рассветность завтрадневной невозможности

И когда сеамафорные огни глаз моих будут настолько выгоревшими, что смогут разбить прочность непонимания твоей небесности, пойдет дождь и бабочки начнут обращаться вокруг солнца со скоростью падающего листа.
И когда соломенности ресниц моих станут осушенными настолько, что будут способны взойти в гнойном рассоле недоверия океанов твоей легочности, перестанет дуть ветер и Земля, совокупившись с Марсом, наконец-таки откроет любопытным особям не гуманной уже, но еще хьюманистической наружности тайну его недостаточности земельной черноты, земельной облачности кудрявой.
И когда аттавизмы каменные лопаток моих скрестятся дабы выдавить из-под мечевидного отростка сердце мое думающее, и то ничтожностью и анемичностью своей искренней вольется в паззловость рассветного ожидания светловечности твоего завтра, случится света край, пропасть между правдой и случившимся станет многоматериковой и будет неведомое человечеству природное сумасшествие.
и только бабочки, сгорая установленной очередностью в невозможности рассветности завтрадневности будут трением крыльев об усики свои шептать мою любовь к тебе.
(С), 2009, Зелинский Алексей