жан Кейн усмехнулся игриво, а потом сказал:
 - Тут ты прав, Майкл! Моё прошлое, ничем не лучше твоего отца. Мы оба, прошли через много с твоим отцам! Но и оба выбрали разные пути.
 - Чтобы жить только так – как нам хочется…
 - И хотя, наши пути были разные, но и с той же стороны чем-то похожие… Я видел только несколько людей, которым повезло так – как повезло твоему отцу, в жизни!
 - Его судьба была, как будто бы предрешена уже заранее… быть кем-то больше, чем просто - слугой народа!
 - Мне же уготовано было, стать лишь частью этого мира.
 - Изменить старые ошибки, и дать людям новые возможности.  Стремление жить в мире, со своими убеждениями и пороками…
 - И если, тебе кажется, что я не прав, по отношению к твоему отцу, Майкл?
 - То тогда доверься своей интуиции, Майкл?! Поступи правильно…
 - Но, я не знаю, дядя Кейн? – раздумье с задумчивым взглядом от Майкла, со взглядом к Кейну.
 Короткая пауза с задумчивым выражением лица.
 - Если твоё сердце подсказывает тебе, что я не прав - насчёт твоего отца или твоего дяди Вольта.
 - То ты просто обязан рассказать обо всём своему отцу и помочь Шону Инку, с его проблемой!
 - Но если окажется, что я прав!!!
 - То ты, поставишь на карту - жизнь невиновного человека. Его судьбу и будущее…
 Пауза.
 - Не соверши ошибки, Майкл?
 - Всё взвесь перед тем, как поговоришь с отцом? – советовал Кейн, глядя на крестника.
 Майкл, в панике своих чувств:
 - И вы – пожертвуете, человеческой жизнью, ради потехи, дядя Кейн?!
 - Но тогда, чем вы лучше будете, «святого» или «болта»?
 Кейн усмехнулся, и сказал:
 - Ты, что Майкл, я же не изверг какой-то там! Но, ты всё же прав, Майкл.
 - На такое способны лишь – действительно, сволочи… Но мы же с тобой не такие, как они, Майкл. правда?! – Кейн улыбнулся, глядя на крестника.

 С одной стороны казалось Кейн говорил откровенно, без фарса. Но с другой стороны, что-то в его словах пугало и настораживало Майкла.
 - Я не на столько ещё…
 - К тому же, это не в моём стиле – сначала помочь бедолаге, а потом, замучить до смерти.
 - Закон не писан только, для этих бандитов! Им что по закону, что в не всякого понятия и смысла – главное, брюхо набить до отвала и карман держать шире… - резко добавил Кейн, отводя глаза в сторону.
 Не долгая пауза, с продолжением от Кейна.
 - А что касается, твоего отца, Майкл? То ему ты просто обязан всё рассказать!
 - Я вас не понимаю, дядя Кейн? Если так – как вы говорите, окажется, что он замешан в этом деле, то мы поставим под удар нашего единственного свидетеля! – ответил резко Майкл.
 - Что верно, то верно, Майкл… Но с другой стороны, как ещё мы сможем узнать… причастен ли твой отец, ко всему этому или нет?
 - Ну – у, в общем-то да? – ответил Майкл.
 - К тому же! Если он… так – как ты говоришь, не приделе. То одной проблемой будет меньше... – Кейн усмехнулся.
 - Ну, а если - он ещё к тому же, окажет всяческую поддержку со своей стороны… Так сказать, проявит инициативу, к этому вопросу!
 - У нас возможно, появится новый союзник.
 - Ну, это конечно же, если он захочет нам помочь?
 Пауза, Кейн в задумчивости.
 - А что, может отказаться, дядя Кейн? – спросил Майкл.
 - Естественно! Он ведь высокое положение в обществе занимает.
 - К чему ему такой риск?
 - Это мы рискуем с тобой, подписываясь практически, под каждым листком бумаги или новым именем!
 - А он влиятельное лицо, в правительственных кругах… ему такая реклама не к чему!
 Короткая пауза с задумчивым лицом у Кейна.
 - Ты главное, только не говори ему - кто такой «болт»! – поспешно добавил Кейн.
 - Почему? – удивился Майкл.
  -А ты разве… и сам не догадываешься, Майкл? – Кейн поглядел на него искоса.
 Тупое выражение лица, с продолжением от Кейна к Майклу:
 - Как же сложно с тобой Майкл, всё же…
 - Пойми, Майкл - даже если твой отец, в курсе всего что происходит вокруг него. Он может и пальцем не пошевелить, ради спасения собственного брата – конечно, если он знает, кто такой «болт»?
 - С другой стороны – если он так же, как и раньше дорожит семейными узами, он попытается спасти брата! То есть – убить свидетеля.
 - Он ведь тоже понимает, что будет если твоего дядю арестуют…
 - А, учитывая имеющиеся данные, с полученного нами досье на Вольта Картера – он тоже не дурак!
 - И какое-то время, будет молчать. Но когда поймёт, что дело не стоит свеч, начнёт говорить…         
 - А это значит, в таком случаи – всплывут новые или уже имеющиеся у нас данные, на тех или иных персон.
 - И людишки вроде него, как ты понимаешь начнут суетится… с одной стороны, это хорошо для нас. Но если мои догадки подтвердятся – у нас по мимо всего прочего, появится уйма работы…
 Пауза.
 - К сожалению для нас, с тобой Майкл, это может весьма плачевно закончится!
 - Я к примеру, готов к подобному шагу, а ты – Майкл? – поглядев на него снизу в верх, Кейн.
 - Я всегда с вами, дядя Кейн! – резво ответил Майкл.
 Кейн усмехнулся, и сказал более спокойно и размеренно:
 - Это конечно, благородно с твоей стороны, Майкл! Но, я не уверен - что ты и впрямь, готов…
 
 Пауза.
 - Ты видно не понимаешь всего риска, Майкл.
 - Это сейчас ты такой бодрый и смелый. Но, когда начнут гибнуть люди, к тому же – близкие и знакомые тебе люди!
 - То тогда ты вряд ли, станешь так храбреть, как сейчас.
 - Потому что в таком случаи, на карту будет поставлена – уже твоя жизнь!
 После его слов Майкл, призадумался. Он ведь и впрямь, только храбрился. Делая спокойный вид, потому что ему со всем не страшно.
 И только где-то, в глубине души. Испытывал страх и боль.
 Но болела у него не душа, а разум…
 
 Он вряд ли был бы готов, к подобной потери. Если бы вокруг него стали гибнуть люди.
 Ведь практически, всю свою жизнь он считай, прятался за спинами других людей. В частности, это был его отец и дядя Кейн, они были его главной опорой в жизни.
 И он вряд ли бы смог посмотреть в глаза смерти, как это делали другие, вроде его дяди Вольта. Который тоже, как могло бы на первый взгляд показаться, был на попечительстве у своего старшего брата, Гастера Куэйта.
 И только теперь, было ясно, кто он на самом деле, и ему не впервой, быть на краю пропасти.
 Вот только, в глаза смерти - он смотрел глазами других людей. В частности тех людей, которые и становились жертвами его воли…
 Майклу, этого было не понять, так – как он ещё не сумел доказать, что жив благодаря самому себе, а не чье-то защите - вроде близкого ему человека.
 И одним из которых, был его дядя Кейн.

 Неожиданно, Майкл спросил:
 - А, как же Шон Инк? Что насчёт него? Ему ведь может понадобится безопасность…
 Кейн улыбнулся, и спокойно произнёс глядя крестнику в глаза:
 - Насчёт него не тревожься, мой мальчик! Я уже обо всём позаботился.
 Майкл, так посмотрел на Жан Кейна, после чего произнёс:
 - В каком смысле - позаботились, дядя Кейн?!
 - За ним установлено постоянное наблюдение…
 - Но ведь, это же не законно?! - возмутился Майкл.
 - Да, не законно. Но он-то ведь об этом не знает!
 - Что для нас вполне хорошо, как кстати – и для него тоже…
 - Меньше он знает, обо всём – дольше проживёт…
 Пауза, с задумчивым выражением лица у Кейна.
 - Потом возможно, нам спасибо скажет.
 - Конечно, это только в том случаи… если его решатся убить?
 Казалось, Жан Кейн снова размышлял вслух. Хотя на самом деле, он говорил, это вполне серьёзно и обдумано.
 Неожиданно, Майкл, чуть слышно с задумчивом выражением лица добавил:
 - Надеюсь, его защищают достойные люди?
 Кейн нахмурился, взглянул искоса на крестника, и сказал:
 - Не беспокойся! Он под серьёзной защитой, Майкл.
 - Я понял! – резко, ответил Майкл с серьёзным выражением лица.
 Тогда же, Жан Кейн добавил:
 - Они из «крума», Майкл…
 Короткая пауза, с неожиданной улыбкой на лице.
 - И кстати, одна из них - сегодня здесь! Если хочешь, я мог бы тебя ей представить?
 После его слов, Майкл неожиданно растерялся и занервничал, но Кейн его успокоил:
 - Не беспокойся, мой мальчик, она хороший человек!
 - К тому же, весьма надёжный союзник для нашего дела.
 - Я думаю – она тебе понравится…
 Затем он нажал на переговорном устройстве, вызов секретарши, и попросил пригласить к себе в кабинет, ожидавшую особу в приёмной.
 После того, как связь прервалась, Майкл встал с кресла, поправил свой костюм – было заметно, что он сильно нервничал, перед встречей с некой молодой особой, которая должна была, вот – вот появится, войдя в кабинет Алекса Жан Кейна…
 
Глава – 48

 А тем временем, в здание крио тюрьмы, Вольта Картера - посетила его невеста, Аннет Колея.
 И там же, на его рабочем столе, Вольт Картер овладел прелестной сеньоритой.
 Ощущая в своих руках, её мягкое нежное тело… 
 Неожиданно, она молвила:
 - Воли, ты такой милый и упругий. А руки твои, такие нежные. И сильные – очень сильные…
 Казалось, Аннет сходила сума, от его прикосновений к её телу. В самом начале акта, Вольт был похож на маленького мальчика, такого же не опытного и наивного.
 С одной стороны его таинственность, удивляла, а с другой стороны, наоборот возбуждала.
 Было, похоже, что он это делал впервые.
 Столь наивного существа, ей ещё не доводилось встречать.
 И хотя, у них уже был интимный контакт, он всё равно продолжал её удивлять и ставить в неловкое положение…

 Тогда же, как ему, всё это казалось в новинку и неизведанным…
 На самом деле, он пытался сыграть роль маленького мальчика. У которого в руках появилось нечто, чего ему ещё не приходилось иметь.
 Она была прекрасна, нежна и мила. А её нежная кожа – чудесные, тёмные, длинные волосы, лежащие по всему её телу.
 Они были невероятно длинными и невероятно красивыми.
 Такой женщины у него ещё не было. И хотя она была младше его, но опыта у неё в подобном роде дела, казалось, было куда больше, чем могло бы показаться на первый взгляд…
 Она взяла его за руку, и провела её через горячее плечо, к своей ключице, а потом – ниже и ниже.
 На твёрдую поверхности груди, к мягким холмикам, и уже набухшим соскам.
 Прикоснувшись к ним языком, он губами прошёлся вниз, от шеи до пупка.
 Неожиданно он почувствовал прилив жизненной энергии в себе, и там, где не думал ощутить его вновь…
 Дело в том, что несколько лет тому назад – он сильно и долго болел, и хотя, шансы его на выздоровления были возможны, он почему-то не хотел прибегать к тем знакомым методам, которые использовались в их мире.
 За долгий пери од времени, медицина смогла продвинуться на более высокий уровень – от части в этом послужила методика их ней компании, ну и частично, к эту приложил свои силы, Жан Кейн и Суслов.
 А имея представления о том, чем они занимались в «компании – света», Вольт Картер не особо стремился попасть под их влияние. Даже если бы ему при этом пришлось, распрощаться с жизнью. И хотя в его ситуации это было вполне реально, но если бы он тогда доверился им, то о болезни мог бы не думать на ближайшие несколько лет.
 Именно благодаря их достижениям в неогинетики и полученным данным медицина занимает высокое положение в здоровье человека.
 Но на тот момент, Вольт Картер не был столь уверен в их возможностях, к тому же, оборудование полученное им для разработок было доставлено из глубин далёкого космоса.
 Короче говоря, опасений было на этот счёт у него слишком много. И он не мог так просто доверить свою жизнь кому бы то не было, даже если у него мог быть шанс на спасение.
 Так он провалялся на койке, в лазарете компании, почти полгода – за это время, он потерял много сил и чуть было не стал импотентом. Его брат Гари преставил к нему лучших сиделок, ну и как таким не воспользоваться шансом. Как только представилась возможность, он решил воспользоваться обстоятельством своего бессилия и овладеть одной из сиделок. Но каково было для него разочарование, когда он не с мог – даже прикоснуться к милой и юной особе, не то чтобы возбудиться.
 Его всего трясло, только когда он попытался это сделать. После того, он вообще потерял всякий интерес к жизни – но потом появилась Аннет, и благодаря ей он снова с мог ощутить себя мужчиной.
 Ну, а чтобы хоть как-то ей от благодарить за это исцеление, он сделал ей предложение, стать его женой.
 Сначала он думал что она откажется принять его предложение – всё таки, он старше её был, считай на 20 с лишним лет. Но каково его было удивление, когда она дала ему согласие и сказала ему тогда так:
  - Возраст не главное. Главное любовь и взаимные чувства…
 Вот так, Вольт Картер обрёл сразу два счастья – любовь и желание любить. Но на тот момент, он хотел любить только ей…

Глава – 49

 У неё под левой грудкой, была маленькая родинка, в виде цветка. Она было похоже, на нечто - вроде фиалки.
 Он стоял перед ней в полусогнутом виде. Обойдя вокруг неё, ему захотелось обхватить её за талию и взмыть с нею вверх, к небу - позабыв обо всём и всех, в этом злобном и коварном мире.
 Последнее к чему прикоснулись его губы, это узкая проходимость чулок, в нише её трусиков…
 Всё сильнее и сильнее сжимал её колени, когда она тяжело вздыхала, находясь на вершине своего блаженства.
 Ему так хотелось, дотянуться до её мягких и прелестных бедер...
 - Воли! Воли! Милый, Воли?! – произнесла она несколько раз его имя.
 С ней он мог чувствовать себя живым, бодрым, энергичным. Человеком её мечты, души, и тела.
 С ней, он мог быть самим собой, а не скрываться под маской двуличья.
 С ней он был другом, а не врагом для судьи и остальных его приспешников, и людей из «крума».
 Она дала ему то, чего он не имел не от кого ранее.
 Это было незнакомое ему раньше чувство, оно согревало его сердце, его разум становился свободным. А его тело - казалось, могло парить над небом, как птица.
 Она подарила ему себя, своё тело, душу, любовь.
 И только, её одной он хотел сейчас жить, как мог жить бог рядом с ангелами, а ангелы с нами...
 Рядом с ней он был богом, а она его богиней. Чудесным цветком, лучиком солнца, надёжным другом и соратником во всём.
 
 - Воли, теперь мы с тобой одно целое, ты чувствуешь это? – произнесла она. 
 Он улыбнулся её.
 И она произнесла, так чувственно, нежно, и блаженно:
 - Я уверена, что могу любить - только тебя одного, и больше никого!
 Потом она поцеловала его в губы, и это было так сладко и приятно…
 Вольт ощущал её на себе, когда её рука прошлась медленно по его бедру с ароматом её возбужденного тела, и страстью в энергетическом заряде с энергией целой планеты…
 И вот тут-то, он уже не мог больше сдерживать своих импульсов страсти.
 Он быстро стянул с нею юбку, пригубил бокал коньяка, он ощутил в себе зверя…
 Его ладонь соскользнула с белого бедра, на чуть мягкие, но упругие ляжки.
 Когда он их приподнял немного и подвёл к себе, то в призыве стона, они слились воедино всего величественного, большого, из блаженного в этом мире...
 Её красивая, молочная грудь, немного прикрытая её волосами, чуть подпрыгивала от прикосновения в судорожных объятьях.
 Она старалась как только могла, ему помочь. Чтоб стать ему ближе, роднее и нежнее.

 - И всё-таки, ты паршивец, однако, Воли! – произнесла она улыбнувшись.
 Лежа на спине, он смотрел в потолок, тяжело дыша, он мельком глянул на неё и спросил удивлённо:
 - Почему?
 Перевернувшись на живот, она играла своими пальчиками, в волосах на его груди.
 - С тобой, я чувствую себя мерзавкой! И мне, похоже – это нравится! - игриво улыбнувшись ему, она сверкнула глазками в его сторону.
 После некоторого молчания, он продолжил:
 - Только с тобой мой ангел, я впервые почувствовал себя молодым, как раньше.
 - И это, мне тоже нравится! – ответил он, улыбнувшись ей.
 -  С тобой, я как будто бы был на небесах, настоящего блаженства. Я ни с кем, не был так близок, как только с тобой, моя маленькая, Амии…
 
 Видимо, когда ты молод, ты не думаешь о старости и уходящих днях, в особенностях времени. Но когда ты уже на пике или даже, на вершине возраста. Нельзя вернуть потерянное время, и нельзя стать другим, только по первому своему желанию. 
 Для людей особого возраста, быть с кем-то более юного возраста, означает вернуться в прошлое, вспомнить старые  и минувшие годы, своей молодости.
 Вновь стать живым, молодым и свободным, без обязательств, которые ограничивают тебя сейчас. 
 Вольт нашёл любовь, с нежным цветком, прелестной и красивой девушкой.
 И находясь в её объятьях, он поистине чувствовал себя молодым и энергичным юношей, хотя и средних лет…
 
 Её поцелуй был такой жаркий, мягкий и нежный.
 Они находились в объятьях молчаливой страсти, полу обнаженных тел.
 Они, не обращали внимание не на что - как будто бы мир вокруг них… замер, на то единственное мгновение, которое было отведено только им одним...
 Но они чувствовали, как вокруг них гулял холодный и дивный ветерок. А в от звуках тени, были слышны лишь песнь ветров и тюремные ветви льдов.
 В которых покоилось, чуть больше сотни, заключенных…
 Их дыхание было равномерным и прочным.
 Они верили только в себя, и лишь в друг друга.
 Они любили друг друга до безумства там, где никто бы их не смог их увидеть или услышать.
 Но и там, где, они могли чувствовать присутствие нечто, чего нельзя почувствовать - но можно подумать и принять, как единое целое во всём мире.
 В их мире…
 - Это так блаженно, что я даже – неуверенна, что - что я на самом деле сейчас здесь.… Рядом с тобой, Воли!
 - И всегда буду твоей – единственной, и первой – любовью…
 Он улыбнулся ей и сказал, мягко и нежно:
 - Не думай, не о чём, милая моя – Амии! Я люблю тебя, на столько - на сколько, позволяет моё сердце…
 - Быть лишь только с тобой! Чувствовать тебя! Любить тебя…
 - Только тебя. Тебя одну!
 Пауза.
 - Я не хочу знать, что будет потом. И сколько это продлиться!
 - Мне важно, что сейчас есть – что ты у меня есть!
 - Ты, и только ты одна – для меня свет, вода, земля и душа…
 - Я буду с тобой до самого конца!
 - И пока я могу любить… Я буду любить, только тебя одну!
 - Так – как этого не сможет никто, моя любовь, Амии… - произнёс Вольт, глядя ей прямо в глаза.
  Её глаза за блестели от счастья. Видимо, она именно это и хотела услышать сейчас от него.
 Потянувшись к нему ближе, они слились в страстном поцелуе и объятиях друг друга.

Глава – 50

 Когда она вошла в кабинет Жан Кейна, и подошла ближе, Майкл весь был на нервах.
 Кейн улыбнулся, и произнёс:
 - Ну, знакомьтесь – лейтенант, Дафна Рой! Наш лучший агент, в Ню –Йоркском отделений, дежурного «крума»…
 Рой прямо таки смутилась, таким комплементом в её адрес.
 - Да, что вы, мистер Кейн, какая там я лучшая, я лишь – одна из не многих, кто готов служить и защищать нашу планету, от лицедеев и изгоев, приносящих вред нашему обществу!
 Кейн улыбнулся и сказал, обращаясь к мисс Рой:
 - А вы всё удивляете и удивляете меня, мисс Рой!
 - Хотя, вы правы. Служить обществу, это долг любого гражданина нашей планеты…
 - И мы, как её представители власти - должны положить все силы, в борьбе против, организованной преступности…
 - Нашему миру нужны, такие люди, как вы – мисс Рой!
 Пауза.
 - А сейчас, я хотел бы вас представить, своему другу и родственнику, Майклу Владиславовичу Куэйту…
 Рой серьёзным взглядом оглядела молодого юношу, так сказать, с ног до головы, а потом протянула ему руку, сухо произнеся, глядя ему прямо в глаза:
 - Рада познакомится с вами, мистер Куэйт…
 - Можно, просто Майкл, мисс Рой! – улыбнувшись в ответ, произнёс крестник Кейна.
 Пожимая руку дружбы, и общего возможно, их долгого союза, Дафна Рой продолжила, глядя ему прямо в глаза:
 - Полагаю, вы сын нашего президента, Гастера Куэйта?
 Молодой юноша, сузил брови, нахмурил лицо и опустив глаза вниз, тихо произнёся:
 - Верно, мисс Рой. Он мой, отец…
 - И не страшно, идти против родного отца, Майкл? – резко спросила Рой.
 Майкл сделал удивлённое выражение лица, после чего сказал:
 - В нашем деле, мисс Рой, страх не уместен… Даже если он мой отец!
 - В первую очередь, я служу народу и его закону, мисс Рой…
 - И какой бы пост не занимал, этот человек, он не с может быть выше народной власти!
 Рой покачала головой, потом мягко улыбнулась, и произнесла:
 - А он мне нравится, мистер Кейн! Я думаю, мы сработаемся, с вами Майкл!
 Майкл сухо взглянул на ней искоса, и стянуто ответил, при этом малость улыбнувшись:
 - Что ж, я на это тоже надеюсь, мисс Рой…
 - Взаимно, Майкл! Взаимно… - ответила Рой, мягко улыбнувшись ему в ответ.
 После короткой паузы, Майкл неожиданно спросил, поглядев в сторону Жан Кейна:
 - А – а… Она в курсе последних событий, дядя Кейн?
 - Ты имеешь в виду наше дело? – чуть слышно продолжил Кейн, не с водя глаз с лейтенанта Дафны Рой, стоявшей не много дальше от них у окна.
 - Да – да, именно о нём?!
 - Она в курсе того, о чём мы с вами только что говорили, дядя Кейн? – спросил Майкл.
 Кейн спокойно улыбнулся, и так же чуть слышно ответил, на его вопрос:
 - Она знает обо всём. В пределах нормы допустимого!
 - Она была ранее, ознакомлена с ходом дела, чуть раньше тебя, Майкл, ты же не в обиде, за это! – и Кейн улыбнулся, когда Рой мельком глянула в его сторону.
 Майкл покачал головой, сказав:
 - Да нет – со всем нет, дядя Кейн…
 - Ну, конечно же, кроме не которых имён. О которых мисс Рой, пока не стоит знать – так сказать, по силе безопасности данного объекта…
 - Вы же понимаете меня, мисс Рой?! – мягко улыбнувшись добавил вслух, Жан Кейн.
 Рой кивнула головой, и Кейн добавил:
 - Но походу продвижения дела, я буду вас снабжать всей необходимой информацией, касающегося этого дела!
 Дафна Рой, мягко улыбнулась в ответ Жан Кейну, и тихо произнесла:
 - Я всё понимаю, мистер Кейн! Работа есть работа… и безопасность клиента, при выше всего в нашем деле!
 Затем они ещё не много пообщались с ней, и она ушла.

 После её ухода, Майкл  поинтересовался у Жан Кейна, насчёт Шона Инка:
 - А, кто-то ещё – кроме нас с вами и, мисс Рой - знает о свидетеле, крёстный?
 Кейн призадумался на какое-то время, а потом сказал:
 - Только двое людей, о нём известно!
 - Я их знаю? – спросил Майкл.
 Кейн снова призадумался, а потом улыбнулся ему мягко сказал, глядя на него:
 - Думаю, да!
 Майкл призадумался, а потом поинтересовался у Жан Кейна с любопытством;
 - Они из нашего окружения? Или… Это абсолютно посторонние люди?
 Так – как Кейн говорил загадками, Майклу приходилось всё вытягивать из него частями.
 Пока наконец, Кейн не сказал:
 - К чему всё эти вопросы, Майкл? Они надёжные люди, и я готов за них поручится!
 - Я просто, хотел бы знать, в случаи чего… на кого ещё я мог бы рассчитывать, вот и всё…
 Кейн на него так посмотрел осторожно, потом призадумался, и стянуто, но с усмешкой на лице сказал:
 - Ты на что это намекаешь, Майкл?!
 - Да, не на что. Просто так… хотел… - ответил стянуто и растерянно Майкл.
 Кейн натянуто, искоса поглядел на своего крестника, а потом сказал сурово:
 - Значит, просто, да?
 - Хотя, ты может быть, и прав…
 Пауза, с раздумьем от Жан Кейна.
 - Но секрета в этом тоже нет.
 - Я думаю, ты должен знать… Кто и с кем… - ответил Кейн, сдержанно.
 Снова короткая пауза.
 - Ну, пожалуй, в первую очередь – это конечно же, ты, Майкл!
 - Я? – удивился Майкл.
 - Да. Ты, Майкл?!
 - Тебе я верю, как самому себе. И возможно, когда нибудь, ты продолжишь моё дело…
 Майкл удивлённо так посмотрел на Кейна, что тот глядя на него осторожно у него спросил:
 - Ты удивлён? Вижу что удивлён!
 - Но, не ты так удивляйся, Майкл. Я ведь не вечен, и когда нибудь меня не станет…
 - Но, почему я?! – снова удивление на лице Майкла.
 Кейн на него осторожно посмотрел, и ответил резко:
 - Но, кто-то же должен, продолжить моё дело?
 - А как же, ваш сын? – удивлённо спросил Майкл, глядя на Кейна.
 - Александр?
 Пауза.
 - Ы?
 - Он не с может. Да и не способен быть во главе всего - чем я владею и чем владеть будешь ты, после меня!
 - Я не понимаю, вас крёстный?
 - Чего именно?! – сухо сказал Кейн, глядя на Майкла.
 - Он ведь ваш сын? Он и должен быть во главе, вашей компании…
 Кейн так на него посмотрел, а потом как засмеётся, да так громко и вольно, что Майклу как-то стало даже не по себе, от его ярко выраженного смеха.
 Когда Кейн на конец успокоился, он мягко с улыбкой на лице сказал:
 - Я не о компании вообще-то говорил, Майкл!
 - Тогда – о чём?
 - Выражайтесь яснее, дядя Кейн, а то, мне вас как-то не понять! – ответил Майкл, резко.
 Кейн покачал головой и сказал:
 - Хорошо, выражусь яснее…
 - О компании есть кому по беспокоиться… На неё всегда найдутся достойные претенденты!
 Майкл так удивлённо на него посмотрел, а потом сказал:
 - Я думал, вы – любите свой пост, и свою работу, дядя Кейн? 
 На что Кейн добавил:
 - Конечно же, я люблю свою работу! Но, это всего лишь пост. И во главе компании, может стоять кто угодно – даже лицо не имеющее представлении, что такое компания…
 - Важно ведь не это, Майкл.
 - Тогда, что? – спросил, удивлённо, Майкл.
 - Важно, как управлять компанией!
 - Но, сейчас дело не в компании, Майкл. Она лишь часть общей цепи -  объединяющей, всех нас вместе!
 - Вот это, действительно важно… А именно те, кто стоит – за компанией.
 - А это, люди, рабочие! Их семьи, дом, общественный быт и добываемое хозяйство…
 - Моему сыну, этого не понять. Он всегда любил суету и кутерьму, из за чего часто попадал в нелепые обстоятельства…
 - И такой человек, как он… не должен руководить общим делом.
 - А вот ты, Майкл!!! Всегда знал, чего хотел.
 - И стремился идти только вперёд, преодолевая все трудности на своём пути.
 - Вот на твой счёт, я вполне уверен! Я знаю, что ты сможешь…
 - Вот почему, я избрал тебя!!! А не своего сына, Александра…
 Пауза.
 - К тому же – ты так похож на меня, в твоём возрасте!
 - А вот мой сын… больше похож на твоего отца, чем на меня – и это, меня пугает в нём…
 - О чём вы, дядя Кейн? – сузив брови, Майкл.
 - Как бы он не пошёл,  по кривой дорожке, и не стал частью -  общего круга?
 - Мне уже поздно, его чему либо учить. Да, он и не послушает меня…
 -А вот ты, мой мальчик! Должен быть выше всего этого. И следовать только вперёд - не оглядываться назад… как и не разглядывать по сторонам, пейзажи этого мира…
 - Я…
 - Не надо, Майкл? Я знаю, что ты хочешь сказать. Просто, следуй своему внутреннему голосу, и не путай - понятие мира, в борьбе, добра со злом – вот и всё, что ты должен знать!
 - А дальше, жизнь научит. Как учит она, всех и каждого в этом мире… - закончил Кейн.
 
 - Ну, а также и твоя мать…
 - Мама? А она та тут причём?! – возмутился, и с той же стороны удивился, Майкл.
 Кейн усмехнулся, на чём Майкл добавил резко:
 - Я надеюсь, вы же её не к чему не принуждали, дядя Кейн?
 - Ты, что, Майкл? Нет конечно же! За кого ты меня принимаешь?
 - Мы ведь всё таки с тобой родичи…
 Майкл натянуто отвёл глаза в сторону, и чуть слышно произнёс, с неким изъяном:
 - Ну вы же, посмели пойти против дяди Вольта и теперь ещё роите под моего отца!
 - Так  тут и призадумаешься… о каком ещё родстве может идти речь?
 Кейн улыбнулся мельком, покачал головой, а потом сказал, сухо и стянуто:
 - Я бы никогда не посмел обидеть тебя или твою маму, Майкл! А что касается Вольта Картера и твоего отца, то тут другая история. И они никоем образом не касаются вас с матерью…
 Майкл искоса поглядел на Кейна, с неким не доверием, после чего спросил, с неким изъяном в интонации голоса:
 - Так, вы так и не сказали, причём здесь моя мама, дядя Кейн?
 Кейн сделал не внятное выражение лица, и чуть слышно произнёс, отводя глаза в сторону:
 - Правда?
 - Хы…
 Затем резко усмехнулся, и сказал:
 - Наверное, это потому, что ты не дал мне закончить…
 Пауза.
 - И всё же, причём здесь моя мама? – спросил Майкл более сдержанно.
 Кейн призадумался, а потом сказал:
 - А как ты думаешь, Майкл, кто привёл ко мне этого человека?
 Некоторое молчание, со стороны Кейна, с резким взглядом от Майкла.
 - Мама?!
 - Но… Я не понимаю?
 - Откровенно говоря, Майкл, я тоже не понимаю всего, что касается этого дела. Но одно я точно знаю – твоя мама не так проста, как может показаться на первый взгляд…
 - И ей на много больше известно об этом деле, чем нам с тобой!
 Майкл сузил брови, нахмурился, а потом чуть слышно отведя глаза в сторону, сказал:
 - Но, почему – именно, мама?!
 - На этот вопрос, Майкл, я пожалуй не смогу дать тебе прямого  ответа.
 - Но то, что благодаря твоей матери, у нас появился шанс - наконец-то, выйти на след серьёзного преступника, это уже нечто…
 - И потом, чтобы не скрывала твоя мать, Майкл, я думаю ответы нам сможет дать только…
 Не успев закончить, раздался телефонный звонок. Кейн поднял трубку, и его лицо неожиданно изменилось. После чего он несколько раз кивнул головой, при этом сказав, не сколько не точных фраз:
 - Хорошо. Я понял. Ладно… - и повесил трубку.
 После этого разговора, он как будто бы ушёл в себя. О чём-то задумался.
 Майкл даже попытался узнать кто ему только что звонил, но Кейн лишь бросил короткий взгляд в его сторону, и с тем же задумчивым выражением лица, чуть слышно произнёс:
 - Э? Нет. Это – так…
 - Так вы так и не сказали, кто же – может дать ответ, дядя Кейн! – спросил Майкл, глядя на Кейна.
 После долгого молчания, Жан Кейн ещё какое-то время постоял у стола, с задумчивым выражением лица, а потом когда Майкл спросил его снова, Жан Кейн поднял глаза и сказал сурово, глядя на Майкла:
 - Я думаю, мы на этом сегодня, Майкл закончим…
 - Но, вы не сказали, кто! – резко воскликнул Майкл, с удивлением посмотрев на Кейна.
 - Извини, Майкл, у меня ещё есть дела… Давай, в следующий раз, хорошо?! –Кейн улыбнулся.
 Майкл не хотел уходить, так и не узнав имени того, кто мог бы раскрыть свет на ход дела.
 Но по выражению лица Кейна он понял, что говорить с ним уже было бесполезно на эту тему.
 Он отошёл к окну, и о чём-то задумался. Было ясно, что разговор окончен.
 После телефонного звонка, Жан Кейн сильно переменился во взгляде. Он задумался о чём-то, и ушёл в себя…
 Уходя, Майкл ещё раз бросил короткий взгляд в сторону Жан Кейна.
 С одной стороны, это не было похоже, что он был встревожен или опечален чем-то, но с той же стороны, было ясно, что ему сообщили что-то важное, из за чего их разговор был прерван, так неожиданно и резко.
 Возможно, это и не касалось дела, которым они занимались на нынешний час – ведь если бы это было не так, он бы наверняка ему сказал.
 Значит, здесь было, что-то другое, не касавшееся их него дела.
 Вот это и беспокоило сейчас Майкла, уходя из кабинета Алекса Жан Кейна.
 - Чем же он был так встревожен? И кто звонил, ему сейчас? – это были первые вопросы, на которые ответ мог дать, лишь только сам, Жан Кейн.
 И только он один, мог сказать, что его могло беспокоить в ту самую минуту…

Глава – 51

 - Говорят, с какой ноги утром встанешь, с такой и день проживёшь…
 - Мой  сегодняшний день… я прожил не слишком хорошо. Просто дерьмово!
 - Всё из рук валилось. Всё было, каким-то не полным. Как будто бы, в пол силы работал…
 - Конечно, у меня и раньше бывали, чем-то схожие дни. Но сегодняшний день, почему-то мне казался – не со всем таким, как обычно…
 - Мне казалось, что он был полной катастрофой!
 - Я жил, как бы это лучше сказать?
 Задумчивость.
 - Не седьмым небом, наверное так лучше будет выразится.
 - Он даже не был во мне третьим, не то что седьмыми или пятым! – усмешка на его лице.
 - Плохой день. Но, что делать? Вот я и задался себе вопросом – проверить…
 Пауза, с не долгим задумчивым выражением лица.
 - Что произойдёт, если скажем, завтра… встану с другой ноги. А потом, и после завтра. И через неделю!
 - Ну – это я уже, слишком далеко заглядываю вперёд.
 - А ведь, при нашей профессии, нельзя – загадывать наперёд, что будет и будет ли это во все – завтра? – с задумчивым выражением лица.
 - Верите?!
 - Но, я и впрямь – жил этот день, как-то скучно, стянуто! Я бы даже сказал - без разводов…
 - Почему это я… говорю, без разводов?
 - Ну, наверное это потому, что вчерашний день – был налит пеленой крови...
 Задумчивость, на его лице.
 - Я вчера копался в деле, одной мелкой «сопли – подросток». Он со своими корешами, дал дёру с «учбата – колония для малолеток или проще говоря, высшая школа надзора». Но перед этим, двинул «старого деда – охранник, дворник по совместительству», пересчитал ему пару рёбер и малость челюсть подправил.
 - Так тот, всё ещё на койке глюкозу глотает – пока вроде, как всё ещё жив? Но стукануть, уже успел кому следует…
 - Короче… Я порылся в личных делах, нарыл кое-что на двух его подручных братков…
 - По сути, как я и сказал, сопляки! Кое где засветились под фонарями улиц – в основном, по мелочи.
 - За такое, у нас не сажают!
 - Ведь, большинство находящихся в «учбате» проходили по той же прямой схеме, что и эти двое…
 - Как я и сказал, это мелочи жизни.
 - Обычно, после подобной вылазки их возвращали назад в школу надзора или в морг… что случалось, тоже – довольно часто… - он усмехнулся.
 - Сейчас же, дело другое… они совершили нападение на должностное лицо, органов власти.
 - За это поблажек обычно не бывает, и для них такой вопрос может закончится судебной ходкой - от 6 до 18 месяцев лишения свободы.
 - И это только, при том раскладе… что их поймают до того, как они ещё чего-то натворить успеют, за время своего - похода в город…
 Пауза, с задумчивостью.
 - Меня сейчас больше тревожит другое? На этих двух мультов, имеется дело, в личной картотеке «крума»…
 - А вот, на третьего… того, что был среди них по старше, нет ничего?
 - Он явно, был чист по всем меркам.
 - С таким чистым личиком, как у него - для него открыт путь в лучшие ряды!
 - Вот только… зачем он полез, мордой в грязь?
 Задумчивость.
 - Единственное, что о нём было известно, так это его именуемая личность – Гусли Вадим Дмитриевич…
 Пауза.
 - Как я узнал позднее, он был старостой в «учбате», а эти два гномика, Горлов Михаил и Октавиус Герхард, проходивших уже не раз, по мелкой строчке… в прошлом. Были его старой бандой или как они сами себя называли, «новая гвардия…»!
 Снова задумчивость.
 - И вот, где мне их теперь ловить – ума не приложу? Ведь по сути дела - они полное гомно и мелкое хулиганье…
 -.. из которого обычно перерастает нечто большее и проблематичное, ставящее под угрозу -  людские жизни!
 - А таких подонков, надо искоренять ещё в утробе матери или в период юного созревания.
 - Когда у них, только появляются первые желания и инстинкты…
 Пауза, злость.
 - Ну, что и говорить, погань, в человеческом обличье! – озлобленная личность, с полной мордой и гневом на лице.
 Не долгий изъян ярости, на лице следователя.
 - А ведь, теперь придётся искать их только лишь – по коммунам и грязным дырам…
 Пауза, задумчивое лицо.
 - А свой день – этот день!!! Я облазил все дыры и норы, куда могли бы податься эти мелкие ублюдки.
 -  Я даже проверил новые банды… с ними у нас  тоже, проблем хватает…
 - Нашему отделу – что не день, подбрасывают новое тело, с финкой в брюхе или перерезанным горлом…
 - Хорошо, что они мелочь пузатая, до стволов дело не доходит. Лишь до кастетов и дубинок.
 - Только правда иногда, на той или иной сходке, между местными ворами и убийцами, случается резкая по ножовщина.
 - Сильные ведь авторитеты, не позволяют себе такой наглости, у них всё проще…
 - Но вот ими - занимаюсь уже не я…
 - Почему-то постоянно!!! Мне шеф, поручает дела только, таких уродов, как эти трое.
 Озлобленное лицо следователя.
 - Странно… но почему-то последнее время, я стал замечать… что после их ареста и судебного дела, которое обычно заканчивается коротким сроком… они выходят на волю после не долгой отсидки в яме – так сказать, чистоплотным народцем!
 - А такие во второй раз, на скамью подсудимых не садятся!
 - На воле почему-то, они становятся кем-то… Или гибнут, после первой сходки, с более реальными бандитами…
 Нервы на пределе от злости.
 - И вот, у меня возникает сейчас вопрос – реальный ли этот их старшой? Или же, он только мутит под крутого, а на самом-то деле – такая же ****ь, как и эти двое отбросов общества? – задумчивое выражение лица.
 Задумчивость.
 - Такое ощущение, что они как сквозь землю провалились! Даже не знаю, что и делать-то теперь?
 - Шеф и так, по полной загибает - работайте мол, быстрее! Говорит, что мы работаем, как сонные мухи…
 - Ему бы, на нашем месте попахать!
 - И о чём вообще, только думал Дапстэр - когда ставил его начальником криминального отдела, расследований?
 Злость, обида.
 - Ну, конечно, я понимаю! У него ведь там… родители, имеют хорошее положение, в правительственных кругах – вот они и подсуетились, чтобы их маленькое детище, смогло иметь достойное будущее…
 - Но почему именно в «круме»?! И именно, в нашем отделе?! – возмущение на его лице.
 Злобное выражение лица, с задумчивым взглядом.
 - А, что!
 - Со всем даже не дурно, подфартило нашему шефу, если так подумать?
 - Прямо с колледжа, в капитаны - самого крупного уголовного отдела в Ню – Йорке!
 - Это не то, что нам - из учбата, в постовые?
 - А там глядишь – кому и подфартит, за год, а то и два - получить повышение или медаль за отвагу…
 Чуть слышно, про себя отводя глаза в сторону:
 - В большинстве случаев, посмертно…
 - А, что ему - сиди и следи, чтобы всё было как в ажуре.
 - Ну, и так, иногда – появится на публике, проявить своё самомнение, по поводу того или иного дела… которым приходилось заниматься другим. 
 - Им ведь приходилось подставлять свои спины под пули – только лишь за то, чтобы хоть кто-то тебе сказал, хоть раз!!!
 - Спасибо тебе брат, ты спас мою жизнь от ублюдка. Или семью, от бандитов и насильников…
 - Как же мне всё это уже - поперёк горло…
 Злость, и резкая фраза:
 - Но! Я солдат, и это моя работа…
 Пауза, с тяжёлым вздохом.
 - Что ни день приходится себе повторять, то же самое ежедневно, идя на работу…
 - Что всё не зря. Ты делаешь доброе дело мужик!
 - Но вот только для кого?
 - Для того кто стоит над тобой или над тем, кто над ним?
 Пауза.
 - О, нет! Всё это делается для общества…
 - Вот только жаль, что наше общество - всё давно, покрылось огромным слоем плесени.
 - А закон, прогнил до самых корней…
 Пауза.
 - Продажные сволочи, стоящие над кем-то, кто готов отдать жизнь не известно ради чего…
 - Вся эта вонь, во, как меня уже достала, бля!
 - Когда нибудь, я вот - всё брошу и уеду прочь, с этой – гнилой планеты.
 - Где не будет ничего, кроме… - и он задумался, на какое-то время.
 А потом, печально добавил:
 - Вот только, везде одно и тоже. Куда не глянь, куда не пойди – всюду одно и тоже…
 - Ублюдки ебут тёлок. Молокососы готовы убить, за ржавый Бьюик.
 - Или по пьянее старик, прирежет своего собутыльника, а потом его жена с горяча, под сыпет яду в стакан с водкой…
 Неожиданно, он усмехнулся игриво, как будто бы, что-то вспомнил.
 - Кстати, знакомое дело!
 - В 47 году, два мужика распили бутылку водки. Жена была на кухне, есть готовила, двум этим уродам. После нескольких рюмок, слово за слово, короче чего-то там не поделили и один из них, схватил первое что попалось под руку, ну и вилкой ему в глотку.
 - Тот там же на месте и подох, прямо на табурете! – он усмехнулся.
 - А тот сидел – сидел, а потом встал со стула и полез на жену. Та долго с ним не церемонилась, коленом по яйцам, а потом сковородкой по черепушке…
 Пауза, с задумчивостью и обидой, качая головой.
 - Да видно старуха силушку не рассчитала… наверное, он сильно уж, её задел за живое.
 - По сути ведь, он частенько, приходил и напивался до такого состояния… а потом со своей пьяной мордой лез на бабу, вот она видно и не выдержала напряги.
 - Плюс ко всему, ещё видимо шок, от увиденного, что он сделал с корешком по пьяни… А может, просто испуг, что и её он тоже может таким вот образом, прирезать…
 - Короче, бабе далее – пятишку! И это только на том основании, что судья вошёл в её семейное положение.
 - При других обстоятельствах, получила бы по полной катушке – от 5 до 20 лет…
 -.. так что, можно учесть, что ей круто подфартило!
 - Судья был в хорошем здравии – не такой строгий, как обычно…
 Пауза, с юмором в голосе.
 - Так что, у нас в криминальном отделе - бывают и такие чудики. За которые даже при мелком правонарушении можно схлопотать срок, от года до пожизненного заключения… хы! - и он усмехнулся.
 Потом он вспомнил ещё одно знакомое дело, которое вёл некий следователь, из соседнего округа. Дело тоже было весьма интересным, и привело подсудимого к 7 годам заключения – тоже, семейная драма, только, на любовном фронте…
 - Кажись, там был молодой юноша, который хотел доказать своей невесте, истинные чувства.
 Он задумался.
 - Вроде как, заявился средь белого дня к ней на работу, и стал угрожать её начальнику расплатой.
 - Короче говоря, дело закончилось, со всем плохо – там он убил и шефа и ещё нескольких сотрудников!
 - А когда до него дошло, что он сделал… то он решил, что жить нет больше смысла и прыгнул с окна! Дурак.
 - Какая же девка после этого будет тебя любить?
 - Только он это понял, слишком поздно – когда в её же в глазах, он увидел страх.
 - А дурак, потому что решил прыгнуть с окна пятого этажа!
 - Но, что самое любопытное - он выжил, и даже не покалечился при падении…
 Он пожал плечами, и хмыкнул носом. Как бы удивлённо.
 -А ведь и правда, это было весьма удивительно…
 - Ведь, после того, как он выпал с окна, он не прошёл и метра, потому как - поскользнулся на льду и сломал ногу!
 - Ах, да… я же не сказал – это ведь было зимой?   
 - Февраль или Декабрь, кажется?
 - Снега особо не было, но мороз был суровый, вот и примёрзла малость земля, образовав не большой лёд…
 - Вот на этом-то льду наш красавец, и про демонстрировал сальто! – и он улыбнулся.
 - Ребята, которые его тогда забирали, хохотали всем отделом.
 - За везение и добрые намерения, судья был к нему снисходителен. Но за то, что он порешил двух человек, он простым выговором не отделался - тогда народный судья, впаял ему 7 лет…
 - Но, как по мне, парень был дураком, что пошёл на такое ради чувств, к той, которая и уважения не заслуживала, не то что какой-то там любви!
 Пауза, он покачал головой.
 - Как оказалось, у неё был роман с тем, кого порешил её возлюбленный кавалер. А после его смерти, она получила его должность и ещё прибавку к жалованию!
 - А потом, на сколько я знаю, она легла в постель с президентом той же самой фирмы…
 - Так что, ради такой девки, ему и не стоило бы и рыпаться!
 - А что теперь то?
 - Он трубит в тюрьме за двойное убийство, а она ловит кайф, с кем-то другим…
 - Подло? Но, такова жизнь, и тут ничего не попишешь!
 - Хотя, парня мне жаль.
 - Но и девка тоже хороша - не только мордашкой, но и телом… Раз смогла провернуть такую партию, за спиной у стольких мужиков, и при этом выйти сухой из всей этой заварухи!
 – Умная сучка! – и он улыбнулся.
 Некое задумчивое выражение лица.
 - Имени её только не припомню… Как же, её звали?
 - Линда? Нет. Точно, не она!
 - Может, Диана? Хотя нет…
 - Помню, точно, что первая буква, была на «Л»? – задумчивое выражение лица.
 Короткая пауза.
 - Луи… ну, конечно же!!! Как я мог забыть?!
 - Её звали, Луиса Хангтинктон. Знойная мулатка, с очаровательной фигурой и мордочкой милого котёнка… - и он засмеялся.
 
 - Хотя, конечно… это тоже не выход.
 - Но помню, когда я работал в паре с лейтенантом Рой! Вот это действительно было что-то… В ней чувствовался жар, приключения были на каждом шагу! Не то что сейчас… - печаль на лице следователя Прокофьева.
 - Хорошие были деньки, у нас с лейтенант Рой!
 - Сейчас… она пошла на повышение. Получила перевод в отдел секретной службы… - печаль и тяжёлое дыхание.
 - Сейчас она появляется у нас в отделе мало.
 - Я слышал, у неё там много работы? А для таким, как я… вход туда закрыт – ведь, это же, высший уровень!
 - Секретная служба, мирового правительства…
 Пауза.
 - Н - да… - задумчивость в его взгляде.
 После короткой паузы.
 - А тут блин! Получил, это чёртово дело! И чувствую, что я здесь с ними на долго – засяду…
 Снова, короткая пауза с задумчивым взглядом.
 - Может, завтра, навестить… «грязных – серьёзная группировка, среди мутантов»?
 - Ребята конечно, они сложные, сними надо быть по аккуратней. А то, чего глядишь – выкинуть какую нибудь пакость, у тебя за спиной…

 «Грязные», это сильная группировка, находящаяся под контролем у «святого».
 Ходили слухи, что когда-то их боссом был «кузнец Жека», но после дела в 37 году, они пожелали быть на стороне «святого» не жили на стороне у «полукровки» и «хищника»…
 В 37 году, была серьёзная разборка между «кузнецом Жекой» и «полукровкой».
 В том году, с жизнью расстались очень многие, кто не пожелал примкнуть к этим двум влиятельным боссам.
 Они сильно тогда повздорили… да так сильно, что конфликт возникший между ними – по сути из за какой-то мелочи, обернулся кровавой бойней…
 Была назначена встреча в порту, это должна была быть нейтральная территория между «куполом» и «щитом». Да, что-то пошло не так, и там началось такое!!!
 В конечном итоге, конфликт нельзя было уже контролировать – потому что, всё вышло из под контроля.
 На той встрече погибли всего лишь пятеро, двое с одной стороны и трое с другой. Но, через несколько дней после той встречи в порту – дело примет серьёзный оборот и погибнуть ещё несколько членов действующих кланов. Одним из которых будет, клан «кузнеца Жеки».
 Его группировка пострадает гораздо сильнее, чем кто либо, входящих в организацию «щита», как кстати, и общего круга…
 
  37 год послужит началом, кровавой войны, между «щитом» и «куполом».
 На законников, этот промежуток времени отразится подобным образом, как и на всех остальных, кто будет являться, частью общего круга.
 Таким образом, народный судья будет вынужден прибегнуть к более серьёзным  - хоть и не, желательным последствиям…
 Приблизительно через год, будет арестован «полукровка», а ещё через какой-то там месяц, будет убит председатель и заместитель Грегуара Дапстэра, Вильям Кок.
 Затем будет совершено покушение на народного судью и ещё ряд неких резких и плачевных случаев, которые станут причиной освобождения «полукровки» из под стражи.
 Но, это будут лишь мелочи, по сравнению с тем, что произойдёт приблизительно через полгода после ареста крёстного отца и короля преступного мира, Чан Ли.
 В конечном итоге, всё закончилось, так – как в принципе и должно было бы закончится, в этом нелепом и бессмысленном сражении – гибелью, одного из зачинщиков этого дела…

  - Совать морду к ним в логово, это сверх безумие! Но, только, что делать?
 - Эти парни конечно, и двинутые на голову, но не до такой же степени!
 - Я к примеру не думаю, что эта троица решится на такую глупость?
 Пауза, с задумчивостью.
 - Хотя, с другой стороны… У «грязных» может быть необходимая для меня информация – где могут быть, эти трое уродов… - думал про себя следователь Прокофьев.
 - Хотя конечно, есть ещё вероятность, поискать их среди «кротов рубежа»?
 Резкая пауза, изменение на лице.
 - Да не, о чём это я только думаю! Они же не на столько двинутые, чтобы соваться… в пасть ко льву…
 - Чёрт! И о чём я только думаю, сейчас?! Это же сверх безумие!
 - Кроты и «грязные», это сильные группировки в северной части, с ними шутки плохи.
 - Я не в праве лезть к ним в душу (в частности душа, среди блатных элементов молодого поколения, имеется в виду, как – дом, жилье или место для отдыха, для более старшего возраста, это подразумевается, уединенным место - вроде укрытия или убежища)…
 - Твою мать! Какого дьявола, я торможу мозгами?
 - Для «крумовцев» туда, вход закрыт! Это надо быть – сверх безумцем…
 Пауза, с задумчивым выражением лица.
 - Интересно? А как бы поступила лейтенант Рой, в такой ситуации?
 Потом он неожиданно улыбнулся, и сквозь зубы произнёс:
 - Ну, она бы точно, испробовала все варианты! Не то, что я – трус!
 - Вот она бы точно, пошла в их логово, и при первой опасности, навела там полный порядок.
 - Или, точнее – беспорядок! – и он снова усмехнулся.
 - Жаль только, что её сейчас нет, здесь – со мной… - на какое-то мгновение, у него на лице появилась печаль.
 - Грязные по сравнению с «кротами», полная мразь. Они хоть и звери, но «кроты рубежа» - по сравнению с ними, полные отьёбыши.
 - Не понимаю, как их только ещё народный судья терпит? Давно бы можно было бы, списать всю эту бледятину вместе с их боссом, «болтом»…
 Задумчивость.
- Да но, зная, «болта» и его людей – пожалуй, я понимаю, в чём разница между «чёрными гуртами» и ними?
 - Святой обычно не церемонится, с вне прибывшими - он все вопросы решает сам. Ему плевать, кто и чего – главное чтобы никто не лез на рожон… пока они сами, не полезут.
 - А вот, с «кротами рубежа» всё иначе – те без приказа и пикнуть не посмеют.
 - Обычно, они всё решают кулаками и кастетом, для них нет разницы в возрасте – будь то ребёнок или старуха, прибьют любого кто посмеет против них, хоть пикнуть!
 - Им семья ничто – вот наверное, к таким бы я и примкнул - будь я на месте этих молокососов…
 - Грязные, хоть и уважают честь и права обычных граждан, хотя и нападают на всех, кого не попадья. Но они всё же чтят семью и права людей.
 - Не то что, «кроты рубежа»!
 - Те не задумываясь перережут тебе глотку! В тот самый момент, когда ты только сглотнёшь слюну.
 - Как кстати, в той же слюне захлебнешься, вот только - уже кровавой…
 - Что говорить? Гниды и нелюди… Таких и надо давить.
 - И давить и давить! Чтобы не топтали землю, своими граблями!
 Злобное выражение лица.
 -Болт, «святой» - «хищник», «полукровка», все они твари, твари… - резко выразился следователь Прокофьев.
 Долгое задумчивое молчание.
 - Я конечно, знаком с методами, «святого» и «болта». И откровенно говоря, они не ангелы – но, вот эти!!!
 Пауза, он покачал головой, и добавил:
 - Не – ет, их нужно ловить да поскорее! Пока чего худого не натворили…
 Неожиданная задумчивость.
 - А что если - они уже покинули, приделы «Сан – Москвы»? Тогда-то как быть?
 - Это будет уже, проблема!
 - А если они ещё по пути чего лихого натворят, мне ведь головы тогда не сносить.
 - Шеф и так – лютует, а если братки покинули эти места, да ещё и…
 - Это плохо. Очень, и очень плохо! Как для меня, так и для тоже…

 - Мне сейчас, главное… их найти – да, поскорее!
 Задумчивость.
 - Но, как-то у меня не лёгкое на душе… Особенно из за этих двоих!
 - Октавиус Герхард среди них, мелочь пузатая. А вот, насчёт этих двоих, я бы так не сказал?
 - Хотя и втроём они – большого веса стоят! Главное, чтоб ничего дурного не натворили, пока в бегах…
 Он ходил по кабинету взад вперёд, с задумчивым выражением лица.
 Находясь в участке, дежурного «крума» - вечером, 13 февраля 2050 года...

Глава – 52

 По последним сводкам, к данному делу были привлечены две группы - не посредственно из его отдела и постовая служба города Ню – Йорка.
 В первую очередь была оповещена дорожная служба, на тот случай если парни решат покинуть город, путём шоссе.
 А также, морская бригада, контролировавшая все прибрежные порты в меж пределах города.
 Конечно, если они надумают пересечь пределы города морем. Учитываться должно было всё, любой доступный вид транспорта - от наземного, до водного.
 Правда, был ещё воздушный участок пересечения, пределов города. Но на этот счёт, у следователя Прокофьева имелось совё мнение.
 - Покинуть город, воздушным способом было бы слишком не безопасно. Но и даже если бы было возможно, то, это не их уровень доступа…
 Так вышло, что после войны, все воздушные способы передвижения, понесли серьёзные убытки. И авиа полёты были временно запрещены всемирным законом.
 Это распоряжение поступило с самого верха, от первого президента. Но в 39 году, данное распоряжение первого президента потеряло всякую силу, как кстати, и большинство законов которые были составлены в первый период правления, Савелия Византийского.
 Но после несчастного случая, через два года после отмены указа, Олегом Валентаймом, был составлен новый закон, по которому все полёты не имеющие письменного разращения, от выше стоящего органа власти – должны были быть пресечены законом.
 И любой, будь он или она лицом высокого уровня, должны были понести ответственность за нарушения правила и данного указа, изданного в 41 году, с личной подписью Олега Валентайма.
 Единственный человек, который имел полномочия предоставить допуск на ограниченный уровень полётов по воздуху, был Герберт Солтон. И только он один, имел такое право к уровню доступа.
 Даже, президент Куэйт не имел таких полномочий - ему необходимо было письменное уведомление от Герберта Солтона. Не от народного судьи, и уж тем более не от Жан Кейна, а только от первого секретаря, Герберта Солтона.
 Поэтому, зная о такой мелочи, следователь Прокофьев был уверен в том, что покинуть пределы города Ню – Йорка они не смогли бы, воздушным путём.
 А это означало, что они могли пересечь черты города только по шоссе или морю. Хотя, по чему-то он был уверен, что они не станут покидать пределы города – не тем не другим способом…
 Таким образом это означало, что у него был шанс поймать братков, в самые ближайшие сроки.
 И всё же, его больше беспокоило другое - если они примкнут какой-то местной группировке, то шансов на их поимку у него останется не много.
 Ведь выходов из города, было всего лишь два. И оба не самые из приятных.
 Так вышло, что шоссе находилось под контролем у банды «хищника», а с ним лучше не иметь ни каких дел вообще.
 И море, территория «полукровки».
 Не самая сильная группировка среди всех её представителей «щита», но с учётом того, кто стоял во главе «щита», говорило уже многое.
 Так что, как не крути, он надеялся только на лучшее – взять всех троих, ещё в городе, до того, как они примкнуть к какой нибудь из банд.
 Где боссом их будет, не самая приятная личность для окружного «крума»…

 На следующий день, в Ню – Йоркское отделение дежурного «крума», был доставлен, один из наподдавших на охранника, при побеге из «учбата». Им оказался, молодой парень Октавиус Бернард.
 По своей натуре, личность довольно незаурядная, но он был весьма благо спокойный и даже несколько обходительный, в отличии от его предшественников, совершивших с ним побег из «учбата».
 Его взяли на перевалочном пункте, между Германией и Франкфордом – не большое поселение смещенное в несколько городов в том числе и мелких пригородов, его население составляет не больше 10 тысяч человек…
 И это было весьма удивительно поймать его именно там, учитывая тот факт, что в академии «учбата», он был таким себе нафуфыренным мачо, ну или дон Жуаном во плоти…
 По большой сути, городок этот, был населён отребьями вроде местной братвы - но по мимо всего прочего, это был довольно рабочий городок, из простых работяг, вроде шахтёров и мусорщиков.
 Вот почему, было очень поразительно обнаружить и взять под арест такого юнца, как Октавиус Бернард.
 Конечно же, при аресте он оказал максимум усилий чтобы не быть пойманным в руки правоохранительных органов власти. А когда наконец был взят под стражу, он как будто бы, мгновенно стал другим человеком.
 Мягким, добрым, даже если не сказать больше того – он был таким, каким его хорошо знали в академии.
 Но к сожалению так было не долго, стоило его доставить в отделение дежурного «крума, он тут же принял моментальный изменчивый образ, вольно посивного бойца.
 И те кто его доставил сильно пожалели, когда ослабили малость ему руки на запястье от наручников.
 При первом же удобном моменте, он воспользовался положением и попытался дать дёру, при этом завалив на своём пути, двух довольно крепких молодых мужчин. Одному даже размазал нос на пути к выходу. Но к своему сожалению, ему далеко уйти не удалось. На первом же повороте он получил сильнейший удар по морде, а потом ещё и дубинкой по хребту.
 Но по мимо всего прочего, после того, как, те кого он сумел обойти на своём пути - пришли в себя, весьма озверев.
 И уже не сильно с ним-то и церемонились, а повалили на пол и отдубасили по полной программе.
 По этому когда его доставили на допрос, он не то что толком рот открыть не мог, но и сидеть на одном месте тоже с трудом мог.
 Его просто трясло, не то от боли, не то от конвульсий полученных после пинков по всему телу.
 Это было похоже, что по нему просто табун лошадей прошёлся, а потом ещё и назад пошёл, тем же ходом. Короче говоря – ему было, очень хреново...
 Посмотрев на всё это, следователь быстренько отдал приказ отправить парня в лазарет, находившийся при участке «крума». И уже к обеду, он сидел перед следователем Прокофьевым для отдаче показаний.
 Конечно же, и тем кто его так сильно и умело помял при первом его появление в участке, тоже пришлось понести серьёзное наказание.
 С одной стороны казалось бы безобидное, но с другой стороны. Не слишком приятное, получить выговор от шефа и отметку в личном деле, за рукоприкладство над задержанным лицом.
 Даже если, это лицо, пыталось оказать сопротивление при аресте или после него.
 Но для них, этим дело не закончилось… уже к вечеру, о случившемся, узнал народный судья. И потребовал от шефа дежурного «крума», наказать более сурово, правонарушителей.
 Он ещё тогда так сказал, по телефону с шефом их него «крума»:
 - Если каждый будет распускать руки, при первом же удобном случаи. Будь даже у него на это полномочия… то нам никогда не выбраться из той выгребной ямы, в которой мы сейчас находимся…
 - А они по мимо всего прочего, ещё и люди, и наш удел защищать их права. А не мять им бока, как только вздумается… - что-то в этом духе.
 Короче говоря, судья потребовал от тех, кто решил при небречь своими правами на законом уровне, не просто выговором и записью в личном деле. Но и, ещё и лишить их частично зарплаты.
 - Это будет им уроком, на будущее! Да и всем остальным не повадно будет в будущем, использовать свои полномочия не в служебных целях, да ещё и на служебном месте… - так сказал судья грозным видом.
 Таким образом, жалование обычного «крумовца» составляло на то время, 30 тысяч, а жалование выше стоящего лица, такого как следователь или криминалист, могло достигать 50 тысяч в год
 Это конечно же было не много, на первый взгляд. Но как говорится, даже у малого есть свои нюансы, и за такие нюансы, иногда приходится платить – довольно, высокую цену…
 И сейчас такой шанс был у Октавиуса. Он сидел на стуле, в полу пустой обшарпанной комнате, а на против него стоял молодой подававший большие надежды, следователь Прокофьев.
 Который вёл с ним рассудительно спокойную беседу:
 - Ну, так – как, говорить будешь, Даниель?
 Не которое молчание со слов Прокофьева.
 - Хорошо! Значит будешь продолжать молчать? Что ж – твоё право!
 Короткая пауза, и резкое продолжение от следователя, к арестованному юнцу.
 - Но только учти, пацан! Чем дольше ты молчишь, тем больше ты ухудшаешь своё положение.
 - Ведь, пока мы тут с тобой говорим – твоих дружков уже ищут. И будь уверен, что найдут?!
 Октавиус лишь нагло не глядя в его сторону усмехнулся, так же продолжая соблюдать своё решительное молчание.
 Прокофьев наблюдая за ним со стороны, ему так сильно хотел сейчас прижать его к стене, и врезать ему по первое число, чтобы он не смел вести себя таким вот образом.
 Его даже не тревожило и то, как шеф обошёлся с его предшественниками. Его вообще, мало тревожил выговор и дальнейшие последствия в этом вопросе. Это было именно то, чего он научился работая в паре с лейтенантом, Дафной Рой.
 Ему частенько приходилось наблюдать за тем, как работала она на допросе, с тем или иным отморозком.
 Ей всегда было по фигу, что о ней подумают и скажут другие, потому что она знала своё дело.
 И не было для неё такого дела, которого она бы не смогла распутать.
 А её допросы, были всегда весьма и весьма увлекательны, и познавательны для начинающих молодых курсантов.
 По этому, когда, Прокофьев присутствовал на одном таком следственном эксперименте - если его тогда, так можно было бы назвать…
 Тогда Рой, крепко приложила к стене одного парня, но перед этим хорошенько использовала его в качестве половой тряпки. Но самое любопытное было в том, что когда она закончила и вышла из комнаты для допросов, на выходе она сказала:
 - Давно хотела пыль тут протереть, да руки как-то не доходили. А тут глядишь, и чувачок хорошо подсобил и нам, и себе…
 Результат конечно же был на лицо. Естественно шеф был в бешенстве, от выходки Рой, но лейтенанту Дафне Рой, это было, как-то до одного места.
 Вот и Прокофьеву, хотелось проделать тот же самый опыт, хоть с одним из таких вот наглых ублюдков. Пусть даже таких юных и наивных, которые всегда считают себя выше закона, даже не считаясь с народными правами - но хорошо зная, свои гражданские права, как их знал сейчас этот парнишка...
 Но как бы не хотелось этого сделать Прокофьеву, он был не таким, как лейтинант Рой.
 У него никогда не хватало мужества, переступить закон и за глянуть за грань дозволенного, а потом точно также, спокойно вернуться к своим служебным обязанностям.
 И всё же даже Дафна Рой. Не переступала черты между злом и добром.
 Она хорошо знала, что такое закон и порядок, и кто гнида, а кто человек.
 И как бы выходки Рой не нравились шефу, их криминального отдела, он был вынужден признать, что большинство серьёзных дел, за которые не брался никто в их отделе, могла решить только лейтенанта Дафна Рой.
 Вот по этой же самой причине, он был весьма доволен и тем, когда поступил приказ свыше, на перевод Рой из криминального отдела в элитное подразделение народного судьи.
 Для некоторых после её ухода освободилось место, в элитном отряде «крума». Ну, а для Прокофьева… лишь воспоминания о тех днях, когда он лично, был знаком с этой особой.
 И хотя он знал, что они ещё не раз встретятся и даже возможно, именно здесь же в убойном отделе – он надеялся, что им удастся снова поработать вместе…
   
 Прокофьев нахмурился, искоса поглядел на наглую морду молодого юнца, который явно не испытывал не малейшего страха при том, что по сути его ожидало впереди.
 У Прокофьева было такое ощущение, что ему как-то всё до фени. Он как будто бы знал, что его ждёт уже наперёд – даже не опасаясь, что последующие несколько лет, он проведёт, в весьма неприятной для себя компании.
 И если учитывать то место, где он был до этого, и откуда совершил побег вместе со своими друзьями, то ему бы стоило не изображать сейчас такого себе храбреца, а всё как есть рассказать следователю. При этом, не утаив ничего, из того, что возможно, могло бы помочь не только ему, но и его друзьям - окажись он на скамье подсудимых.
 А ведь, сейчас он действительно мог оказаться там. Ведь практически все дороги ведут именно туда – по крайней мере, в их нем мире.
 За исключением, возможно, именно той дороги, которая вела не в тюрьму, а в могилу.
 А вот на какой стороне окажутся его друзья, это ещё предстояло узнать, следователю Прокофьеву. Если конечно, его глубоко уважаемый собеседник не захочет добровольно говорить…
 - Послушай, Дэниел. Я не хочу, тебя особа сильно напрягать, в твоим самоуверенном виде.
 - И уж тем более – разбивать твои мечты на лучший мир… Что всё будет хорошо!
 - Поверь мне? Не будет. По крайней мере, так – как ты хочешь… - ответил мягко улыбнувшись, Прокофьев.
 Он решил найти к нему более разумный подход, при этом даже не применяя силы.
 Как это умела легко делать, лейтенант Рой.
 Он решил, что не всё можно решать силой и жестокостью. К ним стоит прибегать лишь в некоторых случаях.
 Тогда, когда человек явно вас не понимает. Только тогда можно применить силу и показать, кто сильнее в этом положении.
 Как понял Прокофьев, обычно в таком положении оказуется лишь глупцы. С ними говорить бесполезно - это равносильно говорить с камнем.
 Но даже у камня, есть своя слабина, её только нужно найти…
 И вот сейчас, Прокофьев, хотел показать здравый смысл в том, кто явно не хотел слушать. А искал хорошей взбучки.
 Этому Прокофьев научился от одного уже не молодого человека, который когда-то был преподавателем в их военной академии. Затем он ушёл в отставку, но не покинул военную службу. Так – как получил предложение от одного влиятельного предпринимателя, занять пост главы службы безопасности в его организации - этим человеком был Ганс Будлог…
 Когда-то очень давно, по неким не обоснованным обстоятельствам, его перевели в отделение для новоиспеченных новобранцев. Где он должен был обучаться, мастерству ближнего боя и поведению в определенных обстоятельствах.
 Тогда под его начало, попали многие курсанты, одним из которых был только что поступивший молодой курсант, Прокофьев Иван Михайлович…
 Как бы там не было, Прокофьев хотел использовать навыки своего преподавателя. И всё же, в чём-то хотел быть хоть не много похожим и на лейтенанта Рой.

 На улице, быть таким же хладнокровным, как и она, а в отделе, на допросе - использовать только здравый смысл и хитрость.
 И как это не странно, но первым его объектом для опытов стал Октавиус Бернард.
 Он хоть и не показывал виду, что испытывает страх, но его глаза -   сильно выдавали. Как кстати и ещё ряд нескольких функций в его действиях.
 Когда Прокофьев начинал говорить, он задерживал не надолго дыхание, плюс он ещё временами ворочал головой, как это обычно делает кошка заигрывая у наших ног. Только он это делал шеей, по краю воротника рубахи.
 Очень многое указывало на то, что он испытывает страх в присутствии следователя уголовного «крума».
 И вот этим Прокофьев хотел воспользоваться… Сыграть на его чувствах.
 И как обычно говорил его преподаватель, Ганс Будлог:
« - В некоторых обстоятельствах, не достаточно быть умным. Ещё нужно проявить смекалку… Сыграйте на их страхе и чувствах… Станьте лисом в волчьей норе…  Примите облик зверя и всё же, оставайтесь человеком!
 - И главное, никогда не забывайте, что перед вами враг и угроза для общества.
 - И всё же, этот человек должен быть вам ближе, чем просто друг или близкий родственник.
 - Он должен поверить, что вы ему не угроза. Он должен принять вас как своего. Впустить в дом, ну или в их случаи в своё сердце!
 - Только лишь после этого, можно будет сыграть на его чувствах…
 - Но и помните, если начали игру, придётся идти до самого конца! И даже в самом конце не показуйте ему своего истинного лица, он должен сам понять, что попал в ловушку…
 - Только лишь после этого, это действительно, будет уже конец игры…
 - Так что сила, ещё не всё в этой жизни. Важны и другие навыки, и их нужно осваивать и изучать – постепенно и осторожно! Чтобы и самим не оказаться в ловушке, своих собственных чувств, и естественно разума…»

 Для Прокофьева, это был шанс, сделать первый шаг. Стать частью его мира и его желаний, и только уже потом - сыграть на его чувствах…
 И он начал свою игру.

Глава – 53

 - Позволь, Дэниел я тебе расскажу, что тебя ждёт, в случаи твоего молчания…
 И он ясно и понятно описал ему всю схему того, как всё это будет происходить, в тонких подробностях. В плоть до того, сколько ему могут дать – если он примет всю вену на себя.
 - Конечно, ты можешь и облегчить свою участь, Дэниел? Рассказав, где твои дружки, Вадим и Михаил!
 - Ну и конечно же, как всё это происходило… По какой причине, вы решили совершить побег из «учбата», напав при этом на охранника…
 На какое-то время, в комнате наступило молчание. Прокофьев прошёлся по комнате, обойдя вокруг юнца. Которого явно заинтересовал сюжет этой истории, и похоже, он наконец-то задумался над тем, что его может ждать с другой стороны этого дела, как сказал следователь Прокофьев.
 - Ты же умный парень, Дэниел! И должен понимать, что твоё молчание не поможет твоим друзьям. Мы их всё равно поймаем – так или иначе…
 - Зачем тебе брать вену на себя, и тем самым ещё больше ухудшать своё положение?
 Пауза.
 - Мне вот сейчас так кажется… что ты вообще был в этом деле не причём, при нападении на охранника!
 Пауза. Короткий взгляд лисы в сторону молодого парня.
 - Не уже ли, скажешь, я не прав?
 Октавиус загорелся глазами и мельком поглядел на следователя.
 И неожиданно улыбнувшись сказал:
 - Я знаю, чего ты добиваешься «следок – так укорочено в некоторых кругах, зовут следователя, уголовного розыска»… Но у тебя ничего не выйдет!
 - Я был тогда, когда мочили солдата. И честно признаюсь, «следок» – мне это понравилось!
 - Я бы не отказался повторить это ещё раз!
 - Да ты… - резко дёрнулся Прокофьев на парня.
 Он чуть было не сорвался. Но быстро понял свою ошибку и мягко ему улыбнувшись, сказал:
 - Молодец парень. Ты меня раскусил. Мой план не удался… Но только не обольщайся на свой счёт – ещё не вечер…
 - Э – это точно! До вечера ещё далеко, «следок». И может ты придумаешь, что-то по круче, чем такая мелочность с твоей стороны?
 Прокофьеву стало как-то не по себе, он был весьма зол. Его план, был так легко раскрыт, хотя и было всё идеально.
 Он не мог понять, где ошибся.
 - И как он мог проколоться с этим парнем?
 - Не мог же он быть на столько умён и хитёр, что так легко сумел распознать обман, из хорошо составленного плана?
 Он стоял в дальнем, тёмном углу и наблюдал за реакцией этого сопливого юнца, и тем самым думая, как к нему подойти и за что ему уцепиться.
 - Должны же быть у него не достатке? Не может же он быть на столько хорош, даже для меня? – разные мысли блуждали в голове следователя Прокофьева.
 Затем он подумал:
 - Я не раз читал его личное дело! В школе он был лучшим по всем предметам?
 Такой себе ботаник, сейчас перед ним сидел и ухмылялся.
 - Так, зачем же он… решил связаться с этими двумя подонками? Этого я никак не могу взять в толк!
 - Практически по окончанию школы, он мог стать кем угодно… И это, с его-то мозгами!
 - Ведь, из всей их банды, он был самый умный и хитрый?
 - Михаил, полнейший отморозок! Он с самого детства только и делает что влезает в сплошные неприятности, с ним всё понятно? Он изгой и мелкая мразь – такому одна дорога, в тюрьму.
 - Да и там, я не думаю, что он чему-то научится?
 - Вадим, тот что постарше будет. Скорей всего и есть зачинщик и главарь их банды…
 Тяжёлый вздох, качая головой.
 - Ну вот, уже и банда…
 - Чёрт! И о чём это я только думаю? Мне надо колоть этого парня, а я рассуждаю не о том, о чём не нужно!
 - И всё же? Они действовали сообща. Побег совершен был продумано - так с бухты барахты, обычно никто не делает. Плюс, тут ещё -  нападение на охранника?
 - С одной стороны, тут дело можно было бы поставить, как само оборона. Но их было трое, а он всего один!
 - Хотя, в некоторых ситуациях даже один мог бы быть способен, завалить троих мелких сосунков!
 - К тому же, мужик он крепкий, в полнее смог бы справиться с ними тремя…
 - И всё же, дело принимает серьёзный оборот! Охранник в больнице, с сильными ушибами и переломами.
 - Трое совершают побег из «учбата».
 - А как я знаю, оттуда побег практически не возможен?
 Пауза. С задумчивостью.
 - Комендатура у них там серьёзная. За каждый проступок, наказание будет… не слишком приятным…
 - Для судьи, этого будет в принципе достаточно. Чтобы счесть их действия опасными для общества. А это значит, отвечать придётся по всей строгости и по факту, мирового закона…
 - И всё же, как это не печально, может показаться - но мне жаль, этих пацанов.
 Тяжёлое дыхание, со стороны следователя.
 - Судья не станет с ними долго церемонится, и проявит хладнокровие…
 Потом он мельком поглядел на сидящего на табурете молодого юнца, и не довольно произнёс:
 - Ещё этот молчит, как партизан долбанный! Знает ведь, что его ждёт, и всё равно молчит!
 - Строит тут из себя – целку?! А время ведь идёт… И пока оно идёт, мало ли чего… его корешки, смогут натворить, находясь в бегах?
 Он отошёл от стены, и тяжело вздохнув, еле слышно сказал:
 - Ладно. Хочешь молчать, твоё дело. Я не стану тебя переубеждать в твоём решении...
 - Защитить друзей, это даже хорошо! Я такое одобряю.
 Короткая пауза, с резким продолжением слов.
  - Но только, если это хорошо для дела. Правильного дела! Не нарушающего права других и закон… В твоём же случаи, Дэниел. Я не вижу здравого смысла?
 - Или, я не прав?
 Короткая пауза.
 - Подумай сам, Дэниел?
 - Твои друзья, стали бы молчать, окажись они на твоём месте?
 Октавиус пожал плечами, но не сказал не слова. Он явно был заинтересован во всём этом. И вопрос следователя его видимо заинтриговал тоже.
 О чём он даже, задумался…
 И это не осталось не замеченным для Прокофьева. Он понял, что можно и без плана обмануть хитреца. Всего лишь простыми словами и понятными действиями для него.
 И для этого не нужно быть умным и ловким, чтобы поймать лиса в волчьей норе.
 Он решил, показать ему, что он ему не враг, а друг.
 Частично, это и был его план - но потом план провалился. Так – как понял, что парень гораздо умнее его и с лёгкостью разгадает все его уловки.
 А догадками и попытками, ему не обыграть своего противника, так – как ему хочется.
 И тогда он вспомнил слова своего учителя, который по мимо всего прочего, сказал ещё кое что:
 «- Не всегда можно обойти, хорошего игрока лишь этими навыками.
 - Это лишь часть того, что вам нужно знать в определённых ситуациях…
 - Бывают такие моменты в жизни, когда хитрость перестаёт быть хитростью, а ловкость и сила, отходят на второй план.
 - У каждого человека, должно быть своё самомнение и мнение. Если в вас нет, той силы игрока чтобы победить – то вы не сможете победить не в одной игре и не в одной войне…
 - В первую очередь, вы должны быть людьми.
 - И помнить, что перед вами не только враг и угроза для общества – но ещё и человек. У него тоже есть чувства совести и надежды.
 - А надежду нельзя забирать у человека, потому что с ней вы проявляете свою человечность и волю к жизни!
 - Постарайтесь быть людьми, и не забывать о других - кто мог бы быть вам дорог, а возможно, и никем…» 
 На какое-то время, он забыл о них. Но глядя на этого парня, он вспомнил о них вновь.
 И тогда он решил проявить человечность, показать ему свои чувства. Открыться и стать ему другом.
 Но если он не примет его как друга, он покажет ему кто здесь волк, и что бывает с хитрецами - окажись они в волчьей норе.

 - Хотя конечно, мне всё равно, что ты скажешь! Как я тебе и сказал, мы их рано или поздно поймаем. А когда поймаем – то посадим вас в одну камеру…
 Неожиданно на его лице, появилась радостная улыбка.
 Это тоже не осталось не замеченным для следователя Прокофьева.
 От чего он сказал, грозно и просто:
 - Но перед этим! Мы им скажем, что их поймали только благодаря помощи их друга.
 - То есть, тебя – Дэниел!
 Яркая улыбка на лице Октавиуса так и поползла вниз, после слов Прокофьева, причём так же быстро, как и появилась.
 - Что-то я не вижу твоей приятной улыбки, Дэниел? Куда же она делась? Не уже ли, я что-то сказал не то?
 - Что это ты так изменился в лице, Дэниел? Я ведь ничего ещё такого не сказал и не сделал… - ответил следователь, глядя на него, мерзко улыбнувшись.
 - Вы не посмеете, это сделать? – чуть слышно с некой болью в голосе, произнёс Октавиус.
 - А почему бы и нет, Дэниел? Ты же не хочешь пойти мне на уступки? Вот и я, не собираюсь тебе уступать.
 - Я не стукач!
 - Я знаю! Но, твои то ведь друзья – этого не знают, так ведь?
 - И думаю, они очень сильно огорчатся, когда их… Доставят тем же путём, что и тебя – в камеру… - резво произнёс, глядя на него следователь.
 - Они вам не поверят.
 Прокофьев задумчиво отвёл глаза в сторону, и чуть слышно сказал:
 - Ну – у… Возможно! Но попробовать то ведь стоит, ты так не считаешь, Дэниел?
 Октавиусу стало, как-то не по себе. Он понял, что следок не блефует и говорит серьёзно. Но и предавать друзей, он тоже не хотел, ведь если он заговорит сейчас, то Вадим и без слов следока поймёт, что он раскололся.
 А зная Михаила, лучше чем мог бы представить себе следователь Прокофьев, то тот не любит стукачей… к тому же он и сам, об этом как-то говорил, когда они были ещё школе.
 Вот по этому, ему нужно было подумать и решить, что сказать следователю. При этом не выдав друзей и не став в их глазах предателем, их веры в него и ещё кое что, чего он так и не мог понять со слов Вадима - когда они только планировали свой побег из «учбата»…
 Затем следователь улыбнулся, да так мерзко, что Октавиусу явно стало не по себе, только от того, что он сейчас скажет ему:

 - Ну, а для полного кайфа, так ведь кажется вы выражаетесь у себя в школе? В деле запишем, что ты был их главарём и главным зачинщиком этого дела!
 - Правда…
 Короткая пауза, с натяжкой от следока.
 - ..когда мы тебя взяли, ты испугался, что тебя могут твои кореша замочить, и решил сдать их всех , со всеми потрохами.
 - Ну как тебе затей-ка, Дэниел?
 - Мне вот кажется, что не плохо!
 - Хотя, конечно – можно кое что в этом даже переиграть.
 - Скажем? Не мы тебя взяли, а ты сам  - добровольно, и без сопротивления сдался!
 Неожиданно из резкого и тяжелого взгляда во гневе, Октавиус улыбнулся, от чего Прокофьев не понял, его улыбки.
 А Октавиус, произнёс:
 - Складно ложишь следок, но ты не учёл кое что…
 - Н – да, и чего же я, не учёл? – произнёс Прокофьев.
 - Как ты опишешь им моё лицо – если я добровольно сдался? – спросил Октавиус, глядя на него.
 Прокофьев думал, что он его снова поймал, но тут он ошибся, и сказал:
 - А что лицо? Лицо, как лицо! А что там несколько синяков и битых ран – так мы скажем, мы тебя таким взяли! А то, что ты добровольно сдался, так мы решили, что ты из за страха к своим дружкам.
 - Мы решили, что они тебя сами так наградили. А почему, и зачем – вопросов по этой теме, задавать просто не стали, вот и всё!
 - Так что пойдёшь ты, Дэниел…
 Не успел он закончить, как Октавиус поднял голову вверх и с суровым взглядом поглядев на Прокофьева, игриво усмехнулся и сказал:
 - Хы! Умная тактика, следок. Тока знай, следок – мои дружки, как ты сам тока выразился, вряд ли поверят в такой бред!
 - Я не сука! И стукачить на своих не буду! А то, что ты тут мне по расписал не даёт тебе право, кинуть меня в яму, к местным барыгам и дохлым скотам!
 - Пуская я и пойду на нары, но без твоей на то помощи, следок…
 - Ты понял, лох хренов?
 - Во тебе, выкуси – сука… - и он показал ему большой кулак с отрепью.
 Глядя на него, Прокофьев покачал головой, усмехнувшись.
 Потом отошёл в сторону, мельком глянул искоса на Октавиуса, ему было весьма не приятно то, как он с ним сейчас говорил.
 Но чего он хотел, собственно говоря. Он сам первый начал, с ним так себя вести, поэтому, ожидать подобной реакции, со стороны мелкого ублюдка, было вполне понятным.
 Прокофьев, долго играл с ним в молчанку, а потом резко и ярко выражено засмеялся, да ещё так громко, что Октавиусу стало даже как-то не по себе, от его смеха.
 - Ты чего? – удивлённо спросил он, тупо поглядев на Прокофьева.
 На что тот ему резко подскочив к столу и приблизившись так близко к нему, жёстко ему ответил:
 - Да плевать я хотел, на тебя… и твоих дружков, мелкая ты погань!
 После чего он снова утих, отойдя в сторону и прижавшись спиной к одному из тёмных углов комнаты.
 Октавиус, не со всем уже понимал на что он сейчас намекал. И чего он собственно хотел всем этим сказать?
 - Ты – ы… ты в какую игру, вообще сейчас играешь, следок? – осторожно спросил Октавиус задёргав глазом, тупо поглядев на следователя Прокофьева.
 - Игру? - Прокофьев снова улыбнулся.
 От чего Октавиусу стало ещё больше не по себе.
 Он не мог его понять, и уж тем более раскусить - блефует он или говорит действительно правду.
 Что ему и впрямь, всё это дело до фени.
 И то, что он здесь всё это время выпендривался перед ним, было лишь частью его плана или же…
 Он и сам того не ведая, искал доступную лазейку. Чтобы нанести удар так быстро и сильно, чтобы тот кто играет против него не понял этого до самого конца.
 - А может, это во все не игра? И он действительно не блефует? – всего этого, Октавиус никак не мог понять, чего же он на самом деле от него хотел.
 Он всё также тупо продолжал наблюдать за его реакцией и следующим шагом.
 И Прокофьев не заставил себя долго ждать, и спокойно ему ответил:
 - Видишь ли? Я вот как считаю… твои друзья, уже наверняка, и так всё знают.
 - Поскольку, когда тебя сюда тащили, ты наверное тогда – вряд ли обратил своё пылкое внимание, на окружающий тебя мир?
 - Но, мало ли… я этого не знаю.
 - Хотя – перед тем, как ты сюда вошёл? Как бы, это мне тебе… проще сказать?
 Короткая пауза, с задумчивым взглядом в потолок.
  - Отсюда, вышел один – такой себе человечек, по своей наружности, мутант! Хотя, если его сравнивать с тобой, Дэниел? В нём больше человечности, чем в тебе и твоих приятелях…
 - Так о чём это я? Ах, да…
 Снова не долгая пауза от следователя, с глубоким взглядом на молодого юнца.
 - Так вот, он – кем бы мне его лучше представить тебе, Дэниел?
 - Стукач? Нет. Это будет слишком грубо по отношению к этому человеку…
 Прокофьев мельком улыбнулся, и стянуто произнёс, глядя на Октавиуса:
 - Скажем, вольный свидетель!
 - Он нам, за не большую услугу – предоставляет, кое какую информацию, исходящую ото всюду… В частности, со стороны «болота – место, ничем не хуже мёртвого дня и глубокой ямы, но о них чуть позже».

 Так вот «болото», это что-то вроде частного клуба, заведения для тех, кому в этом мире нечего терять, но есть что предложить.
 В частности, в таком месте собираются лишь отморозки, но временами туда заглядывают и солдаты «крума».
 Это место ещё само по себе является нейтральной стороной для тех и этих, которые приходят просто отдохнуть, пообщаться, так сказать – по душам. Выпить, повеселиться, снять девочку или мальчика, короче говоря, оттянуться по полной.
 В таком месте забывают о прошлых обидах и унижениях, хотя бы на продолжительно долгий вечер или день.
 Хотя в дневное время суток, в подобном заведение мало кто появляется, туда больше приходят вечером – в частности, ближе к ночи.
 По правилам клуба, запрещены разборки и драки.
 По этим вопросам предлагают людям и не людям выйти на улицу, и уже там решить свои проблемы, так – как им было бы предпочтительней…

 - Ты наверное, не знал, Дэниел… да откуда тебе собственно и знать то, обо всём этом?
 - Ты ещё не дорос до этого уровня! Что все свежие новости – исходящие оттуда! Проходят через мелкую шушварь, вроде нашего вольного или даже наёмного свидетеля?
 - И вот, как раз сразу же!!! Перед твоим приходом, ко мне! Когда тебя сюда в волокли и ты так упорно - пытался показать своё превосходство…
 - Он нам принёс кое какую информацию, с той стороны. За что получил, хорошее вознаграждение!

 Вознаграждение, о котором сейчас так расхваливал следователь Прокофьев, было ничем иным, как пропуск на свободу или проще говоря, ему дали ещё один свободный день на волю.
 Так обычно, в подобных обстоятельствах поступали следоки невидимого фронта, когда хотели дать второй шанс, тому или иному парнишке который попадал в лапы «крума», по нелепой случайности или мелкому происшествию.
 Частично, они их запугивали судом или расправой со стороны тех же самых уголовников, засидевшихся в глубокой яме.
 Яма, это не то место о котором мечтает каждый второй школьник угодивший за плохую отметку или прогул. В яму попадают только те, кто действительно виновен и обсуждению не подлежат…

  - И скорей всего… Да, что там! Я просто уверен в этом!!!
 - Что он сейчас уже пообщался с твоими дружками. И скорей всего, расписал им в каком положении ты сейчас находишься…
 - Ты гонишь следок… - и он засмеялся, хотя и не совсем уверенно, даже видимо без всякого энтузиазма.
 Явно, сообразив, что всё что он сейчас ему говорит может быть правдой.
 Хотя, в глубине души, он надеялся, что это ещё одна уловка, довольно хитроумно продуманная Прокофьевым, дабы тем самым сломить его волю.
 Прокофьев усмехнулся, и добавил:
 - Ты правда так в этом уверен?
 Пауза, отведя взгляд в противоположную сторону от Октавиуса.
 - Что ж… Возможно, так оно и есть…
 - Я вру, и тебе ничего не грозит. Хотя? Может быть… Я могу и ошибаться на его счёт.
 - И после ухода от нас, он может сейчас сидит где нибудь в баре и выпивает, с какой нибудь крошкой на брудершафт!
 - А может быть…
 - .. твои приятели сейчас представляют себе сцену твоей разбитой физиономии.
 - Как ты лежишь на полу, и харкаешь своей кровью. А рядом с тобой, стоит какой нибудь бугай или, как ты там выразился - на мой счёт?
 - Следок! И упорно выбивает из тебя правду, ударом на удар…
 На какое-то мгновение, Прокофьев сделал паузу, так сказать передышку своим словам. Искоса поглядев на Октавиуса, который явно уже представил всю эту сцену реальной истории. Где он играет не первую роль в его одушевлённой судьбе.
 Потом, приблизившись к нему, он улыбнулся мельком и посмотрев на него, сухо произнёс:
 - Что-то я не вижу твоей улыбки, на гнилой мордашке, а Дэниел?
 - Куда же она делась, молчишь?
 - Или может, ты сомневаешься, правду ли я говорю или опять с тобой играю…
 Октавиус отвёл глаза в сторону и опустив голову вниз -  следователь Прокофьев покачал головой и про себя подумал:
 - С виду серьёзный парнишка. И в любой игре с ним, он был бы опасным противником.
 - Но по сути, не такой уж он и крутой, если так легко смог поддаться на столь наивную уловку, в которой нет никакого смысла и логики…
 - А я уж решил, что не смогу сломить его волю так легко, как сейчас. И даже, пал духом – что это конец, и придётся этого ублюдка отпустить на поруки, его преподавателю.
  - Хотя конечно, ещё рано сдаваться, но и бить в барабаны тоже нельзя, нужно выждать.
 - Он должен сам – сделать первый шаг, и вот тогда-то… он точно будет моим! – и он как бы игриво, усмехнулся, отведя голову в бок.
 Так, что бы он, не увидел его лица и не понял, что это всего лишь блеф, уловка и ложь…

  - Не знаю я, чему и верить. Говорит он правду или гонит? Может быть это и впрямь ещё одна его уловка…
 - А если правда?! И он на самом деле – сказал правду?
 - И этот ублюдок, сейчас всё щебечет Вадиму…
 Он покрутил головой, закрыв глаза задумчиво.
 - Чёрт, не хотел бы я видеть сейчас морду Михи… Ведь он явный отморозок. Прибьёт, и глазом не моргнет…
 - Чёрт! Тогда как быть? – раздумывал Октавиус сидя на табурете, краем глаза поглядывая на следока.
 Который тем временем ходил из стороны в сторону, и явно о чём-то размышлял.
 Затем он перевёл глаза на заключенного Октавиуса и вольно произнёс, глядя дикими глазами на него:
 - Хотя с другой стороны, Даниель… С тобой или без тебя, мы то их всё равно поймаем и они запоют как миленькие!
 - Но ты то, на своё счёт, учти?! На нары пойдёшь, не только как соучастник. Но, и стукач…
 - А там таких как ты - большие дяди любят, приятно проводить с ними время… особенно, если у них его – очень много.
 - И пойдёшь ты, Дэниел по кругу. От одной свиньи к другой!
 - Конечно, поначалу будет больно – но ты привыкнешь! А там глядишь, и мало ли!!! Тебе ещё и понравится, твоя роль – маленькой шлюшки…
 - А ты ведь у нас такой… сочный, чистенький, опрятный - на ощупь.
 - Ну чем не поросёнок? Для изголодавшихся, старых волков, да Дэниел?!
 Тут неожиданно Октавиус улыбнулся и резво сказал, глядя на следователя Прокофьева:
 - Чё, не уж то ли и сам попробовал побыть в моей шкуре.
 - И плохие дяди, тебя поимели, а следок? – и он засмеялся, да так мерзко, что Прокофьев еле пытался сдержать свою злость, чтобы его не задушить.
  Тогда же, как Октавиус продолжал над ним издеваться.
  - Чего молчишь? Не уже ли, я прав?!
 Пауза, с мерзкой улыбкой на его лице.
 - У – у – у…
 - А коллеги твои знают, какая ты бяка и ****ь, а следок?!
 - Или ты из страха всё держишь в секрете от них, пытаясь защитить остатки своей совести и - и…
 - Как ты там выразился?
 Короткая пауза с задумчивым выражением лица, от Октавиуса.
 - Ну да, конечно! Именно! Человечности…
 Прокофьеву было не по себе, не от того что он ему тут наплёл, а от того, что ему хотелось сделать то, на что он не имел право.
 С одной стороны, кодекс чести не позволял пойти против своей воли. А с другой стороны долг и обязанность, оберегать и защищать простой народ от такой мрази, как это – сидящая сейчас перед ним, и издевающийся над законом.
 Но он чтил, правила и закон в который верил. Но, как и любому гражданину мирового порядка во всём мире, он должен был уважать любой голос или жизнь, даже если это была подневольная душа - такой гниды, как это.

 Он имел право говорить всё что думает. Потому что он не раб, а всего лишь заключенный под стражу с такими же правами, как и у всех остальных граждан, в этом мире.
 Иными словами, у него тоже были права и своё мнение на счёт других людей.
 Особенно если учесть, его нынешнее положение.
 Тем более он будет говорить всё что угодно, лишь бы спасти свою шкуру от тюрьмы.
 С учётом на то, что ему было известно, что следок не посмеет поднять против него руку и перейти тем самым черту, ему дозволенного законом.
 А вот он, мог сказать всё что хочет или думает, на его счёт.
 Потому что, кем бы он не являлся сейчас, и в каком положении он не находился. Обязанность солдата «крума», защитить его жизнь и принять всё на свой счёт – ведь, он тоже - гражданин этого мира.
 И он обязан защищать гражданское лицо, даже если ему не очень-то этого и хочется.
 По крайней мере, в лице таких отбросов. Как это  - сидящее передним, и издевающаяся над ним…
 А ведь в нём, нет ничего человечного, но он человек и гражданин единого мира.
 А по законам этого мира, да и любого собственно говоря другого мира.
 Любое гражданское лицо, имеет те же права, на жизнь и свободу слова.
 Плюс ко всему, получить защиту, от любого органа власти на своё существование в этом мире…
 И сейчас перед Прокофьевым сидел не гражданин, а зверь - который осмелился совершить нападение на такое же лицо, как и он сам.
 Только лишь потому, что пытался защитить то, во что верил.
 И ему очень сильно хотелось наказать его так – как он на то заслуживал.
 Но у вы, он не мог.
 Просто не имел права, переступать через то, во что он верил – закон, устав, порядок.
 И как бы ему этого сильно не хотелось, он должен был смериться и принять всё на свой счёт – как надлежащее ему по закону.
 Такова была его участь, стать тем, кто должен был… нет, обязан был, нести свой крест и бремя до тех пор, пока на его место не придёт кто-то другой.
 И не сменит его в этом не лёгком и не приятном деле – быть слугой народа, и рабом своей воли и души для других людей или нелюдей…

 - Или может твои коллеги всё давно о тебе знают, и ты им даёшь каждому по разу, когда им скучно?
 Улыбка на лице Октавиуса не спадала не на дюйм, с определённым временем молчания.
- Или может – когда тебе самому скучно, ты бежишь к ним, по плакаться на плечо, что тебя обидели плохие дяди?
 А потом он, неожиданно произнёс, что несколько удивило Прокофьева:
 - Как там твоя сучка поживает, следок?!
 Пауза, их взгляды пересеклись.
 - Я слышал, ты раньше работал с бабой.
 - Ты мне скажи, следок - кто из вас был мужиком, она или ты?
 - Откуда тебе о ней известно? – удивлённо спросил Прокофьев, глядя на него.
 Тот усмехнулся, нагло. А потом сказал:
 - Да так – пташка нашептала!
 - Может ещё что-то интересное обо мне и лейтенанте Рой она тебе нашептала, чего я не знаю? – спросил Прокофьев.
 Октавиус продолжал улыбаться. И с той же стороны, говорил загадками:
 - Слушок тут прошёл, следок… что когда-то ты был слабаком! И без неё не мог и ширинку нормально застегнуть на штанах…
 - Так ли это или нет. Я не ведаю? Но мне удивительно – неужели, это была правда о тебе, а следок? – и он снова улыбнулся, глядя на него.
 Прокофьева весьма заинтересовало то, от куда он мог о нём так много знать.
 - Если конечно…
 Пауза, с задумчивостью на лице следователя Прокофьева из следственно криминального отдела, города Ню – Йорка.
 - ..в отделе нет стукача.
 - Тогда это многое объясняет, на его счёт – откуда у него, столь весомая информация, о нём и лейтенанте Рой…
 Конечно, не всё то, о чём сейчас говорил этот парень было правдой. Но кое что, всё же действительно было правдой.
 Он действительно был слабаком и без разрешения капитана или кого-то старше от него по званию, и пискнуть не посмел бы.
 Но всё это было в прошлом - после того, как лейтенанта Рой перевели в другой отдел.
 Конечно, в глубине души, он таким же всё ещё оставался, и как и раньше следовал приказам того, кто был выше него – не то из за своего страха, не то из за опасения потерять свою работу.
 Но только после слов этого парня, он понял, кем его считают другие люди. И почему он так сильно проявлял инициативу…
 При лейтенанте Дафне Рой такого бы не случилось, та бы его давно расплющила по полу, и он бы запел как пташка у неё. Не то что, при нём…
 Битый час, он бьётся над этим молокососом, и что? Чего он добился?
 Теперь то он понимал, из за чего всё это было. И почему ему так просто не давался этот парень.
 Он даже не испытывал к нему страха – это было лишь призрение, на его счёт. И только сейчас он понял, почему!
 Следователю Прокофьеву было не по себе, только от одной этой мысли - что всё это время, в глазах других, он был лишь слабаком.
 Но самое главное, в глазах своих врагов - тех кого обошли стороной все права и мировые законы.
 Те кому плевать было вообще на закон и кто должен чувствовать страх по отношению него или таких как он. А не испытывать призрение и волю к жизни, в присутствии, явной ему особы.
 И в данной ситуации, этой особой был он – следователь Прокофьев, из младшего отдела криминалистики…
 Естественно, ему было больно и откровенно говоря, паршиво. Хорошо если бы он, это услышал от кого-то из своих. Так нет же! Он вынужден был это услышать от такой мрази, как это дитя.
 - Ну чё, следок? Надеюсь ты хоть не посрамил себя, как мужик, когда целовал её зад?
 - Или это ни что, по сравнению с теми, кто тебя имел – когда твоего лейтенанта не было рядом! - и он засмеялся, отводя глаза  в сторону.
 А потом он игриво сказал:
 - Может и мне – чего перепадёт… Ведь не зря же ты меня сюда приволок, а следок? От шлифуешь у меня, по первому разряду - мне говорили, ты мастак в этом деле…
 Прокофьев уже был готов его за такие слова размазать по стене. Но, нет. Он лишь яростно и озлобленно оскалил зубы на парня, и покачал головой.
 После чего отвернувшись в сторону, что-то еле слышно пробормотал себе под нос.
 Глядя на него, Октавиус был уверен, что после такого он явно проявит инициативу на его счёт. Но когда он даже не попытался ему возразить, ему стало так противно их совместное общество, что он произнёс:
 - Да ты, слабак. И баба, следок!
 - Я тебя тут грязью покрываю, а ты даже - не стал мне перечить?
 - Мне противно, быть тут с тобой… ты даже не мужик! Раз такое позволяешь, кому не попадья говорить о тебе!!!
 - Да ещё и в твоём присутствии…
 Пауза, он покачал головой.
 - Я слышал о ней, о твоём напарнике. Вот она была нечто… сильная баба! В ней чувствовалась жёсткость, нрав воина.
 - А в тебе – даже и грамма нет мужества возразить такому, как я…
 - Ты падаль, следок.
 - И с такими как ты, у нас в «учбате» всегда было строго!
 - Вадим был прав, насчёт тебя, следок…
 - Ты не что, без своего лейтенанта!
 - Вот она – это нечто! Вот с ней бы, я бы поговорил по душам…
 - А с тобой, мне даже говорить не хочется? Ты хуже пустого места.
 - Ты ничто! И мне жаль тебя, следок…
 После чего он отвернул голову в сторону.
 Прокофьеву тоже было как-то не по себе, от того что он сказал на его счёт. Но ведь он был действительно сейчас прав.
 Если бы здесь и сейчас вместо него была лейтенант Дафна Рой, то она бы не стала слушать такую мразь и он вообще вряд ли бы смог хоть что-то сказать или сделать, после таких слов.
 Его бы просто вынесли от сюда ногами вперёд.
 Настоящий солдат никогда не позволит своему врагу, так с собой вести себя, не то что говорить…
 
 Стоя в тёмном углу, Прокофьев неожиданно усмехнулся и после долгого молчания и длительной паузы.
 Когда казалось бы, уже всё кончено, у Октавиуса появилось необычное выражение лица.
 - Чего лыбешься, ты там следок? – осторожно спросил Октавиус, глядя на него.
 - Жду.
 - Чего? – яростно во гневе, спросил он.
 - Да когда ты закончишь, свою болтовню обо мне. И начнёшь мыслить мозгами, а не задницей!
 - А то, как-то мне тут наскучила вся эта херня…
 Октавиус несколько смутился, он не со всем его понял.
 - О чём ты?!
 - Не уже ли, ты проявил интерес?
 - Интересно?! Весьма, любопытно – как с твоей стороны, проявить интерес к моей персоне.
 - Я прямо таки, тронут…
 Пауза.
 - Но ты не учёл, одного нюанса, Дэниел…
 Октавиус стянул лицо, и поглядел из под бровей на Прокофьева. Который в свою очередь, даже виду не подал на обиду и гнев, в адрес этого парня.
 И спокойно сказал:
 - Я может и слабак, ничтожество и ничто, как ты сам выразился. Но для того чтобы тебя упечь за решётку мужество мне ненужно, Дэниел!
 - Прежде чем пачкать меня в грязь, ты бы подумал малость…
 Короткая пауза.
 - Что мы тут с тобой одни. И заговоришь ты, не заговоришь. Твою судьбу решаю – только я!
 Снова пауза.
 - А сейчас извини, время исчерпано. Твой срок исписан. Дальше ты сам!
 - Так что – изволь, малый… но мне пора!
 Короткая пауза, взгляд Октавиуса на Прокофьева, в лице появился страх и растерянность.
 С одной стороны, это был весьма хороший знак, но только почему-то следователю было как-то наплевать на это. Наверное, это потому, что его опустили до уровня плинтусов. Измазали в грязи и заставили почувствовать себя полным ничтожеством. Ну или принять правду, как факт…
 Что если тебе суждено быть трусом, то им ты и останешься в глазах других. Но также не стоит считать, что сила приходит лишь к сильным.
 В не которых ситуациях, полезно быть ещё и умным. И показать свои клыки с обратной стороны, зажать волю в кулак и проявить смекалку. Хотя бы насчёт тех – кто даже не попытался, тебя воспринимать всерьёз.
 Ты можешь конечно говорить всё что хочешь, на его счёт. Но не стоит забывать – кто ты, а кто он…
 И в данной ситуации, ты мразь, а он судья. И как это не прискорбно, но ещё и твоя судьба.
 Ведь только от него сейчас зависит, выйдет ли Октавиус на свободу, как гражданин или проведёт свои оставшиеся дни, как заключенный и гнида, в тюрьме особого режима.
 Где держат только отъявленных отморозков, таких как «святой» или «хищник».
 И в данной ситуации, сейчас его путь следовал именно туда.
 Где с ним вряд ли, станут вести себя так же дружелюбно, как это делал следователь Прокофьев, по отношению к нему.
 Он ведь не стал ему возражать или хоть как-то его оскорблять - особо сильно.
 Он не избил его, хотя и стоило бы это сделать. Он повёлся с ним довольно благородно и достойно.
 И сейчас, хотя он и не был совершенно летней фигурой. Но по законам их него мира, лицо, достигшее 16 летнего возраста, является официально, совершенно летним. И имеет право, отбывать срок, в любом, официальном учреждении - строго следуя их правам и народным законам, единого мира.
 Но есть и другой пункт, который дозволяет осуждённому или приговорённому, к любой мере наказания, пересмотреть дело, не до водя его до суда. И получить свободу из поручительства, взявшего на себя обязательство позаботится об этой особе, да того момента, пока данное лицо, не совершит какой нибудь проступок.
 И тогда без всяких обязательств, его имеют право отправить в тюрьму, для отбывания наказания, которое было предписано ранее, народным судьёй – и только в рамках, этого закона…

Глава – 54

 Он и рот открыл, не зная что и сказать ему в ответ.
 Малость притих, вспотел, глазки забегали – он явно нервничал, это было по нему весьма сильно заметно. Видимо он умственно осознал всю суть происходящего дела. В сглотнул слюну, тяжело стал дышать – даже казалось, что стал задыхаться. Но это было лишь по началу, потом он быстро пришёл в себя, и Прокофьеву стало казаться, что он снова решил с ним поиграть в тёмную. Но это уже была не игра, он действительно был встревожен и уже не скрывал своих чувств.
 Наконец он понял, в каком дерьме оказался. Положил руки на стол, тяжело вздохнул и чуть слышно, сказал:
 - Ладно, следок… твоя взяла. Я скажу тебе всё что ты хочешь, знать…
 Прокофьев сузил брови, и с неким отвращением посмотрел на Октавиуса, затем покачал головой и стянуто произнёс:
 - Ещё одна твоя игра? Или… - Октавиус так посмотрел на следователя, несколько игриво,  с опаской, задумчивостью.
 Короткие слова, к задержанному Октавиусу:
 - Да нет! Ты же не думаешь, что я поверю тебе на слово, Дэниел?!
 - Я не блефую! – резко воскликнул Октавиус, взглянув снизу вверх на Прокофьева.
 На какое-то мгновение, следователь Прокофьев застыл, как камень и углубил свой взгляд на Октавиуса.
 Он медлил, и с той же стороны, пытался разобраться, в какую игру решил с ним поиграть этот малый или же, это уже была не игра… и он действительно, готов был всё ему рассказать.
 Так просто! После долгого молчания…
 Потом он мельком улыбнулся. Подошёл к двери, так сказать, решил проверить - блефует этот парень или нет. Взялся за дверную ручку и уже было готов был её повернуть, как Октавиус резко воскликнул:
 - Ты, что? Куда ты идёшь, следок? Я же готов к разговору!
 - Вот я и, думаю – а готов ли ты? – чуть слышно добавил Прокофьев, мельком глянув в его сторону.
 - Ты чего, следок? Я же… Всё как есть – расскажу! – резво и громко произнёс Октавиус.
 Следователь снова призадумался, стоя у двери, застыв как вкопанный.
 А потом закрыл двери и сел напротив него, тихо произнеся:
 - Ну, говори! А я послушаю, чего ты там скажешь…
 Октавиус долго сопротивлялся, с чего же ему начать. Ведь, не очень-то ему и хотелось говорить. Но понимая, в какой ситуации он сейчас находился, ему ничего другого собственно говоря и не оставалось, как только начать говорить.
 - Ну, я жду? – с серьёзным видом, произнёс Прокофьев, поглядев на него.
 Он также, как и Октавиус, хорошо понимал его чувства и желания. И окажись сейчас он на его месте, пожалуй, Прокофьев, также как и он сам – хотел бы оказаться сейчас в другом месте и при других условиях.
 Но, в этом то и загвоздка, что они оба были сейчас на своём месте, и это весьма радовало Прокофьева.
 С одной стороны, ему хотелось посадить эту мразь, за решетку на долго – уж слишком он уже допёк его.
 А с другой стороны, его радовал тот факт, что чтобы он не говорил и не делал – как кстати, и любой другой окажись на его месте. Только в его сейчас власти, будет эта гнида жить или… наоборот пойдёт к другим таким же ублюдкам, как и он сам.
 Октавиус долго мялся, а потом, нерешительно, произнёс:
 - Ну ладно! С чего бы мне начать?
 - С самого начала… - посоветовал Прокофьев.
 Короткая пауза, с не долгой задумчивостью.
 - После того, как мы – смылись с «учбата». Вадим сказал, что – о на той стороне, нас должны будут встретить…
 - Для чего? – сурово спросил Прокофьев.
 - Я, особо сильно не интересовался, как-то по этому поводу.
 - Но, так – как-то невзначай, я у него поинтересовался… Что мы будем делать, после побега, ведь нас будут искать?!
 - Ну, и… Чё он тебе ответил?
 - Вадим не особо трепался с нами, в вопросах своих дел -  что да как…
 - Но – о, в тот момент!!! Он открыто заявил…
 Короткая пауза, взгляд следока упёрся на Октавиуса, он был явно заинтересован тем, что сейчас скажет, этот молодой юноша.
 - Что б мы не парились, всё будет в ажуре…
 - И всё? – удивился Прокофьев.
 Он явно не этого ожидал, сейчас услышать.
 - Ну – у, в общих чертах – да.
 - Ты, что, хочешь сказать – что это и всё, что он вам тогда сказал? – сурово поглядел на него, Прокофьев.
 - Вкратце, да. Но потом, он добавил…
 Снова пауза, лицо Октавиуса изменилось, взгляд опустел. Он явно сейчас подумал о том, где сейчас его друзья, и где он сам.
 И как наверное, его угораздило вляпаться в такое дерьмо.
 А потом сказал:
 - Он сказал, что нас должны будут там встретить.
 - Кто?
 - Этого он не сказал… - чуть слышно произнёс Октавиус, опустив глаза вниз.
  Как-то неожиданно, Прокофьев сорвался, и резко глядя на него, жуткими глазами, заорал:
 - Ты за кого меня держишь?! Я тебе не цаца, чтоб со мной в кошки мышки играть!
 - Выкладывай уже, всё что знаешь! И хватит игр…
 На что Октавиус, поглядел на него таким довольно спокойным видом, а потом сказал:
 - Я ещё не закончил, а ты меня перебил.
 Его явно, это забавляло. Это видно было по его выражению лица и глаз, оттого как он на него смотрел – казалось, он оттягивал момент, чтоб ещё больше его позлить и вывести из себя.

 Прокофьев сел на своё место, постепенно приходя в себя.
 Ведь он не мог, силой заставить его говорить, хотя и очень хотел применить силу.
 Ему ничего не оставалось, как только ждать, когда он всё сам, постепенно, ему расскажет. Так сказать, шаг за шагом, доведя дело до самого конца.
 После некоторого молчания, со стороны Октавиуса. Прокофьев по не многу стал приходить в себя, и наблюдая за его выражением лица, он только потом понял, что это ещё одна его уловка, игра…
 Даже зная свою участь, он продолжал с ним по прежнему играть. 
 Он понял, чего добивался Октавиус в тот момент, от него.
 Срыва. Резкого срыва, и возможно, серьёзного нападения на него.
 А ведь так всё и было. Прокофьев был на гране срыва, и готов был его придушить.
 Хотя, этому парню хватило бы и всего одного удара - чтобы уже на суде, адвокат который его будет защищать, смог проявить максимум решительных действий…
 В первую очередь ради него, а потом и ради тех, кто так ловко по способствовал ему в том, чтобы оказаться там - на суде.
 Ну и конечно же судья, который будет наблюдать, со стороны за происходящим, сделал свои выводы в отношении него и того - кто так смело, оставил ему, так сказать – на память, символические знаки.
 И уже после этого, суд вынес бы ему не такой уж серьёзный приговор.
 Он полагался в первую очередь на то, что следователь, который вёл это дело - заставил его  принудительно, сказать всё что ему хочется, лишь бы поймать опасных преступников…
 Иными словами, он рассчитывал сыграть на их нервах, чтобы получить возможность для мести. И конечно же последующих действий, со стороны судьи, в адрес того отдела - из за которых ему, пришлось малость пострадать.
 Он рассчитывал, хотя бы на то не многое, что у него было припрятано в рукаве…
 Возможно, из - за этого «следока» и не уволятся со службы в дежурном «круме», но оставят в его деле неприятное пятно. Из за которого, по всей вероятности, ему придётся до конца своей -  никчёмной жизни, провести в архиве, сидя за столом.
 Так и не проявив себя на деле, а лишь вспоминая былые деньки, как это было или же, могло быть.
 Если бы когда-то, очень давно, он не переступил черту ему дозволенного, то возможно сегодня бы, он имел что-то большее -  чем именно сейчас.
 Иными словами, Октавиусу хотелось навредить в первую очередь этому следоку.
 Он понимал, что суда ему всё равно не избежать, и хотел получить максимум – представившегося ему удовольствия. Вот такой он был мразью…
 Его это забавляло. И он почему-то не думал о том, что большинство следователей, его уровня. Лишь начав свою карьеру, оказуется именно в подобной ситуации, когда хочется получить так много… и все двери, казалось бы открыты перед тобой.
 Но потом, появляется некая гнида - хотя бы вроде этой, что сейчас сидела перед Прокофьевым. И уже остаток своих дней, ты не солдат «крума», как когда-то тебе хотелось бы считать. А бумажный червь, которому суждено провести остаток своей жалкой и никчёмной жизни, в норе - где даже клопам, не хотелось оказаться.
 К сожалению, это то, чего не знал, точнее, не мог знать Октавиус. Что большинство таких вот, червей оказавшихся в подобном положении…
 С одной стороны - по своей собственной вине, а с другой стороны по нелепой ошибке - оказываются на пути у тех, кто вряд ли станет задумываться, над жизнью других людей. Лишь только потому, что когда-то им, кто-то что-то, не то сказал или сделал.
 А ещё к тому же, имея влияние и связи, они считают, что им всё дозволенно. И в конечном итоге – личность, подававшая большие надежды, ну к примеру, молодой курсант или обычный следователь, с необычными навыками в своём деле. Оказуется, изгоем для общества.
 Они становятся никем, а  лишь пустотой и всего лишь тенью.
 Хотя для не которых, нет даже шансов быть только тенью…
 И в конечном итоге, они заканчивают свою жизнь, в полном одиночестве – без семьи, друзей и любимой работы.
 Потому что, как я и сказал ранее, большинство живущих на планете людей, не доживают даже до 50 лет. Только лишь потому что, какое-то чмо, когда-то посадило тебя за стол до конца твоих дней.
 Даже не дав тебе возможности, хоть как-то себя проявить.
 И в конечном итоге, те кто стремился пробиться в люди или просто, сделать защибеную карьеру, становятся никем для общества...
 И им кажется, что общество от них отвернулось. Они становятся забытыми для всех.
 Что кстати, так и происходит с некоторыми из них, которые не смогли выдержать напряги и давление со стороны.
 Быть лишь наблюдателями славы других, но не своей.
 Когда не о чем рассказать другим, и нечем похвастаться перед старыми коллегами.
 Не которые уходят на пенсию, и доживают свои дни, с одной лишь печалью, глядя в горлышко бутылки.
 А другие не выдерживают и этого – служебный пистолет, и мозги на потолке. Вот и всё, что от них остаётся, в конце их случайного пути.
 Когда же их личное дело, переходит в архив и базу данных, дежурного «крума»…
 И когда такие же, как они - оказуется на их месте, они лишь надеются, что этого не случится с ними. И всё ещё может изменится.
 Но, когда проходит год, а за ним ещё один, и ничего не меняется – они только тогда начинают задумываться, и вот такие задумчивые личности, покидают этот мир, так и не успев - опробовать все прелести, нашей повседневной жизни.
  А, что касается тех, кто их туда определил. То им то что, до всего этого?
 Они и дальше живут своей жизнью, даже не задумываясь о том, что кто-то благодаря их помощи, заполняет бумаги сидя в офисе -  где даже света белого не видно!
 Где нет возможности, с кем-то пообщаться, хотя бы – всего лишь один разок, за весь день.
 А день я скажу, у них весьма долгий – от зори, до поздней ночи…

Глава – 55

 - Так вот… После того, как мы покинули «учбат». Вадим сказал, что на той стороне нас должны будут встретить и обеспечить, всем необходимым…
 - Необходимым? То есть?! – удивился ещё больше следователь Прокофьев.
 - Ну там – жильем обеспечить, дать денег, так сказать на первое время…
 - А, что Вадим? Что насчёт него? – спросил Прокофьев, сузив брови.
 - Вадим?
 И он задумался, отведя глаза в сторону.
 - Он сказал, что ему нужно будет встретится, с кем-то…
 - С кем? – поспешно добавил следователь Прокофьев.
 Короткая пауза с задумчивостью.
 - Э – э? Он сказал… с каким-то там, Богданом…
 Следователь перекосился в лице, и с осторожностью во взгляде на Октавиуса, сказал:
 - Случаем, не Богдан Тихомиров?!
 - Вы его знаете? – насторожился Октавиус.
 - Слышал не много, о нём! – ответил Прокофьев, с задумчивым видом.
 Как неожиданно, Октавиус произнёс:
 - Раз вы его знаете, так зачем тогда я вам нужен?!
 - Ты – ы? Нужен! – ответил Прокофьев, игриво поглядев на Октавиуса.
 А тот в свою очередь на следователя, с таким выражением лица, как будто бы задавая вопрос – зачем?
 И с ожиданием ответа, Прокофьев сказал:
 - Хотя бы для того, чтобы понять… с какого дива, ему понадобились, такие ребята как вы!
 - Ну видно, понадобились - раз он так подсуетился, с нашим освобождением! О…
 В глазах Октавиуса промелькнула короткая пауза, и страх. Прокофьев понял, что он проговорился.
 И мягко улыбнувшись ему в ответ, сказал:
 - Значит… Ты не только умеешь болтать, а тебе известно куда больше, чем я думал?
 Октавиус явно встревожился, он понимал, что слов назад навернуть, но и то, что он сказал, было не многим, для того чтобы привлечь его к связи, с известным авторитетом, по кличке «тихоня».
 - Ну что же? Раз ты начал говорить - то давай уже, выкладывай – всё как есть, Дэниел! – и он улыбнулся.
 Октавиусу не слишком хотелось об этом говорить, но выбора не было. Ведь он уже и так, сказал слишком много лишнего, чтобы тем самым стать соучастником, не только к нападению на охранника, но и быть причастным к связи с одним из не многих криминальных авторитетов, в «Сан – Москве»…
 - Ну и, что тебе известно о Богдане? И как вы, связаны с ним?
 Было понятно, что церемонится с ним, Прокофьев не хотел, и решил перейти в контр атаку.
 - Говори, Дэниел, это сейчас в твоих интересах! – сказал Прокофьев, поглядев на него суровым взглядом.
 Но и с той же стороны, в его глазах чувствовалось спокойствие, не то что - на лице Октавиуса.
 Там ярко выражалось беспокойство и даже страх, быть раскрытым и притиснутым к стенке.
 Вот только раскрыл, он сам себя, и теперь, это его пугало…
 Он не знал, чем теперь всё это может обернуться для него. Суда естественно ему было не избежать. Ведь по сути, он тоже участвовал в нападении на охранника.
 Конечно, следователь не мог знать, приложил ли он к этому нападению максимум усилий или же, стоял в стороне и только наблюдал, за всем происходящим.
 Пока его кореша, выбивали дух из того, на что впоследствии был похож тот бедолага. Которому пришлось стоять в ту ночь, на дежурстве, и принять всю боль на себя.
 Но, даже если он и не участвовал в избиение, чего естественно не мог доказать Прокофьев. И что естественно мог знать, только сам Октавиус.
 Но сам то он, вряд ли станет трепать языком о таком - он же не идиот в конечном счёте, чтобы самостоятельно подставляться, да ещё и так глупо.
 Прокофьев лишь мог рассчитывать, на свою удачу… что он сам сболтнёт лишнего, как это вышло с Богданом, и сам подставит себя под прямой удар.
 Но за то, продолжительное время пока они говорили с ним, следователь Прокофьев понял одно, в этом парне.
 Он если и говорит, то с выгодой для себя. Вот только он не мог понять, какой была его выгода в том, чтобы связать себя с криминальными элементами - одним из которых был, «тихоня».
 Это было для него загадкой. Этого он никак не мог понять…

 Хотя конечно, были случаи, когда начинающий молодняк, сам приписывал к своему делу больших неприятностей, чтобы впоследствии чего – сыграть большую роль, оказавшись по другую сторону решётки.
 Ведь там на зоне, очень ценилось преданность тому авторитету, который с умом добивался намеченных целей и пробивался так умело к самой вершине щита.
 К тому же, большинство таких вот малолеток не имевших ранее судимостей, вполне могли свободно пробиться наверх – только лишь сказав, под кем они ходят и кто их босс…
 По этому для Прокофьева такая ситуация была не в новинку, вот только он не мог понять, почему именно Богдан, а не скажем «святой» или «болт».
 Они ведь авторитеты будут по круче, чем Богдан Тихомиров…
 Конечно, в некоторых кругах, он был мало известной личностью, но почему-то приемников его уровня, становилось с каждым днём всё больше.
 И с каждым годом, его банда росла всё  больше и больше, даже в некоторых кругах ходили слухи – конечно же нелепые слухи! Что вероятней всего, он может стать новым боссом щита. А старым боссам придётся сильно потесниться, чтобы у таких как он, было больше возможностей и меньше препятствий на их нелёгком пути, к самой вершине…
 По этой вот самой причине, Прокофьев был весьма озадачен, что имея такой потенциал, он решил последовать вслед за Богданом, причём тем же путём, что и его дружки.
 С его то мозгами, он вполне бы смог добиться больших результатов, нежили быть в руках чье-то пешкой.
  И глядя на него, Прокофьев изумлялся всё больше и больше. Он не мог понять его, и уж тем более - поверить ему, или же…
 
  - Я всего не знаю? Так… кое что со слов Вадима слышал…
  - Ну – ну! Что слышал? – спросил заинтересованно Прокофьев.
  - Вадим говорил, что он ищет какого-то брата?
 - Какого ещё брата? – удивился Прокофьев.
 Октавиус, пожал плечами, и чуть слышно ответил:
 - Вроде, как своего брата…
 - У Богдана, есть брат? Любопытно! – отведя взгляд, чуть слышно произнёс Прокофьев.
 Богдан продолжал:
  - И ещё Вадим сказал, что мы ему нужны, как воздух!
 Не долгая пауза, со слов Октавиуса.
  - После того, как мы добрались до «Греншофта – не большой городок, находящийся между Германией и Парижем»… Вадим связал по телефону, с каким-то человеком…
  - Кто он? Вадим не говорил? – спросил с суровым видом, Прокофьев, глядя на сидящего перед ним Октавиуса.
  Октавиус пожал плечами, и сказал:
 - А я откуда знаю?! Я ведь его не видел, а Вадим ничего о нём не говорил…
 - Ясно… - задумчиво отводя взгляд в сторону, сказал Прокофьев.
 - Но – о… Я слышал, что при их разговоре, он частенько заикался…
 Прокофьев насупился, и чуть слышно себе под нос сказал:
 - Заикался? Не уже ли это… тот о ком я думаю?
 Не долгая пауза, с резким вопросом к Октавиусу:
 - А ты больше ничего не слышал, в их разговоре необычного?
 - Не – е – т… - ответил Октавиус растерянно.
 И следователь призадумался.
 - Заика? А он то тут, при каких делах?
 - Хотя, конечно… Заика, подневольная фигура! Он всегда, где нибудь вертится. И не равён час, его имя где-то да всплывёт?
 - Только не пойму – при чём здесь эти ребята? Богдан? И мало ли, кто ещё…
 И тут неожиданно, Октавиус, добавил:
 - Правда… Хотя?
 Прокофьев напряг извилины, поглядев заинтересованно на Октавиуса.
 - В их разговоре, неоднократно, появлялось имя – некоего – Фатура! Который, вроде как - сможет нас прикрыть, на период трудных дней…
 - Трудных дней? То есть?! О чём это ты?
 - Что ещё за трудные дни? – удивился Прокофьев.
 Октавиус пожал плечами, и ответил:
 - Не знаю? Но, я так подозреваю, дело шло о нас и о нашей проблеме.
 Потом наступило молчание.
 - Это всё? – сухо спросил Прокофьев, глядя на Октавиуса.
 - Ну - у, в общем, да… - ответил Октавиус.
 - Так, в общем или да?! – сурово спросил Прокофьев, поглядев на Октавиуса.
 Октавиус натянуто задумался, и сказал:
 - Ну – у, да.
 Пауза.
 И только было Прокофьев уже собрался отойти от него в сторону, как Октавиус добавил:
 - Не, ну как!!! Потом конечно, Вадим оставил нас с Михаилом одних. А сам… поехал к этому самому Богдану! Ну, а мы остались его ждать в номере гостиницы…
 - Вам и номер выделили? – удивился Прокофьев.
 - Да. Его нам оплатили на месяц вперёд.
 - Тока я не знаю, кто именно? Этот «заика» или сам Богдан…
 - Ну, Богдан вряд ли бы сам оформил заказ! Для этого у него есть подручные – хотя, мало ли?
 - Надо будет потом проверить… На чьё имя зарегистрирован заказ, главное не забыть это сделать первым делом, по приезду в «Гершофт»? – так про себя думал, Прокофьев находясь в полуметре, от Октавиуса.
 
 - Потом конечно, мне стало скучно, и я спустился в бар – напротив гостиницы!
 - Ну, а что было дальше – так это ты и без меня, следок уже знаешь?
 - Подвалили ваши, скрутили меня. Запихнули в «бочку – маленькая машина для перевозки заключенных», и уже через пару часов… я оказался, у вас здесь…
 Прокофьев покачал головой, и так посмотрел на него подозрительно, а потом спросил:
 - А, Михаил… Он ведь, ещё в гостинице – ждёт тебя?
 Октавиус усмехнулся, а потом сказал:
 - Та, не – это вряд ли! Ведь бар находился практически – через улицу…
 - А когда ваши подвалили ко мне, я ещё там такой шум устроил… - он засмеялся.
 Но потом, чуть слышно добавил:
 - От чего естественно и получил по ушам…
 - Ну так ты, сам виноват. Нечего было на рожон лезть, вот и получил своё… - ответил Прокофьев, глядя на него.
 Октавиус покачал головой, а потом сказал:
 - Короче! Вам его не взять – он уже далеко.
 - Ещё в «учбате», Миха, был мастером скрываться! – и при этом улыбнувшись.
 Прокофьев усмехнулся, и ответил, глядя на него:
 - Ну да! А мы находить…
 - Таких, как он вам не поймать! – яростно и самоуверенно ответил Октавиус, поглядев на следователя Прокофьева.
 Прокофьев покачал головой и сухо, ему ответил:
 - И не таких, находили. Найдём, и его…
 Октавиус не стал с ним спорить, лишь покачал головой, и после не долгой паузы, Прокофьев сказал:
 - То, что ты мне сейчас рассказал, было интересно. Только ты не сказал мне того, что меня интересовало…
 - И всё же, то что ты рассказал, мы проверим! И если выяснится, что ты мне соврал!!! Я тебе не завидую… - ответил глядя на него Прокофьев.
 - Я всё сказал, как есть. По крайней мере то, что я знал…
 - А хотите проверять – так проверяйте! Вы ведь ни как, «крумовцы»? Вот и делайте свою работу…
 - Да, конечно – «крум»… Вот только у меня нет времени, на все эти проверки! – чуть слышно добавил он.
 
Глава – 56

 - Ну ладно. Посидишь пока в одиночке, а я прикину, что к чему… - ответил следователь Прокофьев.
 Потом он подошёл к двери, и громко произнёс:
 - Охрана?! Уведите, этого от сюда…
 Охранник подошёл к Октавиусу, надел на него браслеты, и стал выводить его из комнаты допросов.
 Пройдя какое-то расстояние, по длинному и извилистому коридору, Октавиус что было силы закричал, обернувшись назад:
 - Я всё по правде сказал! Слышишь, следок? Я не соврал!
 Когда они дошли до лестницы, мимо него прошёл некий парнишка, чуть старше его, лет на пять.
 Поравнявшись с ним лицом к лицу, Октавиус пошатнулся. Его глаза полезли на лоб от того, что он увидел в нём.
 Это был именно тот человек, о котором ему говорил следователь Прокофьев.
 Стукач, которого отпустили за несколько часов до его появления в участке «крума». И который должен был, донести весточку о том, что он здесь.
 Он шёл, как не в чём не бывало, как будто бы ему ничего не угрожало. Абсолютно спокойно и не принужденно, как будто бы, все беды обошли его стороной.
 Он не был похож на того,  о ком говорил следок...
 Всё было со всем не так. Может он и был стукачом – но уж точно, не имел проблем с «крумом».
 - Всё это было враньё? Лишь только для того, чтобы я заговорил… - так подумал про себя Октавиус, уже спускаясь по лестнице вниз.
 И пройдя не много дальше, он что было силы заорал, глядя в верх:
 - Ах ты, сука следок! Гнида. Тварь, поскуда… ты меня кинул – мразь! – затем пошли маты, угрозы в адрес всего их него отдела, но в первую очередь, он крыл матом того, кто его подставил, так подло и мерзко.
 А Прокофьев в свою очередь, подошёл к своему рабочему столу и налив себе в пластиковый стаканчик воды, усмехнувшись, не много обидчиво, сказал:
 - Ну вот – так всегда! Опять я ублюдком для них стал…
 Рядом с ним стоял тот парень, о котором рассказывал Прокофьев, Октавиусу – тот покачал головой, и сказал, глядя на него:
 - Опять ты за своё? Ох, смотри Ванёк, доиграешься так когда нибудь!
 - Да, хай попробуют, если смогут дотянутся!- резко ответил с обидой Прокофьев Иван Михайлович.
 Тот покачал головой, и они оба засмеялись.
 
 А уже вечером, в тот же день. Сидя в кресле у себя дома, Прокофьев размышлял над словами Октавиуса.
 Ему хотелось понять.
 - Не уже ли, Богдан и «святой», решили объединиться. И как со всем этим, может быть связан – пацанёнок из «учбата», Гусли Вадим…
 - Ведь если он ушёл к Богдану, то достать его будет уже труднее оттуда?
 - И что случилось, с Михаилом Горловым? Он явно, где-то не далеко?!
 - И могу поклясться, я ещё о нём - точно услышу!
 
 Приблизительно, через неделю после ареста, Октавиуса Дэнеела Герхарда. Народный судья, Грэгуар Дапстэр – определил его? в исправительную колонию нового уровня, находящуюся на дне океана.
 В последствии чего, тюрьма строгого режима станет пристанищем для ещё многих каторжников, дикого мира. Но пока что, она стала новым домом для Октавиуса.
 Судья Дапстэр, приговорил его к трём годам заключения, в тюрьме особого режима…