Интервью с Адой Роговцевой

СЧАСТЬЕ - ЭТО КОГДА ЛЮБЯТ

Мы сидели в гостиничном номере «Одесского дворика», говорили о женском счастье и, всхлипывая, плакали, периодически протягивая друг другу – утереть слезы - бумажные салфетки.  Ада Николаевна рассказывала о том, как уходил ее первый и единственный мужчина – Кость Степанков.
 
- Такая интересная вещь произошла, - закуривая очередную сигарету, говорила она, - ведь я себя взрослую без него не знаю. Я пришла к нему девчонкой, мне было восемнадцать, и мы прожили 48 лет. Жили по-разному: если не опиралась на него, то тянула за собой… А тут его не стало. Куда мне возвращаться? Но это - интимный процесс и его переживаешь в себе. А есть вещи, которые связаны с другими людьми…
Вся семья знала, что Кость Петрович смертельно болен, что ему осталось всего ничего. У Кати – его дочери, так к счастью сложился рабочий график, что два месяца она могла находиться дома. Никто уже ничего не мог изменить, даже облегчить боль: не помогал даже морфий. Единственное, что было в их силах – постоянно, каждую минуту находиться рядом, чтобы Степанков знал, чувствовал – он не один. Катя даже спала с ним, ни на минуту не выпуская из своей руки его руку: а вдруг во сне пропустит опять навалившуюся на отца боль…
- Кость Петрович всех нас очень любил. Еще находясь в сознании, со всеми простился, перед каждым покаялся. Умирая,  смотрел на нашу внучку с такой нежностью, с таким светлым отчаянием, прощаясь с ней... Это забыть нельзя! Ему было многое жалко. В жизни было всякое, но за каждого из нас, не задумываясь, - в ту же секунду, он бы отдал жизнь, - говорит Роговцева.
- А хоронили мы его в моей деревне, у нас там есть домик, где в последние годы мужу нравилось жить. Так вот, в полдень похоронная процессия направилась к сельскому кладбищу и вдруг, на всю околицу стал кричать петух и тут меня кто-то толкает, чтобы я посмотрела, в самом хвосте процессии конь идет. Он всю дорогу до кладбища сопровождал нас, словно тоже со Степанковым хотел проститься. А когда могилу стали землей засыпать, друг Кость Петровича ко мне подходит и говорит: «Ада, что хочешь делай, но я ему туда бутылку водки положу, а то он меня на том свете не простит»… Кость Петрович же пил… Ну что делать, такой человек мне достался, надо было с таким жить. Ведь алкоголь – это болезнь, беда больших людей.
После похорон они вернулись в дом и стали разбирать старые письма, дневники, хранившиеся на чердаке.
- Нужно было чем-то заняться, иначе можно было сойти с ума, - объясняет Анна Николаевна.
Письма были мокрыми, и их пришлось сушить утюгом. А потом читали вслух, и плакали: «...Люблю тебя, живу тобой. А обижать меня не надо. Ей-ей, я хороший. Ты уже давно могла убедиться в этом, если еще не убедилась. Убедишься, уверяю, что это неизбежно. Жалеть я тебя не хочу и не буду. Безразлично к тебе относиться не умею. Пока люблю - так люблю. Разлюблю - ты первая узнаешь. Ясно?
Не злись, не сердись, не мучайся и пусть тебе не будет трудно.
Помни, родная, я ежесекундно с тобой, не покидаю, тебя в себе берегу, люблю. Будь здорова, девочка, до скорой, хорошей встречи. Твой, твой! Кот».
- О любви писал, но никогда не говорил, видимо не приучен был, ведь он без семьи вырос, в детстве не был обласкан… А я – как-то шли мы вместе – всю дорогу ему: «Как я тебя люблю, как я тебя люблю!». А Кость Петрович оборвал меня, посмотрел в глаза и говорит: «Любовь - она не словами, а делами мерится»… - Ада Николаевна замолчала и задумчиво добавила. - Костина смерть нас еще больше объединила. Дети встали стеной и говорят мне: «Ничего не изменилось, нас стало минус один, поэтому надо жить, как жили, делать каждый свое дело»…
И через три дня после похорон Роговцева уехала, нужно было работать – она в это время играла в спектакле.
- В актерской семье, большая редкость – да что в актерской, сегодня это просто редкость – когда люди так долго живут друг с другом.
- Будь моя воля. Я бы закон издала, которым запретила бы семьям,  в которых есть дети, разводиться.
- Даже если больше нет чувств?
- Да, даже если чувства ушли! Это великий грех – делать ребенка несчастным. Ни один ребенок не прощает родителям их развода. Никогда! Ты отвечаешь за его судьбу, за его психику, за все то, что он будет разрушать уже в своей семье, когда вырастет. Когда распадается семья, рушится и мир детей.
- Даже если муж с женой живут как кошка с собакой?
- Все равно, разводиться нельзя. Главное – жениться по любви. Любовь, великий цемент, который рождает отношение к детям и держит мужчину и женщину вместе, даже если от любви осталось лишь воспоминание. А вот если нет детей и что-то не складывается, не склеивается, даже я – человек очень терпеливый, говорю: надо уходить немедленно, не терять времени.
Но у Роговцевой были дети, поэтому она никуда не ушла, даже узнав об измене мужа. Ада Николаевна пережила это очень тяжело.
-Я видела, как он смотрел на ту девочку. Этого взгляда я никогда не забуду… - говорит  она. – Но и это я ему простила. Я его просто любила…
- Ада Николаевна, а как Кость Николаевич переживал ваших многочисленных поклонников и любовные сцены в спектаклях, в кино?
- С поклонниками все было просто. У меня, наверное, характер такой, что я все любовные ухаживания всегда переводила в дружбу. Конечно, я не была монашкой-затворницей, но все дело в том, как эти романы начинаются и как они заканчиваются. Лишнего себе никогда  не позволяла – Кость Петрович был моим первым и единственным мужчиной. Да, мы не просто жили. Он пил. Иногда много. Не раз давал повод для ревности. Мы ссорились, но при этом, уважение друг к другу у нас оставалось, что очень важно. А что касается любовных сцен, которые приходилось играть, - Ада Николаевна улыбается воспоминаниям, - муж умом понимал – что это моя работа, но когда по телевизору что-нибудь такое показывали, всегда старался отвлечь внимание от экрана, предлагал угоститься печеньем, конфетами или придумывал еще что-нибудь.
- Вы сыграли множество ролей, и признание поклонников и властей не обошло вас стороной: в восемнадцать лет вы - сталинская стипендиатка, в двадцать три - заслуженная артистки Украины, в тридцать - народная Украины, а в сорок лет - народная артистка СССР. О чем вы мечтаете сегодня?
-Я не мечтаю. И это божий дар. То, что я раньше играла, я уже не буду играть. Не буду играть страсть, любовь. Мне это уже не дано. Значит, я должна довольствоваться тем, что мне дано. Если ты на закате и понимаешь, что это может быть твоя последняя роль, то всегда цепляешься, не хочешь упустить возможность поучаствовать в кинопробах, выехать в киноэкспедицию – получить от всего этого радость. Поэтому ко многим предложениям начинаешь и относиться по-другому. Это вы со стороны удивляетесь: «Ах, зачем же она?» А затем!
- А что вам ближе: кино или театр?
- У меня есть дочь и есть сын, есть внук и есть внучка – кто из них мне ближе?  Как мне ответить на этот вопрос? Я их всех люблю. Правда, с Катей проще, она девочка – более ласковая и внимательная. А Костя как Кость Петрович – чувствовали вовнутрь: его обнимаешь, а он,  как все мальчики, вырывается, что-то бурчит недовольно…
Наш разговор оборвал телефонный звонок:
- Да, у меня все в порядке. Да, да, все в порядке, да не волнуйся ты! Да, я тебя тоже очень люблю… - говорила в трубку своему сыну Анна Николаевна Роговцева.
Закончив разговор, она на мгновенье замолчала, а потом задумчиво произнесла:
  - Вот это и есть счастье, когда есть, кому сказать, что любишь и в ответ услышать, что любят тебя