Сатана там правит бал. Тень дьявола - 49

Три козла.

  Олег пробежал несколько метров, и понял - «дыхалка» не справляется с бегом,  перешёл на пеший ход. Сзади раздался свист и шум. Олег обернулся. Прямо на него летела во весь галоп чёрная лошадь. В последний миг, он кинулся в канаву, уступая ей дорогу. Мимо него пронеслась чёрная масса огромной лошади. На ней, без седла, сидел в зелёных шароварах, и в сером мятом пиджаке на голое тело, цыган, ругаясь матом, и махая руками.
  Ещё долго слышался топот копыт; пыль улеглась, а топот был слышен. Олег выбрался из канавы, отряхнулся, и пошёл по пустынной дороге. Слева небольшое поле, справа лес, за поворотом лагерь, ходьбы всего десять минут. 

  Его догнал велосипедист. - Эй, парень! Видел цыгана? Меня чуть не зашиб, и тебя испугал, я видел ты, из канавы вылезал. Ты из лагеря? 
- Из лагеря, -  ответил Олег.
- Слушай, да, я тебя знаю.
- Меня? Откуда? 
- От верблюда, - услышал Олег, и получил удар в челюсть, не весть откуда-то взявшегося другого парня. Удар был настолько силён, что Олег не устоял на ногах. Появился ещё один парень. Вдвоём они навалились на Олега. Подбежал велосипедист, и ногами стал бить лежащего Столицына в живот, и по рёбрам.

На дороге никого, кроме них не было.
- Что надо? - с трудом произнёс Олег, укрываясь от ударов.
 Налётчики перестали избиение. - Вот, что надо! Ещё раз подойдёшь к Ритке, убьём. Она не твоя, козёл вонючий. По ночам спать надо пионер - херов. Сунешься на озеро - пойдёшь рыб кормить. Скажи спасибо, что жив остался с того раза, козёл!

   Двое парней подняли Олега, крепко держа его, заломили руки за спину. Велосипедист нанёс ещё несколько ударов в поддых, затем в скулу, и ногой в пах. Его бросили в канаву. - Козёл! Всё понял? Не выползай на середину, споткнётся кто-нибудь о твой трупик в темноте. 
  Парни достали из кустов велосипеды, и втроём поехали в обратном направлении.
Полежав, и очухавшись от ударов, шатаясь, Олег поднялся на ноги. Резкая боль в паху постепенно прошла.

 - Козлы, я вас запомнил, - тихо сказал он, прикушенным языком. Он отряхнул джинсы (канава была сухой). Джинсы порваны между ног по шву. Олег огляделся, вытер лицо ладонью, крови не было, зубы все на месте, болит скула, она влажная, и левый глаз, всё как в тумане. 

  «Кто они? Они сидели здесь, меня поджидали, а тот ехал за мной, его должны видеть наши. Причём здесь Рита? Неужели у неё есть парень? Ничего не говорила. Может, это Мишка навёл их на меня. Я давно заметил, Французов стал подозрительным. Всё в шутку превращает. Мне эти шуточки боком выходят. Откуда «эти» знают, что я живой остался, тогда в сарае? Откуда? Кто про нас знал? Мишка знал. Странно. Что за намёки у него - не споткнись о трупик? И эти сказали, - не выползай …  Выследили меня. Неужели, Мишка? Ну, и подонок он. Что мне делать? К отцу Акиму надо. Лучше к Василию Аркадьевичу. Откуда эти знали, что я пойду в лагерь один. Меня послала за трубой Лидия Павловна. Она? Она посылала нас вдвоём, и Мишку. У Мишки алиби, он остался с кучей свидетелей. Ничего не понимаю. Как он сразу отказался идти со мной? Точно, знал о нападении на меня.
   
 Может, Фа-Фа? Может он, в самом деле, не Юрка, а Юлий? Окончательно засрал, мне мозги. Эти, ясно - местное хулиганьё. Оказывается, даже они знают, что я ночью гуляю с Ритой. Выходит Мишка прав - мне шизец, если они меня с ней застукают ночью на озере. Василию Аркадьевичу всё рассказать? Нам же вожатым не запрещено уходить за территорию в свободное время, тем более ночью. Запрет был для всех в ту смену. Может, плюнуть на всё. Пойду, вещи возьму, и на автобус. А Вихрик? Он приедет, а меня нет? А я, тогда поеду в больницу к Фасолину Юрке, оттуда позвоню Василию Аркадьевичу так мол, и так, назад не приеду. Что-нибудь придумаю - бабушка  заболела.

  Так, я телефон в лагерь не знаю. Фа-Фа знает. А ему говорить? Который раз меня бьют за эти две недели. Не сосчитать. Я, что испугался? Я же не трус, а испугался, мышей летучих, и штанов летающих испугался. Это значит, что Фа-Фа не сатана, и договор это так, меня попугать. Он мне именно, так и говорил, сатаны нет мол. Всё равно странное твориться в лагере. Надо всё Фа-Фа рассказать, он в два счёта во всём разберётся».

 С этими мыслями Олег дошёл до лагеря. Взял с притолоки ключ от своей комнаты, открыл дверь. На кровати валялся пупсик. Олег взял его в руки.
«Тот самый. Что твориться? Я начинаю бояться, даже днём, и детских игрушек.      Отнесу трубу на озеро, но пойду другой дорогой, коротким путём. Позову с собой кого-нибудь из старших, они все на футбольном поле. Что-то там копают. Ну, и рожа!»
 Олег посмотрелся в зеркало, - фингал, нет фингалище! Такого у меня ещё не было. Пойду Арамчика, крикну.