Аэлита

Или «гангстерский» дневник

ДНЕВНИК СМИТА-11   

«21» января 2010 г.

Джентльмены женятся на блондинках. Мы родом из Великой депрессии с автоматами Томпсона наперевес! Финальная перестрелка. Снопы огня, вырывающиеся из ствола обреза-пулемета... А ты попробуй приблизиться к ревущей стихии и вырвать из нее факел! А ты подай на меня в суд! Агрессивный  хардкор со скрежетом и воем синтезаторов.

Хищные фьорды на рубеже Баренцева и Карского морей... На предложение сдаться берсеркеры неизменно отвечают огнем. Боевые башни окажутся достойными того культового статуса, который сейчас стремительно приобретают.
В Европу, на границу Европы! Думаю, что берсеркеры рождаются именно там, на «жестоких параллелях», на «переломных местностях»... Здесь... проявляется уже не героизм, но нечто большее.

Итак, апеллируем к ударным наступательным системам. Безусловно, ударно- наступательные системы способны прорвать все что угодно. Так что... вынужденно развивая свой атакующий потенциал, Ядерная студеная страна обеспечивает себе ударное превосходство. Уже очень скоро гиперболоиды инженера Гарина будут готовы к немедленному боевому применению. Это будет неприемлемая для «них» мощность. Вот скажите, кто в состоянии полностью блокировать такую армаду? Никто.

Да, жизнь – это сплошной «осенний марафон». Да, жизнь изобилует негодяями и невозможными «облизьянами» (может, все-таки, «обезьяна»? но нет, Достоевский не ошибся). Жизнь изобилует... – чем угодно, но ты ничего не стоишь, пока, наконец, не начнешь действовать. (Поисковики перекроют наркотрафик).

А вот «они» действуют. Обитель зла, «импорт рептилий». В ангаре шаттла «Дискавери» опять обнаружили пакет с кокаином, сообщают в январе представители NASA. Дальше уже некуда. В космос с кокаином. Но разве об этом мы мечтали? Люди Запада! 

То, что нужно нормальному человеку – это понятно, а вот что нужно «им»? Угнетающую и процветающую имморальность в обществе, озверелость, либеральную остервенелость, негритюд. Что еще?
Идет охота, всю жизнь идет охота, но Диллинджер грабил не людей, но банки, банки чикагских плутократов. «Для друзей я Джон, а для таких ублюдков, как ты, мистер Диллинджер». Кинематографический стиль Майкла Мэнна, как он сам утверждает, исходит из эмоционального опыта – именно он (опыт) определяет форму картины. Стиль оттачивается, доводится до самого края.
Стиль у кинематографии есть только один – кинематографический.

Марсианка Аэлита на огнестрельном фоне. Бедра... Совсем неплохие формы, крошка... Кураж над «страдальчеством» и «гангстерская» направленность мысли, космические нео-концепции, и арийский глобализм. Лесная лексика, комбинации технологии и тактики, музыкальные пассажи, эскалация и еще раз Эскалация! Пропаганда силы и Авантюры, авантюрной силы, пропаганда «Схватки» – take guitar! Легеда № 1 и культовый герой № 1.

Такие как Джон Диллинджер, конфискующий золото у банкиров, клеймящий лбы медномордых с помощью карманной зажигалки, – не сдаются никогда. Never! Военный, лесной, арийский Кураж! Майкл Мэнн, безусловно, знает, что делает. Да, он знает. Это знаю и я, Джон Смит. Это знают еще несколько тысяч человек на планете. Да, Великая депрессия, Great Depression. Марш безработных. Золотой стандарт. Наконец, пришли к наращиванию военных приготовлений. А сейчас мы избалованы электроникой, зажрались.

Вся его, скотины Гувера контора – это  сборище садистов, способных пытать женщин и раненых. Вот где правда жизни.

Ночная перестрелка в лесном отеле «Маленькая Вестфалия» и есть жизнь, культовый gang-боевик. Возвышение Жанра – это возвышение жизни, это «искусство ограбления банков», военная мифология и военная лихорадка.
Славное время – чикагское время, время и бремя ледяных вопросов, хотя и на тепличном западе: «ни оружия, ни врачей, ни убежищ». Фараоны думают, что отстреливают (остервенело) гангстеров по всему западу, в действительности же гангстеры в черных плащах отстреливают, не менее остервенело, американских копов.

Рейнджер пишет об опасности. Это глубинно и метафизично. А впрочем, он сама опасность. У него дух, он вооружен, одинок и очень опасен.  Проверка на дорогах: всех несогласных и потенциальных саботажников попросят еще раз выйти из строя.
– Смерть... Здесь даже воздух пронизан ощущением смерти. Вы все специалисты, так хорошо разбираетесь в вопросе. Что вы все знаете о смерти? Вы курите наркоту, накачиваете себя этой дурью, чтобы уйти от реальности. А мне это не нужно. Я и есть Реальность. Хотели убить меня? Давайте. Вот, я здесь, вас шестеро.
(Отводят взгляд, прячут глаза)
– Что? Так и есть. Вы все слабаки. 
(Взвод/Platoon, 1986. Рассуждения Роберта Барнса/ Том Беренджер).

С пацифистским настроением следует сразу закрывать методику бойни арматурой, темы отстрела волчьих стай в одиночку, одиночных схваток в волчьем логове. Баскервиль-людоед, когда приходит берсеркер, от бессилия лапу сосет...
На что нацелен лесной рейнджер? Рейнджер нацелен на отстрел стремительных, высокоскоростных людоедов и на встречи с красивой женщиной. Это судьба. Ты красива как рождественское утро...
Рейнджер также нацелен на воспевание энергии, воспевание цели, но уже на лингво-философских ударных направлениях.

Это доминирующее расположение духа.
Я, Джон Смит, живу в отчаянной стране.

Герои живут в прекрасной студеной Стране, а еще в Анклаве на Драконовых горах, на белой Плантации вдоль линии камбоджийской границы. «Мы как письмо в закленном конверте, которое нельзя не получить...».

В столкновении белых с белыми выиграл... – кто? Я сожалею, но в двадцатом веке Германия рванулась на болезненных, теоретических чухонца’ национал-приоритетах – умудриться проиграть две мировые войны! Тонизирующий сорокаградусный холод лишь отговорка. Кто мечтает об арийской смерти на действительно европейском поле, кто хочет и способен воевать – тот воюет, а не бредет в колонне пленных по великому Уральскому тракту (Great Trek), укутанный в согревающие платочки. Жизнь – это не «кино и немцы». Не шнапс в Париже. Немецкий национал двадцатого века – это не теория, не динамит, а демонстрация слабости и безнадежности, очередной облом о страну-легенду; это полное отсутствие мозгов, даже проблеска... арийского проблеска в концепции. Это не судьба, а мрак и туман, – nacht und nebel – националистический, небелый, разрушающий мозги.

В действительности же только Ницшеанка ведает западноевропейскими территориями... Навстречу «дикой» Ницшеанке. Пока же... но только пока, первый афронегр против белых универсальных целей.

«Apocalypse Now» (1979). Избранные сцены – сама жизнь, военная жизнь, жизнь-фантасмагория, жизнь-сон.

1770 год. Провинция Сайгон. Saigon. Сайгона, может, еще не было, но это неважно, совсем неважно, я же не географ. Вторжение французских колонизаторов. Европейские наемники, «Спящие собаки» (Sleeping Dogs, 1977). Началась славная колониальная эпоха.
На Вьетнам!
1858 год. Во Вьетнам отправлена франко-испанская эскадра.
1954 год. Восстание Вьетминя.
1955 год. В асфальт вбит первый битник. Первые коммунистические шлюхи, первые «Желтые флаги» и наркотические революционеры; розовые, контингент, хиппи с косичками, с трубками вуду в носу, татуированные обезьяны – и кого здесь только нет.
1976 год. Сайгон уже не Сайгон, а город Хо Ши Мин. Ho Chi Minh City. Черт, вот д...

Я по-прежнему в Сайгоне. Каждый раз мне кажется, что проснусь там, в джунглях. Когда первый раз очутился дома после своей первой вылазки, было очень не по себе. Я проснулся и не было ничего. Ни слова не мог сказать жене, пока не согласился на развод. Когда был здесь... на сайгонском «материке», мечтал лишь о том, чтобы вернуться в джунгли. Я здесь уже неделю, в ожидании нового задания. Я размякаю. С каждой минутой в этой комнате становлюсь слабее, и с каждой минутой вьетнамцы становятся сильнее. А как же лесная школа диверсантов?

– Собирайте вещи.
– Нечего собирать.

Я летел в змеиную яму, зеленый камбоджийский ад, но пока не знал об этом.

Несколько недель пути через джунгли, сотни километров вдоль реки – линии огня – точно оголенный провод под напряжением – который ведет к Куртцу . Не случайно, что именно мне предстояло выйти на Уолтера Куртца. Впрочем, как и каждое возвращение в Сайгон, после задания, тоже не случайно.

– Уиллард, рейнджер, Смерш-7.
– Отлично, проходите, прошу.
– Уиллард, вы видели этого человека раньше?
– Нет, сэр.
– А со мной или с этим джентльменом в темном вы раньше встречались?
– Нет, сэр, лично не знаком.
– Вы часто работаете в Авангарде (Vanguard), в одиночку, не так ли?
– Да, сэр.
– Ваши рапорты нечасто попадали к нам, в контрразведку.
– Эти операции, обсуждение операций не в моей компетенции.
– Вы не работали на ЦРУ и его структуры?
– Нет, сэр.
– Вы не участвовали в покушении на налогового инспектора в провинции Куантри 18 июня 1968 года?
....

– Уиллард? Рейнджер Уиллард.
– Да, я... Я ничего не знаю об этом. Я также не могу обсуждать подобные операции даже если бы принимал в них участие, сэр.
– Обсудим все за обедом. Надеюсь, вы не потеряли аппетит. А что это у вас с рукой, порезались?
– Это я на рыбалке поранился. Это я случайно.
– Значит, на рыбалке.
– Да, сэр.
– Значит, вы отдохнули и готовы к выполнению задания.
– Да, сэр.
– Вы слышали об Уолтере Куртце (Walter Kurtz)?
– Да, сэр, я слышал имя.
– Вам предстоит найти в джунглях Камбоджи Уолтера Куртца, который раньше служил в специальных карательных войсках. Сектор king-zoo-king. Он был хорошей, отличной выучки, но с недавних пор его идеи, методы работы стали неприемлемыми. Неприемлемыми.
Он перешел границу с Камбоджей, со своими солдатами. Я вам должен сообщить еще кое-что. Куртца должны были арестовать по подозрению в убийстве.
– Не понимаю, сэр, кого он убил?  (!)
– Куртц приказал казнить агентов вьетнамской разведки. Мы полагаем, что это были двойные агенты.
Понимаете, Уиллард, на этой войне многое перемешалось, даже и не знаю как все это назвать – понятия? фантомы? – модификации «Фантомов», власть, идеалы, ударные машины, новая мораль, а также «полноправные бедуины», свободнопадающие бомбы, зоны анархии. Существуют еще китайские версии... Должно быть, появляется искушение быть... богом. Первым среди сволочи. Потому что конфликт есть в любом человеческом сердце. Арийцы не всегда побеждают. Возможно назвать это нерастраченным потенциалом, вредным потенциалом. У каждого есть слабое место, даже у меня. И Куртц нашел свое. И совершенно очевидно, что он помешался там, в Камбодже.
– Да, сэр, совершенно очевидно, что он помешался.
– Ваша задача заключается в том, чтобы добраться туда по реке на сторожевом катере, выйти на след и уничтожить Уолтера Куртца и его команду.
– Уничтожить. Куртца и его команду.
– Вы понимаете, Уиллард, что этого задания не существует. Никаких архивов.

Похоже, что он переслушал вражеских передач из американского колумбария, начитался нигерийских писем в журнале «Тайм», превратился в одну из этих невозможных обезьян. Он там действует, потеряв всякое понятие о достоинстве, полностью утратив человеческое лицо, совершая неблаговидные поступки. Быть первым среди кенгуру! Хорошо. Мы умеем договариваться. Мы дипломаты. Уничтожьте. Предельно демонстративно, в тропическом стиле. У кого винтарь на взводе – тот и прав. Напомните ему, Уиллард.
Для аборигенов он сейчас как розовый фламинго, никто. Для нас только цель. Он сделал левый разворот.
Уиллард, найдите предателя, вы должны убить его, выстрелить алмазной пулей в лоб. Нам нужны люди, обладающие высокой моралью. И волей,  – совершенной, кристально чистой. Если акция не удастся, придется выжечь все окрестные джунгли напалмом. Вызывайте бомбардировщик «Божий Огонь».


Продвигаясь в джунгли Камбоджи, спецагент Уиллард на последнем рубеже наталкивается на каучуковую плантацию, которую защищают французы, колонизировавшие эти места много лет назад. Ему еще предстоит услышать разнообразные разговоры поселенцев-колонистов о французском Индокитае, о войнах в Индокитае, о продажной метрополии и заячьей душе американцев, о предательстве собственных коммунистических шлюх в ходе первой войны в Индокитае; наконец, о позитивной стороне колониализма в Индокитае.

Уилларду также предстоит остаться наедине со французской вдовой белого колонизатора.