36-37 танец многорукой кали

                36.  ЧЕРЕЗ  ЗВЕЗДЫ  К  ТЕРНИЯМ   
               
    Абсолютный был таким юрким в движениях и на язык, что сравнение его с мышью напрашивалось само собой. И казалось невероятным, будто еще недавно для того, чтобы из него вытянуть слово, требовалось двинуть целый железнодорожный состав. Тем не менее, воспринимать его было тяжело. Мешали размягчения и вибрации во всем организме.
               
    - Э-э, да ты совсем плох, - заметил Абсолютный. – Давай-ка пройдем в кабинет.   
   Как оказалось, кабинет Абсолютного находился совсем рядом. Он был устроен в пьедестале, под троном. Это была внушительных размеров комната, отделанная в стиле лучших помещений Лувра. Посреди комнаты стоял золоченый стол с настольной лампой, которую хозяин кабинета неприминул включить, создав тем деловую, но доверительную атмосферу.               
      - Садись, садись, Улейкин, - тараторил Абсолютный, занимая одно из двух кресел у стола. -  Как говорится, в ногах правды нет. Она в наших словах. Давай потолкуем по-простому, как у вас там на какой-нибудь завалинке. Мы же, понимаешь ли, давно  с тобой знакомы. Но это наше знакомство, как бы, одностороннее. То есть, мы тебя знаем, наблюдаем за тобой, изучаем тебя. А теперь вот и ты нас знаешь.  Правда, это против наших правил. Обычно мы действуем незаметно, через агентуру влияния или через завербованных лиц. И если уж появляется необходимость обнаружить себя, то представляемся в виде демонов, архангелов, каких-нибудь теней. Конечно, сейчас этот маскарад не всегда удается. Нынешних землян не так легко провести. И даже если перед ними окажется сам Сатана, они скорее признают в нем энлонавта, чем обитателя преисподнии. Поэтому работать приходится еще более осторожно. Но в отношении тебя мы, как видишь, делаем исключение. Дело в том, что мы решили за тебя бороться.      
    -Бороться? За меня? 
               
    - Да, мы решили тебе помогать всеми силами и средствами, надеясь, конечно, что и ты кое в чем будешь нам полезен.               
    - Я? Вам? Но вы хотя бы понимаете, что я не Тартар и не Титан?               
    - Вот потому-то тебе и нужна наша помощь. Особенно теперь, когда ты попал в лапы Федулыча.               
    - А, это вы про того старого мутанта – представителя «зеленых человечков»? Неужели их цивилизация, действительно, настолько опасна и даже сильнее, чем ваша?
               
    - Во всяком случае, они нам здорово мешают осуществлять нашу программу.
               
    - То есть, надо понимать, что все провалы и неуспехи вашей программы происходили по вине этих «зеленых человечков»?               
    - Ну, смотря, о каких неуспехах и провалах идет речь.
               
    - Я имею в виду гибель некоторых цивилизаций. Например, Атлантиды, Майя, Кхмеров, Теотиокана. Да ведь и Египецкая культура привела лишь к культу смерти, а Греко-Латинская – к культу насилия. Что же касается нынешней, то и она на грани кризиса и  может закончиться уничтожением самой жизни на Земле. Из-за этого у нас даже существует мнение, что мы для Внеземного разума всего лишь плантация тонких материй.
               
    - Ну, это, разумеется, чудовищное заблуждение. Все ваши прежние цивилизации были необходимыми ступенями к нынешней. Просто, в какой-то момент цивилизации исчерпывают свой ресурс или представляют собой тупиковую ветвь развития.
               
    - Но где гарантии, что современная цивилизация не есть тупиковая ветвь и обязательно приведет к «золотому веку»? 
               
    - Мне бы не хотелось давать никаких гарантий, поскольку наши планы строго засекречены.               
    - Вот, видите, все у вас засекречено. А между тем, если уж вы так печетесь о землянах, почему бы вам не действовать открыто? Тогда вы могли бы дать человечеству необходимые знания и помочь в кратчайшие сроки достичь нужных и вам, и нам результатов. Притом это позволило бы избежать многих жертв.
               
    - К сожалению, этого сделать нельзя. Думаешь, от хорошей жизни мы рядимся в разных ангелов и демонов? Мы же все время пытаемся приучить вас к дисциплине, даем вам понять, что все предрешено, что каждый из вас - фигура на шахматной доске цивилизации, и что вы должны действовать согласно нашему плану. Но вы очень плохо управляемы и почти непредсказуемы. Поэтому нашим планом жертвы предусмотрены специально. Иначе прогресс, который не будет вам ничего стоить, не будет представлять для вас ценности. И очень даже возможно, что вы от него просто откажетесь.
    И потом, как ты представляешь наши знания в системе ваших кругов познания. Ведь они  больше похожи на воронки омута, куда втягивается все больше проблем, и где все бесконечно усложняется и тяготеет к полной потере связи с реальностью. К тому же совершенно непонятны пределы ваших потребностей. Все вы  хотите счастья. А для этого ищите истину. Но истина вам известна уже тысячи лет. Однако вместо того чтобы ею пользоваться, вы предпочитаете ее все время открывать. В итоге вы не знаете ответа на простейшие вопросы бытия. И уж конечно вы не знаете, кто и как воспользуется передовыми технологиями.               
    Но главное, как будет выглядеть наше разоблачение? Это ж нам придется взять на себя ответственность за всю историю Земли. С нас ведь за многое могут спросить. Мол, где вы были раньше?  Как вы допустили такое-то? Зачем нам эти разборки и головная боль? А потом от вас вообще не отвяжешься. Так и будете клянчить. Мол, вы уж там как хотите, а нас выручайте, спасайте. А отказать уже будет неудобно. Подумаете еще: «Вот они какие, эти хваленые засланцы! Мы от них ожидали большего! Дети, не будьте похожи на инопланетян!».               
     - Это все так. Но вы подумайте о людях. О простых земных людях, которые, не зная того, участвуют в вашей программе.               
     - А мы о них думаем, - возразил Абсолютный. -  Еще как думаем. У нас на учете, практически, каждый человек. И каждому мы должны создать условия, чтобы он стал строительным камнем в «Храме Цивилизации».               
    - Да, но какая это огромная работа! Ведь весь этот процесс надо как-то координировать, увязывать, согласовывать. Как вам это удается? По всей видимости, вы располагаете какой-то очень мощной ЭВМ?               
    - Разумеется, это большая работа. Но никакого особого ЭВМ нам не требуется. Все гораздо проще, и главное, мы даем своим сотрудникам свободу творчества. А для слаженных взаимодействий мы используем знаковые ориентиры. Например, наши люди умеют руководствоваться знаками Зодиака или пророчествами авторитетных пророков, через которых мы доводим до сведения сотрудников наши планы. То есть, мы прячемся за мистическими ритуалами и суевериями. Вот яркий пример. Ты знаешь, что при спуске на воду «Титаника» бутылка шампанского о его борт не разбилась?               
    - Ну да, я это слышал от Едакова. Он где-то прочитал. Тут какая-то мистика.               
    - Это для вас мистика. А для нас - работа. Когда  бутылка не разбилась, это стало для нас знаком, а значит, и приказом затопить «Титаник». То есть, это мы направили корабль на айсберг.               
    - Тогда, быть может, и Горбачева к власти привели вы? 
               
    - А кто же еще?! Ну, ты смешной. Мы и Мамаю в свое время помогли. Мы вели и Грозного, и Петра 1, и Гришку Распутина. И Ленин со Сталиным – наша заслуга. Заметь, Горбачева мы привели к власти согласно пророчествам. Мы его подготовили, можно сказать, вскормили грудью. Нам нужен был человек воплощенного тщеславья. То есть, все его действия были легко предсказуемы, управляемы и вытекали из свойства его сознания с точностью песочных часов. А следующим у вас будет Великий Упрямец, который один только может утвердить нужные нам процессы в России.               
    - Но чем же вам так не нравится Россия, что вы ничтожите ее на протяжении всей истории?               
    - Прежде всего, нам не нравится, что она со своим православием вечно ищет  особый путь. Поэтому нам приходится вмешиваться, иногда грубо и даже жестоко. Неудачный опыт рукотворного рая  в России нам был необходим, чтобы отрезать миру пути отступления от нашей программы. Кстати, «зеленые человечки» тоже понимают значение России для всего мира и еще более осложняют ситуацию в этом регионе.
               
    - Однако, при таких ваших успехах и тотальном охвате позиций на Земле, чем же вам может помешать какой-то Федулыч, будь он даже самым главным «зеленым человечком»?               
   - Сам-то он не так опасен, как его идеи. Ведь всякая ложь – это духовный вирус, способный к развитию и через то к уничтожению разума. Но особенно страшна ложь идеологическая, которая может погубить целое общество. Вот, допустим, ты попадешься на его удочку, другой, третий… И пошла гулять зараза, идеологическая чума.            
   - Да в чем, собственно, опасность его идей? Я что-то не пойму.               
   - Очень просто. Поясню на нескольких примерах. Вот он говорит, будто суть человека в любви, которая через сопереживание позволяет ему быть в гармонии со всеобщим разумом. Казалось бы, вполне безобидная формула, притом неновая. Но какую чудовищную ошибку она содержит для современного человека!               
   - И какую же? 
               
   - А такую. Первозданной природы, которая создала человека уже нет. И  всякий последователь учения Федулыча, норовя сопереживать и растворяться в техногенной природе, уподобляется физкультурнику, который делает свои упражнения в газовой камере, чем наносит себе вред гораздо больший, нежели когда бы он сидел спокойно. При этом получается, что особо опасен разум художника. Ведь в силу своей развитой впечатлительности он лучше других впитывает негатив и становится источником  токсичного духовного продукта. Ну-ка примерь-ка это на себя. Как тебе нравится такая аттестация? Тебя же после этого надо сразу изолировать от общества.
               
   - Да, такие выводы для меня большая неожиданность. Вот так Федулыч. Не зря в деревне его называют бывшим дьяволом.               
   - Бывших дьяволов, к твоему сведению, не бывает. Из правды легко сделать вранье, а вот из вранья правду – невозможно.
    - Но ведь, как мне известно, у них над этим работает их институт «Духа». И не исключено, что они как-то решили эту проблему.
    - Решили! Как же! У меня даже есть примеры таких достижений. Вот он говорит: поскольку человек создан по образу и подобию Творца, то  должен раствориться в природе и вместе с ней регулярно возрождаться, как  яица  курочки Рябы. То есть речь идет об уничтожении личности. А кто у нас по определению «ничто, которое ничтожит»? Между тем сам Федулыч вместо того, чтобы растворяться и возраждаться себе на здоровье, создал свое учение. То есть,  действует как личность. Но главное, Федулыч пытается не только уничтожить все привычные представления духовной культуры, так вдобавок, он покушается и на само  разнообразие этих представлений вместе с их источниками. А это уже пахнет религиозными войнами, батенька.               
   - Да, это уже серьезно. Вот уж, действительно, в тихом омуте…               
   - Водятся «зеленые человечки», – продолжил Абсолютный. – Наконец, что касается твоей проблемы.               
    - Моей? 
               
    - Угу. В его лжеучении главным инструментом для преодоления смерти служит принцип дополнительности. И значит, мы должны признать, что твоя Лариса, это просто какая-то энергия, или дух. А ты, выходит, некая масса, или материя, то есть, существо изначально греховное. Тут ему даже библия не указ.
    - Да, но откуда вы знаете про Ларису?
               
    - Мы знаем не только это. Мы даже знаем, что ты хотел, чтобы Федулыч помог тебе наладить отношения с Ларисой. А он не помог. И не поможет. Потому что из его учения следует, что эго противно природе, также как и волевые чудеса, нарушающие ее законы. Зато вот мы тебе поможем. Потому что мы прекрасно знаем женщин и как с ними управляться.               
    - И как же вы намерены это сделать? 
               
    - А очень просто. Дело в том, что у женщин не все впорядке с головой.   
    - Я бы так не сказал. Особенно про Ларису.
               
    - Да нет. Они не сумасшедшие. Но с мышлением у них проблемы. Они больше чувствуют, чем думают. Поэтому они чертовски наивны и падки на приманки цивилизации, как дети на игрушки, сласти и забавы. Приманить их, приручить, превратиться для них в желанного принца совсем не трудно. Были бы деньги. А мы поможем тебе получить столько денег, что не только Лариса, но и сама Мерилин Монро готова будет прибежать к тебе с того света. Но за это ты должен помочь нам уничтожить Федулыча.
               
    - Как уничтожить? В каком смысле? 
               
    - Планы на это уже есть и ситуация зреет. Мы тебя наведем и все подготовим. У тебя будут даже сообщники. Ты, главное, не мешай. И все пойдет, как по маслу. По программе минимум Федулыч должен отступить от своих идей. Пусть даже как-нибудь частично, чтобы коготок увяз, а там уж мы поборемся. А по программе максимум он должен  исчезнуть. Возможно, даже совсем.               
    -  Совсем? Бог с вами. Что вы такое говорите? 
               
    - Что? Что ты сказал? – вдруг вскрикнул Абсолютный.   
               
    При этом он как-то отпрянул, испуганно тараща глаза, и даже прикрылся руками.
               
    - Я сказал, Бог с вами. 
               
    - Что? Ой – ой!   
               
    Кресло под Абсолютным пошатнулось, и вдруг опрокинулось. Но сам он тут же вскочил и стал пятиться от стола в угол кабинета, выставив перед собой руки в виде щита.               
    - Да что ж тут такого? Тем более, что вы  не верите в Бога.
               
    - Стража! – завизжал Абсолютный, трясясь и корчась всем телом, словно  угодил под ток высокого напряжения. 
               
     Это было тем более похоже, что он стал вдруг светиться синим сиянием и искрить.               
    После  приятной и культурной беседы, поведение Абсолютного выглядело по меньшей мере странным. Но раздумывать об этом уже не приходилось, поскольку из всех щелей и углов комнаты появились ужасные мутанты, и надо было спасаться.
               

                37.  СОВСЕМ  НЕ  МИКИШКА
   Проснувшись к обеду и сразу вспомнив события на помойке, Шплинт никак не мог поверить в то, что Бог, на которого он так рассчитывал, жестоко надсмеялся над ним.               
    Шплинт даже пошел в туалет и все там обыскал, но, как и следовало ожидать, никакого подарка  не нашел, кроме, конечно, того, что признавать подарком, и тем более наградой, никак не хотелось.               
   Может, это выглядит неправдоподобно, но именно отсутствие подарка вдруг привело Шплинта к мысли, будто подарок в туалете обязательно есть. Просто, он спрятан в тайнике. Возможно, им является шкатулка с драгоценностями, накопленными бабушкой, посредством ее молитв.               
    Обрадованный столь удачной идеей, Шплинт приступил к поиску тайника. Для этого он стал обстукивать стены, пол и потолок туалета, пытаясь обнаружить пустоты, и когда слышал подозрительные звуки, немедленно расковыривал место их нахождения.               
    После того, как туалет превратился в руины, Шплинт догадался, что клад может быть маленьких размеров, например, в виде перстня или какого-нибудь алмаза, но зато гигантской стоимостью. Поэтому он  разбил унитаз и поколол на мелкие кусочки. 
               
    Впрочем, вскоре он сообразил, что сделал это преждевременно. И теперь в поисках утраченного удобства был вынужден выйти во двор. Но во дворе оказалось полно народу. Все соседи, словно сговорившись, покинули свои квартиры, чтобы следить за Шплинтом. И тогда Шплинт решил пойти в парк Южный.               
   По дороге в парк Шплинту пришло на ум, что идти в парк необязательно, тем более, что он уже не успевает туда, а  вместо парка он в состоянии воспользоваться коммерческим туалетом, который находился как раз на его пути.
               
    Оплатив проход в туалет, Шплинт почувствовал, что должен поспешить. Поэтому он стал готовиться заранее и впопыхах выронил свой фальшивый пистолета. Но едва он поднял пистолет, как его дуло уперлось в большой живот мужчины, появившегося из-за угла. Мужчина замер. В глазах его скакнул страх. Но он тут же взял себя в руки.               
   - Тихо, тихо, - сказал он. -  Не стоит торопиться. Мы же с вами цивилизованные люди. У меня тут есть укромное местечко. Давайте пройдем туда.               
    Насчет укромного местечка для цивилизованных людей Шплинт возражений не имел. Однако, с мнением, будто торопиться не стоит, он был не согласен.
               
   Тем не менее, скрепившись, он проследовал за толстяком. И вскоре пожалел об этом, поскольку толстяк завел его в какой-то кабинет, где усадил в кресло, а сам уселся через стол напротив.               
   - Я не дурак, - сказал толстяк. – Я прекрасно все понимаю. Рано или поздно это должно было произойти. Время такое. Поэтому я приготовился к вашему… приходу.               
   Тут толстяк достал из стола конверт и передал его Шплинту.               
    Наощупь  конверт содержал нарезанные бумажки. Это, конечно, было кстати, хотя Шплинта нимало удивила столь трогательная забота о клиентах.
               
   - Но давайте договоримся, - продолжил толстяк. – За конвертом вы будете приходить каждый месяц, день в день. Кроме того, у меня есть несколько филиалов, которые вы тоже можете… посещать. Но и с вашей стороны должны быть старания и добросовестность. Ведь у нас  много конкурентов, недоброжелателей и откровенных врагов. Вам придется иметь с ними дело.               
    В тот момент Шплинту уже казалось, что он без труда сможет победить всех конкурентов в любых филиалах,  стоит  лишь ему оказаться в уютной кабинке туалета. И только оказавшись там и обнаружив в конверте не просто бумажки, а денежные знаки, он все понял и по возвращению домой сразу же выпорол себя ремнем за свои сомнения в порядочности Бога.             
    Так Шплинт познакомился с Борисом Борисовичем Рыбовым и стал криминальной крышей его фирмы. Правда, Рыбов должен был думать, будто в лице Шплинта он имеет дело с целой бандой. И внушать ему такую мысль Шплинту стоило немалых трудов. Борис Борисович, например, предпочитал не платить деньги за плохую работу. В результате Шплинту приходилось отпугивать от туалетов Рыбова его работников, возмущенных неимоверной придирчивостью работодателя и оттого склонных к актам вандализма.               
      Вместе с тем, Борис Борисович любил выглядеть в глазах друзей и знакомых человеком открытым и широким. Поэтому он частенько давал деньги взаймы. Выбивать же долги и набежавшие проценты, естественно поручалось банде Шплинта.
               
    Но главное, у Бориса Борисовича имелись большие планы и аппетиты. В связи с этим постоянно возникала необходимость наводить антисанитарию в государственных туалетах, которые необходимо было загадить настолько, чтобы возникла неизбежность их дальнейшей приватизации Рыбовым.               
   Ясно, что для выполнения такого объема работ требовались усилия крупной бандитской организации. Но Шплинт справлялся с этим один. Тут  ему помогали его врожденные способности, позволявшие ему паразитировать на молодом организме перестроечного криминала. Кстати, для этого он использовал даже имя самого Рыбова. Ведь всем было понятно, что туалетный король не стал бы связываться со всякой мелюзгой. Но все же, главным источником силы Сергея Зацепина была обретенная им вера в помощь Бога. 
               
    И вот, случай с Рыбовым в бане, заставил его насторожиться. Ведь, обещая награду, Бог, возможно, имел в виду лишь кратковременное пособие. А значит, халява могла прекратиться в любой момент, едва лишь бизнесом Рыбова заинтересуются серьезные люди с рынка. Так что Шплинту представлялось чрезвычайно важным выяснить истинную природу загадочного охотника за плавками. В тайне Шплинт, конечно, надеялся на участие в этом деле инопланетян, которые действовали независимо от Бога и бандитов. Но чтобы полностью увериться в этом, он решил поговорить о «зеленом» с главным специалистом по НЛО, Едаковым. Кстати, для визита к руководителю «Ковчега» имелся и приличный повод. Едаков не заплатил Шплинту обещанную сумму за криминальную крышу. Задержку он объяснил отсутствием денег. Хотя со слов Рыбова дела «Ковчега» шли неплохо, особенно после того, как там стали показывать за деньги какого-то сумасшедшего деда из деревни.
               
    Решив использовать фактор внезапности, Шплинт не стал подниматься в «Ковчег» на лифте, как это делали посетители и персонал гостиницы. Он прошел по лестнице, ведущей на чердак, и оказался у двери аварийного назначения. За этой дверью находился самый потаенный закоулок коридоров власти «Ковчега». Что-то вроде чулана, примыкающего к  офису.               
    Прыснув в замок смазки, Шплинт легко и бесшумно отомкнул его отмычкой. И оставалось уже только войти в дверь, как вдруг за нею послышалось странное мычание. Тут Шплинту вспомнилось, что Рыбов говорил, будто дед, которого «откопал» Едаков, «чокнутый». Рыбов, правда, не сообщил, какого рода вывих был у ископаемого деда. Но вполне возможно, что это он, запертый в чулане, мычит теперь от нетерпеливого желания раскроить кому-нибудь череп.               
    Шплинту сделалось страшно, и он уже хотел повернуть назад. Но тут он вспомнил, что ему обязательно поможет Бог, да еще фактор внезапности.    Мысленно пообещав Богу, в случае удачи заколоть соседскую кошку, он вынул свой пистолет и ринулся в чулан. Одновременно с этим он уже готов был крикнуть прямо в лицо сбрендившему старикашке «руки вверх!», но будто налетел на незримую стену. То есть, фактор внезапности сработал безукоризненно.  Только на этот раз против самого Шплинта.               
    Впрочем, дед в чулане, действительно, имел место быть. Но в нем было столько ненормального, что команда «руки вверх!» утрачивала всякий смысл, ибо не только руки, но и ноги, и туловище, и даже голова деда были связаны цепями различной величины.               
     Разумеется, сковать так себя самостоятельно дед никогда бы не смог. Поэтому тут сразу выяснилась роль полуодетой незнакомки, которая сидя поверх мычащего страдальца, трудилась над очередным витком велосипедной цепи вокруг шеи своей жертвы.               
    Одного мгновения этой сцены хватило, чтобы внутри Шплинта все похолодело, будто туда скользнула змея из холодильника, и ее мерзкие кольца тотчас пояснили Шплинту, что «Ковчег» захвачен конкурирующей бандой, что банда эта весьма жестока в своих методах, что опасения насчет «зеленого» подтвердились, и банда вышла на Рыбова, и наконец, что халява Шплинта подходит к заключительному этапу, когда ему придется ответить по всей строгости уголовных «понятий» за превышение им статуса фрайера.
    Казалось бы, самое время  было «сделать ноги». Но Шплинт был не в состоянии сделать ни шагу, будто и сам оказался связан цепями, как несчастный пленник незнакомки. А в следующий момент бежать уже было поздно, ибо незнакомка обернулась и, вглядевшись в Шплинта, вымолвила:
               
   - Здрасте вам с кисточкой. Ты ж, наверно, Шплинт. Едаков мне про тебя рассказывал.               
   «Раскололся, сволочь», – мелькнуло в голове Шплинта.
               
   - Ну, пойдем, - вздохнула незнакомка, слезая с деда, будто с какого-то спортивного снаряда.               
     «Теперь примутся за меня», -  решил Шплинт, обреченно следуя за ней. 
               
    Проведя Шплинта по лестницам и коридорам гостиницы, садистка завела его в номер. Шплинта несколько удивило, что в номере его никто не поджидал.      
    «Значит, остальные бандиты занимаются Едаковым и другими. Так что придется ждать, когда они освободятся», – решил Шплинт.               
   - Меня зовут Нонна, -  сказала незнакомка, усаживаясь в кресло и вовсе не заботясь о том, что подтяжки ее чулок вылезли из-под  линии тонкой юбки агрессивными змейками.               
   - Ты пришел за деньгами? – продолжила Нанна после того, как Шплинт скромно уселся на край дивана.
               
   - Нет. Что вы? – с готовностью соврал Шплинт. – Я просто зашел… в гости.               
   - В гости? – изобразила удивление Нонна. – А зачем тогда пистолет?               
   - Да разве это пистолет? – попытался расхохотаться Шплинт, и доставши свой макет, небрежно постучал им о стакан на журнальном столике. – Обыкновенная фуфлыжка, - пояснил он эффект глухого звука. – Мы с Едаковым иногда так прикалываемся.               
     - То есть, ты хочешь сказать, что пришел не за деньгами, - допытывалась Нонна.
               
     - Да конечно, нет! – горячо заверил Шплинт. – Деньги какие-то. Скажете тоже. Мне они на фиг не нужны. Деньги – это, вообще, зло.               
     - Но если тебе так не нужны деньги, зачем же ты рекетируешь Едакова? – не унималась Нонна.               
     - Кто? Я? Рекетирую? – втянул голову в плечи Шплинт, словно спасаясь  от столь оглушительной лжи. – Да ничего я его не рекетирую. Я и слова такого не знаю. Просто, мне тут пошептали, что Едаков ищет, кто мог бы ему помочь с крышей. Ну, а у меня есть знакомые, которые могут починить любую крышу. Почему ж не подсобить человеку?               
    - Вот как? -  задумчиво прищурилась Нонна. – Ну, тогда, может быть, мне эти деньги забирать себе? 
               
    - Пожалуйста. Нет проблем, - ответил Шплинт, выказывая как можно больше радости по поводу того, как удачно ему удалось пристроить неизвестные ему деньги.
               
    - Но знаешь, Шплинтик, - проникновенно сказала Нонна, явно тронутая сговорчивостью собеседника, - Едаков должен думать, что платит тебе. За крышу. Тебе и твоей бригаде кровельщиков. Через меня.               
    - Без вопросов, - галантно раскланялся Шплинт, но подумал:               
    «Хотят подставить на случай шухера. А сами, если что, выйдут чистенькими. Аккуратно работают, гады. Но это даже лучше. По крайней мере, я им теперь нужен в живых».
               
    - Вот и чудненько, - подытожила Нонна. – А ты, оказывается, настоящий  мужчина. Я прям даже на тебя запала. Слушай, давай мы наш договор обмоем.
               
    Тут она выхватила из-под стола бутылку шампанского уже без пробки и, уместив остатки вина в два стакана, пододвинула один Шплинту.               
   Шплинт с видом знатока некоторое время примерялся, разглядывая редкие пузырьки газа и лишь после того, как Нонна опорожнила свой сосуд, лихо влил в себя угощение.
               
    Шампанское быстро возымело действие, отчего взгляды участников сделки налились более неподдельным теплом.               
   - И все-таки, что-то тут не так, - сказала Нонна несколько насмешливо.         
   - Что не так? – встрепенулся Шплинт.
               
   «Неужто опять начинается?» - пронеслось в его уме.
               
    - Слишком легко ты отказался от денег, - рассуждала Нонна.               
    И не получив внятных разъяснений, вдруг сказал с неким значением в глазах.
               
    - А может ты хочешь меня трахнуть? 
               
    - Чего? – не понял сразу Шплинт. – В каком смысле? 
               
   - Ну, в смысле влюбился ты в меня что ли? – пояснила Нонна. – Быстро ты как-то. Прямо, как сперматозоид. 
               
   Вообще, Шплинту не слишком везло в любви. Он, конечно, не был девственником. Но ему приходилось иметь дело исключительно с дамами, которым было уже все равно, с кем иметь дело. Притом, к моменту близости с ним они обычно пребывали в такой стадии алкогольного опьянения, когда уже не только не могли вести речь о любви, но и просто вязать лыка. Отсюда нетрудно понять смятение Шплинта в его попытке разгадать цель коварной уловки его нечаянной собутыльницы. Возможно, таким макаром его пытались втянуть в банду, или наоборот, вытянуть у него последние деньги.
               
  - Сейчас проверим, - заявила, между тем, Нонна. 
               
   Тут она встала. Шагнула к дивану. И, поставив одну ногу прямо каблуком на диван, так что Шплинту сделались видимыми нити в ткани ее чулок, вдруг схватила его за горло.               
  «Вот оно, когда начинается», - подумал Шплинт, ощущая, как ее цепкие коготки прокалывают кожу его шеи, и как близко у него расположен холодный пот. 
               
   - Точно, влюбился, - объявила торжествующе Нонна. – Вот, кобель. А ты хоть знаешь, что такое настоящая любовь?               
   Требуя ответа, ногти Нонны вонзились глубже. Упорствовать в молчании Шплинт не посмел и почел за благо выдавить:               
    - Не знаю. 
               
    - Настоящая любовь – это всегда жертвоприношение, и в первую очередь нужно принести в жертву самого себя, - пояснила Нонна. – Ты готов жертвовать собой ради любви?               
    «Жертвоприношение, - распространилось в голове Шплинта. – Они что, хотят, чтобы я сам себя порешил? А если не соглашусь?»               
    Воображение услужливо представило ему вошедшие в моду орудия пыток: утюг, оголенные провода из розетки, паяльник… Одновременно с этим Шплинт вспомнил, что он так и не принес Богу полноценную жертву даже в виде обещанной кошки.  Видимо, Бог расценил это как отсутствие  настоящей любви к нему и в назидание подстроил эту засаду.               
    Но тут Шплинт вспомнил, что Бог запрещает самоубийство, и это придало Шплинту силы, достаточные, чтобы категорически отвергнуть предложение новой знакомой.
               
    - Нет, я не готов, - объявил он.
               
    - Не готов? – изумилась Нонна. 
               
    Будто сраженная таким необычным ответом, она отщатнулась от Шплинта, выпустив его горло, и повалилась в кресло, откуда продолжила:          
    - Ты что, больной? Да если ты хочешь знать, когда жертвуешь собой, то приобретаешь жизненную силу. Так учит мой дядя.               
    «Ее учит дядя, - догадался Шплинт. – Если уж такая племянница, то ее дядя «отморозок», каких поискать. Скорее всего, какой-нибудь «мокрушник».      
    - Вот даже в сексе, - продолжала племянница «мокрушника», - мужик жертвует частью себя, и сам получает удовольствие. Потому что в жертве для мужика самый кайф. Он и потом всю жизнь пашет на бабу для своего же удовольствия. То есть, мужику  положено все время жертвовать собой, и он от этого только выигрывает. Ты со мной согласен?               
    «Нет уж, нет уж, - размышлял Шплинт. – Выигрывать у вас я не согласен, потому что не собираюсь даже играть».               
    - Жертвы надо приносить Богу, - сказал он вдруг твердо и громко, так чтобы Бог мог услышать его слова.
               
     - Жертв на всех хватит, - скривилась Нонна, чем вызвала у Шплинта новый приступ оторопи. – Притом, бабам жертвы нужней и полезней, чем Богу. И вообще, вы  мужики отлично знаете, что бабы для вас лучше бога.  Бабу можно хотя бы увидеть, пощупать. А Бога?               
    Быть может, с досады на упрямство Шплинта Нонна принялась накручивать на кисть руки какую-то блестящую цепочку. Как видно, она даже не замечала, что делает это. Зато это очень хорошо заметил Шплинт. Он также заметил, что это была цепочка от собачьего ошейника, и что тянулась она из-под одеяла на кровати. Это могло означать, что время, отпущенное на диспуты и уговоры, заканчивается, и ему, Шплинту, остается надеяться только на чудо. И Шплинту вдруг со страшной силой захотелось такого чуда. Чуда такого, чтобы все  в один мах перевернулось, и он вдруг проснулся. Сотворить такое чудо, конечно, был способен один только Бог. И Шплинт всей своей внутренностью обратился к Богу, как бы направил ему от всей души сообщение о своем бедственном положении, об отчаянном желании спастись, и, конечно, о том, на какую благодарность Бог может рассчитывать в случае своевременной помощи.
               
     Казалось бы, подобное сообщение должно бы выглядеть объемным и продолжительным. Но Шплинт как-то умудрился выразить его одним духом, в виде какого-то аккорда чувств или сгустка мыслей, где все подразумевалось и выводилось одно из другого так, что разобраться в этом мог бы, пожалуй, лишь один Бог. Словом, посыл Шплинта Богу выглядел кратким, как сестра таланта.               
      И тут раздался стук в дверь. Это заставило Шплинта вздрогнуть и почему-то сделало окружающие предметы безнадежно отчетливыми, будто давая понять, что если даже стук и сотворил сам Всевышний, то лишь за тем, чтобы напомнить о безвыходном положении пленника.               
    Нонна молниеносно подбежала к двери, повернула ключ и отворила.            
    - Твой дядя сказал, что приходил Шплинт, - раздался взволнованный голос Едакова.               
   - Да вон он, твой Шплинт. Сидит у меня, - ответила Нонна с подчеркнутым пренебрежением. – Я ему деньги отвалила из кассы. Весь долг за крышу. Он ведь меня уже застрелить хотел.