Один день в школе

               
                Я только на кладбище верю в прогресс.            
               
Ю. Шевчук



                Один день в школе.
         
                Предисловие.


Однажды нелёгкая занесла меня в село Ежи. Путешествуя по великой России, я не мог не заехать в поселение со столь миловидным экзотическим названием и ещё раз сполна ощутить всю прелесть российской глубинки. Нашу немногочисленную делегацию встретил перекошенный фонарь, разбитый на второй день после его строительства, канавы на дороге глубиной в три метра и самый беспокойный пёс в округе по кличке Федот, который прибежал с близлежащей деревни Ферзевое, чтобы специально облаять невесть как забредших в эти убогие края чужаков. Облезлая псина получила внушительный нагоняй от проходящего мимо единственного на первый взгляд бодрствующего жителя села. Оравший на кобеля был помятый товарищ в фуфайке, любезно пригласивший нас пройти в рядом лежащую халупу. Федот нехотя закрыл гавкало и убёг в неизвестном направлении. В тот вечер хозяин халупы проявил к нам чудеса гостеприимности. Проникшись невероятной теплотой и нежностью, он налил жбан квасу, угостил пересохшей малиной и отправил спать на сгнивший сеновал, не подумав о ноябре за окном. После бессонной ночи я пришел к выводу, что тут вообще людям не свойственно думать. Мои опасения вскоре в полной мере подтвердились. Единственное, что я очень хорошо помню из того визита в милое моему сердце захолустье это посещение единственного двухэтажного здания в селе – местной школы, в которой я провёл целый день. Я с интересом и ужасом наблюдал за учебным процессом и уникумами, задействованными в этом процессе. Собираясь путешествовать, мне было предложено для изучения три населённых пункта: Кроты, Быки и Ежи. Я выбрал ласкающий мой слух населённый пункт Ежи и не пожалел…

                О селе.
Доподлинно неизвестно кем и когда были основаны Ежи. Расспрашивая коренных жителей об истории села, они не дают внятного ответа, так как сами не знают, что отвечать. Когда царские писари увидели пять халуп в лесу, они нашли первого попавшегося холопа и поинтересовались именем холопа и названием деревни. Но в те времена, как вы понимаете, у холопов не было имён, а только прозвища. У того первого попавшегося прозвище было гнида, так как он был единственным, кто жил в абсолютно сгнившей халупе. Названия села соответственно холоп тоже не знал потому, что его не было. Сначала писарь хотел назвать село Халупово или Холопово, но затем неожиданно попросил холопа сказать, кто живёт в лесу, самый так сказать распространенный зверь. Холоп, не раздумывая, показал своими граблями на колючего ежа, лежавшего на завалинке. Ёж грелся на солнышке и в ус не дул и даже не мог подумать своей ежовой башкой, что в честь него назовут село. Писарь написал Ежи, а холопу дал фамилию Ежов. С тех пор почитай каждая семья в селе носит фамилию Ежовы. Есть ещё Ежовичи, Ёжики, Ежовых, Ёжкины, Ежицкие, Ежищевы и подобные им. Вот и сейчас, приехав в село Ежи, я увидел в первую очередь обиталище ежей, ежих и прочих разномастных представителей отряда колючих, большая численность которых  меня поражала. Откуда в этих местах столько ежей? Похоже, колючие твари нашли здесь спасительное пристанище.
В селе тридцать домов: два с половиной кирпичные,  десять деревянных, пять соломенных, четыре землянки, один свинарник, три ежовника, магазин, школа и больничка. Население в Ежах, не считая ежей, будет две тысячи. Коренные жители называют себя испокон веков ежами. Девиз плодовитых ежей очень прост: «Тесно, иди в лес!» Ежи привыкли ютиться в своих скромных жилищах, а если становилось тесно, ежи покорно уходили в лес. Ежам приходиться жить везде, кроме свинарника. Даже оккупированы ежовники.
Главным человеком на селе считается директор свинарника по имени Свиных Дидье Ибрагимович, живущий в кирпичном доме. Дело в том, что матка Дидье, Авдотья, будучи молодушкой, пошла в лес собирать ягоды и там, в чаще леса, нашла прятавшегося уже двадцать лет от фашистов француза. Добродушная русская женщина не могла не помочь Полю и помогла.… Вскоре появился Дидье, который сейчас держит контроль над свинарником. В его свинарнике обитали два хряка, три борова, пять свиноматок и две свинобабки. Жители недолюбливали владельца свинарника и за глаза называли его жабоедом. Почти каждый житель держит хозяйство, чтобы не сдохнуть с голодухи. В селе никто не работает, хотя есть рабочие места: больничка, школа, потому что никто не желает работать бесплатно.
Бабы сидят дома, кормят свиней, мужей, детей. Дети тоже сидят дома, иногда выходят в школу, а так всё время просят жрать. Половина дееспособного мужского населения порядочно квасят и для профилактики дубасят домочадцев. Остальная «добрая» половина валит лес вот уже пятьдесят лет, а лес всё не уменьшается, потом квасит и мочат на правах главы семейства тех кто им неугоден. Поскольку за лес им деньги не платят, они валят лес, оставляют его в поваленном состоянии и с чувством выполненного долга уходят домой. Зимой и летом ежи жрут грибы, ягоду и рыбу и то, что продаётся в магазине, а в магазине продаются только грибы, ягода и рыба и еще молоко, яйца и сметана. Удивительно, но магазин ещё не закрылся.
Среди видных жителей села особо отличается бухлан дядя Боря по кличке Ёж. Из всех бухланов он, пожалуй, самый матёрый почётный с самым большим стажем. Дети, да и взрослые порой ласково называют дядю Борю пьяным ёжиком, когда он бухой вхлам и ежом в тумане, когда он навеселе. Передвигаясь поддатым по главной улице за добавкой дядя Боря напоминал с трудом ориентировавшегося ежа в тумане. Если кто-то ночью и не спит, то все знают, что это веселится дядя Боря с собутыльниками на чердаке халупы. Пьяные оргии происходили на чердаке по причине того, что жена дяди Боря, тётя Катя не вытерпев постоянных пьяных дебошей, учиняемых мужем двадцать лет назад приняла непростое решение выгнать благоверного на чердак халупы, где дядя Боря обитает и по сей день. Самое удивительное, что крепенькому дяде Боре семьдесят лет, а квасит он с десяти и выглядит как молодой пупырчатый огурчик, моложе тёти Кати, такой же зелёный жизнерадостный и круглый. Жена дяди Бори объясняет это тем, что её супруг никогда нигде не батрачил. Вся его физическая и умственная нагрузка сводилась к тому, чтобы найти бухло, принять чрезмерно на грудь, отдубасить по пьяни неугодного, вынести что-нибудь ненужное из дома, сдать бутылки и затем снова продолжить поиски бухла. Сам Боря называл описанный ранее процесс круговоротом природы. Тётя Катя всю свою сознательную трудовую деятельность посвятила по её словам достойному благородному занятию – загребанию навоза. Навоз она гребла почти каждый день, не покладая рук, продолжая славные семейные традиции. « У нас все в семье гребли навоз, и батя мой завещал продолжить его профессию», - с гордостью заявляла тётя Катя, уверовав в значимость своей миссии. Даже если навоза не было, тётя Катя всё равно его находила и с упоением гребла. За работу ей платили тем же самым навозом. Она с гордостью подсчитала, что за свою трудовую жизнь она заработала три тонны навоза. В ответ, чтобы не чувствовать себя ущемлённым, дядя Боря заявлял, что за свою жизнь выпил сто тысяч литров самогона и сдал пятьдесят тысяч бутылок. Остаётся только удивляться, как после выпитого, дядя Боря не разучился считать. И вот однажды тётя Катя загребла пьяного молодого Борьку. Посчитав, что это подарок судьбы, она влюбилась с первого взгляда. Увидев Борю, она поняла, что это её принц на белом коне и вскоре они поженились. Еще одним заметным персонажем был вечный ученик Фёдор Петрович. Фёдор Петрович был дядя лет под сорок, который до сих пор ходил в школу и хулиганил вместе с такими же оболтусами, только намного моложе себя. Доставшая изумлённая физиономия Фёдора докучала учителям, поскольку двадцать лет они вынуждены видеть одну и ту же не выучившую уроки опухшую рожу и ловить детский взгляд, не обременённый интеллектом. Учителя особо не сопротивлялись, зная, что нерадивый ученик был отъевшийся на деревенских харчах бугай не робкого десятка, который запросто мог дать кому угодно в дычу. Фёдор Петрович к своим сорока годам не обзавёлся ни семьёй, ни домом, ни хозяйством и единственное, что, по словам односельчан, характеризовало его с положительной стороны, являлось многолетняя затянувшаяся тяга посещать школу и получать там знания. Фёдор испытывал воодушевление каждый раз, собираясь в школу, и обожал атмосферу, царящую в стенах его любимой школы. Старшеклассники называли Фёдора Петровича батей, пятиклашки дали ему прозвище грызун, поскольку они думали, что за тридцать лет он сгрыз весь гранит науки. Было у Фёдора Петровича и неофициальное прозвище Дебошир, так как он нередко позволял себе устраивать пьяный дебош на уроках. Он вырубал при помощи пары дерзких приёмов учителей и продолжал сам вести урок. На его уроках отличники получали подзатыльники и двойки, а двоечники и хулиганы почёт и пятёрки. Фёдор Петрович был своего рода старинным раритетом школы, хранившим и преумножавшим её славные традиции, неприкасаемым священным животным, вписавшим корявыми русскими буквами себя в историю школы села Ежи. Остальные же ученики, как я успел заметить, по развитию были подстать Фёдору Петровичу и, продолжая славные традиции бати, порой позволяли себя учинять что-то невообразимое, чему удивлялся даже видавший виды батя. Батя хвалил зачинщиков беспорядка и инициаторов бузева за изобретательность и смелость, поднимая тем самым их авторитет среди учащихся. В связи с этим в любой момент находиться в школе было чрезвычайно интересно и увлекательно. На все три класса общеобразовательной школы был всего один отличник по нехарактерной фамилии Безмозглых и учился он в шестом классе, но на уроках появлялся редко поскольку во время уроков сидел в туалете под надзором старшеклассников в наказание за своё рвение к знаниям и желание соответствовать почётному статусу отличник села Ежи. Учителя называли отличника великомучеником и дали клятву на учительском совете до окончания школы ставить за несгибаемый характер только отлично, тем самым выпустить первого и последнего отличника в истории школы. Другие ученики, мягко говоря, недолюбливали, считая, что он отделяется от коллектива, представляющего собой стадо овец и баранов, устроившее гонения на Феофана и называвшее его нелюдем. Как не пытались самые безжалостные и решительные бараны превратить путём тумаков и подзатыльников нелюдя в человека, у них ничего ровным счётом ничего не получалось. Чем больше Феофан получал по своей светлой голове, тем больше он укреплялся в вере и становился еще умней. Батю Феофана тоже называли нелюдем старшим, так как он не пил самогон в мясо и не колотил в то же мясо жену. И последний обитатель села, на котором стоит заострить особое внимание читателей является двортерьер по имени Семён. Дело в том, что это необычный пёс не только потому, что у него человеческое имя, но и потому, что, как оказалось на поверку, он был умнее своего хозяина. Будучи иногда трезвым, хозяин Семёна учил открывать и закрывать за собой дверь, заправлять постель, включать и выключать радио и поскольку пёс был усидчивым малым, он без труда всему этому научился, что в последствии вышло боком хозяину. Два года назад у хозяина Семёна случилась трагедия. Он порвал свои рыбацкие бахилы, подаренные ему ещё прадедом. Зимняя удиловка была почто единственной радостью в неброской жизни хозяина Семёна, а вторым увлечением поглощение всевозможных спиртосодержащих продуктов. Поскольку у Мухтара отняли главную радость, по такому прискорбному случаю ему оставалось уйти в беспробудный запой, куда он с головой и ушёл и возвращения неизвестно когда ожидать. Теперь жители села наблюдают следующую картину: хозяин Семёна, прозванный Мухтаром, ночует в будке Семена, поскольку сам Семён закрывает на ночь хату и не пускает пьяного буйного хозяина и гоняет в ней чаи и слушает радио. В отдельные минуты Мухтар понимает, что по идее он должен жить в хате, а не в будке и что Семён превышает свои полномочия. Но в то же время он гордится тем, что Семён самый умный пёс в округе и мирится с уже привычным укладом жизни. Мухтар же просыпается утром  и гонимый инстинктами, как истинный кобель в расцвете сил начинает обход своих бывших и нынешних подруг и жён, которые его кормят. Там, преисполненный кобелизмом, справляет все свои потребности и бежит дальше, после обида он квасит и приходит в будку только к полуночи. Семён смотрит с волнением в окно, ожидая Мухтара. Убедившись в том, что Мухтар приполз и залез в будку, Семён с облегчением выключает свет и ложится спать. На этом описание удивительных обитателей села исчерпывается и теперь настаёт самое время вернуться в школу – виновницу затеянного мною рассказа.    
 
                О школе.
Испокон веков жители села гордились, что у них есть самая настоящая школа и почётом у населения пользовались те люди, которые хотя бы окончили пять классов этой средней школы. Удавалось это немногим, так как школа иногда переживала трудные моменты истории: нашествие ежей, отсутствие учителей или учеников, массовый прирост дебилов, не способных продвигаться по учебной лестнице, оставаясь в первом классе по десять лет. В связи с таким обильным тугодумием можно только представить радость родителя за чадо, перешедшее в следующий класс. Такое событие отмечалось с большим размахом, где чадо всячески поощрялось. Вместо привычных тумаков и оплеух за хроническую неуспеваемость чадо получало мясо и свежую завариху из отборных отрубей. Рекорд принадлежит Пафнутьеву Автандилу Петровичу, бывшему председателю колхоза и самому почитаемому жителю села. Пришёл он учиться еще, будучи скромным свинопасом в соседней деревушке, желая быть прилежным успешным учеником в надежде стать асом в своей области. До сих пор школа гордится достижениями Пафнутьева, который закончил аж восемь классов и потратил на обучение всего лишь тридцать лет. Такого великолепного результата от простого свинопаса никто не ожидал и он тут же получил в награду после окончании школы самую высокую и ответственную должность на селе – пост руководителя и владельца контрольного пакета акций трижды разваленного колхоза «Бычья воля», основанного ещё в дореволюционные времена и переживающего не самые лучшие моменты своего убогого существования. На рекордсмена возлагалась ответственность превратить убитый колхоз, в расположении которого находились одна корова, пять худобных быков, два козла, пол велосипеда, колесо от трактора Беларусь, дверь от кабины комбайна, привезенная из командировки, сгнившая ферма, пять килограмм сена, запасенного на зиму, две лопаты навоза, огромное количество жаб, червей и головастиков, а также три ежа, затесавшихся в стенах фермы, невменяемая доярка, совмещающий посты истопника и навозосгребателя дядя Боря и бюджет в 200 рублей на пол года в передовой процветающий колхоз. Путём неимоверных усилий, предпринятых председателем, колхоз поднимается, бюджет после года составляет 203 рубля и картина уже не выглядит такой удручающей. Но самая главная новость! Колхоз обзавёлся еще одним колесом, на этот раз от автомобиля УАЗ, которое менеджер колхоза Пахом приволок из села Быки. Неделю спустя после такого знаменательного события в новейшей истории колхоза в кабинет председателя ворвался яростно изрыгавший проклятия мужик по имени Федот. Он свирепо набросился на председателя и безжалостно безаппеляционно отбуцкал управляющего колхозом. Пока пострадавший от побоев приходил в себя зачинщик конфликта уволок в своё село не только пресловутое колесо, но и остальных обитателей фермы, оставив только одного козла. Зачинщиком оказался возмущенный владелец УАЗа, у которого бесцеремонно спёрли колесо от машины. Тот злополучный день стал чёрным трагическим для всех, кто имел отношение к селу Ежи и после катастрофы Автандил утерял доверие и статус божества и неприкасаемой фигуры на селе. Колхоз окончательно расформировали, оставив там только жаб и ежей, а остальную гниль и неразграбленное добро прихватил с собой менеджер, а козла забрала на поруки сердобольная баба Нюра. Так был развенчан и посрамлен самый успешный школьник, который благодаря школе получил путёвку в жизнь.      
                Первый этаж.
Примечательно, что сооружение, называвшееся громко и торжественно школой изначально служило самым крупным ежовником на селе. Когда – то давно произошло самое массовое нашествие ежей на село. В летописях сие событие носит название Ежовая революция. Чтобы спастись от назойливых колючих непрошенных гостей была построена двухэтажная деревянная хибара, куда были помещены и где благополучно содержались организаторы хаоса. Вскоре после заселения ежей встала острая необходимость у старших прививать молодому поколению любовь к вечному высокому и духовному, а чтобы привить это благородное чувство надлежало организовать место, где подрастающие отпрыски могли с чистой совестью грызть гранит науки, познавая окружающий мир. Старейшина села Ежищев Феофан под давлением общественного мнения принял решение отдать ежовник под школу. Ежей выкурили, место освятили и организовали школу.
Средняя образовательная школа № 1 села Ежи представляла собой бревенчатое двухэтажное сооружение, уже довольно покореженное и невзрачное на вид. На первом этаже был гардероб, туалет и кабинет директора. На втором три обшарпанных класса, столовая и спортивный зал. В гардеробе жила извечная гардеробщица баба Дуся. Она собственноручно вбила десять кривых гвоздей в бревно, создав тем самым гардеробную обстановку. Выше гвоздей была неуклюже вдавлена табличка с надписью «Гордироб». В лесу ей как – то посчастливилось раздобыть шконку, которую она с невероятным воодушевлением приволокла в школу, чтобы устроить скромное лежбище. Баба Дуся рада бы жить и в теплой избе, но вот её муж Ежищев Кондрат однажды спьяну совершил неджентльменский поступок, сказав супружнице, чтобы она в избе больше не появлялась, так как она ему порядком осточертела пребыванием в итак крохотной жилплощади, а на селе традиционно слово мужа закон и баба Дуся смиренно ушла из дому. Баба Дуся лежит в гардеробе на шконке лет уже пятьдесят и считается хранительницей школьных традиций и неотъемлемой частью небогатого интерьера школы, сливаясь в едином порыве со шконкой. Супротив гардероба находилось то, что, мы называем туалетом, детвора тубзиком, простолюдины толчком, а вшивые интеллигенты сортиром. По – видимому финансирование было настолько скудным, что в туалете не наблюдалось входной двери. Вместо оной была клеенка, небрежно приклеенная к потолку, заляпанная каким – то дерьмом. Зайдя за клеенку, взору открывался деревянный заплеванный парапет, в центре которого зияло нелепо вырубленное топором треугольное очко. Вместо бумаги лежали подшитые пачки областной газеты «Ты – ёж!». Стены туалета были обклеены этой же газетой. Удручающую атмосферу дополняла невыносимая вонь и назойливые огромные мухи. Ходят слухи, что даже сам директор в моменты, когда его зовёт природа, бегает к себе в избу, а не в школьный туалет поскольку по его словам не получает эстетического удовольствия от длительного нахождения в сортире. Директора – эстета чаще всего можно наблюдать в его избе на кухне, жующим капусту из борща, знатно приготовленного тещей или женой, а не в школе, где ему надлежит проводить рабочий день. На работе Ипохондриков Ишак Петрович появляется редко, предпочитая комфортно ютиться под тёплым крылом женушки. Директором школы Ипохондрикова можно назвать с большой натяжкой, так как действенного участия в работе школы он не принимал. Во-первых, он не знал как выполнять директорские обязанности, а во-вторых, боялся показаться на глаза старшеклассникам, непослушным амбалам, которые безжалостно крошат ему череп при первой же возможности, выказывая неприятие к скользкой личности директора и к его неэффективной работе. Председатель села, знающий о неприязни учеников к директору, продолжает держать неудавшегося директора, поскольку любой школе официально и номинально требуется такая должность, ибо так принято везде и таковы требования Госстандарта и министерства образования, а значит, директору в школе быть! Бытие директора далеко незавидное. Если директор в школе он всегда обитает в комнате физрука дяди Бори, прозванного бульдозером, к которому постоянно таскает брагу, а взамен получает надёжную защиту от недоброжелателей. В кабинете директора его никогда не увидишь, ибо там облюбовали место самые наглые старшеклассники. Признаться, святыня любой школы – кабинет директора представляет собой убогое зрелище. Кроме кухонного стола и двух табуреток и криво висящего портрета Брежнева там ничего нет. Теперь вершат судьбы кабинета самые воинствующие братья на селе, братья Ежищевы. Единственное, что мог позволить директор относительно своей работы, поорать на невменяемого дворника дядю Васю, вечно лежащего пьяным у входа в школу. Дядя Вася лишь изредка раз в месяц очухивался и принимался выгребать горы мусора, накопившиеся за месяц простоя, а после опять падал замертво на порог и валялся в убитом состоянии вплоть до следующего нагоняя. Пенки и тумаки для пробуждения поставлял не сам директор, страдающий интеллигентностью сверх меры, а ярый сторонник агрессии в исправительных целях Бульдозер, имевший внушительный опыт удачно поднимать из ада запойных товарищей. На этом описание первого этажа исчерпывается, и мы с трудом для дальнейших наблюдений поднимаемся на второй.

                Второй этаж.
Прежде чем приступить к описанию второго этажа, необходимо остановить свой взгляд на лестнице, которая ведёт на второй этаж. Эту лестницу вырубал сам ступенчатых дел мастер дед Федот. Опосля построения любой лестницы (коих было много) Федот исключительно в практических целях проводил полноценный тестдрайв новой лестницы, дабы убедиться, что лестница надёжна и не представляет никакой угрозы для общества. Опробовать безопасность лестницы он всегда отправлял жену Марфу. Сначала подопытная поднималась наверх, спускалась вниз, а потом Федот просил её попрыгать на самой слабой ступеньке, следя внимательно за процессом обкатки лестницы. После каждого теста двухсот килограммовую Марфу увозили в реанимацию, чем Федот был весьма озадачен. Однажды Марфа сломала не руку, не ногу и даже не позвоночник, а голову и её пришлось в срочном порядке увезти на кладбище. И этот печальный инцидент случился во время проверки школьной лестницы. Но, не смотря на дурную славу, лестница была введена в эксплуатацию. Лестница единогласно была прозвана Федотовой лестницей и служит до сих пор верой и правдой желающим ей воспользоваться. После того как Марфу свезли на погост, экспериментировать лестницы Федот назначил тёщу, чему был весьма рад. Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что лестницы Федота не отличались особой прочностью и надежностью, особенно тогда, когда он делал их в глубоком запое. Школьная лестница была деревянной стремянкой, неудобоваримо приставленной к стене. Лестница была зафиксирована ненадежно: один конец упирался в гнилой пол, а другой болтался в воздухе. Чтобы благополучно подняться по лестнице, необходимо было поддерживать её снизу. За устойчивость лестницы отвечал плюгавый плешивый мужик лет пятидесяти, ученик второго класса по кличке Вша, отбывающий повинность за свою катастрофическую неуспеваемость. Труднее всего приходилось самым противным учителям школы, поскольку всегда по странным обстоятельствам в то время, когда они мешковато карабкались вверх, Вша бросал демонстративно лестницу и тянул за свободно висящий конец, наблюдая позже увлекательную сцену полёта неугодных учителей. Учителя, кто был в силах подняться после очередного падения, оказавшись на земле, давали увесистую затрещину хулигану и продолжали настырно карабкаться вверх. Достаточно было десяти падений для того, чтобы не увидеть поучающую физиономию ещё лет двадцать. Поэтому в школе наблюдалась зашкаливающая текучка кадров. Того, кому удавалось добраться до второго этажа, ученики уважительно называли царём дыры, поскольку через дыру в потолке лежал путь на второй этаж. Чуть показав голову из дыры, любой учуивает резкое зловоние, запах собачатины вкупе с протухшей кашей, исходящий из двери напротив. Через эту дверь проникают в школьную столовую, которую ученики ласково прозвали Рыгаловым местом или просто рыгаловкой. Не успев зайти в столовую и принюхаться к тому, что будет подано на обед, неизбежно начинаешь рыгать в стоящее специально для этих целей корыто у входа. После продолжительного рвотного акта привыкаешь к запаху и обстановке и идешь жрать. В середине столовой стоит на трёх ногах огромная миска в три обхвата, содержащая сомнительное пойло. Содержимое миски меняется один раз в месяц. Пойло и всё остальное с любовью готовит повар Навар Кашеварович. Рацион довольно однообразный: ведро воды, пара недоваренных ежей, качан гнилой капусты, почерневшие стручки от гороха, принесенные барбосом чьи-то обгрызенные рога, древесная кора для укрепления зубов. Всё это бросается в пойло под чутким руководством повара, и всё это превращается в наваристый суп. Суп поглощается всегда с большим желанием, поскольку нежелающих уплетать супец, Навар заставляет есть свежие мухоморы под плесенью, единственное мною не упомянутое коронное блюдо в меню. По праздникам в пойло добавляется прокисшее молоко, щавель, ракушки из реки, смола и убираются обгрызенные рога, от чего блюдо становится ещё невыносимее, но все делают вид, что поглощают его с невероятной жадностью, смакуя каждый ингредиент, чтобы оценить старания повара. При выходе из столовой каждый ещё раз обильно рыгает в корыто и покидает с перекошенной до неузнаваемости физиономией зловещий общепит. Чтобы побыстрее переварить впихнутое дерьмо школьники направляются в спортивный зал. Спортивным залом является светлая комнатёнка с печкой по середине. Из всего спортивного инвентаря в распоряжении школы имеются два зашитых бычьих яйца, служащие мячами, рваная рыбацкая сеть и обычная стена для отработки сокрушительных боксёрских ударов и конечно ответственный за инвентарь и физическую подготовку дядя Боря по кличке Бульдозер. Всё это находится за печкой в комнате Бульдозера. Урок физической культуры происходил по следующей весьма эффективной схеме, названной методой Бульдозера. Сначала все дружно гоняют по комнате бычье яйцо, затем начинают под надзором боксировать печку, после чего дядя Боря ставит подопечных вряд и бьёт, что есть мочи каждого кулачищем по голове, проверяя таким способом крепость конституции и укрепляя головной мозг и позвоночник. Так по его словам, его проверяли старшие солдаты в Армии и, пройдя суровую школу выживания, он уверен, что таким образом боец закаляется и поднимается боевой дух солдата. Завершающей частью в процессе физической подготовки по методу Бульдозера является обязательная организация такого веселого спортивного мероприятия как стенка на стенку. Ученики образуют внушительную стенку, делают необычайно упрямые бычьи глаза и с вдохновенным бычьим кличем яростно, потеряв последние остатки разума, кидаются на стенку кирпичной печи, пытаясь проломить её под тяжестью массированного натиска. И так ученики бьются головами о стену до тех пор, пока не проломят череп, не упадут от бессилия или Бульдозер не отдаст спасительную команду «Отставить!». Услышав характерный треск черепов, он удовлетворенно вздыхает, понимая, что процесс достигает своего логичного апогея и метода работает грамотно безотказно и на пользу ученическому составу. Кирпичная стенка после свирепого натиска остается целой и невредимой. Сию прочнейшую печку ещё дедовскими методами клал сам печных дел мастер дед Поликарп, знающий секрет непробиваемости любой конструкции. В раствор он добавлял столетнюю брагу, бычий навоз и бычьи хвосты, но этот секрет был раскрыт совсем недавно, были найдены каракули в погребе его халупы и кладезь всяческих бычьих хвостов. Поверженные невменяемые павшие на поле битвы ученики остаются лежать у печки навзничь, держась за свои пустые головы. От сраженных Бульдозер избавляется путём выкидывания бездыханных тел из окна в целях их проветривания, в лучшем случае очухивания и освобождения помещения для последующего проведения занятий. По словам Бульдозера, предложенная им метода одобрена директором и родителями и довольно действенна в процессе физического, духовного и нравственного воспитания подрастающего поколения. Стоит добавить, что помещение второго этажа не убирается никогда и ни при каких обстоятельствах, поскольку числившаяся уборщицей баба Дуся, счастливая обладательница шконки, пребывала в маразме и не знала о существовании второго этажа. Поэтому здесь всегда царило зловоние вечной мочи и повсюду валялись обгрызенные рога, которые в последствие благополучно перекочёвывали в столовую в качестве ингредиента в суп. После поглощения знатного супа рога обязательно оказывались в коридоре второго этажа. Сей процесс повар Навар Кашеварович философски называл круговоротом рогов в природе. В своё время эти легендарные рога посчастливилось приволочь известному барбосу на селе Семену после того как он нашёл их во дворе соседнего села. История находки уходит в глубь корнями и может датироваться аж семнадцатым веком. В те далекие злопамятные времена холопы жили сносно и имели рогатую скотину, изобилием рогов любой масти было трудно кого удивить и барбосы бесперебойно таскали их в зубах без всякой опаски и оставляли где упали, смакуя уже изрядно подгнившее лакомство. Видимо одно из таких лакомств дожило до наших дней, было обнаружено падким до подобного рода яствам псом и перекочевало в школу на второй этаж. С тех пор рога стали переходящим трофеем и непременным атрибутом школы. Недаром вместо подковы над входной дверью висят чрезвычайно обгрызенные рога. Прежде чем добраться до одного из классов, мне пришлось переступить через горы ненужного мусора. На полу валялись рваные тулупы, обсосанные погремушки, заплесневевшие шкуры, матрацы не первой свежести, колёса от передвижной техники, сломанные шурупы, рамы от велосипедов, болты и прочая хрень. В самом центре, напротив прибитой наоборот двери кабинета орнитологии стоял стог гниющего сена, из которого угрожающе торчали ржавые с одним зубом вилы. На матрацах, сделанных еще в царские времена, поодаль меня, дремали, убито в фуфайках, два отвратительно вонявших мужика в торжественных папахах и замусоленных портянках, видимо ученики школы, готовые в любой момент приступить к изучению военного дела. Сам же директор ни разу не был на втором этаже, понимая, что у него нет никаких шансов там оказаться. А если бы ему посчастливилось случайным образом взобраться на второй этаж, незадачливые ученики заставили бы его съесть недоваренного ежа, немилостиво опрокинули на его лысую голову корыто с пойлом и спустили бесцеремонно с лестницы, предварительно сломав позвоночник о колесо трактора. Серьёзных дел у директора на втором этаже не было за исключением многочисленных болтов, которые, по невнятным словам директора, могли сгодиться в хозяйстве. С целью добыть болты он держал при школе специально обученных шнырей, которых частенько отправлял на поимку болтов. И вот сейчас видимо один из посланных отекших хмырей осторожно с вороватой оглядкой шнырил к болтам. Едва он успел протянуть свою корявую мохнатую лапу, как спящий в папахе вскочил и запустил в ошалевшего шныря обгрызенным рогом и надел велосипедную раму на голову, сковав действия злоумышленника. Метко пущенный рог угодил посягающему на болты прямо в неприглядный фас и свалил его с ног. Теперь ясно, что люди в папахах лежат неспроста, они несут опасную службу хранителей болтов. Услыхав вопль, доносящийся со второго этажа, баба Дуся нервно забила половником по шконке, созывая помощь в лице убитого хромого дворника, но, не дождавшись подмоги, падала замертво на шконку и наслаждалась привычной невменяемостью. Таким образом, сигнал опасности стихал и баба Дуся, обняв любвеобильно шконку, нежилась на ней, испытывая благодать от легкого маразма, вплоть до следующего внезапного пробуждения. Разгребая горы мусора и отпинывая в стороны рога, я расчищал себе дорогу к кабинету с непреодолимым любопытством заглянуть внутрь. За дверью напротив слышались хриплые голоса и нечленораздельная речь. Поняв, что там идут занятия, я постучал в другую натянутую бычьей кожей дверь с надписью «Не влезай, ежи!» и, не дождавшись ответа, осторожно приоткрыл дверь и проследовал в загадочное помещение. Над дверью вместо подковы на счастье висели сами знаете, что. В классе над порядком осточертевшими рогами я увидел пол портрета Брежнева и непонятную слизь, стекающую по стене. Здесь не было ни парт, ни стульев, ничего, чтобы напоминало о наличии учебных аксессуаров. По середине стояла огромная грязная бутыль, внутри которой беспечно плавал заспиртованный ёж. Судя по всему, данный кабинет являлся кабинетом химии или может биологии когда-то давно, а сейчас просто заброшенным помещением. К задней стене были придвинуты внушительные увесистые бутыли с брагой полувековой давности. Ставил эти браги сам самогонных дел мастер Авдотий. Хранил свои запасы бережливо он сначала в своей землянке, но когда случилось нашествие ежей, срочно перетащил раритеты на второй этаж двухэтажной деревянной халупы дабы сохранить ценные экспонаты и передать приданое внукам. Такая необычайная для этих мест сохранность браги меня поразила. Сам дядя Боря в словесном порыве рассказывал, что у ежей редко когда брага доходит до нужной кондиции. Не успеют мужики замутить брагу, как правило, из всякой дребедени, они тут же не утерпевают и выхлёбывают её практически в тот же вечер. Проанализировав неутешительную ситуацию на втором этаже, я немного расстроился, боясь не увидеть непосредственно учебного процесса. В поисках учеников и учителей я украдкой заглянул в оставшиеся два кабинета и только в одном увидел пять здоровенных бугаёв, третий год безуспешно изучающих таблицу сложения. Войти в класс было боязно, так как очень устрашающе выглядели учащиеся и уж больно угрожающе они хрипели в момент, когда их спрашивал прыщастый упырь с указкой. Вместо указки у поучающего был лом, которым он иногда неистово стучал по прогнившему полу после того, как в очередной раз на вопрос «Сколько будет два плюс два?» он получал неверный ответ. Хрипевшие басили вразнобой все цифры от 1 до 5, но так никто не сказал четыре. Поняв, что дальнейшее нахождение в школе начинает угнетать, я поспешил на первый этаж, но тут на меня выбежала целая орава ополоумевших учеников, весело гонявшая по полу коридора бычье яйцо. Понимая, что футболисты в лучшем случае меня снесут, а в худшем беспардонно повалят за мой интеллигентный вид и засунут бычий орган в рот, я скорчил до неузнаваемости бычью физиономию, явно не обремененную интеллектом, с безумными глазами в надежде слиться с толпой и присоединиться к увлекательному процессу. Набычившись до предела, я яростно, топая, что есть мочи, собрав остатки физических сил, подбежал к футболёрам и принялся вместе с ними неистово гонять из одного конца коридора в другой бычье яйцо. Зрелищное действо, в которое я был безжалостно вовлечен, явно было не для слабонервных. Самые набыченные умудрялись перепрыгивать через колёса, обходить невесть как стог сена, не раздавить спящих хмырей и не вызвать гнева у постигающих таблицу сложения в классе. Другие же, менее приспособленные к бессмысленной идиотской беготне ломали головы об колёса, падали на вилы, не забывая наступать на мирно спящих охранников болтов и другого хлама. Сие спортивное действо длилось два часа, пока не пришел довольный Бульдозер и не забрал у шалунов бычье яйцо, приказывая вернуться в спортивный зал и приступить к другим упражнениям. Обрадовавшись, что выжил, поспешил прочь из школы, не забыв прихватить на память обгрызенные рога. В тот умопомрачительный вечер я сильно напился то ли с горя, то ли от счастья и не помнил, как очутился на следующий день дома. И вот сейчас, смотря на легендарные рога, я невольно с легким упоением вспоминаю ежей и тот незабываемый один день в школе, о котором действительно стоило написать рассказ.