Улыбки

Фанфик по циклу "Гарри Поттер". Альтернативная версия. Темнятник: Долохов, Лестранг, местами Волдеморт, оридж-персонаж. Начало 2000-х. PG-13, вероятно...

Я его не сразу заметил. Он сидел в углу у шкафа, на полу, обняв колени руками, и смотрел куда-то в окно - не на меня, иначе я бы почувствовал взгляд. Я поздоровался с Томом, тот коротко кивнул мне и предложил располагаться, и только тогда, из кресла, я увидел светло-русую голову и бледное фарфоровое лицо. В первый момент я оторопел - ребёнок? девушка? здесь?! - но потом вспомнил о слухах, которые пересказывала моя охрана, и всё понял. Значит, это и есть Даниэль Ализе. Занятно... Даниэль - удобное для него имя, он и впрямь какой-то двуполый, так парень, а этак девушка. Зачем это Томасу?

Я был тогда в Лондоне как бы проездом - один вечер на то, чтобы встретиться с Риддлом, ночь на то, чтобы выспаться, и утром в Хитроу самолёт до Нью-Йорка. Я отчитался в проделанной работе за два месяца, что мы не были на связи, и собрался было уходить, когда дверь за моей спиной открылась и вошел Рудольф.

- Здравствуй, - обрадовался я: мне говорили, что Руди в Шотландии, а он здесь, какая удача.
- И тебе не хворать, - кивнул тот и посмотрел на своего Лорда: - Можно уводить?
- Да, - подтвердил Том.

Ализе поднялся и подошёл к Рудольфу, точно так же молча и без всякого выражения на лице. Он был одет, как маггл: белая рубашка, голубые джинсы. Я знал, что он провёл в плену три месяца - здесь, в Доме. Я знал также, что его взяли в плен одного за всю группу - якобы во время схватки он приказал своим людям уходить, а сам сдался в обмен на обещание не преследовать их. Была и другая версия: его поймали потому, что от какого-то заклинания он неожиданно свалился без чувств, а единственного - потому, что он был слишком серьёзной удачей, чтобы кого-то ещё ловить. Его Отряд целился в Лестранга. Сейчас Лестранг его охраняет.

Руди пригласил меня зайти к нему в гости сегодня и ушёл, уводя Ализе - тот шёл спокойно, а из-за закрывшейся двери я расслышал несколько слов, сказанных Рудольфом, после которых Даниэль засмеялся, и удаляющиеся шаги стихли. Я уже ничего не понимал.

- С тобой всё в порядке? - сдерживая смех, спросил Том: видимо, я выглядел красноречиво.
- Со мной-то да, а с тобой что стряслось? Зачем ты его здесь держишь, почему Руди его охраняет, что вообще происходит?..
- Долгая история. Рассказать или показать?

Показать - это значило, дать прочесть досье и протоколы допросов. Это было бы лучше, но, с другой стороны, дольше. Я кивнул:

- Расскажи.
- А лучше бы тебе было изучить документы, потому что он будет работать у тебя.
- Что?..
- С марта.
- Почему?
- Я хочу проверить его, а у тебя полный швах в Голландии. У него там много знакомых, он там жил около года. Впрочем, он где только не жил...
- Зачем тебе его проверять?
- Он принял Метку. Я хочу увидеть его в деле.

Я посмотрел на Тома. Тот выглядел вполне нормальным. Значит, это я сошёл с ума? И всё, что я сейчас услышал, мне просто показалось? Хорошо бы так.

- Лейтенант Белого отряда дал тебе клятву?
- Да.
- И ты ему поверил?
- А кто он такой, чтобы мне лгать? - поверхностно-легко удивился Том.

Он, конечно, просканировал Ализе вдоль и поперёк. Ализе, конечно, не имел возможности соврать. Но его пленение обросло уж слишком большим количеством слухов, а недавно нам стало известно, что с Белыми отрядами работал Алхимик - и как раз в Британии. Может быть, Ализе был только приманкой? Засланный казачок, войдёт в доверие, а затем...

- Да не волнуйся ты так, - рассмеялся Том. - У меня есть резоны доверять ему. Ну, хотя бы немного.
- Какие такие резоны?
- Я должен тебе объяснять?
- Он будет работать со мной, а не с тобой.

Несколько мгновений мы мерили друг друга взглядами, потом Томас пожал плечами:

- Ну, слушай. Но я тебя предупредил, что это долгая история.
- В самолёте высплюсь, - вздохнул я.

* * *
В следующий раз я увидел Ализе уже в Амстердаме. Мы договорились встретиться в пять часов в центре города, я пришёл на назначенное место за двадцать минут, он - за пятнадцать, и слава богу, иначе я бы его не узнал. Он был в короткой лаковой куртке, высоких шнурованных ботинках, как у рокеров, и военизированных штанах, да еще и покраситься успел - в чёрный с белым. И причёска... впрочем, с таким "стайлингом" здесь ходило полгорода. И вообще в таком виде он мало выделялся из толпы, хотя выглядел, на мой взгляд, совершенно непристойно. Господи, какое счастье, что моя штаб-квартира не в Амстердаме.

- Добрый вечер.
- Здравствуйте, - улыбнулся он и протянул руку. Рукопожатие уверенное, но не слишком сильное.
- Вы приехали сегодня утром?
- Вчера вечером.
- Что значит вчера вечером? - я был недоволен. - Господин Ализе, если вы не намерены выполнять мои распоряжения, то, может быть, вам лучше вернуться в Лондон?
- Открылись неожиданные обстоятельства, и мы с милордом решили, что будет целесообразнее выслать меня сюда пораньше.

Лордом прикрывается... И улыбается ещё. Ну конечно, именно так всё и было. Только зачем давать новенькому уверенность в том, что он на особом положении?

- Впредь вы должны уведомлять меня об изменениях плана своевременно.
- Но вы же не дали мне своего личного номера, - Даниэль выглядел слегка виноватым. - Я пытался добраться до вас обычными способами, но...

А ведь и правда. Когда мальчишка попросил у меня особый канал связи, я решил, что он обойдётся без этого хотя бы до Амстердама. А "обычными способами" со мной и сам Господь Бог бы не связался в эту неделю. Да и по особому каналу, если честно...

- Господин Долохов, - Ализе мягко взял меня под руку, - я понимаю, что в организации нижестоящий подчиняется вышестоящему, а не напрямую руководству организации. Я вам обещаю, больше никаких сбоев.
- Ну еще бы.

Я отобрал у него свою руку, хотя на нас никто не оглядывался - мы шли по одной из самых многолюдных улиц города и в толпе разномастных индивидуальностей были бы незаметны, вздумай мы даже в обнимку ходить, а не то что под руку.

- Ладно, считаем инцидент исчерпанным. Но с вас в таком случае подробный рассказ о городе и своих местных знакомствах. Вы, помнится, здесь жили?

Ализе рассказывал толково, содержательно и не без иронии. И знакомств у него действительно была масса, в самых разных слоях общества; я не раз вздрогнул, услышав имя какого-нибудь известного криминального авторитета или, наоборот, видного чиновника с небрежной ремаркой - "мы с ним приятели". Приятели, пояснил Даниэль, это те, кто ему чем-то обязан. А "просто знакомых" - с которыми он вместе пил и шлялся, видимо - у него и вообще набиралось с полстраны. В общем, сам по себе полезный элемент, но поручать ему делать сетку...

Где-то посреди разговора мы зашли погреться в небольшой бар, в принципе - шумный, но для нас разулыбавшийся бармен - симпатичный парень лет двадцати, с огромной серьгой в левом ухе и в рубашке удивительного розового цвета - мигом открыл отдельный кабинет, где было тихо и никто не ломился в дверь.

- Спасибо, Альф, принеси нам кофе, - попросил Ализе. Кофе был готов через две минуты, бармен осторожно поставил чашки на стол и испарился.
- Ваш приятель? - поинтересовался я.
- Нет, что вы, - улыбнулся Даниэль. - Просто знакомый.

Бармен смотрел на Ализе с обожанием, это было заметно. И даже как-то... неестественно.

- Он всегда такой обходительный?
- Не знаю, но со мной - всегда.
- Почему?
- У нас общая компания, мы классно проводили время вместе, - весело улыбнулся мальчишка. - Он рад, что я вернулся.

Я прекрасно понимал, что он даёт мне шанс "не знать", но я обязан был знать, я, чёрт возьми, его начальник!

- Даниэль, - я в первый раз назвал его по имени, подчёркивая тем самым, что разговор неофициальный и, значит, нужно быть откровенным. - Какие у вас отношения с Альфредом?
- Антонин, это не по теме нашего разговора.

Услышал обращение по имени и запомнил. Малфой тоже такой... внимательный. И ненавидит Ализе. Надо прояснить этот вопрос, а пока...

- О своих сотрудниках я должен знать всё. Тем более о тех, которых подобрал не сам.

На этом месте упомянутый Малфой обязательно спросил бы, неужели я не доверяю выбору Лорда. Даниэль и не подумал язвить, спросил слегка сочувственно:

- Вы уверены?
- Уверен.
- Он мой любовник. Был.

Ну, отлично. Мало нам было Айвена, теперь этот...

Даниэль смотрел на меня спокойно, так же, как он спокойно шёл тогда рядом с Рудольфом и смеялся какой-то его шутке. От него потребовали правды - он её сказал, а мог бы и солгать, о таком не принято говорить ни с кем, тем более с начальством... Не солгал. Смелый или чувствует протекцию?

У меня в голове вертелись десятки вопросов. Почему "был", много ли у него еще таких просто знакомых, какого хрена Ализе вступает в связи при исполнении, ведь в прошлый раз в Амстердаме он тоже был при Отряде... Но вот эта ненавязчивая улыбка мешала мне спрашивать. В конце концов, Том всегда разбирался в людях лучше меня, а фактические данные я и иными путями могу добыть. Наверное.

В общем, ничего я спрашивать не стал. И потом часто вспоминал это решение как правильное - Ализе оправдал рекомендацию, которую ему дал Лорд.

- Он сделает всё, что ты ему поручишь, и сделает это блестяще, но только если ты не будешь лезть в его дела.
- Как я могу не лезть в его дела, когда я эти дела ему сам даю? - возмутился я, а Том хмыкнул:
- У него всегда есть свои дела. Не мешай ему, я же сказал, я хочу посмотреть его в деле, а твоя задача - сформулировать для него цель. Всё. И не больше.

Да, он был превосходным агентом. Через два месяца после засылки его в Амстердам он через своих "знакомых" контролировал уже всю Голландию, и я был вынужден отстать от него. Но он мне не нравился, хотя я не мог не оценить по достоинству и его таланты, и его профессионализм - я быстро перестал смотреть на него, как всегда смотрел на "голубых": изнеженные, нерешительные пустышки. Цепкий, наглый, хладнокровный и безумно предусмотрительный, раз Малфой, как ни юлил, всё никак не мог его толком подставить. Впрочем, мы редко встречались на протяжении следующего года - только на планёрках, а Лорд был им доволен.

* * *
Я приехал в Англию ночным паромом, Рудольф встретил меня у выхода с пристани, автомобиль стоял чуть дальше; я бросил чемодан на заднее сиденье, сам сел вперёд. Руди вёл машину уверенно и аккуратно, рассказывал всякую ерунду про новеньких. Я приехал на неделю или чуть больше, отдохнуть, побыть с друзьями, и никаких дел, пропади оно всё пропадом. Отпуск!

За пару минут до того, как мы должны были подъехать к поместью Лестрангов, Руди неожиданно остановил машину на обочине и повернулся ко мне:

- Я хочу тебя кое о чём предупредить.
- Что такое?
- Сначала пообещай мне, что воспримешь это нормально.

Рудольф весь в этом. Сколько раз мы друг друга вытаскивали, я, помнится, даже от Тома его пару раз защищал, а всё равно - пообещай, что всё будет хорошо. И требовательный взгляд. Сначала узнать всё, что только можно, а только потом действовать. Улыбаясь, я сказал:

- Обещаю. Что у тебя?
- У меня Даниэль.
- Живёт? - не понял я. У него же квартира в Лондоне... Да и что ему делать у Лестранга? Они нормально общались, два боевика, любили тяжёлые машины и тяжёлый рок, обращались друг к другу по именам, но и только.
- В каком-то смысле да, живёт...

Я видел, что ему трудно говорить. Что он сейчас выдаст мне какую-то свою тайну. Я бы ему помог, догадался сам, но только при чём здесь Даниэль?

- Ты знаешь, что он иногда встречается с мужчинами?
- Знаю, - я хмыкнул, вспомнив наш давнишний разговор в том баре. - И что?

Руди смотрел на меня напряжённым взглядом, и до меня дошло.

Не знаю, как я не свалился в обморок. Наверное, данное обещание "воспринять это нормально" помогло. Я откашлялся и уточнил:

- Ты спишь с ним?
- Я люблю его. - Рудольф отвернулся, теперь он смотрел прямо перед собой, лицо отстранённое, а пальцы стиснули руль, аж побелели. И понятно - в таком запросто не признаешься, даже лучшему другу.

Друг... Я вспомнил Ализе, его мягкую улыбку, ломаные пряди надо лбом, сдержанный смех - "нет, просто знакомый"; он был смазливым, как девчонка, и никогда не стрелял первым, умел быть ласковым и сочувствующим... а Руди с Беллой в последнее время плохо ладили, я знал об этом от них обоих, Белла ругалась и плакала, а Рудольф молча пил и смотрел в стену, и неохотно отвечал на вопросы, и выглядел отчуждённым и уставшим, только швырнул однажды бутылку в стену так, что она разлетелась в осколки, руки сжаты в кулаки, костяшки пальцев побелели, как сейчас...

- Когда вы начали?..
- Через месяц после того, как он уехал в Амстердам.
- Он же не вылезал оттуда первые полгода.
- Не так уж здесь и далеко... порталом дострелить можно. А подружились еще раньше, когда его только выпустили. Я взял его к себе под честное слово...

Я было взял себя в руки, но тут земля снова ушла из-под ног:

- Он же хотел тебя убить!
- Он выполнял приказ. И не убить, а стукнуть по голове и утащить в плен...
- Да, а вместо этого по голове стукнули его. И теперь он здесь обустраивается, всех очаровывает, - я понемногу начинал звереть. - А если он связью с тобой прикрывает себе задницу на случай прокола? Ведь случись что, ты же побежишь его вытаскивать. Он выполнял приказы своих генералов, теперь выполняет приказы Лорда. Он же наёмник! Как ты можешь ему верить?
- У меня была возможность убедиться в его искренности.
- Ты что, мысли читаешь? Он же работает с людьми, понимаешь, у него профессиональное - уметь входить в доверие!
- И в постели тоже? Не считай меня идиотом! - резко сказал Рудольф.

Некоторое время мы оба молчали. Он обиделся, кажется. Я не сомневался, что у него действительно есть основания доверять Ализе, и не постельные: без этих оснований он бы и разговаривать с ним не стал - Лестранг, как-никак, и в Азкабане побывал... Я вздохнул и примиряюще сказал:

- Извини. Я не хотел тебя обидеть. Но как же Белла?
- Ей нужен только милорд. Она была счастлива от меня избавиться.

Вместе расти и учиться, пройти войну, следствие, тюрьму - и так глупо расстаться... Рудольф всегда тяжело переносил предательство, а то, что его супруга так откровенно была влюблена в другого мужчину, не могло быть понято им иначе, даже если этим другим был его сюзерен.

- Давай не будем об этом больше говорить, - решительно сказал Руди и завёл мотор. - Я вижу, что тебе неприятно, я просто хотел поставить тебя в известность о своём решении.
- Ты уверен, что ты его не изменишь?
- Какие дурацкие вещи ты спрашиваешь...
- Работа такая - задавать идиотские вопросы, - пошутил я. - Ладно, я тебя понял, обещаю камнями в Ализе не кидать. Я не могу позволить себе так обращаться с ценным кадром.
- Да, он талантливый, - улыбнулся Рудольф, выводя машину на трассу.

"Талантливый"... Он умудрился сказать это так, что я сразу понял: он скорее позволит себя убить, чем даст кому-то хоть пальцем тронуть Даниэля. Лестранг, с ног до головы Лестранг. Если этот крашеный пижон посмеет не оправдать его доверия, я ему все зубы повыбиваю.

Крашеный пижон, увидев меня, приветливо поздоровался, словно мы с ним встретились на планёрке. Подтверждает обычную дистанцию. Он вообще вёл себя как обычно - был раскрепощён, слегка нахален, много смеялся, он вообще как мог подчёркивал свою молодость, а по сравнению с нами – вызывающую юность. Сколько ему? Двадцать четыре исполнится в июне. Мальчишка. Побыв с нами полчаса, он под каким-то предлогом ушёл, на прощание кивнув мне и Рудольфу совершенно одинаковым образом. Еще и тактичный, ну надо же...

- Я не заметил, чтобы он особенно тебя любил, - сообщил я.
- А ты думал, что он будет у меня на коленях сидеть и хихикать? - усмехнулся Руди; дома он успокоился и на то, что я задел острую тему, никак не отреагировал.
- Нет, конечно, но хоть как-то...
- Как-то, - передразнил Рудольф. - Он не знает, что я тебе рассказал, а по официальной версии он ночует у меня, потому что за его квартирой слежка.
- Она действительно существует?
- Конечно. Дэн не позволит кому попало раскалывать свои тайны.

И снова эта влюблённая интонация. О господи. Но надо отдать им обоим должное - не знай я об их особых отношениях, ни в жизнь бы не догадался, что это нечто большее, чем приятельство.

На следующий день я выбрал момент, когда Рудольфа не было рядом, и позвал Даниэля на сигарету. Тот согласился, поддержал пустую болтовню о леди Эн, что я ему скажу? Своими улыбками и кажущейся открытостью он охраняет свои секреты лучше, чем высокомерный Малфой. Но сказать надо. Надо, и всё.

- Даниэль, у меня разговор к вам.
- Я слушаю.
- Разговор личный и никакого отношения к нашей работе не имеет.
- Вы меня заинтриговали, - рассмеялся мальчишка, наклонил голову к плечу, приготовился слушать.

А глаза-то заблестели - не знает, о чём я буду говорить, какой такой личный разговор может у нас быть, чувствует себя неуверенно...

- Я знаю, в каких вы отношениях с Рудольфом.
- В каких же? - вежливо уточнил Ализе, стряхнул пепел с сигареты: мелькнувшая настороженность исчезла, как не бывало, теперь он снова чувствует землю под ногами.
- В тех самых. Я не собираюсь ни о чём вас спрашивать, просто хочу предупредить вас: во-первых, никаких привилегий это вам не даёт, а во-вторых, озаботьтесь как следует скрывать этот факт и не портить лорду Лестрангу репутацию.

Ализе забычковал сигарету в пепельницу, встал, выглянул за окно и светским тоном спросил:

- Как вы думаете, господин Долохов, достаточно ли хорошая сегодня погода, чтобы прогуляться в город?
- Что вы имеете в виду? - не понял я.
- Драться с вами на территории дома лорда Лестранга я не собираюсь, а набить вам морду собираюсь обязательно. Извините, у меня нет с собой перчатки, чтобы подтвердить это согласно дуэльному кодексу.

Оп-па.

- В чём причина?
- В том, что вы, во-первых, назвали меня проституткой, а во-вторых, позволили себе хамским образом влезть в моё поведение с целью его регуляции в соответствии с вашей точкой зрения.

Мы с ним мало общались, но я даже не предполагал, что этот противник всяческого протокола может ТАК разговаривать.

- Я не называл вас так, о чём вы?..
- А как, по-вашему, называется человек, который использует любовную связь в целях получения каких-то привилегий? Собирайтесь, господин Долохов, я буду ждать вас в Лютном переулке через полчаса.

Даниэль забрал со столика свои сигареты, намереваясь выйти за дверь (хорошенько хлопнув ею при этом), но я успел поймать его за руку:

- Постойте!
- Вам что-то неясно?!

Он развернулся ко мне и посмотрел с таким бешенством, что я отшатнулся. Я понимал, что если я не успокою его сейчас, то приобрету себе врага на всю оставшуюся жизнь, а поскольку дуэли до смерти запрещены, то, значит, довольно надолго. Что он может мне сделать? Много чего, наверное. Я знал, он умеет вцепиться мёртвой хваткой и трясти до тех пор, пока душу не вытрясет. За всё время, что мы с ним знакомы, я не видел от него никаких эмоций, кроме фонового хорошего настроения. Это же как мне надо было ухитриться его взбесить, чтобы он так сорвался? Я по-прежнему держал его запястье - вдруг вздумает сбежать, я чувствовал, что пульс у него колотится втрое чаще нормы.

- Помнится, перед дуэлью стороны должны попытаться урегулировать конфликт.
- Я думаю, это мы можем отбросить.
- Нет, я хочу извиниться.
- Неужели? - ядовито спросил Ализе. - Господин Долохов, считающий себя вправе поучать любовника своего лучшего друга, хочет перед ним извиниться? Как любопытно!
- Я вас не поучал. Вы поняли меня неправильно. Я имел в виду, что эти подробности не должны сказываться на нашей работе и что вам с Рудольфом следует быть осторожней... наше общество - не то, в котором вы, Даниэль, привыкли вращаться, и кто-то же должен предупредить вас об этом.
- Вы сделали это в потрясающей форме.
- Вы мне не нравитесь, - прямо сказал я, - но мы вынуждены доверять друг другу по долгу службы, и я не счёл нужным выбирать выражения.
- ******, - подытожил Ализе. - Вы что, действительно думали, что я до сих пор не разобрался в устройстве вашей тусовки?
- Вы тоже не считаете нужным выбирать выражения?
- Естественно! У нас же момент истины.
- Тогда да, такая возможность была - вы сидели в одиночке, потом в Амстердаме, а Рудольф Лестранг скорее перебьёт всех ваших неприятелей, чем позволит вам вступать с ними в споры. Я давно его знаю. Своих близких он ограждает от всего мира, особенно тех, кого он считает слабее себя.
- Я, видимо, слабее?
- Вы младше...

Он наконец отвёл взгляд, посмотрел в окно. Погода там была, как обычно - мелкий дождь и плюс семнадцать. Пульс под моими пальцами приходил в норму, и я чуть ослабил хватку, вдруг почувствовав, какое у него тонкое запястье. Ему бы музыкой заниматься с такими руками, а он в войну пошёл. Зачем?

Что я вообще о нём знаю? Фактически - очень много. Вся его жизнь с четырнадцати лет - первого упоминания в документах Белых отрядов - была описана в досье, послужной список впечатлял, список языков, на которых он говорил, тоже, и список близких контактов... А лично о нём? Я мало им интересовался - не мог преодолеть этого стопора у меня в голове: наёмник, американец, да еще и гей... А надо было. Умный мальчик, талантливый, осторожный, уверенный в себе. И только? Одно это не зацепило бы Руди так, чтобы прямо голову потерять...

Я отпустил его руку, но он не отстранился, так мы и стояли в пяти сантиметрах друг от друга. Потом он отошёл к окну. В принципе, я мог бы уйти, но мне это казалось неправильным.

- Даниэль, - окликнул я его.
- Да?
- Вы в порядке?

Он развернулся, почти непристойно откинувшись на подоконник, и прищурился:

- Вас это правда интересует?
- Правда. - А что я ещё мог сказать?..
- Мне отвратительно. Я терпеть не могу вашу высокородную манеру указывать, что и как мне делать. Вы ничем не заслужили права мне указывать, ясно? То, что я работаю на того же, на кого и вы, еще не значит, что я - ваш. Лорды, старшее поколение, а я американец, хамло и маргинал. Пожалуйста! Но я не собираюсь вас при этом слушаться, будь вы хоть в десять раз старше меня!

Мне было понятно, что он говорит не только обо мне, но и обо всех нас. И еще мне было понятно, что он сейчас снова заведётся. Я шагнул к нему, положил ему руку на плечо и убедительно попросил:

- Успокойтесь. Вас никто не обязывает слушаться чьих-то указаний, если они не касаются работы и не исходят от меня или от милорда.
- Вот именно!
- И вы имеете полное право высказать это тому, кто попытается вас поучать.
- Действительно?
- Именно так.

Ализе посмотрел мне в глаза, обаятельно улыбаясь, аккуратно снял со своего плеча мою руку и вот так, придерживая меня за кончики пальцев, сказал:

- Меня никто не обязывает слушаться ваших указаний, если они не касаются работы и вы не милорд.
- Что вы сказали?..

Мы расхохотались, и он отпустил мою руку:

- А вы бы всё-таки выбирали выражения, я же мог вас убить.
- Вы серьёзно? - изумился я. - Да вы хоть знаете, какой у меня дуэльный стаж?
- А вы знаете, что я во время дуэли, если это, конечно, не разминка, держу левую руку за спиной?
- Это должно было меня напугать?
- Конечно. Хотите, покажу причину такого самоограничения?
- Ну давайте, - осторожно согласился я.
- Следите за руками.

Я проследил: правая свободна, левая заведена за спину в районе талии. Он с той же двусмысленной улыбочкой смерил меня взглядом и вдруг схватил за руку, сильно заломил ее за спину, притянул меня к себе, и мне в шею упёрлось пистолетное дуло. Я замер, он тоже не двигался. Через пару секунд я негромко сказал:

- А палочку вы не боитесь сломать?
- Когда я так делаю, - так же тихо сказал Даниэль, - я успеваю её бросить... Вам страшно?
- Нет. Но драться с вами я не буду. Вы подлец.

Он отпустил меня и как-то совсем по-детски хихикнул:

- Да нет, я просто жить хочу. Малфой вон тоже говорил, что дуэли у вас не до смерти, а шрам в опасном месте всё-таки оставил, пришлось доставать мою малышку...
- Почему же Малфой до сих пор жив? Вы дадите мне на неё взглянуть?
- Потому что я не подлец, а ему хватит пули, которую фиг вытащишь. Конечно, берите.

Он рукоятью вперед протянул мне свою "беретту". Хорошенькая, воронёная, совсем маленькая - и впрямь можно спрятать в чехле у пояса, будет не видно. Я попробовал прицелиться - нет, не люблю я маленькие пистолеты, никак не могу почувствовать их как продолжение руки: какое продолжение, когда там и ствола-то нет почти? Как кулаком целиться... Я вернул оружие Даниэлю, тот задумчиво крутанул "беретту" на пальце - в его руке она выглядела естественно, пальцы хрупкие, изящные, ладонь узкая - и сказал:

- А с вами бы я поразминался, кстати.
- Так что нас останавливает? Зал открыт, а мне давно не терпится узнать, как вы дерётесь.
- И почему вы раньше не предлагали?
- Субординация, - хмыкнул я. - Ещё я с подчинёнными не дрался. Пойдём? Пока Рудольф не заинтересовался, что мы с вами тут так долго делаем.

Дверная ручка повернулась. Мы замерли, напряжённо глядя на дверь.

- Вы что тут закрылись?

У меня аж глаза слезами заволокло от смеха, однако я отметил, что даже сгибавший его пополам хохот не помешал Ализе запихнуть пистолетик в кобуру на поясе с первого раза и почти незаметно. По крайней мере, обалдевший от нашей бурной радости Рудольф не обратил внимания на эти манёвры.