Чернокнижник. Заключительная глава

                Глава 7
                Игра с Огнём

    Юко подогнала Сакуру, так она прозвала свою кобылу. Двоих ей удалось застрелить, еще двое успели скрыться. Время близилось к рассвету, и тьма уже потихоньку сдавала свои позиции на востоке. В воздухе чувствовались запахи осени. Она держала в одной руке вожжи в другой мушкет, ствол и приклад которого пестрили от серебряных инкрустаций, а под дулом был закреплен небольшой штык-нож. Это ужасное огнестрельное оружие было выполнено одним из слепых тогайских мастеров по специальному заказу Волка. Стандартные мушкеты весят в среднем до семи килограмм, ее «Черная Цикада» благодаря инновации, а именно замены фитиля на колесцевой, значительно уменьшилась в массе. В дополнение к этому новшество не требовало постоянного доступа к открытому огню, что могло вызвать демаскирующий эффект, поэтому здесь вместо фитиля использовался курок с зажатым куском кремния, а под курком располагалось колесико. Устройство работало посредством заводимой ключом пружины, которая после нажатия на спусковой крючок приводила в движение колесико и опускала на него курок с кремнем в результате возникшего трения, высекались искры, зажигавшие пороховой заряд. Еще одним незаменимым преимуществом, как смогла убедиться Наое, было то, что новый замок не боялся влаги.
    Для повышения скорострельности тот же техник разработал патроны – комплекты для производства выстрела, когда заряд пороха помещался в бумажную оболочку, к которой присоединялась свинцовая пуля. «Черная Цикада» могла по праву считаться самым передовым оружием убийства, за которым, как думала девушка, будущее.
«Как сказал Натаниэль, в будущем люди не будут схлёстываться в рукопашную, круша друг друга булавами, калеча мечами или бердышами. Они просто будут убивать друг друга издалека, на расстоянии. Маленькая пуля придет на смену булатному оружию. Спуск курка заменит удар. И возможно тогда технологический прогресс поглотит магию, расщепит ее во времени и вытеснит из умов людей. Придет эпоха, когда волшебники будут не нужны. О них просто забудут».
    Сакура шла легко, несмотря на то, что дорога была мокрой и крутой. Спереди доносилось ржание и стук копыт лошадей неприятеля. Девушка прищурилась, отбросила капюшон. Волосы растрепались по ветру темными волнами. Среди сумрака стали различимы спины противников. Она ногами сжала бока лошади, вскинула мушкет, уперев приклад в плечо. Прикрыла левый глаз. Неровная дорога и темнота сильно мешали, сбивая прицел. Однако за эти четыре года, с момента смерти ее родителей она многому научилась. Она знала, как и когда нужно убивать. Подняла мушку чуть выше головы того, что скакал впереди. Задержала дыхание. Мягко обхватила курок указательным пальцем. Между ударами сердца. Точно между ударами сердца. Спустила курок.
    Яркая вспышка на секунду осветила умирающую ночь. Грохот выстрела сменился тихим звоном в ушах. В носу защекотало от запаха сгоревшего пороха. Ехавший впереди всадник выпустил поводья и вывалился из седла. Второй резко затормозил. Юко опустила мушкет и накинула капюшон на голову. Оставался последний. Она пустила Сакуру медленной рысью. Давно в ее сердце не оставалось сожаления, его вытеснили боль и ненависть. Первое время девушку мучили кошмары. Каждую ночь лики убитых приходили к ней во снах. Она просыпалась в мокром, липком холодном поту с криком на устах. Но потом это прошло. Не осталось ничего. Лишь пустота, холодный расчет. Именно поэтому она и стала непревзойденным снайпером. Убийца ничего не должен испытывать к своей жертве. Он не должен опускаться до уровня мясника. Снайпер – это искусство, а «мясник» - варварство.
    Как-то раз, когда она еще была на службе у клана Такеда, капитан Найто сказал: « Ты, девчушка, сможешь уложить белку в глаз, за сто шагов».  Ее так воодушевили его слова, что она стала скрупулезно изучать снайперское искусство.
Рука скользнула по ремню, на котором были сделаны специальные ячейки для патронов. Разорвав бумажную оболочку, высыпая порох в ствол оружия и используя бумагу в качестве пыжа, дослала сверху пулю.
    Второй наемник тряс того, что упал с лошади за плечо и что-то кричал на своем грубом наречии. Но, заметив ее, поднялся. Юко остановила Сакуру, нежно погладила ее по шее, успокаивая. Кобыла храпела, выпуская из ноздрей облачка пара.
Девушка спешилась, пристально смотря на противника. На какое-то мгновение их глаза встретились. Взгляды, ищущие убийства и требующие крови. Наемник что-то закричал на норллингардском наречии и обнажил оружие. Она не понимала, но знала, что это далеко не дружественное приветствие. Наемник рванул с места. Бледное лицо и грязные светлые волосы делали его похожим на воскресшего мертвеца.
    Наое подняла мушкет. Имперец быстро приближался. В воздухе чувствовался запах мокрой травы. Легкий ветерок, лениво покачивающий полог плаща. Медленно багровеющий восток.  Мушка была чуть выше головы наемника. Она подпустила его поближе. Он видимо никогда не видел мушкетов, раз так уверенно вёл себя. Немножко скривив губы, она спустила курок.
Норллингардца развернуло на месте. Пуля попала точно между глаз, прошла через мозг и застряла в тыльной кости черепа. Тело упало на траву, окрасив утреннюю росу в алые краски. Смерть от пули благороднее, нежели от наркотика, сифилиса или цирроза. Однако на родине Юко подобная кончина для самурая считалась самой позорной. Вот так Дитрих Ногель, головорез, разыскивающийся в трех северных государствах за бандитизм, изнасилования, похищение людей, грабеж, торговлю наркотиками, убийства, диверсии и покушение на членов королевской семьи, бесславно погиб на перевале под Оскалом.
    Юко об этом не знала, да и ей было все равно. Одним больше, одним меньше. Какая разница? Положив мушкет на плечо, она направилась к Сакуре. Лошади наемников, непривычные к выстрелам стремглав помчались прочь, а ее кобыла лишь недовольно затрясла головой, разрывая копытом землю. Девушка проверила, хорошо ли закреплены стремена, не расшаталось ли седло. Убедившись, что всё в порядке она легоко вскочила на Сакуру. Пустила ее легкой рысью и потянулась зевая. Усталость брала свое, девушка, сидя в засаде, не спала больше суток. Под глазами выступили синие круги, голова кружилась. Обернувшись, она бросила взор на тела убитых и вдруг резко натянула поводья. Рука невольно потянулась к патронажу. 
 _________________________

    Грохот от четвертого выстрела разнесся эхом по округе. Карлик поднял правую руку, призывая колдунов к тишине. Лошади нервно били копытами и трясли гривами. Лицо «Медвежьего сердца» исказила гримаса злобы, а в душе породился дикий страх. Страх не за себя, он прожил достаточно, чтобы не бояться смерти, а за молодых колдунов. Лорд был уверен в том, что стреляли и стрелял один человек. Карлик взмахом руки подозвал свой посох.

— Лорд Фрерин, — обратилась Изабелла Веласкес.  — Это ведь были выстрелы? Стреляли из мушкета?
— Да доченька, — карлик помрачнел еще сильнее, нахмурив косматые брови. — Вот только вопрос, что  делают тогайцы в такой глуши? Чертовски подозрительно. Если предположить, что это торговцы, то почему они не пошли по Тракту, как это обычно делают. Вы ведь на своей заднице почувствовали то, во что превратились здешние дороги.
— Тогда бандиты? — Иолаус скрестил на груди руки. — Место глухое, точно для того чтобы затаиться. Вот видимо сегодня добычу не поделили.
— О-хо-хо, —  зевал Винсент. — А что такое мушкет? И почему так громко?
— И ты еще называешь себя современной интеллигенцией чернокнижества!? — карлик покачал головой. — Книги читать нада Вальтьери, а не в дверную щель подглядывать, когда девы в термах моются. Изабелла объяснишь ему, что такое мушкет и как он работает. И костер поддерживаете, я не намерен сидеть при угольках. Иолаус, Юкимура вы со мной. Пойдемте, проверим, что там за бандюганы разбушевались. И чтоб вперед батьки в пекло нос не сували. На сегодня нам хватит геройства!
— Фрерин  это уже было вчера, — буркнул Юкимура Санада припоминая случай с лошадью.
— А ты мне тут еще поостри тупым концом. Ишь все разумные какие! Шпана! Так я всё сказал. Тише воды, ниже травы. А не то, как дам в борщ, что потом все лицо навроде мозаики собирать будете.
— Будь осторожен, — тихо прошептала полуэльфика на ушко Иолаусу. — Не лезьте на рожон.  Мушкет оружие, против которого порой не выстоит и самый изощренный мастер меча.
— Обещаю Изабелла, - он взял ее руку. — Мы быстренько туда и обратно. Ты даже не заметишь, что нас не было.
Она прикусила губу, смотря на него темными как ночь глазами. Его пальцы… такие теплые и нежные, всего несколько минут назад ласкавшие ее тело. Еще никогда ей не было так  хорошо, чувства захлестывали со страшной силой. Она не хотела отпускать его. Ни на миг. Как будто могла больше не увидеть. Иолаус подбадривающее улыбнулся.
— Фрерин сказал «надо», чернокнижник ответил «есть».  Приглядывай тут за Винсентом и смотри, чтоб он всю краснолюдскую бормотуху не выдул. А то нам так влетит.
— Всё твои шуточки, — она опустила глаза. — Возвращайся скорей.
Он уже стало начал наклоняться, чтобы поцеловать ее, но в последний момент остановился, увидев, что Вальтери ехидно ухмыляется. Кашлянув, колдун быстро затрусил за лордом и Юкимурой, которые уже немного ушли вперед.
    Трава была влажной и скользила под подошвами сапог. Лес тихо шумел за их спинами. Корявые ветви, напоминающие руки мертвецов с пронзительным треском цеплялись друг за друга. Иолаусу становилось не по себе. Это его первое самостоятельное задание. В нем просыпался дикий азарт. Хотелось больше, быстрее, сильнее. Левой рукой он обхватил рукоять «Поющей», легонько потирая большим пальцем навершие. Почему-то ему очень хотелось, чтобы тот, кто стрелял, оказался их врагом. Он намеревался испробовать катану, настоящее боевое оружие, а не деревянный боккен. Это же чувствовал Санада. Чернокнижник прищуривался и кидал пристальные взгляды по сторонам, пытаясь хоть что-то высмотреть. Лишь карлик, положив посох на плечо уверенно и, как могло показаться, спокойно, шел вперед, глядя в одну точку строго перед собой. 
    Фрерин «Медвежье Сердце» был из тех краснолюдов, о деяниях которых можно складывать саги. Лорд много рассказывал, конечно с долей иронии и шуток, но никто не сомневался, что все истории имеют под собой реальную основу. На своем веку он воспитал многих хороших воинов и немало чернокнижников. Без сомнения им достался лучший командир или даже без преувеличения можно сказать – легендарный. Но в душе ученик Карвинуса мечтал, чтобы за ним наблюдал его учитель. Уж очень сильно хотел доказать, что все эти годы были потрачены не в пустую.
— Фрерин, — неожиданно к дварфу обратился Юкимура, — а почему ты решил, что стрелял именно один человек?
— Чертов имп Винсента нашептал, — гаркнул карлик. — Это сынок, как говориться многолетняя практика. Я в свое время столько залпов наслушался, что с уверенностью могу сказать, одно ружье стреляло или несколько. Это вот как Марко с завязанными глазами из ста бокалов найдет сто один сорт пива.  Главное - стаж.
— Неужто это оружие настолько ужасно? — спросил Иолаус. — По-моему от него шума больше, чем пользы.
— Ан нет, сынок. Мушкет имеет, и свои преимущества и недостатки. Вот взять тех же тогайцев кои у нас его и сперли. У них пока армии в рукопашку не сошлись, обстреливают друг друга, сколь душа захочет. А потом извини и подвинься, мушкет не впрок. Да и притом, под рукой то огонь нужен всегда для фитиля то. А если дождик на нос кап-кап-кап то чего? Arshe дорогие мои. Большая и страшная.
— Тогда почему же его не закупят Империя и Алтория? А мы? Бороться с монстрами при помощи мушкетов было бы намного проще. Или я не прав, милорд?
— Не прав. Ты пока это ружье перезарядишь некая тварь, к примеру виверн, сможет тебя уже на половину переварить. Плюс они, как вы уже смогли заметить, создают демаскирующий эффект и боятся влаги. Нет, ребятишки ничто не заменит добрый клинок. Ружьё подводит, меч никогда.
— Мне помниться, как отец говорил, — Санада кашлянул, — что когда стреляешь из лука, то видишь стрелу в полете и можешь корректировать прицел, тогда как выстрел из ружья невиден. Он был непревзойденным лучником.
— А что с ним случилось?
— Погиб под Ошу. В стычке с кланом Такеда. Так мне рассказали потом. Стоял до последнего как истинный самурай и умер за своего сюзерена.
Иолаус стиснул зубы. Он старался избегать подобных тем. Воспоминания о прошлом всем тяготили душу, ведь в Ордене нет ни одного человека, который добровольно бы вступил в ряды уничтожителей демонов. У каждого своя искалеченная судьба. Своя печальная история. Перед глазами всплыла картина той жуткой ночи. Смерть матери от клыков ликантропа. Растерзанное тело отца. И последовавший за этим пожар. Он много раз думал, как там живут остальные в Форестшире? Орлан, громила с душой ребенка. Карл, пройдоха никогда не пропускающий ни одной юбки. Веселая Розметта и ее неуклюжий брат Катибочка, вечно пахнущий луком и кислым пивом. Помнят ли они еще его родителей  Мартина и Эмму?
— Прости Ю-кун, брякнул не подумав…
— Все нормально Ио. О лучшей кончине мой отец не мог и мечтать. Он всегда говорил: «Меж цветов красуется сакура. Меж людей самураи». Я хочу стать таким же, как он и погибнуть за правое дело. Поэтому я всей душой предан Ордену и Леди Сэкай, своему учителю.
— Тогда сделаем так чтобы наши имена вошли в хронологию Ордена, как имена героев? — Иолаус подбадривающее улыбнулся.
— Да! Мы будем жить вечно! — Юкимура выставил в сторону друга кулак. Чернокнижник ударил своим, и оба засмеялись.
— Какие речи, какие речи! — Фрерин рассмеялся в усы и повернул свою косматую голову. — От скольких салаг я это слышал. А на деле… Я вам про охоту на нетопыря не рассказывал? Вот. Там мы значит одним деньком… нет ночкой одной, ходили на вомпера. Ну, хороший такой вомпер был, лет сто пятьдесят и решил я Ансельма взять с собой. Парнишка смышленый был, как говориться на лету схватывал. Ну, вот значит, я ему лепечу, мол, сиди на входе а мы с Каркиносом дескать в лабиринты спустимся. Если что, беги без оглядки и с клыкастым не связывайся, не справишься. Он стоял и с умным выражением лица кивал. Вот я вам, что скажу - ум на лице, не значит ум в башке. Ну, мы с Валерием в катакомбы, а эта тварь оказаться на кормежку вышла и как раз возвращалась домой. А на входе Ансельм стоит такой уверенный…
— Ну и что с Ансельмом стало? — Юкимура внимательно смотрел на лорда. — Убежал или в схватку вступил? Я на его месте схлестнулся бы с ним.
— О, о, — потянул карлик носом и сплюнул себе под ноги. — Вот оно то-то и то. Не он, а она. Вамперица то была. А у нашего молодца меж ног то зачесалось. Ну, мы с Валерием все в паутине, грязи злые и уставшие выходим, а этот с ней на камушке то тык-тык. Стыд и срам! Сама Немезида, наверное, покраснела видя это позорище!
— Мда, — Иолауса трясло от беззвучного смеха. — Вот бы нам так же да? Вот таким должно быть настоящее приключение. Круто!
— Это точно, — Юкимура заливался.
— От молодежь! И кого мне дают в подчинение? Будь ваша воля выб трахнодром организовали на поляне, да? Это все дурное влияние тех голых нимф, что на западной стене терм выгравированы. Говорил я, давайте лучше нарисуем лес, так нет же! А та вомпер кстати знакомой нашей была. Мы не один раз с Валерием так падованов проверяли на устойчивость к одурманивающим чарам. Он тест, конечно, завалил, но свое получил. До сих пор заливаться краской, когда с ним видимся. Ну, нада сказать Маргента та еще штучка. Всё при ней. Ох!
— Жестоко так на инстинктах людей играть лорд Фрерин. Вы, по-видимому, самый хитрый в Трондхейме дед. Но с вами весело, что не сказать о моем учителе. У него все шуточки колкие.
— Таков он Максимус, —  «Медвежье сердце» почесал спину посохом. — Я уверен в нем, сынок. Он до мозга костей предан Ордену, и я надеюсь, вы тоже станете такими же. Истинный сын Немезиды. У меня на его счет тоже история есть, как-нибудь потом расскажу.
— А почему не сейчас? — зевал Юкимура. Усталость свинцом начинала сдавливать виски и закрывать веки.
— Потому что ныне тихо. Мы на месте. Стреляли отсюдава.
    Молодые чернокнижники разом затихли, напрягая зрение и слух. Карлик жестом показал, что нужно выпить зелье, благо Аннет снабдила их «Пургой». «Пурга» - варево, которое используют чернокнижники для усиления реакции и рефлексов. Не доказано, но многие утверждают, что после приема зелья открывается шестое чувство, интуиция, чутьё. К тому же оно из ранга слаботоксикозных, оттого первое время его и принимают молодые чернокнижники, приучая организм к ядам.
Юноши разом откупорили бутыльки из зеленого, толстого стекла. Фрерину предлагать не стали, ведь все знают, что лучшее зелье для краснолюда, это свежий, солдатский самогон. Он придаёт ему столько энергии, силы и красноречия, что лорд может вполне остановить стадо разъяренных мулов.
    Приложив к губам бутылёк, Иолаус стал глотать жидкость. Экстракт голубой энтоломы придавал вареву отвратный сладковатый привкус, от которого немело нёбо, десны и язык. Чернокнижник поморщился. Пока это было самое ужасное, из того, что он пробовал на этом свете. Юкимура тоже тянул языком и плевался. Слюня прилипала к губам и свисала темной струйкой.
    Постепенно в глазах текстуры теряли контуры, становились смазанными и лишались углов. Время меняло привычное течение, становясь ленивым и сонным. Акустика играла с барабанными перепонками, переходя с глухого свиста на дикий шум.
Фрерин не обращая внимания на молодых колдунов, подошел к первому телу. Окинул его взглядом. В темных волосах застряли сухие стебельки травы, юное лицо испачкано кровью и грязью. Веки были прикрыты. Карлик ткнул его посохом в бок. Реакции не последовало. Недалеко от первого он заметил еще одно тело и не спеша направился туда, осматривая окрестности. Оскал как всегда был неприветлив. Груды камней, щебенка и полированные ветром утесы, кривыми зубами впивающиеся  в небо. В воздухе витал запах жженого пороха.
Склонившись над вторым, карлик хмыкнул в усы.  Прямо промеж глаз зияла огромная дыра. Светлые волосы окрасились в багровый цвет, а мозговое вещество заляпало ворот кожаной куртки. Сомнений не оставалось, стрелял снайпер. Только вот убитые не походили на бандитов. Скорее на военный патруль. Но зачем патруль сунулся на Оскал? Или может сбились с курса во время дождя?
    Лошадей нигде не было видно. Скорее всего испугались выстрелов и разбежались.

    Лорд пристальнее стал всматриваться в наваленные возле дороги камни. Ни звука. Первые лучи алого как кровь солнца осветили перевал. Карлик прислонил ладонь к глазам, глядя на зарево погрузился в свои мысли.
— Что будем делать милорд? — спросил подошедший Иолаус. — Оставлять их вот так…
— Может, сожжем? — предложил Юкимура с бледним лицом разглядывая светловолосого. — Немезида, разве такое способна сделать пуля? Ничего подобного я раньше не видел.
— Ты еще много не видел и не знаешь, сынок, — карлик набивал свою трубку табаком из кисета. — Давайте оттащим их за вон те вон булыжники и присыпим камнями. Кто бы они не были, негоже оставлять  тела стервятникам или трупоедам. Гулей и так нам хватает.
— То есть мы…его? — на лице Юкимуры отобразилось отвращение и страх одновременно. — Фрерин… а нельзя ли магией его… левитацией там…
«Медвежье сердце» искоса послал ему испепеляющий взгляд и юноша понял, что спорить бесполезно. Колдуны направились к телу, а карлик, смотря на рассвет, пускал колечки табачного дыма, бормоча под нос старую песенку. Многое не клеилось. Зачем они были тут? И почему тогаец напал на них? И где этот снайпер?  Фрерин глядел на близлежащие валуны. Не мелькнет ли за ними предательское дуло мушкета. Он поклялся, что доставит всех четверых в стены Барук-Дума  в целости и сохранности. И он сделает это.
— Великая Немезида!— ныл Юкимура, держа труп за ноги, и стараясь не смотреть на кровавое месиво. — И почему все самое хорошее нам всегда достается!? Почему не Вину? Меня точно прокляла какая-то старая ведьма в прошлой жизни. Или я монаха убил, а вот сейчас расплачиваюсь.
— Ю-кун живых бояться нужно больше, нежели мертвых — Иолаус двигался боком сжимая холодные запястья несчастного. — Ну, то, что ему не повезло это точно. Хотя смерть, при такой ране, была легкой и быстрой. Я где-то читал, что если пулю услышал, то ее не бойся, ибо ты еще жив.
— После такого и не бойся, ага. Вот почему мой отец и ненавидел мушкеты. Гнусное и гадкое оружие трусов.
— Хорошо, давай его вон за тот валун.  Потом обложим сверху камнями. Я согласен с Фрерином в том, что на земле рожденный, должен снова стать землей, а не доставаться клювам и клыкам падальщиков.
Опустив тело в тень, падающую от огромного камня, Юкимура обратил внимание на небольшую резную коробочку вываливщуюся на половину из  кармана убитого. Наклонившись, он сначала посмотрел на нее, потом на Иолауса. Тот отрицательно покачал головой.
— Не стоит брать вещи мертвых. Мы же не мародеры.
— Да ладно, только посмотрим и вернем обратно, — чернокнижник взял коробочку в руки и стал ее осматривать.  Примерно три на четыре дюйма, кедр с инкрустациями, покрытый лаком.  Открыв крышку, Санада улыбнулся и показал содержимое товарищу.
— Наркотик!? — удивился Иолаус. — Надеюсь, ты не собираешься…
— Всё равно он ему  уже ни к чему, а нам вот может скрасить приключение. Особенно в свете последних событий. И расценивай это как плату за услугу. Мы ведь его все-таки не бросили на дороге.
— Ю-кун с наркотой связываться - это либо неполноценность до конца жизни, либо сразу мерки для гроба снимать. Если прознает Фрерин, он тебе все зубы повыбивает. Так что давай не будем играть с огнем.
— Фрерин не узнает, если ты не скажешь, — Санада закрыл коробочку и убрал ее в карман. — Скажи, у тебя за спиной крылышки еще не выросли? Щепотка Ангельской пыли не повредит, а вот настроение поднимет.
Иолаус в плотную приблизился к другу и посмотрел прямо в глаза.  С Юкимурой спорить, что с валуном на дороге, но и выдать лорду он друга не сможет. Ему было противно от своей беспомощности. Он прекрасно знал, что делает с людьми наркотик. Какой убийственный мираж огня зажигает. Как постепенно рушит нервную систему человека, превращая его в деградирующее животное.
— Делай что хочешь, но Изабелле этого предлагать, чтоб не смел, понял? Иначе будем разговаривать уже совсем по-другому.
    Санада поднял обе руки говоря, тем самым, что полностью согласен. Чернокнижник отвернулся и направился ко второму телу. Юкимура светился и был счастлив как ребенок, которому подарили страшно-дорогую игрушку. Он еще не понимал, что это добром не кончиться. Вначале начнёт появляться чувство удовлетворения, покоя, гармонии. Потом по нарастающей, организм будет требовать еще и еще. Впоследствии возникает абстинентный синдром и ловушка захлопывается. Именно отсюда и начинается смерть.
    Фрерин опершись на посох,  все также смотрел на восход, куря трубку, погрузившись в свои мысли.  Подойдя ко второму несчастному, Иолаус заметил небольшой медальон на черном шнурке в виде синего, необработанного камушка. Юноша не мог вспомнить, как называется этот металл, но он точно обладал какими-то магическими свойствами. Что-то связанное с поглощением или отражением колдовства и наговоров. 
Подождав пока Юкимура возьмет тело за ноги, Иолаус в свою очередь взял его за запястья и поднял вверх. Мертвый издал стон. Санада выпустил его ноги и схватился за катану.
— Он гуль!  — кричал колдун, обнажая оружие.
— Нет,  он живой! — Иолаус сам не верил своим словам. — Лорд … Лорд Фрерин! Он жив!
Карлик обернулся, одна бровь поползла вверх. Раненый приоткрыл глаза. Чернокнижник аккуратно положил его на землю. Очнувшийся водил туманным взглядом от Иолауса к Санаде потом остановил его на обнаженной катане. И снова потерял сознание.
— Что с ним? — карлик говорил отрывисто как после долгой пробежки.
— У него ранение в плечо и кровотечение не останавливается.
—  Счастливчик раз еще жив, — буркнул Юкимура убирая катану в ножны. — Напугал до белого каления.
— Быстро в лагерь его, пока не началось заражение. Изабелла знает, что делать. Иолаус ты покрепче, бери его на спину, Юкимура дуй вперед и скажи, что нужна горячая вода, и чистые полотенца. В телеге должны быть. Нам сейчас дорога каждая секунда.
    Санада кивнув, рванул в лагерь, а Иолаус аккуратно водрузил раненого на спину. Тот видимо опять пришел в себя, сильно застонав. Юноша потрусил к лагерю, стараясь не поскользнуться на мокрой траве. Карлик еще раз осмотрелся. Солнце уже прилично поднялось над пиками и прекрасно освещало местность. Он заострил внимание на одной каменной глыбе, потрескавшейся от времени и поросшей ядовитой арчой. Почему-то именно эта глыба ему очень не понравилась.
_________________________

    Девушка обхватила мушкет и, затаив дыхание, наблюдала за карликом. На секунду ей показалось, что старец ее заметил, и вот уже вскидывает руку с магическим посохом, стирает ее убежище в пыль, а ее саму заставляет совокупляться с ним. От одной этой мысли Юко передернуло. Ведь все в Тогайе знали о неутомимом, любвеобильном нраве колдунов и магов. А в том, что карлик и его братия являются таковыми, она не сомневалась. Но к великому облегчению это было всего лишь ее богатое воображение.
    Сивый колдун, отведя взгляд, пошел вслед за остальными, один из которых нес на спине недобитка. Наое прекрасно понимала, как будет недоволен Волк, если узнает, о том, что она сфальшивила с заданием. Не исключено что норллинг умрет от потери или заражения крови, но она должна быть в этом уверенна. Ведь Мибуро  не прощает ошибок. В самом крайнем случае, она будет стрелять на поражение.
    Согнувшись, она осторожно начала продвигаться в ту сторону, куда ушли колдуны. Мерила каждый шаг, одно опрометчивое движение может вызвать камнепад, или же сама грохнется с пятиметровой высоты вниз. Мушкет держала на изготовье. Сердце разбивало такты. Волосы намокли и прилипли ко лбу. Она посмотрела через плечо. Сакура все так же послушно стояла за поворотом.
Вскоре она увидела огромный старый дуб, под ним стояли лошади и телега, а вокруг расположился небольшой лагерь колдунов. Присев за очередной валун, девушка начала внимательно наблюдать.
_________________________

— Вин, принеси горячей воды! Вин!? Мать твою за ногу нашел время отлеживаться! Юкимура тогда ты. Ио, в телеге должны быть чистые полотенца и мне нужен нож, кинжал или что-нибудь режущее, необходимо извлечь пулю в противном случае он погибнет.
Никогда прежде Иолаус не видел полуэльфийку в таком нервном состоянии. Винсент Вальтьери, как оказалось, на дух не переносил вида крови, и заметив раненое плечо наемника распластался под корнями Деда. Имп Гатог весело попрыгивал на красном плаще хозяина, раскрашивая его в причудливую мозаику из следов парных копыт.
Санада снял с огня чайник, вода все еще пахла бергамотом и корицей, а Иолаус принес чистые полотенца и кривой краснолюдский нож, которым лорд разделывал вяленое мясо. Изабелла сняла кожаную куртку с юноши, и моментально отдернула руки, как будто обожглась. Из кармана на траву, звякнув, выпали наручники из синего металла, искрящегося на ярких утренних лучах. 
— Двимерит!? — бровь девушки поползла вверх. — Ладно, в arshe. Потом будем разбираться, сейчас не до этого.
Откинув наручники подальше, она разорвала рубашку в районе плеча, взяла из рук Иолауса полотенце, окунула его в кипяток и смочила рану. Юноша застонал от боли, начиная приходить в себя.
— Тише дорогой тише, — она прошептала над ним усыпляющее заклинание. — Все будет хорошо. Еще немножко потерпи. Ты ведь сильный мальчик?
Он посмотрел на нее из-под полуприкрытых век туманным взглядом, хотел было что-то сказать, но заклятие взяло вверх, и воин провалился в пучину сна. Иолаус до сего момента понятие не имел, что у Веласкес такие глубокие познания в медицине и анатомии.
— Как дела Изабелла? - прокряхтел Фрерин. - Справишься доченька? На тебя вся надежда.
— Буду откровенна, милорд, шансы не велики, он потерял слишком много крови, — полуэльфийка дезинфицировала кинжал. — Я бы использовала Vita, но в таком состоянии даже незначительный токсикоз убьет его. Поэтому будем работать стационарным, хирургическим методом. Да поможет нам Немезида!
— Постарайся, доченька. Он ведь не старше вас. Жаль если погибнет зазря.
Она перевела взгляд на лицо юноши, еще такой молодой... нет, он не должен умереть, спасти во что бы то не стало, приложить все усилия. С помощью Фрерина она перевернула имперца на живот.
—  Думаю я смогу, —  произнесла полуэльфийка и приступила к операции.
Вин пришел в себя, но увидев, что творит Веласкес, пьяной поступью побежал за Деда испорожнять через рот всё то, что еще не успело выйти. Карлик, сев на колени, бормотал разные успокоительные заклинания, как для оперируемого, так и для колдуньи. Было заметно, что девушка сильно нервничает.  Пока магия могла только забирать жизнь, а возрождать её подвластно одним только богам. 
Юкимура кивнул Иолаусу в сторону дуба. Тот ничего не ответил лишь молча, отошел. Бледный и изрядно вспотевший Вальтьери, едва стоял на ногах. Опершись спиной об гигантский ствол, он тяжело дышал.
— Выглядишь Вин, ты откровенно не очень, — улыбнулся Юкимура. — Съел на ужин что-то не то? Тогда советую, отвар из дубовой коры, помогает. Благо ее за твоей спиной уйма.
— Выпей яду и умри … — простонал Винсент. — Мне давно так хреново не было. Чувствую, сейчас желудок полезет наружу. О, Немезида…
— От этого еще никто не умирал, — Санада встал рядом с другом. — А представляешь, там еще один жмурик был с вооотакеной дыркой во лбу. Глаза, мозги, даже сопли, всё наружу. Кровища! Аж вспоминать противно! Фи!
— Чтоб ты от свинки здох, Санада! — Вальтьери согнулся пополам и его стали сотрясать судороги, а изо рта потекла рвота. На демонолога было жалко смотреть. Иолаус растрепал на голове волосы. Гатога нигде видно не было, скорее всего, убежал охотиться. Юкимура злорадствовал. Он сполна отплатил за вчерашний случай с лошадью.
— Ю-кун в чем дело? — Иолаус сдержал зевоту. Ночь выдалась просто ужасной, и день обещал быть не лучше. Чары потихоньку сходили на нет. Реальность принимала свой хмурый и ничем не примечательный  вид, а время вновь текло с привычной скоростью.
— Ах да, — Санада взял в рот прутик. — Хотел поговорить о том, что у него из кармана выпало.
— Наручники и что?
— Нет, курва мать, это не просто наручники! В первую очередь это двимерит, Ио! Тебе что это не о чем не говорит!? Ни хрена это не патруль и не разбойники.
— Хочешь сказать, они нас ждали? Но зачем? Насколько мне известно, пресловутую «охоту на ведьм» прекратили еще пару сотен лет назад. А мы до сих пор сохраняем политический нейтралитет.
— Я что-то пропустил? — Винсент утирал желтую слюну рукавом. — Двимерит? У подстреленного? А вот это уже очень интересно.
— Нужно было прибить его там, на месте, —  Юкимура ударил кулаком по раскрытой ладони. — А Изабелла ему еще и шкуру спасает. Она что вообще с катушек съехала!? Одним словом — женщина!
— Я бы на твоем месте выбирал выражения, — Иолаус скрестил руки на груди. — Многие из ныне живущих заслуживают смерти, а некоторые умершие - жизни. Но не нам судить об этом. Нам велено лишь исполнять. Так говорит Максимус. Мы не знаем кто он и откуда, а наручники это еще не повод выносить смертный приговор.
—  Нет, вы посмотрите на него, а? Ты вообще слушаешь, о чем я говорю?
— Иолаус, Юкимура прав, - Винсент уже немного отошел от шока и говорил твердым голосом, хотя лицо было белее снега, - но только в одном. Эти homo sapiens нас поджидали. Что же до того кто они, то точно не Инквизиция. В крайнем случае, всего лишь связанные обетом с Церковью. Более того, они знали о том, что мы здесь будем проходить. Это раз. А два, тот, кто их снял... Мушкет - оружие не традиционное для колдунов, значит наши и белиальцы отпадают, да и карлики им открыто не пользуются. Выходит тут не обошлось без третьей стороны. И вполне возможно эта третья сторона все еще здесь.
Повисла тишина. Из всех троих Винсент был единственным, кто умел мыслить дедуктивно и в верном направлении, а если даже его логика оказывалась ложной, то он мог с легкостью убедить окружающих в истинности своих слов. Ветер играл опадающей листвой медного цвета. Можно было сказать, что это даже красиво, если  бы не столь напряженная обстановка. Изабелла, по-видимому, извлекла пулю, в ответ, на что лорд осыпал ее горой комплиментов, используя при этом три известных ему наречия.
— Но, тем не менее, — на лицо Винсента Вальтьери вернулся румянец, — поспешных выводов делать не будем. Норллингардец когда придет в себя все расскажет. Если конечно очнется. А пока предлагаю оставить все свои доводы при себе. Мало ли. Как говорил король Дезмонд: «Если хочешь переспать с девушкой, не обязательно ее целовать».
— Подожди. Откуда ты узнал, что он норллинг?
— Бляшка на ремне. Подобные выдают только тем, кто служит в личной гвардии Императора. Отличительный знак от других полков. Ввел их насколько мне известно Герман Первый. Очень почетная бляшка, такими не разбрасываются.
— Ты и бляшку успел разглядеть? И всё вы, курва мать, демонологии знаете.
— Пойду, посмотрю, не нужна ли там помощь, — подвёл конец разговору Иолаус, смотря на крону Деда, на самой верхушке которой сидел черный ворон, чистящий себе перья. — От того, что решит Фрерин и будет зависеть судьба норллинга.
— Так, а где эта маленькая сволочь Гатог? — Вин оглянулся по сторонам. — Опять убег скотина! Вот поймаю…!
— Погоди ты, — Санада положил ему руку на плечо, обнажая в лисьей улыбке белые зубы. — Есть одна штучка…
    Иолаус недовольно покосился на друга, но ничего не сказал. Было ясно, Винсент клюнет на это однозначно, что его вездесущая тяга ко всему новому не упустит такого шанса. Поднимая настоящие волны из сухой листвы, он направился к Изабелле, пропуская мимо ушей задорное удивление демонолога. Смех, который в последствии эхнится злорадством костлявой.
Раненый лежал на животе без сознания. Девушка, стоя на коленях, рвала полотенца на лоскуты, пытаясь сделать ему повязку. Ее блузка и руки побагровели от крови. «Медвежье сердце» сидел в сторонке, дымил как топка, постукивая себя посохом по плечу. Нервы у него, как и у всех были на пределе. Лошади проснулись и бродили по округе в поисках пищи. Вздохнув полуэльфицка утерла тыльной стороной ладони пот со лба.
— Как он? — ободряюще спросил Иолаус.
— Пятьдесят на пятьдесят. Сейчас все зависит от его силы и желания жить. Пулю я извлекла, — она показала ему расплющенный свинцовый шарик. — По-крайней мере мы с Фрерином надеемся на благополучный исход. Полей мне воды, пожалуйста.
— Конечно, — он взял чайник. Полуэльфийка старательно смывала кровь с рук. — От твоих ласковых и нежных прикосновений воскреснет даже испустивший дух. Все будет хорошо Белла. Он крепкий парень.

— Хочется верить, - она устало улыбнулась в ответ.
    Она посмотрела на него карими, мендаливидными глазами и улыбнулась одной из своих обворожительнейших улыбок. У молодого колдуна сразу потеплело на сердце, а душа буквально пела серенады. За последнее несколько часов произошло столько всего, сколько не насобирать за те одиннадцать лет которые минули с момента его Крещения.
_________________________

    Девушка стиснула зубы и тихо выругалась. Они спасли его. Как они смогли? Не важно, некогда размышлять. Действовать нужно быстро и радикально. Назойливый карлик сидел, точно смотря на то место, где она пряталась. Он ее откровенно бесил. Так и хотелось вскинуть «Черную цикаду» и влупить ему свинца промеж глаз. Но нет, у нее другая цель. Сейчас нужно успокоиться, иначе вся операция пойдет насмарку.
Положив дуло на гладкий, отполированный ветрами камень, девушка прицелилась в лежачего на земле наемника. Сдула с правого глаза назойливую прядь и попыталсь прицелиться. Возле него постоянно крутились колдунья и колдун. Маячили и мешали, заставляя все больше нервничать и выходить из себя.
    Наое выжидала поцокивая языком. Все тело затекло от неудобной позы, но цель никак не открывалась. Она уже в конец психанула и решила палить уповая на волю случая, как ей на голову прыгнуло какое-то небольшое, волосатое существо и острыми коготками впилось в волосы. Девушка взвизгнула от неожиданности, резко выпрямилась и случайно нажала на курок. Грянул выстрел.
_________________________

    Говорят что пуля - дура. Она не ведает куда летит. Гордая дочь, гордых отцов. Рожденная в пламени, для свободного бескрылого полета. Солдат Армагеддона. Ужасный ресурс полный презрения.  Проходящий сквозь запреты и рушащий преграды. Изделие, которое ярче солнца освещает завтра, ибо это прогресс, неумолимый и неустанный. Схороненная угроза, трепещущая как душа в маленьком свинцовом теле.
Пуля летела по прямой траектории, обгоняя грохот выстрела и само время. Металлический шарик с легкостью, пробил дерево, прожог мешковину и втаранился в содержимое тюфяка. Резонанс температуры в результате трения и  маленькая искорка, рождение которой привело к апокалипсическому взрыву.
_________________________

    Скорее сработал рефлекс, ибо узреть это глазом было невозможно. Несмотря на всю свою коренастость и невысокий рост, «Медвежье сердце» среагировал молниеносно. Обхватив рунический посох обоими руками, он установил защитный магический барьер. Взрывная волна с протяжным гулом, напоминающий колокольный набат,  врезалась в заслон. Крепкие мышцы заблестели от выступившего пота, вены вздулись. Крича сквозь стиснутые зубы, он противостоял напору подобно герою из древних нормандских саг, но сила огненной бури была слишком велика. С треском разбив барьер, жар поглотил лорда, а вековой дуб, которого древние, нарекли Дедом, а не столь отдаленные трактиром, вспыхнул как соломинка.
Чернокнижники стояли, как зачарованные не в силах понять происходящее. Лошади с диким ржанием разбежались по округе, недалеко сошел мощный камнепад, поднявший столб пыли. Дед трещал и сопел вырывающимися струйками пара. Пылало как в чистилище Нифльгейма.
— Л..лорд… — дрожащим голосом прошептала Изабелла. — Фрерин…
— Фрерин! — заорал Иолаус, перепрыгивая через стонущего норллинга, который от взрыва пришел в себя. — Юкимура! Винсент!
В полубреду он рванулся к полыхающему дубу. Глаза слезились. В горле першило от едкого дыма. Он кричал имена друзей,  лорда, пока из легких не начал вырываться кашель. От сердца отлегло, когда увидел, что навстречу ему бегут перепуганные, бледные, но живые колдуны.  Даже дурманящий наркотик не смог скрыть страха.

— Иолаус, курва мать, что тут стряслось? - Юкимуру заметно покачивало, хотя он всячески пытался этому сопротивляться. Оружие было обнажено. — Громыхнуло так, будто у дракона прорвало после двухнедельного запора!
— Кхе-кхе, - Винсент Вальтьери закрыл нос и рот от дыма рукой, - сдается, я догадываюсь, что там за товар вез Фрерин. Мог бы и нас предупредить, а то если бы не Дед, то соскребали бы нас вместе со щебенкой. А где он кстати?
— Его накрыло то огненное облако, - сказал Иолаус, хотя напускная хладнокровность таяла на глазах. — Черт! Не вериться, чтобы это было выше сил Фрерина! Такие как он так просто не уходят!
    Колдуны смотрели на полыхающий хаос, на горящую землю. Вдыхали отвратительный дым, и размазывали сажу по лицу. Клубы вздымались к небу черными рукавами. Омерзительно пахло порохом, селитрой и минеральным маслом. Кора дуба то и дело, выстреливала в воздух столпами искр. По округе огненными бабочками кружились листья.
За исключением треска горящего дерева, шипения масла и возмущенных криков лесных птиц не было слышно ничего. Иолаус посмотрел на товарищей. На что они надеются? Ведь чудес не бывает. Бывает лишь случайность, неопределенность и то, что человек делает сам. И через несколько секунд понял насколько ошибся.
    Сначала раздался крик принадлежавший молодой девушке, за ним отборная краснолюдская ругань, причем такая, что из каждых пяти слов колдуны понимали только одно. Но в том, что второй голос принадлежит Фрерину, не засомневался, наверное, даже глухонемой. Иолаус прищурил слезившиеся от дыма глаза, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь огненную завесу. Юкимура все также сжимая катану стал обходить пожарище, но тут же остановился как вкопанный и закатился сумасшедшим смехом. Из «пасти Нифльгейма» матерясь и махая руками, бежал пяти футов ростом, черный, волосатый комок с выпученными красными глазами. Они очень ошиблись насчет карлика, убить не так-то просто старого медведя.
— Он жив! — Иолаус улыбаясь, махнул Изабелле. — Рано мы его схоронили! Фрерин еще может подняться и хорошенько зарядить!
— Он жив... — едва слышно прошептала Изабелла и обессиленная села на колени, упершись руками в черную от пепла траву. — Он жив... — вторила она своим словам, а из глаз катились соленые капельки, то были слезы радости. Иолаус помог ей встать, беспокойство его пропало, как только увидел, что девушка улыбается.
     «Медвежье сердце» по непонятной причине остановился, жестикулируя и беспорядочно плюясь словами, самими частыми и наиболее литературными из которых были «курвина мать» и «обезьянья жопа». Причем последнее адресовалось Юкимуре. Колдун не раздумывая ворвался в пламя вслед за лордом, который так же неожиданно исчез, как и появился. Винсент ничего не понимал, не помогала и классическая дедукция. Бывают моменты когда  у демонологов не находятся рациональных ответов. Хотя к краснолюдам определение «рационально» вообще не допустимо. Как говорил король Дезмонд: «Рационален только тот, кто сракой думать не умеет. А кто умеет, тот мудр  вдвойне». Карлики относили себя к последним.
Иолаус прижал к себе Изабеллу, сейчас она казалась такой хрупкой и беззащитной. В нос ударил аромат роз, тех самых, что растут у древнего, эльфийского колодца. Он погладил ее волосы, такие мягкие... словно шелк. Ее легкая дрожь порождала в нем жгучее желание. Но только теперь оно было вызвано не чарами лесного духа,  а его собственными чувствами. Он был в этом уверен. Юноша ощутил на себе взгляд мутных, карих глаз норллинга. Раненый поежился и захрипел.
— Die w;sser … w;sser…
    У них совсем не осталось запасов воды, по крайне мере все, что было в бурдюках, поело пламя. Однако если объективно оценивать урон, то огонь уничтожил вообще все - продовольствие, теплые вещи, зелья и хабар. Лишь дым, гарь и сажа на пожухшей траве, больше не было ничего. И жизнь. Послышался ужаснейший треск, и огромный ствол Деда раскололся пополам выстрелив в воздух фейерверком искр. Винсент пробормотал что-то невнятное и взялся за подбородок, взирая на сие пожарище, как художник на только что написанный шедевр. Так могло показаться со стороны, но на самом деле демонолог бешено водил глазами и осматривал местность. Порох, хоть вещество взрывоопасное, но сдетонировать сам по себе не мог. Винсент Вальтьери любил порой уходить в себя, отстраняясь от реальности.
    «Третья сторона – думал он, потирая подбородок, — однозначно стрельба велась из мушкета. Пуля угодила точно в мешок с порохом… никогда не думал, что у него такая высокая бризантность и настолько убойная фугасность. Действительно за «черным порошком» будущее. Черт, в глазах всё плывет! Фрерин кого-то заметил. И если они его поймают, то у нас появятся ниточки, которые определенно приведут к какому-нибудь узелку. Плюс норллинградец из Императорской Гвардии, подстреленный скорее всего из того же мушкета. Так. Несколько имперцев едут через перевал ночью. Пересекаются с группой вооруженных до зубов головорезов. Завязываются бой. Выжить удается только одному, причем его спасает Веласкес. Они следили за ним, хотели замести следы. И убрать свидетелей. Вот только откуда им стало известно про порох? Возможно ли что стрелял кто-то из окружения Фрерина? Или простое стечение обстоятельств? Абсурд! Уж слишком все гладко. Арх, как голова кружится от этой дряни…! Строить теории не обладая всей полнотой и достоверностью информации, занятие бесполезное».
— Вин? — Иолаус вырвал Вальтьери из прутов мыслей.
— Я тебя слушаю.
— Понимаю, прозвучит саркастически, но у тебя воды не найдется?
— Не найдется. Есть водка. Сойдет?
— Полагаю… — Иолаус покосился на норллинга который, прищурившись застонал от боли. — Да. Сейчас не время выбирать.
— Ты моего беса, кстати, не видел? — спросил демонолог, бросая сильно-потертую кожаную фляжку. — Не могу его найти. Как в Лету канул.
— Надеюсь, его не зацепило взрывом.
— Определенно нет.— Вальтьери продемонстрировал Иолаусу свой благородный профиль, какой можно было встретить разве что на гравюрах, изображающих древних королей. — Я еще не совсем корректно могу управлять фамильяром с помощью телекинеза, но его гибель была бы сверх осязаема. Стабильный телекинетический мост это, как обыкновенный разговор. Только речь составлена из мыслей, а не интонаций и тембра голоса. А вот в случае возникновения обширных помех, источником которых в нашем случае является взрыв, или к примеру, когда воздух становится насыщенным от статики, тепловых волн и магии, то связь делается как шепот на гране слышимости, эхо пустоты. Но смерть… помнишь у меня был d’yaeble-rattus? Белыш?
— Ну-ну, — кивнул колдун, поднося горлышко фляжки к губам норллинга, поддерживая его голову одной рукой. Тот сделал жадный глоток, захрипел, оплевываясь расплескал остатки водки себе на грудь. Что-то невнятно пробормотал на родном наречии. — Его вроде еще Садлер, как он взыскался «ликвидировал, как потенциально опасный объект», а тебя высек плетью «за отсутствие ума и ответственности». Весьма жестокое наказание всего лишь за то, что Белыш случайно проник в палату Лордов во время заседания. Что мог простой демонокрыс сделать семи прожженным опытом в борьбе с планарными существами, колдунам? Кажется, в этом человеке просто не осталось ничего кроме собственных амбиций и приоритетов. Они иссушили его душу. Хорошо, что он не стал магистром, а то неизвестно что было бы с крестниками.
— Полностью согласен. И вот… в момент его смерти, когда Садлер раскроил Белышу череп своим посохом, я почувствовал невыносимую боль, словно от меня откололи кусочек, вырвали часть души. Нам было чуть больше десяти, совсем дети, алмазы, из которых шлифовали чернокнижников. Детьми, в руки которых вложили оружие, толком не объяснив как им пользоваться. Но зато теперь я знаю какова цена... ответственность за того над кем властвуешь.
    Из-за облаков дыма громко кашляя и оплевываясь, показался Фрерин. Лицо карлика покрывала черная сажа, а капельки пота испещрили ее дорожками, огибая шрамы, превратив в причудливую маску, наподобие тех, которые носят некоторые представители норманнских племен. Косы, заплетенные из бороды, сильно опалились. На руках и массивном пузе виднелись ожоги. «Медвежье сердце» крыл весь Свет по-черному, модернизируя слова до неузнаваемости. Только когда карлик приблизился, стало видно, что у него разбита губа, а под правым глазом зреет явный синяк, восходящий как на дрожжах.
— Милорд вы живы! — Изабелла, позабыв про все бросилась карлику на шею. — Мы думали, что произошло непоправимое. Хвала Немезиде!
— Хэ! Ну, всё, всё девочка моя, а то задушишь. Я слишком стар, чтоб помереть, понимаешь? Покеда весь этот бардак не кончится, не подохну, знать эдак лет шестьсот еще потопчу землю. Как остальные? Все целы?

    Карлик окинул всех взглядом. Винсент оторвался от зарева и теперь уставился на странный продолговатый предмет с ножом на конце, который лорд держал в руке.
— Не ожидал я такой диверсии, да еще и от какой-то мелюзги. Наверное, и вправду стал слишком стар для подобных вещей. Пора на пенсию.
— Лорд Фрерин, где Юкимура? — Иолаус поднялся и направился к карлику. — Что тут вообще произошло? Почему рванула телега? Кто эти наемники? И про какую диверсию вы говорили?
Дварф сплюнул под ноги сгустком крови и уставился на умирающего Деда. Потом достал из кармана штанов трубку, и набил ее крошками табака.
— Хороший был дуб. Рос не один век, а мы его собственноручно можно сказать. Эээ да что там говорить сейчас. Вот как, по-твоему, Орден денюшку на мяско, да пивко зарабатывает а? На доспехи? И ваши плащи с трусами? Думаешь, нам доблестные феи по копеечке скидываются?
    Иолаус посмотрел на Винсента, который чем-то щелкнул в мушкете. Демонолог ни на кого не обращал внимания, полностью поглощенный изучением оружия. Изабелла Веласкес сидела на земле, едва сдерживая дрожь в руках, и тоже молчала.

— Большак? Рейды? — минуту спустя проговорил Иолаус.
— Хох, —  Фрерин прыснул в обгоревшие усы. — Этого едва хватает, чтобы организовать следующий рейд. Изабелла, ну-ка просвети нас дармоедов, чем это вы там алхимики в подземельях то занимаетесь, с утра до вечера?
Полуэльфийка мигом пришла в себя, словно резко очнувшись ото сна, посмотрев на "Медвежье сердце" одновременно с удивлением и мольбой, на что тот только отмахнулся. Солнце уже поднялось высоко, но его свет отчасти терялся в темном, отвратном дыме.
— Однозначно вы там Изабелла не любовные эликсиры и препараты для повышения потенции производите, —  демонолог оперся на приклад мушкета, вонзив его ножом в землю. — Дымный порох и зажигательные смеси, бомбы, снаряды. Только вот вопрос в другом Фрерин. Кому поставляются все это добро?
— А это уже не твое дело мальчишка, — отрезал «Медвежье сердце». — Совать нос в чужую arshe, опасно. Может защемить.
— В Тогайю, — Веласкес поднялась на ноги и, отряхнула штаны, — сепаратистам. Все поставки  происходят непосредственно через Барук-Дум. Король Анейрин спонсирует их оружием, а мы поставляем порох, за что идут неплохие дивиденды. Вся экономика Ордена держится на нас, алхимиках. Яды, зелья, порох – это всегда было и будет востребовано. Всегда найдется то, что нужно взорвать и тот, кого необходимо убрать. Быстро и эффективно.
— Так значит Кодекс и истребление нечисти лишь прикрытие? — Иолаус был в ярости. — Значит Совет не лучше обычных торгашей? Пока простые чернокнижники проливают кровь, лорды только и занимаются тем, что набивают карманы дириями и гинеями? Максимус был прав, когда говорил, что «Орден прогнил изнутри». Наливное яблоко, внутри которого сидит жирный червь.
— Следи за языком юноша, — карлик приложил тыльную сторону ладони к опухающему глазу, — я все еще твой лорд. А если хочешь покинуть Орден, так скатертью дорожка. Можешь идти вон в том направлении, — он указал мундштуком трубки на восток в сторону леса. — Ты говоришь о Кодексе. Кодекс – это не книжка, это идея. Каждый его для себя устанавливает сам. А деньги нужны всегда, однако они, как всем известно, не материализуются из воздуха. В Ордене много секретов, ужасных и отвратительных, тех кои вы некогда не узнаете. Ваша задача истреблять демонов, за это вам сохранили жизнь и дали силу. Вы все, следующая ступень в эволюции человечества. Neo Rasa. Разве это уже не о многом говорит?
—Слова - лишь пустой звук, Фрерин, — Иолаус был неприступен. — Правдой оправдывается столько лжи, что сама правда становиться ложью. Звучит конечно красиво, милорд, но это обычная жажда наживы. Вот так и умирает вера, под грохот пороха.
    «Медвежье сердце» скрипнул зубами, но промолчал. На лице Винсента читалось явное осуждение действий Ордена. Изабелла чувствовала себя виноватой и стояла, опустив глаза. Наемник приподнялся, схватившись за раненое плечо. Не понимая где находится, он сперва решил, что это Нифльгейм, царство демонов, потому что вокруг все полыхало. Лишь нестерпимая боль давала знать, что он все еще жив. Алан Рихтер хорошо владел алторским наречием и ясно осознавал, что назревает конфликт. Однако решил не вмешиваться и притвориться «ничего не понимающим». Да и что он мог сделать в таком удручающем состоянии? Норллингардец определил сразу, что все стоящие вокруг колдуны. Двое юношей немногим младше него, девушка, скорее всего метис, и карлик. Зачем же его оставили в живых? Ради информации? Тут они прогадали, он всего лишь простой солдат, получивший приказ, который к тому же провалил задание. И тут зрачки его расширились, страх с силой огромной волны, бушующего урагана охватил душу. Кайзер не простит. Никогда не простит, и даже если ему удастся вырваться живым, то самое малое, что его ожидает, это ссылка на север до конца жизни. Худшее - колесование или ублиетты. Тем временем конфликт набирал обороты.

— Да что ты можешь понимать! — Фрерин был взбешен, как дьявол и жестикулировал руками. — Да что вы все можете…да вы еще знаете, где все сидели когда я в горячих точках кровь проливал. Ётунхельм, Деребо, Утес Безнадежности! И вы мне говорите, я не предан Немезиде! Каждый шрам - это орден. Так что нечего рассуждать о том, чего не знаешь. Вера верой, а деньги нужны всегда.
— Лорд Фрерин, - в разговор вмешался Вальтьери. —  И я, и Юкимура, и Изабелла, все мы до мозга костей верны Немезиде. Но ты мог бы предупредить, что за груз мы эскортируем? Понимаешь, смерть в бою благородна и достойна того, чтобы тебя воспевали менестрели. Но вот умереть от случайного взрыва... думаю это не самый лучший вариант. Мы ведь все могли сегодня погибнуть!
— Не раньше, чем я, сынок, даю тебе честное краснолюдское. — «Медвежье сердце» немного смягчился. — А слово краснолюды всегда держат стальной пятерней. Хотя, правда ваша, сказать нужно было. Однако оправдания из меня только кулаками. Усекли? Когда до моих годков дотяните тогда и будете судить.
— Я никогда не предам Немезиду, — сквозь зубы процедил Иолаус, а руки сами сжались в кулаки. — Слышишь Фрерин, никогда! Так же как и Максимус. Поэтому не смей мне указывать куда идти. Я может и кажусь тебе неопытным охотником, но даже тонкий волос отбрасывает тень.
— Ио… — голос полуэльфийки дрожал. — Не надо.
— Тише доченька, все нормально, —  Фрерин свел опаленные брови.  — Задорные дети всегда кричат громче остальных. Шутка. Думаю вопрос можно считать исчерпанным. Вы имели право знать, я имел право не говорить. Давайте теперь думать, что делать со всем этим… — он почесал ягодицу, глядя на пламя. Потом посмотрел на норлинга. — И этим. Ну чё уставился никогда бороду что ли не видел? Или фофон под глазом? Как звать то?
— Хайнц Гессе, — соврал Алан. — А вы…?
— Норллинг, а неплохо владеешь алторским. Мы - твои спасители, а именно вон та вон девушка, так, что danke  скажешь ей. А теперь мне хотелось бы узнать у многоуважаемого герра, чего он забыл на Оскале? Дорога то эта нынче закрыта. Страховиллы лазят тут всякие не брезгующие ни алторцами, ни северянами, ни даже краснолюдами.
— Дипломатическая миссия…
— Лжешь, — прервал его Вальтьери. — Имперский гвардеец с дипломатической миссией? Через Оскал? Смотрю мозоли у тебя на пальцах не от пера, герр посол, да и меч на поясе не для украшения. Беда в том, что хитрость может помочь всего лишь один раз, а потом в основном будет мешать. Так что давай на чистоту. Плюс двим…
—  Хватит на него давить! —  Изабелла гаркнула так, что демонолог умолк недоговорив. — Вы что, изверги, не видите в каком он состоянии? Извести его хотите? Дождаться от вас сострадания ровно, как выдавить воду из камня. Пока его состояние не будет удовлетворительным — никаких вопросов! Все поняли? Вот и хорошо. —  Она решительно кивнула и заговорила более мягким голосом. —  А теперь, Хайнц, позволь я еще раз осмотрю твою рану.
    Она присела рядом с ним и аккуратно сняла повязку, убедившись что все нормально, бережно наложила новые лоскуты. Потом взяла норлинга за щеки, чтобы слегка наклонить голову к свету и заглянула в глаза. Иолаус, наблюдая за этим, как то неуютно себя почувствовал, внутри что-то кольнуло. Ревность? Он сам не понимал почему, откуда в нем могло появиться это чувство. Ведь у него есть Эмберли, которую он любит и которая любит его. А то, что было ночью… щеки вспыхнули огнем, он оглянулся по сторонам не заметил ли кто-нибудь этого. Глубоко вздохнул, пытаясь отогнать стыдливые липкие мысли. Он убеждал себя в том, что это все вина виспа, маленького лесного духа, только и всего.
— Где этот чертов Гатог! — Вин нервно вращал воткнутым в землю мушкетом, высверливая  лунку. — Прибью хвастатую сволочь, пусть только появиться. Демонолог я, в конец концов, или кто?
— Или кто, — Фрерин прочистил горло и сплюнул под ноги, утер усы.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Благодаря Гатогу мы все сейчас живы. Именно он первым обнаружил диверсанта, и, исходя из вашего pactumi, как истинный фамильяр встал на защиту хозяина, не думая о собственной жизни. Поэтому я бы повременил с наказанием.
— А где он сейчас?
— Понятие не имею.
— Постой Фрерин, то есть это был не несчастный случай? — удивился Иолаус.
— Хох, а то сынок, сейчас Санада придет и все вам станет ясно как божий день. Ну, или почти всё. По-крайней мере кто стрелял, мы узнаем точно. А далее возникнет ряд вопросов. Зачем? И почему стреляли сначала в герра Гесса, а потом в нас? Или в нас стреляли из-за Гесса? Вальтьери, тыж у нас по собственному заявлению supremus magus, котелок вроде варить должен. Что скажешь?
— Скажу, что нужно подождать, — Винсент покосился на наемника, тот поморщился, потому что Веласкес случайно задела рану. — Вариантов много. Кем был этот диверсант?
— Девка, лет шестнадцати, ни рожи, ни кожи, а лупанула прикладом так, что аж искры посыпались, — Фрерин оскалился и заморгал подбитым глазом. — Утекла, но Юкимура кинулся за ней. Надеюсь, он бегает с той же скоростью, с которой тибрит у меня самогон. Там кстати у нас ничего не осталось? Нет? Вот arshe!
Изабелла о чем-то в полголоса разговаривала с Хайнцем на норлингардском наречии, несколько раз негромко засмеялась. Иолаусу от этого стало очень душно, он стоял потирая кулак, желание было только одно - заехать норллингу по морде.
— А где ваш посох милорд? — чернокнижник отвернулся и сделал вид, будто смотрит вдаль. — Нужно потушить все это, иначе огонь дойдет до леса. А я бы не хотел, чтобы первый наш рейд ознаменовался уничтожением вековой чащи.
— Нету посоха боле, — в голосе карлика слышалась горечь. — Пал смертью храбрых. Жаль конечно, уж сильно любил я его. Мы с ним столько окраин и горячих зон прошли. Тебе пока не понять, что значит для воина привычное, родное оружие, от которого порой зависит твоя жизнь. Когда ты знаешь на что оно способно, и где находится его предел. Но скоро поймешь, поверь мне. Как доберемся до Барук-Дума выкую себе новый. А вон и наши беглецы. Хе-хе-хе. Близиться momentum veritas.
Из-за дымовой завесы показался Юкимура, который за руку тащил за собой темноволосую, молодую девушку. Та всячески сопротивлялась, пыталась вырваться и громко кричала что-то не непонятном диалекте. Санада гневно орал в ответ. За ними весело припрыгивая, бежал Гатог, виляя  хвостиком и махая когтистыми лапками. Бес чувствовал себя если не героем, то точно отличившимся.
— Hanase, aho! — девушка попыталась укусить его за руку.
 — Uruse, bakayaro!
    Теперь всем стало понятно, что диалог ведется на тогайском. Она не оставляла попыток увильнуть, и упиралась подошвами сапог в землю. Нервы у чернокнижника сдали, он взяв ее за шиворот точно котенка и толкнул вперед. Потеряв равновесие тогайка споткнувшись, распласталась на траве.

— А вот и виновница всех наших бед, — краснолюд упер руки в бока и оценивающе посмотрел на нее. Девушка быстро поднялась и хотела было убежать, но Юкимура предупредительно упер ей кончик катаны в спину.
— Даже не думай, — проговорил он на родном наречии. — Я больше за тобой бегать не собираюсь.
Она по-кошачьему зашипела. Бежать было некуда. Взгляды всех присутствующих сосредоточились на ней. Повисло минутное молчание, нарушаемое только треском горящего дерева, и невнятным бормотанием Гатога.
— Ну-с, — первым начал «Медвежье сердце» почесывая бороду. — И кто эта особа?
— Она ничего толкового не сказала, Фрерин. — ответил Санада. — Что-то про волка и про то, как нам не поздоровиться, если мы ее не отпустим. Постоянно ругается, выпендривается и кусается словно обезьяна.
Последнее слово он произнес на родном наречии, вызвав очередную вспышку гнева со стороны девушки, и если бы не катана держащая ее на расстоянии она непременно выцарапала колдуну глаза. Юкимура только скривил губы.
— Вот герр Гессе, это тот ночной снайпер коий перебил всю вашу делегацию, — карлик хотел наполнить трубку, но вспомнив, что у него не осталось табака просто прикусил мундштук зубами. — Курьезно правда? Соплячка укокошила стольких мужланов и чуть было не прихлопнула колдунов равно как несмышленышей. А все потому, — он посмотрел ей в глаза, где заплясали злобные, золотые огоньки, — что прогресс штука убийственная. Спроси у нее, откуда она взела этот мушкет?
Он спросил. Она ответила. Коротко и быстро.
— Не стоит переводить и так понятно, — Фрерин взял из рук Винсента оружие, и повертел его в руках, осматривая  с каждой стороны. Потом приложил приклад к плечу, прицелился и спустил курок. Щелкнуло. Девушку откровенно трясло, кровь прихлынула к лицу, а огоньки в глазах разгорелись в пламя, по сравнению с которым горящий Дед был лишь свечкой.
— Ювелирная работа, уважение мастеру и долгих лет жизни. — Краснолюд просто просиял, как ребенок, нашедший на берегу диковинную ракушку. — Длина ствола около тридцати двух дюймов, облегченная сталь, Рукоять семь – кедр. Крестовина небольшая – латунь. Калибр…хм… восемнадцать и пять. Неплохо весьма неплохо. Вес… восемь и четыре десятых фунта. Делался видимо на заказ, этакий дамский вариант, и конечно интегрированный штык-нож. А это что? Хм… а вот это кажется интересно. Колесцовый замок… Юкимура переспроси, откуда у нее ружьишко?
Он повторил. Она ответила так же. Фрерин покачал головой, прикусив мундштук зубами.
— Что вы собираетесь с ней делать? — резко спросил Алан-Хайнц. — Она напала на представителей Империи, а это карается смертью через четвертование, причем палачу запрещается проявлять милость.
— Мы сейчас не в империи и даже не на ее рубеже, — холодно ответил Иолаус. — Здесь законы деспота Гельмута не имеют силы. Да и с тобой Хайнц еще не все решено. Зачем тебе двимерит? А тем более наручники? Уж не на нас ли ты охотился? И вдруг роли поменялись, ты сам оказался жертвой.
    Рихтер скрипнул зубами. Он и так был бледен как смерть, поэтому побледнеть сильнее уже не мог. Вена на его виске стала нервно пульсировать. Изабелла укоризненно посмотрела на Иолауса, у того на лице блистала самодовольная кретинская улыбка.
— Интересная версия,  и имеющая право на жизнь, пока не будет опровергнута, — подержал друга Винсент Вальтьери. — сейчас слишком многое говорит против тебя герр Гессе. Отряд вооруженных до зубов дипломатов — он сделал нажим на последнем слове, — ночью как нестранно пересекают Оскал. На шеях у них двимеритовые амулеты, металла, который поглощает магию. И что немало важно – наручники. Если  предположить, что амулетами вы хотели себя обезопасить то наручники, явно были, затем чтобы защелкнуться на чьих-то запястьях. Но вас на полпути останавливает снайпер и как видно профессионал. Вывод – она ассасин, а вас кто-то заказал. Говоря философски у нас тут прямо перекрестье судеб.
— Радикальное изменение положения вещей — Фрерин похмурел. — Выходит Гессе, ты охотник на ведьм? Причем еще и гвардеец его траханого, прости Изабелла и ты тогайка, Величества. Значит нас хотел взять, а мы еще и твою задницу с того света вытащили, знал бы сам добил. Ну что скажешь в свою защиту Хайнц или как тебя там?
— Я посол его Императорского Величества Гельмута Норллингардского, — он не без усилия поднялся на ноги. — Вы не позволили мне объясниться. Наша торговая компания очень заинтересована в поставках соли из Нозервинда в Борно. В связи с нарастающей конфронтацией двух держав и эпидемии в столице, налог на соль увеличился втрое. Пока лишь слышан шепот недовольства, но неизвестно когда он может вылиться в «соляной» бунт.  Конечно, ни дворянство, ни торговые компании в этом не заинтересованы.
— А что же, Гельмут?
— Все мысли кайзера сейчас направлены на борьбу с эпидемией, — он даже глазом не моргнул. — Поэтому на экономику времени не остается…
— А двимерит? — Иолаус стоял на своем. — Наручники, медальоны? Тоже имеют какое-то отношение к соли? А, или может это дары новому графу Нозервинда? Странно и, я бы даже сказал, глупо.
— Думай, как хочешь, но мне всегда казалось, что этот металл не более чем предрассудок, выдумка, как чеснок против вампиров, или красная лента против утопцев. Однако теперь буду иметь ввиду, что он защищает от магии и наговоров.
— Тогда почему позволь спросить, — Винсент Вальтьери скрестил на груди руки, — вы поехали через Оскал, а не по Столичному тракту? Было бы куда проще и безопасней.
— Во время бури мы сбились с пути.
— И не заметили, что стали подниматься в гору? Это даже не смешно Хайнц. Все твои отговорки рассыпаются, как песчаный замок во время прилива. Кто как, но лично я ему не доверяю. Мало того, что он норллингардский солдат выдающий себя за посла, так еще и ужасный оратор.  Cui prodest, herr?
— Не понимаю о чем ты.
— Quod erat demonstrandum , — улыбнулся демонолог, — homo homini lupus . Он ничего не смыслит в риторике. Да и как я понял наличие наручников, объективно объяснить не в состоянии. Ведь так, герр Гессе? Может показаться немного наивным, но все же опасен и оставлять его вот так будет ошибкой.
— Я согласен, — кивком головы Иолаус поддержал Винсента. — Слишком много совпадений, чтобы они казались истинными. Плебеи ведь считают что мы ужасными выродками, поклоняющиеся демонам, похищающие в полнолуние детей, варящие зелья из менструальной крови и ритуальных убийствах. Может хоть раз, придержемся стоического мнения о чернокнижниках?
    Винсент, Иолаус и Юкимура переглянулись, Фрерин обнажил пожелтевшие зубы. Лицо норлингардца затмила тень страха, но всего лишь на секунду. Ранен, но оружие оставалось при нем, и он незамедлительно пустит его в ход, если представится случай. Победителем ему, конечно, не выйти, однако погибнуть как истинный слуга Империи во имя своего долга и Кайзера - тоже весьма почетно. Ведь тогда на него не поставят клеймо дезертира и изменника. Семья не будет опозорена и предана репрессиям. Не редки случаи в Империи, когда целый род мог быть подвергнут гонениям и лишен дворянского титула из-за проступков недобросовестных родственников, даже дальних. Многих ссылали на рудники, вешали, сжигали на площадях как еретиков. Лагеря для политзаключенных всегда были переполнены. Люди гибнут от холода, голода, пыток и истязаний. Ему однажды довелось побывать в одном таком. Уж лучше Нифльгейм чем лагерь.
    Юко интересовал только ее мушкет, который был в мощных руках карлика, она не сводила с него глаз. О том, чтобы убежать, Наое даже не помышляла, слишком сильно был ощутим кончик катаны между лопатками, любой рывок мог оказаться последним, а умирать ей не хотелось. Оставалось уповать только на судьбу или случай. Но надежда блекла с каждой секундой.
    «Мибуро не простит. Ни за что не простит мне этого. Я подвела Волка... его и Натаниэля. Kso! Надеюсь хоть у него все хорошо. Он придет за мной, придет и убьет их всех! Безжалостно и хладнокровно. Я верю в это».
«Я простой солдат получивший приказ. Что мне оставалось делать? Я его выполнял. Моя ошибка, моя неосмотрительность, привели к гибели наемников. Пускай они были последними Von den Bastarden, но их кровь на моих руках, на совести. О Латандер помоги мне, освети путь в эти сумерки. Будь моим факелом. Я заблудился, отбился от стада, сошел с пути. Я блудный сын».
    «Гениально и непостижимо. Целых два ассасина, только не под наркотическим опьянением. Интересно, а у Санады еще остался порошок? Дрянь, но для мозга допинг даже очень не плохой. Скоро все закончится. Будет суд».
«Он же врет, все врет. Не единого правдивого слова. Жаль, что девчонка его не прикончила. И почему Изабелла так на него смотрит? Неужто верит всему и считает невиновным? Но ведь это глупо! Проявлять сострадание к врагу, который чуть тебя не отправил в застенки Экклезиархии... у нее слишком доброе сердце».
    «Натаниэль где же ты?»
    «Ubi culpa est, ibi poena subesse debet  ».
    « Прекрасный мушкет, однако,  его смастерила не краснолюдская рука. Безымянный мастер превзошел нас во многих аспектах оружейничества. Хотелось бы  с ним пропустить кружечку другую, и поговорить на эту тему».
«Доказательство на лицо, он волк в овечьей шкуре. Надеюсь Фрерин примет правильное решение»».
    « Немезида как ссать хочется! И почему я раньше не сходил? Еще и за этой обезьяной бегал и кажись, вывернул лодыжку. Что за день!».
    Изабелла не умела читать мысли, ее никто этому не обучал. То был дар. Иногда, когда другие прибывали в сильном эмоциональном напряжении, ей удавалась слышать их голоса. Обрывки фраз, вихрь из букв, канонаду из звуков. Так было и сейчас. Голоса накладывались друг на друга, слова трансформировались, интонация скакала. В ушах повис противных свист, желудок подступил к горлу.  Она приложила ладонь ко лбу. Картина перед глазами медленно поплыла. И вдруг резко все прекратилось. Стало тихо. Слишком тихо.
— Он не опасен, — вдруг сказала она, твердым, холодным голосом с отзвуком стали. — Хайнц не причинит нам вреда, более того он ранен и мы ему поможем.
— Что? — хором спросили Винсент и Иолаус.
— Я его не брошу. Вы можете варить зелья из чего угодно и проводить любые ритуалы, но не при мне. Он останется и точка. Ведь так лорд Фрерин?
— А с ней, что будем делать? — Юкимура надавил концом меча, Юко ответила на это шипением дикой кошки. Грязно выругавшись, она хотела отдавить чернокнижнику ступню тяжелым каблуком, но тот предвидел подобную выходку и предусмотрительно убрал ногу назад. - Смотрите, а в ней пыла только поприбавилось. Маленькая ехидна! Погоди у меня, еще узнаешь, что такое жесткий хлыст и короткий поводок.
— Белла ты что, не видишь, он же хотел нас на экзекуцию отправить! — Иолаус почти кричал. — За всю твою доброту этот ублюдок отплатит черной ненавистью. Взгляни в его глаза, это взгляд того, кто без задней мысли отправляет людей на костер.
— Я не чувствую в нем неприязни Ио. Только страх. Верь мне.
— Вера сейчас самый последний аспект, — недовольно заключил он.
— Довольно, молодежь, — Фрерин прервал перепалку. — Если Изабелла говорит что не опасен, значит мы ей поверим.  А вот насчет тебя девчушка, — он посмотрел на тогайку, — я что-то сомневаюсь. Юкимура свяжи ей руки, а то гляди без глаз останемся или еще чего более важного. Например, eggre, а у нас запасных, как ведомо, нет. Матушка природа дважды раскошеливаться не будет. А ты Хайнц сдай оружие. Для твоей же безопасности и дабы мысли в твою норллингардскую голову всякие не лезли. Раз ранен — мы поможем. Ведь наш кодекс гласит « помогай каждому просящему и тебе воздастся». А мы праведные чернокнижники.
Алан немного повременил со сдачей оружия. Расстегнув бляшку, он вместе с ремнем и ножнами отдал меч карлику. Фрерин опоясался, подтянув живот и теперь, в дополнении с мушкетом походил на настоящего контрабандиста. Юкимура потуже связал руки девушке лоскутом материи, конечно, не обошлось без сопротивления и эмоциональных возгласов. И разбитой губы. Огонь потихоньку унимался, оставался лишь темный столб дыма, да ужасный смрад. Высоко, каркая, парил ворон.
— Danke Frau, — шепотом поблагодарил Рихтер. — Ты меня спасла уже дважды и клянусь Латандером,  я верну долг. Мечом или кровью.
— Не стоит, Имперский пес, — в карих глазах Изабеллы появились и запрыгали два золотых чертика. — Если бы ты не был ранен, все сложилось бы иначе. Я знаю кто ты, знаю твоё настоящее имя и почему ты появился на Оскале прошедшей ночью. Ты говорил о долге, и выплатишь его в ближайшем будущем. А пока следуй за Фрерином и не делай глупостей. Я не столь благородна, когда речь идет о судьбе дорого мне человека. Verstehen?
Он не ответил. Лишь коротко кивнул.
_________________________

    Пейзаж Оскала был скупым, если не сказать удручающим. Голые, серые камни отполированные ветрами и глубокая пропасть скрытая туманом, делали их положение еще более плачевным. Вчерашние облака ушли на запад, небо очистилось и было безмятежно голубым. Уже около суток ландшафт ни сколько не менялся, разве что дорога иногда преподносила свои сюрпризы. Например, тела двух наемников. Первого, у которого была разбита голова, они обложили камнями, а вот насчет второго… Над вторым уже успел поработать кокай-то зверь вследствие этого хоронить было практически нечего. Внимательно осмотрев следы на песчаной тропинке, Фрерин, физиономия которого сейчас напоминала бандитскую, заявил, что сие творение принадлежит мантикоре, причем взрослой особи.
Сразу же после оного высказывания моральный дух упал, наверное, до самого дна пропасти, а Винсент чуть было не ударился в настоящую панику. Он принялся истошно кричать, размахивая руками, призывая всех богов, которых только мог вспомнить, а так же духов и курвину мать. В чувство его привел стальной кулак «Медвежьего сердца», который с хирургической точностью попал демонологу в ухо, а носок тяжелого ботинка «поцеловал» мягкое место Гатога, бросившегося на защиту хозяина.
   Однако, если трезво оценивать ситуацию, то их положение действительно было удручающим. Хотя запасы воды хоть мало-мальски имелись - у них был жестяной чайник и личные фляги, но провизия отсутствовала напрочь. Правда после увиденных картин никому кусок в горло не лез. За исключением Фрерина, конечно. Его больше мучил не пустой желудок, а жжение в легких и не прекращающийся кашель. Из-за недостатка никотина дварф стал красным как помидор, раздражительным, вспыльчивым по пустякам и очень молчаливым. Особенно не везло камням, попадавшимся ему на пути.
   Единственное с чем им повезло, так это с лошадьми. Изабелле удалось вернуть всех скакунов, плюс к этому прибавились еще и три, принадлежавшие наемникам и сами прибившиеся утром к табуну. Юко, за все это время, лишь единожды обратилась к Юкимуре, рассказав ему о своей Сакуре, рыжей норллинградской кобыле. Санада не удержавшись, отпустил колкую шуточку, относительно того что когда она нормально разговаривает то становиться похожа на человека, и получил плевок в лицо. Началась бурная словесная перепалка, от которой казалось, сотрясался сам небосвод. Дело близилось к драке, и она непременно бы началась если бы не  Фрерин и его стальной кулак. Как говаривал покойный король Дезмонд: « У краснолюдов есть три отличительные черты. Первая – большая борода. Вторая – бездонный желудок. Третья –  стальная пятерня, решающая все вопросы и споры».
Иолаус ехал замыкающим, пристально наблюдая за полуэльфийкой и норллингардцем, разговаривавшими на северном наречье. И это его откровенно бесило. Его раздражало всё. Неконтролируемая злость не давала покоя. Почему она оставила его? Зачем заступилась, а теперь еще так мило беседует? Он шикнул под нос. Тень под ним храпнула, мотнув головой. Чернокнижник вздохнул и погладил ее успокаивающе по шее.
— Прости, Тень. Не хотел напугать, — он спешился, решив немного размять затекшие ноги.  Взяв лошадь под уздцы, он пошел рядом. — Только ты одна меня понимаешь. Спасибо тебе.
Кобыла легонько боднула его мордой, и он засмеялся. Вечерело. Серые, нудные глыбы принимали янтарно-кровавые оттенки заходящего солнца. Вдалеке подала голос серна, а демонолог вновь стал призывать богов. Правда уже про себя. У всех урчали животы, и сильно сосало под ложечкой, поэтому разговоры сошли на нет. Мало кого уже интересовал запалм деда, ночное нападение, взрыв хабара. Мысли занимала только еда, а ведь в это время в Ордене был ужин. В общей столовой готовилась каша со шкварками, голубцы, вареники, в «Хмельном борове» Лустни откупоривал очередной бочонок.
Как не парадоксально, но молчавший до этого Фрерин вдруг оживился. Начал с того что в его годы было все не так, а по-другому, что это его первый прокол с хабаром. Что теперь король ему всыпит по самое небалуйся. Плавно перешел на «судьбу – шлюху», отсутствие выпивки и табака. Стало совсем плохо, когда он подобрался до съестного.
— Кхе-кхе-кхе… Кхррр… тьфу! — он прочистил горло и сплюнул в сторону, оттирая усы. — Лучшая закуска под горилку, это соленые огурчики и холодец. Вот я такой наваристый холодец готовить умею, пальчики до локтя оближешь. Берешь мотолышку и варишь часа три. Потом косточки от мясца отделяешь, заливаешь наваристым бульончиком, предварительно посолив и туда где холодно. Ммм. У меня вечно Каркинос холодец с руками отрывает, токмо и гляди, а блюдо уже пусто. Жлоб. Кхе-кха! Да чтоб тебя! К слову, и сам старина Ричи, не брезгует. Как гуляночка так Фрерин за повара. Ну, все на мне. Первое, второе, салаты закуска. Слышите молодежь? Эт я щас лентяйничаю, ибо девушка тут. Ведь варить зелья и готовить почти что одно и то же, но главный ингредиент – душа.
— Фрерин! — взвыл Юкимура, держась рукой за живот. — Может не стоит о еде?
— Кушать хоцца, салага? Ну, так ногти погрызи, кто те мешает? А борьщик с чесночком? Во! — он показал кулак с отогнутым большим пальцем. — Да ржаным хлебушком и сметанкой. Ммм…
— Вин, нам нужно срочно что-то предпринять, — Санада просящим взглядом посмотрел на друга, который одной рукой держал вожжи, а другой посапывающего беса. — На войне опаснее острого клинка только пустой желудок. Я больше не выдержу!
— Я, если признаться, тоже. Хочу заметить, пока мы ехали, я видел несколько мархуров. Нужно попытать загнать хотя бы одного. Иолаус что скажешь?
Чернокнижник посмотрел на него, пожал плечами.
— Попробовать стоит. Иначе Фрерин своими рассказами о борьщике и холодце в конец концов добьет. И не увидим мы высоких стен Барук-Дума и не опробуем настоящей краснолюдской выпивки. Трагический конец для нашей саги.
— Да ради выпивки стоит постараться. Значит, ты Иолаус будешь загонщиком, поведешь зверя на нас. Винсент у тебя лучше всех с инвокациями, поэтому ты его свалишь с ног, а на мне заключительный удар. Ну как вам? Идеальный план?
— Планы вещь хрупкая, — Иолаус сдержал зевоту. — Сначала нужно этого мархура найти, и потом бегать по таким камням да еще на краю пропасти, себе дороже может выйти.
— Ты хочешь ужинать воздухом?
— Нет.
— Отлично. Тогда решено. Смотрите в оба. Наш ужин где-то рядом.
   Бесполезно они осматривали камни и выступы, полными надежд взглядами. Бесполезно их желудки взывали к разуму урчанием и болью. До наступление густых сумерек ни мархура ни кого либо на него похожего им найти не удалось. Ночь, как и день, обещала быть голодной, холодной и полной напряжения. О мантикоре никто не забывал.
   Они вышли на открытое плато, именуемое  краснолюдами Горынычем. Дело в том, что на нем сходились четыре дороги. Хвост Горыныча как раз была той, по которой они ехали. Северная голова уходила на Столичный Алторский тракт, как раз по которой прибыли норллингардец и Юко Наое. Западная или «Прямая» вела, строго на Барук-Дум и была в отличие от остальных в более-менее пригожем для езды состоянии. Последняя, она же «Южная», она же «Гибельная». Давно еще во времена Гильнеша Сталибородого, краснолюды хотели соединить пропасть мостом. На противоположном берегу, в районе третьего яруса Деребо была открыта мифриловая жила и ненасытные дварфы, пытались ускорить доставку металла до цитадели. Первый мост рухнул из-за ошибки архитектора допущенной в арочной конструкции. Второй, не выдержал мощных сейсмический толчков, нередких в этих горах. Тогда же произошел сход камней и часть третьего яруса вместе с мифриловой жилой осыпались вглубь Деребо. Многих краснолюдов забрала она с собой. Еще больших - жадность, с которой они хотели добраться до металла.
   Много времени прошло, прежде чем дварфы махнули на шахту рукой и занялись разработкой новых месторождений. Часть моста на этом берегу все еще сохранилась. Поистине грандиозное сооружение захватывающее дух. Мощные опоры из белого камня, напоминавшие деревья с величественными кронами, возвышающимися к небосклону. Каменные листья были так искусно высечены скульптором, что в листве слышалось пение ветра. Самые длинные мосты, из камня возведенные человеком достигали в длину максимум семьдесят метров, а краснолюдский был никак не меньше полукилометра. Полкилометра белого камня, соединяющие зияющую пропасть. Карлики никогда не выдавали своих секретов.
   Демонолог, нервы которого вконец сдали, привстал на стременах, оглядываясь. Потом спешился. Сумерки - это единственное время суток, когда глаза чернокнижника, в коем течет кровь высших созданий планарных плоскостей, видят как глаза обычного человека. Тогда он также может совершать всякие опрометчивые поступки, глупости, как, например, не смотреть под собственные ноги. Потом об этом сильно сожалеть.
   Поскользнувшись, он сделал два размашистых шага, шлепнув по крупу Сакуру, на которой сидела Юко со связанными руками. Кобыла встала на дыбы, дико заржав, вырвав поводья у ведущего ее Фрерина, приводя в неистовство остальной табун. Девушка с проклятием вылетела из седла, приземлившись на Винсента. Только сейчас он вознес немую хвалу Немезиде, что снайпер была такой легкой. Имперец  ловко поймал поводья здоровой рукой и успокоил Сакуру.
— Вин, раком тя у стенки! — Фрерин ревел как буйвол, а глаза налились кровью. Сказывалось отсутствие никотина. — Это по научному знаешь, как зовется? D;j; vu. А по краснолюдски знаешь как? Кхе-кхе-кха… В лоб так, чтоб мозги вправить. Ты что это творишь? Хочешь, чтобы весь отряд из-за тебя к чертовой бабушке улетел? А знаешь легенду о том, что там на дне? Я тоже не знаю, а вот кажись, ты будешь первым, пилигримом, кто узнает точно!
— Я не виноват, — скинув с себя наемницу, оправдывался Вальтьери. — Я поскользнулся на чем-то… Вот…Фууу… А ты лорд тоже на такой кучке между прочим стоишь.
— Да здесь вся дорога в дерь… — Санада осекся, потому что подъехала Изабелла, которая, как выяснилось за последние дни, терпит чернь только от Фрерина. — Ну я хотел сказать обкакана. Это вы вчера постарались Хайнц? Так Вин ко мне близко не подходи, воздух общий знаешь ли.
— Nein, мы ходили за камень, — без тени смущения ответил норллинг, поглаживая Сакуру по голове. — Мы имперцы, а не варвары. И быть может это ваша manticora постаралась. По утверждениям герра Фрерина у нее крупный желудок.
— Это человеческое, — немного наклонившись, заключил Иолаус, не обращая внимания на то, что краснолюд матюкаясь чистит подошву об камень. — Те, кто тут так плодотворно «посидели», столь же плодотворно поели. Даже чересчур.
— И как ты можешь думать о еде в такой час? — улыбнулся Алан-Хайнц, от чего у чернокнижника щеки вспыхнули огнем. — Или сутки без еды приводят к помешательству der Zauberer? Молвят колдун собьет стрелу на лету, но думаю басни, как и все прочее.
— А ты меньше думай Хайнц, дольше проживешь. Поговорка есть такая, дуракам везет.
— Я не из их числа Иолаус. Но как посмотрю, тебя Фортуна своей любовью не обделяет, а я даже бы сказал, выделяет. И какое положение ты занимаешь, позволь узнать? Der Leutnant? Der Kapit;n? Oder darf - der K;nig?
— Гораздо меньшее, чем твой император, пославший тебя сюда, — оскалился в ответ чернокнижник, а в глазах Алана-Хайнца он прочел вызов. Его улыбку стерла Изабелла, своим испепеляющим взглядом темных глаз.
— Варежку на замок оба. Раскудахтались як прачки у реки. Оба недалекого ума, усекли? Значит, скажу одно. Скажу только, что поедим мы сегодня плотно, поспим уютно и выпьем, так что из ушей потечет.
Бандитскую, расписанную наподобие восточного фарфора, физиономию Фрерина осветила улыбка. Потирая  руки, он хрипло засмеялся, и направился к Челке. Запрыгнув ей на спину, ибо седла у него не было,  он посмотрел на свой отряд и кивком головы приказал следовать за ним.
— Фрерин, здешние фекалии тебе о многом рассказали? — Винсент Вальтьери чистил руку о полог плаща. — Что ты уже можешь сделать, вывод о том как закончится сегодняшний день?
— Сынок, вот ты мыслишь дедуктивно, метод мышления при котором частное положение логическим путем выводится из общего, вывод по правилам логики. А я вот мыслю редуктивно, от сложного иду к простому. Вот, например эта, так сказать, аморальная и дурнопахнущая гравюра мне как редуктику говорит о многом. А вам, наверное, только о том, что здесь был клозет. Но даже если отталкиваться от слова «клозет», то переходя на уровень дедукции можно сделать один точный вывод.
— Так справляют нужду только краснолюды, — не дожидаясь вопроса, ответил лорд.
_________________________

    В очередной раз отряд убедился, что Фрерин всегда прав. Краснолюды с незапамятных времен умели оставлять за собой пометки, которые могли служить навигационными фонарями для собратов, в различных ситуациях. А еще они всегда ходили по нужде группой, ибо считалось, что кто ходит один тот шпик или предатель. А предателей они очень сильно недолюбливали. Настолько что могли вполне залить в глотку расплавленное железо, предварительно кастрировав и выдавив глаза.
Через четверть стае до их чутких носов долетел поистине блаженный, неописуемо райский, неизреченно сладчайший аромат пшенной каши и разогреваемой грудинки. Слюни так и потекли по зубам, желудки начали весело урчать, а голова кружится. Фрерин явно дал понять, что чувствует  еще сливовицу и сыр.
    Винсент и Юкимура наперебой стали вопить, прося во имя всего святого ускорить темп хотя бы до рыси. Карлик однако, напомнил что лошади не столь хорошо видят в темноте, а его Челка не в тех годах чтобы носится галопом по отвесным утесам. И притом трудности учат смирению. На горизонте замаячил одинокий огонек костра, возле которого сидели пять размытых фигур. Их тени плясали на камнях по мере того как колыхалось пламя. Слышалось хоровое пение:

Если ты рыцарь удалой,
Идешь за принцессой молодой,
Кою не один год,
Страховилла бережет…

Фрерин захохотал, прочистил горло, утер усы  и забасил в ответ:

За меч ты сразу не берись,
И к страховилле приглядись.
Ведь в жизни бывает так,
Что принцесса – вурдалак.

    Сидящие повскакивали со своих мест, при этом совсем не став выше ростом. Впились глазами в ту сторону откуда шел отряд, но оружие не доставали. Краснолюды знали, что тот, кто с песней идет, идет с благими намереньями. Один с огненно-рыжей бородой решил подстраховаться, стянув со спины самострел.
— Кой таков будешь!? — проревел он, укладывая болт в ложе самострела. — Назовись брат, иль путник заплутавший? Но знай, ты на земле дварфов. Всяк кто с мечём, приходит, от болта умирает!
— Брат он, брат. — Второй чернобородый с убеленный прядью по середине, положил руку на плечё рыжебородого. — Давно тебя, «Медвежье сердце» не видел. Думал ты там, в Ордене, давно меж своих колб и мензурок учебным пособием в анатомической лаборатории служишь. И что молодые студенты соломенную шляпу на твою черепушку надевают, а на таз розовый сарафан.
— И тебе здоровья крепкого Боеголовка. господин Ульфгар Мош моё почтение, — Фрерин сидя на кляче отдал честь тому который держал арбалет. — Братья Арнон, — кивнул он двум карликам стоящим поодаль со скрещенными руками, — Вейт Алутар рад тебя видеть.
— Интересная маскировка Медведь, — Андвари Боеголовка скривил губы в улыбке обнажив желтые зубы. — Кто это так поработал можно поинтересоваться? А твоей роже кстати очень даже идет. Мужественнее выглядишь
— Могу такую же организовать, коли тебя жаба душит, — Фрерин спрыгнул с клячи звякнув мечем. Мушкет весел на перевязи за спиной и уже успел привлечь внимание краснолюдов. Один лишь рыжебородый названный Ульфгаром Мошом с недоверием посматривал на колдунов стоящих позади. Глаза его так и сверкали, подобно уголькам. Фрерин и Боеголовка крепко пожали руки, обнялись, похлопав друг друга по спине. Запах еды кружил головы. Юкимура облизывался, Вин нервно потирал желудок. Гатог опять, куда-то пропал. Иолаус стремя в стремя стоял рядом с Изобеллой, украдкой поглядывая на нее. Но почему-то всегда взглядом останавливался  на груди. Алан рассматривал скопление северных звезд, а именно Вихря и Серпа. Юко ёжилась тихо ругаясь. Из-за холода естественные процессы в организме яро давали о себе знать и очень сильно хотелось в туалет.
— Твои хлопцы? — Андвари Боеголовка осмотрел браваду. Взглядом задержался на норллинге и Юко одетых не по стандартной униформе чернокнижников.
— Мои, мои чемпионы. Кроме этих двоих. Они с нами за компанию. Ведь чем больше – тем веселее…
— Где товар? — прервал Ульфгар Мош, голосом с оттенком стали. — Помниться ты должен был доставить его еще месяц назад. Любому терпению есть предел, брат, — он сделал нажим на слове, — даже терпению владыки Анейрина. Уговор есть уговор. Сталь и деньги в обмен на порох. Пороха я не вижу, лишь только одно единственное ружьишко.
— Почетный господин Ульфгор Мош, — Изабелла Веласкес выехала вперед. — Позвольте объяснить…
— Не позволю, дева, — карлик свел рыжие кучерявые брови, а глаза еще пуще разгорелись, но голос остался стальным. — Я все еще жду ответа, брат. Или ты пришел с пустыми руками? Так оно и есть. Шаг за шагом приближаешься к тугой петле. Медленно, но верно.
— Не стоить утрировать,  сейчас все объясню, — Фрерин явно растерялся, нервно  кашлянул. Лошади храпели. Норллинг продолжал смотреть на звезды, а Юко тихо ругалась.
— Что же мы стоим? — Вмешался Вейт Алутар, вклиниваясь между рыжебородым и Медвежьем сердце. — Где ж это видано, чтобы дварфы вели беседу на пустой желудок и сухое горло? Где закон гостеприимства? Негоже, негоже. Прошу к нашему огню. Покушаем, выпьем и познакомимся, а дела на потом. Дело не рожалица, раньше времени не выкинет.
— Истину глаголишь Вейт, — поддержал один из Арнонов, кажется, это был Броттор, хотя уверенности не было. — Сейчас не время для дебатов господин Мош. Они с дороги, усталые голодные и замерзшие. Притом я вижу раненых. Позор тому краснолюду, кто собрату помощь не оказывает.
— Я делаю лишь то, что должен.
— Все мы делаем то, что должны. Если Медведь без хабара значит, на то есть причина и он нам ее в скором времени изложит. А теперь давайте поедим наконец. А то у меня желудок прилип к позвоночнику.
    Чернокнижники одобрительно закивали. Иолаус и Винсент  стали распрягать лошадей. Фрерин явно чувствовал себя неловко. Не такой встречи он ожидал. Андвари Боеголовка как мог, подбадривал друга, но жесткий взгляд Ульфгора просто сжигал душу лорда. Чернокнижники не понимали, почему «Медвежье сердце» так позволяет с собой разговаривать. Видимо рыжебородый имел определенный вес в клане краснолюдов. Очень значительный, раз ему даже никто не перечил. Обычно споры, возникающие между конфронтующими сторонами, решались в кругу на кулаках. Ущемленный в правах мог вызвать любого для решения вопроса. Несколько выбитых зубов, помятое лицо и пара сломанных пальцев  - на этом базисе строилась дварфская юриспруденция.
Юко дернула Юкимуру за рукав и прошептала несколько слов. Чернокнижник скривил физиономию.
 — Изабелла, ей нужно в туалет. Не будешь ли ты так любезна…
— Не буду. Я занята.
— И чем же позволь поинтересоваться?
— Мне нужно осмотреть раны Хайнца. Вы ее с Фрерином притащили вы и следите, а у меня своих обязанностей по горло.
— А как же нормы приличия и мораль?
— А когда это тебя, позволь узнать, останавливало? Может, вспомним тот случай с неудачным переодеванием и проникновением в женские термы, когда вас застукала госпожа Мельта? И те три позорные недели, когда вся ваша компашка носила женскую униформу? Нет? Ну и отлично, а теперь иди, тебя ждут.
— Вот стерва, — шикнул себе под нос чернокнижник, и перейдя на родное наречие обратился к пленнице. — Ладно пошли, только без глупостей. Один лишний шаг в сторону и спалю инвокацией, даже глазом не моргнув.
— Развяжи руки, а то я уже пальцев не чувствую. Вся задубела. Kso!
Действительно стало холодно. Температура с заходом солнца резко упала, и при дыхании вырывались белые облачка пара. Юкимура не обратил никакого внимания на просьбу девушки, а только лишь потащил ее за собой.
Оскал стал еще более неприветлив. С наступление темноты он не засыпал, а наоборот пробуждался. Отовсюду доносились разные звуки ночных существ: далекий дикий вой стаи баргестов, даже отсюда были видны десятки их мерцающих глаз; рык голодной мантикоры, жужжание крыльев и клацанье жвал заплутавшего новисдатора. Оскал жил своей ночной, дикой и опасной жизнью.
   Юко то и дело оглядывалась по сторонам. Прошлой ночью она стремглав неслась через перевал, и ей не было дела до окружающей фауны. Но сейчас. Сейчас она действительно боялась. Юкимура тоже чувствовал себя неуютно, хотя всем своим видом пытался этого не показывать. Отойдя на значительное расстояние, они остановились, в руках колдуна блеснула наваха – прекрасно сделанный складной нож. Загудела пружина, острое лезвие перерезало веревки, которые извиваясь как змеи, упали на землю.
— Далеко не отходи, ведь неизвестно что там, в темноте, за следующим поворотом.
— Да сраный рогач из рваной клоаки будет лучше, чем ваша немытая братия, — Юко потирала занемевшие руки. — Надо же было попасть в такой просак. Kso! Kso! Kso! Ненавижу!
— Ты давай живей свое дело делай, а то знаешь, чувство иногда такое наступает у живого человека как голод. А голодный человек - злой человек. И с каждой секундой я становлюсь все менее доброжелательным. Ах да, тыж у нас маленькая обезьянка воспитанная пандой в горах, тебе не понять.
    Она показала ему жест в виде согнутой в локте руки. Чернокнижник в свою очередь одарил ее кретинской улыбкой. Девушка поспешно скрылась за камнем, а Юкимура потянулся, встав на носочки, хрустнув всеми суставами. В лицо дунуло морозным ветром, дыхание осени ощущалась все сильнее. Колдун достал резную, трофейную коробочку, добытую у мертвого наемника. Скривив губы, он послюнявил палец. Набрав белой пыли, втер ее себе в десну. Для пущего эффекта насыпал себе на выемку между большим и указательным пальцем, смачно затянулся. В носу защекотало, а десна стало потихоньку замораживать, но это был  несомненно приятный мороз. Мороз, уволакивающий в теплые объятья грез, когда нервная система успокаивалась, сердцебиение становилось реже. Порошок закручивал, поднимал все выше, уносил от этой грязной, воняющий земли, туда в чистую высь, на бескрайние просторы Нирваны, доступной лишь избранным. Миражный простор, мнимая свобода. Огонь, манящий к себе охмеленных мотыльков.
— Это что дурь? — голос девушки вырвал его из теплых цепей в холодную реальность.
— Не твое дело.
— Не жопся, онмёдзи. У тебя тут на целый полк хватит. Поделись, а то я свою табакерку где-то посеяла. Все суставы уже крутит.
— Наркотик, вещь очень вредная для неокрепшего подросткового организма. Может вызвать тривиальные и необратимые изменение в организме, начнется отмирание мозговых клеток, что приведет к психологическому расстройству и необратимой остановке, прекращение процессов жизнедеятельности организма. Проще говоря, смерти.
— Я тебя с потрохами сдам онмёдзи, и тогда глянем, у кого процессы прекратятся.
— Хм, — он сделал набожное лицо. — Ты ни слова не понимаешь по алторски. И как будешь объясняться? На пальцах? Так я заявлю, что ты умалишенная или у тебя истерика на почве менструации. Ты диверсант, который нас чуть не погубил, веры тебе ноль. Wakata?
— Ну это мы еще посмотрим, - она злобно зыркнула на Юкимуру. — Может я и не такая образованная как ты, но одно знаю точно... Сначала все будет прекрасно, прогулки по небесным облакам, трава зеленее и даже солнце ярче, возможно никто ничего не заметит, но потом... дурь все равно закончится и вот тогда правда вылезет наружу, ваш коротышка наблюдательный, он сам все заметит, сомневаюсь будто ему понравится то, что он увидит... ломка согнет тебя в тридцать три погибели, адская боль во всех мышцах разом, ты станешь уязвим как горный хрусталь, звуки слишком громкими, движения быстрыми, бесконечная головная боль... кто тогда поможет тебе? А я подожду...
— Ты стихи случаем не пишешь?
— Так даш дозу?
— Лишь бы ты умолкла.
    Набросились на котел с кашей, нужно отметить, с особым упорством и первое время было слышно только чавканье и постукивание ложек. Подошла очередь грудинки и бочки с соленьями, неведомо как оказавшейся здесь. Запивали все отличной сливовицей. Немного разогревшись Фрерин Медвежье Сердце пересказал всю их историю, начиная от первых выстрелов и заканчивая пожарищем Деда. Высказывал свои доводы и предположения. Краснолюды с угрюмыми лицами слушали рассказ, лишь изредка отпивая из березовых кружек, и высмаркиваясь в кулак. Юкимура и Юко к удивлению колдунов поладили, и весело щебетали на тогайском, потягивая напиток. Иолаус старался не обращать внимания на затянутые дымкой глаза, и неестественные, фальшивые улыбки.
— Мы их видели, — Ульфгар Мош поглаживал свою огненно-рыжую бороду, — на Via Metropolis, два заката тому назад.
— Их? — не сдержалась Изабелла. — Разве она была не одна? Вы уверены?

— Определенно. Я еще близорукостью и маразмом не страдаю, дева. Мне никогда не кажется, я не преувеличиваю или преуменьшаю.
— Извините я не это имела ввиду…
— С ней был еще один, — Андвари Боеголовка заложил руки за голову, — плечистый такой с неплохим хайлендерским за спиной. Старик кажется, раз седой был. А я верно говорю?
— Да хрен их знает этих людишек, — презрительно кинул Броттор Арнон доставая кисет. — Худющие, страшные, пить не умеют, двуногий бродячий кошмар одним словом.
— Одно ясно, — Фрерин наконец дорвался до табака. От никотина и табака он зарумянился, хотя на его распухшей физиономии это было не так-то сильно заметно. — Влетит мне по самой строгости. Контракт нарушен, сроки поставок летят к чертям, товар утрачен безвозвратно... А издержки покрывать, как пить дать придется чернокнижникам. Arshe! Варварус с меня пять шкур сдерет! Деньги, этим миром правят деньги.
— Истина сияет, как ярило, — рыжебородый впервые улыбнулся, выпуская облачко дыма.
— Господин Ульфгар Мош, — обратилась Изабелла, от чего краснолюд поморщился, словно хлебнул уксуса. — Я знаю, у вас есть прекрасные алхимические лаборатории, с передовым оборудованием и инновациями. Я считаю, мы могли бы сделать новую партию пороха, не уступающую по качеству и консистенции старой. Единственное что необходимо это состовляющие…
   Ульфгар Мош засмеялся издевательским, наглым смехом, хлопая ладонью по колену. Повисла тишина, но Изабелла стоически смотрела в глаза карлику. Закончив хохотать, он демонстративно утер слезы в уголках глаз, высморкался в кулак и сказал:
— Если я все правильно понял то ты, дева сделаешь порох лучше, чем все самые пытливые умы Ордена? Одна? Это воистину было бы смешно, если бы не столь печально. Я скорее поверю, что Гельмут взял в жены краснолюдку, нежели в этот фарс!
— Она способная ученица. Одна из лучших! — вступился Фрерин.
— А тебе слова не давали, так что умолкни. Итак, ты дева утверждаешь, что прекрасно разбираешься в порохе? Знаешь, в каких пропорциях нужно смешать селитру, уголь и серу чтобы получить дымный порох. И как получить крупно зернистый для воспламенителей, а минный для бомб?
— Думаю совместно с магусом Бояном, мы достигнем результата, — не сдавалась девушка. — Я читала его тракты «К чреву земли» и «О горящей пыли», так что о разновидностях пороха представление имею.
— Бахт Боян помешанный фанатик и нонконформист, — уже спокойно продекларировал рыжебородый. — Свихнулся среди своих колб и мензурок. Ему столько годков, что он наверное прабабку нашего короля еще в молодости помнит, когда она строптивой кобылкой была. Однако, — он впился глазами в Фрерина, — выхода у нас нет. Перед заказчиком нужно держать марку. Если все что ты сказала тебе удастся, то ты спасешь одну голову, если нет, то последсвия, увы и ах будут печальные.
— Мы не узнаем, пока не попробуем. Я вижу вы не очень высокого мнения о чернокнижниках. Можно узнать, с чем это связано?
— Чего темнить, недолюбливаю магию и все что с ней связано, да и вообще все необычное выходящее за рамки привычного. Extranaturalis. Такой ответ тебя удовлетворит?
— Вполне. Благодарю.
   Откупорили еще одну торбу со сливовицей, и разговор плавно перетек от последствий взрыва хабара к обычным темам, то есть политике, погоде и сексу. Андвари и Фрерин вспоминали былые времена, рассказывали пошлые анекдоты, пели солдатские песни, причем понятные им одним. Ульфгар Мош дымя трубкой сидел в сторонке и изучал тогайский мушкет, то и дело щелкая колесцовым замком и поддакивая сам себе. Творение неизвестного тогайского мастера настолько сильно заинтересовало его, что он даже не заметил как из его кружки пропала сливовица, наспех выпитая бесенком Гатогом. Братья Броттор и Трауборн вместе с Вейтом Алутаром и Винсентом Вальтьери принялись играть в покер, сопровождая каждый ход эмоциональными выкриками и матом. Позже к ним присоединился Алан, но только в качестве наблюдателя.
   Юко вместе с Юкимурой просто смотрели на звезды прижавшись, друг к другу. Уже без радости, без усталости, вообще без эмоций, словно мраморные статуи. Их мысли были очень далеко, там среди звезд.
   Андвари Боеголовка, видя измученные лица колдунов решил, что караул будут нести сегодня только краснолюды. Обратившись к Ульфгару он удостоился лишь короткого кивка. Защитные руны решили не накладывать, потому что Ульфгар Мош не любил все сверхъестественное и выходящее за рамки обычного.
   Первую смену вызвались отстоять Братья Арнон, видите ли одному из братьев нужно было отыграться, вторая из Фрерина и Боеголовки, старые друзья давно не виделись и хотели подольше опустится в воспоминание. Да и к тому же сливовицы было еще с добрых три торбы.
Изабелла выгадала момент, пока все вокруг займутся своими делами и быстренько оттащила Иолауса в сторонку, под предлогом помочь распрячь лошадей.
— В чем дело, Белла? — он сел на лежащую на земле кучу шкур, которую свалили сюда с телеги когда искали торбы со сливовицей. Алкоголь ударил в голову, поэтому ночь казалось не такой темной, а холод не таким кусачим.
— Насчет этой девушки, а точнее ее спутника, того о котором говорил Андвари.
— А что с ним?
— Ты что до сих пор не понял? Высокий, с клеймором за спиной и седоволосый. Это он! Тот из ведения. Предназначение…
— Белла, да ты пьяна, — вдалеке над пиками гор пронеся дикий, полный одиночества вой. — Какое предназначение? Я не индиго, я простой чернокнижник, как Вин, Юкимура, как множество других. Это было не видение, а обычная галлюцинация, мираж, наваждение.
— Ты слушаешь, но не слышишь, — в ее темных глазах заплясали два золотых чертика. — То что мы с ней встретились, то что наши судьбы пересеклись это не случайность. Все случайности не случайны. Тебе предначертано…
— Мне предначертано выспаться и молить Немезиду, чтобы наутро не было похмелья, — он устало посмотрел на нее. — Ты слишком сильно веришь в знаки, символы и приметы. Прости за сравнение, но сейчас ты мне больше напоминаешь ворожею, которая простирая руки к небу, пыталась увидеть в сгущающихся тучах знамение и разгадать волю богов. Но мы ведь с тобой не пещерные люди, не те варварские племена, кои сражаются за женщин и оленей. Человек сам выбирает какой стезей ему идти и только от этого выбора, действий или бездействий, поступков и будут зависеть последствия  в будущем.
Она вздохнула и приложила пальцы к вискам. Становилось все прохладнее, лошади смирно похрапывали, Гатог забавлял братьев Арнон кривыми рожицами. Одинокий, плачевный, далекий, прорезающийся сквозь темноту в сознание вой, заставил Иолауса невольно вздрогнуть. Или это из-за того что Изабелла Веласкес села рядом и положила голову на плечо. Он нежно обнял ее, прижав к груди.
— Я просто не хочу тебя потерять. Этот удар я не переживу.
— Не потеряешь. Уже не потеряешь…
— Белла?
— Я здесь.
— Знаешь в наших кхм-кхм… отношениях… ну мы стали очень близки за последние время…
— И?
— У меня уже есть девушка, Эмберли. И мы любим друг друга. Я бы не хотел тебя обидеть, но…
— Скажи ты ее трахал?
— Это разве имеет какое-то значение?
— Значит, нет? — она улыбнулась, а взгляд у нее был хищницы, пантеры. — Если не трахал, то выходит, никаких обязательств нет. Так говорит Фрерин, а он мудрый краснолюд. Ты ведь знаешь, я девушка капризная и всегда получаю то, что хочу. А эту шлюшку при мне больше не вспоминай. Она сейчас далеко, и кто знает, не нашелся ли Ланселот, который воспитал чувства к Гвиневре, пока доблестный Артур ищет легендарный Грааль.
— Белла, прекрати… — он уже был в ее объятьях. Она схватила его за плечи, нет, она прыгнула на него, как настоящая дикая кошка, повалив на шкуры, придавила. Алкоголь зажигал сердца, пробуждал инстинкт и трепещущее желание.
    Он прижал ее к себе и их губы слились в сладострастном поцелуе.  Ее запах, ее прикосновения, учащенное дыхание... Она была прекрасна. Как валькирия, ступившая из Вальхаллы на бренную землю. Как нимфа, плескающаяся в лазурном озере. Как богиня в лучах утреннего солнца.
    Она чувствовала это, знала, что он упивается ею. Попал в ее магические сети, как мотылек в паутину. Самодовольная ухмылка на секунду коснулась ее губ. Он ласкал ее упругую грудь, отчего ведунья невольно вздохнула. "Слишком громко",- подумала она и, сделав магический жест, наложила звукоизолирующее заклинание. Потом наклонилась к нему.
—Значит сегодня ты мой?
   Ей не требовался ответ, достаточно было посмотреть в его глаза. Он хотел её, он любил её. Она пахла бергамотом, шиповником и лавандой. Вчерашним запахом, бодрящим, рождающим греховные мысли, рушащим запреты.
Он перевернул ее на спину. Расстегивая блузку, она шептала ему на ушко слова любви. Он был счастлив. Несказанно счастлив. Она стянула с него рубашку, провела рукой по торсу, остановилась на бляшке ремня.
— Ахххх… — она прикрыла глаза, когда он припал к ее груди как младенец. — Аххх…
Он нежно скользил губами от грудей вниз к запретному саду, включая всю свою фантазию, все те греховные мысли, которые посещали его, когда он думал, как это будет у него с Эмберли. Вдохнув поглубже он погрузился в пучину ароматов бергамота, шиповника и лаванды. Полуэльфийка напружинилась, выгнулась как кошка, запустив пальцы в его волосы, мягкими движениями бедер помогая ему.
— Охххх, ооооххх ммммм….
    Иолаус мысленно поблагодарил Немезиду, что над ними был звукоизоляционный купол. Он даже не предполагал что Изабелла Веласкес, лучшая ученица, непревзойденный алхимик и отчасти книжный червь, окажется такой страстной охотницей в постели. Или на куче коровьих шкур. Она хватала ртом воздух, извиваясь и призывая древних богов на эльфийском наречие.
— Любовь - единственная страсть, которая не выносит ни прошлого, ни будущего… — он потянулся  к ней, Белла смотрела на него сквозь полуприкрытые веки. Амур окутывал их теплым одеялом. Хотелось, чтобы эти моменты длились вечно.
   Он уподобил ее, вошел в нее. Она откинула назад голову, как кобыла готовящаяся взять барьер. Ее упругие груди эластично подпрыгивали под ладонями Иолауса. Холодная, морозная ночь становилась все горячее. Полуэльфийка обхватила его спину ногами, все громче и громче удаляясь от реальности. Ее мелодичный альт отдавался у него в ушах. Она крикнула сквозь стиснутые зубы, ухватившись руками за телячью шкуру. Тяжело дыша, она наблюдала за ним и ждала. Ждала пока, он достигнет высшей точки, взберется на апогей чувств, вскарабкается на пик любви, подогревая возбуждения стонами, охами и ахами.
   Она выгадала это момент, когда он зажмурился и из его груди вырвался стон. Белла обхватила его шею, руками подтянула к себе и утопила в поцелуе. Амур пьянил. Тестостерон тек рекой. Гормоны неистовствовали. Его волосы намокли и прилипли ко лбу. Он был полностью в ее подчинении. Она смотрела на него в его алые, кошачьи глаза. И улыбалась. Он провел рукой по ее бедру, потом поцеловал в шею. Но прежде чем что-то успел сказать, она поднесла руки к его вискам. Губы зашевелились. Но слов он не услышал, лишь краем глаза уловил синеватое свечение вокруг ее изящный пальцев. Ее лик медленно расплывался, а веки налились свинцом. Голова безвольно поникла на грудь Изабеллы.
— Прости Иолаус, — она нежно погладила его по волосам, — но мне сейчас свидетели ни к чему. Отдыхай, я скоро вернусь.
    Вскочив как лань, она лишь набросила на плечи черный плащ и на носочках пошла к лошадям. Бесшумно как тень, Белла вывела Сакуру, рыжую кобылу Юко Наое. Лошади любили Веласкес, скорее всего из-за крови Высшего рода, поэтому вели себя тихо, не издав ни звука. Она погладила кобылу по голове, та в ответ ласково ткнула ее мордой в шею.
Весь отряд мирно спал, храпя наперебой и пуская ветра. Кто-то ворочался во сне. Братья Броттор и Трауборн сидели возле костра, о чём-то разговаривая в полголоса, безмятежно бросая кости на доску для игры в покер. Изабелла сконцентрировалась, сложив пальцы в магический знак. Действовать нужно было аккуратно. Фрерин хоть и в стельку пьяный все же мог учуять магию, понять кто колдует, и дело тогда падет прахом. Медленно она стала читать заклинание, взвешивая каждое слово, выделяя каждую интонацию.
    Тот, что сидел справа, скорее всего Броттор, поднялся с места и к ужасу колдуньи направился в ее сторону, скорее всего за очередной торбой. Шел, качаясь будто бы одинокая береза в поле на ветру, размахивая руками перед собой, словно ища, за что ухватится. Однако заклинание подействовало вовремя и краснолюд грохнулся точно между Винсентом Вальтьери и Андвари Боеголовкой.  Со вторым братом проблем не возникло. Он уснул мгновенно, упав бородатой физиономией в доску для покера, раскидав все кости. Если бы тогда кто-нибудь взглянул на костяные кубики, то с удивлением отметил что выпала редчайшая комбинация – большой стрейт.
    Убедившись, что никто больше не проснулся, переступая через спящие тела, она внимательно смотря под ноги дабы не наступить на чью-нибудь ногу руку, достигла достопочтенного господина Ульфгара Моша. Карлик спал с открытым ртом, струя слюнки бежала ему на бороду. Взяв у него передовую мысль прогресса, сотворенную безымянным слепым мастером, тогайский мушкет, ведунья направилась к его хозяйке. Он был на удивление легок, и изящно сидел в руке. Воистину искусное орудие убийства.
Полуэльфийку немного удивило или даже смутило то, что они спали в обнимку. «Две родственный души, — подумалось ей. — Прекрасная могла бы быть пара. Жаль, что жизнь порой так сильно рушит наши надежды».
    Уперев острое лезвие штык-ножа в живот Юко, Веласкес зажала ладонью рот диверсантке. Девушка вздрогнула,  полными удивления глазами уставившись на Изабеллу, но не смогла выдавить не звука.
—Шшш, девочка, — она мягко улыбнулась. Глаза Юко расширились еще больше, ведь полуэльфийка говорила на чистом тогайском. — Если издашь хоть звук, я тебя прирежу. Поэтому не дергайся и не буди спящего Юкимуру. Он так мило дремлет, ну прямо вылитый младенец. Мы ведь не хотим его потревожить, верно? Ну вот и отлично, а теперь вставай и быстро за мной.
    Девушка кивнула. Изабелла жестом приказала следовать за ней. Вдали вновь пронесся тот ужасный, леденящий кровь вой.

— Это одинокий ворген, — пояснила колдунья, - нечего боятся. Точный выстрел промеж глаз и ты его уложишь. Насколько мы смогли убедиться, у тебя проблем с этим не бывает.

— Почему это Ваше величество мне помогает, можно узнать? Что-то утречком ты не была такая добренькая. А сейчас ни с того ни сего жопу мне спасаешь? А сестренка?
— Послушай, — она посмотрела на девушку, а в ее темных глазах вновь появились и закувыркались золотые чертики, — ты ведь не знаешь что такое Шахты Барук-Дума? Это Нифльгельм. Самое его чрево. Копоть, дым, гарь, вонь и ядовитые пары.  Спорю на что угодно, ты также не знаешь, что король Анейрин делает со шпионами и диверсантами? Закрывает в каземат. Тюремщики частенько любят забавляться с девицами. Группой из пяти-шести человек каждый вечер. Это может тянуться месяц или два, пока ты им не надоешь.  А потом тебя бросят в  шахту, где нормальный человек не протянет и недели. Поэтому беги.
    Она вручила ей мушкет и кивком головы указала на лошадь. Юко без лишних слов вскочила в седло.
— Вот так просто? — скептически спросила девушка. — Или хочешь поиграть? Вы же онмёдзи это любите. Отпустишь меня, и начнется охота. Но знай, сестренка я буду драться до конца, до последнего вздоха, поняла? Мне плевать будь у тебя хоть сотня жизней и тысячи слуг из дзигоку! Кто родился под грохот канонады, тот не боится оружейных выстрелов!
—  Умерь пыл, — она взяла вожжи попридержав кобылу, осмотрелась по сторонам хотя это было излишне. — Ты ведь знакома с сивым? Знаю знакома. Поэтому когда встретишь его, передай, чтобы он с огнем не играл. И расскажи ему ту историю про трех мотыльков и фонарь, которые захотели узнать, что такое огонь.  Я – фонарь. Вздумает подойти к Иолаусу хоть на полет стрелы, и я разгорюсь пламенем. Сжигающим и беспощадным. Я видела твои мысли, ощущала твои чувства. Он тебе дорог, так же сильно как мне Иолаус. И если мы хотим уберечь тех, кто нам не безразличны, лучше чтобы наши судьбы больше не пересекались. А теперь уходи. Hayaku!
    Повторять ей дважды не следовало. Юко пришпорила Сакуру, скрываясь в ночи. Изабелла смотрела ей вслед, и долго слушала бряцание подков по жесткой горной земле. Подул холодный северный ветер, раздувая плащ, превращая эльфийку в ангела. Темного серафима, слетевшего с небес. Далекие  звезды лили свой блеклый свет на островерхий  Оскал.
— Странное занятие Fr;ulein любоваться обнаженной, ночным горным пейзажем? — Рихтер держался за раненое плечо. Оно ужасно ныло, не давая сомкнуть глаз. — Еще более странным оно становится, когда наша кавалькада теряет попутчиц, из-за которых мы чуть не погибли.
— Не забывайся, Алан, — колдунья повернулась к нему, демонстрируя всю красоту юного тела, ее темные волосы рассыпались по плечам. — Ты лишь орудие, выкованное талантливым мастером для убийства. Идеально отшлифованное в академии и наточенное на плацу. К тебе питает доверие сам Кайзер, настолько, что отдал в твои руки саму судьбу.
— Как ты узнала?
— У меня свои методы, — она улыбнулась. — Тебе ведь тоже нужен он. Император верит в предназначение и пророчества, хотя военный человек. Воины должны полагаться только на силу оружия. Может поэтому он послал тебя, лучший клинок из своего арсенала. Не обижайся, это был комплимент.
— Чего ты добиваешься? — спросил норллингардец, — зачем я тебе, простое оружие? Расходный материал, как ты удосужилась выразиться. Убей меня, ведь все можно будет свалить на тогайку.

— Я вылечу тебя, поставлю на ноги, — она прогуливалась взад вперед наслаждаясь морозным, ласкающим ветром, а капитан невольно вспоминал что у него уже две недели не было женщины. — Спасу тебе жизнь. После этого ты вернешься к Гельмуту и скажешь, что Опекаемый смертью погиб от взрыва. Скажешь что наговор того монаха ложь, фарс, бред умалишенного…
— Я не предам кайзера!
—Хм, вижу преданность въелась в тебя словно ржавчина. Послушай мальчик. Сейчас я даю тебе лекарства, лечу зельями и ворожу над твоим раненым плечом. Пока все идет без осложнений. Но вот если цикл разомкнуть, то первое время все будет нормально. Позже, где-то через сутки рука начнет ужасно зудеть и чесаться, проступит сыпь и краснота. А еще через день ты приползешь ко мне, будешь умолять о спасении, клясться на крови, и просить ампутировать тебе руку. В итоге путь воина будет закончен.
Он не ответил, лишь скрипнул зубами. В глазах неистовствовала буря ненависти, а в сердце прорастало зерно страха. Он меж двух огней. С одной стороны эльфийская ведьма, с другой Империя. Скорее всего, на нем уже висит клеймо «врага народа». Он не знал что делать. Бежать? Стать изгоем и податься на юг? Но тот, кто бежит от боя будет вынужден сражаться снова и снова. Его найдут и в цепях с позором вернут в Штафценберг. С другой: колдунья права, без лекарств не обойтись, начнет развиваться гангрена, а после предстоит долгая мученическая смерть в каком-нибудь овраге. И не будет достойных похорон, а о том, где белеют его кости, омываемые дождями, не будет знать никто. Он смотрел на нее в молчании закусив нижнюю губу.
— Кайзера не так-то просто обвести вокруг пальца, — поддался капитан, глубоко втянув морозный воздух. — Если он узнает, что я его предал, вся моя семья отправится на промозглый север в лагеря, а отца лишат военных наград.  Это будет позором всего рода Рихтеров! Я не могу так поступить! Niemals!
— Ты слишком все драматизируешь. Учись ораторству, риторике и искусству лжи, — она подавила зевоту. — А сейчас я отправляюсь спать. Guten nacht.
Она удалилась, легла рядом с любимым и быстро уснула. Белла была счастлива. А Алан Рихтер, капитан королевской охраны Его Императорского величества Кайзера Гельмута, долго рассматривал северные созвездия, слушая одинокий, печальный вой воргена.
_________________________

— Значит, она сбежала, и никто ничего не видел, — это был не вопрос, а утверждение. Фрерин Медвежье Сердце, сидя на телеге с трубкой в зубах, водил опухшей физиономией от одного чернокнижника к другому. Каждый из них был занят своим делом: кто паковал вьюки, кто седлал лошадей, а кто просто стоял, смотря куда угодно лишь бы не на лорда.
— Интересно, я бы даже сказал подозрительно… И что мне теперь делать? Хабара нет. Той, которая его взорвала тоже нет. Может кто-нибудь меня прямо тут прикончит!? Проявит милосердие?
— Интересно там было только ружье, — Бросил через плечо Ульфгар Мош. — Превосходная нарезка ствола, хотя немного не стандартный калибр. Но как тебе уже, наверное, удалось заметить, особого внимания заслуживает замок и система запалма. Как она точно сконструирована, мне к сожалению разгадать не удалось. Полежи этот мушкет денек другой у меня в мастерской, возможно, мы бы запустили его в серийное производство.
Фрерин кашлянул.
—  А вы чего разгильдяи, нажрались в зюзю и на посту уснули!? А если бандюки или еще какой черт с дороги? Нас бы всех под чистую вырезали!
— Ты так храпел,  что всю нежить в округе распугал —  скривился один из братьев, а точнее Арнон. В том что Арнон никто не сомневался, ибо вчера ночью когда он плюхнулся мордой в доску для покера то расшиб в кровь нос, напоминающий сейчас переспелую сливу. — Храп, это естественная защитная реакция организма от всяких гадов во время сна. Я хоть и не ученый, но это знаю. Верно мазель Белла?
— А? Что? Да, да, наверное…
— Вот видите, что мазель говорит, а она много знает. Вон как нос мне подлатала, ляпута а не нос!
    Изабелла пропустила комплимент мимо ушей, ведь краснолюд даже не подозревал, что мазель стала первопричиной его травмы. Она украдкой поглядывала на норллинга, который все время старался держаться в стороне, молчал, а если и отвечал, то исключительно на родном наречии и кратко. Меч ему Медвежье Сердце так и не вернул, видимо, поэтому капитан чувствовал себя неуютно, а может и нет.
    Сама же Веласкес  мысленно возвращалась к Юко Наое. Все ли с ней нормально, не попала ли она в какую-нибудь передрягу. Ночью, галопом по Оскалу, лошадь вполне могла оступиться или сорваться с обрыва. Скорая смерть этой девочки может внести некоторую сумятицу в ее план. Планы вещь хрупкая, поэтому их нужно постоянно укреплять. 
Юкимура на удивление искренне расстроился. Все утро после того как проснулся и увидел что рядом нет девочки, ходил как в воду опущенный. Однако впоследствии, как удалось выяснить Иолаусу, Юко просто напросто сперла его коробочку с наркотиком. Это обрадовало колдуна, но при друге он постарался свою радость не показывать. Ограничившись простым « Нашел не веселись, потерял не смутись».
    На Винсента Вальтьери, мэтра дедукции, напало ужасное похмелье, сопровождаемое жаром, сильным потоотделением, рвотой и приступами истерики. Демонолог рьяно заявлял, что если выживет, то в рот капли больше не возьмет. В эти минуты юноша был достоин сожаления. Тем не менее Изабелла заявила, что медикаментов у нее кот наплакал, и исходя из приоритета больного, они более необходимы норллингу и Арнону, а Вин вполне потерпит до Барук-Дума. Как говаривал король Дезмонд: «Не умеешь пить – вяжи крючком». 
Что до маленького бесенка Гатога, то он как всегда, в своем веселом репертуаре корчил рожицы и непристойно выражался.
— Ну, в путь. — Ульфгар Мош натянул на рыжую шевелюру, некогда синюю, а сейчас сильно выцветившую, помятую шляпу. — Нам до заката нужно достичь стен бастиона. 
Нужно отметить, что поспали они хорошо, почти до самого полудня, еще около часа у них ушло на сборы и завтрак, поэтому ехали на пределе возможностей. Благо дорога сильно не петляла и практически всегда шла прямо, без резких спусков и подъемов.
    Андвари Боеголовка, которого также не обошла напасть похмелья и летучки , дабы не задерживать  колонну частенько убегал вперед, испражняться. А так как краснолюдский закон гласил, тот, кто ходит в кусты один диверсант или шпик, карлик справлял нужду прилюдно посередине дороги, нисколько не смущаясь. До тех пор пока Изабелла не вышла из себя, сильно накричав, пригрозив магией его мягкому месту. После этого Андвари, учтиво стал скрываться за камнями. Между пробежками «за камни», закадычный дружок Фрерина шутил и подкалывал умирающего Винсента, которого положили на груженую телегу, ибо в таком критическом состоянии сидеть в седле он не мог.
    Иолаус, ехавший стремя в стремя с Беллой, был счастлив. Хотя они не вспоминали прошлую ночь вслух, но встречаясь с ней глазами, полуэльфийка всегда улыбалась. Колдуну хотелось обнять ее, пересадить к себе на лошадь и как рыцарь из романов въехать с ней под башни замка.
— Как думаешь, наш друг демонолог умрет от постпохмельного синдрома или нескончаемого злословия Боеголовки?
— Ну… — Иолаус возвел очи горе, — выходит у краснолюдов после попойки наблюдается не только патологическое состояние организма сопровождающееся учащенной дефекацией, но еще и словесный понос.
— Ха-ха — она засмеялась, обнажив ровные белые зубки. — В этом и есть все кранолюды. Рабочий народец. А как достигнем Барук-Дума так и у нас спины затрещат.
— Белла, я в тебе не сомневаюсь, но создать заново столько пороха, по-моему, граничит с самоубийством, — в голосе слышались нотки переживания. — Бессонные ночи, и дни напролет в алхимической лаборатории, среди реагентов, химикатов, ядов и разных токсичных паров. Ты себя просто изведешь.
— Ты волнуешься за меня? Как приятно. Ио, я знала, на что иду, когда заключала это пари с Ульфгаром. В любом случае у всех у нас долг перед Орденом. Ты выплачиваешь его мечом, я трансмутацией веществ, — она вздохнула. — Однако все же надеюсь, мы сможем видеться почаще.
— Что значит надеешься? Тебя же не заделают узницей лаборатории, мы там как братская делегация, на вольном договоре.
— Именно, что братская. А ты думаешь, я только одна работать буду, а вы сиднем сидеть? О нет, мой дорогой, вас по рейдам таскать будут. Конечно, погеройствовать в Деробо навряд ли удастся, но вот по местному ландшафту, будь уверен, полазаете. Фрерин любит здешние ущелья и боры. Заодно и ингредиентов мне насобираете.
— М-да у вас, у алхимиков, нездоровая тяга к герболизму. Что не цветочек или грибок, так ингредиент к какому-нибудь вареву. Надолго мы в Барук-Дум?
— Скорее всего, пока не выплатим долг порохом, месяц может полтора. Постараюсь управиться как можно скорее.
    Иолаус с сожалением заметил, что их путешествие напоминает глупую сказку: чем дальше история, тем все мрачнее и мрачнее. Пейзаж не только не становился живописнее, а наоборот: преобладание хмурых, серых тонов брало верх. Обстановка нагнетала хандру, усталость и сонливость. Из бездонной пропасти иногда поднимались столбы серого дыма. Два раза отряд чуть не попал под сход камней, которые были не редкость на перевале. После этого было принято ехать медленнее и осмотрительнее. Со скал на них зловеще взирали сгорбленные, тощие падальщики с лысыми головами. Птицы некоторые время следовали за ними, перелетая с одного уступа на другой, пока их крики не переполнили чашу терпения Вейта Алутара. Карлик с проклятьем бросил на дорогу кусок ветчины, к радости грифов уже начинающей попахивать. Потом холодно заметил, что не к добру вести за собой тех, кто пирует вместе со смертью. Ульфгар Мош, будучи краснолюдом не суеверным, не любящим магию и все что с ней связано, воздержался от комментариев. Сейчас вообще разговаривали мало.
На  одном из перевалов, где протекал тонкой артерией, быстрый ручей, когда они поили лошадей, им встретился огромный, винторогий мархур грязно-белой окраски. У него была такая длинная борода, что невольно задаешься вопросом, а не произошли ли краснолюды от этих величественных, гордых животных? Козел томно посмотрел на них, попил из ручья и удалился. Затаив обиду за вчерашнюю голодовку, Юкимура схватил с земли камень и запустил его в след козлу. Попал ему по крупу. Бедолага, дико заблеяв, молниеносно стал перепрыгивать с одного камня на другой. Радости чернокнижнику это нисколько не прибавило.
Когда солнечный диск очертил свой круг и начал клониться к закату, дорога стала резко подниматься вверх. Заскрипели ободья тележных колес. Замученные жизнью лошади краснолюдов тяжело дышали, покрылись мылом, но стоически справлялись со своей работой. Достигнув вершины, они увидели поворот, а за ним…
— Вот мы и дома, — как-то беспристрастно сказал Ульфгар Мош, утирая лицо выцветевшей шляпой.
— Где любят нас - лишь там очаг родимый. — Так же беспристрастно подержал его Фрерин, глядя на белые, как кость стены Барук-Дума, ощетинившегося темными окнами, словно глазницами черепа.
      Внезапно поднялся ветер, дующий с севера, с земель норллингов. Ледяной как дыхание Ёрмунганда. Пронзающий как тысячи маленьких игл, заставляющий ежиться, и кутаться в плащи. Лошади заржали, возницам пришлось их успокоить. Но было еще что-то в этом ветре, пострашнее холода.  Отдающее пожарами, гарью, вонью сжигаемых тел. Смрад смерти. В нем слышался плач сирот и матерей, слезы жен, крики убиваемых и стоны умирающих. Виделись реки крови, льющиеся по городской брусчатке, смывающие пыль с дорог в сточные канавы.
     Drache des Nordens пробудился, расправляя крылья. С ужасающим рыком, вновь разевал острозубую пасть на Алторию. Или может это лишь только воображение? Возможно ветер - это всего лишь ветер? Но как бы то ни было, он несет с собой кардинальные перемены, такие, в которых нейтралитет уже будет невозможен.  В стороне не удастся остаться никому. Ибо грядет Время Жестокосердия, Время Распрей, Время Войн… Tempus Tumultus.

                Конец второй части
                Конец первой книги

Примечания:

Мибуро  - (;;;) — «Волк из Мибу».
Cui prodest?- Кому это выгодно? 
Quod erat demonstrandum - Что и требовалось доказать 
homo homini lupus  - Человек человеку волк 
Ubi culpa est, ibi poena subesse debet   - где вина должна быть и кара (лат).
Летучка – понос (польск.)