Крещение...

Прохожу мимо тихой заводи, на встречу женщины с коромыслами, вёдра полные раскачиваются в такт походке… К удаче… Плещется в полынье тёмная водица и не разглядишь, что там в глубине… Стою в задумчивости глядя на воду, а сзади: - Никак Ляксей Андреичь русалок высматриват!! – Гляди, учитель, уташшат!...И звонким хором полетело раскатистое - Хахаха…. Дуры бабы… Оглядываюсь смеясь в ответ…

Вода… А что же такое – вода… Это крупные первые редкие капли одна за другой падающие на сухую землю и взбивающие пыльные столбики, и с нарастающей силой превращающиеся в летний долгожданный ливень, который напоит землю и пробудит новую жизнь, это звонкая капель после дождя, разбивающиеся радостные брызги которой, сверкают на солнце яркими лучиками радуг… Это журчащие весело ручьи собирающиеся в поток набирающий силу… Или сель. Несущийся яростно, в исступлении сметающий всё без остатка на своём пути в приступе гнева, и оставляющий за собой только пустыню из грязи и камней… Но и он успокаивается… И течёт вода ровной, спокойной рекой орашая поля. Но осторожно, есть у реки и тихие омуты, в которых водится неведомое… А завали стремнину камнями и ветками – будет запруда. И застоится водица, заболотится, порастёт тиной и покроется ряской, а там, глядишь и болото вонючее… И не дай Бог попасть в него – затянет… Вода… Она живая… Это янтарный чай, это кофе ароматный, дымящийся в кружке, это наваристый борщ, это молоко, и слёзы на щеках – это тоже вода… Заговори её – и вылечит болезни-немощи, налей в сосуд, и примет любую форму, заморозь – и колкий холод льда скуёт пальцы, а на огне растает и забурлит… А забудешь где налитую в сосуд – застоится и протухнет или испарится… Стихия… И как с ней справиться? Как обуздать? Только и остаётся ждать и не торопить события, подуть, дать остыть, чтоб не обжечься, да плавать научиться, чтобы тёмной глубины не пугаться… Да… Темна водица…

А сейчас у нас Крещение… Все готовятся. Полыньи раскрывают, мостки укрепляют. Праздник. Природа обновляется в Крещенскую ночь.
- Андреич, ты в прорубь окунаться пойдёшь?
- А надо?
- Так грехи то смыть, сам Бог велел…
Смотрю вопросительно на Петра Даниловича. Он хитро улыбается, глядя на нас с Петровичем поверх очков. – Ты Алёша окунался в прорубь, когда-нибудь?
- Нет… Честно признался я.
- Тогда и не стоит сразу в полынью то… А сходить можно, отчегож не сходить… Там интересно и здоровью не вред, коль не усердствовать шибко.
Ночь. Мороз. Небо усыпано звёздами. Народ толпится у лабаза сколоченного наскоро прямо на кромке льда. Мужики, девки, старики, дети, все пришли… У всех грехов столько? Лампы керосиновые на снегу горят, свечи, батюшка с паникадилом…
- Ну, Ляксей, готов? И Петрович решительно направился к полынье, скидывая тулуп и стягивая на ходу рубаху. Зрелище, я вам скажу, конечно не для слабонервных… В мороз, ночью, в ледяную воду, в прорубь… Батюшка, молитвы читает, народ крестясь окунается, кряхтит, верещит, да охает, а вылазит в клубах пара, и тут же в тулупы-шапки и в лабаз, сбитнем, да чаем согреваться…
- Ну, Алёша, ты как?
- Боязно, Петр Данилович…
- Ничего, ведро зачерпнуть и окатиться, что страшного? Не заледенеешь, не бойся… Посмеиваясь похлопал меня по плечу доктор. Раздеваюсь. Подхожу к полынье, дрожу как осиновый лист, толи от нервов, толи от холода… Петрович, добрая душа, тут как тут…
- Ну, Ляксей? Готов? Киваю, съёжившись и перетаптываясь босыми ногами по снегу.
- Ну, помоляся, с Богом!... Он, недолго думая, черпает кадкой из проруби и… Ледяной поток окатывает меня с головы до пят! Глаза лезут из орбит, дыхания нет и ощущение оглушённости во всём теле… Но холод тут же сменяет жар исходящий изнутри и пар окутывает всё тело… Это такой мгновенный контраст…
- Не стой, Андреич!!! Давай живо сюда! Петрович тащит тёплые валенки и тулуп с шапкой. Кутает меня в них как ребёнка и смеётся: - Ну вот и ещё одно крещенье у тебя… Живы будем - не помрём! Айда к Данилычу чаи гонять…