В туманах Дарджилинга

      Когда Рерихи приехали в Дарджилинг, вид города их разочаровал. Вместо сказочно красивых ландшафтов – череда «бесталанных бараков и бунгало». Всё, что им предлагали, когда они искали дом, не подходило. Им показывали «нечто, лишённое и вида, и простора». Н.К.Рерих в своих дневниках пишет:
« Всё не то. Мы хотим – вот туда, перед ликом всех Гималаев, где не играет духовой оркестр, где нет приглашений на игры в клубах. “Там ничего не найдёте”. Но мы упрямы. Идём сами. И находим отличный дом. И тишину. И всю цепь Гималаев перед ним. И ещё неожиданность. Именно здесь жил Далай-лама во время своего долгого бегства из Лхасы. И до сих пор паломники приходят издалека поклониться этому жилью»[42]. Дом, выбранный Рерихами, назывался «Талай Пхо Бранг». В 1934 году он был до основания разрушен мощным землетрясением. В этом доме Рерихи не столько любовались величественной Канченджангой, которая «стоит вехой на пути в Священный Город Шамбалы», сколько неустанно трудились: требовались нечеловеческие усилия, чтобы подниматься по «небесным ступеням». «Малое место Дар[джулинг], но знаки могут быть велики», – так охарактеризовал его Учитель Мориа. («Высокий Путь», 4.1. с.311)
     Здесь Учитель Рерихов «разбудил» Камень, и его первые лучи начали свою работу, помогая Елене Ивановне в приобретении невиданных способностей. Она стала слышать и видеть то, что происходило в Братстве Учителей. На Их языке это значило: «Вручить провод Братства человеку, находящемуся в жизни»[43]. Это был Их «новый шаг», опыт, который Ими предпринимался впервые. И это явилось, по Их свидетельству, «новым завоеванием человечества». Ближе всех к подобному результату подошёл Свами Ауробиндо Гхош, но он всё-таки удалялся для этого от обычной жизни.
     Благодаря уникальному опыту, который с успехом прошла Елена Ивановна, ей удалось очень многое записать в своих дневниках о жизни Учителей в Братстве. И Они заверили её, что «таких правдивых записей о Братстве не было» [44]. Уже на пятую ночь опыта она смогла услышать лютню Сестры Ориолы (одна из Сестёр Братства), выдержать так называемый «лабораторный» луч (исходящий из лабораторий Братства), разглядеть перед дверью лаборатории вид и получить изображение атомов. И всё это, не выходя из  физического плана!
      Именно здесь, в доме Талай Пхо Бранг, состоялась тайная встреча Николая Константиновича с изгнанным из Лхасы в 1923 году Таши-ламой – духовным руководителем Тибета, а также с его сторонником Геше Римпоче, которого тибетцы считали воплощением Дзон-Ка-Па (великого реформатора буддизма). Позже Н.К.Рерих будет всячески поддерживать Таши-ламу и содействовать его возвращению в Тибет.
    Здесь Рерих, начав с картины «Жемчуг исканий», написал серию «Его Страна». Чья? Владыки Шамбалы. В этой серии, похожей на сказку, изображённые на полотнах люди участвуют в каких-то таинственных событиях, совершают некие обряды, куда-то спешат вестники с посланиями Махатм, со скалистых гор спускается неведомый конь с сияющим Сокровищем Мира на седле, а потом ларец с Камнем куда-то несут облачённые в белые одежды люди. И везде горы, вечные снега и туманы…
Это картины «Помни!», «Звезда Матери Мира», «Ведущая», «Жар-Цвет», «Сокровище Мира», «Книга мудрости», «Недра», «Белый и Горний», «Спешащий», «Сжигание тьмы». Всего двенадцать полотен, и все написаны в 1924 году.
     В Индии Н.К.Рерих создал три серии картин: «Его страна», «Знамёна Востока» и «Майтрейя». Все они являются крупнейшими произведениями художника и написаны в расцвете его дарования. И хотя некоторые делят его творчество на два периода: русский и индийский, сам он утверждал обратное: «Повсюду сочетались две темы – Русь и Гималаи». Неслучайно и свой путевой экспедиционный дневник, который выйдет отдельной книгой,      он назовёт «Алтай-Гималаи».
     Во всех путешествиях Рерих изучал народное творчество и искусство стран, которые посещал. Его зоркий, много видевший глаз замечал то, что часто невидно другим: он находил много у них общего. Он видел, что мечи Тибета похожи на готские, а фибулы и пряжки аналогичны тем, что носят аланы Северного Кавказа и славяне южнорусских степей. Что курганы – погребальные памятники разных народов очень схожи и по своей сути, и по строению…
     В Дарджилинге, в придорожном храме неподалёку от монастыря Гум, произошла встреча Рерихов с Учителем. Храм этот был построен в 1905 году неким непальцем, которому незнакомый всадник принёс письмо. Там ему было что-то указано, после чего он нанял архитектора и построил здание под отвесной скалой в зарослях у монастыря Гум. Так оно было сокрыто от посторонних глаз и располагалось вдали от дорог. В этом храме соседствовали индуистские боги и Будда, христианство и ислам, и все они составляли некое  целостное единство. Готические трилистники украшали его вход, а стены – рельефные изображения всадников с мечами. Теперь же к этому странному храму вплотную подходит асфальтовая лента шоссе.
      В начале 1925 года в Дарджилинге Рерихи получили письмо от Гималайских Учителей на санскрите, написанное на бересте. Оно появилось необычайным образом (путём материализации) и было адресовано Е.И. Рерих. В нём говорилось о её высокой миссии в сознании Новой Страны (ныне это письмо можно увидеть в экспозиции Музея Н.К. Рериха в Москве.)  В последствии текст письма на бересте было велено переписать на коже и положить вместе с портретом Учителя и несколькими старинными монетами в ларец, который когда-то принадлежал Владыке Мориа. А потом этот ларец вместе с его содержимым поместить в основание возводимого в Нью-Йорке 29-этажного Дома Учителя как «закладной камень». Ларец был найден в 1928 году в антикварном магазине Калькутты, а сама закладка его в основание строящегося здания в Нью-Йорке произошла 24 марта 1929 года.
     Послание же Махатм на бересте было положено в Ковчег, где хранился Священный Камень с Ориона, и путешествовало в дальнейшем вместе с Рерихами, в том числе и побывало в России.
      Так, Елена Ивановна Рерих в Дарджилинге писала самую правдивую историю Белого Братства, а Николай Константинович рассказывал о том же полотнами своих  сверкающих картин. И вся семья готовилась к осуществлению планов Владык по строительству Новой Страны. Подготовка шла и в Америке, куда на время пришлось уехать Николаю Константиновичу и его сыну Святославу, ибо там разворачивались широкомасштабные работы по культурному строительству, и в Индии, откуда Рерихи должны были начать свой  многокилометровый путь по Срединной Азии. Фактически в этот процесс по переустройству мира вовлекались все континенты Земли.
         
* * *
     Мы с Владимиром ехали в Дарджилинг из Калимпонга. Стояла тёплая солнечная погода, и по своей неопытности мы не предполагали, что нас ждёт на высоте 2154 метров над уровнем моря. Путь предстоял трёхчасовой, круто вверх по серпантину горной дороги. Ехали медленно в битком набитом джипе. Другие транспортные средства здесь не ходят. Нужны маленькие, юркие и мощные. Икарусам не развернуться на крутых поворотах, да и подъёмы, почти по вертикали, вряд ли им одолеть. Натужно пыхтя, наш джип карабкался вверх, а я содрогалась от страха. Мне всё время казалось, что его лошадиных сил не хватит, и мы покатимся кубарем вниз. Однако наши попутчики ничего подобного не испытывали и беззаботно болтали. Для них это был обычный рейс.
     Чем выше мы поднимались, тем становилось холоднее, начал моросить дождь. Не могу сказать, что меня потрясали красоты окружающих ландшафтов. Соседство пропасти и неимоверные усилия нашего «стального коня» напрягали и меня.
     Наконец, мы добрались до Дарджилинга. А выйдя из джипа, попали словно в другое полушарие. Шёл снег с градом, а весь город утопал в густом, почти чёрном, тумане. Мы застряли на автобусной станции, надеясь переждать там непогоду. Удивительно было видеть дарджилинцев, одетых в тёплые вещи с совершенно голыми ногами в изящных босоножках и вьетнамках. Мои кроссовки мне казались уместнее.
     У нас с Володей было мало времени, до наступления темноты следовало вернуться назад. Ездить по горным дорогам в кромешной тьме невозможно. Мы взяли билеты на последний рейсовый автобус и решили всё же двинуться в город. Зашли в магазин, и там я купила замечательную  кашмирскую шаль, которую надеваю теперь в особо торжественных случаях.
     Володя, вёзший с собой этюдник и холсты, не мог смириться с мыслью, что тащил их напрасно. Он ринулся искать такси. К нам тут же подскочил какой-то тип и пообещал достать машину. Вскоре появился разбитый рыдван с низкорослым водителем, глаза которого у меня вызывали большое подозрение: они были совершенно стеклянными и отсутствующими. Он смотрел куда-то мимо нас и на все вопросы отвечал согласным кивком головы. Выбора не было, и мы тронулись в путь к самому крупному и известному буддийскому монастырю Дарджилинга – Дали. Он принадлежит школе «кагьюпа», основанной в XII тибетцем Марпа, учеником которого (уже в XII веке) был знаменитый тибетский поэт и святой Миларепа. В настоящее время монастырь Дали является главным в этом течении буддизма, а его настоятель (как это принято в этой школе) считается человеком, достигшем состояния Будды, но пожертвовавшим им ради помощи человечеству. Монахи этого направления достигают рекордов самореализации, в том числе и левитации. Ехали в густом тумане, без всякой видимости и почти каждую минуту останавливались нос к носу с какой-нибудь встречной машиной. Жёлтые горящие фары всё время стояли перед глазами, завораживая и наводя на разные размышления. Я вдруг подумала: но почему моя и Володина жизни должны подвергаться такому риску? Ведь сейчас мы вверили свою судьбу, мягко говоря, какому-то очень странному человеку! В душе начал созревать протест. Я стала умолять Володю остановить машину. Он уговаривал всё же следовать дальше. В это время наш рыдван, словно вняв моим мольбам, «зачихал» и остановился. Я пулей выскочила на тротуар, Володя за мной. Дальше мы пошли пешком. Монастырь находился в нескольких километрах от города. А наш водитель принялся возиться с мотором, пытаясь что-то исправить в нём. Машин в этом месте почти не было, дорога проходила уже не по городу, а по краю крутого обрыва. И тут я вспомнила, что пакет с шалью оставила на заднем сиденье  рыдвана. Тяжело вздохнув, смирилась с потерей. Мы продолжали молча идти к монастырю. Вдруг мы услышали, что кто-то нам сигналит. Нас догонял наш рыдван. Остановившись, водитель предложил нам продолжать с ним путь. Володя умоляюще посмотрел на меня, и я сдалась. Юркнув на заднее сидение, нашла не тронутой свою драгоценную покупку. Хоть это обрадовало! Но когда мы приехали к назначенному месту и вышли из машины, я заплакала. То ли от отчаяния, то ли от жалости к себе. Но что-то  раздирало мне душу.
       Ничего вокруг видно не было, шёл проливной дождь. Володя стал искать место, где можно поставить этюдник и быть хоть немного защищённым от дождя. А я не знала, что делать. Идти гулять и исследовать окрестности, было бесполезно – ничего не видно, да и заблудиться в незнакомом городе и столь безлюдном месте было опасно. Решила обходить со всех сторон монастырь. Он словно вымер. Кругом ни души. И внутри, казалось, нет никаких признаков жизни. Мы были словно на острове в небесном океане чёрных облаков. Сесть негде, делать нечего. Скоро мои кроссовки можно было выжимать. Запихнула в них всю бумагу, какую нашла, но и это не спасало. Ноги окоченели. Надо было двигаться. Однако у входа я увидела какие-то мешки и решила на них посидеть, но в последний момент, слава богу, передумала.
       Володя стоял под козырьком дома, где, судя по табличкам у дверей, жил обслуживающий персонал. Вид у него был такой же жалкий, как и у меня.  Пока я маялась от холода и голода, он стоически писал свои этюды. И вдруг из дома, где он стоял, вышел высоченный мужчина в спортивном костюме с явно европейским лицом. Он бегом прошмыгнул в монастырь, а через несколько минут вернулся обратно и подошёл ко мне. Дождь прекратился. Мы с ним стояли посредине монастырского двора. Он наклонился ко мне и стал рассказывать о монастыре, а также показал на окно почти на самом верху его здания. Оно было открыто, и оттуда на меня смотрел немолодой человек с очень строгим лицом. Я  не могла оторвать от него глаз, и все окружающее словно перестало для меня существовать. Голос моего знакомого, который продолжал мне что-то рассказывать, доносился откуда-то издалека. Я поняла, что это настоятель монастыря, что в окне я вижу очень важную персону буддийского мира, что к нему приезжают из разных стран поломники и ламы. Потом окно закрылось, я поблагодарила моего великана, и он убежал к себе. И тут только я осознала, что весь наш разговор происходил на английском языке, которого я не знаю.
      На душе потеплело. Погода стала налаживаться. Первыми ожили и зашевелились мешки, на которые я собиралась сесть. Из-под них выскочила огромная собака и с лаем бросилась на нас. Мы едва унесли ноги. Надо было спешить. Времени оставалось только, чтобы добраться до автобусной станции. Володя написал несколько этюдов, а я пережила какую-то необычную встречу, о которой буду много думать. А тот гордый человек с совсем не тибетским лицом в окне монастыря мне запомнился на всю жизнь.
      Конечно, нам не удалось посетить место, где был дом Рерихов. Мы не увидели характерный пятиступенчатый рельеф священной Канченджанги. Не посетили кладбища, где похоронен знаменитый венгерский исследователь Тибета Чома де Кереш. Мы не дошли до храма, где Рерихи встречались с Учителем. И всё же, уверена, какую-то важную ступень на своём пути мы преодолели.
       Уставшие, мы с радостью одними из первых уселись в наш рейсовый джип времён королевы Виктории. Постепенно его стали заполнять и другие пассажиры. Вскоре на трёх сиденьях их оказалось четырнадцать! Теперь меня это не беспокоило, думала, что так и лучше – будет теплее ехать в надвигающейся ночи. Рядом со мной уселись две худенькие девочки-студентки. Их провожали почтенные родители. Они все добродушно болтали, никакого беспокойства на их лицах я не замечала. Значит всё в порядке, и скоро мы тронемся в путь. Но где же водитель? Я старалась его разглядеть среди пассажиров, которые занимали переднее виденье. Их было уже четверо. Потом правая дверь открылась, и, резко поведя пышными бёдрами, на сиденье, потеснив всех, взгромоздилась весьма полная тибетка.
Её сосед вынужден был поднять руку вверх, – ей места не находилось. Пришлось ему ехать всю дорогу с поднятой рукой.
       Через некоторое время появился очень щупленький тибетец, который открыл уже левую дверь и, едва втиснувшись, сел на краешек сиденья. Как он поведёт машину, было непонятно. Но она тронулась. Когда водителю нужно было переключать скорости, он падал на колени сидящих рядом и что-то, вслепую, дёргал внизу. Тормоза у него еле работали, а сигнал – нет. Случай, когда при резких поворотах нет возможности предупредить встречную машину о своём внезапном появлении, казался мне почти смертельным. Я вновь приуныла. Но, видя, как весело щебечут мои юные соседки, поняла, что волнуюсь одна. В джипе ехали люди, привыкшие к подобным передрягам.
       К концу пути у меня заболели скулы. Оказывается все три часа, пока мы спускались почти по отвесной дороге, а на виражах на нас чуть ни наезжали встречные машины, я судорожно сжимала зубы. Это последнее испытание всё же когда-то закончилось, и в упавших густых сумерках мы вернулись в наш отель в Калимпонге. Кончалось и наше пребывание в Индии…
      Рерихи начали свой Индийский путь с Дарджилинга, мы свой им завершили. Мы покидали Сикким с его семнадцатью вершинами Гималаев, меняющими свои очертания и окраску при каждом изменении света. Нигде на Земле нет такого близкого соседства, как здесь, вечнозелёных джунглей и  снежной гряды с океаном облаков, скрывающей свои неземные сокровища
и таинственную страну Шамбалу, о которой столько говорят и спорят. Но знающие ламы убеждены: именно отсюда придёт грядущий Майтрейя.
     Несомненно, одно: здесь, в «Его стране», где жил Падма Самбхава, основатель «красношапочной секты» буддизма, проходил на Тибет Аттиша – бенгальский мудрец, много сделавший для распространения буддизма в Тибете, пребывали многие Учителя, аскеты и учёные ламы, пространство наполнено благими мыслями. Потому и такие рядовые путешественники, как мы, начинают воспринимать мир по-иному, а также понимать всё величие подвига Рерихов.
    1997 г.