Расписание на жизнь

повесть

ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЕ КУРСЫ

1

   Никитке от дома до школы – только дорогу перебежать, даже в лютую стужу можно без тулупчика в класс являться, напрасно бабушка его старательно укутывала.
   А вот семилетка была в соседнем от деревни Бабкино селе Сергеинове. Всего-то до него два километра, да по пути глубокий Михалёв овраг. Летом на его дне песок толстым слоем, осенью – грязюка, зимой, после снегопада, по пояс провалиться можно, но всего хуже ранней весной. Просто беда. Талая вода стекает ручьями в овраг, получается неглубокая, по колено, прехолодная преграда шириной метра два, не более. Но ведь её в валенках или сапогах не пройдёшь. Так приходилось разуваться и на другом склоне оврага обуваться. И ни кто тогда из детей не заболел! Ни разу!
   И вообще Никитка рос крепким парнем. Уже в четыре года увязывался за родителями, когда они с объёмистой, чуть ли не с телегу, самодельной двухколесной тачкой шли в дальние луга за травой для коровы и овец. То бежал рядом с отцом, то, уставая, садился в пустую тачку. А вот на обратном пути только ножками: к вечеру ещё не совсем высушенная трава на тяжеленном возу  так тянула отцовские и материны руки, что приходилось, пока отец перекуривает, останавливаться, а впереди был ещё Михалёв овраг. Когда появилась сестрёнка, часть маминых забот по хлеву и огороду отец велел взять на себя Никитке, да и сам не стал засиживаться у пожарной каланчи с мужиками – не до пустых разговоров.
   В десятилетку, в село Козлово, ходил ежедневно за восемь километров.  Один всего ученик из Бабкина, из их класса лишь Колька продолжил учение, но в городе, в ПТУ, где готовили токарей. 
   - Если хочешь коровам хвосты крутить, - только и сказал Никитке отец, - можешь и не учиться  дальше. Смотри сам. Ну и что с того, что далеко до Козлова, зато потом твоя дорога будет легче.
   Когда в первый сентябрьский вечер Никитка вернулся усталый из школы, отец одобрительно похлопал по плечу.
   - Молодец! Только уж, раз в такую дорогу ходишь, так не за тройками же. Мне вот ещё на фронте запомнились слова командира нашего взвода: «Думай о будущем раньше, чем оно наступит». Золотое правило, запомни его, сынок!
   Учился он хорошо, мечтая после десятилетки поступить в Московский университет. Только вот пришлось заниматься лишний год: школа стала одиннадцатилетней. А вступительные экзамены в столице он провалил на последнем этапе: получил двойку по немецкому языку: ошибки в написании, скверное произношение при чтении текста.
   - Да кто тебя так учил! – удивился экзаменатор, узнав, что до этой двойки все предыдущие экзамены Никита Алексеев сдал на пятерки. Не будешь же рассказывать, что преподавателем у них в сельской школе была жена директора, англичанка по образованию, но вела уроки и немецкого, и французского.
   Печально сообщил  дома о неудаче и о том, что на будущий год попытается снова поступить учиться, но уже заочно, а пока поработает в городе. Родители согласились с его планом, отец подсказал, что в городе на улице Трудовой живёт его друг, бывший председателя их колхоза, который теперь на заводе работает мастером. Он поможет и работу найти, и комнату в частном секторе снять. С планом Никитки отец был согласен: за год подготовиться к вступлению во Всесоюзный заочный юридический институт, где нет на вступительных экзаменах иностранного языка.
   Отцовский приятель помог во всем: устроил Никитку в свою смену нагревальщиком к мазутной печи – подавать клещами жаркие заготовки кузнецу. Нашёл ему и узкую, в одно окно, комнатёнку, отгороженную фанеркой от остального жилья у одинокой старушки на соседней улице Ноябрьской. Никитка записался на заочные подготовительные курсы юридического института, из канцелярии которого по почте будут присылать контрольные работы, а потом и  разбор ошибок.
   Никитка в нагревальщиках освоился быстро, попробовал сам на молоте  штамповать простенькие длинные детали – монтажные лопатки и заводные шоферские рукоятки. А через месяц самостоятельного жаркого труда получил 112 рублей – деньги для тех лет немалые. Купил ботинки, городской пиджак, заплатил за съёмный угол, да ещё деньги остались. На Ноябрьской улице ни с кем и не познакомился – с работы домой, чтобы, наскоро перекусив, сесть за учебники или выполнять очередное задание, присланное из канцелярии заочных подготовительных курсов юридического института.
   Как-то к Алексееву зашел его проведать мастер, чтобы рассказать потом отцу про Никитку: в следующий выходной он собирался съездить в гости в сестре в Бабкино. А там наверняка старший Алексеев спросит про городские дела своего сына. 
   - И зачем тебе юридический, - удивился гость. – Ты в кузнице на хорошем счету. Поступай лучше в наш учебно-консультационный пункт политехнического института. Как раз там с 1 декабря зачисляют на подготовительные курсы.
   - А работать  как в три смены? - заинтересовался предложением Никитка.
   - Я со старшим мастером договорюсь, мужик он понятливый. Будешь работать только в первую и третью смены.
   Так Никитка оказался на новых подготовительных курсах. С улицы Ноябрьской ходил пешком, пока автобус дожидаешься, такое же время потом на езду потратишь, а то и дольше выйдет, а на «одиннадцатом маршруте» надежнее, без опозданий. Можно идти и через Троицкую гору, а можно без спуска-подъёма – через Малый прогон на улицу Кольцова. А там свернул ещё в один проулок – и вот он, институт! И вечерами Никитка возвращаться один не боялся – сдачи даст! Да и тихо было на рабочих улицах.

2
   
   Иван Дряхлов после окончания техникума получил направление на завод «Замочник», который старожилы по привычке все ещё называли артелью. В индустриальном техникуме он учился средне, редко были пятерки. По холодной и горячей штамповке, автоматизации и механизации производства, деталям машин. Но вот обращению будущего мастера (не все же становились техниками-технологами, как написано в дипломе) с подчинённым народом не учили. Всё пришлось осваивать на практике и очень медленно – от одной своей ошибки к  следующей.
   Зато в общественных делах стал быстро заметен: избран секретарём комсомольской организации кузнечно-прессового цеха и членом заводского комитета комсомола. А секретарем с подачи парторга ребята и девчата избрали Агея Квасова. Тоже только что после техникума, но металлургического, стал  технологом в отделе главного механика. На два года старше Ивана, выглядел для своих лет солидно, да и вёл себя гораздо серьёзнее, основательнее, этим, видно, и приглянулся парторгу.
   Иван с Агеем подружился быстро, Квасов и предложил Дряхлову вместе ходить на подготовительные курсы: у обоих слабым звеном была математика. И уже занимаясь на курсах, Иван понял, в чём он проигрывает другу, и что сразу подметил заводской парторг. Общительный Агей быстро сходился со всеми в разговорах, а не отмалчивался, как угрюмый Иван. Агей быстро перезнакомился с каждым, даже с девчонками, из их подготовительной группы, а потом им представлял Ивана.
   Вот и математика не стала казаться такой трудной. Но порадоваться успеху не удалось: получил повестку из военкомата. Это был первый в стране весенний призыв. В дом номер пять на улицу Ноябрьскую на проводы Ивана пришли все его друзья и обе девушки с которыми он встречался поочередно, так и не успев сделать окончательный выбор: про службу в армии допризывник вообще не думал, считая, что летом сдаст экзамены в институт.

3

   Борис Богданов в техникуме учился легко, переживая за каждую полученную четверку – мог бы и постараться ответить лучше. На вручение диплома не попал: в этот день вся улица Ноябрьская хоронила его отца. Потом слегла мама, просившая внимательнее смотреть за младшей сестрой. Когда мама выздоровела, везти документы в Горьковский политех было поздно. А вот в городской вечерне-заочный филиал того же политеха  приготовленные  документы успел отнести в последний день приёма. Экзамены сдал легко, этому ни кто из друзей Бориса и не удивился. Удивились другому: на заводе согласился пойти на рабочее место – наладчиком, но с условием, что у него будет только первая смена. Повезло: такой же наладчик согласился выходить только во вторую.
   Николай Кокин тоже хорошо сдал все вступительные экзамены – но тут удивлению не было предела. Он же всего месяц назад комиссован по зрению из армии. Учился на курс старше Бориса, попал в первый в стране апрельский призыв. Служил вместе с однокурсником, даже койки в роте были рядом, Иваном Дряхловым. Оба, не подходящие для строевой, попали в стройбат, поскольку, как записано в военной учетной карточке, к тяжёлому физическому труду годные. В армии у Николая зрение быстро стало ухудшаться, даже в больнице на обследовании лежал.
   Только сам Николай не удивлялся, что так удачно зачислен в институт: семилетку окончил отличником, в техникуме тоже был в первых рядах, ну и ещё с экзаменационными билетами ему просто повезло. И только после этого пошёл вновь устраиваться на завод, на котором прежде работал по направлению технологом кузнечного цеха. Взяли технологом, но в другой кузнечный, их на этом заводе было аж три, вот в третьем и было свободное место.

ПЕРВЫЙ КУРС – ОН ТРУДНЫЙ САМЫЙ

   Никита на первую лекцию в институте надел новые серые брюки и белую рубашку. Как на праздник. А ведь это и есть самый настоящий праздник -  начало учёбы сулило в будущем интересную жизнь. Вышел из дома заранее, чтобы в этот тёплый сентябрьский вечер пройтись пешком. Ему из двери  соседнего дома помахал рукой Борис, тоже в белой рубашке, с синим, под цвет костюма, галстуком.
   Поздоровались. Они познакомились на вступительных экзаменах и ещё тогда договорились, что ходить на учёбу будут вместе.
   Уселись, узнав в расписании номер аудитории, за предпоследний стол. Сзади место успели занять два парня, оставившие на стульях свои общие тетради и  уже вышедшие покурить. За ними направились и Никита с Борисом.
   - Меня Агеем звать, – напомнил, протягивая для приветствия руку, Квасов, черноволосый, высокого роста, с комсомольским значком на лацкане серого, в клеточку, пиджака. Работаю в «Замочнике» в отделе главного механика.
   - А я Борис Богданов. Только недавно в техникуме диплом получил, а теперь снова за учёбу.
   - Пожалуй, курить надо бросать, - поздоровался с ним Николай Кокин, учившийся в техникуме на курс старше Богданова и успевший три месяца послужить в армии. – Если каждую перемену дымить будем, то здоровья не хватит. Я вот с завтрашнего дня и брошу! Бери с меня, Агей, пример.
   - Попытаюсь, - ответил он. – Это, значит, про тебя мне Иван Дряхлов из стройбата писал?
   - Да. А давайте, ребята, держаться вместе. Я тут вчера ещё приходил, список нашей группы посмотрел – все мы с разных заводов, а ещё человек десять с оборонного, в том числе три девушки, но что-то их ещё не видно.
   - Меня Никита звать, - с опозданием представился всем Алексеев. – Работаю на автобусном  кузнецом. А с Борисом живём на улице Ноябрьской в соседях.
   - А как заниматься будешь, если у вас три смены?
   - Так я ещё на подготовительных курсах договорился с начальством, что буду работать попеременно в первую и третью. А вон и девчата в нашу аудиторию зашли, пойдем с ними познакомимся.
   Девчата уселись каждая по отдельности за первые в каждом ряду столы.
Вместо перенесённой на позднее время лекции было ознакомительное собрание, которое провёл сам директор УКП.
   Лично познакомился с каждым, вызывая по новенькому списку посещаемости. Он же предложил в старосты Квасова, видимо, заранее наметил эту кандидатуру, прикинув, что он, раз комсомольский секретарь, хоть и не освобожденный от основной работы, то найдёт в случае необходимости днём свободный час, чтобы заглянуть в институт.
   - Жаль, что у вас всего три красавицы. Зато им повезло, - пошутил директор, - у них от кавалеров отбоя не будет.
   Все три девушки из одного оборонного завода – Нина Мокеева и Галя Антонова были чертёжницами. Про подругу, Анну Савельеву, сказали, смеясь, что она заместитель председателя профкома.
   Борис Богданов с удовольствием смотрел на эту девушку – ему всегда нравились полненькие.
   - Надо сразу брать быка за рога,  - подвёл вслух он итог своим размышлениям после завершающей вечер лекции, стоявшей в расписании первой. – Ты, Никита, не обижайся, иди домой один. А я попробую Аннушку проводить.
Группа выходила из института последней – сказалась перемена расписания. Расходились по трём дорогам: большинство стали спускаться по улице Горького вниз, в центр города. Борис Богданов увязался за Анной. Несколько человек повернули к улице Стрелецкой, ведущей к ближайшей автобусной остановке.   
   - Нам, значит, только вдвоём с тобой по пути, - сказал Агей, свернув от института влево, в переулок Разина. -  Я в общежитии «Замочника» живу, в двухэтажном бараке бывшей артели инвалидов. Пока в комнате на троих, но секретарь парткома обещал, как только одиночная освободится, так её сразу мне дадут.
   - А мне до улицы Ноябрьской.
   - Почему Борис с тобой не пошёл, вы же соседи?
   - Аннушку решил проводить, может, влюбился с первого взгляда.
   - В эту толстушку?!
   - Да.
   - А мне Нина Мокеева приглянулась.
   - Но за ней какой-то парень давно ухаживает, он же её с подготовительных курсов частенько, я заметил, встречал.
   На следующий вечер Борис зашёл за Никитой домой, чтобы на пару идти в институт.
   - Мы и домой сегодня вместе пойдём.
   - Что так? Анна не приглянулась?
   - Уж очень далеко живёт. На самой окраине Южного поселка и у оврага. Назад же мне через весь город идти – почти до самой Тарки. До её дома на последний автобус едва успели. Потом у калитки долго стояли. Оказывается, она работает секретарём-машинисткой у председателя профкома, вот её подруги в шутку и прозвали так. Целовались, но целку из себя строит, титьки пощупать не дала.
   - Не в первый же вечер.
   - Но я не из-за этого. Назад пешком плёлся. А тут, когда стал подниматься от Кузнечного моста по горе к башне, бортовой грузовик меня стал перегонять. Я и додумался на его тихом ходу, уцепившись за задний борт, запрыгнуть в кузов. Хорошо, что там чисто было, а то бы перепачкался. Думал потом выпрыгнуть, да не тут-то было. Машина мчалась, дорога же пустая была, когда недалеко от нашей улицы ехали, постучал я по кабинке. Шофер от неожиданности резко затормозил, я выпрыгнул и юркнул в переулок. Через двести метров мой дом был.
   В эту же ночь, как потом все узнали, и ещё один их однокурсник шёл пешком – до соседнего городка. Оказывается, Виктора Марьенкова старшекурсники, за которыми по вечерам присылают дежурный заводской автобус, не стали ждать, подумали, что новичок уехал раньше. Виктору не остановились две попутки, а потом он и вовсе перестал голосовать: решил себя испытать. Если пройдёт эту дальнюю дорогу, то успешно завершит институт... Поспал три часа, утром не отдохнувшие ещё ноги долго не сгибались. А надо идти на завод, потом, перекусив, ехать на учебу.
   В воскресение Никите в деревне отдохнуть не удалось – прихворнул отец,  картофель с усада он с мамой и сестренкой выкопали последними в деревне. А потом надо было воды натаскать-запасти, и в дом, и для скотины, всё маме забот поменьше будет. Так и был водоносом все сентябрьские выходные.
   В первый месяц занятий у каждого были свои трудности, а потом вечерники  втянулись в такой ритм-марафон. Еле успевали за ужином просмотреть учебники или конспекты, а надо уже на улицу Горького. Только в воскресение можно подольше поспать и днём заняться отложенными ещё с начала недели делами.
Всех выносливее оказался Агей, он как-то раз пригласил попутчиков, Никиту и Бориса, заглянуть на танцы к маляршам: они строили трёхэтажный новый заводской корпус, в котором будут выпускать садово-огородный инструмент. В уже отделанном третьем этаже они и жили, а в одной из больших комнат устроили нечто вроде танцевального зала.
   - Может, кто и в комнату пригласит, постарайтесь девчатам понравиться, – советовал Агей. Его-то как раз и пригласили...
   Агею скоро дали койку в другом, благоустроенном, месте: тресту «Росинструмент» выдели две двухкомнатные квартиры в доме над магазином «Красные зори». Одна – для трёх молодых специалистов-мужчин, вторая, на этой же лестничной площадке – для девушек. Новоселье праздновали вместе, потом гости стали расходиться. Борис ушёл с девушками и их двумя кавалерами   послушать музыку, а Никиту, у которого не оказалось пары, Агей послал, оставшись со знакомой маляршей, ещё за одной бутылкой портвейна.
   - Но смотри на наше окно, что на кухне, – предупредил он, выдавая деньги, - не заходи ко мне, пока не зажжётся настольная лампа.
   Магазин был внизу, добавив свои, Никита купил две бутылки портвейна, прогулялся по улице, но лампа на окне не горела. А ведь декабрь на улице, холодрыга, Никита зашёл в магазин погреться, снова вышел на улицу, потом опять в тепло. А вот, наконец, включился условный сигнал.
   Тут и гости, наслушавшиеся музыки, возвратились. Выпили, потанцевали, осмелел и Никита, стал танцевать с оставшейся без парня, ушедшего на дежурство, девушкой из соседней квартиры. Агей уединился с маляршей в соседней комнате, Борис показал Никите глазами на встроенный и пока пустой шкаф. В него Никита и пригласил девушку, там и знакомились-целовались.
   В апреле Никита, Борис и Агей погуляли на скромной вечеринке у Николая Кокина. Ай да Колька! За месяц встреч уговорил стать его женой Фаю, продавщицу-красавицу из обувного магазина. Дома у него было тесновато, у старшего брата родилась двойня, в примаки Николай идти не желал. Нашли молодожёны полуподвальчик в частном домике (низ кирпичный, верх деревянный) на улице Кольцова, почти в ста метрах от института. Вот туда-то друзья и принесли свой подарок - набор посуды.
   Потом в гостях у него побывал и Иван Дряхлов, получивший семидневный отпуск по печальным обстоятельствам – на похороны отца. В свободный вечер он зашёл в институт, чтобы узнать, кто из их подготовительной группы поступил. Посидел с первым курсом на последнем занятии, чтобы не ждать в коридоре, когда освободится Кокин. Потом пошли к нему, Николаю очень хотелось познакомить Ивана со своей Фаей. Посидели за бутылкой портвейна, Николай подробно сообщил об учебе и своей работе технологом, а вот рассказ Дряхлова о стройбатовской службе слушал без интереса. Фая уже откровенно зевала. Иван стал прощаться, сказав, что после службы обязательно поступит в институт.
Агей зря старался понравиться Нине Мокеевой, у неё был постоянный провожатый. Галя Антонова отшивала всех – у неё парень служил в Хабаровске. Зато около Аннушки всегда кто-то крутился из старшекурсников.
   Анна в конце учебного года сказала подругам:
   - Вы как хотите, девчата, я, пожалуй, скоро заниматься брошу. Вот смотрите что получается...
   Она показала  аккуратно записанные на чистом листе столбики цифр.
   - Если сложить все часы и дни, что мы проведём в институте до получения диплома, то получится уйма потерянного времени. Так и замуж не выйдешь, станешь высокообразованной старой девой.
   - А карьера? Ведь меня уже перевели конструктором в отдел,- возразила Галя Антонова.
   - Николай Кокин стал начальником техбюро кузнечного цеха, - добавил услышавший их разговор Борис Богданов.
   А Кокин в свою очередь назвал имя  того, кто действительно теряет время – Ивана Дряхлова, копающего в уральском грунте траншеи для канализации и водопровода.
   - А если подсчитать в километрах, сколько мы с Борисом Богдановым пройдем в институт и домой на Ноябрьскую улицу, то получится, что за это время мы дважды бы могли бы пройти экватор!
   - Так уж и дважды, - удивился Борис.
   - Сейчас точно подсчитаю, только перемножу километры на дни и разделю на длину экватора, - взял в руки блокнот Никита. – Только вот не шесть дней в неделю мы иной раз занимаемся, вот и завтра, в воскресенье, у нас будут лекции: преподаватель из Горького сегодня сказал, что ездить лишний раз  за семьдесят километров не будет. Переночует у друга, а завтра, напомнил он, чтобы мы с утра пришли ещё на четыре часа его лекций. Так что наш путь по экватору может быть длиннее.
   Эта занимательная арифметика увлекла весь курс. Кто считал в потерянных пятачках, потраченных на автобус, и выходило, что чуть-чуть не хватит на покупку «Жигулей», кто в недосмотренных кинофильмах, кто в упущенных знакомствах с девушками...
   - У меня получилось всех меньше, - показала тетрадь с цифрой шесть Галя Антонова. – Надо всего-то шесть лет учится, точнее – уже почти пять.
   - Это кому как, - возразил всё знающий Агей, - на третьем курсе третий год учится футболист из «Торпедо» Николай Кирюхин, так мы его скоро догоним.
   Староста, собрав все арифметические записи, выпустил на эту тему смешную стенгазету, а про упущенных девушек, все догадались, это он написал. Анна, получив всем на удивление пятерку  в зачётке по истории КПСС, сказала, что передумала, учиться не бросит.
   - Наш Иван Николаевич Завитушин, - сказал потом Никита Алексеев, - двойки вообще по своему предмету почти не ставит, всё же секретарь горкома партии, но и пятёрками не балует. Я ведь «отлично» сегодня у него заслужил только из-за того, что рассказал про большевика Малиновского, который в николаевской думе представлял ленинскую фракцию и был в то же время агентом охранки. Такого факта в учебнике для вузов нет, я просто пятитомник «История КПСС» ради интереса прочитал. Кстати, в параллельной группе он не поставил ни одной двойки, но и пятёрок вообще не было. Ну и дурдом!

ВТОРОЕ ДЫХАНИЕ

   В сентябре обе группы второго курса сохранили свой состав. Аннушка, вдохновленная единственной пятёркой, занятий не бросила, а с подругами поделилась услышанным от старшекурсниц известием:
   - Надо до защиты выйти замуж, чтобы в дипломе новая фамилия была записана.
   В параллельной группе убыло трое – двое неуспевающих и один парень перевёлся на дневное отделение в Горький, но и трое прибыло – брали раньше академические отпуска.
   - Нам, мужикам, везёт, - сказал на организационном собрании Агей,  - следующие студенты не будут освобождаться о службы в армии.
   - Но год-то кое-коему всё равно придется оттрубить – уточнил Борис Богданов.
   - Ну, год – это терпимо, - согласился Никита. – Только надо всё же уточнить официальный статус нашего учебного заведения. Ведь мы по-прежнему называемся учебно-консультационным пунктом, считаемся заочниками, хотя по посещаемости являемся вечерниками. Да и у УКП первые пять лет не было официального статуса, вот дурдом, мы просто ни где не числились!
   Агей на второй день занятий побывал у первокурсников – предлог серьезный: помочь вчера назначенному старосте быстрее освоиться в общественной должности. Заодно просмотрел и список курса, сразу найдя ему интересное. Худенькая Люся Смирнова, единственная, наверное, из всех студенток с косой, недавно переехала в город из соседнего района, из села Лизарова. Устроилась жить у тётки, а работать стала на оборонном заводе контролёром, вернее, два месяца ходила в ученицах. Вот ей-то Агей и предложил вечером проводить домой.
   - Ты, Люся, молодец, что в наш город переехала, тут у тебя такие после учёбы будут перспективы, не то, что в твоем Лизарове, - говорил он девушке, взяв её под руку. – Сколько заводов, сколько возможностей! А вот мы сейчас идём мимо дома, в котором жили знаменитые Фаворские. Ты про историю нашего города что знаешь?
   - Только в общих чертах, я же всего три месяца назад сюда к тётке переехала.
   - Так я тоже приезжий, по направлению из Выксунского металлургического техникума. У нас там своя история про заводчиков Баташевых, а здесь известных фабрикантов было с десяток. Вот напротив института, а его фундамент остался от разрушенного собора, жил знаменитый фабрикант Варыпаев. Так у него дома и в его кузнице был царевич Николай. Во как! Если хочешь, завтра его дом покажу, приходи к институту пораньше.
   - Ладно, согласна, я эту часть города совсем ещё не знаю!
В тот вечер они до занятий и с высокого берега на Оку полюбовались, и в гости чаю попить к известному в городе канареечнику, что как раз жил в доме купца Варыпаева, разделённого на несколько квартир, успели сходить, заслушавшись трелями певчего крылатого оркестра. А после занятий Агей снова до темноты на улицах был с Люсей, с этой девушкой решил он не торопить ему желанные события.
   Но через две недели, наслышавшись от старшекурсниц об амурных похождениях Агея, Люся встречаться с ним перестала, ссылаясь на усталость, поскольку ей, вчерашней школьнице, тяжело вникать в новые науки. Да и спрос в их сельской школе за учебу был не таким требовательным. Словом, Агею она почти не солгала.
   А вот и первые повышения по службе: Борис стал технологом в том же цехе, где был наладчиком. Никите предложили стать мастером, но он отказался, поскольку трёхсменный режим работы его ни как не устраивал, да и зарабатывал он больше мастера.
   Николай Кокин в конце сентября попросил совета у Агея Квасова.
   - Вчера меня директор и секретарь парткома вызывали, скоро отчетно-выборное комсомольское собрание, предложили именно меня в секретари. Соглашаться?
   - И не раздумывай. Перспектива дальнейшего роста, квартира тебе скоро нужна будет, сам же недавно говорил, что Фая у тебя беременна, а в секретарях это верный шанс на жильё. Да тебе легче, чем мне будет, у меня же должность не освобожденная, а у вас на заводе, я знаю, бывал, у секретаря солидный кабинет. Соглашайся! А как перед горкомом комсомола лучше отчитываться – подскажу.
   Аннушка Савельева перевелась в отдел главного механика, её тут же избрали председателем цехкома ремонтного цеха и ОГМ. А огорченный её уходом председатель профкома обещал, что он в обкоме профсоюза на следующий год добьётся ставки освобожденного себе заместителя, то есть её. Такие радостные новости, а Анна задумала, если завалит зимнюю сессию, бросить институт: она в этот семестр много дней из-за общественной работы пропустила.
   Опасался будущих «хвостов» и Никита Алексеев. Кузнечный цех переведён на двухсменную работу, а на предложение перейти в мастера вечерник снова отказался, но и в кузнецах уже было неуютно: в институт пришлось ходить через неделю. Начальник цеха попросил начальника ОТК завода помочь парню, назначив его в кузницу же контрольным мастером – вот и будет у Алексеева одна смена.
   И ещё у некоторых второкурсников появились пессимистические настроения.
Тут Агей и вспомнил о стенгазете с занимательной арифметикой. Пригодилась, не зря хранил. Повесил её в аудитории на прошлогоднее место.
   - Что, братцы, приуныли! Почти полтора года уже проучились, так что цифры в этой нашей арифметике теперь другие. Столько трудностей преодолели, а теперь отступать?
   - Я могу с Никитой по-соседски позаниматься, - первым откликнулся на просьбу старосты по добрым школьным правилам взять шефство над отстающими  отличник Борис Богданов.
   - А я помогу Анне кое в чём, - это уже отозвалась Галя Антонова.
   -  Нина, - обратился к Мокеевой староста, нашедший новый способ для встреч с давно понравившейся девушкой, - а тебе помощь не нужна! Давай останемся на часок после занятий!
   - Ее же Славик Потеряевский встречает каждый день, ты что забыл?! Они же со школы дружат! Лучше я ей тоже, на одном же заводе работаем, помогу. – Галя Антонова ни в чем знаниям не уступала Богданову, и вот нашла в чём его опередить: возьмет под свое умное крыло двух отстающих.
   Вот так дружно справились с зимней сессией, обретя второе дыхание. А весной, пугали старшекурсники, им должны причитаться двойки от одного злющего горьковского преподавателя.
   - Да не преподаватель он, а поддаватель, - поделился опытом перешедший в параллельную группу студент из дневного отделения. – С ним за пару бутылок водки можно договориться за обе группы. Только вот кто пойдёт его провожать на вечерний поезд и в кафе «Березка» пригласит?
   - Я один не пойду, - догадавшись, что эту спаивающую миссию все возложат на него, тут же возразил Агей. - Никит, иди в параллельную группу собирать деньги на кафе, а я с нашей оставшуюся половину возьму. И пойдем в субботу вечером с тобой на халяву водку пить. Чур, нам по пятёрке, остальным исходя из среднего балла!

ТРИ ДРУГА И ПОДРУГИ

   В начале третьего курса Агей переселился на улицу Ноябрьскую. С тех пор он ещё больше сдружился с Никитой и Борисом, поселившись у них в соседях. Они-то и помогли подобрать ему полдома, за проживание в котором он стал платить выпивохе-старику меньше, чем Никита за фанерную выгородку.
А новое жильё Агею пришлось искать не по своей воле.
   Получилось это так. На третьем этаже дома, где «Красные зори», трест решил две квартиры-общежития оформить в собственность тому, кто останется в них один. В мужской двухкомнатной квартире бывший главный энергетик только что построенного завода лишился должности из-за того, что очень отстающий завод-новичок соединился с крупным предприятием, и специалист дорабатывал последние "направленческие" месяцы положенного времени в должности  заместителя главного энергетика, чтобы потом уехать на родину. А вот Агей Квасов был Науму Последеву, инженеру по технике безопасности треста, третьему жильцу, конкурентом. И решил он от Агея избавиться по недавно придуманному хитрому плану.
   Агей обычно в воскресенье приводил кого-то из знакомых девушек, прося энергетика, Наум всё равно уезжал на выходные в деревню Ковцево к маме, погулять часика два. В этот раз энергетик был в командировке, Наум уехал в деревню, оставив на кухне Агею бутылку водки, сказав, что пусть сосед попользуется его добротой. В нужное время он позвонил от имени жильца, живущего этажом ниже, про пьяный дебош наверху. Милиция приехала, застав в комнате полураздетую девицу и больше растерянного, чем выпившего, Квасова. А тут и сам Последнев явился, пригодившийся в свидетели.
   Утром в понедельник об якобы хулиганстве в общежитии и с жалобой на Квасова Последнев позвонил директору завода, сказав, что руководству
треста об этом факте сообщать не будет, если Квасов выпишется из комнаты.
Директор к вечеру вызвал Квасова к себе.
   - Угомонись, Агей! Мужик ты работящий, старательный, я тебя в секретари парторганизации метил, да теперь погожу. Раз ты так любишь девок любить, так лучше тебе жениться. А из общежития тебе, Агей, поверь мне, старику, надо съехать. Этот Последнев ещё и не такую подлянку может устроить. Кто знает, что у этого Наума на уме?
   Так Квасов и перебрался с невеликими вещами на улицу Ноябрьскую в дом номер девять. А потом он в этот дом привёл и невесту. Кого бы вы думали? Нину Мокееву.
   Славик Потеряевский ушел служить в армию, привычная к постоянному провожанию Нина сразу почувствовала себя одиноко. И скоро она сама обратилась за помощью к Агею. И предлог был не выдуманный.
Спецдисциплин на третьем курсе прибавилось, Нина просто растерялась в этих разных названиях и формулах и от обилия в учебниках и на лекциях таблиц-графиков, которые надо ещё правильно и быстро переписать в свою толстую общую тетрадь. Тут и Галя Антонова не решилась на помощь, сама на ближайших экзаменах надеялась на счастливый билет с лёгкими вопросами.
   Агей стал помогать Нине добросовестно, даже когда девушка сама нечаянно прижималась к нему, не спешил обнять красавицу, осторожничал, чтобы не спугнуть желанную добычу.
   Лишь через месяц, вот бы удивился Славик, они уже прилюдно ходили под ручку. Накануне Нина сама призналась, что она не девушка, на что Агей не растерялся ответить с юмором:
   - Так мне, бабнику, и надо. Ты, Нин, мне с начала первого курса нравилась! Выходи за меня замуж! 
   Через неделю Нина дала окончательное согласие. Со Славиком у неё, казалось, всё было хорошо, хотя торопливо, случайно, где придётся и без прелюдий. Агей с первой ласковой ночи в постели показал, как должна себя чувствовать счастливая женщина!
   Родители Нины очень хорошо ещё со школы относились к Славику, согласие на брак с Квасовым, про которого слышали не очень лестное, не дали. Так что Нина ещё до свадьбы перебралась к Агею на улицу Ноябрьскую.
   Она оказалась отличной хозяйкой, но только в выходные дни. В будни всё готовила на скорую руку – надо быстрее бежать в институт. А вот в воскресенье она для будущего мужа, его приятелей Никиты и Бориса и заглядывающего поесть с молодёжью хозяина дома, устраивала настоящий пир.
Старик, похваливая еду, обрадовал:
   - Если ты, Нин, так же и мне будешь готовить раз в неделю и иногда стирать, а Агей  раз в год привезёт и расколет для печи дрова, то я с вас  платы брать не буду! И дом потом вам отпишу.
   - Вот теперь мы убедились, друг, - позавидовали приятели, - что тебе повезло!
   На учёбу вечерники с улицы Ноябрьской почти всегда ходили вместе. А в первое декабрьское воскресенье в гости к Борису, уже собирающемуся к Агею, завалился сразу с двумя  бутылками водки только что вернувшийся из армии Иван Дряхлов.
   - А я сейчас за соседом Никитой собрался и с ним к твоему знакомому Агею, с которым вы ещё вместе на подготовительные курсы ходили, он теперь через дом от меня живет.
   - И я с тобой! Значит, не зря пару пузырей прихватил!
   - Мы портвейн предпочитаем, а не эту злодейку с наклейкой!
   Так что Иван за столом пил своё, друзья – своё. Потом все вместе вели Дряхлова домой.
   - Как он после армии изменился, - удивлялся во время короткой дороги Борис. – Он же до службы почти не употреблял. Сказал, что в стройбате приохотился.
   - Вот начнет к вступительным экзаменам готовиться и перестанет.
   - Нет, он сказал мне, что уже поздно, с него и техникума хватит. В следующее воскресенье к Кокину в гости собирается, надо подсказать Николаю, чтобы его образумил.
   Но Кокин в воскресенье с Иваном говорил мало. Посадил его за стол, куда Иван поставил рядом с марочным портвейном принесённую с собой бутылку водки, а сам, чуть пригубив и закусив, уединился на кухне заканчивать курсовую работу.
   Зато Фая, уложив спать малыша, оказалась приятной собеседницей.
   - Я из обувного магазина ушла, когда сынишку устроила в ясли. Стала работать в продовольственном, что на нашей же улице и неподалеку от яслей. За прилавком мне нравится. Покупатели все почти с трёх соседних улиц знакомые, постороннего сразу заметно. Постепенно узнала, кто и как богато или бедно живет – по покупкам. А недавно моя наблюдательность помогла следователю. У соседей украли мотоцикл, следователь и спросил меня, что я за последнее время подозрительное в покупателях заметила. Так как раз соседский парнишка три раза шоколадки брал, чего прежде вообще не было, он даже однажды у меня булочку с изюмом хотел стащить, да я вовремя заметила. А тут шоколадки! Потом этот сопляк пришёл с такой же сикушкой, взял ликер и коробку конфет. Следователь сразу смекнул, где ему подсобника кражи искать. Оказалось, что сынишка хозяина сам ночью открыл ворота в сарай, за что и получил от вора пятьдесят рублей.
   Уходил после смеси водки с портвейном Иван, шатаясь. Провожать его ни кто не вышел: Николаю не хотелось разговаривать с пьяным, а у Фаи на руках был проснувшийся ребёнок. По ошибке Дряхлов из полуподвала поднялся в хозяйские сени, увидев на лавке ведёрко с молоком, выпил почти половину ёмкости. Как домой пришёл – не помнит, потом говорил на улице, что его ботинки сами на место привели, поскольку дорогу знают.
   А в следующее воскресенье была свадьба у Нины и Агея. Из ЗАГСа, где была регистрация, свидетели и свидетельницы, Борис с Никитой и Анна с Галей, прошлись пешком до фотосалона, что около Сенной площади, потом на «единице» уехали на улицу Ноябрьскую. К назначенному времени родители Мокеевой всё же не явились (на родину Агея в Выксу молодожёны поедут перед Новым годом), из остальных друзей пришли Николай с Фаей да Иван.
   Скромный стол ни кого не смущал. Никита и Борис во всю ухаживали за Анной и Галей, Фая помогала Нине с переменой блюд, Николай соизволил один раз выпить не портвейна, а водки с уже захмелевшим Иваном. Через час того пришлось увести, точнее, унести, домой.
   - А скоро надо будет и Аннушку с Галей провожать, - сказал на обратном пути от дома Ивана Никита.
   Ещё немного они посидели за свадебным пустеющим от закусок столом и  потом с Анной и Галиной вышли на зимнюю улицу. Автобусы в этот поздний воскресный вечер уже не ходили. В лунном сиянии серебрились деревья. Борис вовремя вспомнил, как тяжело было возвращаться от дома Анны три лета назад, а сейчас зима. Пройдя несколько метров, схватился за живот.
   - Ты уж, Никит, провожай один, я съел что-то не то, как бы чего...
   - Ладно, ладно, справлюсь, - Алексеев побежал догонять девушек.
Галя подтолкнула Никиту к Аннушке, сама на время немного отстала...
   Отмечать удачно сданные экзамены Борис Богданов пришел к Квасовым, там уже сидели Никита с Аннушкой, зачастившие вместе ходить к Агею с Ниной. Анна заметила, что Нина даже отказалась от малюсенькой рюмочки портвейна. Уже на кухне она объяснила догадавшейся о причине отказа.
   - Да, подруга, я беременна. Так что на четвёртом курсе я, пожалуй, учиться не буду.
   - Зачем от нас потом на курс отставать! У тебя же будет декретный отпуск, а с учёбой мы все тебе поможем, Агей про очередные лекции расскажет, мы с Никитой конспекты, если этого будем мало, принесём. Что и мы не растолкуем, так Борис всё непонятное по полочкам разложит. Пока экзамены будешь сдавать, дежурство у твоего малыша установим, кто сдал – к тебе на смену. Да и экзаменаторы, надеемся, будут к тебе снисходительнее!
   - Значит, как ты сказала – «мы с Никитой». У вас что,серьезно?!

ЧЕТЫРЕ ПОВЫШЕНИЯ

   Сентябрь у однокурсников начался с обсуждения новых производственных повышений. Больше всех удивил тихий и малозаметный Виктор Марьенков. Он недавно стал заместителем начальника производственно-диспетчерского отдела. Приезжавший иной раз на лекции в рабочей курточке мастера, теперь признавал только белые, под галстук, рубашки.
   Аннушка Савельева пришла не в короткой юбочке, а в строгой чёрной юбке, такого же цвета блузке, с самой настоящей чёрной кожаной папкой, а не с дамской сумочкой, в которой общие тетради уживались с помадой, зеркальцем, пудрой и кошельком. Как ни как она теперь заместитель председателя профкома солидного оборонного завода на освобожденной основе – всё же добился своего в облсовпрофе её шеф. Она с удовольствием занималась распределением путёвок в дома отдыха и санатории, материальной помощи нуждающимся, наград победителям различных соревнований. И, видимо, к ней уже прислушивались, раз сумела ещё в конце августа пристроить в должности заместителя начальника термического цеха Никиту Алексеева.
   Вот его быстрый рост всех изумил, даже больше, чем Марьенкова: бывший кузнец всего ничего побывал контрольным мастером, а тут такая разительная перемена! Побеседовал с заместителем директора по кадрам и быту, тот выписал пропуск, всё же режимное предприятие, в термичку. Начальник цеха показал ему и нагревательные печи-полуавтоматы, и шахтные, для цементирования деталей, и безокислительную закалку, о которой он читал лишь в учебнике, и чего ни в одном учебнике не было – печь по закалке ... холодом.
   - Чему удивляться, - ответил он на недоуменный вопрос пока ещё экскурсанта. – Ведь наш цех по технической оснащенности лучший не только в Горьковской области, но и в авиационной отрасли. Недаром к нам теперь отовсюду с заказами ездят. Мне нужен человек со свежим взглядом на наши проблемы, чтобы ещё улучшить производство.
   В первый учебный вечер, с восхищением рассказывая Анне об увиденном, попросил её достать в их богатой технической библиотеке новинки по сталям и сплавам и по термообработке металлов. А ещё бы лучше такие книги или справочники купить для домашнего постоянного пользования.
   - В библиотеке посмотрю, а вот где купить – не знаю. Но зато знаю, что тебе купить надо обязательно в ближайшее время, - тихо сказала она в коридоре, уединившись с Никитой у окна в перерыве между занятиями, показывая глазами на только что прошедших Агея и очень располневшую, вот-вот родит, Нину, - если хочешь и дальше быть со мной.
   - Цветы?
   - Я не хочу рожать до окончания института, аборта - тоже. Так что покупай наш общий резиновый предмет для «техники безопасности».
   - А где?
   - Где-где, - передразнила Аннушка в недогадливого Никиту. – Там! То есть в аптеке!
   Хоть и взрослый парень, четверокурсник, и уже неделю как заместитель начальника цеха, но постеснялся покупать изделие «техники безопасности» в городской аптеке, поехал на воскресном утреннем автобусе в соседний город. Там, покраснев, попросил, показав пальцем на витрину, тридцать штук «этого».
   Рассказал в конце сентября о своём повышении и Борис Богданов. Он перешёл конструктором в КБ.
   - Где тут повышение? Был технологом в цехе, стал конструктором в КБ, даже зарплата точно такая же, - попросила пояснить Анна.
   - В цехе я выполнял рутинную работу по мелочному совершенствованию обкатанной технологии, в КБ же я сразу попал в группу из трёх конструкторов и одного ведущего по проектированию совершенно нового многошпиндельного   автомата для сборочных конвейеров. Работа на уровне изобретения. В нашем КБ сам начальник готовит кандидатскую диссертацию, рацпредложения есть у многих, выдано восемь авторских свидетельств. Так что у меня рост не денежный и должностной, а творческий!
   А у третьекурсников все заговорили о Люсе Смирновой. Она от тётки возвратилась в своё село Лизарово, став при новом директоре Чугунове начальником отдела технического обучения. Чугунов, двадцатипятилетний инженер с дневным высшим политехническим образованием, прислан из треста на укрепление. Приняв завод, удивился его техническому состоянию – хоть фильмы снимай с сюжетом начала века, декораций менять не надо.  С высшим образованием был только начальник техотдела, с техникумом – всего трое. Остальные – практики. 
   Выход нашёл такой – послал всех начальников цехов в обязательном порядке и желающих с полным школьным образованием на подготовительные курсы в институт. Выделил для ежевечерних поездок автобус, а контролировать учёбу заставил Смирнову. Днём же она занималась образованием с мастерами.
   После зимнего семестра из группы убыла в Хабаровск к мужу Галя Антонова: старшина-сверхсрочник наконец-то получил обещанную квартиру. А учиться перевелась на тот же четвёртый курс местного вуза.
   Её место за первым столом занял Николай Кирюхин, так и не сдавший в прошлом году весеннюю сессию. Играл по-прежнему в футбол, немного за то же «Торпедо» в хоккей, но решил завязать со спортом и взяться основательно за учёбу. До весны ни одной лекции не пропустил, вышел на футбольное поле в середине лета и лишь с одним «хвостиком», а было их недавно три.
   Нина с помощью друзей сдала зимнюю и весеннюю сессии, побывав на лекциях всего первых два сентябрьских дня. Не важно, что на тройки, главное – сдала! И ещё новость: родители помирились с дочерью, приглашали их с Агеем жить в трёхкомнатную квартиру, где третьей жила сестра Нины Тамара. Но Агей категорически отказался: на заводе он уже в середине очереди на получение квартиры, молодой семье выгоднее быть на съемной.
   Как-то ещё весной Николай Кокин рассказал Борису и Агею об Иване Дряхлове. Тот работал мастером прессового участка, во вторую смену начал выпивать с наладчиками, не удержался потом от выпивки и в первую. Как-то по пьяни уронил себе на ногу тяжёлый штамп, больничный за ушиб не оплатили, но оформили, чтобы не фиксировать травму, задним числом отпуск, пусть подумает о своём поведении. Отдохнув, сказал, что завязал. И попросился на уже монтируемый многопозиционный пресс-автомат: работа престижная и хорошо оплачиваемая.

У ПЯТЕРЫХ ОДНИ ПЯТЕРКИ

   Оба семестра пятого курса группа Квасова прошла без потерь, если не считать футбольного аутсайдера, которому осенью придётся начать повторять пройденное.
   У остальных вечерников выявилась такая закономерность: все, кто ещё на четвёртом курсе получили повышение, стали сдавать зачёты, экзамены и курсовые только на пятерки. Считая и Бориса, который и так всегда учился только на отлично, в лидеры одновременно вышли Виктор Марьенков, Никита Алексеев, Николай Кокин и Анна Савельева, которая, помнится, ещё к концу первого курса намеревалась бросить занятия.
   Агей Квасов стал удовлетворяться тройками, понимая, что расплачивается за начавшиеся пропуски занятий – ребёнок часто болел, как Нине не помочь. Между прочим, пятеро отличников тоже начали пропускать отдельные лекции из-за производственных или накопившихся общественных дел, но они уже легко навёрстывали упущенное.
   Старосту с объяснениями вызвали к директору. Обошлось лёгким внушением: группа Агеева единственная в институте почти до финиша дошла без потерь.
А вот Нина Квасова, снова беременная, подумывала о том, что с помощью мужа и его друзей постарается выйти на защиту дипломного проекта. Не брать же академический?
   На первый курс поступило сразу шесть лизаровцев – Люся Смирнова не зря старалась. Кто-то из них в шутку сравнил институт с полной горницей людей, хотя и окна большие. И двери есть.  Да ещё, кстати, и фамилия у директора подходящая. Так что постепенно зашифрованное название института стало как пароль для вечерников, кто скажет «огуречник» - значит, свой.
   Ещё с середины пятого курса Николай Кокин с комсомольской должности переведён в свой бывший цех, но не технологом, а руководителем техбюро. Перед переходом туда директор завода Сметанин попросил его приглядеться к действиям начальника цеха. В мае друзья в белом саду над Окой любимым портвейном обмывали назначение Кокина – цех из кузнечных был самый большой, а его руководитель – самый молодой из всех коллег по должности.
   - А что друга Ивана не пригласил?  - одновременно спросили Агей и Никита.
   - Так он опять запил.
   Анна с Никитой после напряжённой сессии сразу вязли отпуск и по очень дешевым профсоюзным путевкам поплыли по Волге на теплоходе от Горького до Астрахани. Поскольку фамилии у них были разные, то и каюты даже не соседние, а на разных палубах. У Савельевой одноместная, в ней двое отдыхающих и проводили всё свободное от экскурсий время, на узкой койке им не было тесно.
Так не тесно, что по приезде домой Никита на следующее утро поспешил в родное Бабкино, сказав Аннушке, что пора на сенокос. И только в высокой траве он по-настоящему  отдохнул и от учёбы, и от подруги, которая, кажется, становится год от года полнее. И бросать её жалко, и жениться страшно – он же помнит, как она ещё давно сказала, что в диплом запишет мужнину фамилию. А ещё у неё появился начальственный голос. «Заездит!» - пессимистично подумал Алексеев.
   Придя после отпуска в цех, специально не заглядывал в профком. А Анна ему в термичку и не звонила. Потом он с вздохом облегчения узнал, что она по вечерам в последние дни от проходной уезжает на новенькой цвета свадебной фаты «Волге». Всё знающий Борис, зайдя к Никите в его фанерную выгородку,  рассказал о владельце белоснежной машины – частные автомобили тогда ещё были большой редкостью, а тут сразу «Волга» последней модели – ГАЗ-24! . Это Игорь Многомиров, в техникуме учился старше его на три курса. Отличался тем, что хорошо знал английский и чудесно играл в шашки. Каким-то образом был направлен от своего завода на Кубу, вот и деньги на дорогую покупку, и новая должность – заместитель главного инженера.
   Значит, Анна нашла то, что давно искала, решили друзья и выпили на радостях. Как хорошо, что у Никиты  ещё с первого отпускного дня сохранилось полбутылки портвейна!

ШЕСТОЕ ЧУВСТВО

   С первого дня занятий на шестом курсе у всех в группе Агея была эйфория - в конце туннеля ясно виден синий (для Богданова – красный) диплом.
   - А что потом мы будем делать вечерами, мы же с таким графиком жизни давно свыклись? - радостно вопрошал Борис Богданов.
   - В первую очередь найди себе хорошую девушку, как моя Нина!
   В перерыв Аннушка вызвала Никиту в коридор.
   - Тебе, наверное, всё про меня доложили?
   - Раз Игорь тебе понравился, выходит, ты не моя судьба.
   - Вдруг он тебя нечаянно встретит и спросит обо мне, так  между нами ни чего не было.
   - Разумеется.
   - Поэтому ты просто как давний товарищ по учебе поможешь мне с дипломным проектом, я на профсоюзной работе просто зашиваюсь, да мне ещё надо учиться быть старательной хозяйкой.
   - А не проще ли тебе, Ань, взять какую из давних дипломных работ. На нашем же заводе теперь за полсотни человек с дипломом нашего «огуречника».
   - Наверное, Никит, так и сделаю, но всё равно ты меня подготовишь к защите.
   - Договорились. А я буду писать сам – про новые методы термообработки, чтобы потом применить в своём цеху. У меня и одна практическая задумка есть.
   Борис тоже не стал выпрашивать традиционную тему проекта, он всё равно в своем КБ новинками занимался. Для него что-то сотворить оригинальное – только удовольствие.
   Перед следующей лекцией в аудиторию зашёл директор, чтобы спланировать учёбу выпускной группы на преддипломное будущее.
   - У вас у всех теперь должно появиться шестое чувство!
   - Какое-какое?
   - Повторяю – шестое. На нашем лексиконе – инженерное. Сколько вы открытий чудных должны явить своему производству, доказать, что не зря пять лет учились!
   - Так Борис уже одно свидетельство на изобретение получил.
   - А надо бы, чтобы большинство в инженерном плане отличилось. Ты что, Никита, скромничаешь? Я слышал, тебя руководство хвалит. Но ты ещё на лаврах предшественника почиваешь. Пора что-то внести в дело и своё.
   - Я уже над этим думаю.
   - Молодец!
   - А вот Николая Кокина с его поставленной дикцией я бы уже сейчас пригласил читать любой из спецпредметов, да заодно и историю КПСС. Завитушкин сказал, что последний год совмещает преподавание с работой – устал.
   - Обратитесь к Анне Савельевой, - подсказал стоящий рядом с директором староста Агей. – Она первая из группы у него пятерку получила!
   - У неё фамилия скоро будет Многомирова.
   - Да? Ну, тогда на свадьбу нас приглашай!- староста вообще-то не удивился сообщению – такие слухи приходят быстро.
   - Ну не весь же «огуречник», - вырвалось у Аннушки, от испуга она закрыла рот ладошкой: директор всё ещё стоял в дверях.
   - Да знаю я, как вы институт прозвали. Сперва обижался, а потом подумал, что такая мне честь не зря оказана.
   - И через пятьдесят лет так звать будут. С гордостью! – смягчил обстановку староста.
   - Знаете, когда эта дата будет? - Богданов любил всё уточнять. – В две тысячи девятом году – это уже двадцать первый век! А сейчас учебному заведению пошёл лишь тринадцатый годик. Пацан совсем!
   - До тех лет дожить ещё надо!
   - Так нам сейчас, - опять перешёл на цифры Богданов, - лет всем в среднем двадцать четыре - двадцать пять. К тому году будет чуть за шестьдесят: солидные директора или главные инженеры, а, может, кто и до министра дослужится. Вот бы собраться на тот юбилей!
   - И Галю Антонову из Хабаровска пригласим, - Аннушка вынула из дипломата письмо. – Всем привет от нашей недавней однокурсницы. Работает начальником расчётного бюро.
   Такой дипломат, виденный разве только в кино и у настоящих дипломатов,  впервые в городе оказался именно у Савельевой. Все глядели именно на него, а не на Аннушку, и правильно догадывались о том, кто ей привез такой подарок.
   - А пока нам надо подумать, где у нас будет последипломный банкет? - у старосты свои заботы.
   - В ресторане «Ока», больше у нас в городе ресторанов нет.
   - Заканчиваем диспут, - преподаватель идет.
   ... Шестое чувство первым проявилось у Бориса Богданова. Со своей схемой нового многошпиндельного станка для одновременного завинчивания гаек на моторах подошел к директору КБ. А со следующего дня он, назначенный ведущим конструктором, получил в помощь ещё трех разработчиков.
   Николай Кокин в кузнице затеял небольшую перестановку прессов для горячей штамповки, проколки отверстий и обрезки облоя. Соединение оборудования металлическими наклонными желобами образовало как бы поточную линию передачи  медленно багровеющих, а были малиновыми, поковок от операции к операции.
   Директор завода Сметанин по достоинству оценил сделанное, поощрил  начальника передового цеха выделением квартиры минуя оставшуюся очередь.
На новоселье Кокины кроме студенческих друзей пригласили и Ивана Дряхлова. В воспитательных целях – смотри, завидуй и делай выводы о пользе трезвой жизни.
Иван шёл с твёрдым намерением посмотреть на трёхкомнатную квартиру в панельном доме, повидаться с друзьями, ну и выпить рюмки две, не более. После первой забыл о своих трезвых и хороших планах, за второй последовала третья, четвертая... Уже не дожидаясь тостов, а соседи все давно лишь пригубливали, он сам наливал себе полную рюмку.
   Когда он ушёл, все вздохнули с облегчением: провожать не надо. А Иван соскользнул  с ледового  приступка, упал на бордюр тротуара. Ещё не понял, что сломал ребро. Вышел к остановке, согнувшись и качаясь. А тут и вытрезвительская машина. Довезла его куда следует, там во время составления протокола огрызнулся на милиционера, за что получил сильный удар под ребра, в том числе и по уже сломанному. Когда протрезвел, даже воздохнуть было больно, кашлять – так невозможно... Терпи пьяница – алкоголиком будешь!
   Через день после новоселья Агей Квасов напросился на приём к директору.
   - Понимаю твои трудности, но тебе, - заглянул директор в список очередников, - ещё только не в следующем, а в позаследующем доме квартира причитается. А когда нам трест жильё построит, если с фундаментом первого за квартал не справился. У меня есть одна задумка -  начать возводить дома хозспособом. Тут как раз отдел главного механика запевалой должен стать.
   Шестое чувство подсказало Никите, что вычитанная статья в специальном журнале про современную печь со светлой безокислительной закалкой может пригодиться своему цеху при расширении номенклатуры деталей для новых систем рулевых управлений летательными аппаратами. С этой задумкой зашёл в кабинет главного металлурга.
   - Идея правильная. Но эти вопросы с дорогими закупками через министерство решает только директор. Пойдем к нему.
   - А ведь ты мне своего преемника привёл, - выслушав главного металлурга, сказа директор.- Тебя  главк директором в Пермь на карбюраторный завод переводит. Так что начинай передавать дела Алексееву.
   - Но у меня нет ещё высшего образования, - возразил Никита.
   - Поэтому и будешь до получения диплома исполняющим обязанности. И займёшься вплотную совершенствованием литейного производства, да и гальванику надо подтянуть.
   Тему для дипломного проекта Алексеев выбрал такую, что и руководителя проекта и рецензента ему пришлось назначить из специалистов горьковского политеха. За консультациями пришлось ездить в областной центр, единственному из всех выпускников.
   Неожиданностей при защите не было. Банкет в «Оке» провели шикарный.

НЕ ПЕЙ ИЗ ВОДОЧНОГО КОПЫТЦА

   Иван Дряхлов чуть оправишись от зимнего несчастья, устроился на новую работу, дав себе самому твёрдое слово больше не употреблять ни грамма.  Полгода держался, а в тот злополучный летний день решил прогуляться по Красноармейской улице. Шёл мимо ресторана с открытыми в такой душный вечер окнами, заглянул, услышав знакомую песню про электричку, в окна, встав на цыпочки. Это группа Агея во всю праздновала окончание учёбы, с женой старосты неумело танцевал Борис Богданов, а Николай Кокин – со своей Фаей. Толстушка, с которой вроде бы недавно встречался Никита Алексеев, у другого окна обнималась с незнакомым высоким и худым красавцем...
   «Если бы неожиданно не призвали в армию, то я тоже мог бы тут танцевать-выпивать» - подумал зло Иван. И ноги сами повели его в ресторан. Пройдя мимо пустой гардеробной через боковой вход, попал сразу в буфет, где прежде иногда выпивал водочки. И в этот раз знакомая буфетчица без лишних вопросов  налила ему сто граммов «Столичной».
   Потом он вернулся на площадь, где перед кинотеатром было кафе-шайба. Там уже он отважился на гранёный стакан какого-то разливного красного. Из кафе зашёл в «Спартак», напросившись, чтобы его, пока идёт фильм, пустили в буфет к тёте Шуре. Там уже красного выпил два полных стакана, закусив одной конфетиной. В воскресенье пьянство продолжил: пиво, потом водка, затем опять пиво. В понедельник ему во вторую, поэтому отважился похмелиться четвёркой зелья, на работе мастер заметил неважнецкий вид Дряхлова и посоветовал взять на сегодня отгул за недавние сверхурочные. Раз на сегодня от дел свободен, то можно и ещё раз поправиться.
   Два дня снова пил, на четвёртый пришёл в цех с заявлением об увольнении по собственному желанию. А желание у него было одно – наказать самого себя, всё равно больше ни куда не возьмут, - работой дворника. Трезвого дворника.
Вначале стеснялся, завидев знакомого прохожего, но потом привык к метле и не замечал проходящих мимо. А тут сам окликнул Агея. Тот его сперва не узнал.
   - Гляжу, зовёт меня какой худущий с жидкой бородёнкой мужик, думал, что десять копеек хочет попросить, а это ты, Иван!
   - Это я сам себе наказание установил. Можно, Агей, когда я исправлюсь, к тебе каким-нибудь слесарем устроиться?
   Про свое данное обещание Агей тут же забыл.
   Зимой Иван опять запил. В январе, возвращаясь закоулками от такого же выпивохи, поскользнулся и упал со всего размаха шеей прямо на торчащий штырь...
   Только утром был обнаружен труп. Из морга, благо был паспорт в кармане, тело доставили маме-старушке. Та сама сразу слегла. Борис Богданов знал адрес сестры Ивана, проживающей в Муроме.
   - Это когда она ещё приедет, - подумал Агей. - А время-то уйдет, и мать  почти недвижима. Надо помогать. Пусть Никита телеграмму отправит в Муром, а мы сегодня займемся гробом. Да и с утра кому-то из нас надо на кладбище идти, договориться о рытье могилы...
   Николай Кокин в дом Дряхловых, выразив сестре Ивана соболезнование, успел только на поминки. Отодвинул в сторону стакан с водкой.
   - Кутьей помяну. Пожалуй, я вообще водку больше выпивать не буду.
   - И я тоже, - поддержал Никита, попросив женского кагора.
   - А мы с Агеем помянем. Пусть земля ему будет пухом! – неумело перекрестился Борис.

«АГЕЙ! НЕ РОБЕЙ!»

     Первый раз группа встретилась через пять лет, как и договаривались, у «Спартака» в двенадцать ноль-ноль в день рождения города. У всех были рабочие телефоны, а у некоторых и домашние. Созванивались, сговаривались, в итоге пришли почти все.
   Староста к месту свидания явился первым. Встречи, объятия. Ещё более располневшей после родов Аннушке Савельевой-Многомировой было чем хвалиться: получила трёхкомнатную квартиру в первой городской девятиэтажке. Скоро выйдет на работу, обещали должность начальника отдела организации труда и заработной платы.
   Никита Алексеев, заместитель главного инженера, давно живет в отдельной комнате нового общежития.
   - А у остальных какие новости? – спросил он.
   - Виктор Марьенков недавно женился, живёт пока в родительском доме, недавно назначен заместителем директора по производству, - ответил за не приехавшего на встречу однокурсника Борис Богданов.  - Я встретился с ним случайно позавчера в Горьком на автостанции. Приехать не сможет – у молодой супруги день рождения. А я по-прежнему ведущий конструктор в КБ, уже три изобретения и станок собственной конструкции.
   Квасов, все ещё заместитель главного механика, ютящийся с семьёй на старом месте на улице Ноябрьской, по соседству с Богдановым, не дожидаясь, когда спросят про его успехи, рассказывать-то нечего, предложил уйти от городского праздничного шума в прохладу заречных дубков.
   - Мы с Ниной и две скатерти захватили, и несколько стаканов. Закуску и выпивку купим по дороге в четырнадцатом магазине.
   Десятилетие отметили на том же месте и почти в таком же составе. Никита вырос до главного инженера и поговаривали, что его скоро на такую же должность заберут в главк. Николая Кокина директор хотел перевести начальником отстающего кузнечного цеха, но он вообще уже подумывал, устал очень от такой суеты, попроситься в производственно-диспетчерский отдел. Сметанин обматерил его и сказал, что тогда пусть вообще убирается долой с его глаз. Ныне Кокин – преподаватель в институте. Днём консультирует дипломников, по вечерам пара лекций - вот и вся нагрузка.
   На следующий год в городской праздник Кокин всех своих ближайших институтских друзей пригласил к себе на день рождения, дата не круглая, просто так – посидеть-пообщаться. Всем по телефону сообщил изюминку-приманку: из Москвы приедет Никита Алексеев.
   Вовремя явились Богданов, Марьенков и Многомирова, а Алексеев вообще ночевал у Кокина. Напрасно ждали Квасова.
   - Он, пожалуй, не придёт, - высказала  вслух общую догадку ещё более пополневшая Аннушка.
   - Почему? – удивился за год посолидневший, со столичным, сразу заметно, лоском, Никита.
   И все стали рассказывать об Агее, что знали. Приступили к объяснению издалека.
   Квасов был одним из самых активных помощников директора в деле строительства домов хозяйственным способом. В первом же возведённом своими силами получил трёхкомнатную квартиру, всё же двое детей. Завод на следующий год заселил второй дом, скоро будет готов и третий. По слухам, точно ни кто не скажет, прокурорша заранее попросила в нём комнату для своей дочери. Директор отказал, она намекнула на неприятности, тот не испугался. Нарушений закона с его стороны не было. Но это как искать. Городские и приехавшие из областного центра товарищи и подруги той прокурорши «нарыли» дело аж на тридцать три тома! За незаконное получение денег с помощью оформления на работу несуществующих лиц и за якобы другие финансовые погрешности, например, содержание заводской футбольной команды. Насчитали злоупотреблений на пятнадцать лет, потом, при доследовании, сумму «присвоения» скостили втрое. Областной суд признал директора вообще невиновным. Его даже пообещали восстановить в партии и выписать новый членский билет. Отказался, он ведь  не сдал настоящий, выкопав его в дачном огороде из тайника. Директор более крупного завода взял его к себе одним из замов.
   - А при чем тут Агей? – спросил москвич.
За всех ответила Анна.
   - Его вызывали на допросы как свидетеля, грозились, видно, привлечь за соучастие. И в то тоже время заводчане просили его: «Агей! Не робей, сходи в горком партии, заступись, расскажи всю правду!». Ни он, ни другие, причастные к благородным стройкам, на защиту директора не встали.   Совестливый Квасов предпочел вообще уйти с завода, чтобы не ловить на себе осуждающие взгляды. Теперь простой инженер в отделе главного механика другого завода, ни куда не ходит, из проходной – только домой.
   - Соломон давно сказал, что всё пройдет. Пройдет и это, оправится со временем и Агей, - напомнил очень древнюю мудрость Никита.
   - А я недавно узнала историю про то, как первый парень Нины Мокеевой-Квасовой Славик Потеряевский вернулся из армии, - заинтриговала всех Анна Михайловна. – В первый же вечер он пришёл к родителям Нины, узнал, что она  счастлива в замужестве и заплакал от досады. Сказал, что готов взять её даже с ребёнком. И с этого же дня стал встречаться с Нининой сестрой Тамарой,  похожей на его первую любовь. А Тамара, оказывается, ещё с пятого класса тайно была очарована сестриным вздыхателем. Но через месяц Славик отказался от свиданий. Сказал, что жениться на ней всё равно не сможет, ведь тогда бы пришлось поневоле встречаться и с Ниной.
   - И откуда ты такие подробности знаешь? – удивился Борис Богданов.
   - Я же теперь секретарь парткома, во всём должна быть информирована, что касается моих коммунистов. Шучу. А если серьёзно, то как-то мой муж Игорь был на одном банкете вместе со Славиком, тот, захмелев, излил ему давно наболевшее.
   - А мы что не хмелеем, - хозяин, сам давно, ещё с похорон Ивана отказавшийся от спиртного, хотел разлить по рюмкам водку. Но все дружно указали на стоящую рядом бутылку марочного портвейна. – Да, согласился он, виноват, не будем нарушать нашу традицию.
   - Впрочем, я могу и водки, - Бориса из всех сидящих не именовали по отчеству.
   Когда гости разошлись, всё примечающая Фая, по должности давно завмаг, сказала, вытирая полотенцем рюмки, супругу:
    - Что-то неладное с Борисом творится, почти всё время молчал, да и я не замечала, чтобы он водку уважал. А тут на тебе...
   - Да это все, Фай, заметили! Недаром к нему Никита ночевать напросился. Может, поговорить по душам хочет, подсказать что. Потом все вместе не долго не встречались: все же в одном, не считая Марьенкова, городе, часто видятся на различных  хозяйственных районных совещаниях. Марьенков, кстати, теперь  глава своего городского Совета народных депутатов. Кокин вернулся на завод, директору пришлось трижды перед ним извиняться, главным инженером. У Богданова пять изобретений! И наконец-то женился!
 
ЧТО БОГДАНОВУ ДАНО?

   В день сбора всей группы на пятнадцатилетие по телефонам договорились встретиться не у «Спартака», а сразу идти на своё место в заокских дубках, принеся с собой закуску и посуду. Что кому конкретно – распределила, добровольно взяв на себя обязанности старосты, Анна Многомирова. Портвейн и водку привезёт на потускневшей «Волге» её муж Игорь. Кроме Квасова, предупредила она, не придет ещё несколько человек.
   Борис Богданов ещё накануне вечером погладил, не доверяя супруге, белые брюки, приготовил белую, с короткими рукавами рубашку и светлые туфли. Пусть посмотрят, какой теперь Богданов! А утром он ещё раз внимательно рассмотрел старенькую фотографию всей группы, сделанную, кажется, на втором курсе в первые сентябрьские вечера. Аудитория с огромными окнами, одеты все просто, тогда ещё многие даже рабочими на заводах были: куртки, рубашки в клеточку. За первыми партами девчонки. Интересно, Галя Антонова до сих пор живёт в Хабаровске? Да, уже несколько человек откололись от коллектива. Кто переехал в места получше, как Никита Алексеев, кто, наоборот, встал снова за станок, поэтому не считает себя ровней однокурсникам.
   Сам Борис за последние четыре года сделал стремительную карьеру. Эх, раньше бы так начать! Даже как бы ростом выше стал из-за того, что прямой, уверенной стала походка, лицо округлилось, появился животик. Стал другим благодаря советам Никиты Алексеева.
   Тогда, четыре года назад, он ночевал у Бориса, решив посмотреть на улицу своей юности. Молодая супруга, приготовив чай, ушла с кухни в спальную, чтобы не мешать поговорить по душам старым друзьям. И они просидели за откровенной беседой чуть ли не до рассвета.
   - Не обижайся, Борис, если я тебе всё досконально о тебе, как я вижу со стороны, расскажу. Тем более что за почти год работы в Москве я сам на многое стал смотреть по-другому.
   - Не буду! Я же чувствую, что мне нужны перемены, только вот толчка нет.
   - Сейчас толкну! Зло толкну!
   И Алексеев сказал, что нельзя быть таким тюхой-матюхой, так много лет сидеть в одной должности на одном месте. Ну и что, что изобретатель. А слава-то всё равно достается другим. А как одет? Провожают действительно по уму, но ведь умного-то лишь другой умный поймет. А робкий разговор? Своё требовать надо громко, и не стесняясь. Но лучше всего себя переменить на новом месте работы, в этом КБ лестница вверх не поведёт.
   В понедельник Борис пошёл, даже не зная, куда потом устроится, с написанным дома заявлением об уходе с работы. И только после этого стал думать о новом месте. На заводе надо начинать с мастера, а он уже не в том возрасте, авиационное конструкторское бюро не по его профилю, в КБ, что этажом ниже в инженерном корпусе, обстановка такая же, как и у них. Остается КБ при тресте, в подчинении которого девять заводов, выпускающих металлический ширпотреб. Есть простор для творчества!
   Приняли сразу заведующим отделом. Через полгода директор заречного завода, оценив его практические подсказки своим инженерам, пригласил к себе  начальником технического отдела. И там увидел, что и эта нагрузка для него мала, поэтому назначил Бориса заместителем главного инженера. При этом сказал Борису, чтобы приглядывался к действиям главного инженера, место которого займет через полгода, когда тот уйдёт, уже есть договоренность, на пенсию. Уже в новой должности споро внедрил сложную технологию изготовления ножниц, вместо одной половинки которых самая настоящая расческа...
   - Борис! Борис Иванович!- поправилась, увидев вальяжного Богданова Аннушка. – Как ты изменился за эти годы! Слышала, слышала про  твои успехи! А как дела на семейном фронте?
   - Дочке Кристине второй год пошел.
   - А я всё секретарь парткома. Прошусь на производство, но не отпускают, говорят, что тут нужна. Но не нравится мне обстановка ни у нас, ни вверху. Слишком уж говорливый новый первый. Старухи говорят, что все беды вот от таких меченых.
   - Ты уже о политике, - подошел к ним Кокин, - Анна, смени пластинку, мы на природе, а не в кружке политсети! Ты лучше расскажи, если по-прежнему переписываешься с Галей Антоновой, как она в Хабаровске живет?
   - Я, кстати, тоже об этом хотел бы узнать,- вспомнил утреннее разглядывание фотокарточки Борис.
   - Она начальник планового отдела завода, муж – военный. Недавно даже фотку прислала. Располнела, но меня ей не догнать. Супруг мордастый, живот большой, вот-вот пуговицы китель разорвут.
   - А муж-то в каком, интересно, звании?
   - Я откуда знаю.
   - Сколько у него на погонах, - подсказал Борис, - звездочек?
   - Три.
   - Ого! Полковник!
   - Нет,- возразила, наморщив лоб, Анна. – В письме написано, что старший.  Наверное, старший полковник.
   - Таких званий не бывает, - Борис после учебы всё же отслужил в армии год в стройбате командиром взвода. – Старший лейтенант.
   - Нет-нет, - снова возразила Анна. – Как-то по другому написано. Игорь, - крикнула она супругу, вынимавшего из «Волги» сумки с бутылками спиртного и минералкой. - Муж Гали в каком звании?
   - Старший прапорщик.
   - Я же говорила, что старший. Какой он на фотографии толстячок! И фамилия у него генеральская – Деникин.
   - Значит, наша Антонова стала Деникиной? Вот бы её увидеть!
   - И не мечтай, Борис, с другой стороны страны сколько ехать. Галя же ни разу в родном городе не побывала.
   - А вот Никита Алексеев из Москвы точно бы мог приехать, Борис, ты, кажется, с ним переписываешься?
   - Да, Коль, но у него командировка в Индию. Самолёты там наши стали покупать. Вот решает вопрос.
   - Нам бы так решать! – позавидовала Анна. – Говорят, что и Китай заинтересовался сверхзвуковой техникой. Тогда и в Пекин нашему Алексееву командировка светит!
   - Аня, Борис, Николай, что в стороне стоите! - крикнул им Виктор Марьенков. - Хватит секретничать. Скатерти накрыты и все ждут тоста   заместителя старосты!
   - Ну, раз заместитель председателя горисполкома зовет, - съехидничала Анна, - придется починиться! Кстати, поздравляю тебя, Виктор Константинович, с новой должностью! Нам для красы стола только начальника главка не хватает. Что-то он в Москве заважничал, не звонит.
   Алексеев позвонил Борису через месяц после встречи группы. Сказал, что есть у него серьёзный разговор, но не телефонный. И такой важный, что Борис должен непременно приехать через неделю в Горький. Там Алексеев пробудет два дня, на «Соколе», а жить остановится в гостинице «Ока».
   В удобном люксовом одноместном, на две комнаты, номере Борис и Никита допивали вторую бутылку шампанского, принесённую из буфета как раз на их этаже. После сказанного Алексеевым Борису надо было всё переварить, уж слишком всё неожиданно. Вот и тянул шипучку горьковского производства.
   - Всё к этому идет, - повторил свою мысль Алексеев. – Уже и пословица по Москве стала ходить: «Куй железо, пока Горбачёв». Будут разрешены кооперативы, как при НЭПе. Денежные люди к этому уже готовятся. Ну и у меня есть некоторые накопления, если договоримся, то в следующий раз я тебе их привезу.
   - Так я столько добавить не смогу.
   - А я с тебя и не прошу. Твой пай – это твои мозги и работа на месте. Ты должен скупать с заводов вашего треста любой товар, он ведь скоро будет обесцениваться, и переправлять мне на нашу базу. А я займусь реализацией в Москве и даже за границу. Прибыль делим так: половину – на развитие и новые закупки, четверть – пополам.
   - А ещё четверть?
   - Будут, я это точно чувствую, непредвиденные расходы. У нас же сейчас дурдом какой-то!
   Перед обменом денег, затеянным министром Павловым, по звонку Алексеева всю наличность Богданов истратил на закупку товаров. Потом он начал по совету Алексеева строить для своей только что официально зарегистрированной фирмы, из главных инженеров пришлось уйти, двухэтажный офис, с большим подвалом – для склада, и с просторным на втором этаже холлом, для деловых встреч.
 
ОТ АВГУСТА ДО АВГУСТА

   Секретарь парткома Анна Ивановна Многомирова взяла очередной отпуск в начале августа. Для себя и мужа выбила в профкоме льготные путевки на теплоход от Горького до Астрахани и обратно. Как в юности, когда она тайно резвилась с Никитой Алексеевым. Знать бы, что он в Москве вырастет до руководства главком, от себя бы не отпустила. Прельстилась на  «Волгу» Многомирова цвета свадебной фаты. Но и у него наконец-то солидная должность с тех пор как разрешена прямая торговля с заграницей – заместитель директора по экспорту.
   Устроившись в двухместной на верхней палубе каюте со всеми удобствами, нашли в её расположении много выгод. Хороший вид из окна на проплывающий берег Волги. Ещё до отплытия познакомились с приятными соседями из такой же каюты – четой горьковских художников Ладышевых. Распили после прощального теплоходного гудка вчетвером и свой коньяк, и потом принесенную соседями водку. Дома столько употребить себе Анна не позволяла ни разу, а тут, когда нет ни одного знакомого, можно и расслабиться от давно надоевшей работы.
Утром долго не вставала, ждала, кода супруг, сделав на палубе зарядку, позовет её на завтрак. Побаливала от вчерашней выпивки голова.
Муж вбежал в каюту очень взволнованный.
   - Я тебе говорил транзистор с собой взять, так ты не захотела, а теперь надо к кому-то ходить, чтобы слушать новости!
   - Мы же, Игорь, в отпуске.
   - Да тут такие новости, такие новости!..
   - Что заладил одно и тоже, говори прямо, не томи.
   - Горбачева из Фороса не выпускают, в стране путч, который возглавляет Янаев вместе с Павловым, Пуго, Язовым и ещё кем-то.
   - Что с похмелья ерунду порешь? Я этого пьяницу Янаева, он же наш, горьковский, ещё по комсомолу знаю, путного он не сотворит.
   - Да говорю тебе, что это самый настоящий путч, заговор, смена власти, ГКЧП какое-то! Иди на палубу  и сама послушай, там, около одного мужика с транзистором, толпа слушателей.
   Анна быстро оделась – и на палубу.
   - Обещали через пять минут повторить официальное сообщение. Будем ждать.
Когда сказанное диктором Анна услышала своими ушами, то ужаснулась. Этого не может быть! Конечно, в стране сейчас не поймёшь, что творится, и словечко уже придумано – катастройка - но не до такой же степени, не до революции же. Первая мысль была сойти в Казани и ехать назад, на завод, как же там без неё?
   Супруг после завтрака рассудил здраво.
   - У тебя же отпуск. А ситуация такая, что ещё неизвестно, кто победит. То ли Янаев, то ли Горбачёв, у которого есть ещё один явный противник – Ельцин. Приедешь, тебе надо чью-то сторону принимать, а вдруг ошибёшься? Давай-ка, отпускница, сядем рядком и поговорим ладком, у меня в загашнике есть  четвёрка коньячку – «Варцихе» называется. Говорят, что даже на сексуальных способностях сказывается очень и очень положительно. Попробуем!
   - Чего?
   - И того, и другого!
   - Наливай!
   То ли действительно коньяк на Игоря подействовал, то ли Анна вдруг вспомнила жаркие ласки Никиты на таком же теплоходе, но в этот раз всё у Многомировых получилось в лад, замечательно, и оба сознались, что давно у них так хорошо не было.
   По расписанию остановились в Казани. Анна хотела купить в киоске центральные или местные газеты, но свежих изданий не было ни одного. Действительно, выходит, что-то в Москве готовится серьёзное? И уже неинтересными Анне стали слова экскурсовода об их знаменитом университете,  казанские улицы ей показались грязными, неубранными, скорее бы на теплоход.
   В Ульяновске снова прогулки по ленинским местам. А Анна искала газетные киоски, в которых опять не было свежего товара. Пыталась поговорить с прохожими, но только слухи, слухи, слухи... И громкий голос в "матюгальник", как назвал его Игорь, из проезжавшей на малой скорости милицейской машины, призывающий к порядку и спокойствию. «А ведь нынешние выступления некоторых новомодных политиков ни к чему хорошему не приведут» - подумала Анна у мемориального комплекса в честь Владимира Ильича. Хотела поговорить на эту тему с мужем, а он куда-то исчез с супругом художницы Ладышевой.
   - Ясно, куда, - ответила та. – За выпивкой, куда же ещё! В такое неспокойное время и я бы не отказалась забыться от позавчерашних глупостей наших немудрых вождей. Приглашаю вечером к нам с ответным визитом.
А вот и мужики догнали жен.
   - Мы пиво забыли купить, - напомнил новому знакомому Игорь. – В такую жару не промешала бы пара бутылок.
   - Уже не успеем, теплоход скоро отправляется.
   - Так  мы же идём через первый приставший к дебаркадеру теплоход с иностранными туристами. В их буфете пиво наверняка есть. Ты иди в каюту  и помогай женщинам стол накрыть, а я тогда с буфетчицей того теплохода попробую договориться.
   Пока не было Игоря, художник Ладышев за пять минут карандашом нарисовал портрет Анны – будет память о путешествии.
   - Что без пива?
   - Ты не представляешь, сколько оно там стоит! Двадцать пять рублей! Но не бутылка, а жестяная банка – я ещё таких не видел. Да за такую цену пиво пить денег жалко. Ещё пару рублей бы добавить – можно и нашей водки купить.
   Только в Волгограде Анна наконец-то всё узнала. Путч развалился. Горбачёв победил. А в другой газете написано, что всё ещё впереди, что как раз он и тормозит перестройку, а Ельцин за нашу хорошую жизнь.
   - Да не забивай ты себе голову этой политикой, ты же в отпуске, – повторяли Анне вслед за Игорем супруги Ладышевы. Вот сейчас нас на Мамаев курган повезут, дом Павлова увидим!
   В Астрахани группу туристов лохматый неопрятный то ли цыган, то ли татарин отвёл за чёрной икрой в деревянные неухоженные бараки, что всего в пяти минутах ходьбы от пристани. На рыбном рынке запаслись воблой.
   Анна вдруг заметила, что на всём туристическом пути из-за дум о политических событиях она совсем не любовалась волжскими красотами, не заметила и знаменитые Жигули, городские пейзажи ей были почему-то милее.  Немного загорела, но ещё от прежних забот не отдохнула.
   - Ни слова больше о политике, - сказала она мужу.- И вообще, мне пора менять работу, я какая-то бесчувственная стала.
   - Давно бы так! Завтра с утра до вечера будет зелёная стоянка, так купайся от души.
   На следующей стоянке, уже у высокого берега, купили прямо с бахчи много тёплых арбузов.
   - Куда столько, - возмутился Игорь, делая с Анной второй заход на берег.
   - По дороге половину съедим. Остальное – дочерям и их бабушке.
Очень понравилась набережная Саратова. На ней действительно огней так много золотых в частых фонарных столбах.
   После отпуска Анну наконец-то вернули с партийной на прежнюю должность начальника отдела организации труда и заработной платы. А потом и саму партию Ельцин запретил. Партбилет Многомирова спрятала в шкатулку, в которой хранила немногочисленные свои ценные украшения.
   На двадцатилетие группа решила не собираться – ныне у каждого свои трудности. И как раз в день годовщины путча в город обещал приехать, как сообщил Борис Богданов, из Москвы Никита Алексеев.
   - Так давайте встретимся у меня в саду нашим кругом. Супруг всех и привезёт и потом по домам развезёт, - предложила Анна. – Позвоню ещё Кокину и Марьенкову.
   - А ты про Агея забыла, - напомнил Борис.- Хотя он вряд ли придёт, но всё же и ему позвони.
   - Ладно.
   - Только Никита из Москвы сперва ко мне заедет. Обещал для фирмы компьютер, эту американскую чудо-технику привести, каких у нас в городе всего с десяток, да и те на заводах. Так что скажи, Анна, в каком саду и где вас искать, а то и схему нарисуй.
   «Приокские берега» знаешь где? По центральной дороге и поворот к дому с островерхой крышей. Такой один во всём товариществе.
   - Так это, выходит, не садовый домик, а настоящая дача!
   - Ну да. Это при Брежневе было запрещение ставить в садах домик больше установленного размера, а теперь каждый может сделать какой нравится и какой по силам. Вот и мы с мужем ещё прошлым летом поставили вместо старого домика два на два новый - пять на пять. За счет островерхой крыши и на втором этаже получилась комнатка отдыха. Но в жару там плохо. И ещё сауну соорудили, чтобы весной и осенью погреться.
   Борис встретил Никиту у дома, удивившись настоящему, а не в телевизоре, «Мерседесу-600».
   - Я два дня у вас отдохну. Научу заодно компьютером пользоваться.
   В сад к Анне приехали лишь вечеру, когда Марьенков и Кокин уже собирались уезжать. Они, разумеется, остались, чтобы послушать последние столичные новости.
   - Я и сам ныне многого не пойму. Бардак такой, что не знаю, кем буду завтра – помощником министра или безработным. Министерские главки опять, как несколько лет назад, соединяют-разъединяют. Заказов становится меньше и меньше. Хорошо, что есть чужие армии, нуждающиеся в наших летательных аппаратах. Дурдом, а не правительство!
   Когда Марьенкова и Кокина Игорь Многомиров повёз по домам, Анна спросила Никиту совета.
   - Недавно ко мне заезжал бывший первый секретарь горкома партии, просил возглавить только что созданный на деньги директоров нескольких заводов торговый центр. С перспективой снабжать продуктовыми в основном товарами не только свои магазины, но и других частных предпринимателей. То есть в будущем, если хорошо раскрутимся, заменить бывший торг. Соглашаться?
   - Хуже не будет. У вашего же завода никаких перспектив.
   Через пять лет  торговый центр исчез, словно его вовсе и не было. Анну пригрел, взяв замом по торговле, Борис Богданов. У него-то всегда всё прибыльно. Даже отважился на небольшое промышленное производство инструмента для садоводов – появился спрос. Чтобы не изобретать велосипед, решил воспользоваться наработками и технологиями из КБ, что было этажом ниже в прежнем инженерном корпусе. Если его КБ, соединившись с экспериментальным цехом и инвестиционными деньгами, в том числе и  иностранной фирмы,   процветало, то про другое давно забыли, а технический архив, говорят, сожгли, чтобы не выбрасывать горы бумажного мусора. Не стало и нескольких заводов.
   Оставшиеся тоже показателями не блистали. Некоторых бывших знакомых студентов Борис видел на значительно расширившемся колхозном рынке торгующими овощами-фруктами или разной металлической рухлядью.
Скоро исполнится двадцать пять лет после окончания института.
   - Я, пожалуй, в этот раз не пойду, - немного подумав, сказал Борис своей заместительнице.-  И так не раз бывало, что не только однокурсники, но и просто институтские знакомые, когда увидят меня на улице, начинают просить или денег взаём, без отдачи, конечно, или устроить их к себе на работу хоть сторожем.
   - Ну, и я тогда пас.
   ... И ещё одно лето прошло. Никита из Москвы звонил раз в месяц, как тайный совладелец, интересуясь делами фирмы. Борис подробно докладывал. И, отвечая на этот августовский звонок, он без предисловий стал отчитываться в продажах.
   - Да подожди ты, торопыга, - прервал Алексеев. – Сейчас не до этого. Завтра к тебе с письмом примчится мой водитель. Без рассуждений исполни всё, что там написано. Понял?
   - Да.
   Письмо с указанием все рубли в тот же день перевести в доллары или в закупки товара сжёг.
   А через день случился дефолт.
   - Как же ты догадался, Борис, все наши деньги в «зелёные», утроив одним днём капитал, перевести? – польстила начальнику Анна Ивановна.
   - Экономические статьи в газетах читать надо, там между строк всё и сказано, - хитро улыбнулся шеф.
   - А наш московский друг как поживает? - с намеком спросила Многомирова.
   - Думаю, что хорошо. Правда, на днях ушёл из главка обыкновенным советником в организацию по продаже вооружения на экспорт. И, думаю, не в ущерб для себя.
   - Что-то августы у нас в России очень трагическими становятся?
   - Вот-вот, как раз точно такую же мысль мне вчера печальным голосом выдал по телефону наш  заместитель главы районной администрации Виктор Марьенков.

НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО НЕТ

   К Виктору Марьенкову в марте официально на приём записались все начальники цехов завода, которым он когда-то успешно рулил, будучи заместителем директора по производству. Мужики начали уговаривать вернуться Марьенкова на завод, который тонет на глазах, ещё квартал-другой, и он совсем встанет. Этому усиленно способствует назначенный из Нижнего Новгорода арбитражный управляющий, набивающий свой карман за счет продажи продукции за полцены сомнительным фирмам, ни одна из которых не думает даже и этот мизер  возвращать в заводскую кассу.
   - Вот наше официальное письмо в область с просьбой заменить арбитражного управляющего. Мы предложили вашу кандидатуру.
   - Да-а, завод-то плох. Но у меня два вопроса. Сумею ли я спасти утопающего? Отпустит ли глава районной администрации, поскольку всё равно в дальнейшем без его помощи не обойтись?
   - Так пойдемте к нему, Виктор Константинович! Поговорим по душам.
   Глава отпустил, написав свою сопроводиловку председателю областного арбитражного суда. Но ещё во время разговора у себя в кабинете откровенно сказал своему заму, что тому нет ни какого резона менять хорошую должность на пока неизвестно что. Огромный риск, в случае неудачи потеря деловой репутации. Но вдруг успех, тогда выиграет весь район наполнением бюджета.
   Марьенков удивил арбитражного судью тем, что собирается не эффективно продавать имущество для возвращения различной очереди долгов, а намерен вывести завод из кризиса.
   - Но это же при вашем раскладе дел невозможно!
   - Ничего невозможного нет.
   - Но и положительных примеров тоже ни одного нет, - возразил судья. – Ну что же, попытайтесь!
   В первое утро своей работы новый арбитражный управляющий издал приказ с объявлением на предприятии чрезвычайного положения. Десять дней без устали выступал перед инженерами и рабочими всех до одного цехов, стараясь убедить всех в необходимости строго следовать его плану спасения. Порой видел непонимание в глазах инженеров, чувствовал равнодушие рабочих. Пришлось заменить чуть ли не всю верхушку заводоуправления, в первые месяцы сам подписывал все документы, проверяя каждую цифру. С тех пор и сложился у него график жизни: приезжая, усталый, с завода, ложился сразу после ужина спать, часов в восемь вечера, зато в четыре утра уже на ногах, начинал на свежую  голову просматривать все захваченные из кабинета с собой документы.
   Капля камень точит! По десять раз повторял подчиненным одно и тоже, пока не добивался чёткого выполнения поставленных задач. Удивляла пассивность когда-то хороших инженеров – свой же коллектив за волосы вытаскиваем из болота, чего тут непонятного: благополучие надо делать всем вместе. Возмущала вороватость рабочих – у себя же берем! Прописные истины. И снова ходил по цехам, доказывая, убеждая. И опять возмущался – люди жалуются на безденежье, но ведь некоторые лишний раз самостоятельно что-то полезное сделать не собираются. Каждый раз надо всех подталкивать. Вот увеличился спрос на одноразовые изделия, которые стало покупать дешевле на своих заводах. Так, надо срочно закрепить успех, расширить номенклатуру подобной продукции. Пусть этот цех станет примером роста. Капля камень точит!
   Добился, чтобы в кассе были деньги, отсрочки возврата некоторых долгов, кое в чем помогла районная администрация, даже малая наличка, взятая  взаймы в фирме Богданова для оплаты срочных ремонтных работ, поспособствовала. 
   Через полгода, отчитываясь в арбитражном суде о проделанной работе, Марьенков уже смело говорил о намечающейся хорошей перспективе. И снова удивился судья, попросив у докладчика папку с подробными документами, для знакомства с ней объявил часовой перерыв. После этого вынес своё решение – согласен с предложением Марьенкова о продлении срока арбитражного управления на десять лет.
   Спустя два года, день в день, Виктор Константинович появился в первом за воротами Нижегородского кремля здании, в котором прежде было несколько организаций, а теперь его полностью занимал арбитражный суд.
   - Вот как вы расширились! – поздоровался Марьенков с судьёй.
   - Так дел с каждым кварталом прибавляется, штат поневоле пришлось увеличить. Ну и деньги на ремонт появились. Чего к нам? Всё снова плохо?
   - Нет, наоборот. Привёз заявление с подтверждающими документами о досрочном прекращении арбитражного управления.
   - Во как! Не может быть! – уже в третий раз удивился словам Марьенкова опытный судья. Это, выходит, первый случай на моей практике! Да тебя, Виктор Константинович, к награде надо представлять!
   Генеральным директором почти освободившегося от долгов акционерного общества выбрали, естественно, Марьенкова. Предприятие теперь получило законное право брать кредиты на расширение производства, что и было немедленно сделано. Даже футбольная команда воодушевилась, выиграв первенство области.
   Накануне 55-летия Марьенкова губернатор в Гербовом зале Нижегородской ярмарки вручил юбиляру орден Дружбы. После аплодисментов обратился к присутствующим:
   - Обратите внимание, этот орден не к юбилею, просто так совпало, пока моё наградное представление ходило по правительственным кабинетам, сколько времени прошло. А теперь желаю успеха Виктору Константиновичу поучаствовать в российском конкурсе «Лучший менеджер года». Все необходимые бумаги уже подписаны!
   Собирать однокурсников на тридцатилетие окончания института взялась не Анна Многомирова, а Виктор Марьенков. Он поручил своей секретарше, дав список с телефонными номерами, пригласить всех на встречу у «Спартака» и узнать точно, кто будет присутствовать. Кого-то она не нашла, кто-то уехал из города, некоторые вообще отказались, сославшись на срочные дела именно в тот воскресный день.
   В итоге у «Спартака» собралось всего девять человек. Виктор позвонил по сотовому телефону, ещё редкостью в районе была такая оперативная связь, в ресторан «Ока» и уточнил заказ для банкетного зала.
   - Виктор Константинович! Вас сразу с юбилеем и наградой! – пожал руку Марьенкову Богданов.
   - И тебе спасибо! Помнишь, как ты меня выручил деньгами?
   - А я закрываю свой бизнес.
   - Что так?
   - Откровенно говоря, устал. Нашёл уже на него покупателя. Оставляю себе лишь недавно открытую мастерскую по ремонту сотовых телефонов. Их уже начали покупать в нашем городе. В Москве мобильники теперь у многих. Вот у меня «Нокия» - подарок Никиты Алексеева. И офис, кроме своего кабинетика и комнаты для мастерской, буду сдавать в аренду! Накоплений для спокойной жизни хватит.
   - А твоя заместительница куда пойдет?
   - Мы же с тобой, Виктор, ровесники, – напомнила, подойдя к товарищам, Многомирова. – Оформила пенсию, я же бабушка. С внучками будут заниматься.
   - Никита почему не приехал?
   - Он в командировке в Китае.
   - О! А где пашет?
   - В «Росвооружении». Зато вон, вижу, Агей Квасов решился наконец-то, на встречу.
   - Пойдемте в «Оку», там всё на девятерых заказано.
Пока официанты накрывали длинный стол, Марьенков поинтересовался у Агея, а все прислушивались к их разговору, о его делах.
   - Дети уже взрослые. Сам в отделе главного механика. Нина уже пенсию оформляет, через две недели будет ветеранка с документом.
   - Ты, Агей, хороший специалист, почему на рядовой должности?
   - Привык уже.
   - А ведь был на другом заводе замом главного механика. Пойдем ко мне на завод, мне как раз специалист твоего опыта нужен. А покажешь себя, так и главным вскоре поставляю.
   - Нет, спасибо! Я уже прирос к своему месту. Да и ездить к тебе в городок ежедневно за столько километров. 
   - А ты, Кокин, не хочешь ко мне? Я слышал, у вас уже третий директор сменился, а ты всё главный инженер. Выходит, роста нет, раз нет у тебя директорского количества акций.
   - Но мне на моём месте интересно. Вот начали осваивать изготовление, ты не поверишь, инструмента для сборки космических аппаратов на земле и в невесомости. Гальваника по жёстким требованиям к качеству совершенно другая нужна, вот и занимаюсь. А нынешнему директору все свои акции продал предыдущий. Так что новичок сам заинтересован в улучшении дел. Раньше работал в московском инструментальном главке, дело знает, связи есть. Вот какой-то заказ на комплектацию машин военной связи нашёл, будем ещё ковать крюки для телеграфных столбов. Словом, даже новые кадры принимать в цехи начали, возобновили выпуск многотиражки и деятельность заводского музея, затеяли ремонт стадиона, до которого у двух директоров руки не доходили.
   - Тогда успехов тебе, Николай!
   - Мужики! Дама у вас осталась одна, кто за ней ухаживать будет! Садитесь за стол, всё уже готово – взяла бразды правления в свои руки Многомирова.
   Из ресторана Виктор Марьенков решил довезти Бориса Богданова до дома.
   - Так на улице Ноябрьской и живешь?
   - Да, но ты сам увидишь через десять минут, как я дом перестроил. Шесть комнат на двух этажах. В подвале небольшой бассейн и сауна, под крышей биллиардная. Не хочешь сразиться?
   - Уже поздно. В другой раз, Да и водителю надо отдохнуть: в понедельник нам с ним в Москву ехать.
   В это время зазвенела мелодией про лучший город земли «Нокия».
   - Борис, добрый вечер! Я только что из Китая вернулся. Из аэропорта звоню. Ты не можешь в понедельник, очень срочно нужно, ко мне приехать. Разговор не по телефону.
   - Смогу. Как раз туда Марьенков собирается. Мы сейчас вместе у моего дома стоим.
   - А, так у вас юбилей группы был. Предай ему привет! Пусть тоже ко мне заезжает, если на один день, так и тебя на обратном пути захватит.
   Пока Марьенков ходил по правительственным кабинетам, уточняя госзаказ, который оказался почему-то мизерным при большой потребности в их заводской  продукции, Никита с Борисом успел обговорить все дела.
   - Это хорошо, что уже покупателя нашёл. Помнишь, я тебе говорил, что четверть нашей прибыли надо откладывать на непредвиденные расходы, так мы на этом много сэкономили, откупаясь от бандитов сущей мелочью и подарками. Но скоро начнётся, вернее в Москве уже начался, передел собственности в пользу людей в погонах, тут мелочью уже не обойдешься. Да ещё рейдерство, ты хоть слово-то слышал такое, началось. А что придумано в Москве - то скоро и до периферии дойдёт. Мне доллары нужны или долларовый счёт, чтобы его потом перевести в Китай. Да, не удивляйся, я туда собираюсь насовсем переезжать. Попробую договориться с одним из косоглазых коммунистов по поводу вложения моих средств в его капитал. Почти всё решено, ещё одна или две командировки - и всё.
   Марьенков приехал поздно. Решили в ночь не ехать, заночевали у Алексеева, водитель предпочел для сохранности машины поспать в «Вольво». За портвейном, на этот раз самым настоящим португальским, просидели до полночи. Совершенно другой вкус!

ШЕСТИДЕСЯТИЛЕТНИЕ

   Следующей весной Николай Кокин пожалел, что отказался работать у Марьенкова. Возрождение самого старого в городе завода, расположенного почти в центре города, следовательно, ценного не старыми корпусами, а территорией, было кому-то не очень выгодно. Директору с «красными» традициями начали ставить налоговые подножки. Но этим не свалили. Тогда придумали другую хитрость: одна из мелких фирм, которой завод должен сущую мелочь, решила инициировать процедуру банкротства. Даже сумма долга гораздо меньше, чем для начала банкротства, но делу с благословения заинтересованных людей дали ускоренный ход. А арбитражным управляющим был назначен, ещё раз нарушив закон, как раз тот мелкий фирмач, к тому же до этого некоторое время ведавший заводскими финансами. Занял кабинет главного инженера.
   - А мне же куда?! – возмутился Кокин.
   - На улицу. Твоя должность ликвидируется.
   - В суд на вас подам!
   - Пожалуйста! Всё равно проиграешь. А так мы тебе ещё и компенсацию выплатим. Только не сразу. Деньги нам на другие цели остро нужны.
   А дело на предприятии шло всё хуже и хуже, рабочих увольняли участками.  Оставшемуся персоналу, кроме начальников, зарплату задерживали не первый месяц. Кокин, устроившись в техникум, что напротив завода, преподавателем, пристально наблюдал за деятельностью новых заводских управленцев. Сперва ходил на митинги с требованиями возвратить долги по зарплате, но потом махнул рукой – свои нервы надо беречь.
   Но инициаторы волнений частично добились своего: областной суд признал, что завод умышленно обанкрочен. Да ещё выяснилось, что тот фирмач подделал трудовую книжку, чтобы стать в нарушение законодательства там арбитражным управляющим. Вот его-то бы и надо призвать к ответу, но внезапно пропал этот фирмач. Объявили его в розыск. Неужели не найдут?
   Как-то Кокин прогуливался по набережной и увидел человека, похожего на разыскиваемого. Тот смело вошёл в дверь прокуратуры, побрякивая стеклянной тарой в тяжёлой сумке...
   Когда истёк короткий срок давности, то на следующий же день этот фирмач был принят на обанкроченный им остаток завода на высокую должность и ему  немедленно, и откуда деньги взялись, если их официально нет, куплена для служебных и личных разъездов дорогущая иномарка.
   Зарплату так никому не возвратили, не считая группы юридически подкованных бывших охранников. Но всё равно понадобился суд.
   - Сколько тебе должны, - первым делом спросил Кокина Марьенков на встрече девяти, как и пять лет назад, выпускников.
   - Семьдесят тысяч!
   - Ого! Но, Николай, извини, я в этот раз тебе работу предложить не могу. Наоборот, вынужден сокращать кадры. И какие кадры! Спрос есть, но берут не нашу продукцию, а китайскую или пакистанскую, дешевле в два-три раза. А то и условия тендеров составляют так, что российские заводы остаются в заведомом проигрыше. Я что, разучился руководить? Пока вот нашёл выход в продаже двух корпусов, а в оставшихся цехах всё равно дел не так много, но хоть какая-то есть бережливость. Представляешь, я сам не знаю, что с заводом будет года через два!
   - Прошу внимания, - постучала вилкой по хрустальному фужеру чуть похудевшая за последнее время тамада Многомирова. - Вот мы и опять собрались в ресторане «Ока». Дата что надо: тридцать пять лет назад мы получили дипломы и нам всем почти ровно шестьдесят лет. Поздравляю всех с двойным юбилеем. И вас ещё поздравляет Галя Антонова-Деникина, которая обещает на будущий год приехать, наконец, в гости в родной город. Вот её письмо.
   Многомирова первая осушила фужер с шампанским.
   - А я вас всех на два года старше,- сказал ей сидящий рядом Квасов. Мне на заводе уже в открытую намекают, что надо бы подумать об уходе на заслуженный отдых. Что буду делать пенсионером, ума не приложу. От сада мы давно отказались, детям он не нужен. Супруга хоть с внуками нянчится.
Зазвонила «Нокия» у Бориса Богданова. Он хотел отключить телефон, но, взглянув на засветившийся дисплей, нажал зелёную кнопку.
   - Потише, пожалуйста! Вас из Китая поздравляет с юбилеем Никита Алексеев. Зовёт всех в гости и сейчас он мысленно с нами и поднимает за нас стаканчик портвейна.
   Когда разговор закончился, все поинтересовались, чем занимается Алексеев в Китае.
   - Живет в провинции Тяньвань. Он третий компаньон небольшой фирмы по производству шлифовальных кругов и лент с современными наполнителями. Китайский язык не освоил. Переводчицей его молодая жена, она знает английский язык и немного китайский. А душу отводит с русскими, которые строят на побережье атомную станцию.
   - Давайте за него поднимем рюмки, - предложил Агей.- Пусть хоть он процветает!
   - Недавно позвонил из Хабаровска, - продолжил, закусив, Николай. – Ездил туда по сбытовым делам, там нашёл нашу Галю Антонову, остановился в гостинице, в которой, оказывается, она хозяйка. Обещала на будущий год приехать к нам.
   - А я что говорила, - обрадовалась Многомирова.
 
ДЕНИКИНА, БЫВШАЯ АНТОНОВА

   Галя тридцать девять лет не была в родном городе – перемен в нём сколько! И не думала, пока не приехала, что так соскучилась по местам своей юности. Остановилась у давней подруги Анны, родственников, к сожалению, не осталось.
   Деникина удачно приехала: попала  на очередной праздник города, а в назначенный час у «Спартака» Антонову-Деникину с Савельевой-Многомировой будут ждать их лучшие друзья. Пока женщины прогуливались по центру. Галина всё ахала: какой памятник лимону, какой великолепный громаднейший замок с тяжеленным ключом расположился в кафе «Династия»! Позабыла, что на этом месте было, «блатная» база торга, кажется. А универмаг встроили, вот как ныне умеют, в большой торговый центр. Сводила Аннушка гостью и в исторический музей, около которого она ей купила книгу «В городе моем», на её обложке великолепная фотография центра города.
   На этот раз Агей на встречу пришел с супругой Ниной, а то все и позабыли, что она тоже их однокурсница. Нина давно мечтал увидеть Галю.
   - Ну, все, кому я позвонила, собрались, теперь можно и в «Оку», - повернула к набережной Анна.
   - Куда же вы пошли? – удивилась Галина, - решили же в «Оку»!
   - Теперь, - ответила Нина Мокеева-Квасова «Окой» называется ресторан на набережной, а старый, с башенкой, именуется «Русь».
   - И зачем?
   - Начальство так решило. Ты в какой, Галя, школе училась?
   - В Ленинской номер один.
   - А теперь она с номером шесть, а первый номер присвоен школе, построенной в городе последней.
   - Дурдом какой-то, как бы сказал Никита Алексеев, - вступил в разговор Борис Богданов.
   В ресторане первый тост был за Антонову-Деникину.
   - Ты, Галь, расскажи нам подробнее о себе, потом мы о своих изменениях отчитаемся.
   - Долго была начальником планового отдела на заводе. Когда муж заработал выслугу, то сразу уволился. Тут такое дело, что я даже сама не знаю всех подробностей. Словом, наши военные прибрали к рукам гражданский бизнес одного предпринимателя, не поладившего с ворами. Отдал или продал, точно не знаю, контрольный пакет акций сослуживцам моего мужа. В конце концов он стал во главе всего бизнеса. Я перешла к нему главбухом. Недавно муж серьёзно заболел, все же шестьдесят шесть ему. Я сперва возглавила лишь гостиницу, а теперь и всё дело вместе с рестораном и турбюро. На время отпуска там сейчас командует мой сын.
   - У вас там много экзотики?
   - Даже растут, представляете, съедобные папоротники. Красная рыба – привычная еда. Тигров, признаюсь, видела только в зоопарке. Китайцы и корейцы для нас чуть ли не свой народ. Но что-то их в последнее время становится всё больше и больше. Побывала на Сахалине, возила экскурсии в Китай, Японию, обе Кореи. А к вам приехала из Белоруссии.
   - А туда-то, на другой конец бывшего СССР, как попала?
   - Дочка, когда мы всей семьей отдыхали в Японии, познакомилась с парнем из Борисова, городок такой есть рядом с Минском. За две недели встреч понравились друг другу, потом писали электронные письма. Так и решили  пожениться. Дочка уехала официально регистрировать брак, я к свадьбе успела, супруг не поехал, ещё не выздоровел, а сыну руководить делом надо. Мне вообще в Белоруссии понравилось, сохранён настоящий социализм, везде чистота, порядок, батьку уважают за конкретные дела. Главное, слушаются. Вот, не удивляйтесь, что хвалю, хотя я теперь самая настоящая капиталистка. Но теперь вы о себе рассказывайте.
   - Мы уже с Ниной на пенсии. Я, - начал отчет Агей, - ещё бы потрудился, да сказали, чтобы написал заявление по собственному желанию. А потом почти всех моих знакомых инженеров сократили. Завод в численности уменьшился почти за год вдвое, теперь работает три дня в неделю. Дети в порядке. Ты, Галь, выбери время, приходи к нам с Ниной в гости.
   - Нет, сперва ко мне, - прервал  Борис. – У меня тоже было свое дело, но устал крутиться. Теперь лишь мастерская по ремонту телефонов. Живу по-прежнему на Ноябрьской, да ты была один раз у нас, только дом совершенно другой, сам проектировал. Покажу там много фотографий, когда придёшь. В том числе и Никитины, которые он прислал из Китая.
   - Ну, а я генеральный директор завода. Только недавно стал лучшим менеджером России, а завод не по моей вине снова переходит в худшие. Работаем четыре дня в неделю, но всё равно не загружен. Недавно Медведев по просьбе всех директоров нашей отрасли написал официальное письмо Путину, чтобы правительство обратило внимание на нужды предприятий. Лучше не стало.
   - Мне зять рассказывал в Борисове про подобный случай. Там тоже есть завод вашего профиля, а одна из больниц в Бресте, кажется, закупила через Польшу пакистанские изделия. Так главврач на второй день после подтверждения жалобы уволен!
   - Нам бы такого батьку!
   - Не думаю, что Лукашенко даже знал о такой мелочи. Просто почти все чиновники разных уровней ведут себя по-лукашенковски.
   На следующее утро Анна хотела попросить мужа отвести её с Галей на улицу Ноябрьскую. Но гостья запротестовала.
   - Давай, Ань, пройдёмся пешком по всему городу. Столько тут изменений, я же, помнишь, с четвёртого курса уехала. Позавчера ехала к вам на автобусе с автостанции, кондуктор объявляет остановку «Башня». А я прекрасно помню, как тут самая настоящая водонапорная башня стояла. Но мне хочется вначале по улице Максима Горького пройти, к институту, а потом пойдем к Борису.
   - Согласна. Тогда скажу Игорю, чтобы за нами вечером заехал. И чтобы потом прокатил тебя на обратном пути до «Байконура» - это наш новый микрорайон на бывшем колхозном поле. Потом по окружной дороге, кстати, её при тебе ещё не было, проедем в другой микрорайон, на «кочку». А девятиэтажек сколько стало! Мы вот в первой построенной живём. Но сейчас чаще индивидуальные особняки строят.
   По пути до центра Галя увидела много новых магазинов.
Пошли вверх по улице Максима Горького. Здесь среди старых деревянных, наверное, ещё со времён села, изб выделяются современные коттеджи. Анна показала на высокий особняк из жёлтого кирпича с мансардной крышей из  жёлтой же металлочерепицы, коваными воротами и брусчаткой выложенной дорожкой для автомобиля и индивидуальным тротуарчиком.
   - Вот в этом доме Славик Потеряевский живёт.
   - Он так богат?
   - Наверное. Но люди говорят, что он просто удачно управляет чьим-то капиталом.
   Поднялись выше.
   - А институт-то ни сколько не изменился.
   Подруги вышли на крутой берег полюбоваться сверху на Оку, потом с улицы Кольцова вышли на Малый прогон.
   - А где тут мост через овраг?
   - Так давно землёй то место засыпали. Овраг теперь начинается дальше к реке. А там, где длинные деревянные бараки были, видишь, какой красивый микрорайон вырос, его почему-то аулом прозвали. Наверное, те же хулиганистые бывшие бараковские жители, которые тут получили квартиры в первых  построенных панельных домах.
   - Следующего оврага с мостом тоже нет?
   - Разумеется. Галь, ты всё помнишь, а мне кажется, что всё тут так и было.
   Борис встречал гостей у дома. Особняк Гале понравился. А ещё больше сад с цветами и лужайкой. В холле на первом этаже Антонова с удовольствием стала рассматривать фотоальбомы.
   - Какие мы тогда были все молодые, тонкие, звонкие и прозрачные. Разве, что Аннушка чуть пополнее. Это мы, выходит, в начале второго курса.
   Листая страницы альбомов, Антонова замечала, как мужал, поправлялся и даже наращивал животик Борис Богданов. А вот и кудри сменил на короткую прическу. Теперь же волос совсем мало осталось на умной голове краснодипломника.
   Цветные фотографии, присланные Никитой Алексеевым из Китая, собраны в солидный альбом. Пекин и Шанхай своими высотками и узкими улицами сейчас не отличаются от Нью-Йорка. Улыбающиеся жёлтые косоглазые лица. Атомная электростанция в сиянии огней красиво смотрится и ночью. Снова улыбающиеся лица, а в середине совсем полысевший, зато широкий в плечах, Никита.
   - Теперь не мы для них, а китайцы для нас стали старшими братьями, - вздохнула Галина. – Я  часто читаю об экономике этой страны. Везде кризис, а у них рост, да ещё какой!
   - Зато качество их товаров отвратительное.
    - Ты, Борис, не прав. Для каждой страны они делают вещи по их платежеспособности. Если велосипед для Канады стоит шесть тысяч долларов, то он вечный. А нам они поставляют велики за шесть тысяч рублей – от той цены и качество. Кстати, Никита приглашал меня в гости в Тяньвань. Может, и приеду.
   А на следующий день Галина гостила у Квасовых в их трёхкомнатной квартире. Вместе с родителями жил старший сын Антон с женой и дочкой, пришёл и младший сын Иван, давно живущий со своей семьёй отдельно, чтобы повидать и послушать гостью с другого конца света.
   Разговор зашёл на главную для всей страны тему: достигла ли Россия дна, или же есть пока куда опускаться. Можно ведь так свалиться, что и не поднимешься вовсе.
   - А что, тётя Галь, у вас говорят по поводу разъединения страны на несколько частей. Была же когда-то в ваших краях Дальневосточная республика. А потом опять начнутся штурмовые ночи Спасска?
   - Трудно сказать. Всё может быть. Мы вот с твоим отцом не думали-гадали, что все наши республики станут отдельными странами. Не думали, что Украина станет чуть не врагом номер один.
   - Так ведь и Украине теперь предрекают, - возразил Иван, - распад на три- четыре части.
   - Хватит вам спорить, садитесь за стол! – скомандовала Нина.
   - А я вас тут и сфотографирую, - приготовила современный цифровой фотоаппарат дочка Антона Инна. - А сразу же хоть на фотоаппарате, хоть через минуту на компьютере покажу, как вы получились. Могу вам в Хабаровск, тётя Галь, эти снимки электронной почтой выслать. У вас адрес есть.
   - Есть. Вот, кстати, моя визитка. Там всё написано. Но не люблю я такие фотки, не живые они, руками потрогать нельзя, рассмотреть хорошенько.
   - Так я, тётя Галь, пока вы у нас гостите, к соседям сбегаю, распечатаю специально для вас у них на цветном принтере.
   Только успели пообедать, зазвонил домашний телефон. Нина взяла трубку.
   - Добрый день, Нин! Галина у вас? Можно я с ней пообщаюсь?
   Поговорив, Деникина рассказала всё Квасовым. Марьенков приглашает её  завтра к себе на завод, чтобы она его посмотрела в сопровождении технического директора. Потом пусть в плановом и производственно-диспетчерском отделах узнает все цифры. И после этого свежим взглядом надо оценить работу его предприятия. Приглашение Галина приняла.
   Через четыре дня Деникина уезжала вечером с автостанции в столицу. Провожать её пришли все друзья, наконец-то объявился и Николай Кокин, оправдывая прежнее отсутствие семейными проблемами: маленькие дети – маленькие беды, большие дети - большие беды. Коротко рассказал Антоновой о себе. Нина принесла Гале в дорогу своих пирожков. Борис всех сфотографировал на память у подошедшего к платформе «Икаруса» с надписью «Москва».
   - А вы знаете, ребята, что в середине декабря наш институт отметит пятидесятилетие?
   - Уже?
   - Так даже мы его окончили тридцать семь лет назад, чему удивляться.
   - Прошу меня не перебивать, - обиделся Марьенков, - предлагаю всем этим составом встретиться на юбилейном вечере. Пригласительные билеты беру на себя. Новая директриса всё равно обратится ко мне за спонсорской помощью, так взамен не откажет в моей просьбе.

ЮБИЛЕЙ

   Агей с Ниной пришли во Дворец культуры на пятидесятилетие института за полчаса до начала торжественного собрания. Их сын Иван с супругой приехали на заводском автобусе со всеми специалистами предприятия, окончившими институт в разное время.
   Нина, увидев сына, подошла к нему узнать про внуков, про то, о чем он только что говорил с их бывшим директором, который ныне аж президент «Группы ГАЗ».
   Агей в это время заметил Люсю Смирнову из Лизарова. Была тонюсенькая, а теперь солидная дама в строгом костюме.
   - Я сейчас заместитель главы районной администрации по экономике, - доложила она, опережая вопрос Квасова
   Подошла Нина, повела Агея к стенду с фотоотчётом о полувековой деятельности института. Как всё изменилось, название даже другое – филиал технического университета имени Алексеева.
   Агей решил поприветствовать бывшего директора УКП, но к нему чуть протолкнулся: каждый желал пожать руку преподавателю. Подумать только – сорок два года директорствовал, на пенсии, на будущий год будет полвека его непрерывной педагогической деятельности!
   Все быстренько расступились – сюда в сопровождении замов шёл сам ректор университета Владимир Кириенко. У него столько научных регалий, что потом ведущая праздника со сцены их перечисляла три минуты. Но всё равно позабыла сказать, что он когда-то даже был вице-губернатором.
   В седьмом ряду на своих местах уже сидели Борис Богданов, Николай Кокин и Анна Многомирова. Виктор Марьенков встал, чтобы пропустить к креслам Агея с Ниной.
   - Я с краешка сяду, всё равно скоро идти на сцену вместе с другими директорами для поздравления.
   Самый дорогой подарок – ключи от автомобиля – вручили коллективу юбиляров президент «Группы ГАЗ» и его заместитель. Оба – бывшие директора местных заводов. Теперь вот на высоких постах в Нижнем Новгороде, возглавляют структуру наподобие советского главка в министерстве автомобильной промышленности.
   Нина зашептала Агею:
   - Сын сказал, что его приглашают в «Группу ГАЗ» руководить техническим перевооружением нескольких родственных предприятий. Ответил, что подумает над таким лестным предложением.
   - Что тут думать, соглашаться надо! Сам же в юности составил расписание на жизнь, так мечтал высоко подняться. Вот для него и новая ступенька. И ещё, может, не верхняя. Да и зарплата на порядок выше.
   - А давайте-ка, дорогие мои однокурсники, после собрания поедем в нашу любимую «Оку», - сказал своим соседям по седьмому ряду кресел Марьенков, вернувшись со сцены. – Из параллельной группы собралось десять человек, они на третьем этаже Дворца, где клуб «Любава», будут встречу отмечать, а мы что, хуже? Меня, правда, пригласили на банкет с городским начальством и нижегородской профессурой, но отказался, мол, очень занят. Как не посидеть с друзьями! Согласны? Тогда звоню, пусть накрывают стол на шесть человек.
   - На пять, - поправил Николай Кокин. – Меня не считайте, мне обязательно надо дома быть.
   - Что, опять «большие беды», - Агей Квасов вспомнил его слова, сказанные на проводах Гали Антоновой.
   - Да, есть проблемки. Так что извините, ещё встретимся.
   - Ты, Николай, нас не забывай! Звони, если что, поможем. А вы, друзья, собирайтесь. Я предусмотрел такой случай и на ГАЗели приехал, из ресторана в такую холодину вас по домам отвезу.
   В «Оке», пока официантка накрывала на стол, разговор зашёл о вчерашней смерти Егора Гайдара.
   - Его тогдашняя иллюзия, - и к покойнику категоричен и критичен Агей Квасов, - в том, что колбаса теперь будет вырастать из свободы. Неужели Ельцин в то время не мог подобрать в премьер-министры более дальновидного и реально мыслящего экономиста? Ведь, я помню, была и программа Абалкина-Рыжкова.
   - Ты еще Явлинского вспомни! Не спеши, Агей, с выводами - возразил Марьенков.
   - Да и оценки в зависимости от будущей жизненной ситуации могут меняться от положительной к отрицательной и потом наоборот.
   Все ждали, что Богданов скажет, как всегда, что-то умное, не зря же все шесть курсов в отличниках ходил.
   - Вот взять Сталина. Отец народов, а потом развенчание его культа Хрущёвым, что я считаю не пошло на пользу. Потом об Иосифе Джугашвили долго молчали. Затем, свобода же слова, новая волна обвинений во всём. И только сейчас историки и экономисты стали внимательно вглядываться в практические дела тогдашнего главы государства. И уже говорят о том, что Сталин выбрал именно единственно возможный путь становления индустриального государства. Сколько всего построено за десять лет! А опоздай мы тогда на год, то ещё неизвестно, была ли бы вообще ныне наша страна. Мы до сих пор живём во многом за счет возведённого в довоенные годы, вот проедим это – и нам хана. Сейчас, мне кажется, нам нужен именно такой вождь, как Сталин.
   - То есть опять репрессии? – уточнила Нина Квасова.
   - Зачем? – возразил Борис. – Можно ведь все сделать теперь по уму, учесть негатив. Мы сейчас почти в такой ситуации, как в начале тридцатых. Нам снова надо стремительным мобилизационным рывком догнать Запад, если не догоним, то отстанем уже навсегда. Но пока что ни делаем, всё получается по-черномырдински. То есть ещё хуже. Нынешнее же замедление кому-то выгодно.
   - Как в дурдоме.
   - Да, Никита Алексеев так бы и сказал. Кстати. Вот Китай и в кризис процветает, темпы роста необыкновенные. Хорошо идут дела в Индии и Бразилии, даже в маленькой Венесуэле заметны преобразования. При необходимости там национализируют не только крупный бизнес и банки, но и маленькие заправки – лишь бы народу жилось лучше.
   - Я ведь не зря от бизнеса оказался, - напомнил Богданов. – Несчётное количество раз каждое новое правительство обещало конкретную помощь предпринимателям на местах, но, увы. Даже слово модное введено - перестать «кошмарить» бизнес. Так, наоборот, проверками разные пожарные и иные налоговики замучили. Трагедия в «Хромой лошади» показала цену этим проверкам. Никита на второй день мне позвонил из Китая и сказал, что у нас вся страна той хромой лошадью стала.
   - Я тоже со своей проклятой директорской должности, точнее, от сегодняшнего моего бессилия перед обстоятельствами в Китай бы сбежал. Другие коллеги перестали думать о персонале, только о личном обогащении, а я так не могу.
   - А почему Кокин с нами не пошёл? – поинтересовался Борис.
   - Да проблемы у него с внуком и младшим сыном. Я что-то про наркоманию внука слышала и про взяточничество, - ответила Нина.
   Наконец-то официантка закончила сервировать стол, принеся каждому только что приготовленную горячую красную рыбу.
   На правах заказавшего ужин первый тост произнёс, встав, в стиле актёра генерала Булдакова, Виктор Марьенков:
   - Ну, за институт!

ДЕТИ

1
   Домой Агей с Ниной вернулись поздно. Тихо разделись в прихожей, прошли в свою маленькую комнату мимо спящей в зале на разложенном диване внучки Инны. Антон с женой спали в такой же маленькой комнате. Тесновато, конечно, по нынешним меркам, но ведь прежде и по дюжине человек в одной избе жили: дедушка с бабушкой, несколько женатых сыновей со своими детьми. И ничего, уживались, а дети росли воспитанными, уважительными к старшим, работящими.
    Агей прекрасно помнил рассказы своего деда о его детстве. Кстати, все его дети и внуки выросли хорошими людьми. Старший сын деда, дядя Агея, многие годы был начальником трубного цеха на металлургическом заводе, а  младший брат Агея ныне заместитель директора металлургического техникума, на 80-летие которого Квасов ездил совсем недавно в Выксу, встретив немало своих однокурсников. А сегодня увиделся с лучшими друзьями, с которыми шесть лет учился в филиале политеха. Все тоже хорошо устроены. А вот его сыну Антону, хоть и окончил он дневной факультет в Горьком, что-то не везёт, до сих пор рядовой конструктор. Хорошо, что младший, Иван, успел ещё в последние годы социализма получить от завода трёхкомнатную квартиру, а то бы жили здесь  вдевятером.
   - Надо бы, - сказала тихо Нина, разбирая постель, - сходить на днях к Кокиным, узнать, что там происходит. Может, поможем чем.
   - Кроме советов вряд ли чем. У нас ни денег, ни связей.
   - Да хоть и советом. Ложись, завтра поговорим.
   Утром Нина рассказала, что слышала от соседки, работавшей когда-то продавщицей вместе с Фаей Кокиной.
   - Говорят, что внук Николая от старшего сына задержан за употребление и  распространение наркотиков. Малолетка ещё, четырнадцать лет всего, не наказали, но на учёт поставили. А вот его отец, сын Николая, арестован за взятку, хотя все Кокины утверждают, что его подставили. Якобы пакет с деньгами дали его сыну, который, видно, кому-то был за бесплатную дозу обязан, и велели отнести отцу-чиновнику в администрацию. При передаче денег внезапно появился следователь с понятыми... Отец успел пакет взять, не зная, что в нём. Но взяткодатель показал документ с подписью чиновника с разрешением строительства магазина чуть ли не в центре города, для чего тот же сын Кокина вначале незаконно освободил место от небольшой торговой палатки. Хозяин той палатки, когда его попросили сказать правду, узнав, что  Василий Николаевич Кокин уже арестован, тоже дал показания против него. Вот такие дела.
   - Да, не повезло Николаю. То-то, я гляжу, как он за год постарел и осунулся. Всё выглядел значительно моложе своих шестидесяти трёх, а теперь у него видок на все семьдесят.
   У самих Квасовых всё в семье было хорошо. Агей, уйдя на другой завод и перестав увлекаться общественными заботами, сам стал заниматься воспитанием сыновей. Характерами и взрослые судьбы у них, правда, не очень схожи.
Когда Антон, окончив одиннадцать классов, спросил отца, на какое ему отделение поступать в политехнический институт: в городе, на заочно-вечернее, или на дневное в Горьком, то Агей ответил, что пусть выбирает сам.
   - На дневном, разумеется, тебе придётся легче. Да и мы с мамой поможем к стипендии деньгами, к нам из Горького часто на выходные можно приезжать, всего-то два часа в дороге. В УКП учиться, конечно, труднее: шесть лет все вечера отдавать занятиям, порой придётся не спать ночами, готовясь к экзаменам, один сопромат чего стоит, да и на работе днём не всегда всё проходит гладко. Плюс в том, что к концу такой мучительной учебы студент-вечерник обычно уже при хорошей должности и с перспективой дальнейшего роста. Вот на нашем курсе мой друг Никита был уже главным металлургом, а Виктор, кажется, заместителем директора по производству, ныне там генеральный директор акционерного общества.
   - Я, пожалуй, пойду на дневное.
   - А я, - присутствовавший при разговоре и сидевший до этого молча младший сын Иван высказал свою задумку, - пойду на будущий год на вечернее, и потом  стану как дядя Никита или как дядя Виктор.
   - Вот это расписание на  будущую жизнь!- похвалил отец. – Молодец! Только не сбейся с намеченного пути. Как-то Никита Алексеев, рассказывая нам, когда мы снимали жильё по соседству на улице Ноябрьской, о своем детстве, вспомнил напутствие своего отца перед отъездом паренька на учёбу: «Думай о будущем раньше, чем оно наступит». Вот эти слова я повторяю вам обоим, Антон и Иван. Зарубите их себе на носу!
   - Спасибо за совет, пап, - Иван стал записывать в свой блокнот этот афоризм. - Может ещё что расскажешь из своей жизни?
   - Согласен. Когда я был секретарем заводского комитета комсомола, то  однажды меня послали на всероссийское совещание в ЦК ВЛКСМ. Там познакомился со многими интересными людьми. И после разговоров с ними понял, что половина наших трудностей происходит оттого, что мы слишком быстро говорим «да» и недостаточно быстро «нет». Надо уметь вовремя отказывать – всё для пользы  дела. Именно с этого умения начинается настоящий руководитель. А ещё с того, что прежде, чем принять правильное решение, надо хорошенько подумать, не позволяя своему языку опережать мысль. Недаром проявилась такая поговорка: «Англичане мыслят сидя, французы – стоя, американцы – прохаживаясь, а русские – потом».
   Иван всё старательно записывал в блокнот, который, прекрасно знал отец, до сих пор сын хранит, внося в него новые узнанные и вычитанные в книгах мудрые мысли. Не поэтому ли Иван, как тогда он в шутку сказал, что  попробует составить расписание на всю жизнь, так давно следует своим расписаниям уроков, планам на неделю, месяц.
   Антон не такой. Без труда поступил в Горьком в политех. Хорошо устроился в общежитии. Кстати, в первый же приезд домой рассказал о том, как один маменькин сынок, испугавшись общежитских трудностей, через три дня бросил учёбу и вернулся домой. А сам Антон недалеко от этого сынка ушёл. Нина его баловала и деньгами, и, когда он бывал дома, не разрешала ему работать в саду или участвовать в ремонте квартиры. Говорила отцу и Ивану, которые переклеивали обои, что Антону нужен отдых.
   Направление Антон получил в город Ковров, на известный оружейный завод имени Дегтярёва, мог бы там многому научиться в конструкторском отделе. Но каким-то образом добился увольнения, отработав всего полгода. Он и в студенческие годы хитрил, отлынивая от поездок на «картошку», от стройотряда прикрылся справкой о болезни, которую достала Нина. Вот и она дожалелась. В конструкторском бюро так и работал в одной должности. Обижался на это дома, говорил, что его не ценят. Через десять лет ушёл на другой завод – и та же история.
   Дочка Инна не в отца-лентяя пошла, а в дядю Ивана. Четырнадцать лет, а многое знает и умеет. В школе отличница, увлекается фотографией с шести лет. Теперь у неё цифровой фотоаппарат с дорогущим объективом – подарок дяди Ивана. На ноябрьской ежегодной выставке городского клуба «Юпитер» её работы заметили...
   Иван, младше Антона всего на год, рос после школы совершенно по-другому, чем брат. Занимался по вечерам в институте, работать пошёл учеником в бригаду монтажников, диплом защищал старшим мастером ремонтно-механического цеха.
   Уже в должности заместителя начальника цеха побывал в Италии, учился монтажу современной окрасочной камеры. Квартиру получил в панельной высотке на северной окраине города. Преобразил её с такой же, как и он, рукастой женой, даже детсадовского возраста сыночки старались помогать. Ну и что, что мешали, путаясь под ногами, Иван считал, что и эта сыновья помощь им же самим и пойдет на пользу. Второй год уже заместитель главного инженера. И вот теперь приглашение с повышением в Нижний.
   - А не позвонить ли нам заодно Аннушке Многомировой? - Нина прервала размышления мужа Нина. – Втроём и пойдем к Кокиным.
   - Позвони, согласен. Она ещё лучше нас многое может Николаю с Фаей посоветовать, сколько времени в профкоме и парткоме работала, научилась разбираться в различных житейских ситуациях.

2
   Но и Анна не смогла сразу ответить, чем она сможет утешить Кокиных.  Позвонила Борису, спросила, как ей поступить. Своих дочерей она воспитывала в строгости, а вот внука и внучку ну совершенно не понимает, словно они из другой страны приехали. Да и повлиять на них могла лишь в редкие дни, когда они бывали у неё в гостях.
   Рассудительный Богданов всё обстоятельно объяснил.
   - Мы ведь все родились на второй-третий год после войны, отцы, усталые фронтовики, воспитанием нашим вроде и не занимались, но держали в строгости. Гуляли, помню, сколько хотели, но без баловства, зато за счет броуновской, я бы сказал, беготни-прыготни росли физически крепкими. Одевались просто, что купят родители подешевле, то и носили без всяких претензий, про деликатесы разные, кроме колбасы, в ту пору и не слышали. В кино редко ходили.
   - Я раз в неделю, - уточнила Аннушка.
   - Я реже, но потом мы, ждановские, наверстали, когда кинотеатр «Космос» построили. Подхожу теперь к твоему вопросу. Детей своих мы тоже почти так воспитывали. Сами телевизор смотрели мало, я его купил вообще после годичной службы в стройбате, заработал там чуть-чуть денег, а Кристине так и вообще кроме АБВГДейки и «Спокойной ночи, малыши!» да мультфильмов ничего не разрешал глядеть.
   - Мои дочери ещё любили «В мире животных» и «Очевидное-невероятное». Кстати, как у тебя Кристина живет?
   - Ей двадцать пять уже. Кандидат технических наук. Только недавно вышла замуж, жду, когда она меня дедушкой сделает.
   - А мои внуки компьютероманы какие-то. Из школы быстрее домой и за компьютеры свои: то игры, то письма пишут одноклассникам. Иной раз и компьютер у них включен со стрелялками, и телевизор с мультяшными американскими страшилками. Внук и внучка живут в разных местах, а впечатление такое, что по какой-то одной общей заданной программе дебилизации детей все страны. Это я шучу так! Я порой и их разговоров не понимаю.
   - Ещё вот, мне кажется, Анна Ивановна, какая проблема. Мы в своё время видели живых героев недавно прошедшей войны, знали всё про Олега Кошевого и Зою Космодемьянскую, наши дети завидовали Гагарину и Курчатову, а кто у внуков пример для подражания? Нет у них героев, вот так-то! Одни антигерои олигархического капитализма. А ещё я думаю вот что: чем взросление труднее, то тем становление легче. Помнишь нашего Никиту.
   - Как не помнить, мы же с ним... – вдруг замолчала Анна Многомирова. И тут же нашла вопрос. – Он как в Китае живет?
   - У него-то всё как раз хорошо. Если в деловом плане, так уважаемый в их провинции бизнесмен. Его молодая супруга хотела их сыночка с семи лет отправить учиться в Лондон, так Никита сказал, что пусть занимается в русской обыкновенной школе при посёлке атомной станции. И знаешь почему?
   - Почему?
   - Чем, считает, труднее, тем лучше. Трудности потом окупятся. Никита на своем опыте убедился, а пример привёл другой. Ты наших, Ань, прежних заслуженных директоров знаешь? Так вот у них – Маслагина, Дегтярева,  Чаннова и Никитина – есть в биографии одно общее: они из дальних деревень, потом в школу-десятилетку ходили за несколько километров. Затем учились, кто на дневном, а кто заочно или по вечерам. А в итоге в карьерной гонке далеко обогнали всех городских неженок.
   - Ну, а, Борис, что мне Кокиным, вернее, Агею с Ниной подсказать? А то я твой телефон много времени уже занимаю.
   - Ничего. Кому надо, по «Нокие» позвонят. Я лично думаю, что в данной ситуации лучше всего старшим Кокиным взять внука Васю пока к себе, если мать согласна.
   - Ты, как всегда, прав, Борис. А, может, для верности ещё у Марьенкова  мнение спросить?
   - Его пока лучше не беспокоить, неприятности начались.
   - Подробности знаешь?
   - Была у него договоренность с губернатором по отсрочке части налоговых платежей, чтобы эти деньги пустить в производство. А потом налоговая инспекция передала в УВД материалы для возбуждения уголовного дела по факту этой неуплаты. Но если его завод перечислит долг, то останется без оборотных средств на приобретение  металла и других необходимых материалов. Вывел Виктор, понимаешь, завод из банкротства, чтобы опять стать банкротом.
   - Дурдом! Ну, ладно, звони, если что! Пока-пока!

3
   Когда Агей позвонил Кокиным и сказал, что хочет к ним придти вместе с Ниной и Анной, то Николай растерялся, не зная, что ответить.
   - Извини, что не можем мы вас с Фаей принять, уезжаем на несколько дней в Нижний к младшему сыну.
   Николаю пока просто было не до встреч даже с близкими друзьями: начнутся расспросы о находящемся под следствием сыне, о внуке, который теперь, испуганный происшедшим, хоть и не выходит из дома, кроме, разумеется, школы, на улицу, но и дома мать совершенно не слушает. В случившемся с сыном и внуком Николай винил в первую очередь себя. Недосмотрел.
   Василий окончил техникум, служил в армии, потом успокоился в должности мастера прессового цеха, пока отец через три года всё же не настоял на его учёбе по вечерам в институте. Он боялся вступительных экзаменов, хоть и числился на подготовительных курсах, но занятия из-за частых свиданий с девушками пропускал. Николай пообещал, что поговорит в институте с кем надо, но после первой полученной экзаменационной тройки Василий вообще приуныл. Пришлось отцу вести его на следующий экзамен в институт самому, успокаивая по дороге, а его принимал как раз тот, кто обещал, что сын поступит. Слово сдержал.
   Потом, на первом и втором курсах, ему снова приходилось подниматься вверх по улице Горького, чтобы договариваться по поводу успеваемости сына. Последний раз, весной, в гололед, очень больно упал, поскользнувшись на глазах у засмеявшихся студентов. Сказал сам себе, что идёт в последний раз. Но тут и Василий, женившись, вроде взялся за ум, да и в должности не по заслуге подфартило: неожиданно, сердечный приступ, умер начальник прессового участка. Учился, правда, на тройки, но всё же стал дипломированным инженером и в тот же год отцом – сына решили назвать Васечка.
   Потом уже Василий с помощью именитых друзей-собутыльников устроился в городскую администрацию. Николай обрадовался, когда узнал, что сын через год стал начальником отдела. Догадываться о его делишках стал, когда Василий купил серебристую «Тойоту». Потом, продав однокомнатную квартиру, приобрел в новом элитном доме четырёхкомнатную. Его сын Васечка радовался велосипеду, потом скутеру (интересно, почему так стали называть простые мотороллеры?), у пятиклассника было уже два сотовых телефона. Мамаше не до сына – или весёлые мужнины компании, или фитнес-салон.
   Деньги у внука были всегда. Кто-то знал об этом и предложил наркотики, так, для пробы и дёшево. Классическая замануха. Вот Васечка и купился.  Потом уже денег стало не хватать. Тут, видимо, всё закрутилось так, что с чьей-то подачи именно сын должен был засветить за получением взятки отца. Взятка самая настоящая, но взяткодателю обещали вдвое возместить расходы и освободить от уголовной ответственности, если нужный человек займет выгодное освободившееся место. Занял. Будет тоже работать по принципу преемника – не пойман, то молодец!
   Супруга Василия от невзгод совсем растерялась: вдруг не осталось ни одной подруги, с работы её неожиданно сократили, да она и раньше там особо и не нужна была, теперь дома пила потихоньку. Словом, как и в занятые времена, ей не до сына.
   - Фай, я вот что думаю. А не взять ли нам на время к себе внука Васечку. Пусть растет под нашим присмотром. Его ещё не поздно направить на хорошие дела.
   - Ленка не отпустит!
   - Отпустит. Да и, мне кажется, будет лишь этому рада.
   - Да я что, я согласна. Мы же всё равно вдвоем живём. Разве иногда только в гости в Нижний к Евгению съездим.
   - Будем теперь ездить втроём.
   Младший сын Кокиных Евгений ещё со школьных времён мечтал стать медиком. В медицинском выбрал специализацию оперирующего гинеколога. Отработал три года на Севере, вернулся, но не домой, а в Нижний, окончил ординатуру, одновременно работая в роддоме №1, что почти в центре города, и дежуря на «скорой помощи». Ныне известный хирург с высокой зарплатой. Супруга тоже женский врач. Живут богато, даже помогают иной раз старшим Кокиным, когда те стали пенсионерами: дважды покупали за свой счёт им дорогие путёвки на отдых в Сухуми. Василий не таков, ни разу не спросил, в чём нуждаются отец с матерью, наоборот, сколько раз, когда ещё был начальником участка, занимал денег, без, естественно, отдачи.
   Выждав неделю, словно действительно были с супругой в отъезде, Николай позвонил Агею. Заодно сообщил, что у них теперь младший Василий живет.
   - Ну и хорошо! Как раз мы с Ниной и Анной и хотели это вам посоветовать. Ну, тогда, в немедленной встрече нужда отпадает. Зато другое сообщу: Борису Богданову звонил Никита Алексеев, через неделю приедет к нему в гости.
   - Отлично! Я тогда позвоню Борису, чтобы Никиту к нам с Фаей в гости вёл. Мы же теперь втроём живем, да и ещё вы, Квасовы, с собой Ивана захватите. Пусть нам расскажет, как в Нижнем на новой работе устроился. Слышал, что его сам Дерипаска перед назначением на должность принимал.
   - Болтовня всё это! Но, конечно, без его телефонного обсуждения кандидата с президентом «Группы ГАЗ» не обошлось.
   - Тогда до встречи в нашем привычном кругу. Надеюсь, что Многомирова и Марьенков к нам тоже придут. Я им накануне обязательно позвоню!