Ромашка

Сорванной ромашкой "колосится" вывернутая наружу зашитым карманом праведная жизнь. Легко колдовать налаживая разлаженное непониманием существование. Любовь, притянутая за уши сорванным лепестком - охуенное начало для растрёпанного стереотипами брачного союза. Лети... лепесток... на Восток. Каждое смазанное прикосновение к цветку, несёт за собой потерянную юность. Разорванный центр не скитается "между", а принимает лишь "лишь". Мякоть, зажатая алчным прикосновением, вряд ли претендует на оторванную руку. Связь между тем и этим имеет значение, переливаясь слаженными аргументами, выросшими из-за запрокинутой назад головы. Свободное падение оторванного от середины лепестка, ничем не отличающееся от попадания в эту середину, являет собой целый ряд случайных, но переиначенных орбит. Шероховатость пальцев и цветов, не может быть причиной для всякого рода предзнаменований. Безалаберное поведение, воткнутое каким-то нержавеющим клыком в шею заповедной части всеобщей зановорождённой ортодоксальности, скручивает то, о чём стонали поэты, в то, о чём визжат новые художники. Выдернутый из земли стебель, абсолютно не равен глотку воздуха, полученного из действия, подпитанного стремлением получить ответ. Движения направленные на боль, не усмирят направленную на прибыль атаку. Умозрительные постижения происходящего, завернуты в шкуроподобную тогу сна инвалида взаимосвязи с искореняющей похоть Любовью. Странная, напичканная бессвязными склонениями атмосфера, летящими белыми пушинками, сорванными ради затыканной до смерти взаимности, подрывает старания искажённо направленные на желание иметь то, что уже есть. Отражения бессмысленных попыток высказать сказанное источником искрящейся фантасмагории, слиплись сжатым в кулак младенца пластилином. Воля, просто пренебрегает собой, у спящего в ногах, одетого в монашеские одежды смешного Человека. Лети... лепесток... на Восток. Возникшее невозникаемое прикосновение, переведённое на сотни языков притязание, свалившееся на старающуюся не оступиться свихнувшуюся старостью девочку... на запад, на восток. Сорванной ромашкой... Превращающаяся нелепая толчея, схватывает обойдённую графитом ласки превзойдённость, свёрнутым в рулон женственности, началом переменной. Цветы живут своей жизнью. И ебучее "любит - не любит" убивает Любовь.