Слом силы. Часть 3. Хаос

Часть 3. Хаос

1

Деревья оскалились мириадами черных глоток, ветки извивались, неумело имитируя когтистые лапы. В довесок – листья, которых было больше, чем зрителей на стадионе во время дерби. И которые шумели так, что позавидовал бы любой стадион. А еще... Ветра не было. Совсем – легкое шевеление воздуха, холодные коготочки, бегающие по лицу, да и только. Ни резких порывов, легко проникающих сквозь плотную одежду, ни пронзительного свиста, обрывающегося где-то наверху, среди сплетенных крон.
Изощренное издевательство со стороны Леса, особенно если учесть что Рей сейчас находилась в компании одного из дьяволов преисподней, а кроме них двоих здесь больше никого не было. Демоны, обещанные неким Артиусом Хэйли, не спешили составить компанию своему господину, а мифические повстанцы довольствовались чередой нелепых диверсий и затихли, как неразорвавшийся фугас, уткнувшийся тупым носом в рыхлую землю. И гробовое молчание... Уриил, похоже, ждал хоть какой-нибудь реакции от девушки, но та совершенно не знала, что сказать.
Да уж... Если бы ей пару дней сказали, что в Лесу Ивви будет поджидать целый живой Архистратиг – она бы сочла говорившего несдержанным выдумщиком и болтуном. А то и у виска пальцем покрутила бы. Ведь какова вероятность лично встретить одного из предводителей человечества? У простого курсанта? У девчонки-сироты из гиблых кварталов? Наверняка не больше, чем столкнуться нос к носу с динозавром.
“А теперь на меня смотрит целый Тираннозавр-Рекс. Только хвоста не хватает, да острых, как сабли, зубов”.
Одновременно пришла мысль, что, пожалуй, даже встреча с легендарным чудовищем не испугала бы Рей так, как один лишь взгляд Уриила. Ведь Ти-Рекс был просто сказкой, пусть и когда-то реальной, эта многотонная ящерица, хищная и быстрая, легко уязвима для современного оружия... Да и просто слабых мест у зверюги, если верить книгам, хватало. А, что самое главное, он был хоть и монстром – но монстром известным. Как тот же тяжелый танк – страшная машина смерти, которую солдаты хоть и опасаются, но при одном виде массивной башни все же в ступор не впадают.
“Неизвестность...”.
Да. Рей прекрасно знала, откуда растут ноги у ее страха, почему тело пробирает дрожь, а голосовые связки отказываются работать. Девушка видела перед собой мистера Икс, облаченного в клоунское пальто, инкогнито, забывшего снять опостылевшую маску. Она чувствовала, как колеблется Архистратиг, как пытается принять важное, но неприятное решение... И понимала, отчетливо понимала, что он не прервет молчание первым. Из принципа ли, из вредности или по причине раздирающих его сомнений... Уриил будет молчать. И точка.
– Вы пришли поговорить, – Рей высказала вслух факт, известный им обоим... просто, чтобы начать разговор. – Со мной. Значит, у Вас есть, что мне сказать.
– Все правильно, Мери, – Архистратиг ответил сразу же, не снисходя до театральных пауз или гнетущего молчания, прерываемого тяжелыми вздохами. – Ты нужна мне.
Мери? Нужна? Похоже, этот тип знает всю ее подноготную...
– Отлично! – по кислому виду Рей было видно, что скорее отвратительно, причем, до ужаса. – И что мне с этого? Какая выгода?
Человек в желтом пальто изобразил удивление. На редкость небрежно изобразил, словно одолжение делая.
– Меркантильность? Корысть? Личный интерес? Неплохо. Но! – он поднял вверх палец, закованный в черную кожаную перчатку. – Недостаточно. Ты ведь из Темариса. И твои родители – беженцы из Греции, – Уриил понизил голос. – Из погибшей Греции.
– Да причем тут это?! – неожиданно для самой себя вспылила девушка, которую, при упоминании родителей, как током ударило. – При чем тут Катастрофа?! При чем тут мое происхождение?!
Архистратиг даже глазом не моргнул – крик Рей отскочил от него, как горсть гороха, брошенная в бетонную стену. Быстро и без всякой пользы... Словно она и не повышала голоса вовсе. А потом Уриил начал рассказывать...
– Явление, названное впоследствии Катастрофой, зародилось на территории бывшей Греции, в городе Афины. В течение нескольких дней вся территория страны была отрезана от внешнего мира, а горстка беженцев, успевшая выбраться в море, сообщала нечто совершенно невероятное. Они плели сказки про воплотившиеся в реальность сны, про миры, которые были до нашего, про то, что все вокруг – результат чьей-то иллюзии. Мир спит и видит сны, говорили они, а когда он проснется – наступит конец света, – Архистратиг укутался поплотнее, хотя ветер его не беспокоил, а приближающийся рассвет разгонял ночную прохладу. – Естественно, им не верили. Естественно, при первой возможности целая армия ученых под прикрытием регулярных войск высадилась на территорию бывшей Греции. Но то, что они там обнаружили, повергло всех в состояние шока.
Черные глаза выжидающе уставились на Рей – всю ту невыносимо долгую минуту, пока Уриил не счел необходимым продолжить рассказ, на девушку смотрела воплощенная в человеческом облике бездна.
– Они обнаружили, что вся территория находится в таком же состоянии, в котором пребывала три-четыре тысячи лет назад, – как ни в чем не бывало, сказал Архистратиг. – Никаких следов цивилизации – города, мосты, дороги... Все исчезло, сметенное неведомой бурей. Будто сам факт существования страны под названием Греция был стерт из ткани мироздания. Будто кто-то, невероятно могущественный, обратил историю вспять...
Теперь уже Рей поежилась – стайка холодных мурашек промаршировала по ее спине, а мысли, крутившиеся в голове, были одна другой мрачнее. Да уж... Оказывается, она очень мало знала о Катастрофе... О том явлении, с которого и начались все ее беды...
– Ни одного человека, выжившего после Катастрофы, не нашли. Только беженцы – но они сбежали еще до ее начала. И ничего, что могло бы дать ключ к разгадке тайны... – лекторский тон Уриила был безупречен. – Абсолютно ничего. Это нанесло серьезный удар по престижу сектора разработок и исследований... И совет Архистратигов решил выделить еще один сектор – общественных интересов. Главной целью было успокоить людей, уверить их в стабильности человечества, в том, что никакая Катастрофа не превратиться в глобальную угрозу безопасности. То есть...
– Пропаганда... – прошептала Рей непослушными губами.
– Совершенно верно, – казалось, Уриил был очень доволен. – Пропаганда. Остальные функции сектора вторичны, хотя и важны. Они служат своего рода щитом... Маскировкой. Деревьями, за которыми не видно леса, – Архистратиг усмехнулся. – Не этого Леса, конечно же.
– А какого?
– Неважно.
– А что важно?
– Последствия, – на лице Уриила читалось неприкрытое пренебрежение. – Последствия катастрофы, последствия этой войны... Вообще всего. Хочешь верь, хочешь не верь, но я пострадал из-за Катастрофы не меньше твоего.
– Не меньше?! – чуть вновь не закричала шокированная Рей. – Да что ты обо мне знаешь? Что ты знаешь о моей жизни? Еще и родителей приплел... Страдалец нашелся! Хороши страдания! Одним из Четырех Столпов Человечества стал! Просто мученик какой-то!
– Ты думаешь, – медленно, четко и внятно проговорил человек в нелепом плаще, – что я хотел становиться Архистратигом? Для меня эта должность – тяжкое бремя, которое я бы с удовольствием скинул... Но это невозможно.
Вроде бы логично и не противоречит тому, что Рей уже успела узнать, но...
– Я тебе не верю, – заявила девушка. – Никому из вас не верю. Бремя, да? Так откажись! Или тебя силой заставили сектор общественных интересов возглавить? Под дулом автомата вынудили контракт кровью подписать? Хха!
Уриил едва заметно пожал плечами.
– Не верь. Только... – он замялся, будто сомневаясь. – Только знаешь ли ты, что означает аббревиатура ЧСЧ? Четыре Столпа? Нет. ЧСЧ – Четыре Случайных Человека. Или Числа. Это роли не играет и не меняет ничего.
Девушке стало не по себе. Разговор и без того был достаточно безумным, а еще это ЧСЧ... Что хотел сказать Архистратиг? Неужели...
– Только не говори... Что ты... Избранный?
– Ты любишь старые фильмы, – с фальшивым оттенком уважения заметил Уриил. – Только реальность превосходит любой, даже самый изощренный, вымысел. А мы... И я в том числе... Скорее прокляты. Хотя... Ты все равно не поверишь.
Последнюю фразу он произнес с оттенком грусти – словно сожалея. А затем начал стягивать перчатки. Чтобы не мешали...
– Не подходи! – зашипела испуганная Рей. – Не знаю, проклятый ты или еще какой... Просто не подходи!
Архистратиг даже не стал изображать удивление.
– Я говорил, что не причиню тебе вреда? – он слегка задумался. – Вроде бы говорил... Но я могу ошибаться. Значит... Скажу сейчас. Не бойся.
– А кто сказал, что я боюсь?
– Не боишься?
– Нет!
– Это хорошо...
Уриил поднял руку, ладонью вперед, по его бледной коже заструился голубоватый свет. Кажется, ничего особенного, вот только от этого девушку крупная дрожь проняла. Рей дернулась, будто пытаясь отстраниться, вздрогнула, словно в десятке метров от нее слепящая молния спалила могучее дерево... А потом рука сама, словно в ней была заложена программа действий, потянулась к груди, к шее. Туда, где висел амулет, о котором девушка успела совсем забыть...
– О, – лицо Архистратига округлилось, на миг он стал до жути смешным. – Имя Отца.
Рей показалось, что она ослышалась. Какого отца? Какое имя? Где? Девушка видела, что Уриил просто-таки пожирает взглядом ее руку, лежащую на ее же груди, но у него же не рентгеновские установки вместо глаз. Или нет? Или да... Мысли путались и не хотели становиться яснее, Рей все больше нервничала – черные тоннели зрачков прожигали ее насквозь, а комментировать свои слова Архистратиг не спешил. Если вообще собирался...
– Чем тебе не угодил мой амулет? – наконец, поинтересовалась девушка. – И чье имя ты на нем углядел?
Она хотела спросить – как и почему – но вовремя прикусила язык. Мало ли что... Не стоит дразнить такого опасного и непредсказуемого “гуся”. Или, по крайней мере, пока не стоит... Впрочем, Уриил и сам не спешил форсировать события – он словно играл со своей жертвой, причем, внушить ей ужас или ввергнуть в неразрешимые сомнения не было его конечной целью. Архистратиг действительно хотел поговорить.
– Имя? – переспросил человек в желтом плаще. – Ты не знаешь? Ты носишь овеществленный тетраграмматон и не понимаешь этого? Невероятно...
– А что такого-то?
– Просто невероятно...
– Что не так? Простой амулет...
Черная перчатка выпала из руки Уриила, а сам Архистратиг буквально впал в ступор. Только что челюсть не отвисла. Он стоял, как никогда похожий на обычного человека, и моргал глазами, будто не веря им. Так часто смотрят на того, кто ляпнул очевидную глупость... И не понимает этого.
– А что? Не так? – Рей чувствовала себя неуютно, словно ее без одежды на всеобщее осмотрение выставили. – Мне ничего не говорили. Ну, тот человек, который дал эту штуку. Амулет... Он сказал, что это защитит меня.
– Совершенно верно, защитит. Но вопрос в том... – Уриил сжал руку в кулак и чуть провернул, закручивая невидимый вентиль, улыбка, появившаяся на его лице в этот момент, походила на холодный оскал смерти, пришедшей за очередной грешной душой. – Вопрос в том... От чего именно он тебя защитит.
Архистратиг улыбался. И эта улыбка была одной из самых страшных вещей, что Рей видела в своей недолгой жизни...

Наступило потрясающее безмолвие, Рей казалось, что они оба выпали из реальности, оказавшись в ином, пустом и бездушном, мире. Девушка видела, как два дерева – слева и справа от Архистратига – бесшумно вырвались из “лап” собратьев. Она смотрела на парящую в воздухе, как шаттл, зелень, на неподвижный силуэт человека в желтом пальто, на противоестественно бледную ладонь... Смотрела ровно до тех пор, пока ветки и листья не сомкнулись у него над головой, как крыша шалаша, после чего тяжелые стволы буквально вонзились в землю, делая конструкцию надежной.
Само по себе это показалось Рей достаточно безумным, она не верила своим глазам, она вдруг очень сильно, даже остро, как нож, приставленный к горлу, почувствовала нереальность ситуации. Не так, как раньше, не так, как в академии, когда увидела открытую дверь в свою комнату... Те события были необъяснимы, но – естественны. Двери иногда открываются, люди иногда сходят с ума, костер войны пылает независимо от желаний простых смертных. Так бывает... Но то, что Рей видела сейчас... Непостижимо. Девушка никогда не жаловалась на отсутствие воображения и впервые ее фантазия пасовала перед реальностью. А события продолжали происходить...
За спиной Уриила наметилось движение – сперва едва различимое, просто незначительные перестановки теней, оно превратилось в шум и треск. Тем более удивительный, что до этого тишина была довольно-таки густой и вязкой. Рей, слегка оглушенная звуками, не сразу заметила, как еще два дерева упали друг на друга, закружились в странном танце и, наконец, слились воедино, образуя... Крест. Прямой столб ствола, кривая перекладина, словно схематичное изображение перспективы. Как на рисунке чертежника, только небрежное, нарочито небрежное...
– Боже, – вырвалось у Рей. – Так это...
Она видела букву “Л” над головой Уриила, она видела руки Архистратига, отставленные в стороны так, что казалось – человек в желтом плаще прибит к импровизированному кресту. Она видела... Что это – лишь представление, причем – для одного-единственного зрителя. Для курсанта Рейнольда Мерри.
– Овеществленное имя Отца... – сказал Уриил, обращаясь к равнодушному небу. – Символ защиты и равновесия... Ты действительно считаешь, что амулет сможет остановить меня? Ты действительно думаешь, что дешевая игрушка остановит Его Дитя? Как наивно...
Архистратиг небрежно махнул рукой – так в древности отсылали слуг – и деревья, послушные, как хорошо выдрессированные псы, тотчас рухнули на землю, оборачиваясь бесформенными тенями.   
– Ты завела разговор о Силе? – начал Уриил, будто между делом. – Ты упомянула о своих страданиях? Похвально. Ты пытаешься отыскать суть, вот только...
Улыбка на его лице стала шире – еще немного и до ушей дотянется. Правда, от этого было лишь страшнее.
– Ты не понимаешь, – глаза Архистратига наполнились тьмой. – Ты ничего не понимаешь.
Да уж... Мистер загадка, старательно пестующий собственную “непостижимость”. Средоточие странностей и оплот потусторонних сил. Просто еще один заигравшийся клоун... Рей злилась. Ей не нравился разговор, ей не нравился собеседник, ей не нравился Лес Ивви. Ей вообще не нравилось ничего из происходящего. А, что самое плохое, она ничего не могла изменить... Оставалось только одно – терпеливо слушать Архистратига, надеясь получить из его рук хоть какую-нибудь подсказку.
– Молчишь? – скорее констатировал, чем спросил, человек в шутовской одежде. – Правильно, ведь тебе нечего сказать... В отличие от меня.
Рей удивленно подняла брови. Жест удался не без труда, но у девушки просто-напросто не было выбора – нельзя, чтобы Уриил заметил ее сомнения. Хотя... Иногда ей казалось, что Архистратиг спокойно может читать мысли людей. И ее – в том числе.
– Ты завидуешь моей силе, – Уриил удовлетворился реакцией собеседницы... Или, по крайней мере, сделал вид. – Но что ты знаешь о ней? Сила... Безграничные возможности, превосходящие могущество любого из Архистратигов... Я получил их в обмен на свободу. Хочешь верь, хочешь не верь. Мне – без разницы. Просто знай, что до скончания веков я обречен быть проводником добра. Понимаешь?
Взгляд глаз, похожих на сквозные отверстия от пуль, неизъяснимое равнодушие, просто-таки излучаемое Архистритигом, да тишина, в которой тихий голос Уриила был единственным звуком... Какое уж тут понимание. Тут бы не свихнуться раньше времени... Пока Рей держалась, девушка не без труда, но улавливала слова собеседника, как локатор, фиксирующий приближение вражеских объектов... Только вот на этом список ее возможностей полностью исчерпывался.
– Понимаешь... – сказал после паузы Архистратиг. – Я не могу творить зло. Никакое, даже самое незначительное. Я не могу говорить злые слова. Даже злые мысли запретны для меня. Я абсолютный пленник, которому открыта только дорога благих дел... И которому эти благие дела даром не нужны. И еще... Легко быть добрым в Раю. Но в аду или в чистилище только величайший праведник сохранит свою чистоту. А я не святой, хотя вынужден им быть. Я не чист, так, как того требует ОН. Я... нелепая ошибка судьбы.
Слова оборвались порывом ветра, шелест прозвучал, как финальный аккорд, но Рей не чувствовала страха. Наоборот, короткий монолог Уриила вызвал в душе девушки только злость и ничего кроме. Она ярилась на собеседника, за его бесконечное самодовольство и равнодушие. Ее невероятно бесило такое отношение к собственной Силе. Она и правда не понимала...
“КАК? Как так можно? И он еще жалуется?! Зло, видите ли, не может творить... Паяц! Клоун! Шут! Тоже мне... Спаситель нашелся. Да он больше на губителя похож!”.
Да уж... Ей бы такие возможности – сколько всего Рей смогла бы исправить! Сколько жизней и судеб спасти! Погибшие остались бы в добром здравии, а война – закончилась, не начавшись. И вообще... В мире полным-полно всяческой несправедливости, до которой никому особо и дела нет. А вот у Рей по этому поводу мысли разные в голове проскакивают, даже сомнения зачастую гложут, как голодный бродяга – засохшую хлебную корку. Уж она бы постаралась! Уж она бы развернулась! Эх...
Девушка неожиданно зло, неожиданно, в первую очередь, для себя самой, посмотрела на Архистратига. Она хотела высказать свое гневное “Фе” этому возмутительно-нахальному и высокомерному существу, но слова казались ужасно грубыми, неуместными, а мозг наотрез отказывался соображать. Мысли угасали одна за другой, виски вдруг задергались в такт неведомому ритму, а сердце... В сердце образовался жадный сосущий рот – глотка ненасытной пиявки, которая только и знает, что тянуть человеческую кровь капля за каплей...
– Ты не понимаешь, – вновь бросил Уриил. – Ты ничего не понимаешь.
Ночь медленно отступала, теряя с трудом захваченные позиции. Она знала, что исход битвы предрешен, но делала вид, что сопротивляется – просто так, чтобы было интереснее. Только все это – где-то там, в небе, вне Леса Ивви... На равнине или, может быть, в лагере Академии Рассвет. Потому что на поляне, где стояли Рей и Архистратиг, темнота оставалась неизменной. Такой же густой, такой же зловещей, как и тогда, когда уставшая напуганная девушка вломилась сюда, следуя указаниям электронного навигатора. Такой же, как в тот момент, когда Рей окрикнул человек в чудной одежде. Такой же, как в первую секунду безумного разговора, когда Архистратиг остановил ее... Остановил?
Непрошенная дрожь завладела руками, Рей даже не могла сжать кисть в кулак – пальцы просто-напросто не слушались, словно эта часть тела внезапно объявила автономию и полностью изолировала себя от “центра” – то есть мозга. Ноги пока держались, только это была одна видимость – девушка не могла поставить и дешевой монетки на то, что сумеет сдвинуть хоть одну из “ходуль” с места, не завалившись при этом в мягкий и манящий ковер палой листвы. Но самое страшное заключалось не в “бунте” измученного тела, не в отчаянно бьющемся сердце и голове,  не в голове, вмещавшей винегрет из самых разнообразных мыслей... Самый ужас находился сзади, в нескольких шагах за спиной Рей, в старом или, точнее, старинном колодце...
“Сердце Леса Ивви”.
– Не понимаю, вот уж правда, – девушка усмехнулась, – например, непонятных страхов господина Архистратига.
– Страхов? – переспросил Уриил, на этот раз его попытка выглядеть безразличным оказалось не такой удачной. – Ты о чем? Я тебе ничего не говорил о своих тайных кошмарах... То есть не сказал бы, даже если бы они и были.
О! Он нервничает... Отлично. А то Рей уже начала одолевать подленькая мыслишка, что этого укутанного в желтую броню чудака ничем не прошибешь. Ну, кроме выстрела из плазменного излучателя, конечно.
– Зачем же говорить, – протянула девушка, едва удерживаясь от пошловато-сладкого тона. – И так все ясно. Все-все-все ясно. Как на ладони.
– Да? – неподдельно удивился Уриил и посмотрел на свои руки. – Я вижу только линию жизни. Бесконечную. А страха... Его здесь нет.
Если Рей и ожидала реакции, то явно не такой. Притворное равнодушие, гнев, презрение, агрессия... Но не жест из арсенала маленького ребенка! Только не это! Это... Это... Просто безумие!
“Очередное за сегодняшнюю ночь...”, подумала девушка и неожиданно успокоилась. Нет, злость никуда не делась, отравленная ядом сомнений кровь натужно продиралась сквозь набухшие вены, а голова раскалывалась, как орех, по которому раз за разом ударяют острым камнем. И сил за последние несколько минут не прибавилось, наоборот, Рей чувствовала, что совсем скоро рухнет на землю, отдавшись благословенному забвению... Но здесь, сейчас, в этот самый момент она была в сознании и разговаривала ни с кем-нибудь, а с Архистратигом Уриилом. И не просто разговаривала...
– Надо же! – в темно-зеленых глазах сверкнула неприкрытая насмешка. – Значит, мне показалось, что кто-то пытался остановить меня... Ну, тогда, у колодца... Показалось?
Она склонила голову и, не моргая, уставилась на собеседника. Берет, который и так держался на честном слове, вот-вот грозил навернуться с головы, но девушку это не беспокоило. Как не беспокоил ветер или окружающий мрак...
– Я помню, – Уриил противоестественно быстро взял себя в руки, маска равнодушия на его лице вновь стала абсолютной... Рей даже позавидовала “господину Архистратигу”. – Но я удивлен. Ты не понимаешь такой простой вещи... Это как птица, не знающая, что такое крылья. Или рыба, испуганно бегущая при виде влаги. Это... Глупо.
Челюсть девушки чуть не отвисла, а сама Рей только и могла, что растерянно хлопать глазами. Да уж... Уел. Так просто и так безоговорочно... Как нашкодившего школьника, как не в меру самонадеянного студента, как зеленого новобранца, который считает, что весь мир у его ног, обутых в военные ботинки... Это и есть Сила? Одно из проявлений? Или... просто опыт? Рей сглотнула подступившую слюну, впервые задумавшись, сколько же на самом деле лет собеседнику...
– Ты нужна мне живой, – продолжал Архистратиг, не обращая ровным счетом никакого внимания на замешательство девушки. – И, по возможности, здоровой. А разрушение Сердца Леса Ивви повлечет за собой ликвидацию всего испытательного полигона. Иными словами, всем нам не поздоровится.
– Тебе-то что... Ты-то защитишься, не сомневаюсь.
– Как что? Ты не слушала? Ты нужна мне.
– Зачем? Какой толк от неопытного потерявшегося курсанта? Который, к тому же, играет чужую роль...
– Темарис, – коротко ответил человек в желтом пальто.
– Темарис?! – чуть не закричала Рей. – Он-то здесь причем!
– Ты не понимаешь, – очередной раз повторил Уриил, все больше походя на машину. На робота или существо с вживленными в мозг микрочипами. – Ты ничего не понимаешь.
“Вот заладил!”.
Злость вновь начала мутной волной подниматься сознании Рей, потихоньку завладевая телом. Как ни странно, сейчас это чувство придавало невероятно уставшей девушке силы...
– Не понимаю?
– Совершенно.
– Думаешь?
– Думаю, – Уриил намеренно сделал паузу, будто хотел добавить: “В отличие от тебя”.
– Не похоже! – огрызнулась Рей, уже совершенно не беспокоясь, как она выглядит в глазах одного из руководителей человечества. – Заладил одно и тоже! Не понимаешь, не понимаешь... Да с чего ты это взял?!
– Знаю.
Коротко и ясно. Как выстрел в висок. Как горящие воспаленным светом цифры на дисплее часов. Как печать под списком потерь. Невысказанные, но и без того понятные слова: “Вот и все”.
Изможденная девушка в армейской униформе, темноглазый мужчина в чудном одеянии и тоскливый вой ветра в кронах Леса Ивви... Подходящие декорации для начала настоящего разговора.

2

– Человек полагает предел тьме, – Архистратиг полностью вошел в Его образ, – а тьма полагает предел человеку. Ты нужна мне, но я обязан быть благодарным. Поэтому я отвечу на все твои вопросы и развею твое невежество. Итак... Что ты хочешь знать?
Без шуток, без попыток ударить в болевую точку или просто подколоть. Рей многого не понимала, в этом Уриил был отчасти прав, но одну вещь девушка знала наверняка – человек, величественной глыбой стоящий напротив, ждет ответа. Точнее, вопроса... Вопросов... Ее вопросов. Это Рей видела так же отчетливо, как и свою полную беспомощность перед почти божественной Силой.
– Зачем я тебе? – спросила девушка. Быстро спросила, слишком быстро...
– Отец положил меру земле и затворил врата моря, – Архистратиг даже на удивление не расщедрился. – И хоть я бледная тень Его тени, но Его длань коснулась лба моего. Но из всех вопросов ты задала этот... Неразумное Дитя.
Да уж... Спасибо хоть молниями с небес не поразил. Или в лягушку не трансформировал... Правда, судя по повадкам, ЭТОТ привык действовать иначе. Тоньше что ли, изящнее. Недаром одет так, словно только что из цирка с треском вылетел... Хотя, есть ли у этого выскочки вообще какие-нибудь возможности? Вопрос... Насущный, причем, вопрос. Но не задавать же его в лоб, правильно? Придется сыграть по Его правилам...
– Неразумное, значит, неразумное. Договорились, – жалобно-обиженный вид, который изобразила Рей, наверняка вызвал бы слезы умиления и восхищения у самых требовательных зрителей... Вот только единственным, кто наблюдал это минипредставление, был человек, больше похожий на бесчувственное бревно. – Тогда скажи... Почему?
Целое мгновение девушке казалось, что Архистратиг вот-вот рассмеется. Но Уриил только с безграничным равнодушием сверкнул глазами, в которых тьма сменяла свет.
– Ты хочешь бессмертия? – ироничные слова, сказанные лишенным эмоций тоном... мороз по коже. Качественный такой, арктический морозец. – Ты хочешь жить тысячи и тысячи лет? Ибо иначе ты не дождешься ответов на каждый вопрос почему. Почему восходит солнце, и луна находит свое место на небе? Почему идет дождь на землю безлюдную, на пустыню, где нет человека, возбуждая травные зародыши к возрастанию? Почему рождаются капли росы? Ты хочешь знать все это?
Надо же... Совсем непохоже на роль злого джинна из древних сказок. Кто-то рассказал Ему про срыв шаблона? Про импровизацию? Или Он действительно хочет ответить? Странно...
“Чего же он, в конце концов, добивается?!”.
– Нет, не хочу, – на этот раз Рей изобразила покорность. Не слишком натурально, только и Архистратигу глубоко безразличны все гримасы и ужимки собеседницы... – Тогда... Скажи, почему мир несправедлив? Почему Он... То есть, Отец, несправедлив? Почему Он допускает ТАКОЕ зло?
Тьма в глазах Уриила сменилась светом – холодным и бездонным.
– Что ты знаешь о зле, Дитя? Ведома ли тебе суть несправедливости? И как ты можешь судить Отца? – льда в голосе Архистратига хватило бы на пару ледниковых периодов. Но и это была лишь вершина айсберга... – Разум твой спит во мраке, так пусть узрит истину, наконец. Бог – жесток. Бог создал этот мир для собственной услады. Бог выше мирских бед и страданий. А сейчас... Бог спит и видит сны.
Сказать, что Рей была шокирована – все равно, что назвать древний атомный ледокол утлой лодчонкой. Девушка была повержена, сброшена в самые глубины земного ада, раздавлена, уничтожена, стерта в порошок и развеяна северным ветром. Только где-то внутри осталась маленькая робкая девочка, спрятавшая лицо в ладонях. Девочка, которая плачет и зовет родителей, зовет и плачет, и так – без конца... Да, у нее оставалась еще масса вопросов. Да, она могла забросать Архистратига сомнениями и требованиями уточнить, что же Он имел в виду. Но... все это было насколько глупо, настолько и бессмысленно. Перед Рей находилась стена – глухая и непреодолимая – на вершине которой холодно и безлико сияло недостижимое совершенство. Равнодушное в первую очередь к судьбам тех, кто внизу, под ним...
– Дальше, – Уриил бесцеремонно оборвал размышления девушки. – Я жду остальных вопросов.
“Остальных? С чего он взял...”.
– Ты забираешь наше время, Дитя.
– А я не спешу! – огрызнулась Рей. – И потом... Откуда такая щедрость? Просто ночь благотворительности... Только не говори, что хочешь задобрить свою жертву. Все равно не поверю!
– Слишком много суеты, Дитя, – Уриил поморщился и взглянул на нее, как на умалишенную. – Мне нет дела до твоих сомнений... Задавай вопросы, и продолжим.
Продолжим что? Балансировать на краю безумия, как канатоходцы? Только вот Архистратиг больше походит на нить, по которой идет Рей, на ветер, который пытается стянуть девушку вниз, и на холод, сжимающий мышцы. Да уж... Чистая стихия, впихнутая в человекоподобную упаковку. Причем, чистая во всех смыслах... Куда Рей до него, рядом с Уриилом девушка чувствовала себя закоренелым грешником, которого с нетерпением ждут в аду... хотя бы те же самые демоны Артиуса Хэйли. И, если следовать этой логике, все, что делает человек в желтом плаще – абсолютно справедливо. Преступнику самое место в тюрьме, сироте – в приюте или подворотне, а если посчастливилось умереть – добро пожаловать в преисподнюю.
“Горячие источники лавы ждут Вас, господин Рейнольд Мерри! Приятного отдыха!”.
В общем – куда ни кинь, всюду сплошные неприятности с острым металлическим привкусом. То ли крови, то ли свинца...
– Хорошо, – наконец, уступила собеседнику Рей. – Скажи мне вот что... Зачем ты здесь? Кто ты? Нет-нет... Я не про Силу, не про мифы о Спасителе или мечты об Избранном... Как ты стал тем, кем ты стал? То есть... Тьфу! Я хотела сказать...
Уриил поднял бледную руку, останавливая сбившуюся на бесконечное уточнение своих слов девушку.
– Я ведаю, – на миг тьма в глазах Архистратига стала удивительно живой и зовущей. – Знание не принесет тебе покоя... Поэтому слушай – человеком я был, человеком и останусь до самого конца. Усилия Габриэля тщетны – бездушному ученому не понять того, кто принял Отца. Мой творец, по недомыслию воссоздавший непостижимое могущество, упустил верный шанс... Сразу после эксперимента, когда, ослабевший и беспомощный, я взирал на мир глазами ребенка, он оставил меня в одиночестве. Я слушал пустоту, я видел пустоту, я чувствовал пустоту... Пустота стала всем, она везде – внутри меня, в самом сердце этого мира, этой планеты, этих людей. И теперь...
Человек в желтом плаще небрежно смахнул с плеча сухой листик, невесть откуда там взявшийся. Так, словно это было развлечением или слишком сложной для понимания игрой...
 – Когда я закончу здесь, – все тем же равнодушным тоном продолжал рассказывать Уриил. – Когда я заберу твою Силу и Силу Леса... Габриэля ждет пренеприятнейший сюрприз. Полагаю, он будет доволен...
Архистратиг замолчал, его мертвенный взгляд вновь буквально вонзился в Рей.
– Еще, – потребовал он. – Вопрос.
Да уж... Ненасытный нашелся... Чертов информационный вампир... Девушка не успевала толком переварить уже сказанное, а этот подкидывал новые загадки, одновременно требуя “продолжения банкета”. Ага-ага. С Рей в качестве главного блюда... Причем, не отвертишься, не скажешься больной, и не сошлешься на прогрессирующую мигрень. Этот и лечить не станет – зыркнет своими черными дырищами, и весь обман тут же пойдет прахом. А следом – и сама обманщица...
– Хм... Эмм... Черт... Ладно, – никогда еще мысли Рей не работали с такой скоростью. – Это... Ты сказал – Сила. Моя и Леса... Ну, Лес еще куда ни шло – я видела колодец, я чувствовала всю эту муть... Но я? Я-то здесь каким боком? По-моему, ты меня с кем-то перепутал...
– Нет, – равнодушно возразила Истина в человеческом обличии. – Никакой ошибки. Ты нужна мне, как недостающая часть схемы. Давно, ты даже не представляешь, насколько, я нашел способ вырваться из клетки обязательств. Но мне не хватало одной маленькой детали. Частицы того, в чем все зародилось... А потом я нашел тебя.
Уриил повысил голос.
– Мери! Ты – Дитя Извергнутого Порядка. Его частичка хранится внутри тебя... Хотя ты этого не чувствуешь. Или чувствуешь? Мери!
Самодовольно приподнятый краешек губы, хищно раздувшиеся ноздри, черные волосы, которые, как шлем, прикрывают голову... Человек в плаще цвета усталого солнца казался закованным в латы рыцарем из древнего романа, а сама Рей – безоружным путником, которого эта железная махина решила поучить жизни. Нелепая аналогия, конечно, но соотношение сил такое же... Да, подруга, попала ты в переплет. И не просто попала, а еще и рискуешь навсегда в нем остаться. Как та муха в янтаре, откопанная пару миллионов лет спустя – мертвый памятник самой себе...
“Так-так-так... Надо сваливать, надо! В темпе и без оглядки. Пока Уриил не перешел с душещипательных бесед на телоубивательные действия... Но есть одна проблема. Серьезная проблема. Мегатонная даже... Как?! Как убраться с этой долбанной поляны?!”.
Рей в очередной раз восстала из пепла разношерстных мыслей, рвущих ее на части, как стая озверелых котов. Милая улыбочка, чистая зелень глаз, расслабленная поза человека, знающего себе цену. Все такое правдоподобное, все настолько натурально, что хочется поверить... И большинство людей клюнуло бы на эту приманку, умилилось бы и, недооценив противника, поплатилось потом за собственную неосмотрительность. Даже Дим запросто мог попасться... Хотя – вряд ли. “Курсант Рах”, запутавшийся в собственных личностях, был той еще хитрой бестией.
– Если я что и чувствую, – медленно начала Рей, с трудом отодвигая в сторону воспоминания о Димасе. – То это – раздражение и усталость. Сколько мне еще тут торчать? Наш глупый разговор становится все глупее, а ты пялишься на меня с таким видом, словно я тебе добрую половину своей жизни задолжала. Как на раба, вот... И вообще – что за Извергнутый Беспорядок? То есть Порядок... Кто его изверг? Вулкан чтоль? Или пьянчуга какой с желудком не справился? А?
– Нет, вулканы к сей истории касательства не имеют, – Архистратиг проигнорировал второе сравнение... ну и ладно, хотя бы ответил на вопрос. – Что до Порядка, который Извергнут из самого сердца мироздания... Сие – зеркало, дарованное свыше. Истинная инверсия среди грешников земных место себе нашедшая. Ты не понимаешь? А придется понять. Извергнутый Порядок – подобие бесовского камня алхимического, но не желания он исполняет, а отражает все, что коснулось его. Дряхлый старик перевоплощается в чистого младенца, извечно мертвое подает признаки жизни, а вода становится твердью земною.
– Бред, – прокомментировала Рей. – Бред лошади странной расцветки... Ну да ладно. Допустим, я тебе поверила. Допустим. Допустим, я даже соглашусь, что во мне есть частичка этой ерунды. Допустим. Но... зачем тебе этот, как его, Извращенный Порядок?
– Извергнутый, – механически поправил Уриил. – Сие свободу дарует мне. Долгожданную... Свободу...
Он перешел на заговорщицкий шепот, от которого у Рей самым натуральным образом кровь стыла в жилах, а потом... Девушке вдруг поплохело: мир покачнулся и стремительно возжелал совершить акробатический кульбит, тело перестало существовать, полностью отрешившись от непутевой головы, тьма стала ярче и контрастнее... Словно кто-то плеснул еще чернил. А потом – еще и еще. А потом...
“Близко...”.
Два удара сердца слились в один, возвращая ощущение нестерпимой боли. Будто раскаленная магма бурлила в венах, а в мозг поступал жуткий коктейль из сорвавшихся с поводка эмоций. Рей хотела плакать. Рей хотела смеяться. Рей хотела умереть прямо здесь и сейчас... Через секунду возродившись, как легендарная огненная птица. Рей хотела... Да... Именно этого...
“Прочь! Уходи! Проваливай отсюда!”.
Нечто в груди глухо заурчало, забивая стук сердца. Дрожь прокатилась по мышцам, так, что девушка едва не завопила во весь голос от жутких мучений – Рей казалось, что живьем погрузили в какой-нибудь жидкий азот, что холод, идущий отовсюду, уже проник под кожу и прочно обосновался на этом плацдарме, готовя новую атаку... Ей казалось, что Сила, рвущаяся изнутри, не оставит от жалкого человеческого организма и мокрого места, истратив всю плоть, всю кровь, всю жизненную энергию на собственное высвобождение...
Но так было бы слишком просто.
“Не скучай...”.
Все закончилось в одно мгновение – только что Рей была пленницей в средневековой камере пыток, а уже через секунду стояла, как и раньше, против Архистратига, высоко подняв голову и рассматривая человека в клоунском пальто, словно... Да, словно тот был неизбежным злом. А нечто, вырвавшееся из ее тела, нечто, разродившееся ехидным смешком напоследок, истаяло без следа, оставив девушке совершенный разброд в паре с шатаниями в мыслях и чувствах. И еще...
“Черт... Нет... Не может быть!”.
Кожа на ладонях едва заметно светилась, как бока у рыбин... Или, как после облучения. Радиация?! Да уж... Только этого не хватало... Рей, конечно, не была экспертом, но кое-что слышала – точнее, читала. В основном – в фантастических сказках, строящих из себя научные прогнозы, и в брошюрах по гражданской обороне. Контраст между двумя источниками информации был забавен... Но собственно информации и там, и там было немного. Поэтому Рей не могла сказать с уверенностью – что же за гадость оставило после себя невидимое нечто.
“Дальше будет хуже”, она повторила про себя слова Димаса, “значит эта дрянь явно не к добру. Но...”.
Бледно-серая полоска медбраслета затихла, как ветер перед бурей. Никаких сигналов тревоги, ничего угрожающего здоровью... Не стоит слишком доверять технике, тем более что в Лесу Ивви она не работает чаще, чем работает, но больше полагаться не на что... Порядком встревоженная Рей прикоснулась к браслету – холодно, потом к другой руке – настоящий лед. Такое ощущение, что все тело насквозь проморозили... Нет, не так, скорее вытянули все тепло. Но куда...
– Проклятая Геенна, чтоб ее, куда я попал? Воздушные ванны это неплохо, но температура низковата. Да и темнотища, хоть глаз выколи... Кому? Хе-хе... А это уж кому повезет. Или не повезет. Или... Может, чем полезным заняться? Я чувствую слабость в смертном теле, оно трещит по швам, как врата Ада под напором грешников... Постойте, смертное тело? Смертное?! Что за штуки?!
Свой монолог существо, некогда бывшее Архистратигом Уриилом, произнесло с немыслимой скоростью – слова сливались в один высокий звук, эхом отражавшийся от зеленых сводов над головой, и буквально ввинчивались в уши Рей. На какое-то мгновение девушка почти оглохла, отгородившись от мира спасительной пленкой тишины, но... Спустя пару секунд хрупкая защита рассыпалась, а движущиеся, как древняя бетономешалка, губы собеседника продолжали выплевывать фразы. На редкость безумные и на редкость прозрачные...
– Полагаю, на отдых рассчитывать не стоит. Оно конечно, горячие источники поднадоели порядком, только и тут далеко не курорт... Кстати, а почему, собственно? Островок в нужных широтах находится, солнца хватает, лесок имеется. Как закончится военно-полевая возня людишек – так можно заняться обустройством... Раз уж застрял на земле, надо попользоваться ею всласть. Зря что ль ждал кучу веков? Не-е-е-ет, теперь не отвертитесь! Жертвы хорошо, поклонение еще лучше, но... Точно! Подкину-ка я им одну игру... Свобода выбора называется. Подзабыл, конечно, ее правила, ну да ладно, как-нибудь управлюсь. Тем более что так и так все будет по-моему...
Разбившийся о живую стену Леса Ивви, разметавшийся по поляне, заполнив ее до краев, голос “Уриила” взлетел до небес, обрушившись на землю осколками льдистого града. Обжигая холодом, разбивая в пух и прах любые мысли о сопротивлении, вытравливая все чувства, будто кислотой.
– У меня это получится... – взгляд собеседника навалился на Рей, как ленивый вышибала из дешевого бара. Обволакивая, сжимая невидимыми пальцами, мешая дышать... – Правда, Мери?
Правда? Единственная правда во всем происходящем – то, что это не может быть правдой. Рей даже немного пожалела, что почти никогда не видела снов – познакомилась бы с безумием поближе и сейчас бы не потерялась, как маленькая девочка, у которой отняли конфетку. Здоровый и наглый хулиган из соседнего дома... Который теперь стоит и глумливо хихикает, вертя в грязных руках сладость. Который теперь хочет полностью насладиться своей победой...
“К черту!”.
– А кто ты такой? И что за чушь ты тут несешь? Может, объяснишь? И это... Верни прошлого. Ну, бывшего до тебя.
– Зачем? Его больше нет, и не будет никогда. Его время вышло... Выскочило за дверь реальности и скрылось в тумане неопределенного бытия. Хе-хе. Вот так вот. Есть вещи, которые даже я не могу обратить... – сказал “Архистратиг” нормальным голосом, одновременно перебирая бледными, как лунный свет, пальцами. – Это не река, которую повернуть вспять легче легкого, и не курица, которой одного моего взгляда хватит, чтобы вновь стать яйцом. Знаешь, такие яйца бывают? Куриные... Слышала? Может, у вас их больше не употребляют, я не особенно в курсе. Отстал, хе-хе, от жизни. Тут такое дело – если поспешил, перегнал жизнь, то умер, если неторопливо отошел в сторону – остался позади. Ни живым, ни мертвым. Даже не между ними. Забавно...
Он замолк, наблюдая, как окружающий мрак неумолимо отступает под натиском приближающегося утреннего солнца. Здесь, на поляне, пока еще было достаточно темно, но оба – и Рей, и человек в желтом пальто – понимали, что рассвет неизбежен. Причем, неизвестно, кто из них больше ждал восхода дневного светила...
– Да, чуть не забыл.
“Архистратиг” неуверенно шагнул вперед, зачем-то оглянувшись по сторонам. С каждым мгновением он все больше походил на простого смертного, а ореол божественности, принадлежности к какому-то высшему, непостижимому миру, тускнел, превращаясь в глухое и давящее присутствие Силы. Рей ощущала эту энергию, как недоброе море мутной воды, втиснутое в жалкое человеческое тело. Девушка чувствовала, так же ясно, как биение сердца, что в любой момент – хоть сейчас, хоть спустя секунду – непостижимое пальто песочного цвета может разлететься ошметками ткани, выпуская на волю равнодушную и безжалостную стихию. И Рей первой окажется у нее на пути...
– Отойди в сторону, пожалуйста, – попросил “Архистратиг”, делая еще один шаг к своей собеседнице, его глаза ожили, нервно забегав по кругу, а пальцы не могли найти себе места. – Позволь мне пройти. Пожа-а-а-алуйста. Так будет лучше для всех.
Он осторожно, проговаривая каждое слово, просил девушку отойти, а Рей казалось, что на неё со всех сторон обрушиваются хлесткие и жестокие удары невидимой плети. Не физическая, не душевная... Какой-то новый вид боли, не уступающий, а то и превосходящий давно знакомые. Смешенный с мазохистской радостью, затаившейся внутри, щедро сдобренный осознанием полной беспомощности...
– Отойди, отойди, отойди, – твердил “Архистратиг”, неожиданно переходя на “отвлеченные” темы. – Знаешь, только что родившемуся птенцу непросто выбраться из яйца – скорлупа мешает, а силенок маловато. Силенки-то все потрачены на превращение из зародыша в готовую к жизни особь. Не спрашивай, откуда я это все взял... Да ты и сама должна быть в курсе, чай, книжки читала... Ведь читала же? Вот... Значит, цыпленку... Пусть будет цыпленок, ладно? Так вот, цыпленку нужна помощь – или извне, или изнутри. Или мать разобьет клювом скорлупу. Или птенец где-то найдет силу и проделает сей маневр самостоятельно. Итак... Ты прекрасно понимаешь... Ведь понимаешь же, правда? Высший не станет помогать тому, кто пришел на погибель миру. Высший с удовольствием уничтожил бы меня... Если бы не Правила, по которым мы все тут играем. Да-да, в этом его интерес – последний из оставшихся. Так вот... Мне нужна Сила, чтобы окончательно родиться. Сила, немного силы... Отойди с дороги. И не мешай.
“Уриил” вновь замолчал и шагнул вперед. Шаг дался “Архистратигу” непросто, по крайней мере, делать следующий он не спешил... А Рей, застывшая на месте, как противотанковый еж из древних войн, не могла оторвать взгляда от хаотично бегающих зрачков – уже не черных, разрезанных пополам неведомо откуда взявшимся лунным светом... Или лучом лазера, скользнувшим вдоль земли на уровне головы человека. Вот только... Все эти догадки не стоили ничего и были лишь игрой воспаленного воображения девушки. Она прекрасно понимала, что сияние, пульсировавшее в центре зрачков собеседника, исходило из его головы. Изнутри. А глаза были чем-то вроде бойниц, сквозь которые запертая в “Урииле” Сила наблюдала мир.
Левый зрачок вновь дернулся в сторону, словно подгоняя вяловатый правый, приглашая поиграть в догонялки... 
“Как крысы, обдолбанные электричеством”, подумала Рей, с маниакальным спокойствием ожидая следующего шага “Архистратига”. Да уж... Она читала про бедных зверьков, которые ради удара током через электрод, вмонтированный в мозг, исступленно жали на специальный рычаг. А когда люди, для которых страдания лабораторной крысы были просто предметом исследований, убирали этот “стимулятор”, несчастный белый комок начинал бегать по клетке, пытаясь отыскать способ вновь пропустить через себя электрический разряд. Обезумевший зверек беспорядочно метался, но раз за разом находил лишь стену... Точь-в-точь, как глаза “Архистратига”. Точь-в-точь, как сам “Уриил”. Точь-в-точь, как упрямая девчонка, решившая встать на пути жестокого Рока...
– Отойди, – тяжелый шаг, дыхание прерывистое и хриплое. – Отойди.
– Нет, – у Рей не было сил даже на усмешку. – И не надейся.
Он еще немного продвинулся вперед, она не шелохнулась. Ветер, было промчавшийся по ковру из палых листьев, вдруг растерялся, запутался в стволах деревьев и истаял без следа. Видимо, напряжение, пропитавшее воздух, подействовало и на него... Рей отметила это с удивлением, но настороженного взгляда с “Архистратига” сводить не стала. Позиция и без того крайне уязвима... Не стоит делать её еще более шаткой. И... Может, Рей повезет. Может, она сумеет дотянуть до рассвета – девушка почему-то была твердо уверена, что с восходом солнца зловещая Сила человека в желтом плаще пойдет на убыль. И, не менее твердо, она была уверена в том, что “Уриил” это знает. И знает, что она знает...
Два взгляда встретились, рассеченная светом тьма пронзительно сверкнула, отразившись в густой зелени, а нечто, отдалено напоминавшее человека, сделало еще один шаг. И сочувственно оскалилось, простирая беспокойные руки по направлению к девушке...
Ровно час до рассвета. Ровно десять шагов разделяет две человеческие фигуры... У которых осталось еще немного ночи.

3

Безразличный к творящейся вокруг суете, флегматичный до отвращения и расслабленный до безобразия, Гестас Рах задумчиво почесал подбородок и смачно сплюнул.
– Долго ждать... Не люблю.
– А что ты вообще любишь? – прищурился Мортимер Тамм. – Есть, спать, стрелять?
В армейской униформе он чувствовал себя неуютно, что выливалось в излишнюю язвительность. К тому же, из них двоих Морт был более эмоциональным, хотя со стороны и не скажешь. Со стороны они оба казались эдакими гранитными глыбами, которые мужественно переживают все невзгоды, с безупречной улыбкой отражая любую попытку вывести их из равновесия. Вот только... Если Гест действительно был спокойным и уравновешенным увальнем, то Морт скорее играл роль. Нельзя сказать, что неудачно – напротив, почти все окружающие купились на его маску, а некоторые – привет, Рей – так и вовсе считали курсанта Тамма едва ли не родственником Гестаса. Но сам-то Мортимер прекрасно понимал, что это не совсем правда... А точнее – совсем не правда.
– Я тишину люблю, – заявил Гест, размышлявший над важным вопросом – зевнуть прямо сейчас или подождать еще немного. – И когда все как всегда люблю. В общем, лишь бы перемен не было, а остальное переживу.
– Оно и видно, – мрачно изрек Мортимер, пытаясь справиться с нахлынувшим на него волнением. – Стоит себе, ворон... ой, то есть патроны считает, позевывает... да-да, не притворяйся мебелью, я-то прекрасно знаю, о чем ты сейчас думаешь... Так вот, позевывает и в ус не дует... то есть не в ус, а в нос... Или во что там? В общем, неважно.
– Что неважно? – “курсант Рах” приподнял бровь. Левую. – Все важно.
– Ага-ага, еще скажи, что тебе есть дело до всей этой суматохи. Скажи, что толпа тяжелых танков, которая вот-вот навалится на лагерь, тебя хоть сколько-нибудь беспокоит... Так я тебе и поверил.
– Почему же, беспокоит, – Гест ответил усмешкой на изумленный взгляд собеседника и обстоятельно, с чувством, с толком, с расстановкой, объяснил. – Меня беспокоит, что нам еще около получаса тут стоять и ждать, когда же эти улитки доберутся до нашей позиции. Хотя, какие полчаса... Больше. То есть, дольше придется тут торчать и на экран пялиться.
Он закончил проверять запасные обоймы и отложил их, вместе с автоматом, в сторону. Чтобы не мешали. Морт, заворожено следивший за этими манипуляциями, стыдливо подумал, что его-то оружие просто болтается за спиной, как досадная помеха. Нечищеное, непроверенное, непристрелянное... Все это курсант Тамм поленился сделать заранее, а сейчас дергаться поздно – не позориться же при товарище.
“Надеюсь, мне не придется им пользоваться... Это вон Гест пусть палит направо и налево. Ему нравится, вот и флаг ему в зубы. А я... Я подожду”.
Правда, чего именно он будет ждать, Морт не знал. Ну, не продвигались его мысли дальше банального – избежать неприятностей, отойти в стороны, переждать беду. Он принадлежал к тем людям, которые при виде грозы прячутся под крышу, вырубают электронику и закрывают окна. Мортимер Тамм никогда бы не позволил себе пробежаться под дождем, когда над головой сверкают молнии и раздается величественный рокот грома. Он никогда не стал бы рисковать...
– Расслабься, – посоветовал Гестас Рах своему приятелю. – Время еще есть, а от твоей нервозности никакого проку в бою не будет.
– Кто только что говорил о неприятном ожидании? – излишне резко парировал Морт. – Уж не ты ли? Кстати, с Димом нам пришлось возиться намного дольше... И ничего! Ты, почему-то, не ворчал. Наоборот, постоянно мне говорил: “Потерпи, он нормальный парень, просто нужно дать ему время придти в себя”. Говорил ведь?
– Говорил, – Гест степенно качнул головой. – И по-прежнему считаю, что был прав. Ты разве не видел тогда? Его состояние, его чувства... Он был, как мина без детонатора. С виду спокоен, но стоит серьезно зацепить... И все. Дим слетает с катушек. То есть, слетал, – поправил себя здоровяк. – Потому что сейчас, вполне вероятно, его уже нет в живых.
Неподалеку глухо громыхнуло, словно подтверждая слова “брата Димаса Раха”, Морт даже непроизвольно обернулся, но увидел лишь пару растерянных курсантов, не знающих, что им делать с рассыпавшимися по земле ящиками. На их счастье – пустыми, а то, будь там боеприпасы, могло не поздоровиться всем... В том числе и Мортимеру Тамму.
“Повезло? Да нет, весь лагерь уже вооружился, ничего удивительного, что в коробках ничего не было...”.
Морт поежился, на всякий случай припоминая богов и святых. Он не был религиозным, но защита высших сил никогда не лишняя... Ох, не лишняя! Мало ли какой казус приключится, мало ли какая опасность подстерегает в следующем мгновении. Кстати, об опасностях... Вот сидят тут двое курсантов, два увальня с автоматами и кучей патронов, сидят и рассуждают о всякой ерунде. Каждый своими мыслями занят... Хотя, какие у Геста мысли? Так, одна банальщина сплошная – вон, как с автоматом возится, словно тот маленький ребенок, за которым каждую минуту глаз да глаз нужен. Или форма, которую здоровяк приводит в порядок каждое утро – похлеще того же Рея будет. Тот хоть каждую складочку на одежде не проглаживает раз по десять... А зачем? Какой в этом смысл? Не лучше потратить время на что поумнее? Впрочем, чего это он... Гест всегда был таким, а Морт всегда снисходительно относился к причудам товарища. Получая аналогичное отношение взамен. Если начистоту – они составляли почти идеальную команду, в которой каждый дополнял каждого. Мортимер выступал в роли эдакого мозга, генератора идей и, по случаю, гибрида стратега и тактика, а Гестас был своего рода “мускулами”, силовой частью их дуэта. Еще он, по случаю, сдерживал излишне горячего товарища, противопоставляя нездоровому энтузиазму спокойствие и уверенность. Что, надо сказать, действовало на Морта отрезвляюще... Но сейчас курсанта Тамма беспокоили иные мысли. Не о приближающейся танковой лавине, не о войне и о том, что их всех, быть может, поджидают аккуратные ряды металлических гробов...
Мортимера Тамма тревожил Лес Ивви. И те, кто вчера ушел в этот Лес.
– Слушай... – Морт неуверенно облизнул тонкие бледные губы. – А с чего ты взял, что Дим мертв? Этот кадр живучее любой заразы... Не верится, что он просто так копыта откинет. Не такой он человек. Или... – глаза курсанта потемнели. – Ты что-то знаешь? Что-то, чего не знаю я? Скажи!
Собеседник не повелся на столь явную провокацию – ветер шумел листвой где-то неподалеку, оттенки неба смещались в сторону более светлых, а солнце готовилось показать свой край из-за размытой линии горизонта. Все это вызывало у Геста чувство крайнего умиротворения, переходящего потихоньку в умиление и восторженную мечтательность. Поэтому, на выплеснувшееся в словах раздражение Морта он ответил даже мягче, чем обычно.
– Адам, – здоровяк приподнял правую бровь и широко улыбнулся, словно только что хорошо пообедал и не менее хорошо подремал после этого самого обеда. – Адам Голод. Наш неугомонный админ игры.
– Ну? Он-то здесь причем?
– Притом, – Гест направил дуло автомата на безмолвную стену Леса. – Если ты заметил, Адам ушел после Дима. Один. Никого не предупредив. Не думаешь же ты, что он отправился цветочки собирать.
– Не думаю, – подтвердил курсант Тамм. – Но данных все равно маловато. Лично я вообще не видел, как админ по-тихому свалил из лагеря... Ты точно уверен, что видел, как он входил в Лес? И даже если так... Какая связь между ним и Димасом? С равным успехом наш доморощенный гений мог преследовать любого бойца... Любого!
– Нет, – здоровяк тяжеловесно качнул лохматой головой. – Адам, конечно, редкостный проходимец, но, при этом, далеко не дурак. Ох, не дурак! Зачем ему бросаться в самое пекло из-за простых курсантов? Какой смысл?
– Верно, никакого... – с подозрением косясь на собеседника протянул Морт. – Постой! А с каких пор Дим стал таким особенным, аж жуть?
– Так ты не заметил?
– Чего именно? – опасения росли и крепли. – Адама? Дима? Их вместе? Или чего?
– Взгляда.
– Чего-чего? Ты спятил! – Морт выдавил из себя неубедительный смешок. – Или гражданских фильмов пересмотрел? Где они друг друга слезами умиления заливают... И ловят каждое движение, жест или... да, взгляд. Ну-у-у-у... не ожидал от тебя.
– А зря, – в голосе Геста не было и тени несерьезности. – Иначе смог бы понять, как Адам относиться к нашему бывшему лидеру.
– Это ты Дима называешь лидером? Ха-ха! Ладно-ладно, молчу...
– ...И если бы ты меньше времени уделял самому себе, если бы ты больше смотрел по сторонам, то смог бы увидеть, как админ злится, замечая худощавую фигуру Димаса. Удивительно, но факт. Наш приятель, словно заноза, сидел в мыслях Адама Голода. Не знаю, постоянно админ игры думал о том, как разобраться со своим недругом или делал перерывы на сон и обед... Главное, что они враждовали. Следовательно, Адам решил воспользоваться моментом и убрать...
– Димаса Раха, – Морт в притворном ужасе выставил перед собой ладони. – Ладно-ладно, дальше можешь не продолжать – и так понятно. Но! – курсант чуть отстранился. – Неизвестно, кто из этих двоих выберется из Леса живым. Я бы поставил на Дима...
– И проиграл бы, – “брат Димаса” закинул автомат за спину и с напускной небрежностью отряхнул маскировочную куртку. – Забыл, на кого работает главный информатор академии?
– Леди Ив... Шеф Китомура...
– Если бы. С ним контактирует человек из самых верхов... Причем, я не уверен, что это вообще человек.
Гестас вздохнул и как-то обмяк, недвусмысленно показывая, что пора завязывать с темой Димаса Раха. И правда... Тут скоро заварушка начнется, натуральная мясорубка с непредсказуемым исходом и многочисленными жертвами, а они сидят и треплются почем зря. Как птицы на своем базаре, только пуха с перьями не хватает...
– Надо бы это... Подготовиться, – Морт кивнул в сторону экрана с белыми прямоугольниками танков. – К этим. А то за задницу нас схватят, и пикнуть не успеем.
Его приятель только плечами пожал.
– Готовься. Вон, хотя бы автомат почисти, да обоймы проверь.
– Да ну тебя... – злые огоньки вспыхнули в глазах курсанта, но, почти сразу, погасли, оставив темно-серую глубину зрачков неприкосновенной. – Я серьезно говорю.
– А я серьезно отвечаю, – Гест сделал вид, что отряхивает ладони. – У нас есть только автоматы, да патроны к ним. Ну, еще немного гранат на складе, плюс чуть-чуть взрывчатки... Максимум, сумеем пару ловушек соорудить. И то вряд ли – нас ведь этому толком не учили. Да и времени нет...
Морт отмахнулся. Все эти соображения он давным-давно перебрал в уме и пришел к аналогичным выводам. Шансов у них нет. Ноль целых, ноль десятых. Дырка от бублика, в общем... Но! Можно хотя бы подергаться, как рыба на крючке, глядишь, и леска оборвется, глядишь, и путь к отступлению образуется... Мало ли, выбора все равно нет.
– Есть у меня одна идейка, – курсант Тамм хитро взглянул на приятеля. – Скажи... Как ты относишься к излучателям плазмы?

Робкий свет пока не взошедшего солнца наполнял поляну, как вода наполняет пробитый трюм судна. Тьмы оставалось довольно, и этот мрак отчаянно сопротивлялся, не желая умирать. Прекрасно понимая бесполезность борьбы, он дергался, как живой, и отступал рывками, постепенно скапливаясь под защитой густых крон. Он буквально обвивал стволы деревьев, которые еще минуту назад были чернильно-темными, а сейчас угрюмо серели, ожидая очередной трансформации. Скоро в небе вспыхнет жирный полукруг солнца, скоро Лес окрасится в желтые, зеленые и темно-коричневые цвета... Скоро...
Две фигуры, стоявшие на одной линии с загадочным колодцем, не обращали никакого внимания на мелкие корректировки пейзажа. Тем более что изменения в окружающей действительности были совсем незначительными – так, небольшой завершающий штрих художника, легкий мазок кистью и только. Важно для скучающего наблюдателя, но не для тех, кто сейчас буквально схлестнулся в безжалостной молчаливой схватке взглядов и мыслей.
“Стой... Стой...”.
Уговаривала себя Рей, с каждым мгновением теряя уверенность. Какой смысл бороться с воплощенной стихией? Какой смысл оставаться у нее на пути? Девушка не знала, а даже если бы у нее имелся ответ... Это ничего не меняло. Она могла как угодно относиться к своему же собственному упрямству, но факт состоял в том, что, единожды приняв решение, Рей почти никогда от него не отступалась. Перла вперед, как железнодорожный состав со сломанными тормозами. Перла, пока не сбивала лбом табличку: “Нет пути!”...
Молчание, царившее на поляне, с каждой минутой показывало все новые и новые грани. Сперва Рей чудился в этой глухой тишине некий вызов, угрожающий ей лично. Как недвусмысленная табличка рядом с высоковольтной линией, когда еще не услышав осиного жужжания проводов отчетливо понимаешь что к чему. Потом опасения сменились тупой усталостью – молчание, вопреки словам древних, становилось отнюдь не золотом, а ртутью – гибкой, подвижной и невероятно тяжелой. Она обволакивала, как вода – любителя глубинных погружений, она давила – в первую очередь на виски, на горло, мешая концентрироваться, внося хаос в мысли. Ее было слишком много, этой тишины. Просто слишком много...
Прошло полчаса, и Рей вдруг увидела, что за тишиной, за нависшим над поляной, как дамоклов меч, молчанием – ничего нет. Вообще ничего – ни смысла, ни цели, ни даже чувств. Девушка всмотрелась в “Архистратига”, пытаясь найти ответ хотя бы в мутных глазах “Уриила”, но тщетно, она только заметила, что “противник” остановился уже в паре шагов от нее. А было десять... А теперь два... Совсем немного осталось...
“Может, бросить все к черту? Он ведь пройдет... Так или иначе... Через мой труп, если понадобится... Если он захочет – я вообще перестану существовать... Вот так... Просто... Как щелчок пальцами...”.
Эти мысли, похожие одна на другую, каплями воды падали вниз, подтачивая уверенность Рей. Девушка, еще полчаса не сомневавшаяся в правильности своего выбора, сейчас самым натуральным образом терзалась – а правильно ли она поступала, а стоит ли играть в игры с почти божественной силой? Раньше, день, два, три назад, ответ был бы однозначным – стоит, и думать не о чем. Но это раньше, когда еще не было этих тридцати минут глухой, беспросветной тишины...
“Уриил” вновь чуть двинулся вперед. Равнодушно и молчаливо, как машина.
“Один шаг... Времени колебаться не осталось... Совершенно... Надо бежать! Да-да! Бежать!”.
Ноги непроизвольно напряглись, а руки сжались в кулаки, словно это могло защитить Рей от надвигающейся реальности. Девушка, застывшая на той грани, что отделяет решение от действия, готовая броситься наутек, открывая “Уриилу” прямую дорогу до злополучного колодца, непроизвольно бросила последний взгляд на своего “врага”. Просто, на всякий случай, а еще потому, что где-то внутри едва слышно прозвучали слова Дима. Какая-то насмешка, какой-то укол по поводу излишней эмоциональности...
Рей посмотрела на “Уриила”. Очищенными от навязанных самой себе иллюзий глазами, прозрачным взглядом стороннего наблюдателя, которым она стала, решив убраться с пути “Архистратига”. Посмотрела, на миг развеяв густую пелену отчужденности, в которую “Уриил” кутался, как в броню. И... Все поняла.
“Боже... Что я сделала... Что я чуть не сделала... Ошибка... Нет, это даже ошибкой назвать нельзя... Безумие – вот наиболее подходящее слово...”.
Девушка твердо стояла на месте, наконец, избавившись от мрачного очарования тишины. Безмолвие было своего рода гипнозом – теперь Рей в этом не сомневалась – который чуть-чуть на нее не подействовал. Не хватило какой-то мелочи... Или какая-то мелочь спасла девушку. Может, голос Дима сбил ее с наезженной колеи мыслей, а может, что-нибудь еще... Теперь неважно. Теперь важнее другое.
Тот, кто стоял в шаге от Рей. Тот, кто заварил всю кашу. Тот, кто назвался “Архистратигом Уриилом”...
Он не был злом. По крайней мере – в привычном для людей понимании. Никаких демонических черт во внешности или в характере, никаких кривых рожек, мохнатого хвоста или грязных копыт. Некто в желтом, как пожухлые листья, плаще был слеплен из плоти и крови – как любой человек – и не выказывал никаких признаков принадлежности к потустороннему миру. Его тело не было призрачным телом духа, его глаза не были глазами обезумевшего фанатика, отдавшего душу темным силам. И даже к этим самым силам он не имел никакого отношения...
Да, “Архистратиг” не являлся воплощением зла. Он был отрицанием. Абсолютным, безупречным, непревзойденным отрицанием реальности. Не инверсией, как Извергнутый Порядок, а отрицанием существования чего бы то ни было. Добра, Зла, Бога, Спасителя, самого мира... Воплощенная в человеческом теле пустота явилась перед простой девушкой по имени Рей, невидящий глаз самого небытия смотрел на бывшего “курсанта Мерри”, напрочь убивая мысли и чувства, завораживая, притягивая к себе, поглощая... В этом и заключалась суть существа, звавшегося “Архистратигом Уриилом”, в бесконечном отрицании всего и вся, в превращении мира в отсутствие мира, реальности – в нереальность. В то, чего нет, и не было никогда...
Похожий на любого из людей, “человек” в желтом плаще приветливо улыбался, пряча в глазах пронзительный неземной свет. Сейчас ему оставалось лишь восстановить силы, напитать тело энергией, как напитываются водой ссохшиеся корни пустынной травы, после чего реальность начнет отсчитывать свои последние часы. И, самое главное, “Уриилом” двигала не слепая жажда власти или разрушения. “Архистратига”, прошедшего за свою жизнь через все круги ада, не интересовали слава и регалии бренного мира, совершенно не интересовали...
И потому он был страшнее любого, самого изощренного и могущественного, зла.
– Склонись пред неизбежностью, – “Уриил” начал монолог свихнувшегося от крови маньяка, присматривающего очередную жертву. – Упади на колени, устрашись, взывай к небесам. Ты не получишь ответа, но придешь к осознанию своей бренности. Ты – человек. Ты – песчинка в пустыне вечности. Ты – ничто для вселенной. Мы похожи, хотя и находимся по разные стороны зеркала... Да-да, зеркала. Читала древнюю книгу про зазеркалье? Про мир, который существовал, не существуя? Читала ведь? Знаю.
На доли секунды прерываясь, наверстывая время потерянное в паузах со стремительностью падающего на планету астероида, “Архистратиг” говорил, говорил и говорил. Словно стена молчания вдруг в одно мгновение взорвалась изнутри, разлетевшись во все стороны осколками мыслей. И эти мысли были невероятно чуждыми...
“Сейчас он или нападет на меня... Или сведет с ума... Этим безумным словесным потоком... Как речь политика... Или пропащего болтуна... Но там хотя бы смысл есть... А в бреде Уриила... Его в принципе быть не может... Даже отдельные фразы, хоть и звучат логично, кажутся совершенно иррациональными...”.
Да уж... Невеликий выбор: или стоять до последнего, или предпринять действия, лежащие далеко за гранью здравого смысла. Сделать эдакий финт ушами, вывернуть все наизнанку и превратить минусы ситуации в плюсы. Как там говорили в древности? Превратить поражение в победу? Тем более что Рей далеко не на перепутье сейчас находится и даже путь, ведущий назад, подчистую отрезан. Мосты сожжены, а белый флаг втоптан в придорожную грязь. От греха подальше...
– Сгинь, нечисть, – Рей будто разделилась на две части, одна из которых отчаянно уцепилась за ускользающую спасительную мысль, а другая, выставив перед собой щит из штампов, пыталась отвлечь противника. – Тебе нечего здесь делать. Проваливай обратно в ту преисподнюю, откуда только что вылез.
Смело, очень смело. Настолько смело, что сложила бы через мгновение девушка свою симпатичную, но не очень осмотрительную голову, если бы... Если бы она сказала что-нибудь другое. Любые слова, отличающиеся от того, что жаждал услышать “Уриил”. Поклонение, мольбы, слезы, слепая ярость... Все неминуемо вело к неприметной строчке в списке боевых потерь. Но...
Рей, сама не догадываясь об этом, угадала запретную формулу, считавшуюся просто глупой сказкой. Правда, не меньшей сказкой было и существо, вырядившееся в клоунский плащ и полночи метавшееся между Спасителем и Губителем. Этого просто не может быть, очередной раз сказала себе девушка, но это есть. Да уж... Отрицать реальность можно сколько угодно, но когда сталкиваешься с настоящим, воплощенным Отрицанием, большинство юношеских протестов сходит на нет. А сам мир, в котором сейчас живешь, теплеет и становится ближе.
– Чего медлишь? – спросила Рей, пока еще не собиравшаяся умирать. – Нападай! Бей, круши, убивай! Все равно с дороги не уйду...
– Не уйдешь? – повторил бывший Архистратиг. – Это глупо.
– А я вообще... – криво усмехнулась “курсант Мерри”. – Очень глупая девчонка. Лови!
Она резко махнула рукой перед лицом – своим и “противника” – словно выбрасывая что-то из разжавшейся ладони. Песок или горсть камешков... “Уриил” не мог знать наверняка, поэтому, послушная следуя инстинктам плоти, прикрыл глаза... И совершил фатальную ошибку, исправить которую было не в его силах...
– Раз. Два. Три.
По слову на выдох. До радужных кругов в глазах. До осколочной боли в измотанных мышцах. До раскалывающегося на скорлупки черепа... Противник замешкался буквально на пару секунд, но и этого времени Рей хватило, чтобы, резко развернувшись, стремглав метнуться к серому камню колодца.
– Раз. Два. Три.
На её счастье корни и ветки не бросались под ноги, как цепные псы Леса, а деревья не шумели, предоставив двум человеческим теням разбираться друг с другом самостоятельно. Позиция нейтрала... Как банально... И, с одной стороны, на руку Рей, ведь у девушки и без Леса Ивви хватало головной боли. Но имелось и другое соображение...
“Ловушка! А что если... Лес специально ждет, кто выйдет победителем из нашей с Уриилом схватки, которая нисколько не напоминает дуэль или поединок... Ничего из этого... Просто бешеные тараканьи бега, где каждый участник не о финише думает, а о том, как бы половчее улизнуть...”.
– Раз. Два. Три.
Последний рывок, последняя пара шагов... Рей вцепилась в камень колодца, как утопающий – в жалкий древесный обломок. Она буквально впилась пальцами в холодную шершавую поверхность, причем, совершенно не чувствуя этого холода. А потом, не тратя драгоценные секунды на сомнения, зачерпнула полную ладонь на удивление теплой воды и выпила залпом. Даже не ощутив вкуса...
“Приятно”.
Девушка словно покачивалась на волнах, ее мысли уносились далеко-далеко, утопая в чем-то мягком и пушистом.
“Как в Раю”.
Величавая музыка коснулась её сознания, растеклась по телу приятным блаженством, успокоила напряженные нервы. Веки сомкнулись против воли Рей, а нос потревожили пряные ароматы, смешанные с запахом свежесрезанных роз... Девушке никогда не дарили цветов, а роскошных алых красавиц она видела только через стекло витрины, но непостижимым образом Рей знала, как они пахнут...
“Прощай”.
Картинка треснула, как стена старого дома, непрочный мирок иллюзий начал рушиться вниз, обнажая реальность... И это, новое, было на редкость неприглядным. Как раз тем, чего Рей не хотела видеть...
Боль. Грязно-желтые разводы на осколках счастья. Краска, которая давно засохла и потрескалась. Которая отходит, падая вниз уродливыми ошметками. А за ней – ничего. Ни ясности, ни конца. Только беспросветная бурая муть...
Страх. Этот поинтереснее – серая амеба, меняющая оттенки со скоростью хамелеона. То агрессия, то полное подчинение, но главная нить, главная идея, прослеживающаяся в этих метаморфозах – отсутствие какой-либо логики. И смысла, конечно же... Просто бесконечный показ строгих нарядов, где вся соль – в нюансах... Непосвященным не понять, а посвященные наслаждаются своим положением...
Гибель. Черная плесень на стенах, гарь, застилающая небо жутким саваном. Как гниль в глубине зубов, разрушающая их до основания, как жирные языки черного пламени, жадно пожирающие все, до чего могут дотянуться... Дерево осыпается невидимой пылью, а мощные стены – просто горстка щебня...
Рей видела только картинки, она даже не понимала полностью этого немыслимого букета чувств и мыслей. Просто не могла понимать... Как полуголодный человек, которому устроили ресторанное пиршество, не отличает изысканного блюда от черствой корки хлеба, так и девушка, которой всегда приходилось скрывать свое истинное я, свое восприятия мира, не могла ощутить всех тонкостей безумной череды образов. Впрочем, она и не пыталась...
Рей была очень умной девушкой. Ей не нужно было объяснять суть происходящего – она и без того прекрасно осознавала, что вода, буквально испарившаяся из колодца, крик “Уриила”, взорвавшийся где-то сзади, несколько секунд безумного калейдоскопа причудливых ассоциаций – были звеньями одной цепи. А в самом конце, там, где ошейник, три пары пылающих глаз.
Цербер. Мертвый Страж погибшего Леса.

Стремительно растущий ствол взметнулся к бледным небесам с проворством жениха, спешащего на встречу с невестой. На нем не было веток и листьев, но Гестас, едва-едва успевший отскочить в сторону, только покачал головой, подумав, что с этой самой черепной коробкой могло бы случиться, будь ее хозяин не столь проворен. Ведь устремившееся вверх новоиспеченное дерево ничуть не уступало прочим. Как по толщине, так и по высоте...
– Лихо, – присвистнул “брат Димаса”. – А нам говорили, что Лес не продвинется дальше границы...
– Пустой стаканчик из под тоника – вот цена их болтовне, – Морт с вполне объяснимым трепетом смотрел, как сквозь прочную кору проклевываются пока еще слабые веточки. – Неважно, какую лапшу они вешали на наши разлапистые уши... Сейчас не до голой теории. Сам понимаешь...
Ростки окрепли, превратились в голые ветки, на которых, спустя минуту взбухли волдыри почек. А буквально через считанные мгновения, словно зеленая волна пронеслась в воздухе, обряжая новоиспеченное дерево в опрятный наряд из свежих листьев. Задумчиво шелестящих на ветру...
– Лихо, – повторил Гест, на этот раз спокойнее. – Обрастаем, однако.
– Ага, только навряд ли в плане лагеря отведены места под зеленые насаждения... Слушай, а что если это начало нашествия? Ну, Леса на весь мир.
– Шутишь?
Гестас скептически обозревал то тут, то там видневшиеся кроны, видимо считая, что это – недостаточная причина, чтобы проявлять беспокойство. Вот если бы весь лагерь вдруг зазеленел... Или расцвел... Или порос мхом... Вот тогда-а-а-а-а...
– Шучу, – с неохотой согласился Морт, ему, конечно, хотелось еще немного поиграть словами, но увы, ситуация не располагала. – Отчасти... Слушай, а эта молодая поросль – она нам на руку или нет? С одной стороны, конечно, маскировка, прикрытие и все такое... А с другой... Не просто же так они тут... кхм... вознеслись. Должна быть причина, которая, наверняка, нам не понравится.
Его приятель промолчал, с каким-то научным интересом уставившись на курсанта. Долгий немигающий взгляд Геста заставил Мортимера понервничать, переведя мысли юноши в более приземленную плоскость – чего ожидать от товарища и может ли в тихом омуте завестись батальон чертей-спецназовцев? Так и не найдя ответов на эти животрепещущие вопросы, Морт обреченно вздохнул.
– Ладно... Давай установим плазменный излучатель.

4

Лес напоминал испытательный полигон для особо одаренных солдат, а некто Адам Голод, медленно пробирающийся через густые заросли – зеленого новичка, которому все здесь в новинку. На самом деле, конечно, админ знал местность лучше, чем схему коридоров академии, но вот уверенности у него порядком поубавилось. Нет, юноша не встретился с несуществующими повстанцами, нет, он не поплыл, надышавшись довольно-таки безвредным наркотиком, витающим в воздухе Леса Ивви. И даже планы курсанта Голода пока пребывали в относительной безопасности – никто не знал, что он здесь, никто не знал об его целях, никто не собирался сплясать танец на его бренных останках...
Проблема была не в этом.
“Почувствуй себя живым... Не самое лучшее время. Неудачное...”.
Он шел, подволакивая правую ногу – наступил на острый корень, торчавший из земли. Если бы юноша не знал, что собой представляет Лес, то мог бы грешить на происки коварного “древесного разума”. Мол, все деревья, собранные воедино, составляют гигантский суперкомпьютер, в котором зародились проблески интеллекта... И уже этот самый интеллект пытается остановить опасного нарушителя. Правдоподобно? Да не очень. Прочитай Адам статью на такую тему – счел бы автора большим выдумщиком и охотником за дутыми сенсациями. Реалистично? Как ни странно... да. У юного гения были все теоретические выкладки, вся информация прямо из экспериментальной лаборатории. Адам в один из дней попросил ее у Габриэля, а тот не стал отказывать своему лучшему агенту. В конце-концов, Лес Ивви – не самое важное звено в цепи планов Архистратига... А вот для админа этот “полигон” представлял немалый интерес – шутка ли, лес на полострова, еще и не совсем настоящий при этом. Не искусственный, не натуральный, не живой и не мертвый. Когда Адам в первый раз прочитал сухие строчки отчета, он даже испугался – слишком сильное сходство виделось юноше между курсантами академии “Рассвет” и деревьями Леса Ивви. Оно, конечно, люди не растения, но... Кто знает, кто знает...
“Кто знает, сколько мне еще тут париться?”.
Нога безжалостно ныла, ухудшая и без того не слишком радужное настроение админа игры. Еще эта чертова вена... Притихла и молчит, никаких признаков жизни не подает. Будто выжидает чего-то... Причем в тот момент, когда особенно нужна Адаму! Словно назло своему хозяину... А может, ей кто-то дал приказ. Но... кто? Контроль над инородной жизнью – уровень Архистратига, не меньше. Причем, о наличии у скромного курсанта внешней модификации класса “Примат”, знали только в секторе Разработок и Исследований. Завелся стукачок? Кто-то сливает информацию на сторону? Маловероятно, хотя и не исключено. Тем более, что в последнее время остальные Архистратиги зашевелились, проявляя невиданную для них активность. Летняя жара сказывается, не иначе... Ну. ничего, скоро они с Габи устроят всем настоящее адское пекло.
“Скоро... Совсем скоро”.
Адам вымученно улыбался и буквально полз вперед, его темные глаза, в которых не отражалось ни капли света, беспокойно шарили по земле, пытаясь отыскать в ворохе палых листьев что-то стоящее внимания. Безуспешно...

Солнце отсчитывало минуты до своего появления, Лес Ивви затих, настороженно ожидая слепящих лучей, а на поляне, где два почти человека разыгрывали между собой партию с очень высокой ставкой, события развивались со скоростью горного обвала. Одно цепляло другое, другое – третье... И поздно было пытаться остановить цепь неизбежностей.
...Рей показалось, что она провела у колодца целую вечность, но, вынырнув из небытия, девушка поняла, что прошло всего-навсего две или три секунды. Совсем немного времени, вполне можно списать, как допустимые потери, но... Рядом был разъяренный “Уриил”, а не добродушный мишка из старого мультика. И охотился “Архистратиг” отнюдь не за медом...
Что-то белое и неясное промелькнуло в воздухе, что-то столь же быстрое, как устремившаяся за добычей змея... Если бы Рей сразу не “отвалилась” в сторону, то уже считала бы цветы в райском саду. Или наслаждалась всем спектром адских мук. Это уж как повезет... Сокрушительный удар “Архистратига” пришелся на то место, где только что находилась голова девушки. Он опоздал буквально на одно мгновение... Но, все-таки, опоздал.
Когда Рей отскочила еще на пару шагов в сторону, её наполненные скрытой тревогой глаза сразу же метнулись обратно, к колодцу. Туда, где, копируя позу атакующего богомола, стоял “Архистратиг”. Скрюченные руки прижаты к груди к груди, резкий свет в черных зрачках колеблется, как цифровая диаграмма звуков. Вверх, вниз, вверх, вниз...  Было в “Урииле” что-то птичье, что-то от животного, а, если точнее, по чуть-чуть от всех живых существ мира. А потом он склонил голову на бок, мгновенно перейдя из состояния крайней озлобленности к прежней равнодушной отрешенности от земной суеты.
– Глупая девчонка, – сказал “Архистратиг” пустым голосом. – Ты хоть знаешь, что ты сотворила?
Какой глупый вопрос... Он бы еще спросил – почему Земля вращается вокруг Солнца или почему вместо воды курсантам и солдатам дают этот мерзкий тоник. Да уж... Рей и не предполагала, что ее враг окажется любителем пустопорожних бесед. И риторических вопросов... На которые сам же и дает ответ. Вот нелепость...
– Нет, – девушка состроила презрительную мину, которая, правда, совсем не вязалась с её довольно плачевным видом. – Вижу только, что тебе это не нравится... А, значит, все в порядке.
– Глупая девчонка, – похоже, “Уриилу” нравилось ее так называть. – Ты видишь только то, что у тебя под носом. Как голодная собака, которой бросили кость. И для которой весь остальной мир перестал существовать.
– Сам ты собака, – огрызнулась Рей. – А кости я не люблю, я мясо люблю.
– ...ты помешала мне, но погубила всех. Весь Лес.
– Да ладно! Хватит уже мне мозг туманить! Нашел маленькую девочку, тоже мне...
– Ты уничтожила сердце. Организм без сердца существовать не может. Его ждет неминуемая гибель. А вместе с ним погибнут и все те, кто оказался в его пределах...
“Архистратиг” небрежно махнул рукой, закованной в черную перчатку.
– Прощай, глупая девчонка, уже не увидимся.
Через мгновение на поляне осталась только Рей, с удивлением провожавшая взглядом плавно скользящий по воздуху желтый лист...

Гест неторопливо, чуть ли не зевая, возился с излучателем. По нему и не скажешь, что курсанта волнует что-то, кроме небольшого экранчика с рядами непонятных символов. Танки неумолимо надвигались на лагерь, деревьев, пробившихся из-под земли, становилось все больше, а Гестасу – хоть бы хны. Не то что бровью не повел, даже не посмотрел в сторону. Закопался с головой в настройку плазменного излучателя – и пропади все остальное пропадом.
С одной стороны, Морт, понимал, что в таком подходе есть много плюсов. Ну, не тех плюсов, которые погребают под собой любые минусы, а мелких, но важных плюсиков, серьезно облегчающих жизнь. Таких, как надежность, например – его приятель угробил кучу времени на свой автомат, зато, в этом Мортимер Тамм был на сто десять процентов уверен, оружие не подведет в решающий момент. А, значит, Гест и “мини-пушку” настроит, как часы... Но, кроме плюсов, имелись также и минусы, основным из которых было время. Точнее, все они, так или иначе, этого самого песка, просыпающегося сквозь широко расставленные пальцы, касались...
– А побыстрее нельзя? – не выдержал Морт. – Танки будут здесь с минуты на минуту. Вот долбанут по нам – только выжженная земля и останется.
– Не мельтеши, – не глядя отмахнулся Гест. – Мешаешь.
Курсант Тамм после таких слов просто не мог спокойно устоять на месте. Он заходил кругами, отшвыривая в сторону хрупкие листья и тревожно косясь на довольно хлипкую конструкцию, с которой возился его приятель. Понятно, что “пушка” такая скромная только на вид, но ведь и в бою эту штуку они еще не испытывали. Точнее, испытание-то будет, но оно может стать первым и последним – как для плазменного излучателя, так и для двух курсантов, решивших сделать ставку на это оружие.
– Ну? Скоро там? – Морт нервничал, и его можно было понять. – У нас еще пять-шесть минут есть, не больше! А потом...
– А потом – суп с котом, – Гест блеснул знанием древних поговорок. – Постой ты спокойно хотя бы до начала боя... Успеешь набегаться.
– Кстати, о птичках... То есть, о пушках, – юноша вдруг остановился и задумчиво обвел взглядом светлеющий горизонт. Солнце пока не появилось, но это было лишь делом времени... Как и танки регулярной армии. – Кто из этой штуки стрелять будет? Могу я, все же в тире результаты получше твоих показывал...
На это “брат Димаса” только пожал широченными плечами. Получилось очень внушительно и убедительно. Как и последовавшие за этим слова.
– Ты не путай, – увесисто проронил Гестас. – Тир и настоящий бой. У тебя уже сейчас поджилки трясутся, а что будет, когда танки начнут в упор по нам лупить?
Морт сглотнул, его излишне живое воображение мигом нарисовала последствия выстрелов из крупнокалиберной пушки. Развороченная земля, разломанные ветки, иссеченные осколками и залитые собственной кровью тела... Это – в лучшем случае... А в худшем... Мортимер Тамм закрыл глаза, он даже думать не хотел о подобных “перспективах”.
– Ладно-ладно, я все понял, – с напускной неохотой согласился юноша. – Ты главный, ты стреляешь... А мне чем заниматься в это время? Прикрывать твою здоровенную задницу с автоматом?
– Нет, – отрезал Гест. – Будешь подавать батареи.
– Батареи?! – изумился курсант. – Зачем?!
– Затем, что автоматика тут настроена особым образом... Исключительно на стрельбу по лагерю и больше ее ничто не волнует. А перенастроить все я уже не успею... Поэтому, просто отрублю эту ерунду к чертям и переключу пушку на ручное управление.
– Звучит не слишком-то весело...
– Нормально, – с неожиданным для себя озорством, Гестас подмигнул приятелю. Словно они оба были детьми... – Нас же двое – сойдет за один автоматический контур. Я буду наводчиком и стрелком, ты – линией обеспечения. Главное, батареи вовремя подключай – а остальное я беру на себя...
– Ты уверен? – с сомнением протянул Морт.
– Вполне, – “брат Димаса” довольно усмехнулся и похлопал по излучателю. – Более чем уверен...
Договорить он не успел, потому что прямо в этот момент мир потонул в обжигающем грохоте – один из ведущих танков судорожно дернулся и выплюнул снаряд, ослепительно разорвавшийся прямо в центре лагеря. Несчастную палатку, оказавшуюся не в то время и не в том месте, снесло подчистую вместе с добрым количеством земли. А показавшееся над небом солнце скорбно излило вниз потоки холодного света...
И это очень походило на слезы.

5

Цепочка за цепочкой – вся жизнь лишь бесконечная последовательность серых звеньев. Только оттенок разный... Вот и Лес Ивви, которым Адам Голод был сейчас ограничен, такое же звено, почти не отличимое от прочих. А в нем – куча звеньев поменьше. Деревья, земля, листья, звери... Хотя нет, зверей админу игры пока не попадалось. Да и не могло попасться... По определению.
Он мрачно хмыкнул и пошевелился, стараясь не тревожить больную ногу. Пальцы руки касались холодного металла, мысли были чисты и прозрачны, как ключевая вода. Ключевая... Адам никогда бы не подумал, что может стать чем-то вроде ключа к решению собственных проблем. И уж тем более не предполагал, что таинственный Мани Пуллит превратится в его личную головную боль... Однако приказ Архистратига был недвусмысленен, а клоун в желтом пальто оказался Изначальной Целью, то есть тем, ради чего Адама и втянули в интригу с академией “Рассвет”. Тем, ради чего это учебное учреждение и было создано...
– Вот мы и встретились. Снова.
Тень появилась под деревом, тень с тихим голосом и неслышной походкой.
– Ты долго ждал. Видимо, ты не ценишь свое время... Или у тебя его слишком много.
– Нет. Я ждал именно тебя.
– Меня? Меня не нужно ждать... Я прихожу сам.
Вот даже как... Адам почувствовал, как сердце забилось быстрее, а вена на шее пару раз дернулась, оживая. Интересно... Админ знал, что удача не будет сопутствовать ему вечно – он ведь не герой из сказок и не Господь Бог. Он знал, что черная полоса, обернувшаяся раненой ногой и предательством чужой плоти, неизбежна. Но здесь и сейчас, когда решалась судьба, как ни пафосно это прозвучит, мира, Адам Голод мог только гадать, всматриваясь в осколки мрака уходящей ночи, чем закончится этот неприятный разговор...
– Ночные прогулки в Лесу очень опасны... Для тех, кто попал сюда случайно. Да и для остальных... Знаешь, это мне только на руку – война, вышедший из-под контроля Лес Ивви. Бои, многочисленные жертвы, гибель всех свидетелей... Никто не найдет следов, никто не поймет, для чего я здесь. Понимаешь?
Адам коснулся “черной вены”. Теплая... Как свежая кровь.
– Сегодня твоя история закончится, господин Мани Пуллит. Не стоило тебе сюда прилетать...
Он ожидал жесткой реакции – того, что противник достанет оружие или просто грубо ответит. Это было самым логичным в сложившейся ситуации, как с точки зрения здравого смысла, так и с точки зрения обычных человеческих инстинктов. Сильный не станет терпеть издёвки, а просто-напросто свернет шутнику голову... В лучшем случае. В худшем же... Адам незаметно для “Архистратига” сглотнул, ему совершенно не хотелось знать, как далеко простираются пределы его собственной фантазии. И гадать, окажется ли воображение Мани Пуллита более изощренным...
Пусть нападет, пусть достанет автомат или что у него там под полами пальто и выстрелит, пусть сделает хоть что-нибудь! Админ игры нервничал, последняя игра сегодняшнего дня складывалась не так, как он задумывал. Так, словно он пытался изобразить из бумаги кораблик, а у него получался только корявый неуклюжий противотанковый ёж. И, что самое досадное, попытка лишь одна, второго шанса не будет... Или Адам Голод убьет Архистратига Уриила, сейчас скрывающегося под именем Мани Пуллита, или проблема головной боли для слишком уж пронырливого курсанта решится весьма радикальным способом. Причем – раз и навсегда.
– Я вижу, ты в полной растерянности, господин, Мани Пуллит, – продолжал хорохориться админ игры. – Я вижу, ты не знаешь, что и делать... Но я сегодня добрый, я подскажу... Кстати, не хочешь выбросить свой пистолет, автомат или что у тебя там? Не люблю разговаривать с пушками наперевес...
Очередная провокация. Уж сейчас-то противник точно попадется! Не может не попасться... Ведь принимать заведомо проигрышные условия было откровенной глупостью, а Архистратиг Уриил вряд ли страдал аутизмом. По крайней мере, дурак не сумел бы так высоко забраться... Адам усмехнулся про себя, он думал, что понимает людей, но, спустя пару мгновений, админ игры понял всю безнадежную глубину своих заблуждений...
– Я безоружен, – холодно ответил “Мани Пуллит” и посмотрел на собеседника так, как смотрит слон на докучливого муравья. – Мне не нужно то, что Вы называете автоматами и пистолетами.
Вот так. Коротко и ясно... Никакого простора для догадок и куча порушенных в одночасье планов. Уриил прошелся по тщательно выверенным расчетам Адама, как тот же самый слон – по лавке, заполненной фарфоровой посудой. Естественно, разметав всё и вся в клочья...
– Тем лучше, – только блеск в глазах выдавал волнение Адама. – Тем проще будет покончить с тобой. Только ты не думай убегать! Лес скажет мне, в каком месте ты скрываешься...
Полуугроза-полупредупреждение. Для обычного человека хватило бы с лихвой... Но главная проблема Адама Голода заключалась как раз в том, что его противник ни человеком, ни обычным не являлся. Результат полубезумного эксперимента, неудачный результат... Или, наоборот, слишком удачный – это с какой стороны посмотреть.
– Да нет, и не собирался, – по скучающему виду “Архистратига” можно было сказать только о том, что человек в желтом пальто никуда не спешит, даже напротив – не прочь поболтать со случайным прохожим. – Это крайне невежливый жест – обрывать многообещающий разговор постыдным бегством. Я – лично я – никогда бы себе подобного не простил. Веришь?
Голос “Уриила” стал почти ласковым, а в его глазах, устремленных на собеседника, плескалась бездна. Не та, из легенд, а настоящая, живая. Черный зыбучий песок, не имеющий формы... Адаму хватило одной секунды, после чего он резко – быстрее, чем следовало – отвел взгляд в сторону и грубо ответил:
– Какая разница? Главное, чтобы не вздумал свалить... Больно охота по этим оврагам за добычей бегать...
– Оврагам? Добыча? – удивился собеседник. – Ты говоришь загадками, друг мой... Может, пояснишь смысл своих слов? Или поиграем в гадалок? Правда, я не могу похвастать особенной интуицией... Но для тебя и этого хватит.
Если бы это помогло вернуть сказанное обратно – Адам отгрыз бы себе язык. Причем – с особой жестокостью. Чтобы неповадно было... Черт! Все долбаная усталость, в обычном состоянии админ игры никогда бы не позволил себе таких неосторожных высказываний... И треклятая вена хороша – могла бы подсказать... Хотя, что это он... Сваливать вину на других, причем, на вживленное в него квазиразумное существо... Бессмысленно и бесполезно.
– Да нет, ничего, забудь, – курсант глупо улыбнулся. – Я пошутил.
– Опять? – “Уриил” приподнял бровь, демонстрируя недоверие. – И сколько будут продолжаться эти шутки? Может, мне тоже стоит немного поюморить? Правда, я не умею... – “Архистратиг” оскалился, точь-в-точь, как волк, увидевший добычу. – Но для тебя и этого хватит.
Черт! Просто-таки непробиваемая стена! Бетонная... Нет, из титанового сплава... Хотя, нет, из того же вещества, что защищает антенны в лагере. Плазменным зарядом не прошибешь, пули отскакивают, а насмешки так и вовсе, как легкая щекотка для бегемота... Варианты? Не слишком их густо: продолжать свою линию, гнуть, гнуть и гнуть её до победного конца – или извернуться, как он умеет, зайти с другой стороны, попытаться раскачать эту бесчувственную “статую”, выдернуть скрытые за непроницаемой броней чувства, заставить нервничать и переживать... Вот только пока что волновался из них двоих только Адам. И не видел, как исправить эту ситуацию...
– Ладно, – “черная вена” вновь проявила признаки жизни, пульс участился, а кровь судорожно протискивалась сквозь сосуды. – Я не упражняться в остроумии сюда пришел...
– А зачем? Убить меня? Устранить последствия старого эксперимента? – в голосе “Уриила” по-прежнему не было никаких эмоций. – Да, я вижу перед собой верного пса Сектора Разработок и Исследований... Но где же твой хозяин, а, пес? Где Габриэль?
– Не твое дело!
– Не мое, – легко, словно это для него вообще никакой роли не играло, согласился “Архистратиг”. – Мне другое интересно... Если твой наниматель не смог меня сокрушить, если он предпочел кинуть мне лакомый, как он думал, кусок в виде высшей власти, если Габриэль трусливо следил за мной все это время, боясь сделать лишний шаг... Что же изменилось? Неужели он и правда считает, что ты способен убить меня? Даже старого меня... Нет, абсолютно исключено. Просто невозможно. Ты скорее камикадзе... Как глупо, никогда еще не видел живых самоубийц. Какая ирония! Скажи, чем он тебя купил? Деньги? Нет, слишком банально... Шантаж? Он тебя шантажировал? Угрожал тебе? Или... – тьма в глазах “Уриила” мгновенно успокоилась, превратив зрачки в два бездонных омута. – Что?
На секунду Адаму показалось, что слова противника рассыпались на звуки, а те, в свою очередь, расползлись по неожиданно твердому воздуху маленькими шипящими змейками. Ядовитыми, как тысяча морских ежей... Мани Пуллит молчал, Адам Голод молчал в ответ. Админ чувствовал, как время утекает раскаленной магмой сквозь пальцы, но не решался переступить последнюю грань и, наконец, хоть что-нибудь сделать. Его словно сковали тонкие серебряные путы – серебряные потому, что админ игры сейчас сам себе казался нежитью, которая решила в мрачном и безлюдном лесу свести счеты с таким же чудовищем...
– Ты много знаешь, – чего Адаму стоило отсечь лишние эмоции, знали лишь его многострадальные нервы... да “черная вена”, тревожно бьющаяся на шее. – Но не знаешь еще больше.
“Уриил” поднял брови, его лицо округлилось, что должно было означать удивление... Только вот насмешливый взгляд делал притворное изумление действительно притворным, неприкрытой издевкой, которой даже не пытались поддеть собеседника... Адам отчетливо, как на дисплее коммуникатора, увидел, что любые дальнейшие попытки поиграть с “Архистратигом” обречены на провал – тот просто превратит все слова в шутку, а потом вернет обратно, небрежно бросив, как богач бросает купюры беднякам... Небрежно и высокомерно.
– Ты много говоришь, – админу игры не оставалось ничего другого, кроме как продолжать свой монолог... Благо, собеседник не спешил прерывать его излияния. – Но твои слова ничего не значат. Ты путаешь... Ты почти запутал и меня.
– Это было несложно.
– ...но, эти трюки больше на меня не действуют...
– Да? И что же с тобой случилось? Головой о ветку ударился?
– ...поэтому, я расскажу тебе о плане, что создал Габриэль, а потом убью.
– Ничего себе! Потрясающе!
“Архистратиг” демонстративно хлопнул в ладоши, а затем не менее демонстративно зевнул... хотя нет, зевок был слишком сладким, чтобы быть просто игрой. А может, “Уриил” в прошлой жизни являлся гениальным актером... Правда, теперь уже никакой разницы. Это понимал Мани Пуллит, это понимал Адам Голод, это понимал Лес Ивви, глухо сомкнувшийся у них над головами. А солнце, скрытое где-то в небе, рассвет, не успевший разогнать тени под деревьями, ночь, осколками дымчатой тьмы расползающаяся по земле, были лишь фоном, декорациями для нового акта комедийной драмы.
– Меня радуют полные энтузиазма молодые люди. Их задор поистине достоин восхищения... Поистине! Только... – “Уриил” поднял вверх черный палец и медленно поднес к губам, будто призывая к тишине, а на деле очередной раз пытаясь зацепить собеседника. – Ты переоценил свои силы малыш. Да-да, малыш, до взрослого не дотягиваешь... Слепо веришь своему Архистратигу, послушно выполняешь задания сектора... Ты и правда рассчитываешь на... хм... повышение? Зря. Я знаю существо по имени Габриэль. Ты ведь помнишь ту историю, верно? Историю Катастрофы... Историю неудачного эксперимента... Они умело скрыли следы, но один остался. И он стоит сейчас перед тобой... Впрочем, – улыбка Мани Пуллита растянулась до ушей, все больше напоминая сделанный опытным хирургом разрез. – Тебя, несомненно, просветили на этот счет. Рассказали кое-какие детали, показали несколько занятных картинок, отчетов... Я прав?
“Архистратиг” на минуту прервался, но не затем, чтобы выслушивать робкие возражения собеседника. “Уриил” просто-напросто перевел дух и, барабаня по воздуху черными пальцами, продолжил:
– Тобой манипулируют, как жалкой куклой. Тебя даже за человека не считают. Так, инструмент, аннигилятор для мусора, способ устранить досадную помеху... Им все равно, останешься ты жив или погибнешь, пропадешь в Лесу Ивви без вести. Им нужен только результат, мой холодный труп, зарывшийся носом в сухую листву. Думаю, они не побрезгуют даже моей головой в качестве доказательства... Но меня удивляет другое, понимаешь? Я изумлен, поражен, шокирован. Как? Зачем? Почему? Я задаю себе эти вопросы, но не нахожу ответов... Понимаешь? Для меня в этом нет никакого смысла! Для меня твои мотивы скрыты в тумане неизвестности! Скажи, а, зачем ты служишь им? Верный пес Габриэль... Ты служишь, потому что не можешь не служить? Или что? Что они для тебя?
Мани Пуллит резко оборвал монолог язвительным вопросом, который, впрочем, прозвучал, как упрек. Что они для тебя, сказал “Архистратиг Уриил”, подразумевая – как ты можешь служить им. Странно, человек в клоунском пальто действительно не понимал мотивов собеседника. И, что самое поразительное, очень хотел их понять...
– Они даровали мне жизнь – и я им благодарен, – жестко ответил Адам, сверля противника злобным взглядом. – Они даровали мне смысл – и я им благодарен. Они даровали мне власть – и я им благодарен.
– И... – своим видом “Уриил” недвусмысленно показывал, что очень-очень-очень сильно скучает. Как только челюсть от бесконечных зевков не свело, удивительно... – Это все?
– Все? Мало? Чего ты вообще хочешь?
– Чего хочу... Вообще-то ты чего-то от меня хочешь, а я так, мимо проходил.
“Уриил” вновь – и как только успевал – перевоплотился, вернувшись в первоначальное мрачновато-серьезное состояние. Ему надоел разговор, ему расхотелось играть, он ждал следующего хода Адама... А тот понял, что тянуть время больше не получится, и если админ игры сейчас не раскроет свои карты... То противник просто-напросто прихлопнет курсанта Голода, как назойливую муху. Раздавит и не заметит... И, не испытав ровным счетом никаких эмоций, спокойно пойдет дальше. Один...
– Ты не знаешь всех тайн Земли, ты не знаешь, как далеко продвинулся наш сектор. Ты не знаешь, что нам известно заклятие, позволяющее тебя убить... – Адам цедил слова так, словно они были сильнодействующим лекарством. – Эта формула, составленная из многих жизней, готовилась нами очень давно. Три года назад... Три человека... Три города... Темарис, Трастис и Талий. Это – твоя погибель.

6

– Я знаю кто ты, человек, представившийся Мани Пуллитом. Архистратиг Уриил, верно? А по совместительству – созданный нами же Спаситель. Но ты вышел из-под контроля... И должен умереть. Я слишком долго тебя искал, ждал удобного случая... Чтобы просто так отпустить.
– Отпустить? Ты? Меня?
– Не пугай своей Силой... Сейчас она ничего не значит. Я... подготовился.
– Неужели? И как именно? Купил смену белья? Или выпил для храбрости? А может... О-о-о-о! Да у тебя в руках пистолет! Осторожнее! Ты можешь кого-нибудь поранить!
– Не смешно!
– А ты видишь улыбку на моем лице?
– Р-р-р-р... Я вижу насмешку в твоих глазах! Ну ладно...
– Что? Уже собрался со мной кончать?
– А если и так?!
– Тогда позволь дать совет... Даже не совет, просто сообщить кое-что...
– Я слушаю.
– Так вот... Я не Спаситель. И... тебе стоило встретить меня с этой твоей ерундой про три точки, три города и троих человек чуть пораньше... До того, как эта ночь началась.

Голоса, только что звеневшие, как обледенелый металл, одним рывком стихли, словно голову Адама накрыли мягкой и плотной подушкой. Он слышал слова... но разговор существовал только в его воображении. Две безликие куклы, два муляжа, перекидывающиеся фразами, как теннисисты – мячиками. Удар, контрудар, удар, контрудар. С периодической сменой ролей... Старая мысленная забава админа, на сей раз только зря тратящая его время. Ведь легче просчитать ветер, чем поступки “Архистратига Уриила”...

Безжалостно давя малейшие ростки сомнений, Адам Голод шагнул вперед. В этом движении не было никакой необходимости, просто админу показалось, что так его слова прозвучат увереннее.
– Для меня загадка, зачем ты явился сюда, зная, что мы приготовили западню... Ты ведь знал, что этот Лес – наш. Знал! Не мог не знать. Но все равно пришел. И я понимаю, в чем причина... – лицо админа застыло, как парализованное, мышцы не двигались, придавая юноше болезненный вид. – Высшее существо снизошло до нас, смертных? Почтило своим присутствием, неся человечеству свет истинного знания? Меня тошнит от тебя! От твоего высокомерия! Просто выворачивает наизнанку от одного твоего вида!
Ответ “Уриила” оказался таким же холодным, как и его глаза.
– Деревья рядом, можешь отойти – я подожду.
– Зачем?
– Ты же сказал, что у тебя проблемы с желудком. Что тебя тошнит... Или нет? Или это была просто фигура речи? Ой, прости, я не так тебя понял, – “Уриил” просто-таки источал язвительность. – Что ты там хотел сказать? Мне стоило сперва прочитать твои мысли... Хотя нет, так слишком просто. Согласен? В игре должен быть интерес, подогреваемый её сложностью, множеством ходов, ведущих к множеству целей... Да, это так заманчиво. Словно играешь в догонялки акулой. Причем, со связанными руками и ногами... Да, в этом есть своя прелесть, знаешь ли. Но... в какой-то момент даже острые ощущения становятся необыкновенно скучными.
“Уриил” брезгливо поморщился и провел черными пальцами по плечу, вновь сметая несуществующий сухой лист.
– Когда я встретил тебя, то рассчитывал на небесполезный разговор... Но, увы, я не узнал ничего нового. Точнее, ты не смог сообщить мне никакой свежей информации. Ты разочаровал меня... – “Архистратиг” небрежно отметал все возможные возражения, фразы ложилась друг на друга, словно мазки на картине художника. Очень мрачного художника. – Ночью я встретил одного юношу. Он был из Трастиса... Ты помнишь, какой секрет скрывает этот город? Я освежу твои воспоминания... Это очень, знаешь ли, любопытное занятие – вызывать тени прошлого. Они так смешно извиваются, растворяясь в текущей действительности... Как чернила, пролитые в речную воду. Ты видел когда-нибудь реку? Ты видел чистый поток, которого словно нет, словно перед тобой тончайшее стекло, за которым плавают рыбы? Хотя, откуда...
Презрение “Уриила” достигло максимальной точки, его лицо было таким же, как у древнего жреца, которому на глаза попался прокаженный.
– Откуда такие воспоминания у мертвеца.
Последнее слово он произнес зловещим шепотом, будто рассчитанным на то, что сейчас Адам Голод испугается собственной тени и, как герой древних ужастиков, бросится прочь, не разбирая дороги. Но, на свою беду, админ игры оказался слишком упрямым... Или, может, он просто не понял, что стоит одной ногой на краю пропасти... А вторая, потеряв опору, уже соскальзывает вниз.
– Так и быть, я исполню твое желание...
Мани Пуллит походил на бога-громовержца, решившего проверить – может ли он что-нибудь сделать без своих молний. Он был страшен... Его пальцы извивались, как испачканные в земле черви, а язык дрожал от нетерпения, выплевывая очередное слово.
– ...и обращу в прах второй раз. Который для тебя станет последним.
“Уриил” рассек воздух жестом фокусника, вот только шляпы у него в руках не оказалось, да и кролика он из ниоткуда не вытащил. Притихший ветер обвился вокруг темных стволов, притворяясь древним и сытым змеем, он слушал монолог “Архистратига”, жадно впитывая каждое слово, а листья, чуть подрагивающие, будто от тревоги, мучительно раздумывали, стоит ли им падать вниз. Туда, где и без них было слишком много лишнего...
– Ты сказал мне много лишнего... Бахвальство, свойственное юности, понимаю. Но ты считаешь себя умным и опытным агентом. Я прав? Раз так, то глупо было называть города... Нет, я их, конечно, и без того знаю. Но ведь ты не знал, что я знаю, верно? Ты не мог знать, что я уже встретил испускающего последний вздох мальчишку, одержимого демонами.
– Мог, – возразил Адам, чувствовавший себя канатоходцем без страховки. – Ты можешь болтать сколько угодно, но я... то есть мы спланировали все от начала и до конца. Все три твоих встречи. Особенно первая... С Артиусом Хэйли.
“Уриил” не удивился, он вообще не выказал ровным счетом никаких эмоций – админ будто с каменной стеной общался или с грудой давно спиленных бревен. Правда, в отличие от “Архистратига”, деревья и камни не разговаривают... И не способны погубить весь мир с легкостью бабочки, порхающей с цветка на цветок.
– То есть, Трастис. Город потерянной правды. И вашего чудо-препарата... – на лице Мани проявилось просто-таки нечеловеческое отвращение. – Я не бывал в тех краях, но слышал многое... Даже слишком многое, как по мне. Это же надо придумать – изгонять темные силы с помощью современных технологий... Экзорцисты прошлого, прослышав про такие дела, с горя упились бы святой водой и сгрызли бы, не поморщившись, все свои запасы чеснока... Или не чеснока? Я ничего не напутал? А даже если и так... Неважно.
В глазах “Архистратига” высветился ледяной оскал, пасть, стальными зубами вонзающаяся в мягкую податливую плоть юноши... Это походило на разновидность гипноза, ведь Адам почти ощутил холод металла, пронзающего кожу, и боль, острую и внезапную... А еще админ игры подумал, что сейчас он совершенно беззащитен и напоминает извлеченного из раковины моллюска. И только “Уриил” решает, когда и чем закончится этот полубезумный разговор...
– Затем была одна девочка. Такая же глупая, как и ты. Но... Она была смелее и безрассуднее. Она совсем не умела думать... Жаль, я не смог её вовремя просчитать... – Мани перешел на тон историка, рассказывающего биографию одного давно умершего человека. – Девчонка провела меня... Мери Рейнольдс... Она оказалась более везучей, чем следовало. И мне пришлось оставить её там, рядом с Сердцем. Жаль, но ничего не поделаешь. Любое действие, каким бы безумным оно ни казалось, должно оканчиваться сведением счетов. Баланс, равновесие, контрольная сумма... На эту тему можно долго распространяться, не выходя за рамки пустых слов, а можно молча делать свое дело. Я предпочитаю второй вариант. Знаешь ли, это особенное ощущение, когда всё в твоих руках... Да, ни с чем не сравнишь.
“Архистратиг” изобразил на лице мечтательное выражение. Как у карапуза, воображающего себе стол, забитый сладостями... Только вот ребенком человек в пальто цыплячьего цвета перестал быть миллион лет назад. И какую бы маску он сейчас не нацепил на себя – все равно остался бы актером, играющим чужую роль.
– Но я опять отвлекся... Что поделать, обстановка способствует. Тишина, полумрак... Как на кладбище. Ага, вроде того, где покоятся родители бедняжки Мери... Да-да, не удивляйся, я знал, что она сирота, я знал, что происходило в Темарисе, знал, что последствия Катастрофы страшнее, чем сообщали официальные источники. Впрочем... Я сам был этим “официальным источником”. Тебе должно быть известно, чем занимался мой Сектор помимо основных обязанностей.
– Пропаганда...
– Да-да-да. Ваша идиотская пропаганда. Которая якобы обладала высокой эффективностью... Ха-ха, смех, а не эффективность, если уж начистоту. Но... Я опять отвлекся. На чем мы остановились, мой юный друг?
– Темарис...
– Темарис? Хм... Нет, пожалуй, сейчас мы перейдем к другому пункту нашей программы. Итак... Талий, город стертый из всех информационных баз, – Мани весь подобрался, втянув голову в воротник пальто. Сейчас он походил на потрепанного коршуна, облюбовавшего ветку засохшего дерева. – Город, которого нет на карте. Город, после которого остались лишь невнятные слухи... Вы хорошо замели следы, но сами же вырыли себе не просто могилу, а целый котлован, который я использую, чтобы построить башню, устремленную в небо. Но не из слоновой кости, нет, и не по образу и подобию Вавилонской... Это слишком прозаично, а, значит, не подходит... Я мог бы рассказать тебе о моих планах, но, в отличие от тебя же, я не повторяю ошибок вымышленных злодеев.
– Ошибок?
– Да. Ты мог бы выстрелить сразу, без долгих предисловий. И тогда у тебя был бы шанс... Один из миллиарда, но все же. А теперь ты просто исчезнешь, как и город, где умер человек по имени Адам Голод...
“Уриил” намеренно сделал паузу, не сводя обмораживающего взгляда с собеседника. Где-то там, наверху, уже взошло солнце, но его свет никак не мог пробиться сквозь плотную пелену листвы... Что было лишь на руку существу, прозванному Губителем. А его собеседник, юноша с беспокойной жилкой, пульсирующей на шее, просто метался, как пойманная в паутину муха. Всё сильнее запутывая себя...
– Откуда? Откуда ты знаешь?! Это закрытая информация! Совершенно секретная! Об этом неизвестно даже другим Архистратигам... Ой... – разволновавшийся Адам не сразу сообразил, что вновь сболтнул лишнее. – То есть...
– Известно, мой юный друг, известно, – бесцеремонно оборвал админа “Уриил”. –  Мне. Сектор общественных интересов, видишь ли, обязан следить за этими самыми общественными интересами. И попытками нарушить сложившееся равновесие. Беспорядки в городе Талий... Информация о них осталась в архиве. Что-то связанное с несостоявшейся свадьбой между членами двух разных общин... Видишь ли, после Катастрофы в городе поселилось некоторое количество переселенцев – и об этом тоже есть записи в архивах моего сектора. Я знаю, что поселенцы не очень ладили с коренными жителями города Талий, начались конфликты, переросшие в откровенную вражду. Они друг друга ненавидели, а сорванная свадьба послужила последней каплей. Хотя... скорее просто поводом. Они перебили друг друга... Говорят, когда в город приехали медики, то застали лишь гору изуродованных и залитых кровью трупов. Никто не выжил...
– Какая страшная история! – попытался пошутить Адам. Правда, с тем же успехом акула могла попробовать станцевать твист...
– Еще бы... – Мани сделал вид, что принял возглас собеседника за чистую монету. – Ведь трагедия с городом произошла не просто так. Видишь ли, я не верю в совпадения. И то, что сразу после гибели Талия появился Ваш суперпрепарат ДОПР... или как его там? В общем, неважно... Суть в том, что бойня в городе была лишь одним из экспериментов Сектора Разработок и Исследований. Это так же ясно, как и солнце, прибитое к безоблачному небу. А еще... Твой квазиживой имплантант – ты знаешь, что эта технология появилась лишь шестнадцать лет назад? Да-да, после того, как город Талий прекратил свое существование... Теперь понимаешь? Жители города оказались просто подопытными крысками, которым вживили эту полуразумную гадость. И которая потом свела их с ума...
Он вздохнул. Пора заканчивать слишком уж длинный разговор, но “Уриилу” по причинам, непонятным ему самому, стало жаль наивного юношу. Как птицу со сломанным крылом, упавшую на автостраду, где её гибель – лишь вопрос времени...
– Уходи, – сказал Губитель. – Мне не нужна твоя жизнь.

7

– Наш проект отсчитывает последние минуты, – проскрежетал первый голос, едва сдерживая ярость. – Сейчас регулярные войска столкнулись с нашими курсантами...
– И очень быстро уничтожат их, – заметил второй голос. – Согласно последним поступившим данным, Михаил приказал никого не щадить.
– Расчет на лояльность Сектора Внешней Защиты к директору академии “Рассвет” не подтвердился, – по спокойному тону третьего голоса не было видно, что он расстроен случившимся. – Теперь у нас остается всего лишь два варианта...
– Не вмешиваться совсем или ждать удобного момента?
– Какой в этом смысл?
– Репутация.
– Ты полагаешь, её что-то в этом мире еще может спасти? – скептически сказал первый. – Габриэль постарался на славу...
– Зря мы не согласились на его проект, – усмехнулся второй. – Теперь-то в любом случае ситуация вышла из-под контроля. А тогда мы могли вынудить Сектор Разработок и Исследований плясать под нашу музыку.
– Габриэль со световой скоростью движется к осуществлению своей мечты... – третьему, похоже, было очень скучно, и разговор он поддерживал из врожденной ответственности, а не из интереса. – Единый Бог, Наместник Единого Бога на Земле. Кто? Естественно – наш досточтимый Архистратиг. Он спать не может, он ни единой сторонней мысли не допускает... Ученый... Конечно, он – ученый. А еще – свихнувшийся псевдо-религиозный фанатик.
– Псевдо? Серьезное обвинение.
– Если бы Габриэль был инквизицией – то ты бы уже пылал на костре.
– Если бы да кабы... Что толку играть с вероятностями? Мы имеем то, что потом обеспечивает нам массу проблем... А именно – курсанты академии “Рассвет”. Мы можем бросить их на произвол судьбы, окончательно похоронив собственную репутацию. А можем попытаться спасти хотя бы часть этих неоперившихся цыплят... Но, в этом случае, рискуем ввязаться в кровопролитную гражданскую войну.
– Забыть про Габриэля? – удивился первый голос. – Логичное предложение, но что если Габриэль про нас не забудет? И Михаил... Я не хочу ссориться со столь неуправляемым и кровожадным Архистратигом.
– И я, – пробормотал второй. – Соображения по сохранению Сектора Внутренней Защиты вполне резонны, но я не представляю, как их претворить в жизнь... Наши возможности ограничены.
– А желания можно разглядеть только через электронный микроскоп, – в голосе третьего прозвучала неприкрытая издевка и... определенный интерес. – Проснитесь, коллеги! Мы уже на дне бездны, вокруг – черная холодная темень и дальше падать просто некуда. Можно лишь потихоньку ползти наверх... Молясь на то, что нам, наконец, повезет. Или... У вас есть иные предложения?
– Нет...
– Никаких...
– Вот и замечательно.

Раскалывая воздух настойчивым грохотом, бесконечная череда выстрелов, неровная, как шрам, оставленный ржавым ножом, сливалась в бодрую мелодию боя. Удар, удар, удар. Деревья окунались в пламя, сгорая дотла за считанные секунды, а земля разлеталась в стороны веселыми фонтанчиками. Танки наступали, и ничто не могло остановить их монотонное движение...
– Аха-ха! Слушай, а это весело! – раскрасневшийся Гест позабыл про то, что он флегматик, и, почти не целясь, стрелял по массивным коробкам тяжелых боевых машин. – Слушай, это почти как в симуляторе!
Действительно, как в симуляторе... Иначе не объяснить то проворство, с которым Гестас Рах управлял немаленьким излучателем, посылая заряд за зарядом в узкую полоску между башней и корпусом очередного танка. Курсант успевал за каких-то десять секунд прицелиться, выстрелить, резко повернуть пушку в другую сторону. И он не просто палил, изображая из себя бравого вояку, он попадал... И танки горели, исторгая из себя истошные, выворачивающие душу наизнанку крики, да жирный черный дым, спиралью устремляющийся в кристально чистые небеса...
– Еще! Еще! Давай следующего!
Гест не слышал и не видел ничего, кроме бесконечного танкового потока. Для него существовал только единственный звук – сплавленные в уродливый сгусток истошные вопли, выстрели, взрывы и треск жадного пламени. Всё горело... Всё, что могло гореть... А курсант продолжал стрелять.
– Ну же! Ну же! Подходи ближе, никого не обижу! – заговорил стихами курсант. – Не знаю Рая и Ада не знаю! Вас убиваю, не замечая... – он облизнул сухие губы, скривившиеся в неровной улыбке. – Без счета...
Время от времени яростные вспышки танковых снарядов окатывали их позицию неистовым рёвом, но Гест не замечал этого, а Морт... Морт слишком боялся, чтобы принимать происходящее всерьез... Он внимательно следил за индикатором зарядки батареи и, если требовалось, менял разряженную на свежую. Эта простая последовательность действий успокаивала и дарила призрачную надежду на то, что бой закончится для них хорошо...
Хотя они оба знали, что это лишь пустая иллюзия.
– Аха-ха! Десятый, одиннадцатый, двенадцатый! Сколько вас? Подходите по одному! – охваченный горячкой сражения, Гест начинал потихоньку сходить с ума. – Или нет... Нет! Все! Вся толпа! Идите и возьмите меня! Аха-ха!
Солнце изливало равнодушные лучи на покрытое оспинами взрывов поле боя. Обломки походных домиков, ящиков, порванные тенты отбрасывали уродливые тени, образуя картину, которой позавидовал бы Пикассо...
Сражение набирало обороты, и не было видно причин, по которым оно могло прекратиться.

Путаные голоса в голове медленно отдалялись, пока не пропали совсем, оставив после себя ворох потрепанных мыслей. Звуков не было, света тоже. Перед глазами только бесконечное бледно-серое пространство с редкими темными точками... Как выгоревшие пиксели на древнем жидкокристаллическом экране... Выключенном...
Кое-как сориентировавшись в той каше, что творилась у него в голове, Димас Рах попытался вспомнить, что случилось и где он сейчас находится. В прошлом остались обеспокоенный лица курсантов, Рей, не находящая себе места, недобрый полумрак и плотно подогнанные кроны Леса. А после – провал. Словно из цельной пленки грубо выдрали кусок... Хотя нет, это была очень тонкая работа, ведь Диму казалось, что он видел своих приятелей буквально за секунду до пробуждения. Как сон... Когда засыпаешь и просыпаешься практически одновременно... Точнее, ты думаешь, что одновременно. Так и тут...
Дим поморщился, чувствуя, как сжимается кожа на лице, собираясь в морщины. Вместе с воспоминаниями о ночном Лесу вернулись и картинки из совсем уж далекого прошлого. Год назад... Да, это было именно тогда... Трогательное волшебство, обернувшееся кошмаром, только не во сне, а наяву. Безжалостное испытание, которое Дим полностью и безоговорочно провалил... Он не должен был влюбляться. Он не должен был позволять чувствам взять над ним верх. Он не должен был забывать о последствиях, о том положении, в котором они все находились... Но он – забыл. И жестоко поплатился. И ладно бы только он...
“Мишель...”.
Словно по команде, словно кто-то сдвинул рычаг, и поток мыслей хлынул, сметая здравый смысл... Картинка сменялась картинкой, отзываясь ноющей болью в сердце. Робкие слова, нечаянное прикосновение, поцелуй... Все было, как на самом деле, все было, словно минуту назад... Но...
“Мишель... Вернись! Мишель...”.
Обреченность, с которой Дим давным-давно смирился, вновь показала свой уродливый оскал. Хотелось завыть волком, но луна далеко, а мысли тонут в памяти, как слепые котята, брошенные в ледяную воду... Почему он не смог ничего изменить? Почему он оказался беспомощен, как новорожденный щенок? Почему? Какой толк от всех его навыков, если они не помогли защитить Мишель? Глупо... Как это глупо... Бессмысленно...
“Зачем я остался жив...”.
Равнодушно подумал Дим. Его взгляд растворялся в серой мгле закрытых век, а мысли наливались тяжестью, грозя раздавить хрупкие островки разума. Причем, юноше даже хотелось этого... Пусть... Лучше безумие, чем воспоминания о том, что ушло безвозвратно. О той, кого больше нет... И, самое главное, никого не обвинишь в гибели Мишель. Не упрекать же паука, который сплел паутину, поймавшую неловкую муху... Да и муха не виновата, она просто летела по своим делам, она просто поступала так, как считала правильным...
 “Адово семя!”.
Дим дернул рукой, вслепую пытаясь найти опору, пальцы сжимались в кулак, без толку хватая воздух. Здесь не было ничего, что могло бы переключить на себя мысли юноши, здесь не было наручников или цепей, здесь не было веревок, а сам “курсант Рах” не был пленником...
 – Доброе утро.
Приветливый голос коснулся ушей Дима, стряхнул оцепенение, владевшее юношей, рассеял мрачные мысли. И... вызвал непонятную тревогу. “Курсант Рах” мог бы поставить всё, что когда-либо имел в собственности, на один простой факт... Он знал, точно знал, что раньше слышал этого “приветливого”. Может, по коммуникатору, может, случайно ухватил кусок чужого разговора... Но не лично, иначе память услужливо предоставила бы полное досье на неизвестного мужчину – а голос, несомненно, принадлежал человеку мужского пола – включая рост, вес и любимый сорт кофе.
– Как ты себя чувствуешь?
Вроде бы искреннее участие... Только приправленное иронией. Словно незнакомец не ждал ответа на свой вопрос. Словно он знал, что скажет Дим... Юноша до боли сжал пальцы и, резко выдохнув, приоткрыл глаза. Он ожидал, что увидит болезненный слепящий свет, но вместо резкой боли ощутил легкое прикосновение, похожее на дуновение летнего ветерка.
– Где я? – Дим смотрел вверх, пытаясь понять, в каком учреждении могут быть настолько высокие потолки. – В больнице?
Резонный интерес... Вполне понятный, но – лишь по мнению юноши. Потому что незнакомец, услышав его слова, негромко рассмеялся.
– Извини, но первоначальный план не предусматривал госпитального комплекса, – если собеседник хотел изобразить голосом нечто вроде недоуменного “плечепожатия”, то ему это вполне удалось. – Мне и так пришлось сделать массу перестановок, чтобы соорудить небольшую... хм... палату для тебя.
Небольшую?! Взгляд Дима скользнул по серому металлическому потолку, теряясь в просто-таки огромном пустом пространстве. Да, здесь можно целую дивизию разместить – и еще место останется... Или пару шаттлов припарковать. Или...
– И все же – где я? – повторил заинтересованный юноша. – И как я сюда попал?
Он ожидал уклончивого ответа – уж слишком вежлив и добродушен хозяин этих хором... неоправданно вежлив и добродушен. Вряд ли в мире найдется человек обладающий подобными возможностями и проявляющий при этом столь большое человеколюбие. Подобрал, пристроил, обустроил... Кстати! А как незнакомец вытащил его из Леса Ивви? Дим точно не слышал этого голоса после начала войны... Странно, неправдоподобно странно. Как-то... не по-человечески.
– Ты необычный человек, мистер Димас Рах, – мягко ответил хозяин помещения, продолжая гнуть свою линию. – Ты понадобился мне – и потому ты оказался здесь, в моем дворце.
Дворец? Старое слово... Кажется, оно обозначало большое и роскошное помещение. Размером с парочку академий... Но дворцы сейчас выступают только в качестве памятников. Любители древностей и скучающие туристы обеспечивают приток средств, за счет которого эти “дворцы” до сих пор пребывают в относительной сохранности. Но... Какой человек, находящийся в своем уме, станет жить в музее? Или... Да, скорее всего, незнакомец подразумевает под “дворцом” не памятник старины, а нечто другое, известное только ему...
– А моё желание и нежелание уже никому не интересно? – наигранно заворчал Дим, приподнимаясь на кушетке. – Меня никто не хотел спросить, прежде чем тащить не пойми куда...
Юноша мог разглагольствовать довольно долго, но человек, которого он увидел, этим самым разглагольствованиям отнюдь не способствовал. И “курсант Рах” без лишних колебаний заткнулся, переключив свое внимание... на одежду хозяина “дворца”. Уж очень та была странной. Вернее, нацепи строгий тёмно-синий костюм с тёмно-синим галстуком какой-нибудь солидный политик – это было бы нормально. Или закутайся незнакомец в стерильный белый халат... Но типичный обитатель тесных лабораторных помещений одетый так, словно он собрался на вечеринку для высшего общества?! Это перебор... Это слишком... Это...
– О, да, ты прав, я действительно не слишком-то вежлив, – светло-карие глаза мягко смотрели на Дима, который буквально увязал в этом взгляде. – Я же забыл представиться... Итак, меня зовут Габриэль.
Он приоткрыл рот, обнажив неровные белые зубы. При желании это даже можно было счесть улыбкой.
– И я рад познакомиться с тобой, мистер Димас Рах...

8

Здесь отсутствовал орган, на котором можно сыграть “Реквием”, черные одеяния священников не мелькали за стволами деревьев, могильный запах не поднимался от земли... Но Адам Голод слишком отчетливо понимал, что если не уйдет с дороги, то прекратит свое существование. Полностью и навсегда. “Архистратиг” не шутил... Вряд ли он вообще обладал чувством юмора. А все его издёвки... Да, плод точного расчета, не более. С тем же успехом мастерски составленная программа для компьютера может подбирать удачные ответы на определенные слова... И человеку будет казаться, что он общается с остроумным и эрудированным собеседником, хотя, по большому счету, он разговаривает с самим собой...
“Раз, два, три... В глаза смерти... посмотри...”.
Неуклюжий стишок, запавший в память, когда Адам был младенцем... Когда он еще смотрел на мир широко распахнутыми глазами... Как наивно. Стоило вовремя отхлестать себя по щекам, до красноты, до обжигающей боли... Правда, сейчас уже поздно сожалеть. Или думать, что было бы, если... Если бы всё было иначе.
“Не будет... Не произойдет... Не изменится...”.
Отрешенные от мирской суеты зрачки “Уриила” безмолвно уставились на упрямую “жертву”. Не такую твердоголовую, как предыдущая, как эта девчонка, Рей, но тоже упорно стоящую на своем. Видимо, Мани Пуллита подобная мелочь не слишком смущала... Видимо, для него админ игры действительно был лишь незначительной преградой. Видимо, он давным-давно всё за всех решил...
“Уйти... К черту эту миссию...”.
Габриэль простит, наверняка простит... Хорошего агента в наше время не так просто найти, тем более – гения. А в том, что он гений, Адам не сомневался ни капли... И в своей лояльности к Габриэлю – тоже не сомневался. Вообще, было много вещей, в которых админ игры черпал уверенность. И гораздо меньше того, что выбивало Адама из колеи... Самая большая проблема заключалась в том, что непросчитанный фактор по имени Мани Пуллит стоял сейчас буквально на расстоянии вытянутой руки...
– Принятое решение – необратимо, – скучным голосом сообщил “Архистратиг”. – Определяйся быстрее... Я не образец долготерпения и понятие вечность для меня – нелепая абстракция. Особенно, если дело касается ожидания...
– Ты хочешь пройти дальше? – Адам провел языком по шершавым губам. – И боишься оставить меня за спиной? Боишься, что я брошусь на тебя с отравленным кинжалом? Хах... Смешно. Ты бы еще...
– Время вышло, – равнодушно оборвал админа “Уриил”. – Какой будет ответ?
Админ криво оскалился. Мани Пуллит одетый, как прокурор, решивший поизгаляться над подследственным, поляна, как зал судебных заседаний, невидимые судьи, шепчущие слова на несуществующем языке, и адвокат в виде нервно бьющейся “черной вены”... Фарс, ставший реальностью, реальность, обернувшаяся кошмаром... Адам Голод никогда и ничего не боялся. Максимум, опасался, имел в виду, принимал в расчет... Но страх? Нет, админ игры не знал этого чувства...
Раньше не знал.
– Я... забыл... моя цель... – голос Адама дрожал, а слова были скорее обращены к воздуху, к человеку, находящемуся за сотни километров отсюда, чем к “Уриилу”. – Прости... Я... наверное... слишком слаб... И слишком мало знаю... Я обещаю! Я научусь! Я... не выживу... Прости.
Админ игры поднял оружие и прицелился. Прямо в левый глаз Мани Пуллита.
– Здесь и сейчас всё закончится. Эффектная точка... Всегда мечтал. Как наивно...
Адам замолчал на полуслове и зажмурился. А потом выстрелил, непроизвольно вздрогнув от оглушительного, как ему показалось, грохота. Словно концентрированная адская сила вырвалась из дула, расколов мир на две неравные части... Которые тотчас канули в обмораживающей тишине.
– Промах, – безучастно констатировал голос из-за спины. – Я же говорил, что ты упустил свой шанс.
Веки неохотно разомкнулись, обнаружив иссеченную светом пустоту.
– Одна попытка, одна неудача, – голос Адама принадлежал другому, старому, как непрожитое время, человеку. – Я ошибся... Надо было просто уйти...
Лес Ивви молча наблюдал за окончанием разговора, решив до самого конца не вмешиваться. У него хватало своих забот...
– Ты сделал свой выбор, – с издевательским сочувствием палача заметил “Архистратиг”. – Тебе стоило подумать, как следует...
– Наверное... – юноша взглянул на бледное небо, понимая, что ему недолго осталось наслаждаться этим зрелищем... и вообще, чем-либо в этом мире. – Наверное, ты прав...
– Я всегда прав...
Шорох листвы за спиной, недоброе дуновение ветра. Если бы у Адама была хоть капля сил, он мог бы попытаться убежать... А если бы у него было хоть немного уверенности, он бы закрыл глаза... Но юноша просто стоял и смотрел на небо. Просто стоял и смотрел...
– Прощай, – сказал админ самому себе, на миг справившись с дрожью. – Эта игра была интересной...
– Прощай, – в голосе Мани вновь проявился тон скучающего мещанина. – И не бойся...
“Уриил” коснулся висков Адама и, наблюдая, как осмысленное выражение в глазах курсанта уступает пустоте, ласково прошептал:
– Я не убиваю глупых детей...

Дим никогда еще не встречал таких огромных помещений. Именно огромных – зал, в котором он (не по своей воле, надо заметить) сейчас находился, просто-таки поражал воображение. Потолок казался небесным сводом, стены возвышались, как отвесные серые скалы, а пол... Металлический и шершавый – сугубо из практических соображений, вряд ли хозяин “дворца” хотел, чтобы гости изображали из себя конькобежцев – он был просто бесконечным, как водная гладь. Только волн не хватало...
Да, словно море, ограниченное горными массивами и крышкой небосвода. Море, подступающее к главной детали композиции – огромному стальному креслу, выполненному в стиле древних королевских тронов. С массивными подлокотниками и высокой спинкой, с украшениями и красивой резьбой по металлу... Если начистоту, то, по мнению Дима, этот предмет мебели был здесь единственной “живой” деталью. Не потому, что сейчас на импровизированном троне восседал, излучая во все стороны доброжелательность, некто Габриэль, и даже не потому, что, судя по расположению, “стальная табуретка”, как прозвал эту штуку про себя Димас Рах, являлась центральной деталью интерьера. Просто... Нет, конечно, странно употреблять подобные эпитеты по отношению к металлическому креслу, пусть и очень оригинальному, но...
“Табуретка явно выполнена с любовью... серьезно. Мастер, который её ваял, явно гордился своим творением. Пытался сделать его произведением искусства... И...”
– У Сектора Разработок и Исследований хороший вкус, – заметил Дим, скользя взглядом по стенам зала. – Если побываешь здесь однажды, никогда не забудешь.
Это точно. Всюду серая металлическая поверхность. Гладкая, бездушная и... непорочная. Словно здесь никто, никогда не бывал. Словно это помещение когда-то очень давно законсервировали, а сейчас вскрыли специально для особого гостя. Словно аккуратные ряды ровно мерцающих экранов были исключительно антуражем, создавая атмосферу таинственности. Странно, до ужаса странно...
– Не слишком похоже на комплимент, – Габриэль укоризненно качнул рыжеволосой головой. – Как в доисторическом анекдоте... Тебя увидишь – никогда не забудешь... Я такая красивая? Нет, ты такая страшная...
Хозяин “дворца” пытался говорить разными голосами и, как показалось Диму, весьма успешно. По крайней мере, намного лучше, чем сам “курсант Рах”...
– Но меня другое радует, – Габриэль выпрямился, словно проглотив метлу из тех, на которых ведьмы летают... если, конечно, закрыть глаза на то, что его колючие рыжие волосы намного тоньше и короче древесных прутьев. – Ты сразу догадался, кто я. И это хорошо... Меньше придется объяснять.
Дим усмехнулся, незаметно для собеседника проверяя состояние организма. В принципе, все мышцы функционируют, как часы, сердце бьется ровно, легкие работают не хуже, чем система вентиляции крупной исследовательской лаборатории... Но чего-то не хватает. Явно не хватает. Так не хватает, что действовать, не разобравшись в том, какая ерунда с ним твориться, большая глупость. Если не сказать – самоубийство.
– Архистратиг Габриэль, главный ученый человечества, – Дим небрежно поднес два пальца к виску. – Для меня большая честь лично встретиться с Вами.
Хозяин исследовательского комплекса поморщился. Причем, проделал это с просто-таки детской непосредственностью.
– Давай на “ты”! Общение это не та сфера человеческой жизни, где формальности – благо... Я не бухгалтер, а ты не сотрудник, пришедший за премией. Ты мне ничего не должен, я тебе ничего не должен. Ладно? А то просто воротит уже от этих “вы-вы-вы”.
Ну что на это можно ответить? Дим только плечами пожал – ему, в общем-то, всё равно, а лишний раз угодить влиятельному собеседнику... Лишним не будет. Ох, не будет! Учитывая, в какой неприятной и весьма дурно – несмотря на стерильный воздух в помещении – пахнущей ситуации он сейчас оказался. Угораздило же... Самое главное – непонятно как. Просто провал в памяти – и ничего больше... Чудеса.
– Ок-ок, договорились, – Дим широко улыбнулся, прерывая разговорчивого Габриэля. – Значит, ты здесь главный... Шишка... Босс...
Мужчина постучал тонкими длинными пальцами по стальным подлокотникам и, после некоторого раздумья, радостно изрек.
– Что-то вроде. Я слежу за всем, что происходит в лабораториях первого комплекса нашего сектора. Этот комплекс исполняет роль штаба... Хотя, зачем нам штаб? Не знаю, но раз есть – значит, нужен. Я в такие тонкости не вникаю, мне больше интересны мои эксперименты... – глаза Габриэля наполнились легкой грустью нетрезвого философа. – Да-да, всё, чем гордится Сектор Разработок и Исследований – моя заслуга. Остальные выполняют лишь прикладные функции... Вспомогательные... Ну, там эксперимент провести, как надо, зафиксировать результаты, сохранить, переправить мне, найди что-нибудь в архивах. Знаешь же, как это всё делается... Хотя, откуда, ты же совсем ребёнок... Прости, что тебе пришлось испытать на себе всю горечь взрослого мира. Прости, что из-за меня ты чуть не лишился рассудка...
– Рассудка? Ты хочешь сказать...
– Да, еще немного и ты стал бы пациентом сумасшедшего дома.
– Адово семя... – Дим зашипел, как змея, хвост которой прищемили дверью. – Значит эти провалы в памяти... То, что я был в Лесу, а через секунду оказался здесь... Но как? Как Вы... То есть ты... Как ты спас меня? Как вытащил из того дерьма, в которое я с головой ухнул? Я ничего не помню...
– Неудивительно, – вдруг встрепенулся Габриэль, обнажив ряды пилообразных зубов. – Это побочный эффект препарата ДОПР-МОД15. Да-да, предшественника той штуки, что использовалась в Трастисе...

В огромном пустом зале, уставленном, как шахматными фигурами, экранами коммуникаторов, никого, кроме Дима и Габриэля, не было. Операторы не сидели напротив дисплеев, уставившись притупелым взглядом в опостылевшие колонки цифр, руководители проектов не расхаживали с видом повелителей вселенной и не заглядывали через плечо, свято соблюдая пятиминутный интервал, вентиляция не шумела, бесформенное многоголосье не тревожило слух. Вообще, если бы не Габриэль, то юноша никогда бы не догадался, что находится в научно-исследовательском центре. Оно, конечно, всё тут предельно строго и рационально... за исключением “трона”... Оно, конечно, всё тут предельно функционально и расчетливо... за исключением, опять же, злополучного металлического кресла... Вот только не походил огромный зал на часть лаборатории. Хоть на пункт управления, хоть на пункт сбора экспериментальных данных...
“Здесь нужно устраивать банкеты для киборгов... Или, в крайнем случае, для закоренелых аскетов...”.
Дим недоверчиво покосился на Габриэля, пытаясь разглядеть в этом добродушном молодом человеке намеки на “роботизированность”. Ну, там, противоестественные жесты, неуклюжие движения или, в крайнем случае, душераздирающий скрип несмазанных шестеренок... А если серьёзно, то юноша старался различить мелкие несоответствия, которые на первый взгляд совершенно незаметны даже для самого объекта, но если как следует присмотреться... То всё становится на свои места. Специально отведенные, так сказать...
“Адово семя! Я не могу просчитать этого типа!”.
Курсант разглядывал невозмутимого Габриэля, который словно говорил ему: “Смотри, смотри! Видишь? Со мной всё в поряке! Всё отлично! Всё высший класс!”. Разглядывал и злился... Первоначальная ниточка, было показавшаяся ему перспективной, обернулась ровно обрезанным концом. Это как ловишь рыбу, а вытаскиваешь из воды драный ботинок... Мда, как в анекдоте, нелепой шутке или дурацкой истории, рассказанной после отбоя...
– Разве у тебя нет никаких вопросов? – наконец, поинтересовался Габриэль. Небрежно, надо сказать, поинтересовался, словно выполняя докучливую обязанность. – И вообще, почему ты не радуешься? Радуйся, радуйся! Тебе просто невероятно повезло! Ты вообще не должен был оставаться в живых... Но... Ты оказался слишком ценным подопытным. Поэтому я и приказал Адаму доставить тебя сюда. Ко мне.
Адаму?! Неужели... Юноша всегда подозревал хитроватого админа игры, всегда знал, что с этим проходимцем не всё чисто... Но Габриэль? Но Сектор Разработок и Исследований? Хотя... Тут, как раз, ничего удивительного. Адама корми, не корми, а ему лишь бы к власти поближе... Богом он вроде хотел стать или нет? Дим точно не помнил и не мог сказать наверняка, но и ничего хорошего от курсанта Голода не ожидал. Если бы у админа игры имелись родители – он их бы отдал взамен на силу и власть. Нет, не так. Не просто силу, а Силу. Не просто власть, а Власть. То есть, с большой буквы... Адам Голод вообще старался не размениваться по мелочам.
– Э-э-э-э... Постой! – если бы не кровать, Дим сейчас бы отскочил на пару шагов назад... Просто так, для того, чтобы с мыслями собраться. – Ты про Адама Голода? Ведь так?
– Совершенно верно. Тебе это существо известно, как курсант академии “Рассвет” Адам Голод, и, по совместительству, админ игры, – сахаром в голосе Габриэля можно было пару тонн пилюль подсластить... Ну, или вывести весь деготь из бочки с медом. – Он с самого начала работал на нас... И успех операции – почти полностью его заслуга. Я придумал и продумал план, это так, но без Адама мне не удалось бы претворить свою задумку в жизнь. Можно сказать, что мне повезло.
Удача? Или точный расчет? Не договаривает Габриэль, ох, не договаривает! Этот старый лис с глазами уставшего ангела сто очков в плане изворотливости и продуманности Адаму даст. Этот прохиндей строил свои многоуровневые комбинации, когда админа игры еще и в планах не было... По крайней мере, если верить небольшой части слухов, известных Диму. А если не верить... Тогда – полная неизвестность. Так что лучше пока придерживаться этой “теории”, а после – действовать по обстоятельствам... Если, конечно, у него вообще будет возможность хоть что-нибудь сделать.
– Постой-постой! Не торопи события, а? – запротестовал Дим, пытаясь выиграть время. – Мне, конечно, очень интересно послушать о твоих планах. Можно сказать – жить без этого не могу... Но и ты войди в моё положение. Я тут развалился, как муха в паутине, даже дернуться не могу, чтобы всё тут не зазвенело, не заверещало или не заревело в голос. Тут же сплошные системы контроля, я прав?
Габриэль подавил смешок и подался вперед. Его зрачки беспокойно забегали, а губы изогнулись в неопределенной полуулыбочке.
– Совершенно верно. Всяких разных глупостей здесь делать не стоит... Ох, не стоит! – хозяин “дворца” зачем-то мечтательно закатил глаза. – В связи с началом операции “Слом силы” комплекс переведен на осадное положение. Код безопасности – красный. То есть, максимальная степень защиты. Без ущерба для исследований, конечно же... Есть еще черный уровень безопасности, но это – на совсем уж крайний случай. Когда придется прибегнуть к экстренной эвакуации и запустить систему самоуничтожения...
Человек на стальном “троне” тихо рассмеялся и покачал головой.
– Не пойми меня неправильно. Я – всего лишь ученый. Для меня эти проблемы с безопасностью, с политикой... Просто необходимая, но неинтересная работа. Обязанности, которые я ни на кого не могу переложить. Да и кто захочет на себя такую ответственность брать? Правильно – никто. Вот и приходится мне самому выкручиваться... – Габриэль хмыкнул, его взгляд неожиданно стал твердым и даже жестким. – Пока получается, а дальше – как судьба распорядится. Или... Как Бог решит.
– Ты веришь в Бога? – недоверчиво переспросил Дим, которого слова собеседника не то чтобы удивили... Но сбили с мысли и окончательно запутали. – Ты? Веришь? В Бога?!
– Ну, да. А что такого?
– Да нет... Просто... – Дим рассмеялся. Нервно. – Удивительно... Немного.
– Думаешь? – Габриэль хитро посмотрел на юношу. – Тогда позволь тебе рассказать кое-что поистине шокирующее...

Стены мерно, словно издеваясь, покачивались. Они были надежными, как финансовая пирамида, и прочными, как мораль размалеванной девицы. Они плыли перед глазами Димаса, грозя вот-вот рухнуть вниз, погребая юношу под осколками безжалостно расколоченных иллюзий...
– Вы. Создали. Катастрофу.
Правда, в которую не хотелось верить, для которой не было никаких оснований, которая казалась бредом человека, затерянного в бескрайней пустыне. Вода? Глоток свежего воздуха? Красочная зелень, радующая глаз? Ха! Как бы не так...
– Мы ИНИЦИИРОВАЛИ Катастрофу, – поправил Габриэль, радостный, как новогодняя ёлка. – Я понимаю, что мои слова звучат слегка неожиданно. Прекрасно понимаю... Если бы я был простым человеком, то в жизни бы не поверил в этот бред умалишенного! Только и ты меня пойми – зачем мне обманывать простого курсанта? Зачем вешать ему на уши лапшу и прочие отходы пищевой промышленности? Шучу-шучу, даже серьезные люди должны иметь чувство юмора... – в глазах Габриэля прорезался стальной блеск, а сам хозяин “дворца” перешел на шепот. – Иногда, конечно же. Ну, ты меня понимаешь? Или нет? А вообще...
Он поднялся с чудовищного трона, поправив костюм с грацией размороженного мамонта, свет, исходящий прямо из стен, едва заметно мигнул, будто приветствуя своего господина. Для полного торжества фантасмогоричности не хватало только окровавленных черепов со змеями, выглядывающими из глазниц, под ногами. Ну и по мелочи: зловещих рун, бесформенных и беспокойных теней на стенах, тяжелого запаха смерти и разложения... Впрочем, тогда зал не был бы таким стерильным.
– А вообще? – переспросил Дим Габриэля, который совсем разомлел, наслаждаясь собственным величием. – Вы... То есть, ты хотел что-то еще сказать?
– А? А, ну да... Хотел, – как ни в чем ни бывало ответил хозяин “дворца”. – Итак, Катастрофа... Понимаешь, я ведь просто ученый. Мне, в отличие от диктаторов прошлого, нет никакого дела – умрет этот конкретный человек, останется в живых, погибнет тысяча, миллион... Или никто не пострадает. Я – всего лишь ученый. Для меня важен результат исследований, экспериментов... Что до способа получения информации – тут я не особенно щепетилен. Ты должен понимать, как-никак, именно я тебя создал... Можно сказать, я твой отец.
– Ага, и мать, – “курсант Рах” вновь надел маску язвительного авантюриста. – И все родственники сразу. Бабушки, там, с дедушками вместе. Дяди, тёти... Кто еще есть? Не помню... – он криво усмехнулся, пряча боль за бравадой. – У меня ведь никого не было.
– Не было? – Габриэль чуть не воссиял, как звезда на безоблачном небе, буквально воспарив от избытка нахлынувшего на него счастья. – Так радуйся. Тебе повезло.
– Э-э-э-э... – Диму всё сильнее казалось, что он играет роль в какой-то нелепой постановке, просто ему “забыли” об этом сообщить... ну, чтобы натуральнее получилось. – В каком смысле?! Ты вообще о чем?!
– О том самом, о детстве нашем беззаботном и радостном, – казалось, что лишь необходимость выглядеть солидно и ответственно, мешала Габриэлю пуститься в пляс. – Когда солнышко светит, когда травка зеленеет... И когда ты впервые понимаешь, что твоим родителям нет до тебя никакого дела.
Лицо хозяина “дворца” окаменело, превратившись в рисунок на гладкой скале, а чуть раздвинувшиеся губы открыли путь коротким, злым фразам...
– Габи, не мешайся под ногами. Габи, слушайся старших. Габи, найди себе занятие. Габи, черт тебя дери, где ты шлялся весь день? Габи... – интонация Габриэля скакала, как курс Единой валюты в дни Великого Кризиса. – Габи, Габи, Габи. Спасибо, хоть по имени звали... А то помнишь, как в анекдоте? До пяти лет я думал, что моё имя: “эй, ты!”... Вот только, видишь ли, Димас Рах, одиночество не самая плохая штука, если у тебя больше ничего нет... И слишком ужасная, если у тебя есть нечто недосягаемое, но такое... такое желанное! Ты понимаешь меня, курсант Димас Рах?
Тон собеседника недвусмысленно требовал ответа, и юноша, чуть замявшись, пробормотал что-то вроде: “Конечно, понимаю... Что тут понимать”. Он не думал, что Габриэль довольствуется этим, но собеседник, яростно сверкнув глазами, которые стали похожи на две налитых лунным светом плошки, продолжил рассказывать.
– Меня не принимали в компании. Меня сторонились. Меня дразнили. Меня били... Не сильно, скорее для острастки. Чтобы... Верно – не путался под ногами, – Габриэль завинчивал ослабевшие гайки чудовищной конструкции под названием “Моя жизнь”, и что последует за этим, можно было только догадываться... – Правда, иногда обидчики переходили грань, и мне приходилось несладко. Пару раз даже вмешательство медиков потребовалось... Но, как видишь, всё прошло удачно, и я остался жив. И здоров. А потом... Потом я, наконец, получил возможность стать ученым. Образование в объединенном человечестве каждый получает бесплатно... Если сумеет получить.
“Указующий перст” Габриэля буквально вонзился в Дима, а сам хозяин “дворца” на миг окаменел, окончательно превратившись в статую. Очень-очень-очень злую статую.
– Ты, – холодно бросил он. – Ты жил на всём готовеньком. Тебе не нужно было думать, как заработать на хлеб, тебе не нужно было думать, где переночевать... И вообще – как устроиться в столице... Тебе не нужно было думать, как поступить в университет... Тебе ни о чем не надо было думать. И беспокоиться... Ха-ха. Ты думаешь, у тебя проблемы? Ты думаешь, у тебя горе? Трагедия... Ха-ха. Ты настоящих трагедий в глаза не видел... Мальчишка! Ребенок... Знаешь, мне тебя жаль, ведь у тебя всё еще впереди. А я...
Рука, только что вытянутая вперед, вдруг обмякла и упала вниз, повиснув, как плеть.
– Я уже через это прошел.

Лес, освещенный солнцем, постепенно становился всё менее и менее мрачным. Тени пока прятались в кронах деревьев, но уже было понятно, что их время прошло, а до следующих сумерек они вряд ли смогут продержаться. Кусочки мрака съеживались, дрожали и дергались, как рыба на крючке. Они словно понимали, что их ждет... Они словно знали, чем наступающий день окончится для всего Леса Ивви.
Деревья, сейчас почти не похожие на бравых солдат, смотрелись жалко. Листья пожухли, как осенью, кора покрылась серыми пятнами и кое-где начала отходить от ствола, ветки стали хрупкими и ломкими. Ветер робко пронизывал потрепанные кроны, и было понятно, что стоит ему чуть усилиться – на землю полетят многочисленные древесные обломки. Ветки, листья, кора... А потом и сами деревья рухнут вниз, обнажая бледные внутренности стволов. Одно за другим – все, до единого...
“Черт! Что это со мной?”.
Рей недоуменно оглянулась по сторонам. Она не узнавала это место, она не узнавала Лес, обступивший её. Деревья, раньше вызывавшие серьезные опасения, сейчас буквально настаивали на том, что их следует немедленно пожалеть, а именно – срубить, чтобы не мучались. Ну, или спалить. Так, чтобы только пепел по ветру летел.
“Я что, простояла на одном месте? Этот Уриил... Его тут точно нет... А где есть? И почему он ушёл? Странно...”.
Пройдя несколько шагов – и откуда только силы взялись! – в свете холодных солнечных лучей, Рей остановилась в том месте, где, зарывшись в ковер листвы, удобно устроился её автомат... Но оружия не было – девушка нашла только примятый след, по форме напоминающий оружия, но само “устройство для устранения неприятностей” исчезло. Словно его и не было никогда...
“Мистика продолжается? Черт... Надо выбираться из этого безумия...”.
Девушка похлопала себя по груди и бедрам, проверяя сохранность припасов. Всё-таки они забрались довольно далеко и если идти обратно пешком... То придется потратить немало времени и сил. А разговор с несостоявшимся Спасителем измотал Рей сильнее, чем пара суток беспрерывных тренировок... Однажды, когда выдалось несколько спокойных деньков, она решила испытать себя, а точнее – возможности своего тела. Заперлась в старом тренажерном зале, заплатив туповатому мордовороту-охраннику за беспокойство... точнее – за отсутствие беспокойства. А потом измучила несколько не слишком надежных на вид приспособлений чуть ли не до полусмерти... Ну и себя, конечно же, загнала так, что в конце хотелось только упасть и больше не вставать...
Тогда охранник тащил её до съёмной квартиры. Тогда ей пришлось расстаться еще с некоторой суммой – за лишнее беспокойство. Тогда ей казалось, что большей опустошенности, большего изнеможения человек испытывать просто-напросто не может... Тогда она думал, что достигла своего предела.
Сейчас же фальшивый Архистратиг наглядно показал “глупой девчонке”, что иллюзии – это иллюзии и ничего более.
“Плохо... Плохо, плохо, плохо. Зеленого коридора мне до базы никто не даст... А оружия нет... И связи нет... Черт! Что ж так плохо-то!”.
Скрючившийся желтый лист, сорванный очередным порывом отнюдь не теплого ветра, продефилировал в десятке сантиметров от лица Рей. Девушка, невольно засмотревшись на это “листопадение”, быстро опомнилась и взглянула на запястье, уже зная, что там увидит... Серой полоски медбраслета не было. Причем, Рей совершенно не помнила, как и когда потеряла злополучный прибор... Скорее всего, это произошло уже после общения с “Уриилом”. Скорее всего, ей придется обойтись без жизненно-важной информации о частоте пульса и кровяном давлении...
Ничего, переживем. Не в первый раз... Рей неторопливо втянула носом холодный воздух и, решив, что больше тут делать нечего, бодро зашагала в сторону базы. Путь немаленький, но вода с пищей есть, в голове приятная чистота, ботинки легко раскидывают слабо сопротивляющиеся листья... И надежда, та, что в сердце, пока еще жива. Пока еще...

Несмотря на некоторое напряжение между Димом и Габриэлем, обстановку в помещении нельзя было назвать гнетущей. Ну, хозяин “дворца”, конечно, пытался отчитывать гостя, как подвыпивший дядюшка – непослушного племянника. Ну, юноше это, конечно, не особенно нравилось. Ну, разговор совсем не клеился... Но пока Диму ничего не угрожало, да и собеседник не выглядел маньяком-убийцей, облизывающимся при виде очередной жертвы.
– Ты думаешь, мне нужна эта война? – вопрошал небеса Габриэль, разрываясь между желанием забегать кругами по залу и необходимостью держать себя подобающим образом. – Ты думаешь, мне хочется, чтобы лаборатория Леса Ивви была стерта в порошок? Там, знаешь ли, целый исследовательский комплекс... Миллиарды в Единой валюте потрачены на строительство сооружений и покупку оборудования! Миллиарды! И время – почти десять лет сооружали этот испытательный полигон... А теперь что? А ничего. Вылетит в трубу весь наш лабораторный комплекс... Хорошо, что хоть результаты исследований удалось спасти.
Габриэль поправил галстук, на секунду с силой сжав ткань костюма, его лицо погрустнело, а глаза поблекли. Хозяин “дворца” весь сник и даже немного уменьшился в размерах – хотя это, наверное, просто показалось Диму. Но, как бы то ни было, Габриэль на миг стал выглядеть жалко. Как каменный топорик, пытающийся пробить броню тяжелого танка...
– Я всего лишь ученый. Война мне невыгодна... Да, в детстве я мечтал о мировой войне, причем, проводимой под моим чутким руководством... – Габриэль усмехнулся и развел руки в стороны. – Но то было в детстве. Сейчас же – совсем другое дело.
– Ты хочешь сказать, что не при делах? Никакого отношения к войне на острове Ивви не имеешь? – недоверчиво переспросил Дим. – Адово семя! Я такой ерунды еще не слышал! Всё равно, что кошка, которая съела мышку и говорит, что это вышло случайно...
– И, тем не менее, мои слова – чистая правда, – Габриэль успокоился так же неожиданно, как и всполошился. – Мы виновники Катастрофы – но нам она была не нужна. Мы виновники войны за Лес Ивви – но нам никакой пользы от боевых действий и неминуемого разрушения нашей же лаборатории. Понимаешь?
– Хм...
Дим задумался. Крепко так задумался – как никогда прежде. Верить или не верить Габриэлю? С одной стороны, это ни к чему его не обязывает. С другой – уж очень невероятно звучат слова собеседника. С третьей – всё уже сказанное в огромном металлическом зале не лишено логики, но кажется неполноценным... Словно раз за разом Диму показывают краешки разных картинок, а целиком – нет. Догадывайся, мол, дорогой курсант, думай и решай сам...
А что, собственно решать? А чего же он сам хочет от этого разговора? Дим, спроси его кто об этом, ответил бы, что ему и дела нет до загадок Габриэля. Что странное представление с чудным ученым в главной роли слишком уж походит на нелепый фарс. Что на войне всё проще и понятнее, без нескончаемых интриг и головоломок... Но юношу никто ни о чем не спрашивал. И, по большому счету, мнение курсанта Раха даже Габриэля не очень-то интересовало. Так, для галочки, как истинный исследователь, отметит – но не более того.
– Хм... – Дим рассеянно махнул рукой, отгоняя несуществующих мошек. – Хм... А даже если так... Что с того?
– То есть? Ты хочешь получить что-нибудь для себя лично?
– Не совсем... – юноша хитро посмотрел на собеседника. – Просто я совершенно не представляю, чем вы вообще тут занимаетесь. Только и слышу – сектор исследований то, сектор исследований сё... То, да сё... А что именно – большой вопрос. Тайна, так сказать, покрытая мраком. Густы-ы-ы-ым-густы-ы-ы-ым мраком.
– И это все? – похоже, Диму удалось удивить опытного ученого... по крайней мере, Габриэль слегка опешил и даже издал нервный смешок. – Больше ничего?
– Ничего.
– Забавно, – Габриэль ощетинился, как дикобраз при виде хищника. Выставил вперед острые, как алмазный резак, иголки, оставив снаружи только черный любопытный нос. И черные же бусинки глаз... Пустые, как сама бездна. – Я, как ты уже понял, ученый. Вся моя жизнь – бесконечная череда разнообразных исследований. Некоторые из них... Впрочем, что это я.
С проворством кота, открывающего банку со сметаной, он вдруг подался вперед, одновременно поманив к себе Дима.
– Вставай! Хватит лежать... Я кое-что тебе покажу.

9

Экраны коммуникаторов были своего рода “окнами в мир”, а точнее – в многочисленные мирки, порожденные неистощимой фантазией фанатика. Хотя даже слово “фанатик” не отражало полностью всю глубину “безумия” Габриэля. Исследования были для учёного единственным смыслом жизни – потому и подходил он к ним с максимальной тщательностью. Хоть Дим и не разбирался в нюансах, но мог оценить чистоту и стерильность помещений, холёный вид подопытных, методичность и размах экспериментов.
“Да... Тут целый мир. Скрытый от глаз... И наполненный жизнью...”.
На первом экране в маленьком окошке смешно дергались черные носики любопытных крыс. Зверьки были похожи на мягкие игрушки, только беспокойные мордочки выдавали в них “натуралов”. Уж робокрысы вряд ли стали бы изучать тесную клетку с таким упорством и неутомимостью...
Засмотревшийся Дим непроизвольно чихнул, привлекая внимание своего проводника. Правда, тот не стал предлагать юноше средство от простуды или подшучивать на тему здорового образа жизни.
– Итак, – скучающим голосом сказал Габриэль. – Начнем.
– С крыс? – прогундел курсант, откровенно этими самыми крысами любующийся. – Вот с них?
– Почему нет? – учёный кивком указал на столбцы цифр рядом с картинкой. – Вот тут, например, результаты опыта по облучению млекопитающих, а точнее, крыс, высокочастотными волнами. Пока наблюдаются только сдвиги в генном коде...
– Сдвиги? – Диму стало не по себе, когда он представил точно такой же эксперимент... но проведенный на людях. – В геноме? Это как генная модификация?
Габриэль отвел глаза. Столбцы цифр скользили по экрану, как альпинист, спускающийся вниз по страховочному тросу, а учёный старательно делал вид, что именно сейчас ему кровь из носу надо эти данные тщательно изучить. Проще говоря, старательно уходил от необходимости отвечать на вопрос... Правда, спустя минуту всё же буркнул себе под нос:
– Мы не способны контролировать изменения... Это всё равно, что играть в кости с Господом Богом – Творец в любом случае одержит победу, – он насупился, как ребёнок, у которого отобрали любимую машинку. – Это чистой воды рендом... То есть – случайность. И, следовательно, пока практического применения даже не намечается...
“Экскурсовод” отвернулся и поспешил к следующему дисплею, а Диму ничего не осталось, как распрощаться с прелестными белыми зверьками, променяв крысок на картинку с более крупными млекопитающими. А именно – с обезьянами.
– Симпатяги, – прокомментировал юноша. – А чего они такие вялые?
Животные действительно вели себя так, словно стремились к почётному званию “Лентяй года”, грозясь отобрать его у бессменных обладателей. То есть – ленивцев. Правда, если любители повисеть на ветках вниз головой предпочитают большую часть времени сладко посапывать, то обезьяны в клетке вовсе не выглядели приверженцами таинств Морфея. Скорее уж поклонниками другого древнего божества, Диониса. Они сидели, прислонившись спиной к частоколу прутьев, а их глаза, мутные, как запотевшее стекло, смотрели в одну точку. Периодически животные начинали покачиваться из стороны в сторону, но быстро останавливались, вновь превращаясь в живые статуэтки.
“Как маятники... Только сломанные”.
– А эти... – осторожно спросил Дим. – Эти подопытные... Что на них испытывают? Новую разновидность снотворного? Или наркотический газ, вроде того, что был в Лесу Ивви? Я, понимаю, что это не моё дело... Просто, интересно.
Юноша не без оснований полагал, что Габриэль опять начнёт уходить от ответа, но учёный очередной раз удивил собеседника, бодро отрапортовав:
– Ничего особенного... Интенсивное обучение, настройка сознания, корректировка базовых инстинктов... – учёный на секунду задумался, смешно изогнув тонкие губы. – Ммм... Иными словами, мы изменили их мозг, совершенно не затронув тело. При этом максимально приблизили к homo sapiens, то бишь, к человеку. Не самый удачный эксперимент, конечно... Но и не самый неудачный.
Дим, чьи познания в сфере научных исследований начинались и заканчивались красочными картинками препарирования лягушек, слушал Габриэля с неподдельным интересом. Правда, далеко не всё из сказанного было ему понятно, но не показывать же перед хозяином “дворца” свою неграмотность... Вот юноша и кивал с задумчивым видом время от времени, время от времени же задавая уточняющие вопросы.
Впрочем, в эксперименте с обезьянами всё было понятно даже курсанту – чай, не первый раз этих младших родственников человека видит. Да и сам пару раз думал, как же из животного, покрытого шерстью, мог эволюционировать нынешний повелитель планеты Земля. А тут, оказывается, не только думали, но и действовали. Правда, немного в ином направлении, но всё равно – любопытно.
Следующие три экрана не вызвали особого интереса ни у Дима, ни у его провожатого. Разноцветные графики, россыпь чёрных закорючек, ровные колонки цифр, фотографии объектов непонятного назначения... В общем – ничего особенного. В Сети Дим видел страницы намного интереснее, а “живая” трансляция экспериментов была для юноши намного более увлекательной, чем сухие данные отчётов.
Дим хотел уже сообщить о своих предпочтениях Габриэлю, но тот вдруг застыл, словно его ботинки соединили с полом при помощи суперклея, и, уставившись в шестой экран, начал буквально пожирать изображение немигающим взглядом. Рот учёного приоткрылся, кривые зубы прикусили нижнюю губу, а в глазах появилось мечтательное воображение...
“Как после электронной дряни... Не пробовал эту гадость, но очень похоже... Адово семя! Не хватало ещё с наркоманом связаться...”.
Несмотря на свои подозрения, Дим, конечно, понимал, что навряд ли столь ответственный пост будет занимать человек, не владеющий собой... Но легкая дрожь, при мысли о наркотиках и их жертвах, была куда предпочтительнее, чем неприглядная правда... Юноша не знал, что рассмотрел на шестом экране Габриэль, но смутно догадывался, что ничего хорошего там не было и быть не могло. А, судя по тенденции...
– Люди, – бледный, как Смерть, потерявшая чёрный список, юноша выглянул из-за плеча учёного. – Три... Четыре... Шесть человек.
Запертые в такую же клетку, как крысы или обезьяны, представители вида homo sapiens вели себя немногим лучше. Бесстрастная камера чётко фиксировала резкое движение губ, выплёвывающих явно не заверения в вечной любви и преданности, а шкала рядом с картинкой, красноречиво озаглавленная “Уровень агрессии”, медленно, но верно наливалась тёмно-синим. Полоска неторопливо ползла вверх, к тонкой бордовой черте, рядом с которой стояла пометка “Критический уровень”, оставив позади уровни “Нормальный”, “Высокий” и “Сверхвысокий”.
Завороженный зрелищем, Дим даже не стал шутить над фантазией – а точнее, над её отсутствием – у тех, кто разрабатывал этот эксперимент. Просто потому, что любой юмор сейчас был бы чернее угольной пыли...
– И что... – юноша сглотнул подступившую слюну, которая показалась ему противоестественно горькой. – Дальше?
– Смотри.
Горячо прошептал Габриэль, напоминая то ли вероломного царька из прошлого, то ли опытного проныру с Окраин. Нос учёного так и тянулся к изображению, грозя протаранить экран, глаза болезненно светились, а волосы на голове топорщились сильнее обычного. В общем и целом, он сейчас на 99 и 9 процентов соответствовал образу научного фанатика из многочисленных фильмов-катастроф. Только высунутого языка не хватало, да высокопарных лозунгов, которые просто-таки обожают вымышленные злодеи... А еще, Габриэль совершенно не переживал. Так, словно для него результат эксперимента не играл никакой роли. Словно ему было всё равно – удача или провал его ждут в самом конце... Словно процесс бесконечных исследований стал для него чем-то вроде воздуха. То есть тем, без чего нельзя жить...
– Смотри, внимательнее... Скоро начнется самое интересное.
Слова Габриэля растворились в красных вспышках на экране. Дим не знал, специально это было сделано или просто сработала сигнализация, но пока он, ослепленный багровым сиянием, слепо пялился в одну точку, пока он с каким-то торжественным ужасом наблюдал, как полоска индикатора буквально взлетает в небеса, растекаясь чернильной синевой, пока он гадал, что же именно сейчас произошло... Всё уже закончилось.
Клетка выглядела опустошённой – подопытные люди исчезли, словно и не было их никогда. Словно эксперимент являлся просто одним большим спецэффектом... Экран продолжал мигать красным, высвечивая голые углы камеры, Дим пытался отыскать хоть один след, хоть пуговицу или клочок одежды, но безуспешно. И с каждым кровавым всполохом сердце юноши билось сильнее, забираясь в такие дебри первобытного ужаса, о которых он никогда прежде не подозревал...
– Достаточно.
Голос Габриэля вывел Димаса Раха из полуобморочного состояния, заставив вновь обратить внимание на экран. Но клетка на картинке больше не была безлюдной... Хотя, как посмотреть. Хотя, лучше, конечно, и вовсе не видеть результатов чудовищного эксперимента... Юноша, которого бросало то в жар, то в холод, никак не мог определиться, игра это или нет, гениальная постановка или изуверский опыт поражающий своей простотой и реалистичностью... Наверное, стоило довериться фактам, но как раз таки факты были тём, чего Дим предпочел бы никогда не знать... И не видеть.
– Опять ничего.
Глаза Габриэля обрели жизнь и поскучнели, а тонкие пальцы требовательно забарабанили по столу. Похоже, хозяину “дворца” тоже не очень-то нравилось происходящее на шестом экране, вот только, причины для этого недовольства были иными... И жалел учёный не изломанные человеческие “куклы”, измазанные своей и чужой кровью, а время, потраченное на них. Он жалел не о том, что пришлось погубить этих людей, а о том, что их гибель не принесла никакой пользы Сектору Разработок и Исследований... Габриэль был истинным учёным, и одно это вызывало у Дима нервный тик.
– Что... – щека юноши непроизвольно дернулась, а в глазах застыло недоумение, смешанное с ужасом. – Что произошло?!
– Эксперимент, – услужливо подсказал Габриэль, вновь вошедший в образ радушного хозяина. – По фиксации эффекта совмещения.
Наверное, дикарь, впервые увидевший электронный микроскоп, лучше разбирался в этом техническом приспособлении, чем Дим – в термине, упомянутом Габриэлем. Нельзя, правда, сказать, что юноша был совсем уж шокирован... Точнее, он и так пребывал в состоянии некоторой прострации после увиденного на экране “зрелища”, поэтому новая доза удивления прошла для него практически бесследно. Так, сущая ерунда: только глаза на секунду остекленели, да нижняя челюсть отвисла почти до пола.
– Эффект совмещения нами не до конца изучен, – сжалился над собеседником Габриэль. – Пока мы можем сказать лишь то, что при достижении определенного пикового значения агрессивности, человек приобретает... хм... странные свойства. И мозг человека, и человеческое тело. Можно сказать, что на время для объекта останавливается время... Хе-хе. Вот такой вот небольшой парадокс.
– И... и?
– И что? И ничего, – учёный помрачнел, как фермер, увидевший, что его поле расклевали вороны, а самая наглая уселась на пугало и громко каркает, наслаждаясь полной безнаказанностью. – Мы не можем зафиксировать момент, когда человек становится сверхчеловеком. А так же момент, когда он этим самым сверхчеловеком перестает быть. Самые чувствительные датчики, со временем реакции, исчисляемым в крохотных долях секунды, оказываются бессильны. Просто потому, что промежуток этого самого времени, необходимый устройствам слежения, бесконечно отличен от нуля...
– Постой... – кажется, до Дима начала доходить суть эксперимента. – Уж не хотите ли вы поймать вечность?!
– Совершенно верно, – Габриэль аж просиял, получив возможность вновь сесть на своего любимого конька. – Эффект совмещения был обнаружен случайно... В ходе других экспериментов. Так сказать – побочный эффект.
– Других? И тоже... На людях?
– Хм... Я бы так не сказал.
– Ты еще скажи, что я сейчас деревянные куклы видел! А вместо крови – томатный сок! – вспылил Дим, понимавший, что если он и дальше будет сдерживаться, то вновь поедет крышей... и неизвестно – продолжит ли Габриэль свою “благотворительность”. Этот излишне ретивый исследователь запросто может и наркотик юноше вколоть... Или что похуже. – Трупы! Люди! Смерть... Они все погибли! И я! Лично я! Смотрел... Как они умирают!
– И зачем кричать? – тирада юноши не произвела на Габриэля ровным счетом никакого впечатления. С тем же успехом Дим мог вызывать на бой бетонную стену. – Да, ты стал свидетелем одного из моих опытов... Но твоё свидетельство ничего не стоит. Ровным счётом ни-че-го.
– Это еще почему?!
– Потому, что иссы формально не считаются людьми, – сухо сказал учёный. – Это многое упрощает для нас.
– Иссы?
– Да. Искусственно созданные существа.
– То есть... Клоны.
– Совершенно верно.
Последние два слова прозвучали так, будто Габриэль хотел поставить в разговоре эффектную точку, но получилась запятая, да еще и с каким-то нехорошим подтекстом... Словно учёный что-то знал о Диме, чего сам юноша не знал, причем хозяин “дворца” хотел, чтобы курсант дошёл до этого “чего-то” самостоятельно... Брррр. Не самое лучшее время и место для головоломок. Но... Выбирать не приходится.
– Может поговорим на другую тему? – надежда на то, что Габриэль отступит от своей главной линии, если таковая, конечно, имелась, была слабой, но дальше плясать под дудку чудаковатого учёного юноша не собирался. – Скажем... О проекте “Слом силы”.
Если Дим и рассчитывал смутить собеседника, то всё его расчеты разбились о глуповатую улыбку Габриэля, как волны разбиваются о прибрежные скалы. То есть быстро и без особого шума.
– Интересно... Зачем тебе про это знать? Или ты думаешь, что являешься главным фигурантом операции? Ха-ха! Ты сильно заблуждаешься... Целью проекта “Слом силы” один очень непростой человек, которого ты даже не видел. И не мог видеть... Этот человек – единственный, кто пережил Катастрофу. А теперь... Он должен умереть.
Габриэль откинул голову назад и задергался, сотрясаемый приступом безумного смеха.
– Умереть... Умереть... Ха-ха! Умереть! Навсегда.

Если признаки гибели можно свести воедино, то главными, без сомнения, окажутся: упрощение, слабость и потеря надежды. Не имеет значения, какой из них ставить на первое место, ведь один вытекает из другого и обращается третьим. Они, как скованные вместе звенья цепи, они бывают незаметными, как нити паутины, они неумолимы, как кислота.
Лес Ивви еще не познал всей полноты ГИБЕЛИ, но листья уже летели на землю бесконечным снегопадом, деревья рушились вниз, ломая скрюченные ветви, а шум ветра больше походил на вой. Злобный волчий вой.
Свист пронизывающих потоков, будто исходящих из глубин арктических вод, нисколько не мешал человеку, ловко уходящему от начавшейся “бомбардировки”. Древесный мусор чудесным образом пролетал мимо путника в желтом пальто: крупные ветви солидно грохались о земли ровно в тот момент, когда ноги в армейских ботинках оказывались в метре от места падения, а листья, с сомнением покружив рядом с тёмноволосой головой, не решались опускаться на прилизанные волосы, резво уходя в сторону. Так, словно странный человек был древним атомным ледоколом, а Лес Ивви – небольшим нагромождением льдинок, рассыпающихся перед стальной махиной.
Да, гибель Леса – дело решённое... Нельзя сказать, что путник, а  именно – Мани Пуллит, радовался этому незавидному исходу. Если бы не девчонка... И Лес остался бы в живых, и Губитель получил бы достаточно Силы. Да, всё могло сложиться иначе... Но получилось так, как получилось. И в этом “Уриил” видел свои плюсы. Например – детальное наблюдение за всеми стадиями ГИБЕЛИ.
“Архистратиг” криво усмехнулся, теперь, когда его никто не видел, человек в одежде законченного чудака мог спокойно напялить на себя маску уродливого демона. А, кроме того, благодаря освобождению и смене знака... Мани Пуллит, наконец, исполнил давнюю мечту, избавившись от сковывавших его ограничений. Но, как ни странно, еще не понял – счастлив он или нет. И вообще – способен ли Губитель испытывать подобное чувство... Странно.
Напоминая самому себе электромобиль с выжатым досуха аккумулятором, Мани расчётливо двигался вперед, тратя ровно то количество сил, которое необходимо было потратить. Да, если бы не девчонка... Он бы сейчас мгновенно переместился к цели... Или взлетел... Или переместил цель к себе... Усмешка на лице “Уриила” окончательно превратилась в оскал, а крепко сжатые зубы недвусмысленно намекали на то, что “Архистратиг” не совсем ладит с собственными нервами. Но это была лишь видимость. На самом деле, Мани Пуллит думал не о происшествии с Сердцем Ивви и не о Рей, оставленной на той поляне... Бывший Архистратиг размышлял на тему упрощения. Да-да, в своих мыслях “Уриил” вертел, разглядывая со всех сторон, как бриллиант, один из компонентов гибели.
Его забавляла сама идея разложения сложных систем на кучку простейших элементов. Как, например, древний листок, сам по себе драгоценный, да еще исписанный письменами на забытом языке, корчится и темнеет, охваченный ликующими язычками весёлого пламени. А потом от невероятной стоимости раритета остается только горстка никчемного пепла... Или красивый замок из песка, расплывающийся жидкой грязью, когда его перехлестнет равнодушная морская волна... Или красивая ледяная фигурка, льющая прозрачные слёзы в ответ на жаркое приветствие восходящего солнца... Вода, песок, пепел, в них нет сложности, они – итог упрощения. Итог гибели... Но – не конечный итог. Есть еще ступени... Ох, есть...
Безумие вновь заволокло глаза Мани Пуллита, кривой оскал на лице застыл, как клеймо, а сквозь крепко сжатые зубы прорвался шипящий змеиный вздох. Он видел начало гибели огромной лаборатории Леса Ивви. Это было потрясающим зрелищем... Но – недостаточным. Следующий шаг, его основная цель... Совсем близко, надо только немного потерпеть. И он терпел, тратил оставшиеся силы, как скупердяй, зашедший в лавку за продуктами, тратит грошовые монеты. То есть скрипя сердцем и по чуть-чуть... По капельке...
Лес оборвался длинной просекой, открывшей безоблачное небо. Солнечный свет скользнул по лицу Мани, вырывая из лесного полумрака его полубезумную гримасу и почти ослепшие от жажды мести глаза. Мир был так прекрасен и чист... Забавно. Бывший Архистратиг и несостоявшийся Спаситель еще не смотрел на реальность с точки зрения простого наблюдателя. Ценителя, так сказать, красоты. Да, забавно, очень забавно... Мани небрежно отмахнулся от лишних мыслей и, запахнувшись в пальто поплотнее, словно сейчас была зима, направился к присыпанному листьями шаттлу.
“Интересно... Только мертвые механизмы могут всегда послушно ждать хозяина? И почему... Неужели жизнь несет в мир только неопределенность и хаос? И гибель... Да, она определенно неизбежна...”.
Проведя ладонью по холодному металлу закрытой двери, Мани чуть-чуть расслабился, изобразив на лице вялую улыбку. Эта мысль его тоже порядком позабавила.

– Итак, начнем...
– Итак, закончим!
– Ты же хотел узнать моё мнение? Точку зрения простого учёного... Исследователя, которого волнует только результаты экспериментов. Или желание уже пропало? Интересно... Что же с ним случилось? Заболело? Ушиблось? Упало... Вниз? Ха-ха. Да-да, вниз... На тот уровень, что люди называют отсутствием морали.
– А ты что, не людь? В смысле – не человек? Или решил поставить себя выше всех? Богом себя возомнил?! Адово семя... Везёт же мне на шизанутых! Кругом одни психи, обалдеть можно... Он еще о морали рассуждает! Да что ты о ней можешь знать!
– Я? Всё. Абсолютно всё.
– Э-э-э...
– Ты удивлён? Твоя реакция предсказуема. Ты находишься в плену многовековых установок и стереотипов. Общество... Навязывает нам шаблоны мышления. Для чего? Думаю, ответ известен даже тебе... Так – проще. И обществу, и отдельным людям. Проще не выбиваться из общего ряда, проще быть, как все. Проще... Но, одновременно, скучнее. Та же история и с моралью...
– Да-а-а?! Я сто раз уже слышал сказки про общественную мораль! И это именно сказки! Потому что... потому что общественной морали НЕ СУЩЕСТВУЕТ!
– Вот как? Интересно... Правда, интересно. Давно не встречал столь любопытных существ... Причем, еще и сотворенных мною... Что ж, позволь развеять твои заблуждения. Чуть-чуть, чтобы ты смог разглядеть краешек истинной картины мира...
– Ну, я же говорю! Богом себя возомнил... Адово семя! Откуда ТЕБЕ известна ИСТИНА?! Не надо...
– Ты кричишь... Хм... Значит, ты не прав. И сам понимаешь, что не прав... Позволь объяснить тебе кое-что и одновременно ответить на все невысказанные вопросы о морали. Итак... Мораль. Набор чёрно-белых квадратов, составляющих поле игры. Как в шахматах. Только имеется одна особенность... Каждый квадрат разделен на два треугольника – светлый и тёмный. Как инь-ян. Знаешь такой древний символ?
– Знаю, знаю... Я тебе что, совсем дурак?
– Это мы еще посмотрим... Впрочем, неважно. Вернемся к морали, а именно – к простейшим двоичным структурам. Чёрное и белое, хорошо и плохо... Переключатель для каждой возможной ситуации, однозначное определение правильности выбора... Вот что такое твоя общественная мораль. Которой нет и не было никогда.
– Постой, постой! Не так быстро! Ты ведь сам только что сказал...
– Что? Про возможность выбора из двух вариантов? Да, верно, всё так. Псевдомораль, которую часто называют общественной, состоит из этих маленьких кирпичиков, определяя гигантское количество вариантов, создавая колоссальных размеров игровое поле... Хочешь – становись отъявленным негодяем, ставь всегда на чёрное, переступая через трупы на пути к богатству или власти. Хочешь – надень хламиду праведника, проповедуй заповеди и слова Христа... Да-да, того самого Христа, Первого... Всё в твоих руках. Вот только... Выбор этот – ограничен.
– Почему? Что-то не замечаю особых ограничений... Ну, кроме законов, конечно. Или упомянутых тобой заповедей.
– Что ты, что ты... Какие законы, какие заповеди... Это такая мелочь по сравнению с настоящими путами, сковывающими человечество.
– Адово семя... Ты перестанешь говорить загадками?! Я тебе не долбанутый на всю голову учёный... Я вообще солдат, чтоб ты знал!
– Знаю, знаю, не беспокойся... Ну а ты, сам того не ведая, только что подтвердил мои слова.
– Э-э-э...
– Да-да, ты продемонстрировал ограниченность мышления, присущую большинству людей. Видишь ли... Возможно, это покажется тебе открытием вселенского масштаба, но существуют и другие цвета, отличные от чёрного и белого.
– Хм... Древняя философская идея про оттенки серого?
– Да нет, что ты... Какая философия? Чисто научный подход. Ты ведь не забыл, кто я? То-то же... Итак, другие цвета. Красный, жёлтый, зеленый, синий... Их много, у них есть, как ты верно заметил, оттенки. И почему чёрный или белый цвет должны иметь преимущество? Ха-ха! Обычное человеческое заблуждение... Из разряда баек про двоичную логику. Да, так проще, да, так понятнее... Но это... Так скучно!
– Адово семя! Тебя послушать, так получается, будто жизнь обязана быть сплошным фестивалем с кучей фейерверков!
– Ну почему же... Просто я не вижу смысла скучать, если можно немного скрасить однообразные серые будни. Вот и с моралью... Почему бы ни раскрасить каждый квадратик, каждую ситуацию в разные цвета? В десятки, сотни цветов и оттенков! А потом... Выбрать решение на свой вкус.
– Хорошенькое оправданьице для того, чтобы запихнуть совесть куда подальше вместе с моралью... Да, моралью! И я не про общественную или какую-то там говорю! А про твою собственную! Которой у тебя отродясь не было!
– Интересно... Откуда такой смешной вывод? Продолжай, мальчик, продолжай. Ты меня заинтриговал.
– А тут и говорить не о чём! Всё и так ясно, как дважды два! Ты расписываешь мне достоинства кирпичей из которых будет построена пирамида... Ценой миллионов жизней построена! Буквально на человеческой крови! Но ты об этом не говоришь, нет, конечно же, нет... Зачем, если это выставит тебя в плохом свете? Не лучше ли разобрать зло на запчасти и назвать добром? Адово семя... Да дьявол по сравнению с тобой невинный ягнёнок! Да самый жуткий демон преисподней, услышав это иезуитство, тут же провозгласит тебя Князем Геенны Огненной!
– Интересно... Откуда у тебя такая информация? Наверное, долго пришлось в Сети блуждать, наталкиваясь на осколки истины... Как на обломки разбившегося корабля... Вот только... Ты так ничего и не понял.
– Э-э-э... Опять?!
– Не опять, а снова. Я ведь тебе говорил, что я – всего лишь учёный... Не более того. У меня своя мораль... Своя, не спорь, всё равно у тебя не хватит знаний, чтобы тягаться со мной. А переубеждать тебя нет никакого смысла. Зачем мне ещё одна сломанная игрушка? К тому же эта дискуссия мне порядком наскучила... Поэтому, как ты недавно сказал, закончим. Но...
Габриэль насмешливо посмотрел на собеседника, то ли жалея юношу, то ли пытаясь показать своё над ним превосходство... А, скорее всего, и то, и другое одновременно.
– Есть иные темы, которые мы можем обсудить.

С каждой минутой разговор становился всё более и более хаотичным. Юноша перестал понимать что он здесь делает и зачем Габриэлю нужно разводить демагогию, спорить о морали, показывать свои эксперименты... Зачем вообще свихнувшемуся учёному понадобился простой... ну ладно, лучший курсант академии? Если Габриэль действительно его “отец”, то он таких “Димасов Рахов” может сотню сделать, когда возникнет необходимость. Это ведь ему, как двумя пальцами щелкнуть, как вдохнуть и выдохнуть стерильный воздух, перегоняемый через фильтры комплекса...
Зачем?! Неужели, Габриэля всё это настолько забавляет... Неужели он затеял всё это только ради собственного развлечения? Даже для такого безумца это слишком... Слишком бессмысленно. Всё равно, что поднимать несколько пехотных дивизий для того, чтобы перевести старушку через дорогу... Хлопотно, неоправданно, глупо. Но... Габриэль поступил именно так. То есть – глупо. Хотя при этом исследователь далеко не дурак, ох, не дурак... Юноша не стал бы тягаться интеллектом с хозяином научного комплекса – просто потому, что итог подобного состязания был предрешен... Но...
“Адово семя! Зачем?! Зачем всё это?! Мне... со мной... Я...”.
Дим чувствовал себя, как флюгер, который ехидные порывы ветра швыряют из стороны в сторону, как тоненькую картонку, или, как мяч, перебрасываемый туда-сюда, который даже не знает, где его собственное место... И есть ли ему место вообще в этом мире... И должно ли это место быть... И...
Два тёмно-зеленых омута зрачков... Такие близкие и знакомые глаза... Как два спасательных круга для того, кто не может выбраться сам... Она... Девушка... Рей... Слабое воспоминание, словно бледная тень от гаснущей свечки, но и этого хватило, чтобы наваждение развеялось, а сомнения сгорели и рассыпались мягким пеплом. Дим вспомнил... Но не старую боль, занозившую его сердце, а новую надежду, ради которой, возможно, и стоит жить...
Рей...

Лес и не думал кончаться, а мысли о Диме уже довели Рей чуть ли не до изнеможения. Воспоминания жгли, как упавшая на руку капля расплавленного металла, буквально разъедая плоть сознания. Девушка не знала, жив её приятель, мертв или ещё что... Не знала, но очень хотела знать. Она чувствовала себя, как героиня одной очень старой истории, которая сидела на берегу и ждала... А чего, собственно, ждала? Когда прилетит маг и волшебник на розовом шатлле? И достанет из чёрной шляпы миллиард в Единой Валюте? Ага-ага, держи карман шире...
“Чёрт... Я когда-нибудь из этих зарослей выберусь?!”.
Рей злилась, прекрасно понимая, что тратит на эмоции невеликие остатки сил. И лучше бы отрешиться от всего лишнего, лучше бы сконцентрироваться только на беге... Но увы, она не киборг. И даже не биоробот с промытыми мозгами. Увы... Она просто глупая девчонка с Окраины, потерявшая родителей и не нашедшая ничего, кроме бесконечной игры в прятки с собственной жизнью. И Дим... Только Рей стало казаться, что у неё появился близкий человек, как этого самого человека грубо изъяли, буквально пинком отправив в мир грёз и иллюзий... Без обратного билета, конечно же. А Рей... Остаётся одна лишь надежда, что не всё потеряно. Что ещё можно успеть, если очень-очень постараться...
И она старалась. Очень-очень.

Деревья враз поредели, но по-прежнему стояли всюду, где доставал взгляд. Рей сперва даже не сообразила, что добралась до лагеря, сначала девушке показалось, что Лес просто как следует “прочесали”.
“Ядерными боеголовками... Нет! Лучше вакуумными бомбами... Или...”.
Размечтавшись, она сбавила шаг и только поэтому не споткнулась, когда её нога вдруг зацепилась за что-то твёрдое и колючее. Похожее, на груду размолоченных досок... Досок? Застыв, как вкопанная, девушка осторожно, словно ожидая увидеть целый клубок ядовитых змей, посмотрела вниз...
“Доски?! Чёрт... На них ещё и клеймо сохранилось... Внешний сектор?! Вы шутите?! Это же...”.
Это же остатки от ящиков с боеприпасами. Которые хранились на складе. Который был в лагере. Который... Был почти полностью разрушен.
“Боже... Это, как судный день... За что... почему...”.
Она слепо шла вперед, натыкаясь на обломки и оплавленные куски металла, обгоревшие тряпки липли к ботинкам, но Рей этого не замечала. Она вообще почти ничего не видела... Вдыхая тошнотворный запах, который дурманил голову и сводил с ума, девушка стояла, вцепившись пальцами в попавшееся под руку дерево, и смотрела на лагерь. Точнее, на то, что от этого самого лагеря осталось...
“Леди Ив, ребята, директор... Неужели... Вы все... Погибли?!”.
Рей могла бесконечно вопрошать небеса, но вряд ли высшие силы были бы так милостивы к простой, ничем ни примечательной девушке, чтобы ответить на её мольбы... А силы противоположного знака буквально пару часов назад недвусмысленно послали её куда подальше... И что имеется в итоге? А ничего. Придётся Рей взять себя в руки и пойти дальше, независимо от того, что она увидит по дороге...
“Хотя, если плотно зажмуриться и заткнуть нос... Чёрт!”.
Выстрелы, пробившие навылет зловещую тишину и затеявшие короткий злой разговор, вывели девушку из состояния “буриданова осла”. А если проще – избавили её от необходимости выбирать из двух равных зол меньшее. Да уж... Если бы она не услышала стрельбу, то ещё неизвестно, какое решение показалось бы ей правильным через пару-тройку минут... Может, она бы подумала, что лучше рвануть обратно в Лес Ивви... Бррр... А то и вовсе – застрелилась бы. Правда, не из чего... Пришлось бы искать оружие... Которое, непременно, оказалось бы в чужой крови... А может и в руках изуродованного трупа... Брррр...
“Ладно... Раз впереди продолжается бой – значит, кто-то из наших ещё жив... Значит, я могу получить оружие... И ответы на кое-какие вопросы...”.
Глаза Рей помутнели, превратившись в два топких болотца, с уродливыми жабами и непременной ведьмой в комплекте. Кто бы ни напал на лагерь – повстанцы, инопланетяне или демоны Артиуса Хэйли – он сильно пожалеет, что увидел наступивший рассвет... Потому что очень скоро встретится с курсантом одноименной академии Рейнольдом Мерри.
И эта встреча будет жаркой... Просто невообразимо жаркой.

Возле сгоревшего склада было чисто. Если, конечно, кучу углей и целый ворох опавших листьев можно назвать чистотой. Что до Рей, она бы присвоила пейзажу другое наименование – куда как менее цензурное, зато намного более точное. Да уж... Натуральный бедлам в обрамлении деревьев Леса Ивви. Причем точно таких же, как те, что девушка миновала минуту назад. Они этих уродцев что, в инкубаторе выращивают? Мда... Очередной вопрос без ответа. Сколько их накопилось? Не счесть... Да, лучше и не начинать считать.
“Как тихо... И выстрелов больше не слышно...”.
Девушка сделала осторожный шаг. Потом ещё один, очутившись прямо под кроной одного из деревьев. Пока ей не удалось отыскать следов товарищей, если, конечно, не считать таковыми жалкие развалины временных складов и бараков. Странно... Куда же все запропастились... Да уж... Похоже, ей придется отыскать ту самую пресловутую иголку в стоге сена... Или...
– Стой!
Шёпот показался ей настоящим раскатом грома, а черная тень, свалившаяся прямо ей на голову – гневом божьим, наконец-то достигшим адресата. Честно, Рей в первый момент подумала, что с небес рухнул метеорит, только почему-то не взорвался, разнося в клочья останки лагеря, а принял облик здоровенного человекоподобного существа.
– Стой, где стоишь! – существо кроме прочего ещё и на вполне доступном языке изъяснялось. – И молчи! Ни слова!
– Э-э-э... – только и пролепетала девушка, которой в меру закопчённое лицо и уставшие глаза, не говоря уж о фигуре, показались смутно знакомыми. – Гест?!
– Я же сказал – тише! – зашипел здоровяк. – Кругом враги...
Пока что Рей не встретила никого, кто мог бы быть противником... Но сразу же поверила курсанту на слово. Да уж... Чтобы флегматичный и спокойный, как Эверест, юноша переживал и прятался, как испуганный кролик... Должны быть весомые причины. Увесистые даже... Как горный массив, например.
– Ты... Здесь... А где... – язык не слушался, а слова получались неуклюжими и еле слышными. – Куда делись остальные? Остальные курсанты... И офицеры... Где все?
– Они... Погибли, – сказал Гест чужим голосом. – Большинство из них. Те выстрелы... Наверное, они уже мертвы... Зря... Пока враги боятся разрушать Лес, но совсем скоро жажда крови одержит верх над инстинктом самосохранения. И тогда нам конец.
– Нет... нет... – девушка смотрела на свои руки, будто они были испачканы в крови погибших товарищей. – Кто же... так... Кто их убил?!
– Не кричи! Хотя... сейчас, наверное, никакой разницы... Всё равно прочешут Лес частым гребнем... – Гест тяжело вздохнул с видом приговорённого к медленной и мучительной смерти. – И толку, что Морт погиб... Толку, что остальные отдали свою жизнь... Толку... Всё равно танки Внешнего Сектора вобьют нас в землю так, что и следа не останется.
Здоровяк поморщился, то ли от боли, то ли от жалости к самому себе, и сурово посмотрел на Рей.
– Молись... Ведь единственное, что нас сейчас отличает от дохлых селёдок в бочке – надежда на спасение.

Габриэль вальяжно расхаживал среди коммуникаторов, будто те были его подданными, а помещение – залом для церемоний. Ну и красная ковровая дорожка под ногами тоже имелась... Наверное... В воображении слегка двинутого учёного, заведующего этим исследовательским комплексом. Правда, про свой “трон” Габриэль почему-то позабыл – видимо, не слишком-то была приспособлена высокопоставленная задница к сидению на жестких и холодных металлических поверхностях. Видимо, хозяин “дворца” любил пыль в глаза пускать, а на деле...
А что на деле? Что сейчас, спустя час достаточно интенсивного общения, Дим может сказать про собеседника? Ну, кроме некоторой маниакальности, шизанутости, зацикленности на одном и том же... Что курсант Димас Рах может сказать про своего “спасителя”? Про его характер, склад ума, мечты, идеалы... Да, была короткая и неприятная дискуссия на тему морали, но ведь слова – просто слова. И даже цинично-бесчеловечные эксперименты ничего не доказывают... В конце концов, юноша не мог сказать наверняка, как бы поступил он, окажись на месте Габриэля. Не исключено, что его жестокость приняла бы ещё более ужасные формы. Кто знает, кто знает...
– Слушай, а скажи... – Дим начал пересчитывать свои пальцы, словно желая лишний раз убедиться, что их именно десять, а не девять или одиннадцать. – Тебе не надоело?
– А должно? – от удивления Габриэль чуть не споткнулся, в последний момент проворно уцепившись за край стола. – Разве может познание достичь продела? Ты что, не помнишь, как древний провозгласил – я знаю, что ничего не знаю? Ха-ха! С каждым новым опытом жажда познания во мне только разгорается. Сильнее и сильнее! Она... неутолима!
В доказательство сказанного глаза учёного засияли, как у школьника, решившего прогулять денёк-другой занятий. Правда, возраст обладателя этих глаз немного не соответствовал изображаемой юношеской наивности... Но, что самое забавное, Габриэль был вполне искренен. И ни капельки не притворялся.
– Я ведь учёный! Исследователь! – хозяин “дворца” проделывал хаотичные пассы. – Как мне могут надоесть мои проектики? Как могут наскучить опыты на живом материале? Возможность проверить теорию практикой... Как я могу от этого отказаться?! Сам подумай... Обычный человек без рук и без ног – калека. А для меня “руки” и “ноги” это лаборатории, полигоны, исследовательские комплексы... Без них я...
Дим, до этого рассеянно слушавший собеседника, пропуская половину слов мимо ушей и выцепляя только более-менее интересное, насторожился. Он чувствовал себя старателем, без толку долбившим пустую породу и совершенно неожиданно наткнувшимся на золотую жилу. Вот только золото может оказаться простой обманкой... Нужно проверить. Нужно обязательно проверить догадку, пока она ещё свежа и сияет всеми красками...
– Слушай, скажи, – перебил разошедшегося Габриэля Дим. – Если всё эти лаборатории и прочая ерунда для тебя такая священная корова... Почему ты отдал Лес Ивви безо всякого сопротивления? Ну, почти... Только мифический наркотик и не менее иллюзорные повстанцы. Бред! Ты же свою лабораторию на блюдечке преподнес – подходите и берите, кто хочет... Адово семя! Это даже ловушкой не было!
– И что?
– Как что... Ты же... Это ведь...
– Ха-ха! А ты забавный... И такой глупый, – Габриэль смотрел на собеседника, как на диковинного зверька. – Если ты хотел услышать нечто вроде: “Мы их похороним!”, то пришел не по адресу. Здесь не кладбищенская контора, да и я, соответственно, не кладбищенский сторож. К тому же... смысл зря ценные гробы переводить? Бессмысленно и бесполезно... Дошло?
– Хм... Звучит, как монолог главного злодея из старинного фильма про вампиров.
– Почему – как? Даже обидно, – неуклюже съязвил учёный, и сам же негромко рассмеялся над собственной шуткой. – Думаешь, я не люблю древнее кино? Зря. Очень даже люблю... Препарировать. Столько интересного находишь, изучая мировоззрение тех, кто жил задолго до нас... Потрясающе!
Дим сжал костяшки пальцев так, что они побелели. Но боль не отрезвила юношу, ведь Габриэль не спешил отвечать на его вопросы, а то, что учёный считал нужным сказать собеседнику, было почти полностью лишено смысла. Игры слов, шутки, издёвки, загадки... Габриэль словно развлекался, наблюдая за ярившимся курсантом. Дим словно стал очередным “подопытным” слетевшего с катушек чудака...
– Хватит! – почти закричал юноша. – Адово семя... Неужели я должен сидеть тут без дела и слушать весь этот бред... Ты ведь даже на прямой вопрос не хочешь ответить!
– Вот ты нудный... Надоел, – Габриэль брезгливо поморщился, правая рука учёного схватила в охапку его же волосы, а левая по-прежнему крепко сжимала край стола. Со стороны это выглядело так, словно хозяин “дворца” просто-напросто не знал, куда девать мешающиеся конечности... – Ладно, так и быть. Отвечу... Я отдал льву ягненка, чтобы царь хищников насытился и размяк.
– Михаил?!
– Да. Архистратиг давно присматривался к лаборатории острова Ивви. Она ему буквально спать не давала, зудела навязчивой идеей, зудела и зудела без конца... Рано или поздно Михаил сорвался бы с поводка и приказал бы взять наш комплекс тёпленьким. Война всё равно началась бы... Только уже не по нашему сценарию – поэтому мы и ускорили события. Понимаешь... Это в своём роде игра, только на уровне Архистратигов и между Архистратигами. Все трое...
– Постой! Постой! У меня твои слова в голове не укладываются... Всё это походит на бред сумасшедшего! Но последнее... Слишком даже для закоренелого безумца... Почему Архистратигов трое, если их ЧЕТВЕРО?!
– Почему? Вот ты глупый... Потому что один Сектор не имеет своего Архистратига. Это же очевидно.
– Э-э-э...
– Ты шокирован? Ха-ха. Конечно же, шокирован. Ты ведь не мог знать, что руководитель Сектора Внешней Защиты Архистратиг Рафаил погиб во время инцидента на Полигоне.
– Полигон?! Это то место, где готовили Агентов Влияния?!
– Совершенно верно. Полигон относился к ведомству Рафаила, поэтому Архистратиг лично отправился разбираться с беспорядками, которые устроили “подопытные”... Но недооценил положение. И, как итог, бесславно сложил свою голову, а недоподготовленные Агенты, вырвались за пределы комплекса. Потом часть беглецов нашли... Но не всех. Двоих так и не удалось обнаружить до сих пор...
Правда, чего ожидать от Сектора Внутренней Защиты? Да еще после потери руководителя? Всё, на что их хватает – поддерживать видимость общественного порядка, плюс преступность держать на коротком поводке. Понимаешь? Они даже с криминальным миром толком разобраться не могут! А тот же Полигон... Был нашим проектом. Был – потому что комплекс отдали ведомству Рафаила, мнением Сектора Разработок, конечно же, не поинтересовавшись... Хотя у нас бы хватило возможностей, чтобы обнаружить беглецов. И не только найти... Но... Нас никто никого не просил искать. А свора ищеек Внутреннего Сектора облажалась по полной программе...
Да, я всего лишь учёный. Да, я не солдат и не сыщик. Да, из меня не выйдет охранника, киллера или конвоира... Но я хотя бы думать умею! Это ужасно... Мы, то есть Сектор Разработок, полностью зависим от людей Рафаила. Они обеспечивают безопасность нашего движимого и недвижимого имущества... Конечно, в последнее время мы начали намного чаще использовать автоматические системы охраны и контроля, но машина – это машина, не более. А до создания настоящего искусственного интеллекта нам, как до соседней галактики...
Пламенная речь Габриэля была по-настоящему зажигательной, но Дим этого
не оценил. Напротив – юношу аж перекосило, да так, словно он проглотил
сваю. В глазах загорелись оранжевые огоньки с примесью ядовитой
зелени, левая щека начала нервно пританцовывать, а правая рука сжалась в кулак. Казалось, что ещё немного – и Дим просто-напросто бросится на собеседника, причём, совершенно не думая о последствиях... Но неравный спарринг не состоялся – юноша сдулся так же быстро, как и вошёл в раж. А потом... Потом произошло нечто, заставившее Габриэля задуматься о возможных негативных последствиях собственных решений. А если коротко – хозяин комплекса понял, что в воздухе потянуло палёным и ещё неизвестно, кто именно сейчас поджаривается на медленном огне...

– Адово семя! Рафаил... Внутренний сектор... Полигон... Да провалитесь вы все пропадом! Очень нужно... Зачем вы вообще появились... Зачем... Проклятье! Так только хуже... Хуже, понимаешь?! И ничего не поделаешь... не изменишь... не исправишь... Ничего! – Дим опустился на одно колено, придавленный неимоверной толщей воздуха.
– Агенты Влияния... Беглецы... Да если бы я мог сбежать от всей этой дряни! Почему... Почему меня оставили... Почему оставили именно меня! Зачем... что во мне такого... за что гибнут люди... знакомые... Да что б вас всех! Игроки нашлись... Сволочи... Вы хуже животных... Для вас война – развлечение... А обо мне вы подумали?! О нас... Нужно нам это всё? На черта нам это всё сдалось?!
Он кричал, он обвинял, он спорил с пустотой. Теперь не играло роли – слушает его Габриэль или тому монолог юноши до лампочки. С равным успехом курсант Рах мог разглагольствовать в голой пустыне, обращаясь к чистым, как слеза, небесам или обжигающему песку под ногами. Он окончательно потерял нить своих рассуждений и словесный поток несся, как лихая конница, не разбирая дороги...
Излияния юноши всё больше и больше походили на бред, а Габриэль всё мрачнел и мрачнел. Он прекрасно понимал, что Дим готов окончательно пойти вразнос, что ещё чуть-чуть и произойдет непоправимое... И вся научная мощь Сектора разработок окажется бесполезной. Что до юноши, то лишь воспоминания о Рей удерживали его на грани безумия. Комната казалась Диму стальным гробом, а мир – машиной для изощрённых пыток. В нём словно проснулся первобытный зверь, испуганный и озлобившийся, который искал тихое логово, но натыкался лишь на красные флажки...
– Осторожнее, – забеспокоился Габриэль. – Наш ДОПР – мощная штука, но далеко не всесильная. Ты рискуешь окончательно улететь в страну бесконечных грёз. А мне этого совсем бы не хотелось. Не для того на тебя кучу времени потратил. Я простой учёный, но даже мне не нравится, когда мои усилия пропадают зря. Лечил тебя, как-никак, рассказывал, показывал, объяснял... А ты, значит, с катушек съехать удумал? Не шали мне тут! А то...
– А то что?
Исследователь сразу же оборвал свою речь и воровато оглянулся, обнаружив приоткрытую дверь и высокую женщину, стоявшую возле этой двери.
– Габи, может ты объяснишь мне, чем это вы тут занимаетесь? – глаза незнакомки были холодными, как сжиженный гелий, а во взгляде и тоне сквозило неприкрытое упрямство. – И скажешь, почему возникла заминка со следующей серией опытов? Снова твои развлечения? Не забывайся! Ты мой подчиненный, а не наоборот!
 Она слегка повысила голос, но этого было достаточно, чтобы у вмиг очнувшегося Дима по коже побежали мурашки, как от мороза. Да и внешность женщины, несмотря на изящество и какую-то декоративную, экранную красоту, скорее вызывала дрожь, чем трепет. По крайней мере, Диму она показалась недоступной Королевой Льда, а не одной из представительниц так называемого прекрасного пола. И даже длинные прямые волосы не скрашивали впечатления... Ведь холодность незнакомки проявлялась буквально во всём: в манере держать себя, в брезгливой гримаске на довольно-таки равнодушном лице, в строгой одежде, которая делала женщину похожей на звезду подиума...
Да уж... Рей по сравнению с этим человекоподобным айсбергом кажется настоящим ангелом. Только крыльев и нимба не хватает. И агрессивности бы поменьше – а то словно шило в мягкое место воткнули, не иначе... Да уж... Рей... Жаль, что её сейчас нет рядом... Жаль, что он даже не знает, что с ней... Жаль...
Пока Дим, погрузившись в задумчивость, тормошил почём зря свои воспоминания, Габи, забыв про “пленника”, склонился в артистичном поклоне. Что порядком разозлило незнакомку... Или, скорее, раздосадовало, ведь женщина прекрасно знала, что ничего хорошего от её подчинённого ждать не стоит.
– Приветствую, госпожа Габриэль.
– Габи! Я, кажется, просила называть меня Архистратигом, а не госпожой.
– Не извольте беспокоиться, госпожа Архистратиг, – голос учёного на миг стал голосом опытного чиновника, который хотел выслужиться перед начальством. – Я, как трубное животное с бивнями, помню всё...

Без исключений.

10

На фоне призрачного неба силуэт шаттла был птицей. Холодной и надменной, стремительной и неповоротливой. Отсутствие других, настоящих, пернатых обитателей воздушной стихии, только оттеняло существование рукотворного летательного аппарата. Он казался незыблемым и вечным, от него веяло монументальной надёжностью и уверенностью опускающегося вниз гидравлического пресса. Лучи солнца жалко искривляясь, отскакивали от металлической обшивки, фасетчатые глаза-иллюминаторы слепо смотрели на проплывающую мимо действительность, а единственный пассажир шаттла думал только о том, что через пару минут он приземлится для “дозаправки”, еще через пятнадцать достигнет своей цели, а потом...
Что будет потом, человек по имени Мани Пуллит не знал, да и не хотел знать. Определённость не то чтобы пугала его, но делала жизнь слишком пресной и банальной. Ну, какой смысл во всём, если ты знаешь, что случится в следующую секунду? Какой смысл, например, покупать лотерейный билет, если знаешь, что зря потеряешь деньги? Какой смысл ставить на чёрное, если выпадение белого неизбежно? Бывший Архистратиг, конечно, любил, когда всё происходило так, как он задумывал... Но и фактор случайности зачастую приятно щекотал нервы. В конце концов, у Мани осталось совсем немного человеческих радостей, чтобы по собственной воле лишаться ещё одной...
...Старик заподозрил неладное, но слишком поздно – это самое неладное уже почти плюхнулось на взлётно-посадочную площадку, а сторож и, по совместительству, “заправщик”, только-только выбирался из каморки. Когда же дверь шаттла деловито отъехала в сторону, почтительно пропуская вперед господина в пальто радующего глаз цвета, мрачное предчувствие окончательно оформилось в твёрдую уверенность – не к добру этот визит! Ох, не к добру!
– Не думал, что придётся ещё раз свидеться, – вяло пробормотал старик. – Да так скоро... Видать, дело срочное.
– Срочное, ещё какое срочное...
Голос Мани был на удивление монотонным, а в глазах, смотревших мимо собеседника, плескалась такая непроглядная тьма, что старик даже перекрестился мысленно – от греха подальше. А потом подумал – так, мимоходом – что же представляют собой думы этого человека, если на душе у него настолько чёрно? Подумал, представил, ужаснулся. Нет, он, конечно, за долгую жизнь навидался всякого, но впервые встретил просто-таки концентрат злобы, ненависти и горя, воплотившийся в одном человеке.
– Хорошо, я постараюсь управиться побыстрее... – старик разрывался между жалостью и страхом, а ещё ему хотелось закончить разговор и больше никогда не встречать человека в плаще цвета солнца. – Минут за пять... Надеюсь, Вы не слишком торопитесь?
Мани сперва промолчал – то ли не расслышал тихий голос старика, то ли витал вдали от потерянной в степи заправочной станции, но, спустя несколько мгновений, его взгляд стал осмысленным, а губы чуть приоткрылись, выплюнув короткое:
– Тороплюсь. Подожду. Пять минут.
Немного поразмыслив Мани добавил – полувопросительно-полуутвердительно:
– Война идет... Слышали?
– Да откуда же? Ко мне и гости залетают только по праздникам... – вздохнул старик. – Знаю, конечно, что-то затевалось рядом с Лесом... Вроде как, вылазку в самую чащобу предпринять хотели. Да и только – больше мне ничего не известно... Сеть у меня туточки, конечно, имеется, да толку с этой Сети? Кто же будет секретную операцию всём на обозрение выкладывать... Чай не дураки в руководстве секторов сидят.
– Не дураки, – согласился Мани. – Совсем не дураки... Я вот пока сюда летел, миновал поле, усыпанное обломками танков, как сдобная булочка – маковыми зёрнышками. Часто-часто так... Красиво, надо сказать. Со вкусом... Видно, тяга к прекрасному у наших стратегов имеется, неистребимая, причём... Даже трёхуровневая химическая очистка не поможет – вот какая сильная тяга.
Старик, которому разговор ничуть не мешал возиться с батареей шаттла, только покачал головой. Ему, конечно, не нравились стратеги, по поводу и без затевающие войны, но и такая язвительность тоже была не по душе. Возмущаешься – возмущайся, но зачем издеваться-то? Всё равно, что упавшего добивать... Низко и бессмысленно.
– Я не в том возрасте, чтобы забавляться при виде сражения, а, тем паче, его последствий, – проворчал заправщик, проверяя заряд обновлённой батареи. – Готово, как в аптеке. Можете хоть до Столицы лететь.
– Ну, у меня маршрут покороче, – улыбнулся Мани, только его лицо, в отличие от предыдущего раза, когда он только-только прилетел на Ивви, излучало не свет, а какую-то мрачную обречённость. – Спасибо за содействие. Я Вам благодарен. Правда.
– Да полноте... – смешался старик. – Просто свою работу сделал... Счастливого пути. Надеюсь, Вам не придётся жалеть...
Последние слова он произнес совсем неслышно, и Мани, спешивший вернуться в свою “птичку”, их не расслышал.
– Счастливо, – донеслось до старика. – Вряд ли ещё увидимся...
...Шаттл воспарил, как душа, выпорхнувшая из тела. Только вот для эфемерной сущности летательный аппарат был слишком массивен, да и материален был донельзя. Что не могло не радовать единственного пассажира – Мани не улыбалось поприветствовать восход солнца, глядя на растворяющиеся в воздухе стены или вознестись к Небесам – как их понимают верующие...
Мани Пуллит не был религиозен. Нисколько. Ни капельки. Просто он сам себя считал религией...
...Старик проводил шаттл долгим тяжёлым взглядом и не сразу отправился в свою каморку. Мыслей в седовласой голове за эти минуты пронеслось немало, но всё они сводились к одному – тот человек, которого он видел во время первой дозаправки и то существо, которое сейчас унеслось на встречу с судьбой, не имели между собой ничего общего. Разве что цвет одежды их объединял, да шаттл неизвестной марки...
Заправщик ещё раз посмотрел на рассветающее небо, подумав между делом, что пора уже и честь знать. Да, на покой тебе нужно, старый пердун, на покой... А то мерещится всякое...
Старый уставший человек стоял посреди пустой взлётно-посадочной площадки, напоминая центр мишени или просто лишнюю деталь интерьера. Его глаза уже не смотрели вверх, а лицо было печально – как у того, кто знает, чем закончится длинный душещипательный фильм.
Отнюдь не хэппи-эндом.

Серебряные серьги в форме изогнутых крестов мелодично зазвенели, когда Габриэль уверенно шагнула вперед, вперив в Габи полный недовольства взгляд.
– Ты слишком далеко зашёл. Тратишь время непонятно на что, за исследованиями практически не следишь, арктические лаборатории совсем забросил... Мы ведь, кажется, договорились! Или нет?
– Ну, не стоит так преувеличивать, – учёный пытался балансировать между формальной вежливостью и необходимостью оправдываться. – Работа идёт своим чередом, опыты проводятся, подопытные получают... то, что им полагается, результаты анализируются и...
– И?! – трудно сказать, чего стоило госпоже Архистратигу её внешнее спокойствие, но нервных клеток она тратила на общение с подчинённым уйму – тут и к гадалке не ходи. – Ты хочешь сказать, что всё в порядке?! Второй корпус остался без подопытных, потому что коё-кто, – Габриэль бросила недвусмысленный взгляд на безмятежного Габи, – не удосужился вовремя пообщаться с отделом снабжения.
Женщина перевела дух, слегка успокоившись и вернув себе невозмутимую холодность. А через минуту продолжила распекать нерадивого исследователя, придав голосу подобающую строгость.
– Комплектующие для трёх лабораторий не поступили вовремя, потому что некто, ответственный за их оборудование, перепутал производителя... В итоге – потеряно больше недели и приличная сумма в Единой Валюте. Мне следует уменьшить твой счёт на эту величину?
Габи принял вид оскорблённой невинности. Если бы он ещё и ножкой по полу водил, то совсем бы стал копией нашкодившей школьницы, а так это было нечто среднее между пойманным с поличным хулиганом и разбалованным детиной, который считает, что всё делал правильно, а его обвиняют ну совершенно не по делу.
– Я всего лишь учёный. Я не администратор и не руководитель... И ты это прекрасно знаешь, Габриэль.
– Ты ставишь под сомнение мою компетентность? – температура взгляда Габриэль достигла абсолютного нуля. – Мы договорились. Ты согласился на мои условия. Я согласилась на твои. Я считала, что больше вопросов нет... В чём дело? Почему возникли проблемы? Отвечай!
Женщина чуть повысила голос, что дало повод учёному язвительно заметить:
– От громкости крика твои слова весомей не становятся, Габриэль. А если бы вдруг произошло чудо и число децибел стало влиять на значимость человека и того, что он говорит... Ты не стала бы Президентом, Габриэль, и не мечтай. Рыночные торговки и развязные дамочки с Окраин дали бы тебе сто очков форы... И всё равно бы обошли по прямой.
На миг показалось, что между госпожой Архистратигом и её подчиненным пробежала не просто кошка, а целое стадо диких слонов. По крайней мере, взгляды, которые они бросали друг на друга, нельзя было назвать не то что дружелюбными, а даже нейтральными. Причём, если Габриэль смотрела на собеседника, как на непослушную деталь разладившегося механизма, то в глазах Габи боль сменялась обидой и противоестественной злобой. Словно он давным-давно точил зуб на ту, что была его начальницей, но не мог дать волю чувствам...
Молчаливый поединок взглядов продолжался с минуту. А потом окончился так же внезапно, как и начался.
– Давай разберёмся с делами после? – сказал Габи, нахмурившись и прикусив нижнюю губу. –  У меня сложный период...
– А у меня простой? – возмутилась Габриэль, но тон чуть сбавила. – Хорошо, но чтобы это был последний раз! Кстати... – она повернулась к Диму, причём это движение было безупречно изящным. – Почему я вижу в твоём кабинете гостя? Кто этот юноша?
– Я? – захлопал глазами растерявшийся курсант. – Вы про меня?
– Нет, она про Президента Объединённого Человечества, – съязвил учёный, пребывавший явно не в духе. – Конечно же, про тебя. И вообще... Радуйся. Тебе повезло – госпожа Архистратиг уделила тебе толику своего драгоценного внимания. Ну и времени, соответственно...
– Габи! – в голосе Габриэль прозвучало недвусмысленное предупреждение. – Ты переходишь границу! Ещё немного и мне придётся... Принять меры. Я, конечно, не хочу доводить до такого, но ты меня вынуждаешь! А что до тебя, юноша... Скажи своё имя, если это, конечно, не секрет.
Женщина попыталась мило улыбнуться, но вместо доброжелательного выражения у неё получилась театральная маска, покрытая толстым слоем инея.
– Я... Меня... Димас Рах! – пролепетал Дим. – Курсант... То есть... Нет... Да... Курсант академии “Рассвет”!
– Рассвет? – удивилась Габриэль. – Впервые слышу такое название...

Поле боя не слишком походило на образ, сложившийся в легендах, сказаниях, а, много позже, в фильмах и книгах. Чёрнокрылые стаи ворон не кружили в небе, обгорелые остовы деревьев не отмечали вехи сражения, а земля, измочаленная разрывами крупнокалиберных снарядов, больше напоминала перепаханные владения какого-нибудь фермера. Даже солнце, освещавшее, как полагается, “площадку” острова Ивви не вносило ясности в итоговую картину.
Хотя, казалось бы, куда проще... Курсанты спрятались в неожиданно разросшейся чащобе, а нестройные ряды тяжёлых танков настойчиво вламывались в занятое Лесом пространство. Правда, произведённый ими же часом ранее обстрел, в результате чего местность стала похожа на полосу препятствий, теперь порядком замедлял наступление. Солдаты злились, с трудом удерживая себя в руках, но ничего не могли поделать со сложившейся ситуацией.
Да, они “вели в счёте”. Да, на их стороне инициатива. Да, они, скорее всего, одержат победу... Но какой ценой? И сколько ещё человек будет вычёркнуто из списка живых? Как обычная тренировка вдруг оказывается изнуряющей борьбой за существование, так и эта нелепая война превратилась в жуткую бойню, где нет правых и виноватых, где всё хотят, чтобы это безумие скорее закончилось, но никто не знает, что нужно для этого сделать... И сражение продолжается.
Запертые в стальных коробках танкисты изнемогали от бурлившей в них ярости. Они злились не из-за павших от руки курсантов товарищей, а из-за самого факта сопротивление. Одно то, что войскам Внешнего Сектора пришлось потратить уйму времени и сил на жалкую горстку зелёных юнцов приводило солдат в бешенство, заставляя прибавлять ход и рыскать дулом пушки по сторонам, отыскивая среди густых зарослей человеческие силуэты.
Но находили только пустоту...
...Рей следила за тем, как Гест проверяет оставшиеся обоймы, словно это было самым важным делом в её короткой жизни. Не то чтобы она действительно так считала, просто молчаливое наблюдение за товарищем не давало разыграться воображению и до поры до времени сдерживало подступавшие мысли. О Диме, о ребятах, о всей этой заварушке... Слишком уж много странного и непонятного, слишком много бессмысленных жертв и безумных поступков со стороны тех людей, которые раньше казались образцами рассудительности...
– Хватит на пять минут интенсивного огня, – наконец, заключил Гест, пряча обоймы в карман. – Извини, что не делюсь с тобой половиной... Но лучше, если патроны останутся у лучшего стрелка. Без обид, ладно?
– Да что уж там... – Рей опустила глаза, стараясь не смотреть по сторонам... Наверное, девушка боялась, что из зарослей покажется матовый бок тяжёлого танка. А может, просто слишком многого навидалась за эти ночь и утро... – Всё равно пули броню не возьмут. А гранаты... У нас есть гранаты?
Здоровяк виновато качнул головой.
– Откуда? Последние истратили на ловушки... Пару танков подбили – уже хлеб. Я думал, что из этой затеи вообще ничего путного не выйдет...
– А горючка? – загорелась девушка, но сразу же поникла. – Хотя откуда... На электронике же всё...
– То-то и оно... А спец по электронике у нас имелся ровно один, да и тот ночью смылся куда-то... Скорее всего – в Лес, но это лишь моё предположение. Так что...
– ...будем исходить из того, что у нас есть, – продолжила Рей мысль приятеля. – Понятно... Значит, попробуем устроить засаду?
– Если бы это могло на что-то повлиять... Ладно. Идти на рожон смысла никакого, придётся изобретать способ выбраться из цепких объятий костлявой... – Гест провёл ладонью по искорёженным останкам плазменного излучателя. – Жаль, эта малышка теперь только в металлолом годиться... А то могли ещё пару железных коробок вскрыть... Жаль.
Он повернулся к Рей и посмотрел на девушку, как затравленный зверь смотрит на избавителя.
– А может... У тебя найдётся идея получше?
Идея? Девушка дорого бы заплатила за любую стоящую мысль, но, как назло, в голову лезли только ужасные картинки – вроде растерзанного танка, который она видела накануне. Да уж... Было бы неплохо повторить такой фокус и с оставшимися боевыми машинами, но Рей давным-давно превратилась в отъявленного реалиста и прекрасно понимала, что они даже поцарапать броню не смогут. А подбить массивную металлическую коробку так вообще дело безнадёжное.
“Воевать мы не можем, в плен нас не возьмут... Значит... Значит... Бежать? Да... Почему бы и нет? Только куда... По равнине мы далеко не уйдём – танки явно быстрее ползают, чем мы, а это значит... Назад, в Лес. Что бы нас там не ожидало... Это единственный выход... Наверное”.
Некстати вспомнился Дим, вместе с лицом юноши пришла и мысль о том, что уж он точно нашёл бы способ выбраться из капкана без потерь... Потом всё исчезло, оставив лишь горечь и боль. А чуть позже, через пару ударов сердца, Рей, старательно сооружая на лице бодрую улыбку, сказала:
– Можешь назвать меня дураком, но ничего кроме бегства в Лес мне в голову не приходит, – она развела руками, мол, не суди строго. – Знаю, что мы из одного пекла сунемся в другое, но больше вариантов я не вижу. Разве что в землю зарыться... Да и то – не успеем.
– Это точно... Скорее уж нас зароют, – невесело пошутил Гест. – Так зароют, что вовек никто не отыщет... А насчёт Леса – не такая уж плохая мысль. Даже хорошая... Даже... – здоровяк прервался и навострил уши, буквально впитывая в себя окружающие звуки. И, похоже, услышанное ему совсем не понравилось... – Давай так – не будем тянуть кота за хвост и свалим отсюда прямо сейчас. Пока ещё есть возможность...
– А как же ребята? – вскинулась Рей. – Что с ними?
– Если не дураки, то поступят так же, – жестко отрезал Гест. – А если окажутся слишком глупыми... Придётся после всего положить на их могилы букет из свежих цветочков. И не смотри на меня так, мне ведь тоже не особо по душе такое решение... Но и то, что мы сейчас на войне, не забывай. Тут ставки слишком крупные, чтобы играть в сентиментальность... Сам понимаешь.
Здоровяк закинул автомат за спину.
– Идём. Нечего...
Он запнулся, открыл рот, хватая воздух, как забывший про лекарство астматик, из его горла вырвался придушенный хрип.
– Деревья... Лес... Они...
Безумные глаза, пересечённые кровавыми дорожками, слепо уставились на Рей. Девушка не знала, что там такого разглядел Гест, но... Это что-то было страшным. Просто невероятно кошмарным. Таким ужасным, что даже стального Гестаса Раха пробрало до глубины души. Впрочем, состояние неизвестности длилось не больше секунды...
– Лес, – чужим голосом сказал юноша. – Он... Рассыпается.

Пронзительно-голубые глаза Габриэль смотрели прямо на Дима, и юноша просто не знал, куда деться от этого взгляда. Он чувствовал себя то карасём, попавшим на раскалённую сковородку, то лабораторной крыской, запертой в клетке. Естественно, ощущения были не из приятных, но “курсант Рах” честно пытался изобразить на лице величайшее почтение к столь важной персоне. Тем более, что он пока не решил, как относиться к “госпоже Архистратигу”...
– И сколько же тебе лет, курсант Димас Рах? – спросила женщина, поджав губы. – Ты выглядишь достаточно молодо. И довольно симпатичный... Но форма тебя портит. Давно пора запретить отрицающее эстетику тряпьё, которое почему-то называется военной одеждой. Мода ведь не стоит на месте... Так сколько тебе лет, мальчик? Вряд ли больше шестнадцати, я права?
– Да... – прошептал Дим, на которого манера общения Габриэль произвела сильное впечатление. – Всё так... Только... Я ведь всего-навсего три года в академии.
– Так мало? – на лице женщины не дрогнул ни один мускул, даже подвижные губы на несколько секунд застыли, словно были вылеплены из глины. – Интересное заведение для подготовки наших доблестных защитников... Под эгидой Внутреннего сектора, я полагаю? Не удивляйся, ты слишком отличаешься от птенчиков Михаила. Этот старый хрыч никогда бы не допустил в свою академию такого худого курсанта. Он исключительно богатырей предпочитает... Любопытно. Тоже в какой-то степени эстетика.
Габриэль изобразила гримаску, а в её холодных глазах прорезалась скука. Дим мог только гадать, о чём сейчас думала собеседница, но одно юноша знал наверняка – к новому знакомцу госпожа Архистратиг потеряла интерес практически сразу, а вопросы задавала уступая правилам формальный вежливости, да ещё из любви к искусству... То есть – к болтовне.
“Что ж... Не самый плохой вариант...”.
Дим, разделивший внимание между внешним миром и попытками разобраться в себе, пусть не сразу, но обратил внимание на беспокойство Габи. Учёный, хоть и старался “держать марку”, хоть и строил из себя невозмутимого исследователя, которому сам чёрт – объект для опытов, переживания скрыть не мог. Глаза выдавали: бегали, как мыши от кошки, смотрели то в потолок, то на экран коммуникатора, то на Габриэль, и... дрожали. Точнее, подрагивали не сами глаза, а веки, но уж очень это напоминало тик... Нервный, очень-очень нервный тик.
– Тебе есть что сказать, Габи?
Если бы учёный мог летать, то сейчас бы протаранил потолок, уж очень неожиданным показался ему вопрос начальницы... Он вздрогнул всем телом и, изогнувшись, повернулся к Габриэль.
– Это тебе так нужно? Ну, мои оправдания? Эх, госпожа Архистратиг... Сама же сказала, что мы обо всём договорились... – Габи вздохнул, и вместе с воздухом из него словно стержень вынули. По крайней мере, грусти в глазах прибавилось, да и плечи как-то разом поникли. – Я не могу иначе, пойми... Да ты и без моих слов всё это знаешь... Я – просто учёный. Я – такой, какой я есть. И... меня не переделаешь. Ты уже пыталась и отступилась... Помнишь?
Женщина отшатнулась, словно ей пощёчину отвесили.
– И рада бы забыть, но с тобой это безнадёжная задача... – она махнула рукой, словно старую шаль в сторону отбросила. – Ладно, меня ждут другие дела. Я...
Дим так и не понял, как должна была закончиться фраза. Я ухожу? Я устала? Я не вижу смысла продолжать разговор? Габриэль могла сказать, что угодно... Но не сказала ничего, потому что её голос растворился в безудержном вое сирены, который походил на истошные вопли попавшего в капкан гепарда. Звук проникал под кожу, зудел, вымораживал. Он заглушал любые слова и мысли, заставляя думать только о том, как от него избавиться... А потом, когда три человека были доведены до нужной кондиции, так же неожиданно стих. Словно был миражом или галлюцинацией...
– Что... за... что случилось? – по округлившимся глазам Габи Дим заключил, что учёный не в курсе происходящего... А если он и разыгрывает изумление, то делает это мастерски. – Тревога? Периметр прорван? Что за...
Он пытался сказать ещё что-то, но не мог выдавить из себя ни слова. Его губы бесшумно двигались, а на лице отразился испуг... Даже не так. Ужас. Невообразимый первобытный ужас. И Дим прекрасно понимал чувства Габи, потому что сам испытывал нечто подобное. Только его мысли были намного темнее... И безнадёжнее.
“Адово... семя...”.
Юноша внешне безучастно наблюдал, как, под оглушительный треск рушащейся стены, в зал буквально просачивается гигантская металлическая туша. Похоже на гроб, только в десяток раз больше... И тяжелее.
Вломившись, как слон в посудную лавку, неопознанный шаттл с неожиданной грацией проплыл несколько метров в воздухе и гулко опустился на пол, заставив всех вздрогнуть. Это не походило на падение камня в стоячую воду, но эффект получился весьма внушительный – разрушенная аппаратура брызнула из под днища шаттла во все стороны, превращая строгое и даже аскетичное помещение в настоящую обитель хаоса...

11

Когда-то, в далёком небывшем детстве, Дим был бы в восторге от такого светопреставления. Ещё бы! Ведь раскуроченные тушей шаттла коммуникаторы плевались во всё стороны осколками экранов, изуродованная техника искрила и шипела, как средней численности гнездовье ползучих аспидов, а обстановочка напоминала день Объединения Человечества и день Внешнего Сектора в одном флаконе. Иными словами – было весело, аж жуть. Правда, Дим этого не оценил...
“Адово... Семя...”.
Осколок за осколком проносился мимо юноши, сверкая рваными гранями, свет мигал, как кошмар эпилептика, было притихшая сирена вновь подала голос – и он стал ещё противнее, чем раньше. В такой ситуации сам чёрт сломит не только ногу, но и мозг, пытаясь найти лучший выход... Куда уж тут бедному курсанту – драться его научили, стрелять, разбираться в оружии, стратегии и тактики – тоже, да вот только сейчас эти знания были ему так же полезны, как сахар – диабетику без инсулина. Диму хотелось побыстрее отыскать врага, врезать со всей дури, вцепиться в горло, разорвать, уничтожить, стереть с лица земли... Но мысленные удары уходили в пустоту, без толку тратя мысли и эмоции. Ему бы сейчас абстрагироваться от внешних факторов, от своего прошлого, от намертво вбитых в академии установок, но Дим не мог, не мог переступить через эту ступеньку, подняться чуть выше... Поэтому он стоял и наблюдал.
Как прозрачные капли осколков рассыпаются в воздухе звенящим дождём.
Как Габи закрывает лицо руками, но остаётся на месте, почему-то не пытаясь спрятаться за одним из массивных столов.
Как искры начинают свой зажигательный танец, окружая шаттл ореолом из жёлтого.
“Дьявольская красота... Жаль, что цена этого спектакля слишком высока, чтобы наслаждаться им каждую пятницу...”.
Да уж... Зал, похожий на приют для бездомных пострадавший от интенсивной бомбардировки, виновник беспорядка, беспомощно свалившийся набок, куда-то запропастившаяся госпожа Архистратиг... Не каждый день такое увидишь, а если тебе скажут, что весь бедлам происходит в самом сердце Сектора Разработок – так и вообще будешь стоять раззявив рот и выпучив глаза. Эх, Димах Рах, не повезло тебе, что бы там не болтал сбрендивший учёный... Совсем не повезло.
– Уходим, – пробормотал Габи, который если и не читал мысли юноши, то в ситуации ориентировался – как рыба в воде. – Тут рядом эвакуационный выход... Успеем выбраться прежде, чем...
Он запнулся, отстранил изрезанные и красные от крови руки от лица, побледнел и шумно выдохнув. Диму показалось, что его “пленитель” увидел ни больше, ни меньше, а квинтэссенцию своих потаённых страхов, но реальность оказалась куда прозаичнее...
– Бежим... – металлическая дверь шаттла отползла в сторону, обнажая прямоугольник первозданной тьмы, а секунду спустя из мрака показалась человеческая фигура... В жёлтом, наглухо запахнутом плаще. – Быстрее!
Габи ухватился за рукав юноши и с силой потянул в сторону. В принципе, курсанту ничего не стоило справиться с довольно хилым “противником”, но... Какая-то часть Дима считала, что в помещении теперь слишком тесно и свалить отсюда подальше – не самое плохое решение. Может быть, именно поэтому он позволил учёному увлечь себя к неприметной двери, походившей просто на тёмную полоску, прилипшую к серой стене. Может быть, именно поэтому Дим даже не оглянулся, когда они с Габи скрылись в длинном узком коридоре...
Оставив Габриэль тет-а-тет с пришельцем.

Никогда ещё мираж не был таким хрупким и отчаянно желанным. Лес Ивви, раньше казавшийся средоточием тёмных сил, а потом на миг превратившийся в надежду на спасение, сейчас рассыпался бесцветной пылью, окутав своеобразным туманом весь лагерь. Так продолжалось недолго – ровно столько, чтобы курсанты смогли ещё раз осознать всю безнадёжность своего положения. Подумать, мысленно проститься с миром, мысленно же написать завещание... А потом пыльная дымка развеялась, вскрыв наступающим танкам позиции противника.
Театральная драма завершалась, пришло время последнего действия и аплодисментов... Посмертных. Так, по крайней мере, считали торжествующие танкисты, обнаружившие у себя в прицелах растерянные человеческие силуэты. Пока автоматика, напрягая электронные извилины, просчитывала траектории снарядов, солдаты Внешнего Сектора радостно ухмылялись, про себя прощаясь с осточертевшим противником...
...Курсанты, прекрасно понимавшие, что для них весь мир сосредоточился на небольшой площадке, где сперва располагался лагерь академии, а потом зеленели однообразные деревья Леса Ивви, почти сразу бросились на землю и открыли огонь из стрелкового оружия. Неимоверный шум наполнил пространство, могло даже показаться, что идёт жаркий бой... Но в действительности последнее сражение ещё не началось.
А потом грянул, разрывая бессмысленное мельтешение пуль, выстрел из пушки. Грянул, вспыхнул огненным всполохом, поднял в воздух тучу измельчённой земли... Снаряды ложились кучно, перепахивая и без того изуродованную почву. Осколки пронзительно свистели, напевая мелодию смерти – тонкую и короткую. Уже раздались первые крики раненых и умирающих, уже растворились в небесной синеве невесомо парящие алые капли, уже пахнуло привычной гарью...
– Рей! Барбадосский ты крокодил! Ты что делаешь? – рявкнул раскрасневшийся Гест. – Пушку в зубы и задай жару этому отребью! Ну?!
Девушка, которую сравнение с мокрой чешуйчатой рептилией несколько покоробило, мрачно покосилась на приятеля. С одной стороны тот, конечно, прав и зевать в их ситуации – непозволительная роскошь. Но, если копнуть чуть глубже, а есть ли хоть какой-то смысл в этом отчаянном сопротивлении? Пули только броню танков полируют, а те бьют по курсантам, как по мишеням в тире. Так же спокойно и неторопливо. Ещё бы... Куда им спешить? Всё равно противник уже никуда не денется...
– Рей! – вновь заорал здоровяк, не отводивший взгляда от прицела. – Чтоб тебя за ногу! Ты спишь что ли?! Ау! Просыпайся! Уже утро, солнышко светит... Чтоб его... НУ!
– Отстань... – вяло огрызнулась девушка, на которую напал приступ апатии. – Я не в том состоянии, чтобы выслушивать твои вопли... Да и голос у тебя не особо приятный... Да и дёргаться нет смысла... Всё равно наша смерть от нас никуда не денется.
– Ну, ты просто само воплощение оптимизма, – попытался съязвить Гест, мысленно скорее соглашаясь с Рей, но не желая признавать своё поражение. – Чёрные очки, взгляд исподлобья и мрачный вид... С таким настроем далеко не уедешь.
– Я просто констатирую факты.
Девушка отвернулась, давая понять, что разговор закончен, а Гест не стал настаивать. Ему хватало своих забот – танки неумолимо наступали, прорежая и без того малочисленные ряды курсантов...
Равнодушное солнце низвергало на поле боя мягкий желтоватый свет, выполняя роль единственного софита, безоблачный горизонт и голая равнина служили отличными декорациями, а невидимый режиссёр мог бы похлопать ладоши от такой восхитительной батальной сцены... Которая венчала недолгую иввианскую войну, предвещая гибель одних и мрачное торжество других... Счётчик судного дня монотонно щёлкал цифрами, приближая развязку. Казалось, ничего уже нельзя изменить...
А потом всё перевернулось с ног на голову, будто Господь Бог поменял местами чёрные и белые фигуры.

Поначалу Рей просто не поверила своим глазам. Ровные порядки наступающих танков вдруг смешались, окунувшись в неровные облака пыли и дыма, снаряды перестали изничтожать пейзаж, а затем, спустя каких-то десять-пятнадцать секунд, до неё донесся оглушительный треск. Звук, от которого волосы вставали дыбом и по коже табунами бежали холодные мурашки. Такой чуждый и такой знакомый...
Звук выстрелов из плазменного излучателя.
– Провалиться мне к чертям в пекло, если я понимаю, что здесь происходит... – пробормотала Рей, на миг почувствовавшая себя маленькой беспомощной девочкой, которая наблюдает со стороны за разборками “взрослых”. – Танки... горят... Их разносят под орех, как ботов в симуляторе... Чёрт! Что за ерунда?!
Гест ничего не ответил. Он сам неотрывно смотрел на новую битву – между войсками Внешнего Сектора и смешными на вид мобильными излучателями плазмы, на которых красовались гербы Сектора Внутренней защиты...

На одну чашу весов неожиданно бросили мегатонную бомбу, разнеся в клочья и без того трещавший по всем швам баланс сил. Сильные поменялись местами со слабыми, и отдача, ударившая их, оказалась поистине сокрушительной. Танки горели, как свечки, источая отвратительный чёрный дым, уцелевшие машины пытались на скорости развернуться, застревая в ими же созданных рытвинах, а солдаты Внешнего Сектора разрывали каналы связи просьбами о помощи.
Но было уже слишком поздно.

– Вот и всё. Мы по собственной воле засунули свою голову в пасть к тигру, – первый голос был на редкость бесцветным и тихим. – Теперь мы снова не можем влиять на события – нам остаётся лишь ожидать, вздрагивая от каждого шороха, ответного хода Михаила... Ну, и, конечно же, реакции того, кого мы знаем под именем Габриэль.
– Ну что Вы, коллега, покамест всё прошло удачно, даже без потерь обошлось, а войска Внешнего Сектора напротив – кровью собственной умылись. Что в этом плохого? – утешал его второй голос. – Нити от ситуации у нас в руках, и нашим противникам придётся из кожи лезть, чтобы выправить своё незавидное положение. Михаилу досталась деморализованная группа войск, Габриэлю – разрушенная лаборатория Леса Ивви. Да, наш проект тоже сильно пострадал, но могло быть намного хуже... Кстати, я удивлён, что наша атака застала Михаила врасплох. Такое чувство, что старик просто не верил в возможность поражения...
– Не верил, значит, так было нужно, – философски заметил третий голос. – Всё в этом мире происходит не просто так. Все события будто заданы наперёд, и происходят, когда наступает их время. Мы словно кино смотрим, где каждый кадр – новый узел противоречий. Где нужно выбрать один из вариантов, но даже этот выбор кем-то запрограммирован. То есть...
– Свобода становится недосягаемой мечтой...
– Я бы не стал так преувеличивать...
– И, тем не менее, с этой точки зрения все наши сомнения выглядят смешными. А раз так, то стоит ли сомневаться?
– Ты прав... Извините меня, дорогие коллеги, видимо, я переутомился, раз начал жаловаться на жизнь, – тон первого вновь стал твёрдым. – Больше такого не повторится. Я надеюсь...
– Да какие вопросы... Мы все здесь переволновались не на шутку, да и ситуация до сих пор очень сложная, – второй осторожно, стараясь не задеть собеседника, подбирал слова. – Но главный итог – мы доказали всем, что Сектор Внутренней Защиты пока жив и может влиять на события.
– Это обоюдоострый итог... С нами действительно будут теперь считаться, но совсем не факт, что мы будем этому рады, – заметил третий. – Как бы нам не вышло это всё боком... И лучше прямо сейчас рассмотреть возможные варианты. Особенно – самые неудачные.
– Месть Михаила... – прошептал первый голос. – И Габриэль... Он вряд ли обрадуется, узнав, что мы вмешались в его разборки с Внешним Сектором.
– Есть над чем подумать...
– Да думать тут особо нечего, – отрезал третий голос. – И для Михаила, и для Габриэля мы – вторичная цель. В первую очередь они будут выяснять отношения друг с другом... Потому что в противном случае запросто получат удар в спину, после которого могут уже не оправиться. Они не станут рисковать, так что у нас есть немного времени...
– Немного...
– Звучит не слишком оптимистично...
– Зато правдиво. И... Хватит болтать попусту. Заботы прибывают с каждой минутой, и мы обязаны с ними справиться...
Чего бы это ни стоило.

Когда куцые остатки танковых колонн откатывались назад, напоминая побитых дворовых псов, Рей, как ни странно, не почувствовала ровным счётом ничего. Ни радости, ни облегчения, ни даже злорадства. Ей не хотелось, чтобы отряды Внутреннего Сектора преследовали отступающих, не хотелось отомстить за погибших ребят... Ей вообще не хотелось, чтобы ещё хоть один человек лишился своей жизни из-за непонятных амбиций сильных мира сего.
“Это конец? Неужели это – конец? Нет... Нет... Это никогда не прекратится...”.
Рей смотрела на автомат, который всё ещё держала в руках и из которого так ни разу не выстрелила. Сейчас он казался девушке лишним, он напоминал о войне, он пах кровью и болью, он был... слишком тяжёлым для неё. Когда Рей бросила оружие на землю, переведя взгляд на приближающиеся отряды спасителей, разные мысли пришли в её лохматую и усыпанную древесной пылью голову.
“Что же теперь со мной будет?”.
Люди в цветах Рафаила резво выскакивали из остановившихся машин, спеша оказать первую помощь раненым. Благо, тех было немного, правда, это лишь потому, что большая часть курсантов просто-напросто не дожила до этого часа... Были и те, кто почти не пострадал. Они помогали спасателям, о чём-то оживлённо спорили с медиками, складывали в металлические ящики разбросанное на земле оружие. Не то чтобы их помощь была так необходима, просто дело, которым они сейчас занимались, позволяло им избежать кое-чего гораздо более страшного...
Так они могли ни о чём не думать.
“Как мне теперь жить? Академию расформируют... Нас всех раскидают по всему объединённому человечеству... Дим... Неужели я так больше не встречу этого нахального типа?! Дим... Как же так... Я ведь должна вернуть ему... То... Прикосновение”.
Рей слышала голоса, но не понимала, о чём разговаривают люди, окружавшие её. Наверное, о своих проблемах... О закончившемся сражении... О погибших и раненых... О... Ней?
– Курсант Рейнольд Мерри! Пожалуйста, следуйте за нами!
Молодой человек в белоснежном халате и смешной солнцезащитной шапочке такого же цвета всем своим видом выражал непреклонность. Судя по всему, он был из медицинского отдела... Санитар, а может, и врач. И, надо сказать, врач довольно симпатичный...
– Нет... – отозвалась Рей, потихоньку приходя в себя, но всё ещё желая остаться в одиночестве, да так, чтобы за тысячу километров ничего живого не было. – Прошу... Не трогайте меня...
– Не могу! Курсант Мерри! У меня приказ! – настаивал медик. – Вы должны пройти со мной в мобильный диагностический центр, где Вас осмотрят и...
– Нет! – у девушки не было ни времени, ни сил, чтобы препираться с военным, выискивать аргументы, настаивать и убеждать. Она просто хотела, чтобы её оставили в покое... Только и всего. – Нет...
– И, тем не менее, я должен проверить Ваше состояние, курсант Мерри! Это моя обязанность, понимаете?
– Понимаю... Чёрт... Обязанности... Как они меня задолбали... Как меня всё это достало... Не хочу... Нет! Просто...
Знакомое лицо внезапно вновь возникло в памяти, сердце забилось чаще, а слова сами собой слетали с губ.
– Просто я хочу найти Дима... Курсанта Димаса Раха! Он пропал... Ночью... В Лесу... Точнее, с ним что-то случилось, и мы оставили его! Нет, не так... Его должны были отправить в больницу... Но я не знаю, что стряслось! Никто ничего не знает! Где он... Жив ли он... Как я могу сейчас тратить время на всю эту вашу чушь?!
Рей думала, что медик сейчас просто-напросто влепит ей пощёчину или, чего уж мелочиться, позовёт солдат, чтобы они скрутили свихнувшегося во время сражения курсанта... Наверное, молодой врач так и поступил бы, но в дело вмешался третий человек, а именно – курсант Гестас Рах, “брат” Димаса Раха.
– Что за шум? Драка назревает? – он встал между спорщиками, повернувшись лицом к медику. – Эй-эй, приятель! Полегче! Не видишь, человеку плохо? Воевать это тебе не мешки ворочать и не уколы делать!
– А кто Вы... – возмущённый тон в одно мгновение сменился извиняющимся. – Ой, простите, господин Гестас! Я не узнал Вас сразу!
– Да ладно тебе, приятель, – пробормотал здоровяк, который, похоже, предпочёл бы остаться мистером икс для этого медика. – Лучше отведи нас к командному пункту... У меня есть пара слов для вашего главного. Разговор приватный, так что через кого-нибудь передать информацию не могу...
– Так точно! Командир сейчас у мобильного штаба, во-о-о-он тот громадный ящик на колёсах, с антенной и прочими делами.
– Отлично... Ладно, бывай, а курсанта Мерри я заберу с собой.
– Так точно! Всего доброго!
Они попрощались, приставив два пальца к виску. Медик – со всем возможным тщанием и даже пиететом, а Гест – небрежно, словно делал это так часто, что позабыл смысл и важность данного действия... Если он вообще когда-нибудь имелись. Для него...

Пока Рей ждала приятеля, её мысли разрывались между вновь открывшимися обстоятельствами и беспокойством за Дима. Она то думала, что же за человек этот Гестас, почему такая важная шишка притворялась простым курсантом, почему, наконец, здоровяк вообще полез в это пекло, то начинала изводить себя самыми ужасными предположениями. Что если Дим погиб? Что если его больше нет в живых? Что если...
– Эй-эй! Выше нос! – Гест, выбравшийся из штаба, сиял так, словно только что получил приглашение на банкет в честь Дня Объединённого Человечества. Причём – прямо из рук одного из руководителей государства... – У меня для тебя есть новости! Причём две – хорошая и... Очень хорошая.
Здоровяк, сейчас являвшийся для Рей чем-то вроде чёрного ящика с подарком, которые были популярны некоторое время назад и в которых прятались различные игрушки, сладости, просто красивые безделушки, с интересом рассматривал облачко на горизонте и улыбался во весь рот. Его оптимизм оказался настолько заразителен, что даже Рей попыталась изобразить на своём лице выражение повеселее, чем маска вселенской скорби по бесцельно прожитым годам и безнадёжно загубленной жизни.
– Давай хорошую, – попросила девушка. – Давно у меня не было хороших новостей...
– А очень хороших? – хитро подмигнул Гест. – Ладно! Слушай! Этот твой Димас сейчас находится в самом сердце Сектора Разработок и Исследований. И у меня есть координаты этого места...
– Да? Правда?! – встрепенулась Рей. – Спасибо... Я... не знаю... Что было бы... Если... Спасибо! Правда...
– Да ладно тебе! – отмахнулся здоровяк, пребывающий на пике хорошего настроения. – Ты ещё вторую новость не знаешь!
– Вторую?..
– Ну да! Типа... Я это... Договорился с ребятами из Внутреннего Сектора... Короче говоря, тебе одолжат один шаттл. Только чтобы в целости и сохранности вернула машинку! А то с меня семь шкур спустят! – Гест рассмеялся. – Шучу! Шучу! Ничего мне не будет... Просто возьми этот шаттл и найди одного пропащего остолопа. Если честно, я тоже не в восторге от того, что с ним случилось...
Юноша подмигнул Рей и перешёл на заговорщицкий шёпот:
– Ты уж постарайся там... Ладно? Я хочу ещё раз полюбоваться на ваши глупые рожицы...

Напоследок.

Они долго бежали по узкому квадратному коридору, живо напоминавшему многочисленные рассказы о “тоннеле” и свете в его конце. Правда, тут мягкое зеленоватое свечение исходило из самих стен, превращая мир в удивительный аттракцион... Вот только Диму было не до романтических мыслей.
“Знать бы... куда... мы так ломимся...”.
Юноша бросал косые, полные неприязни взгляды на спутника, но натыкался на равнодушное, исчерченное прямыми красными полосами лицо и отводил глаза. Он удивлялся, что Габи никак не реагирует на стекающие по щекам капли крови, но так же умело прятал свои чувства, как учёный – боль, которую, несомненно, испытывал... Ведь он же был человеком! Иначе вся эта история теряла всякий смысл... А раз так – болевые ощущение уже должны добраться – хоть окольными путями, хоть тушкой, хоть чучелком, хоть как – до его мозга, взорвав в этом конгломерате нервных клеток адский фейерверк. Но... Габи никак не выказывал ровным счётом никакого беспокойства. Что тревожило юношу, заставляя усердно размышлять...
“Адово семя!”.
В голове у Дима крутилась чёртова уйма вопросов. Первый – почему Габи сбежал, не попытавшись спасти свою начальницу? Неясно, правда, угрожает ли госпоже Архистратиг какая-либо опасность, и что за человек выбрался из шаттла... Но факт остаётся фактом – учёный быстренько сделал ноги, зачем-то прихватив с собой и “пленника”. Ещё вопрос – как шаттл вообще смог вломиться в самое сердце Сектора Разработок? Как он сумел преодолеть титанические защитные редуты исследовательского комплекса? Габи всю дорогу плёл про автоматическую систему защиты, про её надёжность... А на деле оказалось, что он просто сплетал себе позиции для отступления. Вот только...
“Почему этот поганец спокоен, как удав? Что, уже слопал кролика? Или уверен, что тот никуда не денется? Но... Кто жертва? Я? Нет... Тогда зачем тащить меня с собой... Человек в жёлтом пальто? Возможно... Странно только одно – незнакомец сам вломился сюда, никто его за шиворот не тянул... Тогда... Неужели... Габриэль?!”.
В этом свете учёный выглядел несколько иначе. Не упёртым исследователем, потерявшимся в бесконечной череде экспериментов и опытов, а коварным и хитрым манипулятором, плетущим сеть интриг за спиной у своей покровительницы. Правда, скорее всего здесь есть ещё что-то, что-то личное и очень болезненное... Потому что так терпеть физические страдания может только тот, чья душа испытала намного более страшные мучения... Тот, чью душу пропустили через мясорубку и выбросили в мусорное ведро... Или...
– Мы на месте.
Коридор кончился вместе с мыслями Дима. Юноша не сразу понял, где именно они очутились, а когда, всё же, отставив в сторону мрачные раздумья, сообразил, что маленькая светлая комната похожа на пульт управления, дверь негромко пшикнув закрылась за спиной, не оставляя места сомнениям.
– Это комната управления, – подтвердил Габи догадки своего “пленника”. – Здесь мы можем следить за всем, что происходит в нашем исследовательском комплексе. Ну... Почти за всем.
– То есть?
Дим оглянулся, благо размеры помещения не позволяли особенно разгуляться взгляду, заметив для себя, что тут, кроме нескольких рядов тускло светящихся экранов, имеется ещё и кресло, книжный шкаф, нечто вроде сейфа и терминал линии снабжения. Да, тут можно атомную войну пересидеть, не то что от нападения одинокого шаттла спрятаться... Интересно, а стены из чего сделаны? Титановый сплав или что посерьёзнее? Может, какой-нибудь экспериментальный полимер... Супернепробиваемый, ультрапрочный, мегаэффективный пластик. Или что-то в этом роде...
– В смысле почти за всем? Это значит – не за всем?
– Есть... Хм... – учёный небрежно плюхнулся в кресло, вперив немигающий взгляд в серый потолок. – Некоторые нюансы... Особенности, так сказать... Видишь?
Габи махнул рукой в сторону одного из экранов, где пустой холодный коридор пересекался с другим, таким же.
– Здесь ничего не происходит, и аппаратура работает, как часы. Но... – ладонь учёного сместилась в сторону. – На нужном нам экране только белый прямоугольник и всё.
– Сигнал не поступает...
– Совершенно верно. Сигнал не поступает... – Габи ухмыльнулся, с окровавленным лицом и беспокойными, подвижными глазами он походил на чудовище из фильма ужасов. – Потому что все датчики дезактивированы... Потому что энергетические линии автоматически отрубаются, если что-то или кто-то повредил электронику. Во избежание пожара и прочей неприятной ерунды... Понимаешь, к чему я веду?
Что уж тут непонятного... Зал, где Дим с Габи недавно беседовали тет-а-тет, сейчас словно в другой вселенной, а они сидят в маленькой комнатке, уставленной кучей экранов. И даже посмотреть, что же происходит с Габриэль, не могут... Точнее, юноша-то просто не может, а Габи, скорее всего, ещё и не хочет. Да... особого желания в глазах учёного не наблюдается, зато хватает скрытого торжества и умиротворённости... Так, словно...
Он, наконец, завершил давно планировавшееся дело.
– Никто нам сейчас не помешает, никто не будет вмешиваться в разговор... – Габи сладко потянулся. – За-ме-ча-тель-но. Красота... Знаешь, я ведь готовил операцию “Слом силы” очень долго. Эта задумка появилась до Катастрофы... И до происшествия на Полигоне. Не скажу, что всё это – моих рук дело... Но события удивительным образом складывались именно так, как мне надо. И вот – результат. Скоро Архистратиг Габриэль последует за Рафаилом... Даже нет, не так... Она окончит свой земной путь в сражении с монстром, которого породили мы с ней вместе... Красиво... Поэтично... Прямо как в никчёмном боевике.
Учёный неторопливо, цедя каждое мгновение, повернулся к замершему у двери Диму. Помолчал с минуту, держа поистине театральную паузу, а потом продолжил, смешно изогнув губы:
– Шокирован? Ещё бы... Не каждый день встречаешься с тем, кого зовут Габи Гибель. Да-да-да, именно так. Гибель, но не для всех, а для одного человечка... Ты ведь не знаешь, нет? Мы с госпожой Архистратигом когда-то были близки... Очень близки... Невероятно близки... С тех пор прошло немало времени, и годы надёжно стёрли из её памяти все воспоминания о славных деньках, проведённых вместе. Вот только...

Я ничего не забыл.

12

Навязчивые и утомительные признания Габи были нужны Диму не больше, чем полярному медведю – виски со льдом. Все эти переливания из пустого в порожнее... Словно учёный хотел охладить горячий чай и переливал его из чашки в чашку, причём, с каждым разом ёмкость всё уменьшалась... А концентрация возрастала. Да... Это было... Сжатие? Да... Катастрофическое...
“Адово семя... Вот я попал... Это ведь натуральный коллапс в отдельно взятой личности... А что если... рванёт?”.
Вряд ли, конечно, Габи превратится в бомбу с часовым механизмом и начнет шантажировать небо пророчествами о конце света... Но эти его излияния... Этот нудный бесконечный разговор... Немногим лучше.
“Чего он добивается?”.
Вопрошал себя Дим, но, каждый раз, приходил к выводу, что учёный просто-напросто свихнулся от переживаний. Слишком плотно завернул резьбу на своих мозгах, а потом “крыша” не выдержала напряжения и полетела в далёкие края... Но... Так ли это на самом деле? Объяснение слишком очевидно для человека, игнорирующего собственную боль, категорически не замечающего кровь, мутными каплями соскальзывающую по щекам, и ведущего себя так, словно он ухватил Бога за шиворот и теперь диктует Творцу условия мира...
– ...Итак, начнём. Ты ведь пока блуждаешь в потёмках, натыкаясь на факты, но не понимая, что с ними можно сделать... Ведь правда? Я знаю, что правда, – вещал Габи, которому до лампочки были переживания “пленника” и мнение оного по поводу состояния мозгов учёного. – Скажем, академия “Рассвет”... Для тебя цели её создания – тайна, загадка тысячелетия, которую ты мечтаешь раскусить... А для меня это – небольшой эпизод биографии. И тебе повезло – я собираюсь с тобой поделиться частичкой знания... Ты же не веришь в официальные декларации по поводу академии? Конечно, не веришь... Посвящённый, пусть и отчасти, в детали эксперимента, ты прошёл через многое и уже не тот наивный послушный мальчик, которого я видел в начале...
Свет мигнул, делая лицо учёного болезненным. Так, словно он мучался от жара, который снедал его изнутри.
– Ты был таким милым. Просто прелесть... Моя надежда, лучший опытный образец... Жаль, что потом эксперимент пошёл наперекосяк... Но я отвлёкся. Итак, академия... Цель её существования – участие в войне за Лес Ивви. Да-да-да, эту войну я спланировал пять лет назад. Два года ушло на подготовку, на устройство лаборатории, на дезинформацию, на работу с людьми из Внутреннего Сектора... Те ещё пираньи, уж поверь! Палец им дай – сгрызут и костей не оставят... Но приз того стоил – в итоге они слопали затею с академией, ещё и обрадовались, что наш Сектор так активно поддерживает это начинание... Наивные.
В голосе учёного не промелькнуло даже тени презрения. Напротив, у Дима сложилось стойкое ощущение, что Габи жалеет тех, кто случайно или специально попал под каток его операции...
– Да, очень наивные... Обмануть их было так же просто, как маленького ребенка. Они хотели верить – и они поверили. Сразу и без оговорок. Ну а я... Начал активную подготовку к последней фазе. Сперва, конечно же, довёл до ума экспериментальный Лес, – Габи прищурился, вцепившись пальцами в кресло. От его расслабленной позы не осталось и следа. – О, да! Это был потрясающий эксперимент! Масштабы... Масштабы... Грандиозные! Таких ещё свет не видывал... Представляешь – создать полуразумный растительный конгломерат по образу и подобию муравьиной колонии? Где муравьями будут выступать деревья, а маткой, то есть тем, что их объединяет, будет так называемое Сердце... На самом деле – особое вещество, которое было получено мной случайно...
Габи вздохнул.
– Источник невероятной силы... Жаль, что совершенно неконтролируемый. Только Лес Ивви мог пользоваться этой “водой” без риска для себя. Уж не знаю почему... У меня не хватило времени проработать все нюансы... Да и необходимости не было, – голос учёного прозвучал не слишком убедительно, впрочем, Дима не слишком волновали сожаления собеседника по поводу неудавшихся экспериментов. – В общем – неважно. Главное, Лес Ивви был создан и функционировал так, как мне требовалось. Дальше... Дальше я постарался заинтересовать основных действующих лиц...
– Михаил... Внутренний Сектор...
– Да-да-да. Совершенно верно! Архистратиг Михаил и те, кто исполняет роль Архистратига Рафаила. Внутренний и Внешний Сектора... Я бросил им лакомую косточку – академию “Рассвет” – а потом и вторую, развив бурную деятельность с Лесом Ивви буквально у них под носом. Превосходно! Это было поистине восхитительно! Такая тонкая игра!
Габи так искренне пел себе дифирамбы, что Дим даже залюбовался. На какое-то мгновение, но всё же... Давно юноша не встречал настолько открытых и естественных людей... Разве что... Рей.
– Но это всё ерунда! Михаил... Рафаил... Академия... Пешки! Самым важным было заполучить ферзя, опутать его сетью ложных мотивов и устремлений, направить по нужному пути... – вещал Габи, размахивая руками перед лицом помрачневшего курсанта. – Да... Ферзь... Руководитель Сектора Общественных Интересов. Архистратиг... Уриил.
“Уриил... Уриил? Уриил?!”.
Сказать, что Дим был шокирован – означало сильно погрешить против истины. Юноша просто-напросто выпал из реальности, превратившись в натуральный соляной столб. Габи говорил ещё что-то, губы учёного шевелились, а тонкие пальцы порхали, как бледные уродливые бабочки, но курсант ничего не видел и не слышал. Он думал... Он вспоминал... Те байки, которые слышал во время учёбы в академии, те скупые крошки информации, рассыпанные по всей Сети, те слишком странные факты... Которые проще посчитать бредом, чем в них поверить... Поверить в то...
Что Архистратиг Уриил – не человек.
– Звучит не слишком правдоподобно. Да что уж мелочиться... Полный бред это, приятель, – Дим напустил на себя независимый вид. – Ты ври, ври, да не заговаривайся. Хочешь, чтобы я тебе поверил – вешай мне на уши качественную лапшу.
– Лапшу? Хм... А ты забавный, – кажется, слова юноши нисколько не задели самолюбие учёного. – Но сейчас не лучшее время для шуток, и если ты позволишь... – Зрачки Габи потемнели и стали холодными, точь-в-точь, как у Габриэль. – Я продолжу.
– Хо... хорошо, – каким-то чудом волосы на голове у Дима не встали дыбом, а всего лишь чуть-чуть пошевелились. – Ко... конечно... Продолжайте.
– Итак... – вновь невозмутимо начал учёный. – Уриил... Человек, который обладал... Хм... особыми возможностями. Правда, эти самые возможности были для меня абсолютно бесполезны. Ирония судьбы – он был светлым и чистым, как новорождённый, он идеально подходил для исполнения моих планов... И не мог мне помочь. Поэтому...
Габи плотоядно посмотрел на собеседника и медленно облизнул губы. Словно хотел запугать “пленника”... или предупредить.
– Поэтому я сделал так, чтобы Уриил и Лес Ивви сошлись в одной точки. Сердце... Источник силы... Я знал, что Уриил не сможет устоять перед соблазном... Поэтому скормил ему пару своих сказок. И он клюнул, представляешь? Поразительно! Люди так наивны... И даже не совсем люди... Смех, да и только! Он посчитал, что и война, и разборки в академии, и погоня за Сердцем – его идея. Представляешь? Сама святая простота! Удивительно...
Но, как бы то ни было, оставался Михаил. Он не горел желанием устраивать бойню на острове Ивви, поэтому я его немного... подтолкнул. Распустил слухи, что академия на деле подчиняется не ему, а Внутреннему Сектору. А потом дал прекрасную возможность избавиться от курсантов и утопить свой... хм... “позор” в крови молодых, ничего не понимающих бойцов. Заодно и повод стереть с лица земли Лес Ивви у Архистратига появился... Забавно. Он, наверное, очень сильно радовался. Хотел бы я увидеть его лицо в тот момент... И сейчас, когда начинается мой этап операции “Слом силы”.
Кстати....
Ты знаешь, откуда взялось такое название?
Ты знаешь, почему мы окрестили Уриила безликой Силой?
Ты знаешь, почему мы хотели его уничтожить?
Да... Это сказка для Габриэль... Чтобы она поверила, чтобы она не сомневалась, чтобы она оставила все инструменты влияния на события в моих руках... Я сказал ей, что уничтожу нашу ошибку, последствия неудачного эксперимента... И она приняла мои слова за чистую монету...
Уриил не должен был погибнуть. Рей, Адам... Они лишь раззадорили его, вытащили наружу самые тёмные чувства Архистратига... И еще... Рей – не просто юная девушка. Она... Дитя Катастрофы. И Уриил – Дитя Катастрофы. Их встреча была тем переломным моментом, который определяет ход истории. Начало небольшого личного апокалипсиса... Трансформация Уриила, после которой энергия Сердца становится силой, подпитывающей бывшего Архистратига. А затем... Ненависть... Я ведь говорил? Про самые чёрные и страшные стороны души... Которые есть в каждом... Но не каждый вынужден их бесконечно сдерживать. Как Уриил...
Да... Его ненависть стала поистине всепоглощающей, он окончательно отверг опостылевшие заповеди и отправился утолять жажду мести. Что до Леса Ивви... Гибель Сердца предопределила судьбу лаборатории. Весь эксперимент был построен на взаимодействии “питательного” вещества и полуразумного “муравейника” деревьев. Как только Сердце отключилось – Лес перестал следовать заложенной в него программе, а, вместо этого, поддался инстинктам, которые твердили одно – расти, расти, расти.
Да... Неконтролируемый рост до некоторого предела... Казалось – скоро весь остров покроется Лесом, но... Сработал механизм саморазрушения, и все деревья, все, до единого, рассыпались в пыль... Лес Ивви не имел ни единого шанса выбраться из своей клетки.
– Так значит... – пролепетал ошеломлённый Дим. – Это всё... Эти жертвы... Эта война... Смерть, разрушения... Это... Только для того, чтобы Уриил прикончил Габриэль, и ты стал главой Сектора?!
Подобная расчётливость просто не укладывалась в голове юноши, но, если честно, он вполне допускал, что человек вроде Габи по прозвищу Гибель, способен и на большие злодеяния во имя своих целей... Он понимал, что учёный, для которого существуют только эксперименты и неутолимая жажда познания, не остановится перед уничтожением целого мира, если найдёт это необходимым... Это было ужасно, чудовищно, но – вполне логично. Жуткая, извращённая логика, но, всё равно – логика. И...
– Ты ошибаешься, – Габи зевнул и небрежно отмахнулся от слов “пленника”. – Власть самое последнее, что меня интересует в этой жизни...

Неуклюжая на вид махина почти бесшумно скользила в воздухе. Солнечные лучи отражались от иллюминаторов, падая вниз не такими, как прежде. Искажёнными... Шаттл равнодушно пробивал облака, словно был бегуном, механически перепрыгивающим через раскрашенные в полоску препятствия. Шаттл, летел к цели, ведомый точной и надёжной автоматикой, а единственная пассажирка без дела слонялась по салону, не зная, чем себя занять...
“Да уж... Я могла бы попробовать себя в качестве пилота... Но тут везде автоматика... И маршрут определён заранее... Гест постарался... Гест... Чего он добивается? Он так добр и приветлив... И вежлив... С радостью помогает мне... Зачем? Какая ему от этого выгода? Или...”.
Шаттл неожиданно тряхнуло – несильно, только зубы у Рей стукнули, да пустой стаканчик полетел вниз, со стола. Автоматика тотчас исправилась, выровняв массивный летательный аппарат с такой лёгкостью, словно он был гоночным автомобилем, а электронный пилот – водителем мирового класса. Девушка даже мигнуть не успела... Но с мыслей её это маленькое происшествие сбило, заставив подумать о своей цели.
“Уриил! Этот мерзавец наверняка крутится поблизости... Рыскает в поисках жертвы... И Дим... Чёрт! Слишком много совпадений! Что за чёртов спектакль мы разыгрываем? Кто написал сценарий? И зачем? Проклятье... Так я никогда ни до чего не додумаюсь... Как в стену лбом бьюсь... Чёрт!”.
Мимо, со скоростью межконтинентального экспресса, проносился однообразный пейзаж. Он почти не менялся, повторяя в этом мысли Рей. Да уж... Девушка, как ни старалась, не могла отделаться от предчувствия беды. От ощущения, что её Дим сейчас в большой опасности... Словно крокодилу в пасть попал, только покруче... Пострашнее... Рей никогда не предполагала, что ей будет дело до кого-нибудь, кроме себя, но сейчас собственная усталость и ранения совершенно не беспокоили девушку. Не то чтобы она находилась при смерти или истекала кровью, но пара дней в госпитале пошли бы ей на пользу...
“Ну да, ну да... А Дим в это время будет пропадать неизвестно где... И неизвестно – останется ли жив в конце всего... И прохлаждаться, зная, что голова этого остолопа вот-вот заснёт вечным снов... Ну уж нет! Не дождётесь!”.
Рей злилась. На шаттл, который, по её мнению, полз со скоростью подыхающей черепахи. На Внутренний Сектор, которому нет дела, до попавших в лапы к изуверам из ведомства Габриэля курсантов. На танковые части Внешнего Сектора, устроившие бессмысленную бойню. На Лес Ивви, из-за которого и началась эта война. На Геста, который не смог защитить своего “брата” и товарища. На Дима, который нашёл время слететь с катушек и устроиться на отдых прямо посреди проклятого Леса...
И на себя. Ведь она, Рей, была всё это время рядом с ним, со своим другом. Именно она должна была остаться его охранять. Именно она должна была поддержать его... Ведь он свихнулся... У него поехала крыша... Ведь это не происходит просто так, на пустом месте! Она могла... Она должна была заметить раньше! Ведь есть признаки... симптомы... разные мелочи, по которым опытный глаз определит, в каком состоянии находится объект...
“Я плохо старалась... Да я вообще не старалась! Просто плыла по течению... Ползла вверх по лестнице, вцепляясь в то, что попадалось в руки... Нельзя! Так нельзя! Дим... Тот наш разговор... Если бы я повела себя иначе! Если бы я нашла нужные слова! Возможно... Всё могло измениться! Но я... Не смогла. Я... Оказалась недостаточно сильной. Я... Это моя ошибка”.
Подлокотники скрипнули, когда Рей что есть силы вцепилась в них. Девушка сжимала покрытый пластиком металл и твердила. Беззвучно, про себя повторяя: “Я спасу... Я спасу... Я спасу... Я спасу его, во что бы то ни стало!”. Её казалось, что эти слова происходят от чувства вины, что она просто расхлёбывает кашу, которую сама и заварила... Её так казалось, но чем дальше, тем отчётливее Рей понимала, что лишь обманывает себя. Мысль была странной и даже глупой, но девушка чувствовала, что её поступками движут иные мотивы... Ведь так сильно не беспокоятся за простого товарища, так беспокоятся за того...
Кто очень тебе дорог.

Трудно сказать, что случилось в голове Дима – помутнение или просветление – но после фразы Габи о том, что учёному нет дела до власти, юноша просто взбесился.
– Адово семя! Графы, князья и всё золото мира! – кричал он. – За кого ты меня принимаешь?! За идиота?! За ударенного головой об стенку имбицила?! Или думаешь, что раз вколол мне свою дрянь, то я теперь любое дерьмо сожру и не поморщусь?!
– Какая экспрессия! – невозмутимо восхитился Габи. – Какой язык! Какое чувство такта!
– Да... ты... Просто урод! – бушевал Дим, которого слова собеседника распалили ещё больше. – Моральный урод! Как тебя только земля держит?! Ладно... я могу понять... не принять, но понять, когда человек в монстра перекидывается ради власти или денег... Дерьмо! Полное дерьмо! Но понятное... А ты! Ты! Шизануться... Я в шоке... Угробить тучу народу ради не пойми чего! Ради какого-то эксперимента или ещё какой фигни... И парить мне мозги с серьёзным таким видом, парить тем, что ты якобы не ради власти решил ухайдокать Габриэль! Ты ещё скажи, что Архистратигом не хотел стать! Скажи, что вообще ничего не знаешь, кроме своих этих опытов... Хр-р-р-р!
ТЫ ДУМАЕШЬ, Я ВО ВСЁ ЭТО ПОВЕРЮ?!
Юноша вопил во весь голос, заглушая мысли, забывая чувства. Его словно изнутри жгло, ему хотелось высказать Габи то, что на душе за это время скопилось, он страстно желал пригвоздить учёного к стенке, ткнуть носом в его же разглагольствования... Правда, с тем же успехом можно было пытаться убедить матёрого волчару перейти на вегетарианскую диету. Габи невозмутимо выслушивал обвинения и не менее хладнокровно отметал их одним движением брови. Вот только... Дим сейчас не замечал ничего, кроме бурлящего потока собственных слов.
Он орал и орал, надрывая связки и не думая о том, слышит ли его кто-нибудь... Наверное, он повёл бы себя точно также и на сцене, окружённой тройным кольцом внимательных зрителей. Наверное, он в любом случае не смог бы сдержать крик... Да и не захотел бы сдерживаться. А Габи...
Учёный спокойно дождался, когда красноречие “пленника” сойдёт на нет, после чего сам взял слово. И слово было... очень впечатляющим. По крайней мере, Дим тотчас замолк и с выпученными глазами уставился на собеседника, ловя взглядом каждое движение “хозяина дворца”.
– Вот здесь, – Габи провел ладонью по голове, его пальцы глубоко погрузились в волосы, приникая к коже. – Шрам. Давнишний шрам. Я получил его в детстве. Причём, не по своей воле... Знаешь, когда твоя голова на узкой дорожке встречается со здоровенной стальной балкой – миновать её совершенно немыслимо... Знаешь, это чертовски больно, когда острое металлическое ребро сталкивается с твоей черепной коробкой... Забавно, я почти не пострадал. Отделался порванной кожей и выдранными волосами... Через пару месяцев от того инцидента не осталось и следа. Снаружи... Но не думаешь же ты, что я просто так всё спустил? Не-е-ет, ни в коем случае. Я всего лишь учёный, но и у меня есть своя гордость. Своё чувство справедливости... И своя боль.
Пальцы скользнули по левой щеке, размазывая кровь и превращая Габи в копию двуликого Януса. Правда, оба лица этого нового старого “бога” были одинаково ужасными...
– Да, у меня тоже имеется собственная боль. Родная, привычная, неизбывная. Единственная и неповторимая... Имя этой боли – Габриэль. Видишь ли, мальчик, было время, когда мы любили друг друга. Да... И мне казалось, что это время продлиться до самой нашей смерти...
Дим вздрогнул всем телом, словно ему в пятки, как индийскому йогу, вонзилась целая батарея острейших иголок. Юноше почему-то стало нехорошо, как после несвежего завтрака или бессонной ночи в душном походном домике... А тут ещё учёный, предвосхищая возможный вопрос и недоумение, сразу же добавил, смешно глотая окончания слов.
– Да, зна... Глупая наде... Наивная сказка для дете... – лоб Габи прорезали морщины, сделавшие его на десяток лет старше. – Видишь ли, мой юный друг, раньше я считал, что байка про половинки одного целого – истина. Чистая пречистая правда. Инь и Ян, чёрное и белое, мужчина и женщина... Я понятия не имею, кто первым придумал идею о половинках. Я не знаю, с чего люди взяли, что две частички, объединившись, поднимутся на ступеньку, а то и на несколько, выше. Я даже не догадываюсь... Но это сейчас меня волнуют подобные материи, а тогда я хотел лишь побыстрее доползти, выцарапать, вымучить... Что именно? Конечно же...
Очередная липкая капля скатилась вниз, оставив бледно-розовую полоску. Но Габи, словно испытывая себя на прочность, не обратил никакого внимания на эту неприятность. А ведь ему больно... Ему должно быть очень больно... Раны-то хоть и неглубокие, но долго заживающие. Так и будут кровить, пока учёный не соблаговолит позаботиться о собственном здоровье... Правда, случится это, скорее всего, очень и очень нескоро.
Если вообще случиться...
– Совершенство, – Габи зачем-то посмотрел на плотно закрытую дверь. – Идеал. Вершина. Да... Сияющая вершина абсолюта. Конечная точка мечты... Моей мечты. Не буду кривить душой – я не всегда витал в облаках, представляя серебряную лестницу, ведущую меня вверх, и поток золотистых лучей, указывающий мне путь. В конце концов, для истинного учёного, каковым я, без сомнения, являюсь, фантазии – дело, требующее серьёзного подхода. Не с бухты-барахты, но логически выверяя каждую мысль, каждую идею... Подводя прочный базис под каждую, даже самую бредовую теорию... А тут – словно помутнение на меня нашло. Поверил – и всё тут. Даже не попытался усомниться... Что, в итоге, мне и вышло боком...
...Видишь ли, мальчик, я-то мечтал о совершенстве, но совершенству не были нужны самодовольные дети с непомерными амбициями. Более того, со временем я стал понимать, что такой вещи, как истинное совершенство, вообще не существует в этом мире... И первым шагом на пути к этому пониманию оказалось предательство Габриэль. Да-да-да! Предательство! Холодно и по-деловому она отбросила меня в сторону, на обочину, заставив довольствоваться крохами со стола Архистратигов. Образно выражаясь, конечно же...
Видишь ли, мой драгоценный подопытный кролик, женщины – очень непредсказуемые существа. Сегодня она клянётся тебе в вечной любви и верности, а на следующий день клеймит всеми грехами мира, нарекая злейшим врагом. А то и вовсе – становится равнодушной человекоподобной куклой, красивой картинкой с обложки, у которой нет ни чувств, ни души... Проблема в том, что у меня-то и душа, и чувства имеются в наличии. Присутствуют, так сказать. Хотя, лучше бы их не было... Видишь ли, мальчик, физическая боль не может сравниться с душевной. Ведь мысли – они всегда с тобой, всегда рядом, всегда преследуют тебя. Словно охотничьи собаки, взявшие след дичи... От них не уйти и только во сне ты можешь найти немного покоя... До следующего утра.
Можешь не верить, мой трепетный питомец, но твоё отрицание не изменит фактов. А молчаливо свидетельствуют о моих страданиях... Эти стены, бесконечные коридоры и помещения для опытов, жилая комната, в которой я до сих пор обитаю, и пункт управления, в котором я обдумывал план своей мести... Да, Габриэль должна умереть. Я так решил. Давно решил, тебя тогда ещё и на свете не было... Кто-то должен ответить за мою боль. Кто-то должен её разделить и прочувствовать сполна...
Кто-то должен заплатить по счетам.
Габриэль...
Моя несбывшаяся любовь...
Мечта о совершенстве...
Планы...
Надежды...
Пустота.
– Знаешь, мальчик, чего мне стоило сохранить относительно здравый рассудок? – затаённая в словах Габриэля злоба была готова вот-вот рвануть и разнести к чертям весь исследовательский комплекс. – Знаешь, чем мне пришлось пожертвовать? Посмотри на меня! Ну же! Смотри! Ты видишь, в каком я состоянии? Я – как гнилое яблоко. Я – фрукт, изгрызенный червями сомнений и сожалений. Меня уже ничего не ждёт... Но я не собираюсь уходить просто так. Да... Несомненно... Чего бы это ни стоило...
Габриэль последует тём же путём.

– Адово... Семя...
Комната управления мало напоминала преисподнюю, но Диму казалось, что он угодил прямиком в последний круг бездны. И заляпанное кровью, счастливое лицо Габи только укрепляло юношу в этом предположении... Многое уже было сказано, разговор сотню раз зашёл в тупик и потерял всякий смысл, но “курсант Рах”, по неизвестным ему самому причинам, решил вновь вступить в бесполезную полемику.
– Кто-то из нас точно свихнулся. Любовь... Ненависть... Месть... – он прижал пальцы к вискам. – В голове не укладывается! Да, я усёк, что тебе причинили страшную боль... Но это не даёт тебе права делать больно другим! Рей, ребята, Мишель... – голос Дима надломился. – Чем они перед тобой провинились?!
– Ничем, – бесцветным голосом ответил Габи. – Просто им не повезло.
– НЕ ПОВЕЗЛО?! – взревел юноша. – Да это всё из-за твоей проклятой мести! Ну, неужели... неужели... Почему нельзя было решить вопрос иначе?! Мирным путём... Договориться... Или что...
– Мирно? Договориться? Ещё скажи – ножки ей целовать и тапочки подносить, – съязвил учёный. – Понимаешь, мальчик, иногда есть только одно верное решение. Только один путь, ведущий к истинной свободе. Мальчик... Ещё ведь не поздно. Хочешь исправить ситуацию? Правда, хочешь?
Подвох, неприкрытый подвох... Но в чём именно? Дим помрачнел, что бы сейчас ни предложил Габи, ничем хорошим это не закончится... Хотя и так ситуация хуже некуда.
– Видишь ли, мальчик, – следуя расхожему выражению, учёный посчитал молчание юноши знаком согласия и продолжил наставлять “неразумного” на путь истинный. – В данный текущий момент в главном зале Габриэль тесно общается с Уриилом. Невероятно злым Уриилом, который искренне верит, что именно госпожа Архистратиг – причина его несчастий. Он не станет любезничать со своим заклятым врагом, да и жалеть её вряд ли будет... А всё почему? Потому что я убедил его в этом, создал, если можно так выразиться, виртуальную реальность. Ты не забыл? Ты ведь знаешь, чем занималось ведомство нашего беглого подопытного? Я подскажу – пропагандой. Да-да, промыванием мозгов в промышленных масштабах. Но важно не это. Важно, что именно я научил ихних спецов, что да как следует делать... Да-да-да! Я был инструктором по управлению... хм... душами. И бывший Архистратиг... Он целиком и полностью в моих руках. Он знает то, что я хочу, чтобы он знал. Он думает так, как я хочу, чтобы он думал. Он чувствует то, что я хочу, чтобы он чувствовал. Понимаешь? Я скармливал ему избранные факты, продвигая, как пешку, в нужном направлении...
К последнему полю доски.
Уриил... Думаешь, он смог бы заполучить информацию, если бы я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО захотел её скрыть? На минуточку – эти данные были действительно сверхсекретными. Никто, кроме меня и Габриэль не имел к ним доступа...
Учёный замолчал, взяв паузу, после чего продолжил с новыми силами... И ещё большей язвительностью.
– Ну же! Давай! Смелей! Ты ещё успеешь спасти Габриэль, если не будешь терять времени и прямо сейчас отправишься в главный зал! Ну? Что смущаешься? Здесь все... – Габи ухмыльнулся. – Свои.
Что-что-что? Маньяк с шрамом  предлагает ему отправиться в пасть к саблезубому тигру? Серьёзно? Как-то не вериться... Дим побледнел и сглотнул слюну. До него пусть не сразу, но дошло, что же хотел сказать Габи. Истина была спрятана между иглами насмешек и неуклюжих шуток, она горчила и саднила, вызывая тошноту и слабость... Да, юноша действительно мог изменить судьбу незнакомого человека, пожертвовав собственной жизнью. Да, на сей раз, учёный не врал... Но правда оказалась хуже изощрённой лжи. Правда в самом Диме... В глубине его души...
– Молчишь?
Юноша не ответил. Вереница слов вертелась на языке, готовая вырваться наружу, но Дим понимал, что все его крики, мольбы или уверения для Габи – как об стенку горох. Поэтому он ничего не сказал, невольно подыграв в этом собеседнику.
Два человека, связанные прочнее, чем предполагал Дим, в полной тишине смотрели друг на друга. Долго смотрели, не отводя глаз и не двигаясь. Как две фарфоровых фигурки... Пока, наконец, уставший от этих недоговорённостей юноша не сказал, вскрывая слова, как карты:
– А какое место в твоем плане занимаю... я?

С высоты птичьего полёта штаб-квартира Сектора Разработок напоминала шестиугольник. Блоки-здания смыкались друг с другом, оставляя в центре обширное пустое пространство, а лучи-дороги, исходившие из углов, продолжались до самого внешнего периметра. Что самое интересное, снаружи конструкции похожей на молекулу бензола, тоже нельзя было разглядеть ничего, кроме аккуратно подстриженного газона. Антенны и взлётно-посадочные площадки, в изобилии украшавшие шесть корпусов, в иных местах полностью отсутствовали. Такое ощущение, что находишься в квартире у слишком чистоплотного хозяина, который считает, что везде должен быть порядок...
“Чёрт... Тихо-то как! Словно в гробу...”.
Рей поёжилась. Хорошо, конечно, что охранные системы молчат, как притаившиеся в лесу повстанцы, хорошо, что программа управления шаттлом позволила выбрать место посадки – девушке не улыбалось шлёпаться на крышу одного из корпусов, полностью открываясь перед предполагаемым противником. Кто знает, что за ловушки приготовили подручные Габриэля? Может, мины с датчиками движения, может автоматические плазменные излучатели... Не оставили же они комплекс без защиты! Такое просто невозможно! А значит...
“Что-то здесь нечисто... И гель для душа явно не поможет...”.
Шаттл громогласно – Рей аж поморщилась – плюхнулся на траву рядом с одной из дорожек. Но, как ни удивительно, служба безопасности штаба Сектора Разработок вновь проманкировала своими обязанностями. Такое чувство, что они все вымерли... Девушка, было выскочившая из салона, остановилась, настигнутая этой мыслью. А что, если...
“Ни одной живой души... Здесь... Как на кладбище... Нет! Не может быть! Дим... он не мог умереть! Только не сейчас!”.
Солнце безжалостно поливало затерянный посреди зелёного массива исследовательский комплекс потоками света, ветел проносился над землей, приминая траву, а Рей, отбивая ноги о бетонированную дорожку, мчалась вперёд, надеясь на удачу. Безликое здание впереди зияло странным провалом – такое ощущение, что стену на всей скорости протаранил метеорит, что, вкупе с прочими странностями, приводило девушку к недвусмысленным выводам.
“Уриил прибыл... Раньше меня... Как и предполагалось... Чёрт! Я, как всегда, опаздываю... Чёрт-чёрт-чёрт!”.
Она бежала, не замечая растрёпанных ветром волос и стёртых в кровь пяток. Завтра будет больно, завтра ей придётся клясть на все лады мерзавцев, устроивших ей весёлый денёк, но это будет завтра. Сейчас же есть вещи поважнее физических страданий, важнее грязной помятой одежды, важнее пыли витавшей в жарком воздухе и самого воздуха, как следует подогретого небесным светилом.
“Командный... Пункт... Где-то там... Впереди... Надеюсь... Только бы успеть... Успеть... Успеть!”.
Да уж... если она выбрала неверную дорогу, то времени на исправление ошибки у неё не будет. Что бы ни задумал бывший Архистратиг, играть в куклы с ребятами из Сектора Разработок он не станет. В лучшем случае – быстро и безболезненно ликвидирует... Вместе с пленником. Вряд ли Уриил будет разбираться, кто враг, а кто просто неудачливый курсант академии “Рассвет”... Тем более, что и к “рассветовцам” у него немало счётов.
“Быстрее! Быстрее! А-а-а-а... Чёрт! Как болят ноги... Чёрт! Только бы дотянуть... Проклятье, мышцы деревенеют... Ноги не слушаются... Чёрт-чёрт-чёрт!”.
Сверкающие, как изумруды, зелёные омуты глаз Рей наполнились болью. Она давно переступила ту грань, где истязание собственного тела проходит относительно безвредно. Теперь каждая секунда этого безумного марафона отнимала у девушки если не годы, то месяцы жизни – уж точно. Их уже не вернуть и, наверное, потом она пожалеет о своём безрассудстве...
“К чёрту всё! Быстрее! Быстрее! Где же этот долбаный центр управления!”.
Замкнувшаяся на одной мысли, Рей не сразу сообразила, что единственным входом в здание является та самая уродливая дыра, которую девушка заметила ещё издали. Пробитое в сверхпрочном бетоне отверстие недвусмысленно намекало на габариты и вес “снаряда”, а полумрак, в котором угадывались кривые обломки перекрытий, мог скрывать всё, что угодно. От завалов, пробираясь через которые можно запросто переломать ноги и руки, до батальона охраны, с пальцами, изнемогающими на курках автоматов.
Да уж... Солнечный свет, изрезавший мрак внутри пролома, только добавлял хаоса, ничего не проясняя, а лишь запутывая до невозможности. Игра теней, в которой нет победителя, а проигравшая, то есть Рей, вынуждена действовать вслепую, как всегда надеясь на авось. Удача или неудача? Орёл или решка? Красное или чёрное? Кажется, что шансы одинаковы, но девушка прекрасно знает, что это не совсем так... Точнее – совсем не так. И вероятность, что в запутанных переходах злополучного исследовательского комплекса Рей таки сложит свою излишне буйную голову – высока, как никогда...
“А-а-а... И чёрт с ней. С головой... Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь... Поздно сомневаться, если забрался в самый поганый притон человечества... Можно только брыкаться изо всех сил, надеясь на лучшее... Как та лягушка из сказки”.
Тонкая фигурка в пятнистой форме скользнула внутрь, без следа исчезая среди обломков. Солнце недовольно мигнуло, отправляя следом цепкие оранжевые лучи, но тьма оказалась сильнее, она буквально сожрала свет, нарушивший незримую линию, и тот отступил, зализывая раны...
Для них разборки людей были просто поводом.

– Я соврал.
Холодно и по деловому.
– Я не сказал тебе всей правды.
Как будто Дим не догадывался, что учёный темнит по-крупному...
– Я знал...
Вновь начиная старую песню. Уже по сотому кругу...
– Я знал, что эксперимент с особями женского пола обречен на провал...
Знал? Сбивчивые удары сердца и нехватка воздуха... Первейшие признаки крайнего волнения. Предваряющие настоящую бурю чувств. Дим думал... Думал, что смог примириться с тем днём, с гибелью Мишель, с гибелью всех девчёнок... Но, как оказалось, просто переоценил свою способность к самоконтролю.
– Почему? Почему? Почему?
От многократного повторения вопроса, ответ не материализуется в воздухе, а высшее знание не снизойдёт к простому курсанту... Но можно ведь попытаться?
– Совмещённость уровней психики. Против обособленности... Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы просчитать варианты. Но... Я не сообщил об этом Габриэль. Она бы всё испортила... Как всегда.
Рассуждения в стиле древнего алхимика. Опыты, опыты и работа... с результатами опытов. Всё-таки Габи весьма ограничен... Но от этого Диму не горячо и не холодно, потому что сейчас... Он ограничен ещё сильнее.
– Почему? Вы же были в одной лодке?
Вопрос, который ничего не меняет и не решает. Какая разница, почему кровожадный интриган не свершил месть в открытую? Видимо, у Габи имелись на то особые причины... И... Дим догадывался – какие именно.
– Потому что хотел создать тебя.
Мёртвые глаза учёного вмещали в себя целый мир, оставшийся в прошлом.
– Для себя. Ты - полностью мое творение, от начала и до конца. Ты - мой, причем, как говорили древние, весь, с потрохами.
Сильное утверждение. И, что самое забавное, близкое к истине. Ведь Габи действительно подвёл Дима к тому пределу, за которым – небытие. Именно Габи умело удерживал юношу на самой грани. А потом тот же самый Габи монотонно капал на мозги курсанту, запутывая и распаляя. Дим чувствовал злость... Дим видел причину этой злости. Сидящую напротив и отравляя уродливой окровавленной физиономией атмосферу комнаты управления...
Хороший костюм, ещё молодое тело, поза большого начальника. Внешнее... А внутри – всё давно сгнило и превратилось в труху. Причём, Габи понял это самым первым... Иначе и быть не могло, ведь учёный, израненный осколками собственной мечты, методично уничтожил всё. Все осколки, до единого. Все чувства и эмоции. Все мечты и фантазии.
Всё. Без исключения.
И теперь... Убийца с глазами мертвеца желал, чтобы выпестованный им палач туго затянул верёвку на его шее. Самоубийство? Что вы! Что вы! Как можно! Ведь это прямое нарушение заповеди! Формально... Формально Дим прикончит Габи по прозвищу Гибель, а сам учёный окажется невинной жертвой.
В глазах мира...
А большего ему и не надо. Вот только... Дим был категорически не согласен играть по правилам Габи. Он вообще устал от общества свихнувшегося учёного, от бесконечных интриг и головоломок. Этот разговор... Этот ублюдочный проект “Слом силы”... Хватит. С него довольно. И... чтобы не говорил учёный, личного палача он в своё распоряжение не получит.
– И не надейся! – Диму хотелось избить собеседника до полусмерти или, как минимум, высказать всё, что о нём думает, но сейчас, в конце длинного разговора, самым эффективным приёмом стало показное равнодушие. И Дим сдерживал бушевавшие в нём чувства, как нырнувший в глубину охотник за жемчугом сдерживает дыхание... Чтобы не утонуть. – Я долго терпел тебя и твои россказни, но теперь... Хватит. Я...
Отказываюсь.
И...
Ухожу.

Череда чистеньких, буквально вылизанных коридоров, как лабиринт Минотавра – вела куда угодно, но только не к цели. И путеводной нити у Рей под рукой, к сожалению не имелось... Так что девушка, после десяти минут бесплодных скитаний уже совершенно отчаялась найти комнату управления. Такое помещение должно было быть в комплексе... где-то. Но где именно? Никаких поэтажных планов или указателей, вообще никаких меток – каждый следующий поворот повторял предыдущий и Рей начала сомневаться, а движется ли она вперед? Может, кругами блуждает, потому и не может добраться до искомой комнатушки... Тем более что такой важный объект наверняка хитро замаскирован, и постороннему отыскать тайный ход – та ещё адова работёнка.
“Чёрт! Лучше бы маркер в кармане вместо запасной обоймы лежал... И то больше пользы... Чёрт... Не хватало ещё заблудиться... И так опаздываю... Опаздываю!”.
Однообразные стены и потолки давили на Рей, нагнетая и без того мрачную обстановку в её голове... Да уж... Планировка здания отдавала такой пошлой правильностью, что девушка едва сдерживала приступы крайнего омерзения. Так и хотелось остановиться и хотя бы плюнуть на безупречно чистый пол. Хотя бы для того, чтобы отличить его от километров такого же пола впереди, сзади и чёрт-ещё-знает-где. Чтобы хоть так досадить неведомому архитектору. Чтобы не все тут было настолько...
Идеально.

“Это... Нет! Не может быть... Я... нашла!”.
Рей, не задумываясь, резко притормозила и ударила кулаком по сенсорной панели. Безумием было полагать, что серая металлическая дверь тотчас послушно отъедет в сторону, но... Именно так и произошло. Девушка чуть не вывалилась в небольшое помещение, а когда закончила хлопать глазами и сумела как следует разглядеть “внутренности”, то обнаружила двоих – незнакомого человека в костюме, оккупировавшего единственное кресло, и юношу в форме, который был никем иным, как...
“Дим... Дим!”
Что-то мокрое блеснуло в уголках встревоженных глаз, но Рей сумела сдержать слёзы и не стала бросаться на шею “пропаже”. Ещё не хватало устраивать мелодраму перед этим мутным типом... Девушка попридержала восторженные возгласы и поумерила радость, ограничившись коротким приветствием. Что-то вроде, привет, как дела, что ты здесь делаешь...
Дим, которого “явление Рей народу” застало врасплох, сначала замялся, приоткрыв рот и мучительно пытаясь сообразить, что же следует говорить в таких случаях, но память в очередной раз подвела, и юноша, плюнув на правила, выпалил:
– Привет! Я ждал тебя... очень... Долго.
– Прости, что так задержалась... – Рей смущённо потупила глаза. – Ты как? В порядке?
– Более менее... Габи, – Дим кивнул в сторону учёного, отстранённо наблюдающего за разговором, – вколол мне какую-то гадость. Названия не помню, хитрое какое-то... Главное, что помогло. И теперь...
Он замолчал, прерванный протяжным гулом, охватившим всё здание. Звук нарастал, а вслед за ним пришла и вибрация. Стены дрожали, как руки запойного алкоголика, грозясь если и не рухнуть прямо на собравшихся в комнате управления людей, то, как минимум, развалиться на части с тем же итоговым результатом...
– Конструкция может не выдержать, – заметил Габи. – Комплекс не рассчитан на прямое столкновение с... хм... Уриилом.
– Ты слышал? – вся радость девушки тут же превратилась в тревогу. – Нам нужно скорее выбираться отсюда! Причём – поскорее! Уж не знаю, что за дрянь тебе подсунул этот хмырь...
– Я не хмырь, а ДОПР – вполне качественный препарать, – заметил учёный, ни капли не обидевшись. – Не нужно клеветы.
– ...Но я знаю одно, – продолжала Рей, совершенно проигнорировав возражения Габи. – Тебе следует как можно скорее показаться врачам. НОРМАЛЬНЫМ врачам. Чёрт! Да не стой ты столбом! Пошли! Быстрее! Пока тут всё не развалилось к чертям собачьим!
Он не понимала, почему медлит её приятель. Казалось бы – помощь подоспела вовремя, никто курсанта в наручниках не держит, и цепью к стене не приковал... Да и решёток что-то вокруг ни одной не наблюдается... Что до Габи – Рей не сомневалась, что юноша вырубит тщедушного учёного за пару секунд, максимум. Тут простого удара хватит, даже она справилась бы без особых проблем...
“Чёрт! Что с ним такое? Это из-за дряни, которую Диму подсунул этот недоносок в дорогом костюмчике?! Да я его...”.
Пока Рей придумывала изощрённые пытки для ничего не подозревающего Габи, Дим, бросающий обеспокоенные взгляды то на девушку, то на учёного, молчал, как застрявшая на крючке рыба. И леску не оборвать, и из воды рыбак вытянуть не может... Ни туда, ни сюда... Пат... Абсолютно безвыходное положение...
Если Дим сейчас уйдёт – Габриэль неминуемо погибнет. Уриил не столь добр, как юноша, бывший Архистратиг не забудет старые счёты в угоду христианскому милосердию... Кто угодно, только не он.
Если же “курсант Рах” сейчас забудет про всё и сложит свою буйную голову в безнадёжной схватке с тем же Уриилом... Что будет с Рей? Ведь девушка очень переживает за него... А если бывший Архистратиг и её прикончит? Что тогда? Стоит ли так рисковать...
Дим метался между двух огней, не в силах выбрать из двух зол действительно меньшее. Он так бы и простоял на одном месте, молча красуясь в мерцающем свете невидимых “ламп”, если бы не Габи. Учёному видимо надоели и разговоры, и сомнения, и неопределённая атмосфера, наполнившая комнату. Наверное, он хотел лишь покоя и, после недвусмысленного отказа Дима, лишился последней причины находиться в человеческом обществе...
– Я же говорю... Я соврал, – ворчание Габи напоминало бормотание старушки, в сотый раз рассказывающей историю из своей молодости и страшно обижающейся, если её не слушают. – Ты ничего не изменишь... Ровным счётом ничего. Я всего лишь учёный, но я знаю это лучше, чем кто бы то ни было... Я один устроил всё это... Уходи. И ты тоже... Оставьте меня в одиночестве.
Габи закрыл глаза и замолчал. Больше он не проронил ни слова...

Позади осталась комната, больше похожая на семейный склеп. Рей всё ещё чувствовала спиной взгляд человека, который, как опытный патологоанатом, мысленно навешивал на живых людей бирки и мысленно же убирал в холодильник. Наверное, если присмотреться, в глубине этих тёмных глаз можно обнаружить и дату смерти – в аккуратной рамочке, крупным шрифтом и белым цветом... Девушка невольно вздрогнула, причём, как по иронии судьбы, в такт с раскачивающимся, как корабль, попавший в шторм, зданием. Дим, которого она буквально тащила за собой, не заметил этого – юношу больше волновали собственные переживания, а тот факт, что он запросто может оказаться погребённым под обломками исследовательского комплекса, его беспокоил не больше, чем дождь, нежданно-негаданно обрушившийся на землю.
Попеременно воюя то со своим бесценным “грузом”, то с памятью, неохотно выдающей маршрут, ведущий к выходу, то с чувствами, норовившими захлестнуть её с головой, Рей всё-таки выбралась наружу. Причём, девушка сама не ожидала, что очередной раз свернув в сторону и пробежав несколько шагов по коридору, они вдруг наткнутся на мини-завал, а, пробравшись мимо неровных бетонных обломков с острыми краями, окажутся на улице.
– Адово семя... – прошипел Дим, пряча глаза от солнца, палящего, как целая батарея прожекторов. – Ярко...
Рей ничего не ответила, только настойчиво потянула приятеля за рукав и кивнула в сторону ближайшей дорожки. Да, они выбрались из обречённого комплекса, но ведь до шаттла ещё нужно добежать...

– Я... я... Чуть с ума не сошла, – выпалила Рей, когда неповоротливый на вид летательный аппарат поднялся в воздух, а электронный мозг взял управление на себя. – Я места себе не находила... Чёрт! Если бы с тобой что-нибудь случилось... Я не знаю... Я даже не знаю... Что бы было со мной.
Девушка вымученно улыбалась, но её помутневшие глаза были грустными-грустными. А ещё у нее дрожали руки и голос... Дим смутился и не знал, куда себя девать. С одной стороны, это очень приятно, что небезразличный тебе человек так за тебя переживает, а с другой... Девушке ведь пришлось порядком поволноваться, пока она, наконец, не нашла своего приятеля. Причём, Рей понимала... Не могла не понимать... Что вполне может обнаружить, что Дим давным-давно погиб, а мёртвых, как известно, не воскресишь...
– Ну что ты, что ты... – он неловко пытался успокоить Рей. – Со мной всё в порядке, видишь? Жив, здоров, даже ходить могу... Ты сама-то выглядишь, как зомби, вылезший из могилы! Краше в эту самую могилу кладут! Это тебе нужно врачам показаться... Эй! Выше нос! Мы живы... Живы! Это главное.
– Наверное...
Рей посмотрела на него чуть ли не жалобно, как человек, потерявший опору под ногами и готовый схватиться за любую соломинку. Дим понял... Да это трудно было не заметить... Девушка очень доверяла ему и очень надеялась, что хоть он, хотя бы он... Не предаст её. Дим, как над ним нависает неподъёмный груз вины, похожий на легендарный Дамоклов меч... Ему было бы легче, если бы он мог рассказать девушке всё, что угнетало его мысли, но он просто не имел права так с ней поступить... Нельзя... Категорически нельзя... Просто преступление рассказывать одной девушке о том, что пока она прорывалась через все мыслимые и немыслимые препятствия, чтобы выручить небезразличного ей юношу, тот вполне себе думал о другой.
Мишель... Она лишь тень из прошлого.
Мишель... Её всё равно не вернуть.
“Мишель... Отпусти... Отпусти меня...”.
– Всё хорошо, – сказал Дим так нежно, как только мог. – Всё закончилось... И у нас ещё целая уйма времени впереди...
Он ласково посмотрел на Рей. И нежность в его глазах была вполне искренней.
– Целая уйма времени... Для нас двоих.

Шаттл неторопливо скользил в воздухе, проносясь над бескрайними просторами острова Ивви. Прах, пепел, смерть и боль оставались где-то внизу, сдобренные тягостной тишиной, а юноша с девушкой улетали всё дальше, оставляя позади ужасы прошедшего дня.
Впереди показался серебристый блеск океанских вод, а солнце, криво падающее на землю, уже не казалось таким равнодушным, как прежде... Подавленное настроение постепенно сменялось надеждой, Дим даже пытался шутить, а Рей смеялась над его шутками... Не то чтобы они совсем оправились от всего, что с ними произошло, тем более что вряд ли когда-нибудь смогут забыть кошмар иввианской войны... Но будущее не казалось таким мрачным – и этого было вполне достаточно.
И только одна мысль мясной мухой вьётся вокруг Рей, мешая насладиться спокойствием и свободой. Отравляя своей горечью сладостные мечты и надежды, невольно возвращая мысли девушки к разговору в ночном Лесу и событиям, которые ему предшествовали...
Шаттл неумолимо удалялся от приговорённого исследовательского комплекса, а где-то на периферии сознания Рей звучал, повторяя раз за разом одни и те же слова, мерзенький голосок...

“А ты знаешь, кто побывал у тебя в комнате?”.

Несмотря на давно наступивший день, в передвижном штабе мобильной группировки горел свет. Бледные лучи вымели комнату подчистую, оставив тех, кто находился внутри, лицезреть почти что больничную обстановку. Впрочем, опытных солдат такие мелочи в трепет не приводили и лишних мыслей или эмоций не вызывали... Начальнику подразделения, который стоял навытяжку, приложив два пальца к виску, вообще, если судить по внешнему виду, было на всё наплевать, а Гест, удобно пристроившийся рядом с коммуникатором, был слишком занят разговором, чтобы озираться по сторонам. Удобства, комфорт, роскошь... Зачем? Не для этого сюда пришли...
– Да, операция уже закончилась. Да, потери среди личного состава незначительны.
Конечно, ведь академия “Рассвет” формально не имеет никакого отношения к Внутреннему Сектору... Даже совсем наоборот – получается, что погибшие курсанты – это потери для ведомства Михаила... Такая мысль позабавила Геста, и здоровяк позволил себе улыбнуться. Половиной рта.
– Нет, я не пострадал. Нет, помощь не требуется.
Ещё бы... Всю грязную работу сделали танковые колонны, а бригада мобильных плазмоизлучателей просто зачистила местность... Пришла, так сказать, на всё готовое и взяла потерявших осторожность танкистов тёпленькими. Ещё бы... Они наверняка не ожидали такой “подлости”, они наверняка думали, что Архистратиги обо всём договорились и максимум, что их может ожидать – сопротивление Леса Ивви... И ошиблись абсолютно во всём. Как раз таки Лес и не стал для них преградой... Лаборатория Ивви выполнила задачу и самоуничтожилась, развязав руки всем действующим лицам драмы, а хэппи энд... Не такой уж он и хэппи. По крайней мере – не для всех.
– Беспокойство? Проблемы? Ситуация под контролем, шеф, не стоит волноваться. Я... позаботился о негативных факторах.
Гест оглянулся на неподвижно-равнодушного начальника подразделения и зачем-то понизил голос.
– Они пока ещё не знают правды... Не хочу разочаровывать их раньше времени... Дети... Вы же понимаете, шеф, с ними нужно осторожно...

Чтобы не сломались.

Неизвестно, как долго он без единого движения сидел в тёмной комнате. Час, два, три... Время потеряло свою значимость, а мутный поток мыслей не желал дробиться на какие-либо интервалы. Китомура думал, думал, думал. Без остановки, не давая себе и секундной передышки. Он словно наказывал себя за целый ряд решений и поступков, приведших к печальному итогу...
“Всё закончилось... Нет... Ничего не закончилось... Это повториться... В будущем... Ещё и ещё... Пока...”.
Он не знал, что должно случиться, чтобы изменилась сама суть мира, сама суть человеческого общества. Да, страны объединились в единое государство, да, территориальные споры и конфликты по большому счёту ушли в прошлое... Но разве жизнь стала лучше? Люди всё так же воюют, грабят, убивают, обманывают, предают... Как и сто, как и тысячу лет назад... Неужели... Неужели нельзя иначе?
“Ребята мне, как родные... Были... Выросли у меня на глазах... Словно дети... мои дети... Которых у меня никогда не было...”.
Зыбкий полумрак плескался в комнате, редкие лучи рассеянного света паутиной пронизывали воздух вокруг директора академии, а тот, погрузившись в свои мысли, бережно перебирал воспоминания. Он сидел, как древний дракон, охраняющий гору сокровищ... Которые давным-давно стали просто кучей позолоченных деревяшек... Но огромный ящер этого не знает, он думает, что его клад по-прежнему чего-то стоит... Он поднимает тяжелую голову и угрюмо смотрит вперед, а язычки жёлто-красного пламени скользят по его чешуйчатой морде, чтобы затем бесследно раствориться во всё той же тьме... А он сидит и сидит, и будет сидеть так...
До скончания времен.
Старый, беспомощный, ненужный... И правда, есть ли кому дело, для отжившего “дракона”? Может ли старик на что-то ещё сгодиться? Или весь его удел – лелеять собственные воспоминания, день за днём перебирая в памяти тускнеющие картинки... И боль... Она становилась всё продолжительнее и всё приглушённее. Наверное, Китомура просто к ней привык... Наверное, в непрекращающейся мигрени не было ничего ужасного или удивительного... Наверное...
“Как же так... Почему смерть не щадит молодых... Ребята... Как же так... И... Ещё... Иванна... Без неё так пусто... Я привык? Да... пристрастился... Я не могу представить, что вернусь обратно, зайду в кабинет, а дверь не откроется и на пороге не окажется знакомая женская фигура... Как же так... Почему не я? Почему я остался жив?”.
Китомура задавал самому себе бесполезные вопросы, каждый раз сжимаясь, как от ударов. Он почти не слышал своё сердце, а дыхание стало таким слабым, словно у полумёртвого... Директор сидел в полном одиночестве в своей комнатке, удивляясь, что ожесточённая перестрелка не зацепила его даже краем. Ни одна пуля не пробила хлипкие стены, ни один осколок снаряда не пробил затемнённый пластик на окнах... Словно кто-то благословил Сэя Китомуру на жизнь.
А, может быть, проклял.

Солнце поднималось всё выше, силой вырывая природу из полусна. На удивление чистое небо поражало своей безукоризненной ясностью. Какой великолепный вид... Если не приглядываться. Ведь суть не лежит на поверхности, суть скрыта за ширмой великолепных пейзажей и улыбок, вызванных тёплым летним деньком. Суть, которую директор академии мог выразить тремя словами:

“Мир дряхлых стариков...”






Эпилог

– Счастья всем!
– Нельзя...
– Почему?
– Забудут благодарность...
– Тогда... мира во всём мире!
– Опять нельзя...
– Но почему?!
– Забудь про равновесие... Поверь...
– Во что?
– Неравенство есть движущая сила...
– Так измени! Я не хочу так жить!
– Поздно...
– Что?
– Твои желания кончились...

Бескрайний горизонт впереди, а за спиной – живописные руины исследовательского комплекса. Всё, что осталось от штаб-квартиры Сектора Разработок – груда бетонных обломков... И человек в жёлтом пальто, стоящий рядом с ними. Пустые глаза смотрят прямо на пыльное солнце, а верхняя пуговица расстёгнута, будто ему жарко.
Одежда бывшего Архистратига в идеальном порядке, но он, как всегда, периодически отряхивает с неё несуществующую пыль. Возможно, этой виртуальной пыли давно стоило перейти в материальное состояние – просто для того, чтобы старания “Уриила” были не напрасными... Впрочем, человека по имени Мани Пуллит такие мелочи давно не интересовали...
Сейчас же он и вовсе замер, буквально впитывая в себя краски мира и пряча за привычными действиями разъедающую его неуверенность. Ведь “Уриил”, завершивший бессмысленную, как ему теперь казалось, месть, совершенно потерял смысл своего существования. Если раньше, всего пару часов назад, бывший Архистратиг твёрдо знал что, как и зачем он должен сделать, то по прошествии времени его взгляды несколько изменились. Точнее – растворились в этом самом времени...
Он не знал, зачем он здесь.
Он не знал, почему он до сих пор существует.
Он не знал, что он теперь должен делать.
Но...
Он мог попытаться узнать всё это.

...Ветер забирался под нелепое пальто, проскальзывал под белую рубашку, холодно приникая к коже. Эта прохлада отличалась от прикосновения простенького серебряного крестика, который “Уриил” носил на шее чуть ли не с рождения. Странное ощущение... Не противное, но и приятным назвать нельзя. Просто тихий крик тела: “Я жив! Жив! Я всё ещё жив!”.
“Уриил” улыбнулся своим мыслям и, расстегнув вторую пуговицу, широкими шагами направился к внешнему периметру комплекса. Он не стал топтать ботинками ровный бетон и свернул в сторону, оставив палящее солнце слева. Трава под ногами была прилизана, как шевелюра Мани Пуллита, а горизонт, скрывающийся в голубоватой дымке, казался недосягаемым... Но “Уриила” это уже не могло остановить.
Он неутомимо шёл вперёд. Странник без смысла и цели... С мыслями, черными, как сама вечность.