Несказка про сказку или сказочная несказка

В большой-большой деревне в сто изб, что распласталась на земле-сторонушке Русской жили люди. Жили многие из них семьями дружными, ходили друг к другу в гости, чай с мятой да с черной смородиной распивали, сушками, ватрушками да калачами друг друга угощали. Жил в той деревушке на окраине Дед Захар…один. Жена у него померла, корова весной померла, была дочь Аленушка. Любил он ее родненькую, ненаглядненькую, налюбоваться на нее не мог.
Приехал как-то днем солнечным да летним в деревню ту купец молодой да богатый, увидел Аленушку, влюбился в нее без памяти, да замуж звать стал. Долго Аленушка кручинилась, слезоньки горькие проливала. Замуж ей хотелось (уж больно статный, красивый да хороший купец был), а вот батюшку свово она бросить не могла, любила она его сильнее всех на свете, заботилась о нем.
Смотрит Захар на доченьку, ходит она смурнее тучи грозовой.
- Что с тобой, родная? Румянец с лица пропал, глазоньки от слез красные. Печалишься ли ты отчего али от любви безответной страдаешь?
-Страдаю я, батюшка… Люблю я купца – молодца удалого да статного. Замуж меня он звал, только как же я тебя оставлю? Некому будет тебе обед приготовить да на поле его снести. Некому будет коровушку подоить.
-Ежели ты и вправду любишь купца и он тебя любит больше жизни, выходи ты, доченька, замуж за него, а обо мне не переживай. Главное, чтобы ты, дитятко мое, счастье да любовь свою нашла и счастлива была. А я проживу, но только если буду знать, что ты счастлива и помнишь обо мне…
-Ой, батюшка, - молвила Аленушка сквозь слезы радости – Спасибо тебе, родненький! Как же я могу забыть любовь твою и тебя, разве возможно это?
- А я узнаю, если ты обо мне забудешь, вся память твоя  улетит в небо да дождем оловянным на землю прольется.
Сыграли всей деревней свадьбу. Свадьбу веселую, ой да широкую. Купец-жених сидел статный, в рубахе шелковой расписной кушаком подпоясанной, рядом с ним Аленушка-невестушка красоты неописуемой в платье шелковое с цветами наряженная, в кокошнике с каменьями драгоценными. Благословил Захар жениха и невесту на жизнь дружную, икону с Петром и Февронией на счастье подарил. Много гости ели-пили, слов преславных говорили. Пели, от души плясали, на четвертый день устали. Был и я на свадьбе той, где мед хмельной лился рекой. Любит русский люд гулять, но пора нам продолжать…
Шли дни, плыли облака, вдаль текла река, птицы пели задорные трели. Аленушка с купцом уехали в стольный град, жили они счастливо. Родился у них сын Иванушка, резвой да озорной,  богатырь,удалой молодец, ну прям весь как отец. Похож был Иван на деда своего Захара как две капли водицы колодезной.
Прошло три года да три месяца с тех пор как уехала Аленушка из родной деревни.  Отец тоскует по доченьке, не хватает родной ему кровинушки, спрашивает он у Матушки Богородицы, хорошо ли живется там, в граде стольном, дитятку, просит он у Господа, чтобы никто Аленушку не обидел, да глаз злой  сварливый ничей дочурушку не увидел.
Уехала Аленушка, корову некому доить стало. Корова стояла и жалобно мукала, звала дорогую хозяюшку, чтобы та руками нежными своими подоила ее заботливо, да отца молоком парным напоила. Надорвала корова связки, не дозвалась хозяюшку, померла с глазами тоскливыми. Перестал Захар на сенокос ходить. Никто обед не принесет ему, словом добрым не согреет.
Аленушка живет в тереме роскошном, в собольей шубке расхаживает. Прислужниками командует своими.
- Откуда же ты родом, -  спрашивают ее парни да девушки, - кто родители твои, красавица?
- Не ваше дело, холопы, -  отвечает Аленушка, - Не помню я и вспоминать не хочу.
Как только сказала Аленушка слова те неосторожные, в сердце ее боль возникла непереносимая. Сжалось сердце до размера ореха грецкого, боль исчезла мгновенно.
Захар в этот миг поседел головушкой и бородушкой, скрючился и ходить мог только с батагом. Деревенские его дедом Захаром стали звать. А он в ответ улыбался и тряс с горечью головушкой и слезы катились по щекам его горячие да крупные, величиною с горошину.
Так жил Дед Захар тридцать лет и три года, все ждал и ждал свою Аленушку, доченьку милую. Смеялся над ним люд деревенский, понимая, что вряд ли вернется Аленушка в свой дом родной к реченьке бурной. Еще через три года вовсе забыли люди Деда Захара. Остался он один-одинешенек в своем доме на окраине. Мальчишки-разбойники в окна Захарова дома камни кидали, но не бились те окна, только дыры в  них оставались, как дыры в отцовском сердце от забытости ой да несправедливой.
Так бы и умер Дед Захар с тоски. Если бы однажды вечером в дыру в окне не залетел комар озорной.
Завизжал комар над ухом у Захара. «Не кручинься, - пищит он Захару, - все будет как в сказках, вот увидишь». Комар пока летал над колыбелями детушек малых, много сказок слушал. Залетал он как-то в терем Аленушки и слышал, какую сказку добрую рассказывала она сыночку своему Иванушке, какие колыбельные пела ему голосом нежным и славным.
«Расскажу я тебе сказку, а ты засыпай, дедушка, а то все глазоньки проглядел».
И пищал комар Захару сказку про странствия дальние, да про подвиги добрых молодцев, да про любовь нескончаемую, вечную, ту самую сказочку, что Аленушка сыночку своему рассказывала. Захар спал крепко и снилось ему, что вернулась доченька милая, и зажили они лучше прежнего. Комар все пищал и пищал без устали, полюбился ему Дед Захар с сердцем добрым, сердцем добрым  да от любви светом полным.
(Тот, кто любит сказки, может остановиться читать здесь. Этот открытый финал предполагает счастливый традиционный конец.  Все рады, довольны. Для реалистов продолжаю, ибо это сказочная несказка).
В ночь ту напала на деревню буря суровая, спустился с небес Гром-Батюшка. Метал он перстами могучими молнии в землю и велел всем жителям вместе собраться. Бабы да мужики вместе сбежались, сбежалися-раскудахталися. Что случилось? Кто звал их? Что надобно?
Только Дед Захар спал крепким детским сном, сном о доченьке своей ненаглядной Аленушке, кровинушке своей нефритовой. Спал да спал себе Захар, а комар все сказку пищал ему, колыбельную над самым ухом пищал.
Сказал людям Гром-Батюшка, осветив молнией яростной свой лик ужасающий : «Это я вас созвал. Пришел я сюда не просто так, не спроста я грозой деревню накрыл. Время пришло дань платить. И спалю я молнией своей песпощадной один из домов деревни вашей.  Кто из вас останется без избы? Даю вам три часа на думу». Промолвил гром. Подмигнул с высоты молнией и спрятался далеко за край неба черного.
Испужался народ – раскудахтался. Бабы бегают, друг в друга пальцами тычут:
-Пусть твой дом сгорит!
-Нет пусть твой сгорит, и сама ты, карга, гори синим пламенем!
-Ах ты змея подколодная. Я сама тогда спалю избу твою!
-Только посмей, гадюка болотная, я те ведь все волосешки повыдергаю да нарошно тебя, ведьму, утоплю в речке бурной!
Мужики за топоры похваталися, бегают ими машутся, не понимают, глупые, что так не принять решения, только все без домов останутся. Время между тем, что реченька бежит, журчат секунды да минуты, час близится, когда нужно будет Грому-Батюшке ответ давать.
Вдруг небо вспыхнуло светом, проявилась туча над деревнею, похожая на стаю воронью, и «Захар» своим громом невзначай гаркнула.
Порешил люд честной, пусть Гром-Батюшка спалит избу Захарову.
Снова пришел Гром-Батюшка, попросил ответ держать. Толпа ручонками подло дрожащими указала на избу Деда Захара. Ветер в дыры оконные засвистел оглушающее грозно, а Дед Захар все спал сном младенческим, сладким и хмельным, как тот самый мед, что от счастья пил он на свадьбе Аленушкиной.
Услышал комар свист ветра, запищал тревожно, в окно вылетел. «Нет,Не смейте», - Пищал он, что было силушки. Но люд дурной не слышал его, все казал и казал на Захарову избу. Тогда комар разозлился, укусил он бубу саму сварливую. Взбесилась баба, погналась за комаром, да во тьме не разглядела обрыва, оступилася, свалилась в реку да от сварливой подлости своей потонула.
Комар подлетел к уху Грома-Батюшки и молвил писком своим жалобным: «Не сжигай ты эту избу, Гром-Батюшка, в ней Захар живет, у него сердце живое и доброе. Он ждет Аленушку, доченьку свою ненаглядную. Не губи его, пожалей! »
Гром-Батюшка писка комариного не слышал. Он спросил у народа деревенского: «Кто живет в этой избе дивной?»
-Здесь Старик Захар живет, он давно уж не в своем уме, смерть ему будет только на пользу, -завопил люд.
-Ха-ха-ха, - забасил Гром-Батюшка. - Значит он никому не нужен?
-Никому. Толку от него, что от бочонка прохудившегося, - хохоча голосили бабы и мужики.
- Нужен мне! Нужен мне, Гром-Батюшка, - пищал комар, - Не допищал я ему сказку. Хорошо ведь должна она закончиться. Дай мне закончить, ему дай выспаться.
Понял комар, что никто не слышит его, полетел будить  Деда Захара, чтобы спасти его от непоправимого горюшка. Захар же не слышал писка комариного спал и улыбка любви нескончаемой на лице его застыла, снилось ему, что косит он траву, пахнет летом и полем, и что бежит к нему через полюшко нескошенное доченька Аленушка, в руках ее корзина земляники свежей, ароматной, пироги с капустой, да крынка молока. Подбежала Аленушка к Захару. Обняла его крепко, протянула крынку с молоком. Молоко холодное. Пьет Захар молоко залпом, все не напьется никак, стекают капли молока по усам его смоляным. Аленушка кричит: «Иванушка, беги сюда, не потеряйся в траве высокой!»  Смотрит Захар, бежит по полю мальчоночка красивый, в руке деревянная сабелька, во другой руке конь на палочке деревянный. Бежит и кричит мальчонка : «Дедушка, Захарушка!». Улыбается Захар, обнимает Аленушку, смеется. Глядя на внучка Иванушку, вытерает рукавом слезы радости и счастья, слезы крупные, величиною с горошину.
Спал Захар, спал, улыбался, и текли слезы по щекам его, текли на яву так же как во сне.
Гром-Батюшка замахнулся перстом своим исполинским, громыхнул гром, будто прокатилась по небу бочка гигантская, вырвалась из нее молния и подожгла дом Деда Захара ждавшего.
Укусил комар Деда Захара, все разбудить его хотел. Долго пил он кровь захарову, а потом разорвался от горести.
Дед Захар глотал холодное молоко свежее, ел землянику ароматную да спелую из ладошек крохотных внучка своего Иванушки.
И горела изба Захарова ровно три минуты. Во сто крат ярче пожарища горело сердце отцовское, сердце ждущее, сердце доброе, сердце света святого да любви родительской полное.
Люд смотрел на горящий дом и на пламя в виде сердца. Одни плакали, некоторые смеялись.
Догорел дом Захаров, засмеялся Гром-батюшка, засмеялся так, что Земля-Матушка задрожала-затряслась от его свирепой ярости, и молвил : «Глупые вы и пустые, создания бездушные. Я проверить решил вас. Это я послал ту тучу грозною, что «Захар» вам прорыдала. Даже туче жалко и горько было. Вас за жестокость и бессердечность накажу я безжалостно.
Испужался народ, раскудахтался, с визгами-криками по домам разбежался, попрятался, чтобы от наказания уберечься. Каждый гавкал, рычал, блеял и мычал: «Это не я. Я тут не при чем. Пощади ты меня, Гром-Батюшка!…»
Разозлился Гром-батюшка пуще прежнего. Запустил по молнии в каждый дом. Горела деревня большим уродливым пламенем, из домов были слышны визги, мычания, блеяния, кудахтанья. И каталась по небу бочка гигантская, разорвало небо от тяжести ее на части, поглотило небо деревню с дымом. Вместо деревни появилось болото смердячее. В поле, что рядом с болотом, среди цветущего клевера и островков клубники и земляники ароматной, на том самом месте, где была изба Захарова, у обрыва над журчащей рекой, вырос дуб статный и красивый с раскидистыми ветвями и стволом в 7 саженей. И сидит на ветвях того дуба комар да пищит без устали сказку, ту самую добрую сказку, да поет дубу колыбельную под напев журчания реченьки бурной.
Шли дни, плыли облака, вдаль текла река. Птицы пели грустные трели. Тучи плыли куда попало. Небо хмурилось, хмурилось да и оловянным дождем на землю упало.         
(С), 2010, Зелинский Алексей