Киргизия

 (Киргизия, долина Аксай, высота 3500 над уровнем моря. Июль 1975 года. На склоне лежит снег)      

В июне 1977 года,на высоте около 3 000 метров над уровнем мирового океана, в селе Атбаши (голова лошади) Киргизской ССР, в   противочумном отделении,  мы пили  спирт и ели обалденно вкусное киргизское блюдо с неблагозвучным названием БДЖЕ. Мы с шефом - зоологом Поле, прибыли сюда в командировку, он с консультативной поездкой по отрядам Киргизской противочумной станции, а я  с заданием по научной теме - в долину Аксай, расположенную на границе с Китаем, на высоте 3 500 метров над уровнем моря.  Я к тому времени уже закончил пятый курс и собирал материал для написания дипломной работы по суркам. Таким образом, работая в Аксае я имел и личный интерес. Это была моя четвертая поездка в Центральный Тянь-Шань.
               В самый разгар консультативной работы у ворот отделения раздался автомобильный гудок и на территорию въехал пыльный «газик» с совершенно неуместными в Киргизии номерами Талдыкурганской области Казахстана. Из машины вышли пожилой (как мне тогда показалось) мужчина европейской внешнешности и молодой, крепкий и улыбчивый казах. Пожилого я раньше не видел, а молодой показался мне знакомым.
- Что, Сашка, не узнаёшь? Ханат я. Тлеугабылов. Хреновая у тебя память!
              Я и правда не узнал его. Когда я был пацаном лет 10-ти, его отец руководил противочумным институтом и они жили на территории нашего городка, потом получили квартиру и переехали в центр Алма-Аты. Отец  Ханата, сдавший директорские полномочия, руководил одной из лабораторий института, его сестра тоже была завлабом, а самого Ханата после их переезда я не встречал. Знал, что он закончил мед институт, женился и уехал работать на Талдыкурганскую противочумную станцию.  Был он лет на шесть старше меня и особо тёплых отношений в детстве и юности у нас быть не могло. И так …
- Старший зоолог Талдыкурганской противочумной станции, Эдуард Максимиллианович Шпес. – представился тот, что постарше.
- Заведующий бактериологической лабораторией той же станции, Ханат Мухаммедрахимович Тлеугабылов, - важно сказал Ханат.
Знакомство состоялось и пир продолжился.
Там, где бывал Ханат, скучно быть не могло. Анекдоты, гитара, песни с хрипотцой под Высоцкого, спиртное рекой и женский визг. Одним словом – КОМАНДИРОВКА. Наутро, с помятыми рожами и больными головами, мы встретились с Ханатом у ледяной и бурной речки Атбашинки. Молча разделись и мрачно рухнули в заводь. Через пару минут мы вылетили из реки, а синдром похмелья помчался вниз по течению, в сторону Токтогульской ГЭС. О, целительная сила воды!
- Когда заканчиваешь учебу? – спросил Ханат.
-На будующий год.
-Что потом думаешь делать?
- Отец хотел, чтобы я поехал на противочумную станцию в Шевченко, на Мангышлак, но отец в январе умер, а в Шевченко просто так не попадёшь. Пока не знаю.
- Был я на похоронах твоего отца. Большой был человек в противочумной системе. Глыба! А давай к нам?! В Талдыкурган. Нам зоолог требуется, знакомый с работой в горных очагах. Место для тебя я придержу.
- А давай! – сказал я и мы хлопнули по рукам.
Через пару часов древний, как мир ГАЗ-51, с надрывным воем преодолевал перевал в долину Аксай. В кузове этого чуда техники прыгал и матерился я, в кабине прыгал ещё выше, но не матерился (потомственный ителлегент) Сергей Поле. В противоположную сторону, на хребет Атбаши, карабкался не менее древний «газик» с Ханатом и Максимильянычем. Вот такие они – противочумные встречи. Короткие и запоминающиеся.
          Командировка была как командировка и запомнилась она мне не столько рутинной работой, сколько тихими вечерами за шахматной доской, при свете керосиновой лампы, в обществе начальника отряда Маматканова и моего ровесника, тёзки и друга, Сани Ждахина. Каждый вечер был похож на предыдущий. После ужина мы с Сашкой валялись на кроватях и читали книги из отрядной библиотечки. Раздавался деликатный стук в дверь и на пороге комнаты появлялся доктор с шахматной доской под мышкой.
- Можно? – робко спрашивал начальник, - В шахматишки сыграем?
- Пошёл ты со своими шахматишками … , - отвечал Сашка, - весь сезон тебя развлекаем.
- А ты, Саша, не хочешь? – это уже ко мне.
- Нет. Не хочу.
- А если я принесу? – интересовался доктор.
- Ну-у … , тогда …  - мялся Ждахин.
- Тогда можно… , - подключался я, - Тогда, пожалуй, партеечку можно.
Счастливый доктор исчезал минут на десять и возвращался с флаконом. Ждахин деловито нарезал хлеб, лучок и сало из заначки, я расставлял фигуры и начинался турнир. Из многочисленных сыгранных мною с доктором партий я выиграл только одну, но доктор тогда был намного пьянее.
      Командировка, как и всё хорошее в нашей жизни, закончилась быстрее, чем хотелось бы. И вот опять : село Атбаши, перевал, город Нарын, перевал Долон высотой 4050 метров, Кочкорчка, Рыбачье на берегу сказочного Иссыккуля и, наконец, город Фрунзе (ныне Бишкек). Цивилизация!
     Мог ли я, молодой и здоровый мужик в возрасте 26 лет ночевать в городе от которого до моей жены было всего 240 километров? Однозначно НЕТ!!! Однако, было лето, курортный сезон, автовокзал забит под завязку, попутных машин на ночь глядя не поймать. Я рванул в аэропорт.
-На сегодня билетов нет, - обрадовала меня кассирша, - на завтра – тоже.
Я отошел от кассы, достал своё командировочное удостоверение с красной полосой и надписью «ЭПИДЕМИЧЕСКОЕ»  по диагонали, и пошел к окошечку старшей смены.
- Билетов нет!
- Вам неприятности нужны?
-Нет …
- И мне они не нужны, но если я сегодня не улечу, они у меня будут. И у вас тоже.
- Подождите в зале ожидания, - старшая смены взяла мои документы и скрылась.
               Через десять минут по радио объявили, что пассажир Пейсахис должен срочно пройти на посадку. Кроме меня в том, наверное ещё штурмовавшем Берлин ЛИ-2, летело всего человек пять. Это был какой-то спецрейс, последний на сегодня в Алма-Ату. Через сорок минут я был в столице Казахстана, а ещё через час у нас начался очередной медовый месяц. Их ещё много будет в нашей жизни.
12.12.2009.