Ранение под Гжатском. 1941 год

           (из воспоминаний Екатерины Деминой, героя Советского Союза)

Я бойцов перевязывала и на голову шапку Гиппократа накладывала. Солдат убитых мы не поднимали. Другая команда ходила, собирала убитых. А раненых всех собирали вместе и сдавали в медсанбат.
Во время уличного боя мне сказал командир роты, что вечером приедут санитарные машины, и всех тяжелейших раненых возьмут, и вдруг рядом разорвался снаряд, меня как подбросило кверху, а потом как  я упала на левую ногу с высоты фонарного столба, на котором лампа висела, и у меня три перелома голеностопного сустава. Я потеряла  сознание.
Фельдшер снял дубовую дверь. Положил меня на дверь, привязал.
Когда я пришла в себя, он мне сказал:
– Девочка, ты так тяжело ранена. Я положил тебя на дверь и прибинтовал. Ты не шевели ногой. Если не будешь шевелить, нерв не будет попадать между сломанными костями и тебе будет хорошо. Я тебе хлеба принёс. Ты есть хочешь?
А я лежу и плачу. Послушалось его, не стала двигать ногу и боль прошла.
– Ты есть хочешь?
– Нет, я умереть хочу.
– Как умереть?! Я тебе не разрешаю! Ты не имеешь права умереть.
Вечером пришли машины санитарные и нас повезли под Москву в Кунцево. Привезли. Самых тяжёлых, которые не могли сами встать и идти, выгрузили. В тот день Кунцево бомбили, но к счастью никого не ранило. А утром нам сказали, что придёт поезд с красным крестом и нас повезут на Урал.
Меня сняли с двери и положили на носилки. А когда снимали, я повернула ногу, и опять от боли потеряла сознание. Меня внесли в вагон без сознания. И когда я пришла в себя в вагоне, врач сказала:
– Эта девочка тяжело ранена, и поэтому ей нужно гипс накладывать, – и обратилась к медсестре, – сестричка, нужно гипс сделать. Кости поравней расправить.
А когда кости разравнивали, я опять потеряла сознание.  Кости были обломаны, а между ними нерв проходит и возникает страшная боль. Наложили мне гипс. Стало лучше. Я уже не могла ногой пошевелить. Привезли на Урал в Свердловск. В школе лежали все раненые мужчины, с которыми я воевала в Гжатске, теперь этот город называется Гагарин. Меня отгородили от остальных раненых простынею.  Тетя Нюша, санитарочка, ухаживала за ранеными и мне сказала:
– У меня сын погиб на фронте, а теперь мой муж раненый где-то лежит, я поеду его навестить.
Я спрашиваю:
– А ко мне кто же будет подходить?
– Есть одна санитарка молоденькая.
Я думаю: “Молоденькая санитарочка так не может, как тетя Нюша ухаживать, ей меня не приподнять”,
У тёти Нюши была корова. Молока мне иногда приносила.
Вернулась вскоре после свидания с мужем тетя Нюша и плачет:
– Мой муж тоже погибнет. У него очень тяжёлое ранение в грудную клетку. И там у него осколки, и надо вырезать всю грудную клетку, – плачет и говорит мне, – а тебе уже получше стало. Когда выздоровеешь, хочешь быть моей дочкой?
– Нет, тетя Нюша не хочу. Я на фронт пойду.
– Какой тебе фронт?! Ты не будешь ходить.
– Нет, буду. Когда мне снимут гипс, я сама разработаю ногу. Я знаю, как это надо делать, разгибать и сгибать ногу.
Я лежала в госпитале долго. Всю зиму лежала, пока три перелома срослись.
Пришёл к нам главный хирург военно-морского флота. А я никого отношения к флоту не имела. Женщина врач специально привела этого врача, он – академик и сказала ему, что есть одна раненая. Хирург подошел ко мне и так руки свои скрестил на груди и спрашивает шутливо меня:
– Как мы себя чувствуем? 
Я в ответ:
– Я не знаю, как вы? А я лучше.
Врач улыбнулся:
– А что у вас?
– Ночью мне спать не дают.
– Кто? Мужчины кричат?
– Нет. У меня под гипсом что-то шевелится.
А там, оказывается, завелись белые черви длиной с палец. Они съедали гной. Черви помогали заживлению раны. Опасно когда черви заведутся при ранении в голову, они могут съесть мозг. А на ноге что им есть? Только кости. А кости им не разжевать.
Я как увидела этих жирных и длинных червей, упала в обморок. Прихожу в себя и слышу, как вокруг говорят:
– Вот это солдат! Червей боится.
Вызвали врача. Гипс сняли. На каталку меня положили. Повезли. Сделали рентген.
Хирург сказал:
– Кости срослись, но рана ещё не зажила. Но у неё будет анкилоз.
Я заплакала, ведь не знала что такое анкилоз.
– Я не дам вам ногу резать!
– А мы и не хотим тебе ногу отрезать.
– А что такое анкилоз?
– Неподвижность. Будешь хромать, коленный сустав не будет сгибаться.
– Лучше я с такой ногой останусь, но ногу не дам отрезать.
Примерно к марту у меня все срослось. И меня решили отправлять. Но куда, никто не знал. Я слышу эти разговоры: как они решают: «Ну куда мы её отправим?  Там немцы, там немцы. Все занято немцами».

                (продолжение следует)