Ночи Неморы. Бунтовщики. Ночь восьмая

Полный треволнений день подходил к концу. Догорал закат, окрашивая небеса в багровый цвет. Над городом поднимались клубы дыма. Во дворце стояла гнетущая тишина, которая свидетельствует о том, что должно случиться нечто страшное. В тронном зале собрались придворные, не принимавшие участия в бунте. Вдоль стен стояли стражи с обнажённым оружием в руках.  На троне восседал Семараг. Вид правителя был грозен. Нахмуренные над мечущими молнии глазами брови, трепещущие ноздри, кривящиеся гневно губы. Мегован и Маркус стояли у подножия трона, наблюдая за происходящим. Рука Мегована была перевязана белой тряпицей, лицо Маркуса украшал здоровенный синяк. За спинами мужчин стояла Дионель. Девушка невозмутимо поглядывала на притихших придворных, тихо перешёптывающихся друг с другом, бросающих пугливые взгляды на правителя и группу людей, стоящих посреди зала, окружённых стражей. В этой группе главным был Мархал, чей роскошный наряд сильно пострадал. Шёлковый наряд его был изодран в клочья. Шапочка потерялась, и голова его, покрытая седыми волосами, была опущена. Но исподлобья он бросал презрительные взгляды на окружавшую его толпу. Несколько богато одетых вельмож, выглядевших не менее жалко сейчас, чем их предводитель, сгрудились вокруг Мархала. Отдельно стоял Джавдет, лицо юноши покрывали кровоподтёки. Рядом с юношей стоял страж, скорее, защищавший молодого человека от остальных мятежников, чем охранявший его. Эль-Малик, расположившийся по правую руку от правителя, громко произнёс:
- Наиславнейший повелитель Семараг, да воссияет над ним свет, обвиняет своего первого советника Мархала в преступном умысле против своего господина, предательстве и клятвопреступлении.
Слова эти заставили умолкнуть всех, и в зале воцарилась глубокая тишина. Все взгляды обратились к Мархалу, который гордо вскинул подбородок и бросил на Эль-Малика презрительный взгляд. Затем обратился к правителю.
- О, повелитель, - глаза старца сверкнули. – Не верь наветам врагов. Я всего лишь хотел спасти Немору от разрушения, а жителей её от безвременной кончины.
- И ради этого ты попытался открыть  Синюю башню! - гневно вскричал Семараг.
- Поверь, повелитель, это был единственный выход. Ты и сам знаешь, что принцессе уже не помочь, и единственное, что мы можем для неё сделать, так это освободить её душу, заставить её покинуть бренную оболочку. А те, кто уверяет тебя в обратном, - тут он снова метнул взгляд на Эль-Малика, - и есть настоящие предатели.
- У нас есть надежда на спасение принцессы Беренисы, - ответил ему Эль-Малик.
- Пока вы будете пытаться спасти принцессу, - презрительно ответил Мархал, - жители Неморы будут гибнуть в когтях чудовищ, или же умирать от года. Не лучше ли пожертвовать одной жизнью ради спасения многих.
- Если бы тебе удалось открыть башню, то все жители города погибли бы, - ответил ему Семараг.
- Но со мной было средство, -  и Мархал кивком указал на Джавдета, который опустил голову.
- Верно, было, - отозвался Эль-Малик. – Ты уготовил этому юноше страшную смерть, направив его против обитающего в замке чудовища, но удалось ли бы тебе его остановить – неизвестно.
- У Джавдета было оружие, способное поразить монстра, - хмуро бросил вельможа.
- И нам ещё предстоит выяснить, откуда ты его взял, - Семараг вперил горящий взгляд в лицо Мерхала, и тот невольно отвёл глаза.
- Где ты взял оружие, почтенный Мархал? – мягко спросил Эль-Малик.
- Я не скажу вам, - отозвался старец.
- Ты ведь знаешь, что тебя можно принудить сказать, - Эль-Малик не отводил взора от старого вельможи.
- Ты можешь пытать меня, я и тогда ничего не скажу, худородный,  - в голосе Мархала было столько презрения, что все придворные невольно  поёжились.
- Что ж, ты сам этого хотел, - сухо проговорил Семараг. – Стража, отведите всех мятежников  в темницу и пытайте до тех пор, пока они не сознаются, откуда взялось оружие, и кто надоумил их напасть на башню.
- Не нужно, господин, - раздался голос Джавдета. – Я сам расскажу тебе всё.
- Молчи! – закричал Мархал.
- Говори! – приказал Семараг.
- Оружие, которым должны были убить принцессу, почтенному Мархалу дал жрец Тофу, - храбро сказал юноша. – Я дожжен был убить принцессу вот этим, - и юноша кивком указал на длинный тонкий кинжал, лежащий у подножия трона. Кинжал этот, изготовленный из чистого серебра, покрыт был искусной резьбой. – И именно жрец заставил Мархала напасть на башню.
- Предатель, - прошипел старик.
- Нет, он не предатель, а верный слуга своего господина, - подал голос Файзи, чья голова была перевязана. – Если бы он не рассказал мне о том, что готовится, принцесса была бы уже мертва.
- Будь ты проклят! – выкрикнул Мархал Джавдету.
- Уведите их! – приказал, меж тем, Семараг. – Заприте в темнице, и не спускайте глаз. Стража вывела арестованных из зала. Оставшиеся придворные со страхом ждали, что и их постигнет кара за какой-либо проступок, но правитель жестом отпустил их, и они, испытывая облегчение,  покинули своего повелителя.
Зал опустел, и слуг зажгли на стенах светильники, озарившие помещение мягким светом. За окнами сгустилась мгла. Небо, беззвёздное, затянутое тучами, низко нависло над городом. Воздух стал влажным, тяжёлым. Правитель долго сидел молча, затем по его приказу Джавдет подошёл поближе.
- Рассказывай, - велел он.
Юноша низко поклонился правителю, затем, оглядев оставшихся в зале Мегована, Маркуса, Дионель и Эль-Малика, негромко начал.
- О, повелитель, твой первый советник Мархал давно уже замышлял убить то… - тут он замялся, - то, что обитает  в Синей башне. И мне он предназначал в этом деле главную роль. Он договорился со жрецом Тофу, и тот дал ему кинжал.  Мы должны были пойти к башне, с помощью рабов выманить чудовище, и я должен был пронзить его сердце.
- Почему же ты решил предать Мархала? – подозрительно спросил Семараг.
- Наверное, он просто побоялся умереть, - вставил Маркус, но под взглядами остальных присутствующих смешался и умолк. Джавдет не удостоил юношу взглядом, а, обращаясь к правителю, продолжил:
- Помнишь тот день, много лет назад, мой повелитель, когда на город обрушился страшный град. В тот день все горожане поспешили укрыться в домах. Я же, нищий мальчишка, остался на улице, крупные градины больно били моё тело, и я готовился умереть, когда ты, повелитель, выглянул в окно. Увидев жалкого оборванца, скорчившегося у стены, ты повелел страже впустить меня во дворец, накормить и дать какой-нибудь одежды. Твои слуги исполнили приказание, и я впервые смог почувствовать, что значит быть под кровом. Я смог уговорить повара взять меня на кухню. Я мыл горшки и казаны, выносил мусор, мёл полы. Прошли три года, и однажды ты увидел меня с метлой в руке, и велел перевести меня с кухни. Я перешёл в казармы, и там  научился владеть оружием, ездить верхом, нести караул  на стенах города. Когда же в казармы явился Мархал, он заметил меня, забрал в свой дом и сделал личным охранником. Но я всё время помнил, что только тебе, повелитель, обязан жизнью и своим благосостоянием. Когда я понял, что твой первый советник замышляем против тебя, я притворился, что поддерживаю его. Когда же в город пришла беда, и меня забрали из дома Мархала, я по-прежнему поддерживал с ним связь. Когда же он предложил мне принять участие в нападении на Синюю башню, я согласился, с тем, чтобы суметь помешать его планам.
- Что ж, тебе это удалось, - сказал Семараг. – Я благодарю тебя. Думаю, теперь тебе лучше отправиться в казарму.
Джавдет поклонился ещё раз и вышел из тронного зала.
- Что же нам теперь делать? – спросил Эль-Малик.
- Нужно узнать, почему Тофу, жрец храма, так хотел убить мою дочь, - хмуря брови, в раздумье проговорил правитель.
- Да, это необходимо, но жрец укрылся в храме, до храма не добраться. Ведь уже ночь, и по улицам города бродят чудовища, - Эль-Малик пожал плечами. Будто в подтверждение его слов, из-за стен дворца послышался шум и рычание.
- Да, сейчас ночь, и по улицам не пройти, но из дворца к храму ведёт подземный ход, - Семараг поднялся. – Я пошлю надёжных воинов, и они приведут жреца.
- Позволь мне пойти с ними, - неожиданно сказал Мегован. – Я мог бы помочь.
- Что ж, ступай, - согласился правитель.
- Пойдёшь со мной? – Мегован обернулся к Маркусу. Тот решительно кивнул. Они вышли из зала следом за правителем.
- Ну, а мы подождём их в моих покоях  - Эль-Малик дотронулся до руки жрицы, которая, не отрываясь, смотрела на двери, за которыми скрылись молодые люди. Дионель вздрогнула, взглянула на Эль-Малика и спросила:
- Что же мы там будем делать?
- Попытаемся дальше толковать пророчество.
Прихватив серебряный кинжал, Эль-Малик повёл девушку прочь из тронного зала. Они прошли длинной галереей, миновали несколько богато украшенных помещений, затем подошли к небольшой башенке. Поднявшись по ступенькам, очутились в просторных покоях. Высокие окна прикрывали тонике занавеси. Посреди стоял стол, заставленный разнообразными приборами, большая часть которых была незнакома Дионель, а также различными ёмкостями с порошками, травами, жидкостями. Дионель живо заинтересовалась ими, подошла к столу и стала изучать содержимое ёмкостей.
- Здесь у меня лекарственные средства, - Эль-Малика, казалось, позабавило жадное любопытство девушки. – Ты можешь осмотреть здесь всё. К тому же, у меня есть очень ценные рукописи, правда, некоторые я пока не смог расшифровать. Они написаны на неизвестном мне языке, - он указал на большой шкаф, чьи полки гнулись под тяжестью фолиантов и манускриптов. Дионель согласно кивнула, Эль- Малик же оставил девушку, но через несколько минут вернулся вместе с Халимом и Заиром. Отец и сын проговорили весь день, столь полный событиями, совершенно не обеспокоясь шумом и криками. Юноша усадил старца на широкую, покрытую мягкими тканями скамью, сам же подошёл к Дионель, которая увлечённо рылась среди рукописей.
- Что ты ищешь? – спросил он.
- Уже нашла, - девушка с благоговением держала в руках манускрипт, готовый рассыпаться в прах от ветхости. Тонкие листы, изготовленные, по-видимому, из коры какого-то дерева, покрывали непонятные значки.
- Что это? – удивлённо оглядел листы Заир.
- Это то, что я искала, - шёпотом ответила девушка,  - то, ради чего я пришла в Немору.
Девушка перенесла свою находку к столу, примостилась на высоком табурете и погрузилась в чтение. Заир, которому совершенно  нечего было делать, направился к Эль-Малику, который, приблизившись к висевшему на стене светильнику, рассматривал кинжал, подобранный им на полу тронного зала. Молодой прорицатель хмурил брови и шевелил губами, словно пытался что-то припомнить, но, видимо, попытки его были безуспешны. Когда Заир подошёл к нему, Эль-Малик протянул ему кинжал и сказал:
- Посмотри, на что похож этот рисунок.
Юноша взял кинжал и долго вглядывался в его рукоять. На ней выбиты были странного вида существа, похожие на многоголовых змей. Они обвивали нечто, напоминающее человека. К концу рукоять расширялась, и неведомый знак – сплетение острых углов, извитых линий и точек, украшал его навершие.
- Странный рисунок, - сказал Заир, рассматривая знак. Тут он вздрогнул, так как плеча его коснулась рука. Обернувшись, он увидел отца. Халим протянул руку и коснулся ладонью кинжала. Заир выпустил кинжал из рук. Эль-Малик наблюдал за старцем зорким взором. Слепец повертел в руках кинжал, обвёл пальцами контуры резьбы и дрожащим голосом сказал:
- Мне знаком этот узор, - тут Халим отбросил кинжал, и тот упал на мраморный пол с тихим звоном.
- Что? Откуда? – разом вскричали молодые люди. Голоса их оторвали жрицу от её увлекательного занятия, и она, оставив свою находку, приблизилась к мужчинам. Старик же, весь дрожа, покачнулся, словно силы разом оставили его. Заир и Эль-Малик подхватили старца и поспешили усадить его на скамью.
- Что с тобой, отец? – испуганно спросил Заир. Побледневший юноша сжал тонкие пальцы отца и всмотрелся в его бескровное лицо.
- Ничего, ничего, - еле слышно проговорил Халим. – Просто этот узор… он напомнил мне прошлое.
- Что же именно он напомнил тебе, почтеннейший? – спросил Эль-Малик.
- Если воспоминания тяжелы для тебя, ты можешь не говорить, - сказал Заир, и лишь сверкнул глазами на попытавшегося возразить Эль-Малика.
- Нет-нет, я расскажу. Правда, воспоминание это – одно из самых страшных в моей жизни.
Он собрался уже начать свой рассказ, как шум за дверью прервал его. В покои прорицателя вошли правитель,  Маркус и Мегован. Следом двое стражей втащили упирающегося человека. Богато украшенные золотым шитьём и каменьями одежды его были испачканы и разорваны в нескольких местах. Глаза зло поблёскивали.
- Жрец Тофу, - промолвил Эль-Малик. Семараг же сделал знак стражам, и те отпустили своего пленника.
- Встаньте за дверью и охраняйте, - велел правитель. – Никого не впускайте.
После того, как воины удалились, правитель сел в единственное в комнате кресло и устало проговорил:
- Этот жрец убил десяток моих воинов. Если бы не чужеземец, - он кивнул на Мегована, - жрецу удалось бы покинуть город.
- Ты ещё пожалеешь о том, что поднял руку на служителя храма моего владыки, Повелителя Неведомых Сил, - жрец выпрямился во весь свой немалый рост. – Гнев его будет ужасен. Он покарает тебя и твой город.
- Вряд ли он причинит мне большее горе, чем то, в котором я пребываю сейчас, - угрюмо отозвался Семараг. – Ты, жрец, лучше подумай о той участи, что ждёт тебя. Я велю повесить тебя на рассвете, если ты не ответишь на все мои вопросы.  Где ты взял кинжал, и почему так стремился убить мою дочь?
- Я не произнесу не слова, - гордо вскинул подбородок жрец.
- Что ж, ты сам выбрал свою судьбу.
- Постой, повелитель, - вмешался Эль-Малик. – Нам вовсе и не нужен этот жрец. Почтенный Халим как раз перед твоим приходом хотел рассказать нам об этом кинжале.
- Что может знать этот калека о неведомом и тайном? – презрительно бросил жрец, оглядывая слепца пренебрежительным взглядом.
- Ты поклялся не произносить ни слова, так молчи и слушай! – велел правитель, затем обратился к Халиму: - Говори, почтеннейший.
- В одно из своих путешествий я забрался так далеко на восток, что люди мои уже готовы были бросить меня одного и повернуть назад, - начал старец, – мы зашли в неведомые нам земли, поросшие густыми лесами, полные ядовитых гадов и опасных хищников. Люди мои, измученные непривычной жарой и влажностью воздуха, страдающие от укусов зловредных насекомых, с каждым днём роптали всё больше.  Я же, влекомый любопытством, побуждал их следовать за мной всё дальше в лес. И вот в один их дней мы оказались у подножия огромного холма. На вершине его располагалось высокое строение, к которому вели тысячи каменных ступеней. У подножия лестницы высились каменные исполины. Ужаснее этих созданий мне не приходилось видеть никого. Проводник мой, нанятый в селении на границе леса, бросил караван и исчез в стене джунглей, бросив на прощанье странные слова  о проклятии, довлеющем над этим местом. Спутники мои, испугавшись этих слов, пытались уговорить меня покинуть это место, но я не послушался их. В сопровождении своего верного слуги я поднялся вверх по ступеням и достиг вершины холма.
- Ни слова далее, несчастный! – воскликнул в этот миг жрец. – Молчи, не смей рассказывать о тайнах, которые видели твои недостойные глаза!
- Ты не смеешь указывать моему отцу! – выкрикнул Заир.
- Продолжай! – велел правитель.
Старик усмехнулся и проговорил:
- Поднявшись на вершину, мы обнаружили там покинутое святилище. Вход в него, тёмный, страшный, прикрывали лианы, густые травы пробились сквозь каменные плиты. Войдя внутрь, я увидел ужасающие картины, высеченные на стенах храма. На одной из стен я обнаружил такое же изображение, что и на этом кинжале. Я единственный посмел войти внутрь святилища, когда же я выбрался наружу, то увидел, что все мои спутники погибли ужасной смертью. Неведомые хищники растерзали их тела, оставив на пороге лужи крови. Устрашённый увиденным, я спешно покинул это место. Мне пришлось много дней одному пробираться по густому лесу, и, почти обезумевший от голода и лишений, я еле выбрался к людям. С тех пор я больше не предпринимал столь далёких и опасных путешествий.
- Ты уверен, что именно такой узор был на стенах неведомого храма? – переспросил Эль-Малик.
Старик лишь кивнул в ответ. Все невольно глянули на кинжал, покоящийся на столе. Жрец, узрев орудие, побледнел и затрясся.
- Позволь, повелитель, я прикончу его этим кинжалом, - Мегован шагнул к столу и взял в руки клинок.
- Нет, нет! – вскричал жрец. – Не прикасайся ко мне этим кинжалом, иначе… - тут он замолк. Взоры всех присутствующих обратились к нему. Посеревшее лицо, трясущиеся губы, испуганный взгляд. И куда только делась его самоуверенность?
- Чего же ты так испугался, жрец? – Мегован зловеще надвинулся на Тофу, выставив вперёд лезвие. Тот не сводил взгляда с острия. – Говори, иначе тебе не поздоровится.
- Хорошо, я скажу вам всё. Только умоляю, не убивайте меня этим кинжалом.
- Почему?
- Я… я не хочу, чтобы моя душа… навеки отправилась в самые тёмные глубины царства мёртвых и…  страдала и мучилась бы там во веки веков... - запинаясь, промолвил жрец.
- Но ты хотел обречь на эти муки моё дитя! – гневно воскликнул Семараг. – Мегован, убей его!
- Нет, молю, - простонал Тофу и неожиданно рухнул перед правителем на колени. – Ты не знаешь, что мой господин делает со своими нерадивыми слугами. Пощади, повелитель, и я расскажу тебе всё, что знаю.
- Что ж, попробуй, а я после решу, достоин ли ты жизни, - ответил Семараг. Мегован по знаку его отошёл от жреца. Тофу, поднявшись с колен, исподлобья оглядел присутствующих и начал свой рассказ.

Ссора богов.

В те далёкие времена, когда мир наш был юным, у создателя всего сущего появились двое детей, сын, сильнее и храбрее не было никого на свете, и дочь, самая прекрасная и нежная. Отец их, занятый обустройством мира, предоставил их самим себе, и не заметил, как дети его выросли. Когда же он обнаружил это, то предоставил мир в полное их распоряжение, и они принялись перестраивать его так, как им хотелось. Дочь создала растения и животных, она бродила по бескрайним степям и густы лесам, наслаждаясь красотой всего живого, сын же создал людей, которые расселились по земле и принялись рвать травы, рубить деревья и убивать животных ради пропитания. Кроме того, создатель их частенько стравливал людей между собой, и люди принялись устраивать войны, в которых не щадили ни себя, ни женщин, ни стариков, ни детей. Часто сестра мягко пеняла брату за его жестокие забавы, но тот лишь смеялся в ответ, упрекая сестру в мягкосердечии. Всё чаще между ними вспыхивали ссоры, но всякий раз кротость сестры побеждала свирепость брата, и меж ними наступало примирение.
И вот однажды дочь, получившая от людей прозвание богини Вечной жизни, создала прекрасную лань. Это было самое совершенное её творение. Грациозная, с длинными ногами, серебряными рогами и копытами, скакала лань в саду богини, и та каждый день приходила любоваться её. Но в одно утро, выйдя в сад, богиня обнаружила свою любимицу мёртвой. Лань, пронзённая стрелой, лежала на траве, и кровь её напитала землю. В гневе кинулась богиня к своему брату, Повелителю Неведомых Сил, и обвинила его в убийстве лани, тот же лишь расхохотался в ответ.
- Ты создаёшь добычу, сестрица, а я охотников, - весело воскликнул он. – Твоя лань была добычей для моего стрелка.
Разразилась страшная ссора. Кроткая прежде, сестра метала в брата молнии и огненные шары. Она была столь грозна в гневе, что даже бесстрашный брат её устрашился. В ярости нанесла она ему непоправимые увечья. Резкими ударами рассекла щёку и грудь, и раны эти с тех пор не заживали до конца. Разгневанный брат осыпал сестру проклятиями, и они расстались, полные ненависти. Не могло быть и речи о примирении. С тех пор между братом и сестрой разгорелась настоящая война. Долго тянулась она, но, наконец, оба противника устали и стал подумывать о перемирии. Повелитель Неведомых Сил решил направить посланца к сестре. Выбрав для этой цели одного из людских правителей, он снабдил его многочисленной свитой  и направил к месту, где его сестра бывала чаще всего. Место это – прелестнейшая долина, располагалось среди невысоких холмов, поросших густыми зарослями вечно цветущих кустарников. Посланцы двигались пешком в напоённом пленительными ароматами воздухе, и сердца их радостно бились в предвкушении встречи с богиней Вечной жизни. Наконец они достигли долины. Покрытая густой изумрудной травой, окаймлённая величественными деревьями, чьи могучие стволы возносились в лазоревое небо, она была столь прекрасна, что посланцы остановились у входа в долину, обрамлённого двумя высокими камнями, не решаясь нарушить царящую в долине тишину. Внезапно прямо из воздуха перед ними возникла прекрасная женщина. Лицо её ослепляло своей красотой, так, что посланцы невольно прикрыли глаза. Выбранный правитель – почтенный старец с длинной седой бородой, наконец, решился и с глубоким поклоном обратился к богине:
- О, великая мать сущего, создательница жизни, твой брат молит тебя о мире. Он прислал нас с просьбой о прощении за его необдуманный поступок.
- Почему же мой брат сам не пришёл ко мне? – прозвенел серебристый голосок.
- Он стыдится, о, прекраснейшая, - ответил старец. – Он надеется, что ты простишь его, и шлёт тебе свои дары.
По знаку старца вперёд выступил юноша, неся в руках открытую шкатулку, полную украшений, сработанных самыми искусными мастерами, каких только удалось найти среди людей. Но богиня, едва кинув взгляд на украшения, ради которых любая женщина позабыла бы всё на свете,  принялась разглядывать того, кто нёс столь щедрый дар.  Юноша, заметив пристальное внимание богини, смутился и опустил глаза. Но старец лишь лукаво улыбнулся и, отвесив низкий поклон, удалился вместе со своими спутниками на значительное расстояние, оставив юношу со шкатулкой. Богиня приблизилась к юноше и негромко спросила:
- Как зовут тебя?
- Люди называют меня Фанис, а ты, о, прекраснейшая, можешь звать, как захочешь, - едва дыша, отозвался тот и поднял глаза к ослепительному лицу.
- Фанис, какое красивое имя, - прошептала богиня и прижалась губами к губам юноши. Тот выронил шкатулку из рук, и в тот же миг плотная завеса из мгновенно проросших растений скрыла от любопытных взоров и богиню и юношу.
Не буду долго задерживать ваше внимание. Богиня осталась довольна дарами брата и решила примириться с ним. Поселившись в прекрасном дворце на вершине высокой горы, брат с сестрой наслаждались обществом друг друга. Вместе они совершили многое, и в мире воцарилась гармония, но через некоторое время Повелителю Неведомых Сил стало скучно, и он вновь принялся стравливать между собой людей. Поначалу он делал это тайком, так, чтобы сестра не узнала, но постепенно осмелел, и, в один из дней, посещая огромный город, раскинувшийся среди густого леса далеко на западе, он увидел там прекрасную девушку, выставленную на торги на невольничьем рынке. Купив девушку, он привёл её во дворец, который делил с сестрой, и подстроил так, чтобы возлюбленный сестры, Фанис, увидел молодую рабыню и полюбил. Девушка, как будто, отвечала на его чувства, и юноша совершенно обезумел. Он собрался тайком бежать из дворца вместе с возлюбленной. Девушка же, узнав о его планах, поспешила предупредить о них своего повелителя и господина. Лишь только беглецы выбрались из дворца, как Повелитель Неведомых Сил преградил им дорогу. Его сестра, которую он привёл с собой под каким-то предлогом, с ужасом смотрела на своего возлюбленного, юноша же, бросившись к ногам богини, взмолился:
- О, прекраснейшая, прости, но сердце моё не смогло полюбить тебя, оно отдано этой девушке, - и он указал на рабыню, упавшую в страхе ниц перед разгневанными богами.
- Но ведь ты был счастлив со мной! – вскричала богиня.
- Я был счастлив до тех пор, пока не узнал настоящую любовь, - юноша умоляющим жестом протянул к богине руки. – Ты, мать всего сущего, должна понять, что важнее все7го на свете любовь.
- Глупец! – со смехом вмешался Повелитель Неведомых Сил. – Ты думаешь, что девушка любит тебя. Она же лишь исполняла мой приказ, - и он расхохотался ещё громче.
- Твой приказ? – его сестра с недоумением переводила взгляд с лица брата на лицо возлюбленного.
- Теперь ты видишь, сестра, что ни один из этих жалких людишек не заслуживает ни любви, ни жалости. Они способны в любой момент предать тебя, такова их натура, такими их создал я. Потому не стоит жалеть этих жалких созданий, - с этими словами он послал в юношу молнию, испепелившую того на месте. Испуганная рабыни со страшным криком вскочила и бросилась прочь, но Повелитель Неведомых Сил послал ещё одну молнию, и лишь горстка пепла осталась от девушки.
- Что ты делаешь?! – вскричала богиня Вечной жизни.
- Я всего лишь наказал двух людишек за предательство, - ответил ей брат, усмехаясь. – Теперь ты видишь, что эти создания не заслуживают нашего внимания.
- Я вижу лишь, что ты совсем не изменился, - гневно промолвила богиня. – Ты по-прежнему жесток и безжалостен, и способен ради прихоти погубить всё, к чему прикасаешься. Я не желаю больше знать тебя!
С этими словами богиня исчезла. С тех пор между братом и сестрой установилась непримиримая   вражда. Каждый старался навредить другому, разрушить планы противника. Они вовлекли в свои ссоры и людей, их последователи столь же люто ненавидят друг друга. Но если поклоняющиеся богине Вечной жизни стремятся к созиданию, то слуги Повелителя Неведомых Сил – к разрушению, и противоборству этому не видно конца.

Жрец умолк, потрясённые слушатели некоторое время хранили молчание, затем Семараг дрожащим голосом спросил:
- То есть, ты хочешь сказать, что беды, постигшие Немору и мою дочь – это всё деяния твоего господина?
- Да, и не только это. Твой предок заключил с ним договор ради осуществления своей мести, и этом навлёк на весь свой род проклятие. Вы же сейчас пытаетесь избавиться от проклятия, используя помощь богини. Ведь это она послала сюда прорицательницу, и все эти люди, - тут он обвёл взглядом собравшихся, - собрались здесь не случайно.
- Но почему бы богине самой не прийти к нам на помощь? – спросил Эль-Малик.
- Боги считают, что люди сами должны решить – на чьей они стороне.
- А на чьей стороне ты? – спросила жрица Дионель.
- Я всегда на стороне моего повелителя, - отозвался Тофу, и лишь слова его прозвучали, как жрец упал бездыханным. Эль-Малик первым кинулся к нему и, взяв его за руку, вгляделся в лицо. Затем приложил ухо к груди.
- Мёртв? – воскликнул Семараг.
- Нет, просто лишился чувств, - сказал прорицатель, выпрямившись. Рука жреца со стуком упала на пол. Эль-Малик поднялся и оглядел присутствующих. – Видимо, он открыл нам то, что не должен был говорить. Нужно отнести его в темницу. Пусть побудет там, чтобы не смог помешать.
По приказу правителя два воина подняли тело жреца и вынесли его прочь. Эль-Малик же сказал:
- Нам остаётся лишь решить – пойдём ли мы до конца и попытаемся спасти Немору и принцессу Беренису, или же позволим проклятию и дальше тяготеть над городом, пока не погибнут все его жители.