Эхо-хо Часть 5

ЧАСТЬ 5

Квартира, в которую привел Лизу Алексей Матвеевич, повергла девушку в шок. - Так не бывает, - подумала она, остановившись на коврике в коридоре.

 – Ну, чего встала? - он тихонько толкнул ее в спину, - проходи, не стесняйся, и будь, как говорится, как дома.

 "А я и есть дома", - хотелось ей закричать и, если бы не спазм, перехвативший горло, она бы заорала во все горло.

- Фу, ты, стеснительная какая, - ворчал Алексей Матвеевич, пытаясь сдвинуть упрямицу с места, - да не съем я тебя, проходи. - Он взял ее за руку и чуть ли ни насильно затащил комнату.

Переступив порог, Лиза с трудом проглотила застрявший в горле комок. Родной запах, так и не выветрившийся за долгие годы, проник в самое сердце. На трясущихся ногах она подошла к столу.

 - Нравится? - с гордостью спросил Алексей Матвеевич, проведя рукой по поверхности, - натуральное дерево, а не какие-нибудь прессованные опилки. Жена выбросить хотела. Мол, с чужой мебелью жить нехорошо, но я не дал. Кровать только другую купили, - он надавил кулаком на матрас. - Сынок мой на ней спал, правда, недолго. - Он отвел глаза в сторону. - Не должны дети уходить раньше родителей... но судьба есть судьба, с ней не поспоришь...

 Лизе стало не по себе.

- Простите, я не знала...- прошептала она.

- Ничего... - он обнял ее за плечи. - Лучше скажи, как тебе комната? Нравится?   

- Очень нравится, большое спасибо, - Лизе было очень так жаль его, что она решила  ничего ему не рассказывать.

- Тогда разбирай вещички, - улыбнулся Алексей Матвеевич, - а я пока чайник поставлю. 

***
 Сикорские были уверены, что у них родиться сын, продолжатель рода и поддержка на старости лет. О том, что Роза Абрамовна носит мальчика было видно даже по форме живота, похожего на огурец, а уж, об изжоге, изводившей ее по ночами, и говорить не приходится, так же как и о снах, в которых черноглазый кудрявый малыш катался по коридору на велосипеде.

Гинеколог, у которого она наблюдалась, тоже был склонен к тому, что родится пацан. Но у Бога на этот счет свои планы, и вместо сына он послал Сикорским дочь, которая через несколько часов после рождения умерла по неизвестной причине.

 Сикорские очень тяжело переживали потерю. Роза Абрамовна впала в депрессию и два месяца не вставала с постели. Лев Георгиевич, как мог, успокаивал жену, уверяя ее в том, что в следующий раз у них обязательно родится мальчик, и будет он здоровый и талантливый, как его мать.

 Роза Абрамовна была талантливым музыкантом, правда невостребованным, как большинство талантов в нашей стране, но это не умоляло ее достоинств.

Она преподавала в музыкальной школе, давала частные уроки и была довольна своей судьбой. Единственное, что омрачало ее жизнь - это отсутствие ребенка. Когда долгожданная беременность наступила, Роза Абрамовна бросила школу, оставила одного ученика и занялась собой и своим здоровьем: ела по расписанию, пила витамины, гуляла, в общем, выполняла все рекомендации доктора. Роды прошли легко, но ребеночек оказался нежизнеспособным.

 Из депрессии Роза Абрамовна выходила долго и трудно. Льву Георгиевичу даже пришлось обратиться к помощи психиатра. В конце лечения врач уверил женщину в том, что она здорова и сможет родить ребенка и не одного. Роза воспряла духом,  и они с мужем стал ждать пополнения. Но... шли годы, а беременность не наступала.

 Когда Сикорские потеряли надежду и решили, что будут жить для себя, Роза Абрамовна, вдруг, забеременела. Через девять месяцев на свет появилась прелестная  девочка. Роза Абрамовна назвала дочь Аделиной, в честь любимой прабабушки. 

 Помимо внешности девочка унаследовала от Аделины Генриховны характер, в котором удивительным образом сочеталось не сочетаемое: коварство с простодушием, алчность с великодушием, геройство  с трусостью... Ее можно было сравнить с цветущим кактусом, который не виноват в том, что у него вместо листьев колючки, или с действующим вулканом, из которого вместо клокочущей лавы течет безобидный сироп.

 Живя по пословице «Ласковый теленок двух маток сосет», Ада стала любимицей всех членов семейства и обрела в лице немногочисленных родственников покровителей и заступников. Девочку не просто любили, ее боготворили, перед ней преклонялись, как перед божеством, прощали даже самые жестокие шалости, умело завуалированные «шалуньей» под невинные детские проказы.

 Больше всех Аду любила и баловала Фира, родная тетка по матери. Она буквально трепетала перед прелестной малышкой. Девочка пользовалась любовью тетки без зазрения совести. Превратив ее в свою рабыню, беспрекословно исполнявшую все ее прихоти и желания, она паразитировала на безусловной любви родственницы до конца ее дней.

 В общем, девочка росла во  вселенской любви, обожании и материальном достатке.

 Подростковый возраст Ада проскочила незаметно, без проблем для себя и семьи. Превратившись к тринадцати годам в яркую и яркую красивую девушку, с точеными ножками, осиной талией, и пышной, как у Кустодиевской барышни грудью, она оставалась такой же обворожительно обаятельной, по-цыгански веселой, и хитренькой, как лисичка, умеющей поладить с любым человеком.

 Мальчишки,  вереницей таскавшиеся за ней, с удовольствием исполняли ее желания, и Аделина пользовалась ими на всю катушку, без стыда и совести, с ангельской улыбкой на алых, как маки, губах. Запуская свои изящные ручки в тощие карманы одноклассников, она выкачивала из них сэкономленные от завтраков деньги, и тратила их на всякие безделушки.

 Будучи девочкой чувственной и раскрепощенной, Ада, в отличие от одноклассниц, витавших в облаках в поисках настоящей любви, так умело разводила влюбленных, что те безоглядно отдавали ей свои сердца и последние сбережения.

 Через несколько лет после рождения Ады в семье Сикорских появилась еще одна дочь, которую родители назвали Елизаветой. Девочка была полной противоположностью Аделины. Нежная, ласковая и доверчивая, она напоминала собой прекрасную бабочку, случайно залетевшую на чужой огонек.

 Родители оберегали Лизу, как редкий цветок, хрупкий и беззащитный, но больше  любили Аду, хотя та приносила им много хлопот.

 Ада младшую сестру терпеть не могла, но виду не подавала, а при удобном случае втихушку поколачивала ее. Лиза прощала сестре ее выходки и никогда на нее не жаловалась, за что Ада ненавидела ее еще больше.

 Шло время. В стране многое изменилось. Семья когда-то богатых евреев, не сумевшая перестроиться под новые правила, страдала и нищала вместе с многострадальной родиной. Распродавали фамильные ценности, теряли родных и друзей. Так и жили, надеясь на светлое будущее.

 Лев Георгиевич, не сумевший приспособиться к новым условиям, лишился работы, и вскоре умер, не дожив до шестидесяти лет. Вслед за ним на тот свет ушла Роза Абрамовна, оставив девочек на попечение сестре Фире.

 Свалившиеся на Сикорских несчастья до основания разрушившие когда-то счастливую семью, но ничуть не расстроили красавицу Аделину, и даже, наоборот. Теперь у нее были полностью развязаны руки, и она могла делать все, что хотела.

 А хотела она многого -  веселой обеспеченной жизни, богатых мужчин, любви и долгожданной свободы. Чтобы осуществить задуманное, надо было, прежде всего,  избавиться от сестры, балластом висевшей на ее шее. Взвесив все ЗА и ПРОТИВ, Ада решила сплавить ее государству.

***
 Когда в квартиру вошли женщины из попечительского совета, Ада вывезла на середину комнаты накаченную таблетками тетку с судном в руках, а следом вывела Лизу, в стареньком заштопанном платье.

Так, не прилагая никаких усилий, она избавилась от надоевшей сестры.

 Тетки со слезами на глазах забрали бедную девочку, пообещав Аде устроить ее в хороший детдом.

 Теперь, когда у нее были развязаны руки, она приступила к осуществлению второго пункта своего коварного плана, в котором главным действующим лицом была тетка Фира, владелица шикарной трехкомнатной квартиры в центре Москвы, и обладательница семейных драгоценностей.

 Расправиться с теткой Аде не составляло большого труда. Женщина была старенькая,  больная и могла умереть в любую минуту, стоило только немножко переборщить с лекарствами. Но Ада была девушкой умной и понимала, какие могут быть последствия, поступи она так. Поэтому она решила действовать иначе.

 Однажды утром, подкатив кресло с теткой к окну, она сорвала с нее одеяло и, распахнув створки, предложила подышать свежим воздухом.

- Сейчас мы с тобой легкие проветрим, - ласково улыбнулась она. - Не возражаешь?

Тетка испугано посмотрела в окно и, вытащив изо рта челюсть, бросила в Аду.

- Ну, и дура, - фыркнула племянница и вышвырнула челюсть ее в окно.

Морозный ветер, ворвавшийся в комнату, осыпал Фиру похожими на гомеопатические шарики градинами...

 Когда Ада вошла в комнату, тетка еле дышала. Голова безвольно лежала на тощей груди, ноги, безвольно разъехались, и лишь пальцы, подрагивая, все еще хватались за складки юбки, пытаясь удержаться за опостылевшую, но все-таки жизнь.

Умерла Фира не приходя в сознание.

После похорон, Ада продала теткину квартиру и на вырученные деньги купила участок с недостроенным домом и полуподвальное помещение в центре Москвы, из которого впоследствии соорудила салон психологической помощи.

 Продолжение: http://proza.ru/2010/01/21/461