Брюссель, 1921

- Сеньор, у нас гости...
- Я же сказал, - господин де Верье обернулся к Мари с плохо скрытым раздражением, - я сегодня не принимаю.

Девочка порозовела, но все-таки сказала:

- Они сказали, что вы будете рады их видеть, сеньор... и просили передать...

На стол перед ним лег вырванный из блокнота лист бумаги. Плохо веря себе, Франц вгляделся - этот почерк... и всего одна строчка: "Брюссель, 1921".

...Он стоял у нижнего окна спиной к лестнице, обернулся, услышав шаги по ступеням - и оказался точно таким, каким Франц его запомнил в их последнюю встречу весенним вечером 1921 года в брюссельском отеле. Длинные, до плеч, золотисто-черные волосы и изящный жест, которым южанин их поправил. Чуть опущенные ресницы. Распахнутый ворот... Одежда была современной, это портило иллюзию, но не разбивало ее до конца.

- Ваша светлость... - растерянно сказал Франциск, и слова кончились.

Он не надеялся увидеть графа Сильверио еще когда-нибудь. Энрико все объяснил в первом же разговоре, и Франц на месяц заперся дома, пытаясь утопить в алкоголе страшное чувство вины. Брюссель, 1921... Рассмеяться в лицо, бросить перчатку, которую не поднимут, уйти в никуда и через год узнать, что ненавидимого любовника больше нет... Может, поэтому Франц и ушел в Саргис вслед за Оскуро. Он решил забыть эту драму, превратившуюся под конец в трагедию, в которой в первый и последний раз не он был кукловодом и режиссером. И ведь почти забыл... А теперь призрак стоял у лестницы в его доме, на три ступени ниже его, и чего-то ждал. К черту недавние подвиги Витольда - мироздание грозило рухнуть в пыль прямо здесь и сейчас.

- Ваша светлость, вы... живы?
- Более чем, - подтвердил граф.

И выглядит отлично... Он совсем не изменился, совсем! От той давней обиды не осталось ничего. Франциск полагал, что от любви тоже уцелели одни воспоминания. Еще минута, и окажется, что в последнем он ошибался; нет... только не это. Актер пнул захлебывающееся восторгом прошлое и храбро улыбнулся:

- Я рад вас видеть, Сильверио. Надеюсь, вы не откажетесь рассказать мне, что за нелепые слухи о вашей гибели до меня дошли...
- И, разумеется, как меня занесло в это измерение, - подхватил гость. - Не откажусь. Тебе понравится.


... - Вы по-прежнему пьете белое?
- Я по-прежнему доверяю твоему вкусу, - мягко поправил граф Каро.
- Вот как? Стало быть, совиньон блан... извините, я не держу в доме вин урожая двадцатых годов.
- Это было бы слишком, - усмехается призрак. - Пятидесятые вполне подойдут.

Сильверио выдерживал паузу, и Актер терпеливо ждал, с каждой пропущенной в пустом разговоре минутой убеждаясь, что ему предстоит услышать потрясающую историю. И точно. Носитель, связанный с Фальконом... некий знакомый им обоим бестелесный псих, получивший известие с родины... притяжение... сетка... и Прага.

- Так я оказался здесь, - закончил граф. - И, зная, что ты не покинул Саргис, решил оповестить тебя об этом. Нам так или иначе пришлось бы встретиться. Я теперь Старший, а Оскуро, то есть, прошу прощения, Витольд здесь весьма заметен. Я буду часто сопровождать его.
- Ваша светлость, вы, - Франц едва слышал собственный голос, - вы не знаете?..
- Судя по тебе, не знаю. В чем дело?

Актер молча смотрел на вынырнувшего из небытия черноглазого мага и лихорадочно вспоминал, что именно Энрико мог знать о саргисских событиях. Уходя, Франциск закрыл за собой все возможные двери. Отголоски конца света долетели, впрочем, и до Килдонан - еще бы им не долететь, если свихнувшегося Оску тащили из пропасти Охотник с Джил, а носитель, на котором в итоге оказался Темный, принадлежал лично Сицилийцу. Но вряд ли потерявший человеческий облик Оскуро захотел что-то рассказать своим родственникам; сам же Франц, начавший с тех пор появляться во владениях Семьи и даже изредка разговаривать с австрийским братцем, всякие упоминания о "дирижере Апокалипсиса" ловко обходил стороной.

- Франциск, - в голосе Сильверио послышалась тревога, - что случилось?
- Что вам известно о Витольде? - решился Актер.
- Множество фактов общей биографии от Рико и кое-что весьма неприятное - от него самого. Относительно его роли в местном светопреставлении я осведомлен... ну и все, пожалуй. Не слишком много в плане актуальности, правда? - улыбнулся граф. Франц переборол искушение потонуть в этой улыбке и отвел глаза:
- Значит, вы не знаете, кто его обратил...
- Ты?..

Сильверио не заорал, не воздел руки к небесам и даже не выругался. Он был для этого слишком хорошо воспитан. Бывший любовник - повзрослевший, обретший вместо непревзойденной наглости спокойную уверенность в себе и отпустивший дивные кудри чуть ли не до пояса - созерцал весеннее буйство красок за большим дворцовым окном и вряд ли осознавал, в какой шок только что вверг своего гостя.

- Почему мы ничего об этом не знали?

Франциск задумался, подбирая слова.

- Он не хотел, чтобы Семья преследовала еще и меня. Мол, достаточно того, что я вообще принял его сторону. Теперь это, судя по вашему появлению, неважно... Я был рядом с ним с самого детства.
- Как?
- Оскуро не атаковал Витольда, - пояснил Актер, поразив Сильву в самое сердце. - Человеческого сознания в этом теле никогда не было. Сильверио, Семья ничего не знала... Вы думали, что Темный скрывается на Перекрестках, а он сразу пришел в Саргис. Я не знаю, почему именно сюда. Потом он позвал меня и объяснил, что именно собирается сделать и как его найти. Ему нужна была моя помощь.
- И ты...
- Я согласился. Приехал сюда. Мы решили, что нам нравится Восточная Европа. Я стал хозяином Праги. Через несколько лет у Эдварда Топола родился сын. Я наблюдал за ним... как другу Эдварда мне было несложно это делать.

Что и говорить, Темный в очередной раз подтвердил свое звание опытного стратега. Его так и не нашли, пока Маэстро не рассказал Сицилийцу о том, что творится в далеком от них мире. А было это по местному счету в девяносто седьмом году...

- С Людвигом он тоже договорился?
- С Фейербахом договорился я, - резко сказал Франциск. О том, что бывший любовник неизвестно почему терпеть не может Маэстро, Сильверио уже знал. - В конце концов, это он был виноват в том, что Оскуро начал вспоминать раньше времени. Людвиг приехал в Прагу, когда я его не ждал, Витольд увидел его... ну и все.

Маэстро и Легат... Все понятно.

- Людвиг все разрушил, - красивое лицо стало злым. - Оска хотел жить, просто жить, он даже на то, чтобы я его когда-нибудь обратил, согласился не сразу. Но Маэстро такой расклад не устроил. Сначала он смотрел издалека, иногда появляясь... в самые неожиданные моменты... В девяносто восьмом отдал Вену наследнику и явился в Прагу. Витольд уже был ее хозяином, а Людвигу он даже сейчас ни в чем не откажет. Фейербах усиленно прикидывался милым и тихим, но через год все покатилось по наклонной. Сильверио... о Господи, да если бы он не помог мне однажды вылечить Витольда, я бы вышвырнул эту сволочь из Саргиса! Ему нечего здесь делать.
- Но он остался...
- Да. До самого конца. Потом вернулся домой.

Его светлость был спокоен, словно рассказанное его совершенно не тронуло. Умение графа Сильверио скрывать свои чувства Актер помнил, хотя так и не смог в той же мере ему научиться.

Они помолчали. О возвращении Легата Франц узнал первым - верный старой дружбе Оска примчался к нему посреди ночи, перепугал, успокоил и объявил, что без его вмешательства здесь все трещит по швам и больше он свой город и свой мир не бросит. Это было прекрасно. Просто восхитительно. И о своем спутнике Витто что-то говорил - мол, я вернулся не один, увел у Энрико клеврета... А это, оказывается, граф Каро. Воистину мир полон совпадений.

- Витольд знает о нас с вами? - спросил Актер и понял, какую двусмысленность сморозил.
- Смотря что, - хмыкнул южанин, давая понять, что оную двусмысленность заметил. - Он, разумеется, догадывается, что мы знакомы. Но насколько тесно...
- Сильверио...
- Да?
- Я не собираюсь возобновлять это тесное знакомство.

Бог знает, каких усилий ему стоили эти слова, но их связь останется в прошлом. Должна. Иначе от Франциска де Верье, Парижского Актера, мецената и драматурга, останется одна тень - он снова станет "одним из", влюбленным в итальянского ангела. Это было... недопустимо. НЕЛЬЗЯ.

Его светлость мягко улыбнулся:

- Хорошо, что ты все правильно понимаешь.

Вот же подонок... Прогоняя видение столетней давности, Актер отбросил за спину изрядно отросшие с их брюссельского свидания волосы и задумчиво сказал:

- Стало быть, моему воспитаннику все эти откровения еще предстоят... Как вы думаете, он не будет возражать, если я приеду к нему без приглашения?
- У него, как я подозреваю, здорово испортился характер, - хмыкнул Сильверио.
- Ну что ж, я готов вытерпеть любые громы и молнии ради того, чтобы лично все ему рассказать.
- В таком случае мы можем отправиться вместе. И да, Франциск... я был бы рад, если бы мы перешли на "ты". Я больше не светлость - Витольд не любит титулы. Ну и ты давно не мой ученик.
- Ваше предложение делает мне честь, - начал Франц, оборвал сам себя и засмеялся: - Мне будет сложно привыкнуть, но я постараюсь.