Белый снег

...мысли готовы были взорвать голову... Они прогоняли сон, вытряхивали из-под одеяла и выталкивали Его на улицу подальше от казенного зловонья и храпящих соседей. Перешагнув за порог, он вдыхал мороз в легкие и представлял себя на свободе. Вот так же, однажды, он перешагнет через черту, отделяющую черно-белый мир от разноцветного. Мороз забрался под телогрейку, охранник на вышке  щелкнул затвором. Что ж, пора возвращаться. Согрел чай. Занемевшие пальцы жадно потянулись к кружке. Черт!!! Горячо! Продрог так, что зубы отбивают чечетку...
Ну вот, наконец, в постель. Нащупал телефон. Только бы не заметили. Интернет - роскошь в этом месте. Щелк – «Одноклассники»... Щелк – а Она опять на сайте. Что заставляет Ее, сытую и изнеженную, вылезать в такую рань из-под одеяла и тащиться к компьютеру?
Ничего не значащая переписка на сайте «Одноклассники» развлекала его. Отвлекала от мыслей. Он ждал досрочного освобождения, но суд то и дело откладывали. Раздражение копилось. И Он пил. Когда он пил, то становился еще более вспыльчивым и раздражительным. Тогда он пил еще, потом еще, до полной отключки. Его бездыханное тело приносили в казарму друзья. Его уважали и там, и здесь, в лагере. Жизнь сложилась так, что сидеть ему пришлось не один раз. И не два… Ему пятьдесят девять. Как быстро проходит жизнь. Когда на воле. Но двадцать три года из них медленно тянулись на зоне. А эти последние дни. Ох, как и выдержать... На его пьянство даже охранники закрывали глаза. И никому не приходило в голову подставить его, чтобы сорвать досрочное освобождение.
Алкоголь все-таки сделал свое дело, и сон прервал беспорядочные мысли.

***

«Овсянка, сэр» Боже!!! Как эти тупые англичане могут жрать ее каждое утро! Он уже не мог видеть это серое месиво. Так, спокойно... Ну, правильно, на те деньги, что выделяются на содержание зека разве можно приобрести что-то другое!!! А что вообще можно приобрести за ДЕНЬГИ там, за колючкой! Он задумался...  Куплю сало. Не-е-е, не в магазине. Схожу на рынок. Выберу большой шмат, розовый, в прожилках с нежной шкуркой, засолю, как умею только Я. Нашпигую чесночком, натру специями. Надо не забыть про лаврушку. Если ее растереть в ступке... М-м-м, аж голова закружилась. Просолится, порежу брусочками. К черту эти интеллигентские тонкие ломтики. Сало надо резать брусочками! И картошечку! Достану хрустальную рюмку, намою-натру, чтоб заиграла разноцветными искрами. Налью водки из запотевшей бутылки. Да-а-а!!! ...И музыку. Что там у нас? Ободзинский? Ну-ну... Пусть будет Валера...  «Э-эти  гла-аза-а, напро-о-отив»... Блин! Перед глазами опять эта баба из мобильника. Как наваждение. Вот привязалась. Что ж теперь? надо еще одну рюмку мыть... Он хмыкнул. Да-а-аа, переписка затягивала. Ну ничего. Вот выйду …

***

Она проснулась в холодном поту. Ох уж эти возрастные изменения. Долго вглядывалась в свое отражение.
-М-м-да... «ну и вид у вас, Шарапов». 
Ладно, унывать не будем. Быстро скинула халатик, ночнушку и в душ. Так ручки, ножки. Выключаем горячую воду и холодную, на всю катушку. Десять лет обливается, но первый шаг под обжигающе холодную воду... всегда... бр-р-р-р... страшно! Ну, вот совсем другое настроение. Осталось чуть приглушить красоту косметикой и вперед.
Она поставила чайник и подсела к компьютеру. Прошли чуть больше десяти дней, с тех пор, как она, повинуясь интуиции, откликнулась на вопрос:
-Давай пообщаемся, девочка?.
Надо было прекратить все еще тогда, когда он написал, что сидит в лагере. Но ее почему-то это не испугало. Она оценила честность, ведь Он мог просто промолчать. Теперь точка возврата пройдена. Она подсела на общение с этим непростым человеком. Ей стала небезразлична его судьба. Ладони взмокли, пальцы задрожали. Адреналин, блин... Щелк – она снова в «Одноклассниках»…
Вот удивились бы близкие, узнай они про ее шалости в Интернете. От его «Привет, девочка!» эта самая девочка, расталкивая локтями все другие ипостаси, вырывалась наружу. «Здрасти». Нет, не тот правильный ребенок, каким она всегда СТАРАЛАСЬ быть в детстве, а безбашенный чертенок, который сидел у этого ребенка внутри.

***

Она задавала вопросы, заставляя Его возвращаться в детство. Картинки пробегали перед глазами, как кадры старого кино.
Вот Ему восемь. Все вокруг только и говорят, что о спутнике. Круглая железка, и, надо же, летает вокруг Земли.
-Дядь-Миш, а ну как упадет?
-Дык это… ужо упал, сам видел. В силосную яму. Ты только того, найдешь - руками не трожь. Горячий больно.
Крестный хитро подмигнул, а Он-то все принял за чистую монету. Спутник, горячий, в силосной яме за селом. Схватил сковороду (горячий же!) и бежать. Как упал в яму, теперь уже и не помнит. Нашли его, закоченевшего, ночью по сковороде, что осталась на земле.
Вот в селе отключили электричество. А в колхозном гараже - старый грузовик. Залез, вытащил аккумулятор. Дома подключил провода.
-Вот, мама, получай свет!
Пришлось матери платить штраф. А получала она 350 рублей. Это по старым деньгам.
Ну и намучалась же она с ним в детстве. То налет на чужой огород организует (своих огурцов «ешь, не хочу», а с чужой грядки вроде как вкуснее), то поджиг смастерит (как еще руки-то не поотрывало?) Скрыть проказы никак не удавалось.
-Мама, а как ты узнала?
-Боженька сказал. Он все видит! 
Сейчас он понимал, каким ужасом была охвачена мать, глядя на изуродованную икону. Иверская Божья Матерь! Басурмане изрубили икону саблями и были жестоко наказаны. Как же испугалась тогда она, за него! А Он не чувствовал греха. «Ах, Боженька все видит?», мало того что видит, так еще и матери его закладывает. Схватил ухват, прицелился:
-Вот, получай. Ну, как ты теперь будешь шпионить за мной? Без глаз!
Сейчас, стоя со свечой в лагерной церкви, он понимал, что, наверное, тогда Божья Матерь и закрыла глаза на его Судьбу. Сколько раз, моля Небеса, он не получал долгожданного ответа. Ему захотелось вернуться в тот год, в тот день, чтобы исправить содеянное, утереть материнские слезы, успокоить ее сердце. Комок подкатил к горлу. Глядя в бездонные глаза Богоматери, он молился. «Простишь ли ты меня когда-нибудь? или вся
моя жизнь положена на искупление этого греха?»

***

Он с остервенением скоблил заросшую черной щетиной щеку. Из зеркала на него смотрело угрюмое, злое лицо. Настроение было поганое.  Дни тянулись, как недели, недели - как годы. Интернет глючил конкретно. Он с тупым усердием набивал одну и ту же фразу «сайт моросит» и не мог ее отправить. Он швырнул мобильник в тумбочку в твердой убежденности не заходить сегодня на сайт.

***

На работе ей было некогда расслабиться и думать о чем-либо, кроме работы. По дороге домой она продолжала решать дневные проблемы. Но дома... Она, первым делом, летела к компьютеру и проверяла почту. Так... Учительница из Киева. Ей она любила подкидывать вопросы по истории и потом, с удовольствием, читать про то, о чем уже знала, но с именами, датами. Так... Однокашница сестры из Германии. Образец стиля. Еще девчонкой она копировала ее одежду, прическу, манеру поведения, с раздражением понимая, что является лишь жалкой пародией на нее. Вот еще одна приятельница. Ограбив в смутные девяностые своих компаньонов, они с мужем процветают сейчас в Калуге. Занудный одноклассник, страдающий манией величия… Муж сестры с критическими замечаниями по поводу неправильного света на фотографиях. Та-ак... Брат подруги. С этим вообще говорить не о чем. Ну? А Он-то где? Его не было уже два дня...
Стоя над плитой и тихо раздражаясь, она пыталась рассуждать.
-Ему надоело?..
-Нет, не думаю. Я бы это почувствовала. Да и с развлечениями там не густо... Нет, не думаю.
-Его вызвали в суд?..
-М-м-мм... Возможно. Тогда ждем, объявится.
-Или телефончик все-таки конфисковали?.. 
-Что ж... И такое может случиться.
-А может все-таки надоело?…

***

Она точно знала, кем была, где и когда жила в прошлой жизни. Это, без сомнения, был Париж. И она была прекрасной и дорогой куртизанкой. Всему этому было подтверждение. Во-первых: она всегда, начиная с пятилетнего возраста, некомфортно чувствовала себя в своем теле. В юности она глубоко переживала, глядя на себя в зеркало. Ножки, ручки, ушки, пальчики – все было не таким, каким должно было быть. Во-вторых: она любила нравиться большому количеству мужчин, смотрела на них чуть свысока, слегка презирая их в душе. В-третьих: выросшая в простой семье, она всегда любила хорошую одежду. Ее никто не заставил бы одеть дешевую обувь. Дальше - больше. Она обожала импрессионистов. Ее любимыми певцами были Эдит Пиаф, Сальватор Адамо, Шарль Азнавур, Жильбер Беко,..  Патриция Каас, наконец!  Книга «Праздник, который всегда с тобой» была зачитана до дыр. Она с удовольствием слушала французскую речь. А когда приехала в Париж, то без труда общалась с французами  на странной смеси слов и жестов. И еще… Она прекрасно ориентировалась без путеводителя в городе, в котором ни разу не была, но о котором мечтала всю свою жизнь…
Кому рассказать, засмеют…  Нет, Он не засмеялся. Он все ПОНЯЛ!
Они уже обменялись телефонами, и по утрам, замирая от удовольствия, она читала его СМСки: «С добрым утром, девочка!» Ее устраивало то, что на сайте не было фотографии. Она могла представить Его таким, каким хотела. Огорчало то, что была Ее фотография. А посему не было возможности представить СЕБЯ лет на десять-пятнадцать моложе. Как там у Уайльда? «Проблема старости не в том, что мы стареем, а в том, что внутри мы остаемся молодыми». И ей нравилось состояние, в котором она пребывала. Постоянное присутствие адреналина в крови. Как будто только что выпила бокал шампанского. Блеск в глазах, и все такое...
Скорее всего, дело в Его обращении к ней - «девочка».
1972. Ей шестнадцать. Поезд «Москва-Ленинград». По вагону шли демобилизованные солдаты. Разговаривать с парнем в солдатской форме в те времена было дурным тоном. Девушку вполне могли отнести к разряду «доступных». Но что-то зацепило во взгляде. Слово за слово, и вот они стоят в тамбуре. Разговор затянулся. Полночь. Заглянул сердитый проводник, но увидев два влюбленных взгляда, вздохнул и тихо прикрыл за собой дверь. Проговорили всю ночь. Он был старше на пять лет и  называл Ее «девочка». Утром, так ни разу и не поцеловавшись, они обменялись адресами. Но, ни он, ни она так и не написали друг другу ни слова. Так получилось. Почему не писал он, кто знает? А Ей не пристало первой писать парню. Такие были правила.
Еще много лет после этой встречи она сравнивала парней с тем солдатом в тамбуре. И все, как один, не выдерживали  этого сравнения. Она до сих пор убеждена, что тогда, в поезде, проехала мимо настоящая Ее половинка. Та самая, которая одна на всю жизнь.

***
-Ты пробовала живую стерлядь?
-Живую?! Эта, когда она бьет хвостом, а ты от нее куски и в рот? Жуть какая!
-Да! Мне и самому было странно. А попробовал - за уши не оттащишь.

-А какую музыку ты любишь?
Ее, похоже, действительно это интересовало. Он написал про Шуфутинского, Круга, Любу Успенскую. Да, чуть не забыл, земляка своего Серегу Наговицына.
-Это блатную, что ли?
-Да! Самую настоящую, блатную…
В ответ она простучала что-то типа: «не люблю, не слушаю», но, тем не менее, призналась, что не знакома  с этой музыкой настолько, чтобы оценить. Обещала послушать что-нибудь, чтобы составить свое мнение.

***

 «Иваныч, как же мне тебя не хватает!» На его лысину Она любовалась двадцать пять таких долгих и таких коротких лет. Он аккуратно зачесывал тонкие волоски по кругу, чем очень веселил окружающих. Иваныч был для Нее больше, чем коллегой. Впрочем, об Иваныче можно и поподробнее... Он пил, пил по-черному. Жена вытаскивала его из канав и кустов, отпаивала рассолами, отмывала и отстирывала, прощала и возвращала к нормальной жизни. Он клялся и божился, что «больше ни-ни...» А через неделю-другую надирался снова. Но в 95-ом произошло одно событие. На завод приехала группа врачей-энтузиастов, сторонников нетрадиционной медицины. Они собрали желающих и увезли в санаторий за городом. Там морили голодом, занимались йогой, ушу, цигун-терапией. И произошло чудо - Иваныч завязал! Правда, стал вести себя странно. Ровно в 11.30, независимо от телефонных звонков, приходящих в отдел людей и других «раздражающих факторов» он уходил в нирвану, и выколупнуть его оттуда не удавалось до 12.00. Люди шушукались у него за спиной, крутили пальцем у виска, но он не обращал на них абсолютно никакого внимания. Она уважала его выбор. Между ними появилась связь, подобная той, какая возникает между уже взрослым братом и его малолетней сестрой. Она защищала его от нападок коллег, а Он поил ее своим фирменным чаем с подушечками (и где он их только брал?), подсказывал, что и кто звучит сейчас по радио и таскал диски на прослушку. Их у него было огромное количество. Иваныч был меломаном. Жена выдавала ему деньги на обед, а он тратил их на музыку всевозможных направлений и жанров. Когда-то он играл на саксофоне, но с этим пришлось завязать, как и с питьем. Играть в ресторане и не пить слабому человеку просто невозможно.  Осталась только музыка на многочисленных дисках, пленках, пластинках.  Именно к Иванычу она и тащилась сейчас по тридцатиградусному морозу за Алябиным, Кругом и Кармановым…

***

-Иваныч – это муж?
И как, простите, из всего написанного можно было сделать такой вывод?

***

 Такие истории происходили каждый отпуск. Но тот случай был самым запущенным. Она купила путевку на теплоход, горящую, в день отъезда. Каюта была в трюме. Все удобства, очень просторная. Три места в одном ярусе. От люкса ее отличали только два иллюминатора вместо окна. И полное отсутствие соседей! Одним словом «класс»! Хоть и третий.
И компания подобралась веселая и не сильно пьющая.  На следующий день присоединился огромный, как гризли, мужчина из Ханты-Мансийска. Он исподлобья наблюдал за ней, ненавязчиво оказывая всевозможные знаки внимания. Вечером на палубе под прекрасное пение какой-то гигантской старухи, она тихо втолковывала ему, что не надо тратить на нее время, чтоб потом не жалеть об упущенных возможностях. Что на теплоходе полно женщин, готовых ко всему и сразу. И что диагноз «патологически верная и надежная жена» не лечится. На что тот ответил:
-Почему это все женщины думают, что мужчине нужно только одно...
Она успокоилась, а он, под дружное хихиканье компании, приносил ей желтые хризантемы, угощал копченым сигом... Потом купил билеты на экскурсию, чем здорово спутал ее планы. Отказывать она не стала. Как же, заплачено!
Вечером в компании зашел разговор, что вот мы, мол, в каютах первого класса... На что она заявила:
-У меня третий класс, а каюта не хуже.
-Пошли,  посмотрим?
-Пошли!
Компания потерялась по дороге. Было довольно глупо стоять в коридоре перед закрытой дверью. В общем дальше все было, как в плохом кино.... Как ей удалось с ним справиться и вытолкать за дверь, она и сейчас не смогла бы объяснить. Она много узнала о себе в тот момент.
-Все знают, что когда женщина говорит: «НЕТ», подразумевает: «ДА».
-Сама напросилась.
-Сучка не захочет, кобель не вскочит... 
А назавтра поездка закончилась. И слава Богу!

***

Она сама спровоцировала конфликт. Не надо было писать Ему про тот случай на теплоходе, про равнодушие мужа, про пресловутое непонимание. Его СМСки были полны внимания и сочувствия. Это раззадорило Ее еще больше. Она зачем-то пожаловалась на жизнь. Самое смешное, что Она не была несчастной. У Нее был любящий муж, хорошие дети. Им было трудно соответствовать Ее запросам. Как же! Недостижимый Идеал гвоздем сидел в мозгу с юности. А Она, как плохой тренер, задрала планку и стояла внизу, раздражаясь: «почему высота еще не взята!».
Он, похоже, расстроился. Вот Он бы Ее понял.
Когда-то давно ее прозвали «железная леди» за непоколебимые моральные принципы и «английскую» сдержанность. Прозвище потом трансформировалось в «железную Лиду». Она, конечно,  знала, что слаба, но никогда этого не показывала. Погашенные эмоции раздували ее изнутри и лопались как перекаченный воздушный шар. Раньше очень выручал спорт. Ну а в последнее время доставалось, в основном, подушке.
Она могла бы догадаться, что надвигается «великая депрессия»... Еще в субботу....  А в воскресенье Ей стало до слез жаль себя любимую. В понедельник срочно понадобился искрогаситель. Он просто подвернулся под руку. Она выплеснула негатив на Него, как в старой Италии выливали помои за дверь. Импульсивно стуча по клавиатуре, она понимала, что НЕ ДОЛЖНА писать это, и не могла остановиться. Еще она понимала, что после этого их переписка  прекратиться.
-Пусть... пусть... пусть....
Она была на грани истерики: «железная» как же?

***

Почему она так со мной поступила? Зачем мне все это знать? Зачем было рассказывать мне это? Что Я-то могу сделать? Он пил, и не хмелея, раздражался еще больше. Выискивая в телефоне картинки, Он упрямо отправлял на Ее адрес пляшущих щенков, розы, грустного шимпанзе… Потом набил «хочу увидеть тебя». «Что ты еще не видел?» грустно вспыхнул в ответ экран мобильника. В пьяном запале Он сфотографировался сам и написал в ответ: «Я умер»…
Телефон зазвонил почти сразу. Заплетающимся языком Он промычал: «А-алле…»… Молчание в ответ.
-Дрянь!- и швырнул трубку о стену. И пил, пил, пил…
Наутро,  нажимая кнопки, он понял, что телефончику каюк.

***

«Я умер!»… НЕТ!!! Постой!!!. Она схватила телефон. Вместо гудка Сергей Наговицын пел: «Белый, белый, белый снег по весне растаял…» На том конце только невнятное бормотание, шум. Потом тишина… Она снова и снова повторяла вызов, а Наговицын все пел и пел…
НЕТ!!! За что?!!! Она почувствовала, как в ладони, сложенные ковшичком, налили священную, невероятно дорогую жидкость под названием «Жизнь». Ее необходимо было удержать, во что бы то ни стало! Она прессовала пальцы, наклоняла ладошки, а та утекала сквозь предательские щелки и, проливаясь на землю, просачивалась в песок… Вот остались только сырые пальцы......   Все.......  Не уберегла... Что теперь? Как быть? Как он мог так с ней поступить!
Горе...  Вот оно какое...
Слезы лучше всего прятать под душем. Она стояла под струей воды и рыдала, рыдала, рыдала. А потом снова звонила и звонила. «Белый, белый, белый снег по весне растаял…»

***

На третий день Она вдруг поняла, что Он жив. Откуда пришла эта уверенность?  Какие чувства подключились к Космосу? Кто знает? Прислушиваясь к этому новому для Нее ощущению, Она улыбалась. Уверенность росла с каждым часом. Сердце отпустило, настроение вернулось. Больше Она не звонила…

***

Утром весь отдел собирался за чаем. Это была своего рода планерка, летучка в неформальной обстановке. Обсуждались новости, производственные дела и всякие пустяки. Сегодня в центре внимания был Жорик:
-...представьте, ехал на такси... Шофер достал с этим Кругом!  Песню «Белый, белый, белый снег, камера пустая»  этот меломан умудрился три раза за дорогу прокрутить... Ну достал!
Что-то диссонировало Ей слух. Она застыла с чайником в руке. А-а-а... Понятно!
-Нет, Жорик, это не Круг.
-Ой-ой-ой!  Может, скажешь тогда, кто? Или без Иваныча слабо?
-Скажу! Это – Сергей Наговицын...

***
***
***
***
***
Эпилог.

" Он жив-жив-жив"-прошуршала на рассвете звезда. Сердце мгновенно откликнулось учащенным пульсом. Разум реагировал вяло:
-Кто жив-то?
-Ну как же ты не помнишь! Ну не притворяйся! Ты же помнишь: "Привет, девочка!"
-А-ааа. Этот... Ну и что?
-Как что? ............
.....................
.............
-Тебя это еще волнует?
-...да нет (соврало Сердце)...
-Тогда забудь.
-Но у него сегодня день рождения...
-Ну и что?
-Юбилей!
-Ну и ЧТО?!
-Надо бы поздравить...
-Кому надо? Уверена, что Ему нет!
-А если это надо Мне?
-Ты напоминаешь мне пиявку. Что присосалась к мужику?! Он уже и сам не рад, что с тобой связался!
-Да Я просто хотела поздравить... Ты против?
-Я-нет!!! Но с условием, что после этого ты не вспомнишь о Нем больше ни разу!!! Поняла? НИ РАЗУ! Скажешь: "Адью!" И помашешь белым платочком. И ВСЕ! Если принимаешь такое условие, я не против.
-Я подумаю.
-Вот и подумай!
-Не злись, Разум. Тебе ведь тоже хочется отправить Ему КНИЖКУ?
-ЧТО???!!! Еще и книжку?! Да у тебя гордость есть, в конце концов? Книжку!!!Ему не нужна твоя книжка!
-Почему моя? Она и твоя, и Его тоже...
-Не вздумай! Я против!!!
-Да, ладно? Против ли?
-Не смей!!!.. Не смей!!!.. Не смеееей!!!..
-Ты заводишься, Разум? Значит тебе не так уж и все равно?
-А ты становишься язвительным, Сердце? Значит начинаешь черстветь?